Истинный интеллект. Приквел

8. Встреча

Солар пришёл в движение, на нулевой скорости ни что ему не мешало активировать выход из саркофага. Жидкость быстро слилась, при этом абсолютно не намочив волосы и одежду. Крышка распахнулась, и оттуда вышел с сияющей улыбкой капитан. Второй саркофаг тоже открылся, только Като не выглядел таким счастливым.

– Я этой жижи наглотался, ненавижу эту процедуру, – выплёвывая остатки в саркофаг, произнёс он.

– Так ты рот-то закрывай, – посоветовал Солар, а потом, оглянувшись вокруг, спросил робота: – Настройки не менял?

– Нет, я изучил их, и счёл достаточными для эксперимента.

– Хорошо.

Корабль дрейфовал в просторах космоса. Солар подошёл к заднему стеклу и увидел Сириус. Он был не больше миллиметра в проекции, но на общем фоне далёких и не очень звёзд выбивался и казался чрезвычайно ярким.

– Красота, – произнёс капитан. – Каких-то десять десятков секунд, и мы оказались так далеко. Судя по состоянию твоих тканей, – обратился он к роботу, – перегрузка была незначительной. Я не наблюдаю повреждений. Уступи мне место, хочу посмотреть на всё изнутри.

Однако несмотря на своё желание, Солар по-прежнему вглядывался в направлении Сириуса.

– Что это за светящаяся точка?

Инкарт уже встал и подошёл к капитану, вглядываясь и стараясь понять, о какой точке среди прочих идёт речь. Цель очевидна. Наряду с ярчайшим Сириусом также находилось ещё одно космическое тело с высокой интенсивностью свечения.

– Там ничего быть не должно, согласно моим расчётам и данным звёздных карт, – прокомментировал Инкарт.

– Это интересно, потом надо обязательно вернуться к этому, – пробормотал Солар и погрузился в виртуальные недра корабля.

Като уже закончил с выходом из саркофага и тоже подошёл к заднему стеклу. Но не успел он произнести и слово, как корабль начал движение, Солар разворачивал его.

– Боюсь вас огорчить, – сказал робот, – но, судя по всему, вам придётся уже совсем скоро вернуться в жидкостную капсулу. Капитан разворачивает корабль и, вероятно, готовит возвратный прыжок.

– Это не самое страшное, что могло с нами случиться, – усмехнулся Като. – Расскажи мне, пока Солар занят, как всё прошло тут, снаружи? Мышцы и кожа, я смотрю, целые. Но мне нужны подробности.

– Прыжок состоялся штатно, мы смогли преодолеть внушительное расстояние. Что же касается моих тканей и их целостности, тут момент очень тонкий. По моим приборам, перегрузки бы не хватило для какого-либо повреждения, но при этом я установил, что кожа, да и новая рука в целом, под действием мыслительного процесса смогла очень быстро трансформироваться. Её клетки обладают уникальным диапазоном изменения.

Робот вытянул руку, демонстрируя её своему собеседнику. На его глазах она начала видоизменяться и покрываться чешуйками, как у рыбы, затем они увеличились и потемнели, напомнив панцирь броненосцев.

– Такая же структура и внутри руки, логично предположить, что какое-либо воздействие ей не навредит, – закончил Инкарт.

Като смотрел, как завороженный, он не мог понять, на каком этапе опыта всё стало настолько сложно и необъяснимо. Однако член научного совета не подал вида, а всего лишь коротко констатировал, что однажды в лаборатории они наблюдали подобное.

– И это ещё не всё! – воскликнул робот и продолжил: – Я выявил ещё одну нерешённую по неизвестности проблему: при равноускоренном движении, набирая на каждой секунде одну скорость света, я зафиксировал кратный ей прирост экспозиции от наблюдаемого пространства. В целом это объяснимо и логично. Даже при наличии светового фильтра в пятьдесят единиц на любом стекле, двигаясь в направлении столь массивной звезды, как Сириус, и при условии, что таких звёзд сейчас там даже две, а то и три, представить рост интенсивности светового воздействия... Да это излучение выжжет всё живое!

