Испытание на прочность

Один день до Большого праздника. Корпоративная зона: «Амилайт». Часть-1

Из квартиры они уходили, словно преступницы. Элли тщательно проверила, чтобы все было в идеальном порядке, и повсюду царила чистота, даже в папиной комнате, из которой они снова стырили бинокль. Последнее, кстати, оказалось очень непросто совершить. В одиночку Энни бы точно не смогла, но Элли… Элли умела анализировать и делать выводы.

— Помнишь, — говорила сестра, осторожно, буквально на сантиметр, приоткрывая дверь шкафа, — когда папа вернулся, он как-то сразу узнал, что мы копались в его вещах?

— Помню, — кивнула Энни, стоящая рядом и не понимающая, почему Элли с такими предосторожностями заглядывает вглубь шифоньера.

— А поняла почему?

— Не-а, — покачала головой сестра.

— Эх, и балда ты! — укоризненно посмотрела на нее близняшка. — Это же элементарно! Коробки в шкафу уложены не просто так. Иначе он бы в жизни не догадался, что мы лазили внутрь. Точно! Видишь, как накренились?

Она чуть отстранилась, давая Энни заглянуть в щелочку, чтобы оценить опасно покосившуюся стопку.

— Думаешь, специально? — засомневалась сообщница.

— Ха! Это был бы не наш папа! — торжествующе заключила сестра. — Короче, я сейчас медленно приоткрываю дверь, а ты держишь это всё, чтобы оно не развалилось. Я быстро просовываю руку, достаю с полки бинокль, и потом аккуратно закрываем. Назад вернем так же. Готова?

— Я…

— Начали!

Энни вскинула руки. Коробки мгновенно поехали с полок, но уперлись в нее и застыли.

— Быстрее! Их слишком много!!! — в панике пискнула девочка.

— Готово! — Элли выдернула с полки бинокль и, осторожно перебирая руками по коробкам, стала закрывать дверцу, помогая сестре выскользнуть прочь. — А ты боялась.

С этими словами она извлекла бинокль из футляра и оглядела.

— Ладно, идем отсюда, у меня на голокубе открыт сайт с инструкцией. Посмотрим, как тут чего, — она махнула рукой в сторону своей комнаты.

Энни же покачала головой:

— Ты решила влезть в настройки?

— Ерунда. Там всё просто. Да не писай ты, потом откатим, как было. Энни, это всего лишь техника, ты ведь разбираешься со своим анализатором, а тут лишь чуточку сложнее.

В комнате сестра устроилась перед голокубом.

— Давай вместе, так быстрее будет, — Энни притянула к столу еще один стул.

Девочки провозились около часа. Сперва выяснили, как сделать восстановление системы, затем, как сделать откат, потом, как провести подстройку, а после этого всего Элли закодировала бинокль на сетчатку глаза: свою и сестры.

— Это еще зачем? — не поняла Энни.

— Ну ты как ребенок! — Элли убрала бинокль обратно в чехол. — Ты что, правда, думаешь, будто я отдам Тревису папин бинокль? Я похожа на такую дуру?

— Ну…

— Спасибо, — обиделась сестра. — Тревис ничего не получит. Бинокль определенно нужен не ему, а кому-то другому, поэтому нас и хотят запустить в развлекалку, чтобы не мешались. Я не могу так рисковать папиным снаряжением. Поэтому мы всё привезем, мальчишки проведут нас в развлекалку, оплатят вход, а когда придёт пора передавать бинокль, при включении произойдет вот это.

Элли указала на экран голокуба, где инструкция была открыта как раз на том моменте, когда бинокль не подтверждает сетчатку владельца.

Сестра уставилась в текст, а прочитав, спросила:

— Он окажется заблокирован?

— Наглухо.

— Но…

— С нас какой спрос? Мы откуда могли это знать? Ниоткуда. Так что бинокль становится автоматически бесполезен, зато развлекалка уже оплачена. Мы идём на аттракционы, бинокль остается с нами, а Тревис бесится, — она засмеялась.

— Ну, ты и… — сестра даже не нашлась, что сказать.

— Стерва?

— Да… — Энни потрясенно смотрела на близняшку, будто видела ее впервые. — Послушай, но ведь так нельзя! Это непорядочно и…

— Непорядочно просить чужую снарягу, чтобы отдать ее левым людям. Непорядочно врать той, у кого её просишь. Непорядочно делать вид, что тебе нравится девочка, только ради того, чтобы заполучить дорогой бинокль её отца. Вот это всё непорядочно. А мы лишь втащим ему, чтобы не зарывался. Ну… так, как можем, втащим. И заодно сходим в развлекалку четырнадцать плюс, — отрезала сестра.

Энни с трудом совладала с собой и спросила:

— А если Тревис разозлится? Или тот, кому он не принесет в итоге бинокль, разозлится? Там же трое ребят! Что ты будешь делать, если они решат нас проучить?

Сестра смерила ее насмешливым взглядом:

— Завизжу. Вокруг люди, патрули, охрана… Хотя, думаю, Тревис зассыт. Ну не рискнет он залупнуться на дочерей СБшника. Плюс на всякий непредвиденный случай я оставила папе вот это, — она ткнула на сенсорной панели стола кнопку, запуская в голокубе программу воспроизведения.

Энни уставилась в поле проекции, где начала транслироваться трехмерная запись.

— Привет, пап! — проекция Элли помахала из голокуба. — Если ты это смотришь, значит, начал нас разыскивать. Я не хочу, чтобы ты сердился, а то ты совсем озвереешь, и когда нас найдёшь живых и невредимых, сразу покалечишь и убьёшь, как обычно грозишься. Так что лучше я сама расскажу. Тем более я знаю, что искать ты начнешь у меня в комнате, потому что я «безответственное создание, точная копия своей матери» и всё такое. А ещё я знаю, что первое, где ты будешь рыться — это голокуб, поэтому вешаю ярлык с этой записью на запуск, не хочу, чтобы ты долго копался в архивах. Короче, мы с Энни едем в двести десятый сектор, с нами едут Тревис Брэйт и два его друга: Инки и Дик. Они отведут нас в развлекалку четырнадцать плюс, а я за это дам им потаращиться за Периметр в твой бинокль. И не надо злиться, я всё равно закодировала его на включение, так что ничего они посмотреть не смогут, а я сделаю круглые глаза и скажу, что не знала и вообще не умею пользоваться этой штукой. Вот контакт Тревиса, — Элли на записи отыскала нужный номер в своем коммуникаторе и перекинула образ контакта прямиком на голокуб. — В общем-то, я уверена, что ты эту запись даже не увидишь, мы ведь к вечеру уже вернемся, но ты учил подстраховываться, вот я и подстраховываюсь. Не злись, пожалуйста, просто… вот когда ещё удастся сгонять в развлекалку четырнадцать плюс? Пока, пап, мы тебя любим!

Запись оборвалась, а коварная заговорщица снова нажала сенсорную кнопку и повернулась к сестре, напряженно сидящей рядом:

— Поняла?

Энни, совершенно ошарашенная, моргнула.

— Блин, Элли… папа, если узнает вот это вот всё, он нас просто в интернат сдаст за такое! — она была всерьез взволнована. — Тревис старше, а папа не одобряет…

Сестра закатила глаза:

— Да хватит уже тебе нудеть! «Папа не одобряет», бла-бла… Как получилось, что ты родилась на свет такой скучной занудой? У нас же общие родители! Ну почему ты такая унылая и правильная?

Энни не обиделась:

— Потому что всю дурь ты забрала себе. Ладно, пошли, скоро твой Тревис притащится.

Элли запихала футляр с биноклем в легкомысленный розовый рюкзачок с изображением Хеллоу Китти и надела легкие тенниски, украшенные стразами.

— Идём!

Сегодня она настояла, чтобы они с сестрой оделись одинаково: футболки, короткие джинсовые шортики, джинсовые же безрукавки. А волосы заплели в две косички. И чтобы казаться чуть постарше — надели солнечные очки. Элли даже подкрасилась. Едва заметно, но тем не менее. Энни тоже очень хотелось, но она не рискнула. И так слишком обнаглели, косметика будет явным перебором, папа очень рассердится, если узнает. Однако совсем уж удержаться она не смогла и все-таки намазалась блеском для губ.

— Учти, — строго сказала Элли, когда они спускались в лифте. — Папа ничего не должен знать — это первое. И для Тревиса я по-прежнему наивная малолетка — это второе. Да не напрягайся ты так. Я всё продумала.

Сестра в ответ на это судорожно вздохнула. Ей почему-то стало вдруг очень-очень не по себе. Никогда еще правильная простодушная Энни не нарушала столько запретов разом.

* * *

На КПП всё было спокойно. Как вчера, как неделю, как год и как два года назад. Подъездной путь от Зоны отчуждения выровнен и засыпан утрамбованным щебнем до самой змейки из бетонных блоков. БТР стоял в укрытии перед центральным укреплением, уставив стволы пулеметов на дорогу. В обе стороны от ворот пролегал Периметр — не высокая бетонная стена с вышками, как его представляло большинство, а экономичный и куда более распространенный вариант: три ряда спирали из колючей проволоки, путанка по обе стороны, полоса мин. Выглядело брутально, даже устрашающе, будто линия фронта. А на деле…

На деле — размеренность и спокойствие. Хорошо служить рядом с крепко прикормленным сектором! Корпус рейдеров когда-то давно отработал здесь на «отлично», потому теперь тут царило сплошное умиротворение.

Командир КПП «Надежный замок» корпорации «Амилайт» лейтенант Калеб Дрей стоял перед выходом из центрального укрепленного компункта, довольно поглядывая по сторонам.

В обед движение на КПП почти прекратилось. Жарко, а все, кто надеялся подработать, прошли Периметр утром. Только одна пешая компания запоздала… предпоследнего, вон, как раз досматривают. Долго чего-то с ними возятся. Интересно, на что эти отчужденцы надеются в такое время? Или они заранее договорились? Мало ли, во сколько кому работники нужны… Чего там, кстати, только двое на досмотре? Куда третий делся? Отлить, что ли, пошел? И Глену надо будет вставить потом. Стоит в углу, руки на автомате, только что не зевает во всю пасть. Совсем расслабились. Даже шлемы поснимали. Скоро, небось, и кепи на банданы сменят…

Лейтенант зевнул до хруста в челюстях.

На досмотровую площадку по «пьяной» дорожке, наконец, заехал тентованный грузовичок, перекрывая Калебу обзор. За рулем сидел молодой проповедник в чёрной сутане. В такую-то жару… Бедняга. Как обычно, поверх облачения серебристо посверкивал логотип «Амилайта», который служители КорпДуха носили на цепочке, на шее. Миссионер из Зоны отчуждения… редкая птица, ничего не скажешь.

Рядом с водителем в кабине расположилась миловидная женщина лет тридцати. Не красавица, но симпатичная. Помощница, наверное. Она спокойно смотрела по сторонам.

Последний из запоздавших — здоровенный чуть заторможенный детина — двинулся вперёд. Наконец-то уберутся. Остальные из прибывшей компании дожидались, кучкуясь на выходе с КПП. Нарушение, конечно… прогнать, может? Хотя чё они сделают? Оружия нет, так что… Калеб снова зевнул. Задолбало всё. Скорей бы в отпуск. Возьмет Лину и рванёт с ней в сектор развлечений. Снимут номер в зоне рекреации, будут купаться в бассейне, пить коктейли, по вечерам выбираться в игровой шоу-центр «восемнадцать плюс»… Лишь бы подальше от этого заунывного однообразия и давно опротивевших запериметровых морд. Не люди, а гоблины.

Лейтенант, совсем разморившись на солнце, лениво посмотрел за Периметр.

За КПП на Той стороне местные разбили небольшой рынок: стихийный пункт торговли всякой хуйней — от женских трусов до развесных сублиматов. Разношерстные палатки перекрывали обзор. Надо бы их кышнуть отсюда. Эта мысль посещала Калеба всякий раз, когда он видел развал. Но каждый раз, когда отворачивался, мысль уходила. Торгуют, да и ладно. Сверху с компункта всё видно, к тому же картинку с беспилотника на очки получить можно в любой момент. А разгонять заебёшься. Ещё и по такой жаре. Пусть барыжат. Удобно опять же: какая мелочь нужна, рядового послал — принесёт.

Лейтенант вздохнул и привалился плечом к прогревшейся на солнце бетонной стене. На досмотровой площадке бойцы подошли к остановившемуся грузовичку. Скукота-а-а…

* * *

Рядовой СБ Тайлер Робертс стоял чуть в стороне от въезда на КПП и наблюдал, как старший тройки подходит к грузовичку, жестом приказывая шоферу с пассажиркой выйти из кабины. Те немедленно подчинились, после чего водитель — молодой миссионер церкви КорпДуха — плавно покрутился, позволяя охраннику просканировать себя визором.

Старшему Тайлер сейчас очень завидовал. Его-то визор ещё не пришел, а жаль — глаза от солнца он защищал куда лучше, чем тёмные очки. Правда, был изрядно тяжёл, потому-то напарник Тайлера — Джонни — свой не носил, хотя мог. Вместо него щеголял в зеркалках. Говорил, мол, пусть хуже защищают, зато лёгкие. Служебную инфомуть же и так сообщат, если реально надо. А вот Тайлер бы с удовольствием визор надел, но… увы.

Тем временем Джонни похлопал напарницу миссионера по бокам, лениво, больше для вида, обыскивая. Оно и верно, если каждого полностью проверять — будешь всю смену тут торчать. И не найдешь ничего. Среди отчужденцев нет дураков — переться через КПП с оружием.

— Кто такие? Цель визита в «Амилайт»? — задал набивший уже оскомину вопрос старший.

— Я — служитель Корпоративного Духа Тер Эза, а это — моя помощница и спутница Мика Элла. Мы служим всемогущему КорпДуху в двух секторах отсюда. Тамошний бонза подарил нам сломанный голографический проектор. Вот связались с вашим падре, он обещал помочь с ремонтом и назидательными фильмами для наставления паствы.

— Не великоват проектор-то? — старший кивнул на высокий кузов грузовичка. — И сканер его вглубь не берёт.

— Модель старая. Но уж какой достался. Нашей миссии и такой — большая поддержка, — кротко развел руками служитель. — Зато мощный, с блоком автономного питания, к тому же корпус антивандальный. Но я бы, уважаемые, конечно, предпочел что-то покомпактнее. Даст всемогущий Дух, — проповедник возвел очи к раскаленному выцветшему небу, — и сбудется моя скромная мечта. А пока, надеюсь, с помощью благой корпорации «Амилайт» починим этот.

— Проверь, — старший кивнул Тайлеру.

Тот лениво обошел кузов грузовика. Тер суетливо побежал следом.

— Я сейчас, — залопотал он. — Сейчас всё покажу.

— И не страшно вам в Зоне отчуждения работать? — неожиданно для себя самого поинтересовался у служителя культа рядовой.

— Нет страха в том, кого ведёт Вера, — отозвался миссионер и, обогнав Тайлера, распахнул тент. — Смотрите.

После яркого солнечного света разглядеть что-либо в темноте кузова было попросту невозможно. Тайлер подошел к самому борту, исчезнув из поля зрения старшего тройки.

На площадке досмотра пеших к дежурному подходил последний из внезапной компании — откровенно тормознутый громила.

Тайлер же тщетно вглядывался в ровный, без единой надписи или маркировки, металл кожуха и гадал: на что ему здесь смотреть? Как вообще понять — там внутри действительно голопроектор или нет? А и ладно, пусть…

Додумать он не успел. Короткий удар в затылок оборвал связь с реальностью.

* * *

Дорогу от последнего их пристанища до КПП Микаэла почти не запомнила. Казалось, будто за открытым окном автомобиля проплывала сложная иллюзия. Тереза вёл машину молча, понимая, что док не хочет разговаривать.

На подъезде к КПП Микаэла подобралась. Впереди, слева от дороги, возвышался укрепленный компункт, перед которым стоял в укрытии БТР. Справа протянулась дорожка для пешеходов с досмотровой площадкой, где сейчас обыскивали Питера Пэна. Дровосек — последний из пешей группы — терпеливо ожидал свой очереди.

Машина остановилась. Тереза перекинулся парой слов с солдатами. Короткий жест — выйти из кабины.

Док едва заметно перевела дыхание и приготовилась к обыску. На удивление, её проверили очень аккуратно — просто легонько похлопали по бокам, и никаких высокотехнологичных штук. Солдатик даже без визора работал — в обычных солнцезащитных очках. М-да, можно было и оружие протащить без труда. Но кто ж знал, что здесь настолько расслабились? Зато не облапили. Впрочем, это, наверное, уже от банальной лени — хотели побыстрее закончить и свалить в тенёк. А может, побоялись связываться с помощницей священника? Пожалуется она здешнему падре, будут проблемы. Зачем лишняя нервотрепка?

Куин грустно усмехнулась про себя. Странное это дело — воспринимать своих же чужаками. В корпорации она прожила почти полвека, однако шесть лет за Периметром полностью изменили восприятие. Всё, что ждало за полосой заграждений, казалось теперь Микаэле чужим: люди, их проблемы, быт.

И вот теперь Док стояла возле кабины, глядя на Периметр, и равнодушно думала, что когда-то на Той стороне, куда они стремятся, находилось всё самое дорогое. А сейчас… сейчас там не осталось ничего, что было бы жаль потерять.

Пока она размышляла, Тереза с одним из солдат — совсем еще мальчишкой — ушёл к кузову. Питера как раз пропустили к остальным, а к досмотрщику вразвалочку направился Дровосек.