Като задумался.

– И неживое, – добавил он. – В таком случае тут надо не только о себе побеспокоиться, но и о целостности корабля. Выдержит ли он такую нагрузку?

Корабль уже развернулся на полуокружность, и наблюдатели системы Сириуса перешли к лобовому стеклу. Завершив несложный манёвр, капитан отключился от виртуального пространства и присоединился к диалогу.

– Поверхность корабля выполнена из динамического материала, который может менять коэффициент отражения. – Хоть капитан и занимался своими делами в виртуальном пространстве, но диалог не пропустил. – Таким образом, корабль сможет прорваться сквозь этот разрушительный и уничтожительный поток света. Да, это логично. Да, я это предвидел и рассчитал. Лобовое стекло при этом покроем трансформируем так же как и корпус корабля, на время прыжка оно будет полностью непрозрачным.

– Получается прыжок сюда – это чистой воды эксперимент. Эксперимент надо мной…

– Унывать не стоит, – попытался подбодрить капитан робота. – Всё прошло вполне ожидаемо благодаря тебе. Инкарт, займёшь место штурмана на обратный прыжок. Я останусь в кресле капитана. Бояться уже нечего, ты проверил. А тебя Като, прости, прошу вновь зайти в гидрокапсулу. Несмотря на отчасти доказанную безопасность, эксперимент продолжается, и нам нужна подстраховка в случае каких-либо нештатных ситуаций.

– Да, разумеется, – без особого энтузиазма ответил Като.

– Как бы это парадоксально не звучало, мы сэкономим этими прыжками очень много времени. Это всё же очень ценный ресурс! Поэтому давайте готовиться к обратному прыжку. Вектор с учётом движения космических тел я высчитал, сверхточный прогрессивный расчёт проложил траекторию ровно в то место, куда мы и планировали прибыть спустя несколько часов. Так быстро!.. Если они следят за твоим перемещением, Инкарт, нас там точно не ждут. Будет своего рода сюрприз. Всё готово? Выступаем, – скомандовал капитан. Като к тому времени уже стоял в быстро заполняющейся капсуле, а Инкарт занял место штурмана у проекционных экранов и настроился на их частоту.

– Всё готово к прыжку, – сказал Инкарт. – Обратный отсчёт! Десять, девять... Три, два, один!

Снова раздался непонятный щелчок, словно всё пространство разломилось и незаметно вздрогнуло. Одновременно с этим освещение внутри корабля резко снизилось, и это не было связано с глухим зашториванием всех прозрачных элементов. С каждой секундой освещение становилось всё тусклее.

– Инкарт, – обратился капитан, – разверни фотонный уловитель, мы теряем энергию двигателей.

– Выполняю, – отозвался робот.

Свет тут же нормализовался, но на совсем короткий период. После пошёл противоположный процесс: свет внутри корабля становился только ярче и ярче.

– Необходимо стабилизировать!

– Это максимально доступный диапазон, капитан, но я отправил команду на отключение уловителя.

Свет сделал ещё один шаг в сторону повышения экспозиции и плавно погас, заполонив всё вокруг тьмой.

– Система повреждена. Несколько узлов вышло из строя, также запущена система самодиагностики и восстановления. Я отключил вспомогательные системы, чтобы снизить нагрузку на гравитационные двигатели.

– Хм... Не знал, что их ресурс ограничен, – признался капитан. – До этого ни разу не было подобных инцидентов.

– Я думаю, всё можно объяснить. Главное, правильно рассуждать.

– Сейчас важно, чтобы оставшейся энергии хватило на остальную часть прыжка. Но даже если нет, на компенсирующих двигателях медленно, но верно, мы сможем добраться до цели. Как раз за полный годичный цикл, триста шестьдесят дней, и окажемся в нужном месте и в нужное время.

– Основную часть заряда погасил разгонный этап, с огромной долей вероятности, мы долетим по плану.

– Это хорошая новость, а вот это свечение в области лобового стекла меня напрягает.

В перспективе главной звезды системы на непрозрачной поверхности возникло свечение, как раскалённое железо, локально и точечно разогретое до красна.

– Не весь спектр фильтруется глухой шторой. – начал рассуждать капитан, – на такой скорости даже мизерные, неуловимые частоты накладываются на множество однотипных. Это вполне способно вызвать резонанс. Если и не в основной гармонике, так в глубинных порядках, что ещё более не изучено и неизвестно. Сейчас мы наблюдаем за этим. И буквально как высшие гармоники сверлят своими частотами обкладки конденсаторов, так и свет проникает, казалось бы, сквозь непреодолимую преграду глухой и достаточно прочной шторины. Удивительно, правда?

– Боюсь, что заходить на мультисветовой скорости в атмосферу будет чрезвычайно опасно, – предположил робот.

– Тут нет ничего опасного. Прыжок характеризуется особенностью: две точки пространства соединяются под действием сильного гравитационного воздействия, переносчиком коего и является наш корабль, поэтому уплотнение среды перемещения никак не скажется на нас. Могу даже предположить, что, находись на нашем пути астероид, спутник или планета, мы бы никак с ними не провзаимодействовали на молекулярном уровне. А вот на энергетическом – да.

– Я понял. До тех пор, пока нет внешнего наблюдателя, мы даже не столкнёмся с твёрдыми телами по пути. Обтекая их, продолжим выдерживать траекторию, словно течение некого потока. В зависимости от массы космического тела произойдёт небольшое искажение траектории, но сверхмассивные тела при нашей низкой скорости внутри тоннельного движения так и вовсе могут взять нас на орбиту.

– Этому тоже не бывать! Скорость должна быть ниже световой, что практически невозможно в условиях тоннеля. Даже фотоны со своей одной световой скоростью не кольцуется вокруг крупных звёзд, – капитан замолчал, а робот озвучил напрашивающийся неслучайный вывод:

– Или всё же кольцуются, и мы получаем в итоге светящиеся звезды?

– Хм... Это вышло случайно, – улыбнулся Солар. – Я не хотел сейчас вывести очередную гипотезу, но она красиво вписывается, что даже уверен, что оно так и есть.

Они продолжали двигаться с лёгким свечением лобового стекла. Его света хватало на распознавание уже известной окружающей обстановки, но не более. При таком слабом освещении Инкарт не смог различить мерцания, как при прошлом прыжке, поэтому решил об этом не рассказывать. Время в пути с учётом движения планеты увеличилось лишь на долю секунды. И вот счётчик отмотал, прыжковый импульс закончился, и корабль под действием силы тяжести приводнился в расчётной точке. Шторы исчезли так же быстро и незаметно, как и появились. В глаза ударил резкий дневной свет. В окне поблизости возвышались массивные скальные берега острова.

– Двигатели вновь начали набирать энергию, – констатировал робот.

– Да, я вижу. И это больше непонятно, чем интересно. Закольцованный магнитный поток, образуемый вокруг гравитино, снизился чуть ли не на девяносто процентов. Я уже подумал, что он иссякнет вовсе и двигатели выйдут из строя. А это даже не допускалось конструкторами! Все исследования нагрузочной способности этих двигателей никогда не выдавали результата снижения магнитного потока. Никогда! А тут сразу почти до ноля. Я так понимаю, сейчас происходит намагничивание гравитино в магнитном поле Планатеры. Только такой вывод напрашивается, все опыты проходили на поверхности или в близлежащем космическом пространстве, где магнитная связь и вовсе не терялась.

– Опять я что-то пропустил? – спросил Като, покидая капсулу.

– Да, как обычно, всё самое интересное, – ответил ему Солар. – Заходи в пространство, поглядим.