Время вдруг стало очень медленным. Скоро. Еще чуть… Горячий ветер овевал тело. Солдат в шаге напротив лениво жевал жвачку. В зеркальных линзах его очков отражалось выцветшее небо, старенький грузовик и женщина в клетчатой ковбойке…

Комм Микаэлы, лежащий во внутреннем кармане жилетки, легонько дёрнулся, сообщая, что глушилка заработала. Док негромко, но очень натурально застонала, начав оседать на контролирующего ее солдата. Тот скорее рефлекторно, чем из соображений участливости, подхватил внезапно ослабевшую женщину и… даже ойкнуть не успел — игла с парализатором воткнулась в незащищенную шею.

Из-за грузовичка послышался звук второго падающего тела, в ту же секунду разлетелись в стороны тент и кожух фальшивого голопроектора, являя миру четверых потных и раскрасневшихся от перегрева кролей. На пешей дорожке Дровосек, сорвав дистанцию, вырубил своего досмотрщика.

Куин пригнулась и отшагнула к колесу. Вовремя. С крыши укрепленного компункта ударили пулеметы.

* * *

Без оружия Дровосек ощущал себя странно — будто инвалид, или как там по-умному? Человек с ограниченными возможностями. Лучше и не скажешь. А и ладно, уж с обычными корпами он голыми руками управится. Тем более с такими. Мягонькими, расслабленными.

Куда хуже было то, что без привычного веса брони тело стало слишком лёгким, пружинящим. Казалось, что подлетаешь на каждом шаге и идёшь с подскоком. Приходилось жёстко контролировать каждое движение. Из-за этого он, наверное, со стороны казался тормозом. Оно, впрочем, к лучшему, пусть ошибаются. Тем более, от тяжеловесов обычно ждут именно медлительности.

Время шло. Возле КПП остановился грузовичок с Терезой за рулем, а тут и Питера как раз обыскали. Можно идти. Но всё-таки Дровосек чуть помешкал, направляясь вперёд нарочито неторопливо. Прошел мимо первого досмотрщика. Тот даже головы не повернул, так и стоял, положив руки на автомат, висящий на шее.

На площадке для автотранспорта солдаты лениво обхлопали Терезу и Маму. Всё вроде шло по плану, но контролировать каждое движение становилось сложнее и сложнее.

Дровосеку казалось, будто он летит над землей, а не шагает. Мир вокруг словно застыл… Застыл солдат, к которому он шёл. Застыла Мама, там, слева возле машины…

Но потом в кармане дёрнулся комм, и всё пришло в движение, а ноги ощутили бетон дорожки. Дровосек рванулся вперёд, подхватил солдата за грудки, врезал лбом ему в переносицу и стремительно развернулся, прикрываясь мгновенно обмякшим телом.

На площадке досмотра транспорта, разрывая тент, раскрылся защитный кожух. Над головой сразу ударили пулеметы КПП — ерунда, навестись еще не успели, это рефлекторно — в белый свет. В ответ захлопал револьверник Стрелка. Второй из досмотрщиков успел было схватиться за автомат, даже нажал на спуск, но пуля прошла у Дровосека где-то сбоку. Больше этот боец ничего сделать не смог — выстрел Покахонтас швырнул его вперёд. Дровосек помахал далёкой снайперше и рванул к корме машины. Пулемёты корпов уже смолкли — Роланд отработал безупречно.

Возле автомобиля Дровосек задержался буквально на секунду — подхватил свой пулемёт, сумку с гранатами и накладным зарядом. Теперь вперёд! Одним прыжком перелетел через тело корпа и ломанулся к БТРу. Если Тереза не захватит это корыто, если Терезу успеют срубить, что ж, придет время Дровосека. А если Тереза управился, найдутся другие цели.

* * *

Внутри кожуха было тесно, душно и жарко, а мощные светильники, включенные, чтобы не сбить зрение, только усугубляли дискомфорт. На маленький экранчик четверым кролям транслировалось все, происходящее снаружи, и сейчас они жадно наблюдали, как Тереза встал ровно напротив входа в компункт КПП.

Тарзан легонько ткнул в бок потного Роланда и боковым зрением увидел его довольную ухмылку. В поле зрения камеры прошел Тереза с рядовым.

Сидящие в кузове напряглись.

Казалось, время застыло, но этой иллюзии не суждено было продержаться долго. С резким щелчком раскрылся кожух, и тут же захлопал гранатомет Роланда, выводя из строя пулеметы корпов наверху. Тарзан прыгнул вперёд, а его напарники швырнули из кузова тюк с оружием пешей группе.

Впрочем, всё это для Тарзана уже перестало существовать. Он несся к КПП, не обращая внимания на происходящее вокруг. Влетел в слишком тёмный после яркого света узкий коридор. Повернул. Еще раз. Всё это, не сбавляя скорости, потому что дорога была каждая секунда растерянности корпов, потому что…

Его вынесло прямо под пистолеты двух операторов, сидящих внутри. Был бы броник… Но Тарзан не признавал броню — она мешала дышать, сковывала движения. Потому, отброшенный выстрелами, он сразу упал. Беззвучно и неловко. Опрокинулся на спину, а бегущие следом оттащили его, уже бездыханного, за угол. Кроли закидали помещение гранатами, но Тарзан об этом так и не узнал. Он погиб на месте, обозначив последний поворот на дороге к сердцу компункта.

* * *

По пути к выбранной позиции не было ни мин, ни даже сигнализации. Это изрядно нервировало. Да, всё не перекроешь, да, не самое лучшее место из возможных, да, перед КПП — обжитой сектор… но не перекрыть удобные точки для снайперов?! Может, Покахонтас не заметила сигналку, и теперь обе передовые группы кролей идут прямиком в ловушку?

Впрочем, нервы нервами, а дело делом. Индианка расстелила стрелковый мат и установила винтовку. С высоты шестого этажа относительно целой многоэтажки КПП «Амилайта» просматривался насквозь. Всего полкилометра — рукой подать! Покахонтас приникла к прицелу. Вовремя. Грузовичок Терезы как раз проехал на досмотровую площадку, а на пешей дорожке взялись обхлопывать Питера Пена.

Однако внутри всё равно что-то тревожно подёргивало — ну не может же быть настолько просто и по плану!

Впрочем, едва началось, нервозность ушла. Тереза и Док, как было оговорено, обезвредили корпов, которые находились на досмотровой площадке для транспорта, Дровосек быстро вырубил своего. Второго же легко, словно в тире, сняла Покахонтас. Тент порвался, как и намечали, корпус «голопроектора» тоже раскрылся без сбоев. Огрызнулись было пулеметы на крыше компункта, но их мгновенно загасил Роланд.

Покахонтас перевела прицел на БТР, однако работы там ей не нашлось — Тереза уже грохнул мехвода, кемарившего в тени, и сейчас вытаскивал из люка тело стрелка. Возле входа в компункт валялся лейтенант — командир КПП. Дровосек как раз развернулся в эту сторону. Изнутри донеслась пара гранатных взрывов. После этого почти стихло. Только одиночные, тоже приглушенные выстрелы.

Здесь порядок. Перевод прицела.

На Той стороне возле казармы три трупа на асфальте. Выжившие из отдыхающей смены стоят, подняв руки. Пешая группа тоже управилась на «отлично».

Что там, на жилой части КПП? Трупов три, а сдались сколько? Один, два, три, четыре, пять… мало. Где еще? Она вгляделась. Окна чисто. Даже жалюзи не дрогнут. Снайперша на секунду оторвалась от прицела, чтобы оценить ситуацию в целом. Рынок разбегался, а к бетонным блокам подъезжали остальные машины банды.

Снова к прицелу. Где же недостающие? Ну-ка, ну-ка. Вот они… Как на ладони! Подхватили оружие, крадутся вдоль стены казармы. По дальней не рискнули — там отслеживают, решили, что здесь получится… дурачки!

Палец плавно довёл спуск. Приклад ударил в плечо. Первый.

Возврат прицела. Один из крадущихся сполз по стене, оставляя кровавую полосу. Второй залёг. Рефлекторная глупость. Хоть бы побежал — всё чуть сложнее было бы.

Вдох.

На выдохе снайперша выбрала свободный ход спускового крючка. Прицельная марка накрыла голову цели. Дожатие спуска. Снова удар в плечо. Второй готов.

Покахонтас пробежалась взглядом по всей территории. Норма. Сдавшихся уже ведут к компункту. Индианка сбросила вниз трос, прицепила карабин и быстро спустилась к стоящему внизу мотоциклу.

* * *

Когда ушёл грузовичок Терезы, движки не глушили. Так и стояли. Разговоров не было. Просто молча ждали условного сигнала, всеми силами скрывая нервозность. Что ждет их там, на КПП, когда машины подлетят к Периметру? Захваченный объект и довольные сообщники? Добивание остатков гарнизона? Тела друзей и готовый к обороне противник?

Сара выжала сцепление, вдавила педаль газа в пол, машина рванула вперёд. Высокая пирамида компункта КПП, наконец-то, появилась в лобовом стекле. Вот и первый бетонный блок. Машина затормозила. От БТРа подъехавшим помахал Тереза. У входа в компункт стоял явно довольный Дровосек.

Сара и Эсмеральда почти одновременно распахнули двери и бросились к жилой зоне. За спиной стучали по асфальту ботинки Добряка. Женщины пронеслись мимо грузовичка Терезы, Добряк не отставал. Сара обогнала Эсмеральду и коротко махнула «не опережай», она-то в бронике. Эсмеральда замедлилась лишь на миг — едва не споткнулась о чьи-то ноги, высовывающиеся из-под грузовичка, перелетела их одним прыжком и понеслась дальше.

Впрочем, на месте выяснилось, что торопились зря. Возле казармы уныло стояли, вскинув руки, солдаты корпорации. Сара опустила своего двуствольного монстра и выдохнула. Сзади один за другим подбегали остальные.

— Все?

— Все, — отозвался Питер Пэн. — Двух не хватало, но их Покахонтас уже завалила.

Кролики заулыбались, глядя на трупы на асфальте, — чужие трупы! А вот Эсмеральду в этот миг кольнуло в сердце. Что-то было не так… Она мысленно прокрутила в голове события последних минут и, похолодев, пошла назад.

Когда она вернулась на площадку досмотра транспорта, то уже поняла, что они упустили. Все они. По спине пополз обжигающий пот. Пусть она ошиблась! Трое, пусть это будет неправдой!

Нет. Никакой ошибки нет. Есть лишь отсроченное понимание.

Эсмеральда застыла возле грузовика. Как же она могла быть такой идиоткой? Как могла не понять столь очевидного?

Девушка развернулась и деревянной походкой зашагала обратно — к машинам, туда, где так радовались прорыву друзья.

* * *

Когда отключилась связь, Калеб завертел головой, пытаясь понять, в чем причина. Мельком он увидел такое же удивление на лице старшего досмотровой тройки, стоящего на площадке для транспорта, а сразу после этого привычная реальность превратилась в хаотичный набор жутких неправдоподобных ощущений.

Укол иглы в шею. Падение одеревеневшего тела. Нет, боли не почувствовал — нервные окончания утратили привычную чувствительность, поэтому сперва недоумение, а уж потом запоздалый испуг. Еще и упал неудачно — мог видеть лишь серую муть асфальта перед глазами.

Зато слышал всё отлично! Плотный автоматный огонь, рев двигателей подлетевших автомобилей, топот налетчиков…

Паника накрыла ледяной волной. Лейтенанту показалось, будто он лежал без возможности даже моргнуть чуть ли не вечность. Затем кто-то оттащил его в сторону. А еще спустя некоторое время Калеба перевернули, и в поле его зрения возникло лицо крупного незнакомого мужика. Мужик вытащил из кобуры парализованного пистолет и наскоро охлопал, обыскивая. После этого шею ожёг укол антидота.

— Усади его, — прозвучало откуда-то справа.

Легко, будто манекен, Калеба развернули и усадили, прислонив спиной к бетонному блоку «пьяной» дорожки. В тело неохотно возвращалась чувствительность, скоро лейтенант смог скосить глаза в сторону говорившего. Им оказался молодой мужчина среднего роста, одетый в полукомбинезон городского камуфляжа. Громила встал чуть в стороне.

— Ну, ты даешь, — хохотнул камуфлированный, обращаясь к Калебу. — Мы думали, троих-четверых потеряем, а вы достали всего одного! Как так-то? Совсем на службу положили?

Лейтенант с трудом понимал, что ему говорят. Его всё сильнее и сильнее трясло, но причиной был вовсе не отходняк от парализатора, точнее — не только он.

Тем временем налетчик склонился к пленнику, заглядывая в глаза.

— Не то чтобы я был расстроен или обижен. Наоборот, крайне благодарен… — и вдруг без всякого перехода спросил: — Жить хочешь? Чего молчишь? Кивни хоть.

Калеба трясло всё сильнее, краем глаза он увидел, как загоняли в компункт выживших ребят, которые волокли тела убитых. А камуфлированный, перехватив панический взгляд пленника, нарочно чуть посторонился, чтобы тот получше рассмотрел происходящее.

Словно зачарованный, командир КПП, наконец, кивнул.

— Ай, молодец! — похвалил его говоривший. — Но нужно сказать «да», а то не считается.

— Да, — сипло выдавил лейтенант, потому что перед глазами всё ещё стояли бездыханные и окровавленные тела его бойцов, но тут он вдруг словно очнулся и отчаянно закивал: — Да, хочу! Хочу жить!

— Ну-ну-ну, спокойнее, — собеседник плавно, будто ртуть, перетек влево, туда, где лежал блок связи Калеба. — Всё просто. Ты сейчас свяжешься со своими старшими. Скажешь, что на ваш КПП было совершено нападение, которое ты и твои парни героически отбили. В нападении участвовали машины и люди в униформе СБ, поэтому ты объявил «стоп колеса», — он снова перетек в сторону, заставляя Калеба лихорадочно следить взглядом. — Потом, дружок, тебя ждет пара вопросов под фармой. И если я узнаю, что старшим ты сказал не то — одну твою ногу привяжем вот к этому блоку, а вторую — к фаркопу машины. Интересно, что раньше порвётся — ты или трос? — камуфлированный засмеялся, придвигая к пленнику аппаратуру связи.

Трясущимися руками лейтенант нажал кнопку вызова, дождался ответа и доложил обстановку в точности, как того от него требовал убедительный захватчик. Даже голос не дрожал почти, звучал уверенно. Нервозно, конечно, но ситуация извиняла и подозрительным это уж точно не было. Попытки вопросов от коллег удалось оборвать, потребовав себе пять минут, чтобы навести порядок среди личного состава.

— Талант! — похвалил камуфлированный, отобрал у пленника блок связи и выпрямился.

В этот момент откуда-то со стороны вышла темноволосая кудрявая девушка. Она едва брела, и взгляд почему-то был остановившийся, незрячий, а губы бледные чуть не до синевы.

— Эсмеральда, ты чего такая мрачная? — настороженно спросил камуфлированный.

— Там… маму… убили… — от этих слов, сказанных тихо, почти безэмоционально, обоих мужиков словно приморозило.

Они ничего не сказали, даже не дёрнулись, но у Калеба внутри всё сжалось и болезненно оцепенело.

— Мы ее переоденем, — сказала кудрявая, направляясь к машинам.

Камуфлированный сразу утратил свою суетливость, посмотрел в глаза напарнику-громиле, коротко бросил:

— Живых не оставляем.

Когда эти слова упали в раскаленный воздух, лейтенант ощутил, как кровь отхлынула от головы. Во рту стало сухо, в ушах зашумело… а камуфлированный вытащил пистолет и начал накручивать глушитель.

* * *

Стартер БТРа защёлкал в третий раз, и, наконец, двигатель завелся — зарычал утробно и глухо. Это хорошо, что у Терезы получилось… хорошо. И из компункта уже не слышны искаженные глушителем и амбразурой пистолетные выстрелы — Роджер добил сдавшихся. Грузовик вот загрузили уже. Это тоже хорошо — патронов много не бывает… Дровосек опять-таки успел нацепить свою броню — и это хорошо.

Банни старался дышать ровно и не срываться. ХОРОШО? ХОРОШО, БЛЯ?

Впереди под легким навесом рядом со шлагбаумом Покахонтас, Эсмеральда и Сара переодевали Маму. Маму!!! И всё было плохо! ВСЕ!!! Банни запрокинул голову к небу. Обжигающее солнце резануло по глазам, ослепляя.

Мама! Ну вот зачем — зачем?! — ты полезла в первую машину? Да, на вид ты самая безобидная, но ведь не только ж на вид! Сражаться есть другие! Поэтому — зачем? Ты ведь нужна! Ты очень нужна! Всем нужна! Чтобы быть рядом, чтобы жили остальные. Как без тебя?

Банни скрипнул зубами и скосил глаза на лейтенанта, сжавшегося у бетонного блока. Мышцы словно пробило разрядом — встряхнуло, скрутило… Так просто: один удар — и это напряжение уйдет. Станет легче. Точно станет! А потом еще два-три, и это существо сдохнет. А еще можно бить не в полную силу. Можно сдерживать удары, чтоб подох не сразу. Чтоб хватило на подольше… Чтоб прочувствовал!

Пленник съёжился под тяжелым взглядом, побледнел, а Банни снова стал смотреть в пустоту перед собой. Рано убивать эту слизь, рано…

Там, впереди, рядом с Мамой лежал, вытянувшись во весь свой немаленький рост, Тарзан. Его быстро переодели, с ним проще… а Маму…

Банни едва сдержал рвущийся с губ вопль отчаяния. Видеть! Такой! Маму! Белой, безвольной, с изменившимися чертами. Вот эти руки, которые гладили по голове, когда было совсем плохо. Эти пальцы, которые зарывались в волосы на затылке и щекотали. Ласковые прикосновения. Никто и никогда не прикоснется к тебе так, как Мама! А теперь… теперь… ее крутят, осторожно, бережно, но… будто что-то неодушевленное… А ведь это… это же Мама!!! Как она может быть неодушевленной! Она должна открыть глаза. Улыбнуться и подняться на ноги, а не лежать вот так, когда ее вертят по-всякому, снимая одно и надевая другое. Как на манекен. На Маму!

Снова захотелось размазать корпа, но Банни до судороги сжал кулаки. В этот момент вышел из здания КПП Роджер и махнул, мол, давай сюда.

Усилием воли взяв себя в руки, Банни легонько пнул пленного. Тот вздрогнул всем телом и торопливо поднялся. Роджер направился к навесу, Банни догнал его, а семенящего рядом лейтёху пинком отправил в ноги Маме, которую девчонки уже принарядили и уложили, сунув под голову свернутую рубашку.

Корп скорчился на земле.

Потихоньку подошли остальные, встали полукругом сзади. Говорить не хотелось. Хотелось орать. Бессмысленно орать, запрокинув голову в безоблачное выцветшее небо. Роджер сделал шаг вперёд и высыпал в ноги Маме стопку шевронов, срезанных с формы казненных корпов. Последний дар.

— До встречи, Мама, — Родж судорожно выдохнул. — Скоро увидимся. Жди нас дома. Зажги свет и открой нам двери. Стой на пороге. Мы очень соскучимся. Но мы придём. Все. До встречи, Тарзан. Помоги там Маме. Она будет грустить. Но ты напомни — нас не придется ждать долго.

Он развернулся к остальным. Кролики стояли молча, хотя сдерживались из последних сил. Банни показалось, даже Покахонтас готова заплакать, а уж она-то никогда не была замечена в таких глупостях.

— Мы с ними скоро увидимся, — Роджер обвел взглядом банду. — Главное — успеть найти наш Белый Домик. Пока получится, идём без стрельбы. Но после первого выстрела… никого не жалеем. По машинам.

Банни подхватил за шкирку трясущегося у ног Мамы корпа и с наслаждением отвесил ему пинка, направляя в сторону пикапа.

Скоро увидимся, Мама. Долго ждать не придется.

* * *

Если механизм длительное время работает вхолостую, он разлаживается. Если система не используется по назначению, она начинает сбоить. Если припериметровый сектор привыкает жить, как внутренний…

Когда на периметре началась стрельба, а следом поступил доклад с КПП «Надежный замок», началась сумятица, которая усугубилась еще и потому, что означенный КПП на запросы больше не отвечал, несмотря на уже стихшую стрельбу.

Как и полагается по закону подлости, беспилотников в этот момент в небе было в два раза меньше необходимого, и ни один не висел достаточно близко к месту происшествия. С отделом, в ведении которого находились высотные, еще надо было связаться. А время шло. И начальство дергало, требуя доложить ситуацию немедленно. Когда же, наконец, удалось наладить видеотрансляцию, то единственное, что увидели на пульте быстрого реагирования — пустой КПП без единого человека снаружи.

Попытки связаться остались безуспешными. Ну и все патрули, как назло, тоже были далеко. Подняли ГБР, однако общая расслабленность подвела и здесь — группе «быстрого» реагирования, только чтобы собраться, потребовалось почти десять минут.

Как это ни забавно, определенность появилась из-за общего указания всем подразделениям «повысить бдительность». Указания, отданного в самом начале заварухи на чистых рефлексах, в результате которого дорожный патруль обратил внимание на небольшую колонну машин с БТР впереди и просигналил остановиться…

* * *

До центра двести десятого припериметрового сектора добрались без приключений. Энни, которая всю дорогу напрягалась, заметно расслабилась, а Элли, наоборот, едва могла скрыть жгучее разочарование. Это опасное путешествие оказалось таким… обыкновенным.

Начать с того, что с ребятами они встретились, как договаривались, возле автобусной остановки. Тревис снисходительно сказал, что если кто-то боится, тому лучше остаться дома. Элли пожала плечами и кивнула Дику с Инки:

— Вы боитесь?

Парни, изумленные такой дерзостью, переглянулись.

— Мы тоже не боимся, — спокойно заключила девочка. — Ну, так че? Едем или выпендриваемся?

— А ты бинокль-то взяла? — развязно поинтересовался Дик.

— Я-то взяла, — она расстегнула рюкзачок, показывая лежащий в нем девайс. — А вы-то при деньгах вообще?

— Ша, — угомонил их Тревис. — Все всё взяли. Не кипишуем. Просто, гляжу, сестра у тебя напрягается.

Энни, на которую кивнул вожак их маленького отряда, посмотрела на него с прищуром:

— Я не напрягаюсь. Просто у меня взгляд тяжелый.

— Вон оно что, — хмыкнул Тревис и приобнял ее сестру за плечи. — Ладно, красотки, погнали. Приключения ждут.

Но в целом никаких приключений не получилось. Они просто сели в своем секторе на автобус, который доехал до закрытых районов. Там пришлось пройти по узкой дорожке между двух высоченных заборов, после чего вся компания оказалась на унылом пустыре с указателем: «Внимание! Секторальная граница!» Перейдя пустырь, вышли на остановку, сели на другой автобус и опять поехали.

Платил за все поездки, конечно, Тревис, чтобы девчонки не засветили свои ИД-браслеты. Ну, а в самом секторе вышли из автобуса и до развлекалки отправились пешком — интересно же погулять по припериметрию!

Вот только опять всё было обыкновенно и привычно: типовые дома, знакомые сетевые магазины и кафешки, голографические тумбы, примелькавшаяся реклама, тротуары… Скукота. Элли даже пожалела, что согласилась ехать в такую даль. Правда, в своем секторе в четырнадцать плюс не пройти. Она покосилась на ребят.

Тревис вразвалочку шагал рядом и курил электронную сигарету. Инки и Дик шли позади, пили пиво, о чем-то перешептываясь. Дик подвалил было к Энни, предложил ей выпить, но та смерила парня своим фирменным угрюмым взглядом и сказала:

— В незнакомых местах с малознакомыми людьми не пью.

Тот хмыкнул и отстал, зато Инки дружелюбно спросил:

— Может, газировки хочешь?

Энни посмотрела на него чуть более благосклонно, чем на приятеля, и ответила:

— Спасибо. Но лучше мороженого.

Парень кивнул и указал подбородком вперёд, где светилась реклама кафе самообслуживания:

— Вон, впереди как раз.

И они неторопливо двинулись дальше, посматривая по сторонам и не встречая ничегошеньки интересного или заслуживающего внимания.

* * *

В этом кафе, как и во всех подобных заведениях сети, пахло ванилью, шоколадом и клубничным сиропом. Элли закончила комбинировать на интерактивной панели свой десерт: огромный вафельный стаканчик, наполненный банановым пломбиром, шоколадным муссом, взбитыми сливками и зефиром. Ее заказ обещал быть размером с ведро. Энни поступила скромнее, здраво оценивая свои силы, — взяла стандартный ванильный рожок с вишневым сиропом. Она как раз забирала его из автомата выдачи, когда по улице неспешно проехала машина дорожного патруля и, скрывшись из поля зрения, кому-то просигналила.

В кафе, точнее, в обычной автоматизированной забегаловке, в этот момент никого не было, кроме, собственно, Тревиса и Ко. То есть только Тревиса и не было — он, пока девочки выбирали себе лакомство, свалил в туалет.

Энни покрутила рожок в руках, любуясь тем, как густой бордовый сироп стекает по сливочным шарикам, и, наконец, поднесла мороженое ко рту. В этот самый миг, когда ее язык коснулся холодного сладкого лакомства, с улицы послышался дробный оглушительный треск. Девочка отвела руку с вафельным рожком в сторону и хотела спросить, что такое там происходит, но оглохла от вопля сестры:

— ЛОЖИСЬ!!!

Крик был таким внезапным и громким, что Энни, не рассуждая, ничком бросилась на пол.

Падение показалось медленным-медленным. Она успела подумать, что испачкает футболку, хотела задрать руку с мороженым — ведь только купила! — но треск, несущийся с улицы, стал оглушительным, мощным и слитным. Уже не получалось различить в нем отдельные звуки… Витрину накрыла тень проносящейся мимо машины, затем вторая. Энни хотела поднять голову, выглянуть, однако сестра вдавила ее в пол. А треск все не затихал. Потом что-то коротко взвизгнуло, чиркнуло над головой. Под потолком с дребезгом разлетелся на осколки плафон, выполненный в виде шарика мороженого. Рядом заорал Дик, а еще через секунду внутрь кафе с грохотом обрушилось стекло витрины.

Стало тихо. То есть Энни показалось, что тихо. Она медленно подняла голову, чувствуя, как со спины и волос сыплются мелкие осколки пластика. Автомат выдачи за спиной погас, в интерактивном экране красовалась дырка. Внутри аппарата что-то дымилось.

Полоса круглых отверстий прочертила рекламную стену, которая больше не транслировала голограммы. Стоящие возле окна столики и стулья опрокинулись. С улицы задувал теплый ветер, а еще… рядом орали.

Это к Энни, оглушенной случившимся, наконец-то вернулась способность слышать. Девочка испуганно обернулась и увидела распростершегося на полу, вопящего Дика, в бедре которого наливалась алым круглая дырка, почти такая же, как в экране автомата выдачи. Кровь била из раны пульсирующими фонтанчиками, напитывая штанину джинсов.

Дик орал, колотя кулаками пол. Рядом ошарашенно выпрямлялся стоящий на коленях Инки. Его левую щеку пересекала глубокая царапина, оставленная, по всей видимости, осколком отлетевшего пластика. Выбежал из уборной Тревис. Целый и невредимый, но бледный до синевы.

— Э-э-это ч-ч-что б-б-было? — заикаясь, спросил Инки, но тут почувствовал, как по лицу течет кровь, коснулся щеки и позеленел. — Я ранен?!

— Поцарапался, — сказала Энни, переводя взгляд на орущего Дика, а потом на сестру, которая уже вскочила и осторожно выглядывала на улицу, вжавшись в стену возле пустого оконного проема.

— По нам что? Стреляли?! — тоненьким дрожащим голосом спросил Тревис.

С улицы теплый ветер принес крики, запах гари и звуки удаляющейся, но уже не такой плотной стрельбы.

Энни, наконец, пришла в движение.

— Дай мне ремень! — рявкнула она Тревису. — Снимай ремень, говорю!

Она протянула руку, однако парень стоял столбом, потрясенно смотрел на вопящего Дика и ни на что не реагировал. Удивительно, но настойчивую просьбу услышал Инки. Он принялся истерично дергать ремень своих шортов, не замечая, что пачкает одежду в крови.

А Дик все орал и орал.

— Да заткнись ты! — рявкнула Энни. — Чего вопишь, будто тебе ногу оторвало?

— Бо-о-ольно-о-о! — заходился тот.

— Будешь орать, кровью изойдешь, — со знанием дела сказала она, забирая, наконец, ремень из трясущихся рук Инки. — Приподнимись!

Дик попробовал привстать на четвереньки, но взвыл и снова засучил руками.

— А-а-а! — по лицу градом ползли слёзы.

Энни выругалась.

— Помоги! Что ты стоишь?! — она обращалась к Инки, потому что он, хотя и смотрел завороженно на пулевое отверстие в ноге товарища, все-таки соображал. В отличие от Тревиса, который по-прежнему бессмысленно хлопал глазами.

Вдвоем Энни и Инки кое-как приподняли всхлипывающего Дика, просунули под простреленной ногой ремень выше раны и затянули. Пострадавший зашелся новыми воплями, впрочем, Энни не обратила на них внимания, вытащила у парня из кармана комм и включила таймер, оставив его на главном экране.

— Помоги ему подняться, — сказала Энни Инки. — И салфетки возьми. На стойке есть. Приложи себе к лицу.

Тот подчинился без возражений. Белый от ужаса и боли Дик, всхлипывая и вскрикивая, с помощью товарища все-таки принял вертикальное положение и похромал к стойке, заливаясь слезами. Тревис продолжал стоять, испуганно таращась по сторонам. Аутист какой-то.

— Энни, — тем временем окликнула ее от окна сестра, — ты знаешь, что делать, если у человека дырка в плече?

Она осторожно подняла гнущееся во все стороны, покрытое сетью трещин полотно витрины. Крошево стеклопластика осыпалось на пол, захрустело под ногами.

Энни шагнула к сестре и посмотрела на пол, где среди осколков лежал без сознания пожилой мужчина в клетчатой рубахе и шортах. Его, видимо, отбросило выстрелом на ослабленную уже витрину, вместе с которой он опрокинулся в помещение кафе. Ноги в сланцах торчали теперь из опустевшего проема подошвами на улицу. Под ключицей у пострадавшего расплывалось темно-багровое пятно.

— Надо уложить ровно и зажать рану, — протараторила Энни. — Тревис!

Тот наконец-то отмер. Повел шальными глазами.

— Принеси из уборной полотенца!

— Я… — парень попятился.

— Полотенца принеси! — заорала Энни, зажимая рану на плече у мужчины.

— Идиот! — выругалась ее сестра и метнулась к туалету.

Через несколько секунд она вернулась с пачкой бумажных полотенец. Энни забрала их окровавленными руками и всю стопку вжала в рану.

— Нужно вызвать скорую! — визгливо выкрикнул Тревис. — Вы что? Врачи, что ли? Они же все умрут!

Инки потянул из кармана комм, потыкал в экран дрожащими пальцами и сообщил еще более дрожащим голосом:

— Сеть перегружена… вызов не проходит.

Элли снова высунулась на улицу.

— Там машина дорожного патруля, — сказала она. — В ней наверняка есть рация, я…

— Даже не думай! — прошипела с пола Энни. — А если они вернутся? Папа говорил, в экстремальных ситуациях надо найти укрытие…

— …и ждать, когда все раненые передохнут, — закончила сестра, после чего бросила через плечо. — Пока сидите здесь. Никто там не возвращается, сами прислушайтесь.

Сказав так, она решительно вышла на улицу. Стрельба действительно стала куда реже и отдалилась в глубину сектора.

— Инки! — Энни поняла, что ждать помощи от Тревиса — все равно, что рассчитывать на благоразумие Элли. — Помоги же мне!

Паренек отмер, прислонил раненого друга к стойке и подбежал к девочке.

Вместе они подхватили старика под мышки, втянули внутрь кафе, раскидали ногами осколки стекла, усадили, прислонив к стене.

— Помощь скоро приедет, — убежденно сказала Энни и посмотрела на своего единственного помощника. — Подержи его рану, крепко!

Инки позеленел, однако кивнул и надавил ладонями на напитавшиеся багровые салфетки. Раненый застонал. Из стопки бумаги засочилась кровь, похожая на вишневый сироп, который Энни всего-то пару минут назад выбрала себе для мороженого.

Тревис, завороженно наблюдавший за происходящим, резко согнулся пополам и блеванул под ноги. У стойки продолжал всхлипывать Дик. Энни понялась на ноги и осторожно выглянула на улицу.

— Стой! Куда ты? — в голосе Инки, который не мог отойти от раненого, зазвучала неприкрытая паника.

— Там же люди, им нужна помощь, — удивилась девочка. Она была бледная-бледная, но спокойная. — К тому же вдруг удастся найти врача…

В этот момент в автомате раздачи что-то зашипело, щелкнуло, и оттуда повалил густой едкий дым.

— Коротнуло, бля! — заорал внезапно очнувшийся Тревис и с неожиданной прытью вынесся из кафешки на улицу, оттолкнув с дороги нетвердо стоящего на одной ноге Дика. Тот, едва-едва успокоившийся и притерпевшийся к боли, снова заорал и грохнулся бы, если б не вцепился в стойку.

— Возьми! — крикнула Энни, пиная к нему один из опрокинувшихся пластиковых стульев. — Обопрись и шагай к выходу! — а сама повернулась к Инки. — Потащили! Быстрее!

Вместе они подхватили сидящего все еще без сознания старика под мышки и потянули к выходу. Пострадавший глухо стонал. Вскрикивал заходившийся в слезах Дик, который, опираясь на стул, кое-как ковылял к двери.

Едкий дым стремительно заполнял помещение. Хорошо хоть огромная разбитая витрина работала как вытяжка.

Потные, испуганные, окровавленные подростки вышли на улицу. Отволокли раненого на обочину, подальше от кафе, рядом, опрокинув стул, рухнул в обморок совершенно серый Дик.

Энни испуганно огляделась, она хотела снова позвать Тревиса — ведь он же был самым крепким из них, самым старшим! Однако Тревис, истерично оглядываясь, медленно пятился в переулок.

— Тревис! Тревис, стой!!! — закричала девочка. — Нам нужна помощь! Куда ты?

На удивление, Тревис замер, взгляд его даже стал осмысленным — впервые за последние минуты, — а потом парень покрутил пальцем у виска и рявкнул:

— Ебанулась? Хочешь, оставайся! А я сваливаю!!!