Когда Като подключился, там уже были двое – Солар и робот.

Солар профессионально, со знанием дела накидал модель прыжка с довольно точной миниатюрной копией корабля. И для каждого наблюдателя проецировались расчёты.

– Получилось, что мы чудом добрались до планеты обратно. Старт от неё прошёл штатно. Но по окончании прыжка, признаюсь, я не обратил внимание на магнитный поток. Процесс размагничивания идёт по практически идеально петле гистерезиса, именно поэтому в конце обратного прыжка пошла лавинообразная потеря. Этого я не предвидел.

Все эти слова сопровождались точными расчётами и завершёнными выводами.

– Вот, собственно, мы опять упёрлись в технологический потолок, – завершил капитан с грустью. – Есть предложения, возражения?

– Можно собрать двигатель с большей ёмкостью для магнитного потока, – предложил Инкарт.

– Ха, – усмехнулся Като. – Это возможно только теоретически. Мы не умеем синтезировать гравитино. А полезный его изотоп, который как раз и идёт в использование транспорта с возможностью интеллектуального управления и преодоления гравитационных сил, встречается чрезвычайно редко. Мы сделали его сканер в особом спектре и выяснили, что этого не хватит даже на постройку второго такого летательного аппарата, как этот, собственно, на котором мы сейчас находимся.

– Минуточку, мне нужно извлечь данные... – Перебил его робот, – О! Всё. Как же быстро работаю мои интеллектуальные модули!.. У меня хранится информация о неком ресурсе гравитино. Его обнаружил профессор Энкарт, как раз используя ранее упомянутый сканер, только в более масштабном ключе. Я выведу изображение.

Перед всеми возникла карта звёздного неба, робот её развернул в нужной перспективе.

– Вот эта точка.

Инкарт начал её приближать. Но даже процесс мощного увеличения не дал результата. Планетка как была точкой, так и продолжала ею быть. Робот предпринял ещё несколько попыток увеличить объект. Однако так и не добившись результата, просто вывел характеристики этой планеты в текстовом виде. Расстояние, масса, диаметр. Значение расстояния до планеты не поместилось в ячейке.

– И что особенного в ней? – спросил капитан.

– Вот её спектральный анализ.

Перед глазами плавно проявилась гистограмма излучения, где над всеми остальными столбцами возвышался один с подписью: «Сигнатура активного изотопа гравитино».

– Судя по графику, можно утверждать, что вся планета состоит из этого материала, – проанализировав график, сказал Като. – Но тогда, имея в распоряжении такое количество материала, вполне можно собрать межгалактический корабль.

– С таким количеством, – заметил капитан, – имея достаточно сильный интеллект для управления, можно вывернуть всю вселенную на изнанку. И перемещение в таком случае в любую часть вселенной не будет занимать и секунды. – Образовалась небольшая пауза, которую нарушил Солар, продолжив: – Информация полезная, но пока бесполезная. Пойдём повидаемся с моей женой, пока они снова не сбежали. Корабль уже должен был причалить к местному пирсу.

На улице стояла прекрасная погода. Сириус был высоко. Местная флора мгновенно мутировала, приобретя ярко зелёный оттенок. По её виду вполне можно судить о времени суток: за полный суточный оборот планеты трава, листья деревьев и кустарников от почти чёрного цвета превращались в ярко зелёный. А после обратно в чёрный, сменяя таким образом ровно шестьдесят градаций цвета. Количество часов в сутках, вероятно, получено именно из-за этого и равнялось шестидесяти часам. Дальнейшую систему счисления решили не коверкать и получили, что час состоит из шестидесяти минут, а минута – из шестидесяти секунд.

Море было спокойным, водная гладь отражала проплывающие в воздушном океане огромные кучевые облака. Пока члены команды совещались в виртуальном пространстве, корабль по команде капитана оплыл остров, составив подробную карту берега с сочетанием достаточно подробной модели планеты. Получилась точная виртуальная копия острова, благодаря которой и обнаружили пирс, куда в последствии и причалил корабль.