* * *

Элли, оставив сестру с парнями в здании, бросилась к машине патруля, то и дело оглядываясь. Добежала до уличного фонаря, потом до расстрелянной рекламной тумбы и только после этого метнулась через проезжую часть к автомобилю с бело-синими полосами.

Вокруг творился какой-то бедлам — валялись люди, не то живые, не то мертвые, кто-то кричал, кто-то куда-то бежал, откуда-то валил дым.

Машина патрульных стояла чуть впереди, а потому Элли оказалась не готова к тому, что увидела. Лобовое стекло осыпалось внутрь, а двое сидевших внутри мужчин погибли на месте и…

Девочка с трудом подавила тошноту.

— Это как в развлекалке. Ты же хотела в развлекалку, да? — спросила она саму себя дрогнувшим шепотом. — В развлекалку четырнадцать плюс? Ну вот. А попала в двадцать один плюс. И совершенно бесплатно. Это всего лишь голограмма…

Сглотнув, чтобы подавить тошноту, она зашарила глазами по передней панели автомобиля. Может, уцелела?

Тут повсюду была кровь и… то, что осталось от двух блюстителей порядка. Элли старалась не вглядываться.

— Это голограмма, ага, — она лихорадочно ощупывала залитую кровью приборную панель. — Очень качественная голограмма с отличным качественным имитатором запаха…

Наконец, Элли почувствовала под пальцами встроенный сенсорный планшет. Протерла его тыльной стороной ладони. Экран послушно включился, появились обозначения устройств. Девочка торопливо выбрала значок рации и надавила.

Только пусть будет не по отпечатку пальца, пусть…

Значок стал зеленым.

— Внимание, — Элли старалась говорить ровно, хотя руки изрядно тряслись, — угол сорок третьей и девяносто седьмой. Вооруженное нападение. Есть пострадавшие…

Она высунулась из машины, огляделась, после чего продолжила:

— Больше дюжины. Убит дорожный патруль. Много раненых. Нам нужна помощь.

Рация молчала. В эфире царила тишина. Девочка уже решила, что прибор все-таки пострадал или даже чего похуже, но вдруг тишина отозвалась женским голосом:

— Кто говорит? Назовите себя.

Элли поднесла браслет-идентификатор к экрану прибора, после чего без запинки ответила:

— Говорит Элизабет Дженис Крайтон. Номер ИД-браслета икс девять эль восемь ка пятьсот двадцать один.

* * *

Смерть — полноправная хозяйка в Зоне отчуждения. Здесь никто не удивляется ее приходу. Перестрелка на улице, срабатывание взрывного устройства, массовая драка, штурм резиденции бонзы — смерть может прийти когда угодно и в любом обличье. Но если ты пережил первые секунды ее визита — действуй. Ищи укрытие или отстреливайся, сваливай или подбирай, что упало, помогай тому, кто тебе дорог, или добей того, кого ненавидишь… Беги или дерись — вечный выбор, и нужно быть готовым сделать его в любую секунду.

В чистой же зоне, за надежной защитой Периметра, царит Право. От хаоса чёрных секторов людей защищают гарнизоны, а от внутренних беспорядков — отлаженная работа службы безопасности и неотвратимость наказания.

Но что случится, если в Периметре образуется брешь и к людям, не знающим прямого насилия, ворвётся зло?

Как и в Зоне отчуждения, здесь возможны разные варианты развития событий. Почти всегда возможны варианты. Однако на этот раз их количество сократила до минимума одна шальная пуля…

Из всех вторгшихся только Микаэла Куин хотела избежать лишних смертей. Но она погибла при захвате КПП. И ее гибель еще сильнее раскрутила маховик насилия.

* * *

Рядовой патрульной службы Освальд Пак недавно отметил двадцатилетие. Он еще не был женат и активно поддерживал отношения с тремя девушками одновременно, ни одна из которых, разумеется, даже не догадывалась о существовании других.

А вот его старший — капрал Роберт Уинсон уже полгода носил обручальное кольцо. Это, впрочем, не мешало ему с интересом слушать о похождениях товарища.

Когда на дороге показалась колонна машин, ведомая БТР корпоративных сил, Освальд как раз рассказывал напарнику об очередном свидании. Чем оно завершилось, Роберт так и не узнал. Попытка остановить подозрительную колонну закончилась для обоих патрульных мгновенно.

Четыре пули крупного калибра на двоих.

Роберт и Освальд погибли на месте.

Семнадцатилетняя Надя Залевски, сотрудница-десять, работала в клининг-компании, обслуживающей кафе на бульваре пять. Она убирала со стола за очередным посетителем и думала о том, что вечером ее ждет кусочек пиццы из супермаркета, стакан ледяной колы и новый эпизод любимого сериала «Рейдер Джонс и его девочки».

Надя получила огнестрельное ранение позвоночника и задохнулась продуктами сгорания, оставшись лежать на полу кафе среди разбитой посуды и начавшегося пожара.

Назари Мостави, сотрудник-шесть, бухгалтер секторального управления, которого дома ждали жена и трехлетняя дочь, шел в ближайшее кафе на обед. Получил пулевое ранение в ногу, при падении ударился затылком об угол рекламной тумбы. Перелом основания черепа. Погиб на месте.

Тони Лю, сотрудник-восемь, ремонтник инженерных сетей, увлекающийся художественной сваркой и даже получивший за одну из своих работ поощрительный приз на конкурсе современного искусства, растерялся — услышав выстрелы, застыл на месте. Итог: два пулевых ранения брюшной полости с повреждением брюшной артерии и многочисленными повреждениями внутренних органов. Массивная кровопотеря. Смерть в течение десяти минут.

Всего на месте «первой бойни» погибли двое сотрудников СБ и пятьдесят три гражданских. Около сорока гражданских получили ранения разной степени тяжести.

* * *

Шестнадцатилетняя Сюзи Бирн, учащаяся управленческого колледжа, обожала электронную музыку. Из-за наушников она не расслышала приближающейся стрельбы. Пулевое ранение тазобедренного сустава с осколочным повреждением головки бедренной кости и вертлужной впадины. Ввиду недостаточности страховки для полной реабилитации, а также из-за нехватки средств на оплату задолженности за первую медицинскую помощь подписала согласие на полное изъятие органов для покрытия задолженности и оплаты эвтаназии. Избыток средств направила в фонд укрепления Периметра.

Саливан Томпсон, сотрудник-четыре, управляющий аналитическим отделом, отец двоих детей и примерный муж, попытался укрыться за автобусной остановкой. Получил проникающее ранение грудной полости. Умер от пневмоторакса.

По пути от места «первой бойни» до офисного центра сектора погибли еще восемь мирных жителей. Пятеро получили ранения разной степени тяжести.

* * *

Чарльз Кейн, охранник офисного центра, сотрудник военизированной охраны третьего класса был первым, кто оказал хоть какое-то сопротивление нападавшим. Чарльз успел заблокировать входные двери центра, однако налетчики выбили их БТРом.

Множественные переломы грудной клетки и внутренние повреждения. Смерть в течение трех минут.

Гарольд Локхарт, еще один охранник офисного центра, сотрудник военизированной охраны третьего класса оказывать сопротивление не стал, но из-за шока промедлил с выполнением требований нападавших. Прямое попадание в сердце. Разрыв правого предсердия. Смерть в течение трех минут.

Стив Боннар, заместитель начальника отдела логистики, сотрудник-пять, услышав шум и крики, спустился на первый этаж, чтобы водворить порядок. Пулевое в голову. Погиб на месте.

В начале штурма офисного центра было убито и тяжело ранено двадцать мирных жителей, а также трое сотрудников военизированной охраны.

* * *

Джози была умницей.

И хоть ее только-только распределили из интерната на работу, она уже давно знала, чего хочет от жизни, а главное, как она этого добьется.

Перво-наперво Джози хотела как можно быстрее вырасти в ранге. Поэтому долгий правильный путь, который предполагал беззаветную усердную работу и надежду, что эту работу заметят, она отбросила. Через брачный контракт ранг растёт куда быстрее. К тому же в браке можно родить, после чего добровольно сдать ребенка в интернат — еще ранг. А там видно будет.

При распределении она, включив все свое обаяние и использовав слабость кадрового специалиста к юным брюнеткам, сумела ухватить вакансию кофе-менеджера при хорошем бизнес-центре. Вполне приятная ночь — и вот предприимчивая студентка уже устроена, куда хотела: обслуживает буфет, подает пирожные, сэндвичи, с улыбкой наливает напитки. Она старалась быть приветливой и милой, особенно с сотрудниками верхних этажей.

Ради этого Джози очень следила за собой: легкий макияж, безупречный маникюр, чистые, заплетенные в косу волосы, приличная одежда. Она очень старалась выглядеть дороже, чем обычная сотрудница-десять. И у нее получалось. Во всяком случае, некоторые уже засматривались. А один, с четвертого этажа, даже очень засматривался. Колин Дамбл. Лощёный выпендрежник с пафосно-безвкусными часами на правой руке.

Джози ему улыбалась, кокетничала. Парень был совершенно бесперспективный — считал ее смазливой тупицей и надеялся затащить в постель поразвлечься на халяву. Был уверен, что она согласится из одного только восторга, что до нее снизошел аж сотрудник-восемь. Джози делала вид, что так оно и есть. На самом же деле ей нужны были только контакты, которые она собиралась получить через Колина. Потому пока она «не понимала» намеков. Но при этом всячески выказывала симпатию. Сегодня вот налила ему двойной эспрессо, хотя он заплатил за обычный. Бросила лишнюю капсулу, благо всегда было под рукой несколько бракованных.

А еще Джози стеснительно похлопала ресницами — и, кажется, этот идиот, наконец, всерьез задумался пригласить ее вечером туда, где будут и другие его коллеги.

Размышления девушки прервал частый треск, донесшийся с улицы, откуда-то издалека. Странно. Джози замерла, прислушиваясь. Прошло секунд десять прежде, чем треск прекратился, и его сменили редкие громкие щелчки. Очень странно. А потом вдруг по холлу забегали охранники. Очень испуганные. Один даже заторопился ко входу и заблокировал двери.

Однако тут вдруг несколько раз что-то громыхнуло, и стеклянные створки, ставшие непрозрачными от трещин, влетели в холл вместе с охранником, а следом въехала здоровенная угловатая машина.

Больше Джози ничего не стала рассматривать. Она ведь была умницей, а потому, закрыв голову руками, забилась в узкое пространство между кофейным автоматом и витриной с сэндвичами и пирожными.

* * *

На четвертом этаже пятеро делопроизводителей, как обычно, трепались за рабочими столами в углу здоровенного опенспейса. Каждый час им полагалось пять минут на личные нужды: поесть, сбегать в уборную, покурить или попить кофе. Но можно было объединить — например, работать не поднимая головы часа четыре, зато потом сразу двадцать минут отдыхать. Это было особенным шиком — законно побездельничать так долго.

— …Сегодня ни Эдита, ни Кри не придут, — сказал с сожалением один из молодых мужчин.

— То есть вечеринка будет без девок? — недовольно вскинулся другой. — Это несерьезно! В эскорт, что ли, звонить?

— Только не эскорт! — скривился первый. — Дешевые — убогие, как моя декларация о доходах, а на дорогих у нас не хватит.

— Хе, а я знаю выход, — вальяжно вклинился в диалог третий их приятель — Колин Дамбл, который оторвался, наконец, от кричащей кибер-реплики «ролексов». — Видели новенькую в обслуге? Ну, в зоне кофе-брейка. Смазливенькая такая брюнеточка. Пора бы уже организовать ей прописку в коллективе.

— Не пойдет, — качнул головой тот из мужчин, который начал разговор.

— Со мной пойдет, — самоуверенно ухмыльнулся Колин, — она на меня крепко залипла.

— Слушай, да ну нах. Я не подпишусь, — запротестовал второй. — Ещё нажалуется в трудовую комиссию. Оправдывайся потом…

— Да в чем оправдываться-то? — не унимался Колин. — Сама пришла, сама пила, сама всем дала. Главное, чтоб без насилия. А у меня для этого есть кое-что. Всего пять капель, и через десять минут — опа! — согласна на всё и со всеми. Ещё и уговаривать будет. Тут главное…

Впрочем, что именно в такой ситуации главное, товарищи Колина узнать не успели, потому что в этот момент с улицы раздалась шквальная стрельба.

— Учения, что ли? — вскинулся сидящий через несколько столов от трех приятелей сотрудник постарше.

Молодежь повскакивала с мест и жадно устремилась к окну.

Однако на улице всё было, как обычно. Пару минут вообще ничего не происходило. Но потом на проспекте появилась автоколонна, возглавляемая огромным тяжелым БТРом. От машин снова загремели выстрелы, и прохожие на тротуарах начали падать, нелепо вскидывая руки.

— Ебать!!! — заорал кто-то, и тут же, словно в ответ на этот вопль, по окнам хлестнула очередь.

В стекле немедленно возникли пробоины. Колин испуганно отпрянул, тогда как его товарищи отлетели назад и… Всё было в крови. Совсем всё — столы, пол, стены. Кругом были брызги. А на полу, нелепо раскинувшись, дергались двое.

Колин стоял и таращился на то, что осталось от его приятелей. Он открывал и закрывал рот, однако не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Все звуки будто исчезли.

Совершенно дезориентированный Колин рухнул на колени и пополз под стоящий ближе всего стол. Звуки окружающего мира, наконец-то, вернулись, но от этого стало еще страшнее, потому что стрельба теперь раздавалась уже в здании! Колин затрясся, не зная, что делать. Коллеги рядом тоже растерянно жались к стенам и столам. Никто не понимал, что происходит и как себя вести. Всех словно парализовало.

Время замерло, а потом где-то этажом ниже прогрохотал взрыв. В звенящей тишине, которая после этого залила помещение, Колин увидел, что делопроизводитель, сидящий ближе всех к выходу, вдруг вскочил на ноги, бросился к двери и остервенело дернул ее на себя. У него было белое, перекошенное от ужаса и отчаяния лицо. В ту же секунду парня опрокинуло очередью обратно внутрь опенспейса, из которого он успел сделать всего один шаг.

Тело упало в проеме, не дав двери закрыться.

Люди сжались, стараясь каждый в своем убежище стать как можно незаметнее, и беззвучно молились, чтобы смерть прошла стороной. Но она уже хозяйничала в холле, распоряжалась на нижних этажах и, похоже, везде чувствовала себя полноправной хозяйкой.

Колин зажмурился, надеясь, что всё это лишь дурной сон и он вот-вот проснется.

* * *

В этой офисной высотке по странной прихоти проектировщиков техническим был сделан третий этаж.

Возможно, именно поэтому здесь постоянно случались какие-то проблемы и напряги. Например, сегодня с утра начотдела получил распоряжение о переходе на новые регламенты работы. Ознакомившись с документом, старший долго орал на подчиненных, доводя до их сведения информацию о новых нормативах и последствиях нарушения оных. Закончил тем, что лишит всех премий и оштрафует, после чего предупредил: регламенты отправлены каждому на служебный планшет, и к полудню все должны работать строго по ним, а не то…

В итоге текущую работу сотрудники отдела были вынуждены совмещать с лихорадочным изучением полученного пакета документов.

По этой причине (а также из-за узких окон с хорошей звукоизоляцией) техи прозевали всё, что творилось на улице, спохватившись, только когда БТР выбил входные двери и в холл посыпались безумные люди в маскарадных костюмах.

Ошалевшие техи растерянно смотрели трансляцию с камер, видели, как нападающие сгоняли в угол сотрудников, работавших на первом этаже, как затем неслись по лестнице, а потом двери в их отдел вышибли, и безумцы в маскарадных костюмах ворвались на этаж.

Оказать им сопротивление никто не посмел. Операторы, повинуясь приказу налётчиков, послушно отключили передачу с камер внутреннего слежения в дата-центр, опустили лифты, остановив кабины на третьем этаже и отключив внешнее управление, а затем, подгоняемые прикладами в спины, пошли вниз.

Навстречу им уже тащили непонятные тяжелые ящики испуганные трясущиеся люди — те самые, кому не повезло оказаться на первом этаже.

* * *

Лейтенант Калеб Дрей не помнил, как они отъехали от КПП. В ушах снова и снова эхом звучали слова: «Живых не оставляем», сопровождаемые тихими выстрелами в командном пункте. А перед глазами всё падали и падали на землю шевроны его, Калеба, бойцов. Происходящее казалось бы совершенно нереальным, если бы в запястья не впивались его собственные одноразовые наручники. Но жесткий пластик резал кожу, напоминая о том, что все это — реальность. И выстрелы, и шевроны на пыльном асфальте, и текущие между лопаток ручейки холодного пота, и пугающие неживые лица напавших.

Когда на ходу началась стрельба, лейтенант жалко скорчился на полу, надеясь, что о нём не вспомнят. Чуть только машины остановились, кровожадные психи рванули прочь из салона, оставив пленника в салоне. Он уже обрадовался, что про него и вправду забыли, но не тут-то было.

Едва частая стрельба сделалась реже, Калеба выдернули из машины, поставили на ноги и перекусили наручники. Он щурился от яркого солнца, но все равно видел, как из окон первого и второго этажей белого до рези в глазах высотного офисного центра выскакивали люди и бежали прочь. Гремели выстрелы. Кто-то падал навзничь, кто-то летел кувырком, кто-то продолжал бежать с перекошенным лицом и безумными глазами.

Женщина из числа нападавших толкнула лейтенанта прикладом в спину. Он сделал первый неуверенный шаг. Потом еще и еще один. После чего наконец побежал на подгибающихся онемевших ногах прочь. Бежал и все ждал, что в спину ударит уже не приклад, а пуля.

Калеб несся, ориентируясь на сотрудницу, бегущую чуть впереди. Она порядком отстала от коллег-мужчин, потому что была одета в традиционную для офисных работниц узкую юбку, а обута в туфли на невысоких каблуках. В таком далеко не убежишь, вот и лейтенант ее почти догнал, но поравняться не успел — женщина получила пулю в поясницу и полетела кувырком, упав лицом вперед. Она даже не вскрикнула, только вздрогнула, пытаясь ползти.

Калеб было дернулся помочь, но пуля выбила асфальт между ним и раненой. А когда лейтенант испуганно обернулся, то увидел стоящую на колене налетчицу со снайперской винтовкой у плеча. Ту самую, что толкнула его прикладом в спину. Она смотрела на Калеба пристально, но отстраненно, словно он был не человеком, а предметом.

Снова грянул выстрел. Лейтенант ощутил жар пули, прошедшей рядом со щекой, и увидел, что ствол снайперки чуть опустился. Четко ему в ногу. Тогда Калеб повернулся и снова побежал. Он почему-то знал, что ЭТА не промахнется.

Он бежал и бежал. Мимо убитых, лежащих на асфальте, мимо раненых, мимо луж крови и ошметков плоти. Вперёд и вперёд, в безопасные переулки между зданиями.

Бежал и не понимал, почему ему оставили жизнь.

Не из-за обещания же данного на КПП.

* * *

Вокруг творилось не пойми чего. Стрельба не стихала, хотя стала реже, снизу что-то грохотало, доносились испуганные крики и вопли боли.

Две клинерши, застигнутые происходящим на втором этаже, забились в дальний угол подсобного помещения, где хранились швабры, тряпки, моющие средства и прочие орудия их труда.

— Когда войдут, не лезь, — та, что из-за Периметра, дернула подругу по несчастью за рукав. — Слышишь? Не лезь. Может, и повезёт.

Её напарница-корпоратка, сотрудница-десять, дрожа, кивнула и продолжила напряженно прислушиваться к творящемуся в здании. Впрочем, долго томиться в неведении клинершам не пришлось — дверь их убежища внезапно распахнулась от резкого удара, и в подсобку вошла темноволосая кудрявая девушка в длинной красной юбке.

— Отпусти, не убивай! — тут же заговорила запериметровая. — Мы не корпы! Мы с Той стороны, на контракте!

Вошедшая презрительно оглядела обеих сжавшихся женщин, криво усмехнулась и направила пистолет на говорившую. Но та, вместо того чтобы отшатнуться, оскалилась и прыгнула прямо на ствол. Впрочем, вместо выстрела нарвалась на удар ноги и отлетела к стене.

Напарница дернулась было к приятельнице, но что-то древнее, злое пробилось в ней сквозь установки, вбитые жизнью в Чистой зоне. Женщина подобралась и повернулась к нападавшей… Повернулась, чтобы замереть, глядя в черное дуло второго пистолета.

— Вот теперь верю, — кудрявая снова усмехнулась. — Отпустим. Но придется поработать. Ведра соберите. И топайте на третий.

* * *

Питер зафиксировал последний заряд на лестнице и побежал наверх. В нем не осталось ни грусти, ни гнева, только холодное расчетливое равнодушие, которое диктовало последовательность действий.

Мамы нет. С её уходом мир стал чужим и бесприютным. В нём больше некого было любить, жалеть, не за что держаться, не о чем горевать. Ну и ладно. Есть надежда, есть путь. А в конце этого пути — Дом. Настоящий дом, где уже ждёт Мама, а не это вот всё. Осталось чуть-чуть. Они прорвутся. Обязательно прорвутся. А если и нет… Это тоже уже не имело значения. Без Мамы.

Он перепрыгнул через заряд, установленный перед площадкой третьего этажа, и замер. Лифты стояли с раскрытыми дверями, а перед ними — два сюрприза для тех, кто решит прорываться через шахту. На установку заранее подготовленных взрывных устройств времени потребовалось чуть.

Пальба в здании почти стихла. Изредка в коридоре слышались выстрелы с техэтажа, но стреляли, скорее всего, для острастки.

— Родж, закрывай лифты, — сказал Пэн в гарнитуру и снова побежал.

Он старался больше не думать о Маме. Думать было больно, это мешало. Поэтому Питер сосредоточился на деле. Сразу стало легче, появился азарт.

Ноги перепрыгивали со ступеньки на ступеньку.

Четвертый этаж. Тут тоже порядок. Одна кроличья тройка контролировала выходы из опенспейсов, вторая держала лестницу, чтобы не лезли сверху. На Питера не обратили внимания. Только мазнули взглядами и снова сосредоточились каждый на своей задаче.

— Родж, я на месте. Выпускай маскировку вниз.

Не обращая внимания на звуки ударов и крики, а затем длинные очереди снизу, Пэн открыл один из ящиков с оборудованием, вытащил домкрат и, разжав дверцы лифтов, приступил к монтированию зарядов на тросах.

Когда он закончил, внизу уже всё стихло.

Нажатие кнопки. Кольцевые заряды перебили тросы. Лифты со скрежетом рухнули на полтора метра, где их поймали клиновые ловители. Питер бросил короткий взгляд на свой пульт. Два светодиода показывали, что сюрпризы, оставленные в лифтах, встали на боевой взвод.

Вот так вам, суки.

За Маму.

Только суньтесь.

Рядом возникли Добряк и Балин — собранные, серьезные и тоже отстранённо-злые.

— Полетели! — Питер махнул помощникам и выстрелил из метателя вверх лифтовой шахты.

Мононить взметнулась и через пару секунд где-то надежно заякорилась. Загудел моторчик в рукояти, и старший инженерной тройки устремился ввысь. Следом чуть медленнее начали подниматься его более тяжелые напарники.

* * *

Группы быстрого реагирования конкретно облажались, когда налетчики брали КПП. В итоге две из ГБР появились возле бизнес-центра, когда из окон выпрыгивали и бежали прочь те из сотрудников, кто оказался порасторопнее. Практически сразу ГБРовцы обратили внимание, что от одного из углов здания гражданские бежали без потерь. Ну, кроме тех, кто что-то себе сломал при падении.

Командиры чуть посовещались, и группы рванули по оставленному без присмотра пространству навстречу потерпевшим. Пока добежали, пока сосредоточились под стенами, времени прошло немало. Затем был долгий страшный путь вдоль стен, пригибаясь, чтоб не мелькнуть в окнах. При мысли, что нападающим достаточно всего лишь выглянуть в окно и затем забросать смельчаков гранатами, внутри холодело у каждого, даже малейший шорох бил по нервам не хуже настоящего взрыва.

Когда военные добрались до угла, суматоха перед зданием уже стихла. Тут-то и раздались изнутри длинные очереди, а потом отчаянные крики.

Старший одной из групп осторожно вытянул видеощуп за выбитую дверь. Камера показала, что в разнесённом холле находятся только двое нападавших, причем оба — у лестницы. Это был шанс! К тому же бойцам уже порядком надоело напряжённо сидеть под стенами.

После короткого разъяснения командира первые две тройки вломились в здание. Плотный огонь быстро загнал противников на лестницу, а окрылённые успехом ГБРовцы рванули вперед. Перепрыгивая через распростертые на полу тела, пробегая мимо кофеуголка, где из-под прилавка-витрины натекла уже загустевшая лужа крови, они рвались к лестнице.

На первых пролётах налетчики попытались было остановить штурмующих, но снова не выдержали плотного огня и откатились.

На втором этаже огонь стал плотнее, и у штурмующих появились раненые, однако злость гнала бойцов корпорации вперёд по ступенькам, заваленным телами гражданских, а вскипевшее в груди бешенство, казалось, делало ГБРовцев неуязвимыми для пуль.

Но потом рванули заряды, и два лестничных пролёта перед третьим этажом вместе с живыми и мёртвыми обрушились, оставляя после себя зияющую пропасть. Штурм провалился во всех смыслах слова.

* * *

Вторая группа быстрого реагирования рассредоточилась по лифтовому холлу второго этажа, чтобы не допустить удара в спину штурмующим товарищам. На лестнице гремели выстрелы, в воздухе остро пахло кровью и пороховой гарью. И тут грохнул взрыв, а полуоглушенных людей, словно мишени в тире, начали расстреливать налётчики, до этого скрывавшиеся в помещениях второго этажа.

Долго ГБРовцы не продержались. Уцелели среди них единицы — те, кто успел откатиться на первый этаж и рассредоточиться (а точнее — забиться) там по углам.

Отступивших не преследовали. Засадники со второго этажа, хладнокровно добив раненых перед лестницей, по тросам ушли к своим на третий этаж.

* * *

Всё пространство вокруг и внутри здания было завалено мёртвыми и ранеными. На первых двух этажах бизнес-центра царила тишина, нарушаемая лишь слабыми стонами раненых и умирающих. На третьем готовилась к обороне часть налетчиков, остальные направились по лестнице вверх.

А в это время к высотке подтягивались все наличные силы корпорации. Где-то далеко по тревоге поднимались штурмовики и их усиление.

Но если на КПП Периметра корпорация смогла нанести нападавшим хоть какие-то потери, то в глубине своей территории она проиграла отчужденцам всухую.

Наступила пауза перед следующим раундом.

* * *

Вертолёт пересек границу между секторами и поплыл над самыми крышами. Сюзанна, пристегнутая к креслу, окончательно определилась с местом, где расположит пункт сортировки, после чего сразу же сбросила пожелание в ситуативный штаб, а сама погрузилась в чтение сводки по событиям. Она жадно поглощала информацию, когда взгляд внезапно зацепился за знакомую фамилию.

Чёрт. Не может быть!

— Марк, — обратилась она к подчинённому, выделенному на место «первой бойни», — на проспекте я спущусь вместе с тобой.

— Есть, мэм, — отозвался тот, ничем не выказав удивления.

* * *

Энни в отчаянии огляделась. Раненых было много. Очень много! И уж точно им требовалась помощь профессионального медика, а не школьницы-энтузиастки во главе группы неравнодушных прохожих, отозвавшихся на ее призыв.

Отстоище!!! И до сих пор ни одной машины с красным крестом!

Элли уверенно распоряжалась теми, кого смогла, выражаясь папиным языком, «мобилизовать по законам военного времени». Какая-то испуганная женщина помогала ей помечать мёртвых и нетранспортабельных. Инки притащил полотенец из ближайшей кафешки, а незнакомый чернокожий паренёк приволок оттуда же несколько баклаг воды. Мужчина-азиат принёс добытых неизвестно где веревок на жгуты. И теперь Энни с несколькими взрослыми помощниками останавливала, как могла, кровотечения. На большее у них всё равно не хватало ни средств, ни знаний.

А когда девочка уже совершенно отчаялась, то услышала сверху гулкий стрекот, после чего на проспект упала огромная тень. Запрокинув измазанное в чужой крови лицо, Энни с восторгом и трепетом увидела зависший в воздухе вертолёт, который показался ей очень большим.

Пока она завороженно следила за вращением лопастей, из открывшейся дверцы вертолета на тросах устремились вниз два человека. Несколько секунд — и вот они, пригибаясь от ветра, бегут к ней. С удивлением Энни увидела, что одним из высадившихся оказалась женщина. Высокая, стройная, в серой полевой форме, темных очках-визоре и с нашивкой Красного Креста на рукаве.

— Мэм! — закричала Энни, яростно размахивая руками. — Мэм!!!

Женщина-медик сразу же устремилась к ней. Энни, покачиваясь, поднялась и отрапортовала:

— Первая помощь оказана двадцати трем пострадавшим. Срочная транспортировка требуется четырнадцати.

Незнакомка коротко кивнула, после чего махнула спутнику, чтобы тот бежал к пострадавшим осматривать наложенные жгуты и повязки, а также доставать прицепленные рядом с жгутами коммы с включенными таймерами.

— Как ты? В порядке? — женщина крепко взяла Энни за плечи. — Не ранена?

— Нет… — ответила та и судорожно вздохнула, с облегчением понимая, что теперь рядом есть взрослый, готовый разрулить случившееся.

От здания кафешки уже бежала всклокоченная Элли, тащившая вместе с Инки очередной пластиковый бидон воды. Увидев женщину-врача, сестра словно споткнулась.

— Видимо, это ты — Элизабет Дженис Крайтон, она же семнадцатый. Докладывай, — приказала женщина.

— Мэм, — Элли быстро справилась с собой, — нетранспортабельных восемь. Рядом с каждым поставлен стул. Убитых, — она помедлила, — не считали. Накрывали одеждой.

— Спасибо, девчонки, — взгляд женщины потеплел. — Вы — умницы. Обещаю, я сделаю всё возможное, чтобы вам не нагорело от отца. Ах да, зовут меня, кстати, Сюзанна Шелли.

Только теперь Энни узнала незнакомку. И поняла, почему Элли так растерялась, увидев ту самую «кобылу», за которой подсматривала в бинокль.

Доктор Шелли была совершенно не похожа на яркую красавицу-гражданскую. Серьезная, суровая, с убранными в хвост волосами, облаченная в полевую форму, она выглядела настоящим командиром.

Пока сестры растерянно переглядывались, Сюзанна приказала в ларингофон:

— Спускайте спасательную сетку.

А затем заговорила совсем другим тоном — отрывисто, властно.

— Да, переключайте! — и после короткой паузы: — Я вас услышала, парамедик! Теперь слушайте приказ. Я запрещаю любые выходы на простреливаемое пространство. Рядом есть представители патруля? Переключите на громкую связь. Лейтенант? Говорит майор медицинской службы Сюзанна Шелли. Приказываю пресекать любые попытки медперсонала выйти на простреливаемое пространство, в случае неповиновения разрешаю применение игольников.

После этого она отключила ларингофон и уже совершенно другим голосом, лишенным прежних металлических ноток, сказала, поворачиваясь к девчонкам:

— Ну что ж, Энни-Элли, — майор медицинской службы внимательно посмотрела на сестёр, — вы — бойцы, каких поискать. Но сейчас я как старшая по званию вас отзываю.

Она улыбнулась и потрепала обеих по светлым макушкам.

* * *

Покахонтас довольно прошлась по одному из опенспейсов четвертого этажа. Ребята безукоризненно выполнили ее просьбу очистить пространство для работы. Живых не осталось. И ведь не так много перебили. Большинство корпов попрыгали в окна и теперь, переломанные, орали внизу. Впрочем, это не раздражало, скорее, успокаивало.

Сначала она зашла было в опенспейс над главным входом и даже выбрала огневую позицию за столом, под которым валялся дохлый корп с выпендрежными фальшиво-дорогими часами. Но потом сообразила, что вряд ли штурмовать начнут там, где расположены их машины. Побоятся, что заминировано. Правильно побоятся.

Индианка опустилась на колено, пристроив винтовку на одном из столов напротив окна. Под столом лежало тело, но видно было только костенеющую руку. Снайпершу это нисколько не тронуло, она внимательно оглядывала здания за окном. Где-то там скоро появятся ее коллеги-корпораты… Вот-вот уже. Судя по звукам снаружи, вертолет сел приблизительно в километре.

Сознание плыло.

Поверх современных зданий и дорог проступали лесистые холмы и скалы. Как ни удивительно, это раздвоение реальности ничуть не мешало Покахонтас оценивать и наблюдать. Наоборот, казалось, она вернулась домой, в племя. Судьба будто давала ей новый шанс, уверенность, что на этот раз всё-таки получится спихнуть бледнолицых в море.

Надо только как следует постараться.

Они спихнут бледнолицых в море, и тогда откроется дорога в Белый Домик. И там их встретит Мама. Она ведь не погибла на самом деле. Она просто отправилась вперед, предупредить ушедших раньше.

Скоро, очень скоро Мама выйдет навстречу, обнимет и скажет, что нет ничего страшного в том, что Покахонтас опоздала с выстрелом.

* * *

Вертолет Сюзанна приказала посадить на небольшую площадку возле ресторана, реквизированного ситуативным штабом. Двести метров до здания можно было, конечно, и пробежать, но первый же автомобиль мгновенно отозвался на инфопакет носимого комплекса и подмигнул габаритами, показывая, что двери разблокированы и можно ехать. Уже через пару минут доктор Шелли стояла перед координатором.

Мрачный мужик с блестящей от пота лысиной матерился, принимая доклады. Он зло курил, нецензурно орал в переговорник и попутно отслеживал в большом голокубе оперативную ситуацию, выстраивая оцепление. Сюзанну координатор узнал сразу, поэтому на минуту прервался и ткнул пальцем в проекцию карты местности, указывая на то место, которое доктор Шелли запросила для развертывания полевого госпиталя.

— Вы уверены, что хотите поставить сортировочный пункт именно здесь? — спросил он и сразу рявкнул: — Слишком близко! Это за первой линией оцепления. Если террористы пойдут на прорыв в этом направлении, мы их не удержим.

Сюзанна не дрогнула. Совершенно спокойно она ответила:

— Место оптимально. Да, за первой линией оцепления, но это разумный риск. Зато есть несколько безопасных подъездов, есть где поставить транспорт, а от стрельбы закрывает здание консалтинговой фирмы, причем достаточно длинное. Если вас беспокоит возможность прорыва, просто расположите рядом с нами резервные группы.

Координатор в ответ только мрачно кивнул, выплюнул докуренную до фильтра сигарету под ноги и тут же снова заорал на кого-то в рацию, возвращаясь к процессу руководства.