Инкарт чётко следовал координатам источника директив, ведя группу в центр острова. Спустя несколько минут они вышли на широкую поляну, густо поросшую травой. Слабый ветерок шевелил тоненькие стебельки.

– Стоять! – воскликнул робот.

Группа из двух людей позади Инкарта остановилась, в этот раз они не стали оспаривать неоправданную его команду.

– Ты что-то видишь? – спросил Солар.

– Да, моя оптическая система позволяет видеть то, что глаз человека не различает. Перед нами купольное защитное поле.

– Да, я тоже вижу, но косвенно, – ответил капитан. – Начинается оно спустя десять метров от нас. Так что нормальный у нас глаз. Как обойти? Или нам надо внутрь?

– Внутрь, координаты источника уже очень близко. Я знаю коды доступа. Да, так и есть, вход должен быть левее. За мной.

Пока робот вёл людей, они обсуждали некоторые аспекты прыжка и всего того, что с ними происходило некоторое время назад.

Вход, на удивление, к моменту их приближения пришёл в движение, и защитное поле разомкнулось, образуя в идеальной отражаемой картине чёткую границу неработающей голограммы.

– И снова удивительные технологии профессора? – поинтересовался Като.

Солар пошёл вперёд, а за ним его помощник Като. Робот при этом немного отстал.

Внутри было светлее, чем на улице.

– И снова гости, – прозвучал голос, который Като и Солар знали хорошо. Они недоумённо переглянулись, ведь он принадлежал профессору Энкарту и роботу, который их сопровождал. Однако Инкарт шёл позади, а голос доносился спереди.

– Вы находитесь в личной лаборатории профессора. Я уникальный автономный биокибернетический робот-инженер. А кто вы? Меня не предупреждали, что сюда явится ещё кто-то.

– Я спикер научного совета, Солар, со мной член совета и мой личный советник, Като.

Встречающий робот вышел к ним навстречу, и двое только что прибывших людей с удивлением на него взглянули. Это был точь-в-точь робот Инкарт, только без механических изъянов. Обе его руки металлические.

– А третий кто? Анализ показал, что он не совсем человек. Покажись! –произнёс встречающий.

Тяжёлыми шагами, проявляя свою важность, что до этого за ним никто такого не замечал, вышел потрепанный робот. С полминуты они смотрели друг на друга. Какие мыслительные процессы происходили у них внутри, можно только догадываться. Роботы созданы с главной заложенной идеей, что они уникальны и неповторимы. А тут как гром среди ясного неба.

Они заговорили одновременно, и голоса их слились в унисон.

– Я единственный и уникальный кибернетический механизм. – Последнее слово эхом отразилось от стен купола.

Прибывший робот Инкарт продолжил движение навстречу встречающему.

– Только понятие единственный, – в соло продолжил он, – означает наличие единственного экземпляра, а уникальный – нечто такого, что отличает от других. – Он выставил свою человеческую руку ладонью вперёд.

– Что это? – спросил встречающий и подошёл ближе, почти в упор к ладони.

– Это моя уникальность.

В ту же секунду форма ладони видоизменилась и мгновенно, словно бросок хищника, покрыла кибернетическое лицо робота щупальцами. За счёт своей эластичности они быстро нашли уязвимые места для проникновения во внутрь корпуса головы. Ещё несколько секунд, и встречающий робот повис на непонятной, держащей его за голову конечности. В следующее мгновение он рухнул на пол, а рука тем временем вернулась в привычную форму. От щупалец не осталось и следа. Но двигаться или говорить Инкарт не торопился, он сам завис от исполненной им процедуры

– Уникальными нас делают наши особенности и приобретённый опыт, которого у тебя, судя по извлечённой информации, и вовсе не было. Прости, но такова жизнь. – Инкарт произносил это, а голос его штормило от низкого до визжащего тона и, то быстрого, то медленного темпа.