* * *

Когда доктор Шелли приехала на выбранное место — небольшую площадку между зданиями метрах в трехстах от захваченной высотки, там уже ждали три патруля — резерв оцепления.

Сюзанна выдохнула и, наконец, приказала подчиненным разгружать и перевозить оборудование. Работа закипела. Тем временем поступил доклад от помощника, который как раз закончил работу там, где до его прибытия орудовали Энни и Элли. Дела обстояли вполне неплохо: начали подходить машины, приступили к отправке «тяжелых» пострадавших в ближайший госпиталь, «средних» уже отправили на реквизированном транспорте. Отлично.

Отозвался и Гай, которого со всеми доступными людьми из его корпуса тоже уже перебросили в этот сектор отслеживать ситуацию и вычислять подозрительную активность. На сообщение Сюзанны: «Приезжай, как только сможешь. Важно» Гай ответил кратким военным: «РВП* 20–25 мин».

Тем временем к месту развертывания госпиталя подъехали три БТРа. Из первого вышел офицер и сразу направился к Сюзанне. Из остальных спокойно выгружались бойцы, среди которых оказались и три снайперские пары.

— Майор Шелли, — старший откинул лицевой щиток шлема, протягивая Сюзанне руку, — полковник Бэнкс, корпус штурмовиков.

— Приветствую, — Сюзанна приняла рукопожатие, и мужчина аккуратно, чтобы не раздавить, сжал узкую ладонь. — Как-то вас маловато для текущей ситуации.

— Остальные в пути. Я выдвинулся с дежурным взводом.

— Значит ли это, что вы начнете штурм отсюда? — уточнила Сюзанна.

— Штурм будет со всех сторон. Просто сюда удобнее всего подъехать. Постараемся вам не мешать.

*Расчетное время прибытия

* * *

Покахонтас находилась в раю.

Разум словно парил над сектором, находясь одновременно везде и нигде. Необыкновенная легкость овладела всем ее существом. Рассудок избавился от оков, снова получая возможность видеть то, что долгое время было от него сокрыто.

Конечно, подобное всезнание было всего лишь иллюзией. Покахонтас это понимала, однако она слышала, как шепчутся духи предков, как зовут ее из далекого прошлого, напоминая о Долге:

— Настало время. Поторопись…

Подчиняясь этому тихому шепоту, снайперша едва слышно произнесла Слово. Слово, которое каждый в их банде мог сказать лишь раз.

Мгновенно мир словно распахнулся. Стал понятным и простым. Очертания предметов обрели дополнительную резкость, тогда как люди вокруг, наоборот, стали медленными и предсказуемыми. Покахонтас осознала, как будут действовать бледнолицые, откуда пойдут и как будут высматривать путь.

И главное — она увидела их старшего.

А еще все возможные линии стрельбы и углы рикошетов. Может, это было всего лишь иллюзией, но по большому счету — какая разница? Жизни после Слова оставалось не меньше часа. Это бездна времени, тем более, когда патронов вволю.

Покахонтас навелась на торец высотки, ближайшей к длинному офисному центру, который перекрывал индианке обзор. Чуть перевела прицел, выбрала слабину спуска и после короткой, совсем незаметной паузы выстрелила.

Пуля ушла к цели, поразить которую, не произнеся Слово, было бы невозможно.

Прячьтесь-прячьтесь… Сниму рикошетом!

* * *

Снайперские пары исчезли в длинном здании, из которого открывался вид на захваченную высотку. Подчиненные Сюзанны, усиленные одним из патрулей, готовили под пункт первичной сортировки просторную кафешку: перетаскивали туда медикаменты и приборы, развертывали оборудование. Регулировщик встречал машины скорой помощи, которые, наконец, начали подходить, и распределял их по доступным местам.

Сама же Сюзанна к тому моменту полностью согласовала рабочие моменты с полковником Бэнксом. Он как раз собрался пойти следом за своими снайперами, когда со стороны захваченной высотки прозвучал одиночный выстрел.

Здоровенный штурмовик опрокинулся на спину.

Патрульные, до этой секунды бдительно пялившиеся по сторонам, схватились за оружие и бестолково завертелись. Штурмовики укрылись, кто как смог. БТРы завертели башнями. А Сюзанна, не рассуждая, бросилась на асфальт рядом со сраженным полковником.

Прикрываясь массивным, закованным в броню телом, доктор Шелли торопливо сконнектила носимый комплекс с умной броней Бэнкса. В ответ электроника выдала блок медицинской информации. Прямое попадание в голову. Мозговая активность — ноль.

Сюзанна про себя выругалась. Наповал с одного выстрела! Невозможного выстрела! Между этой площадкой и захваченным зданием нет линии огня! Даже предположение, что пуля — дура и прилетел рикошет, не выдерживало никакой критики. Одним рикошетом достать здесь человека было практически нереально. Это же не фантастический фильм, мать его! Не дешевый неправдоподобный боевик!

Словно в ответ на ее мысли, со стороны захваченной высотки раздались еще два выстрела.

* * *

Снайперская пара стояла в длинном офисном коридоре перед дверью с табличкой «Старший менеджер». Сотрудники были эвакуированы из здания еще в самом начале. Теперь в многоэтажке находилась только дежурная смена охраны и техи. Однако по коридору еще витал запах синткофе, а в приемной, которую уже прошли штурмовики — тонкий аромат женского парфюма. Недавнее присутствие людей ощущалось, и потому глухая тишина казалась слишком плотной и опасной.

Боец, стоящий перед дверью, поднёс руку к шлему, чтобы вызвать на щиток меню и подключиться к системе наблюдения здания. В этот самый момент в стене рядом с ним вдруг появилось маленькое круглое отверстие. Штурмовик вскрикнул и тяжело упал на колени. Второй номер ошарашенно отскочил.

Вовремя.

Второе отверстие возникло там, где он только что стоял. Точно на уровне пояса. Попытайся залечь, тоже словил бы пулю.

— Молот — Гремлину. Чизет ранен! Снайпер. Сквозь стену.

Однако Гремлин, то есть полковник Бэнкс, не отозвался. В эфире повисла пауза, которую нарушил женский голос:

— Говорит майор медицинской службы Сюзанна Шелли. Полковник Бэнкс убит. Как старшая по званию принимаю командование на себя. Молот, где вы?

— Четвертый этаж, примерно десять метров от центральной лестницы.

— Оставайтесь на месте, по возможности оттащите пострадавшего. Остальные — доложить обстановку.

— Звено «Альфа». Заняли позицию.

— Звено «Гамма». Заняли позицию.

— Оцепление! — снова женский голос.

— Вас слышим, готовы действовать.

— Техслужба, — тишина в эфире. — Техслужба, ответьте, вас уже должны были подключить!

— Техслужба слушает, — нервный, ломкий голос.

— Немедленно отключить все камеры в здании и на площади за ним. По исполнении — доложить и проверить нелегальные подключения к сети.

* * *

Оборвав связь, Сюзанна огляделась. Камеры! Всевидящее око корпорации прямо сейчас транслировало врагу всё происходящее за пределами захваченного здания! Иначе никак не объяснить настолько точную стрельбу. Хорошо, что опытная команда медработников укрылась в кафешке и не высовывалась. Сама же доктор Шелли по-прежнему лежала, прикрываясь телом убитого полковника, и не торопилась вставать.

— Барри, в соседнем здании штурмовика ранили! — крикнула Сюзанна помощнику. — Бери двоих, носилки и по сигналу выдвигайтесь! Четвертый этаж. Без моего приказа с лестницы не высовываться.

Барри в окне кафешки махнул рукой, что принял приказ, а еще через полминуты показал, что готов. Сюзанна снова переключилась на связь:

— Техслужба, камеры отключены?

— Еще нет, мэм!

Блядь!!!

— Штурмовики! Оцепление! Мы идём, прикройте.

Дождалась подтверждения о готовности и махнула своим.

В тот же миг врач и два парамедика, пригибаясь, побежали к ближайшему подъезду. Доктор Шелли чуть выждала, вскочила и зигзагами рванула за подчиненными, каждую секунду ожидая выстрела. Мгновенно рядом с ней возник один из штурмовиков, на бегу прикрывший медика собой. Только когда за спиной захлопнулась вторая тонированная дверь, Сюзанна облегченно выдохнула:

— Спасибо…

Боец в тяжелой броне в ответ кивнул.

— Вам еще нужна помощь, мэм?

— Нет, — штурмовик снова кивнул и на секунду замолчал, прислушиваясь к тому, что говорили по гарнитуре.

— Получен приказ помогать вам, — сказал он через мгновение.

Сюзанна кивнула и, торопливо сверившись с инфосистемой, отправилась на цокольный этаж, где располагался пункт видеонаблюдения здания. Боец тяжело шагал позади.

Трое подчиненных мисс Шелли уже устремились вверх по лестнице на четвертый этаж, следом за ними побежали двое ворвавшихся в здание штурмовиков.

Внизу царила суета. Всклокоченные гражданские техи бестолково метались, пытаясь отключить видеонаблюдение — лихорадочно клацали по клавиатурам и отчаянно матерились.

— Приказ поступил четыре минуты назад! — рявкнула Сюзанна. — Почему до сих пор не выполнен?!

— Мэм, — испуганно отозвался ближайший к ней сотрудник, — у нас нет кода общего отключения!

Сюзанна скрипнула зубами, чтобы не сорваться на ор.

— Какие еще коды, если противник подсоединился к Сети? — обманчивое спокойствия ее тона заставило теха отшагнуть. — Камеры запитаны отдельно от остального? Где распределительный щит?!

Мужчины недоумевающе переглянулись:

— Отдельно. Щит — вот, но нужен ключ. А старшего нет, он на обеде будет…

— Ломайте!

Она так рявкнула, что вся группа мигом пришла в движение. Замок сломали в мгновение ока, и сразу после щелчка переключателя экраны наблюдения потемнели, замигало красным сообщение об отсутствии сигнала.

Сюзанна снова включилась в общую связь:

— Медбригада. Приступайте к эвакуации. Остальным — наблюдение. Увидите шевеление — огонь.

* * *

Покахонтас сменила позицию. Устроилась в глубине другого опенспейса, подальше от окон. Внезапно по лицу поползло что-то горячее… Индианка шмыгнула носом, провела ладонью и без всякого удивления посмотрела на испачканные в крови пальцы. Пох! Вытерла руку о подол платья и снова припала к прицелу.

Мир оставался по-прежнему четким, были видны малейшие нюансы: движения, шевеления, скольжение теней, колебания воздуха от дуновения ветра… Покахонтас точно знала, что убила одного бледнолицего и ранила другого, понимала, как сейчас будут вытаскивать раненого.

Но еще она осознавала, что именно сейчас противники пытаются вычислить ее позицию и у них есть все шансы на успех, если снайперша себя обозначит.

Поэтому пока пауза. Свою пулю получит каждый. Раненый все равно сдохнет, так какая разница — на руках у врачей или корчась в одиночестве. Ну а врачам… будем считать, повезло. Потому что сразу повторить такую вот стрельбу вслепую у Покахонтас не получится — надо немного прийти в себя.

* * *

Раненого вытащили без единого выстрела со стороны захваченного здания.

Когда Сюзанна с бригадой медиков и эвакуируемым вышла на улицу, снаружи ждали еще несколько штурмовиков. Один, не откидывая забрала шлема, обратился к ней:

— Майор Шелли? Майор Поллок. Заместитель полковника Бэнкса. Я был в ситуационном штабе, как только получил донесение о случившемся, выдвинулся сюда.

— Принимайте командование, — с облегчением сказала Сюзанна, готовая благодарить хоть Трех, хоть КорпДуха, что нашелся кто-то более сведущий в военном деле. — А я займусь вашим сослуживцем.

Когда она торопливо вошла в кафешку, там на составленных столах уже расстелили асептическое покрывало, на которое перекладывали с носилок раненого снайпера.

* * *

Аналитики сходили с ума, пытаясь разгадать смысл дерзкой и жестокой атаки. Одной из версий была версия отвлекающего маневра. Правда, от чего маневр должен отвлекать, оставалось только гадать, поэтому на всякий случай в атакованный сектор выдвинулись все свободные рейдеры.

Получили форму патрульных, жетоны прикрытия, технику и вперед. Искать «что-нибудь».

Блаженны ищущие, ибо обрящут.

Гай, очень порадовался, что выбрал мотоцикл — почти сразу по выходе на улицы его комплекс принял сообщение от Сюзанны: «Приезжай, как только сможешь», поэтому очень повезло быть и мобильным, и автономным.

Гай вывернул руль и чуть прибавил скорости.

У патрульных были весьма удобные мотоциклы. По сравнению с привычными эндуро, на которых обычно ездили рейдеры, тяжелый байк патруля казался чуть ли не диваном. Не хватало только пива и голопроектора. К тому же на ровном шоссе чистой зоны можно было и на дорогу-то почти не смотреть, тем более, движение почти остановилось, а люди собирались на тротуарах.

Такое впечатление, что здесь, далеко от места событий, на улицу повылазили все зеваки и любопытные. Собирались группами, горячо обсуждали новости, передавали из уст в уста слухи. На крышах тоже царило оживление, там кучковались те, кто надеялся с верхотуры разглядеть происходящее в центре.

От этого бардака, само собой, зверели все местные СБшники. Гая же данное обстоятельство скорее позабавило — люди Чистой зоны вели себя, как в Зоне отчуждения. Мотивы и цели, конечно, расходились диаметрально, но на улицу повылезали точно так же.

По мере приближения к центру сектора народа становилось все меньше. Отсюда патрули гнали мирняк уже без колебаний — не до расшаркиваний. Скоро улицы совсем опустели.

Гай проехал мимо вертолета с эмблемой медицины катастроф и двинулся дальше. Жетон лейтенанта-патрульного делал его практически невидимкой. Плохо. Получается, любой гондон с бляхой на груди может идти куда угодно и творить что угодно.

У здания на краю центральной площади в глаза сразу бросились пятна крови на асфальте, взбудораженные патрульные и несколько БТРов. Гай остановил байк у кафе, которое реквизировала Сюзанна, и вошёл.

Майора Шелли лже-патрульный Крайтон увидел сразу. Она стояла в зале кафетерия возле составленных столов, на которых лежал штурмовик. Ярко светила хирургическая лампа, валялась на полу окровавленная нагрудная пластина брони, рядом стоял штурмовой шлем.

Красивая женщина в полевой форме склонилась над раненым бойцом и ловко срезала ножницами обмундирование с бесчувственного тела. Ее ассистент уже вооружился хирургическим инструментом и был готов действовать.

— Приступай, — Сюзанна чуть отстранилась, пристально наблюдая за действиями подчиненного. В сторону Гая она даже не посмотрела, всё ее внимание было сосредоточено на раненом бойце. — Энни и Элли здесь. Они в полном порядке. Нелегально перешли границу секторов. Нашла их на проспекте, на месте первой бойни, — сообщила Сюзанна, по-прежнему не поворачиваясь.

Гай потрясённо застыл, не зная, что сказать и, самое главное, как отреагировать на такую шокирующую новость.

— Сейчас я подготовлю раненого к эвакуации и отправлю его на своем вертолете в госпиталь. Их упакую этим же рейсом. Незаметный выход из госпиталя устрою. Организуй, чтобы няня встретила. Психика у обеих, конечно, крепкая. В тебя пошли. Но всё равно не стоит им одним оставаться.

Пока она говорила, Гай, наконец-то, оправился от первого шока. Хорошо, что Сюзанна изложила всё рублеными скупыми фразами, которые именно сейчас и именно в такой ситуации были крайне уместны. Вывали она на Гая подробности, он бы, наверное, ёбу дался.

— Они сейчас где?

— В вертолете сидят, — Сюзанна, наконец, на секунду отвлеклась от раненого. — Не ругай их. И так натерпелись.

— Не буду, — Гай даже сумел выдавить улыбку. Вряд ли, конечно, этот беспомощный оскал обманул проницательную Сюзи. — Будем считать, что ваше знакомство прошло успешно.

— Вполне. Хорошие девчонки. Толковые. Они же не просто первую бойню без царапинки пережили, они взрослых организовать сумели, чтоб раненым помогать. Ты иди, я свяжусь, как смогу.

Он кивнул и вышел, ощущая собственные ноги как негнущиеся протезы.

* * *

Калеб перевел дыхание и осторожно выглянул на улицу. Он смутно помнил, как бежал, как петлял среди домов, как шарахался в переулки от машин патруля. Все было словно в кошмаре, словно в дурацком сне. Голова вообще не соображала.

Только когда ноги стали подгибаться, а в боку уже нестерпимо кололо, он остановился в каком-то закоулке, съежился за мусорными баками, уткнувшись лбом в колени. В себя приходил долго. Трясло всего, лицо дергалось, в животе крутило. Но мало-помалу успокоился. И порадовался, что даже в таком неадекватном состоянии бежал все-таки в нужную сторону — к Периметру.

Да еще здорово повезло: сумел свалить достаточно далеко, вышел из зоны сплошного патрулирования, нашел место, где смог прийти в себя. Сколько прошло времени, мог только гадать — часов-то не было. Но судя по тому, что людей на улице становилось все меньше и меньше — гражданских начали разгонять по домам, значит, изрядно.

Шансы выжить в корпорации постепенно пришедший в себя лейтенант оценил как нулевые. За сотрудничество с нападающими не пощадят. А если сослуживцам уже известно, что он сделал, то есть немалые шансы даже до камеры не доехать.

Тут мозги у Калеба окончательно включились и в голове, наконец-то, оформился какой-никакой план действий. Был он прост и краток: надо валить на Ту сторону. Однако для этого следовало добраться до Периметра. А в грязной «серой полевой», да еще с погонами лейтенанта шансов на это было немного. Любой патруль остановит даже просто узнать, не нужна ли помощь.

Калеб встряхнулся. Продышался, встал, поправил форму, постарался унять бешеное сердцебиение и, наконец, огляделся. В конце узкого переулка находился черный вход в подъезд многоэтажного дома. Лейтенант ввел цифры универсального ключа и прошел внутрь. Панель домовой системы проглотила его личный код! Значит, или еще не объявили в общий розыск, или досюда информация пока не добралась — ну, тем проще.

Лейтенант пробежал глазами по списку жильцов, выбирая.

Отмел бабу — развизжится еще, и не факт, что даже если найдется одежда унисекс, то подойдет по размеру.

Следующими в списке были три мужика, живущие в одной квартире. Этих тоже рассматривать не стал. Во-первых, их много, во-вторых, скорее всего, пидоры-извращенцы. А Калебу нах не сдались пидорские шмотки.

Зато после педиков числился одинокий жилец. Один в двухкомнатной. Значит, деньги есть. Отличный вариант.

Калеб поднялся на четвертый этаж, прошел по коридору и коснулся сенсора звонка. Дверь открылась почти сразу — на пороге возник субтильный парень лет двадцати ростом чуть пониже лейтенанта.

— Два шага назад! Лицом к стене!

Хозяин квартиры испуганно подчинился и лишь после этого осмелился на вопрос:

— В чем дело, сэр?

— Молчать! Стоять, не двигаться!

Калеб шагнул внутрь, закрыл за собой дверь и сразу же взял парня на удушающий. Тот задергался, но совсем скоро обмяк. Лейтенант еще чуть подержал его для надежности, затем отпустил, снял с руки часы, надел на себя и прошел в спальню.

Хозяйский гардероб не порадовал разнообразием и богатством выбора. Но мода на мешковатые шмотки сыграла на руку. Удалось подобрать футболку и спортивные штаны (чуть коротковатые, но не критично). А вот кроссовки оказались маловаты. Бля. Но делать нечего. Главное — не привлекать внимания.

После этого Калеб отправился на поиски денег, рассудив, что у тех, кто живет в припериметрии, обязательно должен быть левый неучтенный нал. Не ошибся. Несколько десятков кредов нашел на кухне в банке из-под синткофе. Заодно прихватил кухонный нож.

Маловато, конечно, для начала новой жизни на Той стороне, но все лучше, чем ничего.

После этого, равнодушно перешагнув через тело, лейтенант покинул квартиру.

* * *

Как дошёл до байка, Гай не запомнил. Перед глазами мелькали кадры с первой бойни, просмотренные, пока летел сюда: тела, лужи крови, разбитые витрины магазинов, простреленные автомобили… И его девчонки во время этой кровавой бани находились там?!

Да, Сюзи сказала, что они не пострадали, но, вновь и вновь анализируя ситуацию, он никак не мог зафиксировать мысль, что всё уже закончилось и больше дочерям ничего не угрожает. В груди холодело, аж сердце сжималось.

Пожалуй, повезло, что тяжёлый мотоцикл патруля был устойчивей и ровней в управлении, чем более привычный для рейдеров эндуро. На эндуро в таком состоянии, наверное, мог бы и навернуться.

Когда байк подъехал к площадке, на которой стоял вертолет, первые, кого Гай увидел, были сидящие плечом к плечу на полевых медбоксах изнуренные Энни и Элли. Одежда у обеих была в бурых пятнах, взгляды пустые и совершенно потухшие.

Рокот мотора привлек внимание девчонок, и одна из них (конечно, Элли) встрепенулась, вглядываясь в водителя. Гай из последних сил пытался сохранить самообладание. Нельзя показать и без того напуганным детям, что сам едва держишься. Он заглушил двигатель, выдвинул подножку, слез с мотоцикла. Элли заметно напряглась, чуть подалась вперед.

Щелкнула застёжка. Гай снял шлем, повесил на руль. В ту же секунду дочери сорвались с пластиковых ящиков, на которых сидели.

Энни рванула вперёд, размазывая по лицу слезы. С разлёта впечатавшись отцу в грудь, она тут же заревела в голос. Ревела и стискивала его в объятиях:

— Папа, папочка, прости на-а-а-ас!!!

Гай подхватил дочь, сжимая в объятиях, а глазами искал вторую. Она торопливо, но почему-то опасливо шла к нему и одновременно рылась в рюкзачке, лишь когда Элли извлекла на свет полевой бинокль, отец всё понял: и то, почему она так медленно приближается, и то, почему у нее такое белое, без единой кровинки, лицо.

— Папа, не переживай, он цел, — пролепетала Элли. — Я его никому не давала, даже не доставала!

Вместо ответа Гай сгреб её в охапку и тоже стиснул, вжимая в себя.

— Глупые мои… — больше он ничего сказать не смог — горло на миг свело, и пришлось замолчать.

Энни самозабвенно рыдала, Элли виновато хлюпала носом.

— Ну, ну… — Гай, мягко отстранился и заглянул Энни в лицо. — Всё хорошо, я не сержусь. — Он перевел взгляд на ее непривычно притихшую сестру. — Не сержусь, понятно?

Дочери синхронно кивнули, Энни перестала реветь, но всё ещё не могла проморгаться от слёз.

— Девочки, сейчас вас погрузят вместе с раненым в вертолёт и доставят в наш сектор. Из госпиталя выведут незаметно, Мэри я предупрежу, она будет вас ждать. Сразу поедете домой. Никуда не выходить, ждать моего возвращения. Школа на завтра отменяется. Элли, — Гай посмотрел на дочь, виновато прятавшую глаза, — как вы здесь оказались вообще?

— Папа… мы… Тревис из старшего класса, он пригласил нас в развлекалку четырнадцать плюс. Сюда. Ну, тут же дешевле… В обмен на бинокль. Но ты не переживай! Я выставила настройки по биометрии, чтобы он не мог его даже включить, и сказала, что сам бинокль дам подержать только в моем присутствии и после того как оплатит билет. Понимаешь? Он бы увидел, что тот не включается, а мы бы всё равно пошли на аттракционы… Но мы ничего не успели, только мороженое купить, а потом начали стрелять, Дика ранило…

— Погоди, — Гай мягко стиснул её плечо. — Сколько вас было? Кто такой Дик?

— Нас? Пятеро. Тревис, Дик, Инки и мы… Дик и Инки, они из другой школы. И вот Дика подстрелили, а Тревис после этого сбежал.

Она беспомощно замолчала, видимо, осознавая, как всё случившееся выглядит со стороны.

— Пап… пожалуйста, прости… — Элли стиснула отца в объятиях. — Прости, это было очень-очень глупо.

Гай поцеловал её в лоб.

— Пап, — Энни, наконец, вытерла слезы, — скажи, ты ведь работаешь, чтобы такого не было?

Она судорожно всхлипнула, переводя дыхание.

— Нет, милая, — Гай ласково отвел от ее заплаканного опухшего лица прилипшую прядь волос. — Я работаю, чтобы такое было у наших врагов. А чтобы такого не было у нас, работает контрразведка.

— Как-то… плохо они работают… — едва слышно пробормотала Элли.

Отец горько усмехнулся и открыл было рот ответить, но в этот момент к площади подъехала машина скорой помощи.

— Вам пора, — Гай снова стиснул дочерей в объятиях. — В вертолете от восторга не визжать, пилота покатать подольше не просить. Элли, пригляди за сестрой. Энни, ты тоже. Люблю вас.

Он поочередно поцеловал две одинаковые светлые макушки и, наконец, отпустил девчонок. Те взялись за руки и пошли следом за фельдшерами, что несли раненого.

Гай смотрел им вслед до тех пор, пока вертолет не оторвался от земли, а затем помахал рукой и направился к байку. Внезапно организовалось еще одно дело.

* * *

Майор Поллок отправил раненного снайпера в госпиталь и теперь стоял возле сортировочного пункта Сюзанны Шелли, прислушиваясь к разговору, доносящемуся из здания.

— …доктор Шелли.

— Мэм. Называйте меня мэм.

— Э-э-э… мэм, вы ведь врач. Там, на площади, умирают…

— Да, я врач, как и вы. Напомню: врач с огромным полевым опытом, исходя из которого, отдаю приказы подчиненным, в том числе и вам. Хотите, чтобы к умирающим на площади добавились еще и ваши коллеги, а я лишилась подготовленного медицинского персонала? — доктор Шелли гвоздила словами, не давая собеседнику — гражданскому врачу, прибывшему из местного госпиталя, — вставить даже междометие. — Там, в здании, отчужденцы. Вы с ними имели дело когда-нибудь? Глубоко за Периметром бывали? Вы им хотя бы здесь, у нас, помощь оказывали? Нет? Тогда какого черта вы пытаетесь взывать к моему гуманизму? Если бы вы хоть раз бывали за пределами корпоративной зоны или хотя бы с людьми оттуда общались, то знали бы, что у запериметровых нет ни малейшего пиетета перед врачами. Им все равно, кого убивать. Идите, готовьтесь принимать раненых и не отвлекайте меня.

Капитан хмыкнул, слушая эту отповедь.

Рядом раздались шаги — подошел недавно присланный корпусом рейдеров консультант Эдвард Трен.

— Что, циничная Сюзи строит гуманистов? — со смешком спросил он капитана.

Тот оглянулся и пожал протянутую руку:

— Смотрю, в корпусе неплохо знают доктора Шелли.

— Еще бы. Сколько раз на Той стороне работала… Одна из немногих, кто не боится. Знаешь, как ее наши называют? Доктор Хрен Подохнешь. Потому что если уж она прилетела со своей бригадой, то откачает всех, кого только возможно. Но я чего сказать-то пришел. Наш штаб, похоже, знает, как решить вопрос с этой ебанутой снайпершей, — Эдвард указал глазами в сторону захваченной отчужденцами высотки.

— И что вы… — Поллок не договорил, потому что в этот момент ему, как и его собеседнику, на визор пришла картинка: на третьем этаже захваченного здания распахиваются створки двух окон, и на подоконники поднимаются две женщины в форме клинерш.

— Не стрелять! — мгновенно отозвался в общий канал майор.

— Любопытно… — задумчиво прокомментировал происходящее Эдвард, наблюдая, как обеих сотрудниц, обвязанных надежной стропой, аккуратно спускают вниз.

— Передать что-то хотят? — ошарашенно спросил в пространство капитан. — Переговорщиц отправляют?

— Без понятия, — пожал плечами рейдер. — Щас узнаем. У нас хоть один досмотровый комплект уже есть?

— Есть, — Поллок переключился на своих, приказал собрать досмотровую рамку и выводить клинерш к ней.

После этого ему и его собеседнику осталось только наблюдать за тем, как женщины нерешительно приближаются, сжимаясь под направленными на них стволами оружия. Они изо всех сил пытались не спешить, ведь в спины наверняка тоже целились из окон захваченной высотки. Одна, что повыше и с ИДиком на запястье, словно ребенок, держалась за руку подруги по несчастью, которая вместо ИД-браслета поблескивала опознавательным маячком. Отчужденка.

Обе женщины старались не смотреть по сторонам, а высокая еще и вздрагивала всякий раз, когда в поле ее зрения попадали убитые или раненые.

От наблюдения за испуганными клинершами капитана отвлекла колонна его бойцов, наконец-то добравшихся на место ЧП из внутренних секторов. Тут же на связь вышел командир второй роты, которой была поставлена задача штурмовать захваченную высотку с крыши.

— Я с ними поговорю, — кивнул Эдвард в сторону женщин, — по снайперу все равно еще минут десять подготовка будет идти. Наши мощный голопроектор нашли, запись уже загрузили, но еще доставить же надо.

— Проектор? — майор, уже собравшийся уходить, с недоумением посмотрел на собеседника.

Тот в ответ только развел руками, мол, еще сам не в теме, зачем. И хмыкнул:

— Мультики будем показывать.

* * *

Это был не просто страх. Настоящий ужас, от которого холодела спина, а между лопаток ползли ручейки ледяного пота. Ужас, парализующий волю и сковавший тело с момента, как в здании началась стрельба. Кэтрин и Надя тогда забились в подсобку, надеясь, что здесь, среди обломков старой мебели, переполненных стеллажей и канистр с моющими средствами никто не станет их искать. Ошиблись.

Странная девушка в длинной юбке заглянула внутрь уже через несколько минут. И Кэтрин, несмотря на весь свой ужас, смогла все-таки подобрать правильные слова, ее не убили. И Надю тоже.

Их заставили отрабатывать спасение: вскрывать патронные ящики и пересыпать патроны в ведра под взрывы и стрельбу, доносившиеся с нижних этажей.

Кэт боялась, что прикажут взять оружие и стрелять из окон по людям. Ей после такого оставалось бы только застрелиться самой. Не стали.

Надя держалась из последних сил, у нее так тряслись руки, что с первого раза она не смогла открыть ни одну коробку с патронами. Но когда с работой было покончено, им обеим сказали спасибо, обвязали веревками и даже помогли перелезь через подоконник.

Свесив ноги вниз, Кэт поняла, что на смену ужасу приходит паника. Теперь стало страшно, что подстрелят свои.

Их опустили мягко и бережно. Когда веревки упали вниз, захотелось, сразу припустить прочь, но здравый смысл удержал. Кэт негнущимися пальцами распустила обвязку, краем глаза наблюдая, как бледная до синевы Надя возится со своими узлами. А потом они, крепко взявшись за руки, пошли через площадь мимо убитых и раненых.

Шли и шли. Жгло солнце, липкий пот щекотно стекал между лопатками. Хотелось пить. Хотелось плакать. Ноги не гнулись, во рту пересохло, слезились глаза.

Кэтрин подумала, что, наверное, для нее и Нади было бы лучше погибнуть еще там, в здании. Надя тихонько всхлипывала и стискивала ее ладонь.

До угла длинного здания, возвышавшегося на краю площади, напарницам оставалось метров двадцать, когда, наконец, оцепление впереди зашевелилось и начало действовать:

— Остановитесь и ждите!

Обе женщины обреченно застыли. Надя тряслась, сдерживая рыдания. А Кэт больше всего на свете хотела опуститься на прогретый солнцем асфальт и закрыть глаза.

* * *

Майора Поллока затянула круговерть дел, да такая, что он забыл и про клинерш, и про проектор, и вообще про все, кроме подготовки операции. Когда же суматоха более или менее улеглась, к нему снова подошел изрядно озадаченный Эдвард.

— Их просто отпустили, — выдал он без всяких вводных. — Представляешь? Клинерш этих. Просто отпустили. Одна сказала, что они запериметровые, им поверили и… отпустили.

— Да ладно! — не поверил Поллок в такой сюрреализм. — У одной же ИДик.

— Да откуда запериметровым знать наши порядки? Ты чего, правда, думаешь, будто они отличат ИДик от маячка? Будто они вообще знают, что такое ИДик? — рейдер покачал головой. — Баб этих уже проверили, пробили по всем базам, информация полностью совпала с рассказанным: одна — наша сотрудница-десять, другая — с Той стороны, но в корпозоне работает не первый год. На хорошем счету. Говорят, нападающих насчитали человек десять-пятнадцать, средств защиты от газов при них нет. Тяжелого оружия — тоже. Но, учитывая, что это банда кролей, всего их должно быть человек двадцать пять. И тяжелое оружие они добыть могли.

— То есть бабы врут? — усомнился Поллок.

— Не думаю. Просто видели только то, что им показали… А может, остальные где-то еще… Пусть те, кто наверху, головы ломают.

Их разговор прервало прибытие небольшого грузовичка, остановившегося напротив импровизированного КПП.

— О! — оживился рейдер. — Наконец-то! Если наши архивщики не налажали, есть неплохой шанс заставить снайпершу раскрыться. Я пошел организовывать, а ты сообщи, как рассредоточишь своих стрелков и поставишь технику.

* * *

Когда над головами пролетел вертолет, Инки и Марк устало сидели в тенёчке. Почти сразу после этого подошла очередная машина скорой помощи. Марк указал бригаде зеленым лазером на одного из раненых, и парамедики, переложив мужчину на носилки, понесли его в машину.

Инки потряхивало. Раньше не трясло, а теперь… С чего вдруг? Ведь все закончилось! Впрочем, рядом со спокойным Марком он старался свой нервяк не демонстрировать.

— А вон того когда? — Инки небрежно указал на самого тяжелого, уже давно не стонавшего.

— Никогда, — пожал плечами медик, а потом все-таки объяснил недоумевающему собеседнику. — Даже если его каким-то чудом довезут, он — сотрудник-восемь без толковой страховки и накоплений. Умрет в уголке приемного покоя, поскольку та помощь, которую ему могут оказать, всё равно бесполезна. Потому я отправляю тех, кого есть смысл отправлять. А этот получил обезболивающее пополам с транками…. Нарушение, конечно. Но нам спокойней, а Сюзанна сделает вид, что не заметила. Ну и бедолага этот в результате не займет место тех, кого можно спасти.

Инки изрядно удивило про ранг и накопления, однако он промолчал. Впрочем, Марк, видимо, прочитал его мысли, а потому ответил:

— Ты как с луны свалился. Разумеется, я могу оперативно узнать и ранг, и сколько денег на счету. Работа такая. Кстати, тебя с приятелем подстреленным тоже скоро в ваш сектор отправлю, когда машина придет. Только… — он подчеркнуто смотрел в сторону от собеседника, — пистолет отдай, дурила. Нах ты его вообще взял?

— Ну… — Инки замялся и огляделся. — Элли сказала, есть шанс, что те отморозки вернутся…

— Объяснение засчитано. А теперь сдай, — Марк повернулся. На оправе визора загорелся индикатор записи.

— Я взял это оружие у убитых патрульных ввиду угрозы возвращения преступников, а теперь сдаю представителю закона, — Инки зачарованно уставился в линзы комплекса.

После этого он поднял полу испачканной футболки, аккуратно вытащил пистолет из-за ремня шортов и протянул Марку.

— Оружие принято, факт передачи зафиксирован, — сказал тот, после чего принял ствол, выщелкнул магазин, передернул кожух-затвор и почему-то хмыкнул.

Затем индикатор записи погас.

— Формулировочка, однако. Ты чего, на уроках права спал? Зря. Подтягивай. Полезнейшие знания.

Он замолчал. На улице воцарилась тишина. Движения не было — машина скорой уже ушла, а очередная всё никак не приходила, помощников же Марк распустил минут десять назад. Только теперь Инки понял, почему медик оставил его при себе, да ещё один на один.

Но вот тишину нарушил донесшийся издалека рёв мотоцикла, и вскоре к медику и его помощнику-добровольцу подкатил здоровенный байк. С брутального мотика слез не менее брутальный лейтенант патрульный и снял шлем, демонстрируя рожу крайне разбойного вида.

— О, привет, Гай! — Марк даже не поднялся, только махнул рукой. — Мы Энни и Элли здесь встретили, Сюзанна с собой забрала.

— Я в курсе, — кивнул прибывший. — Мы их уже на вертолете назад отправили. Но с ними еще трое были. Парни.

— Двое, — Марк кивнул на Инки, а затем лазером подсветил Дика, который, пристроив обезболенную ногу, отрубился в стороне.

— У меня к ним разговор, — патрульный смерил уставшего чумазого Инки пронзительным взглядом.

Под этим взглядом тот зачарованно поднялся, прошел к Дику и плюхнулся рядом, попутно ткнув приятеля в плечо. Дик сразу испуганно задергался, озираясь.

Лейтенант тем временем опустился напротив на корточки и кивнул Инки, успокаивая.

— Значит, так, ребята. Я — Гай Крайтон, — он кивнул на их удивление, — да, отец Энни и Элли. И хочу сказать: для вас лучше, если вы забудете, что они тут были.

— А… почему? — спросил тупящий от обезболивающего Дик.

— У них запрет на посещение припериметровых секторов. Хотите отвечать на вопросы, как так вышло, что вы их сюда привели? Именно сегодня.

— Нет, сэр, не хотим, — Инки легонько пихнул Дика в бок. — И вообще, какие еще девчонки? Мы втроем к запериметровым девкам шли и вот попали… зачем нам с собой-то девчонок тащить, тем более малолеток?

— А вот с этого момента поподробней, — Гай смотрел дружелюбно, отчего, даже невзирая на жуткую физиономию, показался вдруг вполне нормальным мужиком. — Кто был третьим и куда он делся?

* * *

Пока две испуганных клинерши, вздрагивая и трясясь, шли через площадь, Покахонтас даже не искала новых целей. Корпы — идиоты, начнут стрелять, сдуру завалят теток. А Эсмеральда решила, и Роджер с нею согласился, что их надо отпустить живыми.

Покахонтас не понимала, с чего вдруг, но не собиралась спорить. Отпустить, так отпустить, убить, так убить — ей разницы никакой.

Тем временем обе женщины в униформе, наконец, скрылись за углом близстоящей высотки. Индианка снова припала к оптике, выискивая новые цели. Но время шло, а корпы не показывались, стрелять из запредела снова было преждевременно. Где-то за домами заурчал двигатель. Покахонтас повернулась на звук и… застыла в изумлении. На раскаленной площади творилось… чудо!!!

Сквозь серый асфальт вдруг пробился яркий, будто нарисованный, росток и быстро потянулся вверх — к сияющему солнцу. Минута, может, полторы — и посреди площади выросло большое раскидистое дерево. Высокое, с густой кроной, отбрасывающей кудрявую тень…

Связной блок что-то орал, но Покахонтас не слушала. Затаив дыхание, она с благоговейным трепетом наблюдала, как стройное юное дерево наливается силами, как становится зрелым. Года проходили за минуты, и здесь — на корповской площади, залитой кровью и заваленной телами убитых, — вырастало Мудрое Дерево.

В холле зазвучали чьи-то шаги. Похоже, Банни. Впрочем, Покахонтас не отвлеклась и на них — все ее внимание было приковано к происходящему внизу, где из-за соседней высотки вдруг вышел бледнолицый с огромным топором и, поигрывая им, словно игрушечным, направился… к Мудрому Дереву.

Твари корповские! И тут вам лишь бы все испортить!!!

Снайперша не стала медлить. Чтобы попасть на такой смешной дистанции, ей даже оптика была не нужна.

* * *

— Вижу цель, — снайпер штурмовиков едва сдержался, чтобы сказать спокойно, а не проорать это сообщение на всю округу, — даю подсветку.

— Жесткий три, работай! — тут же отозвался капитан.

На площадь из-за угловой высотки высунулась морда БТР, и тяжелый башенный пулемет немедленно накрыл окна на четвертом этаже по целеуказанию снайперов. Следом на площадь вырвался БТР с Периметра и добавил огня уже от себя.

Из окна на третьем вылетели две ракеты. На таких дистанциях все происходит мгновенно — отстрел ложных целей, пуск основного движка и горка, чтобы атаковать с верхней полусферы.

БТР штурмовиков дал задний ход еще в момент пуска, а поскольку высовывался он всего на пару метров, то успел скрыться за зданием, и его ПТУРС мгновенно переориентировался на второй БТР, оставшийся на площади.

Две ракеты, предназначенные для поражения танков, на одну единицу легкой брони! Костер на месте БТРа гарнизона вышел яркий, и спасать оттуда сразу стало некого. Только пытался отползти подальше раненый гражданский, до того надеявшийся дождаться помощи. Впрочем, перебитая нога, потеря крови и свежая контузия сводили его шансы к нулю.

* * *

Глядя на тело Покахонтас, разорванное пополам крупнокалиберными пулями, Банни застонал. Он не догадался сразу, для кого показали тот дурацкий мультфильм на площади, но индианка единственная из всех не отозвалась на перекличку по связи, а потому он рванул к ней.

И не успел. Считаных секунд не хватило вытащить, чтобы привести в норму.

Третий кролик банды судорожно вздохнул и пополз по грязному, залитому кровью полу к изувеченному телу.

Как ни удивительно, голова осталась цела, темные глаза, остановившись, смотрели в пустоту, в волосах поблескивали крохотные осколки пластика, один впился в лоб над правой бровью. Банни его убрал и очень бережно опустил Покахонтас веки. В груди пекло. Снова судорожно вздохнув, кролик сантиметр за сантиметром пополз к участку стены, из которого тяжелый пулемет корпов выбил изрядный кусок.

* * *

— Ха! — Эдвард хлопнул Поллока по плечу. — А ты говорил! Наш штаб тоже не зря свой хлеб ест.

— Блядь, — только и смог выговорить тот. — Что это было вообще?! Дурацкий же мультик. Не особо талантливо нарисованный.

— Сам не знаю, если честно, — пожал плечами рейдер, — но кролики, они действительно психи. Где-то как-то прокололись, а в наши архивы инфа утекла, вот и взяли на заметку.

— Что ж, — капитан штурмовиков развернулся и пожал рейдеру руку, — отлично сработано! Очень удачно вскрылось, что у них есть ПТУРС. Штурм через десять минут, благодаря вам против нас будет работать на один ствол меньше.

— Да уж, — Эдвард горько вздохнул, — и на один БТР меньше против них. Какого черта этих придурков на площадь понесло, да еще с отключенной активной защитой!

* * *

В небольшой допросной холод стоял, как в рефрижераторе. Гай порадовался, что одет в мотозащиту. Кондиционер здесь, по ходу, поставили на минимум. То-то парень, сидевший за столом, весь съёжился. В гавайке и шортах уже, видимо, задубел.

Когда дверь комнаты открылась, допрашиваемый испуганно вскинул голову, а его собеседник — представитель службы безопасности, облаченный в строгий костюм — обернулся.

— Мое почтение надсекторалам, — он поднялся и протянул Гаю руку.

— Благодарю, что сообщили, — Гай смерил Тревиса внимательным взглядом, от которого парень сжался ещё сильнее.

— Нам было несложно, — ответил СБшник.

Еще бы несложно, когда запрос есть.

— Я посмотрю. Не возражаешь? — Гай кивнул на планшет безопасника.

— Без проблем, — тот передал ему девайс.

Рейдер пробежал глазами по строкам протокола. Попытка незаконного перехода границы сектора во время чрезвычайного положения. При задержании — попытка побега. При конвоировании — признание в связях с контрабандистами.

— Я пообщаюсь с ним пару минут? — вопрос Гай задал исключительно из вежливости.

— Разумеется, — по-прежнему легко согласился безопасник и уточнил: — Отключить прослушку?

— Да, — Гай чуть коснулся очков, давая понять, что запомнит оказанную услугу, а также что может проконтролировать ее выполнение.

Сбшник кивнул и вышел, рейдер же уселся напротив задержанного. Тот смотрел затравленно.

— Для тебя будет лучше, если в дальнейших показаниях станешь говорить, что в сектор вы пришли только втроем.

— Это с чего вдруг? — Тревис словно ожил, даже попытался сесть вальяжнее. Но ручонки-то затряслись, затряслись. — Ты вообще кто такой?

— С того, что это убавит тебе проблем.

— А! Походу, я врубился, че ты за крутой, — парень борзел прямо на глазах. Откинулся на спинку стула, забросил ногу на ногу и закатил глаза к потолку. — Этим соплюхам ведь даже четырнадцати нет… Дай угадаю, ты с их батей, часом, не связан? Так вот, есть простой способ — вытащи меня! Чтобы я, — тут он дерзко подался вперёд, — вообще не давал показания!

Гай перечитал протокол. Еще не зафиксирован. Отлично. Мягко улыбнулся, отчего Тревис вздрогнул, и тоже чуть наклонился вперед. Короткое движение, руки крест-накрест сошлись на воротнике пестрой рубашки, стягивая его и пережимая горло. Тут главное не переборщить. Гай смотрел парню в глаза, а говорил негромко и спокойно:

— По-своему сыграть решил? Дурачок? Слушай сюда. Вот тебе встречное предложение. Если эти два имени не возникнут в твоих показаниях, я не буду вмешиваться. Выплывай, как знаешь. Но если возникнут… Повешу на тебя половину здешней контрабанды. А это — заведомо невосполнимый ущерб. Пойдешь по тяжелой статье. Там совсем плохие варианты приговора. Понял? Кивни.

Тревис полузадушено захрипел и затряс головой. Гай его тут же отпустил, снова взял в руки планшет, добавил в протокол сопротивление при задержании, после чего нажатием кнопки на столе вызвал СБшника.

Тот сразу вошел.

— Собственно, мы поговорили, — дружелюбно сказал Гай. — Я протокол чуть дополнил. Не убирай… лишним не будет.

* * *

У Софьи Левицки — старшего менеджера отделения номер сто пятьдесят один Банка корпорации «Амилайт» в мегаплексе восемнадцать — дрожали руки. Здесь, в сейфовой комнате, не так сильно пахло кровью и пороховой гарью, как снаружи, но память услужливо усиливала запахи, отчего в горле стоял ком, в ушах шумело, по спине липкий пот полз. Софья боялась, что за гулом в голове не услышит очередной сухой приказ напавшего чужака.

Сотрудники отделения поздно всполошились, первый страх их буквально парализовал, лишив возможности думать. Все слишком растерялись, когда внизу началась стрельба. А после того как загрохотали взрывы, воля людей была окончательно подавлена. Двое посетителей убежали куда-то на верхние этажи, а персонал — охранник, две девчонки-клерка и она, старший менеджер, остались трястись на своих рабочих местах.

Охранник и клерки хотели было запереться в сейфовой комнате, но Софья запротестовала. Испугалась, что ей придется отвечать за нарушение инструкций, ведь в хранилище имеет право входить только она, и то исключительно вместе с инкассатором или клиентом! А нарушение такого уровня — это огромный штраф и дисциплинарная комиссия с возможным понижением в ранге! Пока спорили, можно или нет нарушить правила в текущей ситуации, время вышло.

С лестницы в центральный холл шагнул чужак в сером камуфляжном полукомбинезоне, с автоматом. Охранник решил не геройствовать, сразу же вскинул руки, но короткая очередь отбросила его, а нападавший мгновенно очутился на пороге.

— Кто старшая?

Обе подчиненные ткнули пальцами в Софью и тут же получили по две пули каждая.

Софья беззвучно закричала, закрыв ладонями рот.

— Открывай, — ствол автомата указал на двери сейфовой комнаты.

— Я не могу, у меня нет прав… — залепетала старший менеджер.

Ответом стал новый выстрел. Пуля просвистела возле виска, обдав ветерком. Все желание перечить испарилось сразу же.

И вот теперь Софья стояла вместе с чужаком в хранилище и открывала одну за другой сейфовые ячейки.

Деньги из первой уже валялись под ногами, словно мусор, но Софья, парализованная ужасом, не осознавала, что ходит по своей годовой зарплате и топчет ее каблуками. Утешала она себя одной лишь мыслью: видеонаблюдение подтвердит, что она действовала под угрозой смерти. Но потом Софья испугалась, что это может и не помочь — в инструкциях такой момент не отражен!

Во второй ячейке лежали чипы памяти, Софья поочередно подключала их к портативному голокубу и открывала хранящиеся на съемных носителях документы. Впрочем, нападавший, судя по всему, ничего не понял в куче накладных, таблиц, счетов и отметок о денежных переводах. Хотя Софью кольнуло. Ничего себе компромат! К такому и прикасаться-то страшно, не то что использовать…

Когда была открыта третья ячейка, Софья вспомнила владельца: желчного клиента, вечно ко всему придиравшегося. Он корчил из себя чуть не высшего, а одет был в дешевые потасканные шмотки и собачился с персоналом за каждый кред.

В ячейке тоже оказались чипы памяти. Когда первый был подключен к голокубу, Софья сперва обалдело уставилась на проекцию, а потом торопливо отвернулась. Пусть камера слежения зафиксирует — она не вникала в происходящее на видео, совсем не вникала. Потому что там, на видео, какой-то мужик жестко драл супругу главы сектора, перегнув ее через спинку дивана. Женщина выла от восторга и грязно материлась.

Софью не держали ноги. А вот чужак выругался, явно разочарованный, и поднял автомат.

— Нет, не надо! — Софья упала на колени прямо в разбросанные по полу деньги. — Пожалуйста!

На долю мгновения налетчик словно завис, будто что-то осмысливал или вспоминал. Его взгляд затуманился, скользнул по все еще транслирующейся голограмме, по разбросанным чипам памяти. Выражение сосредоточенной злости на лице смягчилось, и Софья Левицки на секунду ощутила надежду…

КорпДух был к ней великодушен — она не услышала и не ощутила выстрела. Смерть была мгновенной.

* * *

Роджер задумчиво посмотрел на бездыханное тело, осевшее на пол перед рядами сейфовых ячеек.

После того как отбили штурм, половина банды отправилась по этажам искать переход в Белый Домик, и как-то незаметно все разбрелись поодиночке. Роджер заметил отделение банка и решил попытать счастья здесь. Вдруг ключ к переходу прячут именно тут? В любом случае это место не лучше и не хуже любого другого.

Служащие банка оказались покладистыми. На старшую указали сразу, даже допытываться не пришлось, да и ей хватило одной пули впритирку, чтобы открыть сейфовую комнату, а затем и первую ячейку.

Увы, после того как открыли третью по счету, Роджер понял: он не знает, в какой из десятков ячеек искать ключ, перебирать же все бессмысленно. С чего он вообще решил, что здесь может что-то быть?

Однако когда главкролик поднял автомат, и корпоратка бросилась перед ним на колени, мир словно сдвинулся. Роджера настигло странное дежавю. Он точно знал номер нужной ячейки, но не здесь и сейчас, а где-то и когда-то. Тут же на реальность наложилось воспоминание: такой же испуг, такие же мольбы: «Нет! Не стреляй! Пожалуйста, не стреляй!» — и тоже женщина в офисной униформе, стоящая на коленях.

Впрочем, все это не помешало ему нажать на спуск. Ни в тот раз, ни в этот. А когда эхо выстрела стихло, Роджер задумчиво прислонился к стене. В операционном зале булькала кровью одна из операционисток. Другая затихла, когда открывали третью ячейку.

Откуда вообще эта мысль про сейфы и ячейки? Почему кажется, что он знает нужный номер, хотя ему просто неоткуда взять такую информацию? Что с ним происходит?

В этот момент где-то внизу ударил крупнокалиберный пулемет. Грохот было слышно даже сквозь стены и перекрытия. После этого на площади громыхнул двойной взрыв.

Роджер вжал наушник гарнитуры.

— Покахонтас все, — голос Банни прозвучал сухо и безэмоционально. Знающим весельчака Банни это многое говорило.

— А еще, похоже, скоро нас ждет штурм, — добавила в эфир Сара, поднявшаяся куда выше Роджера и видящая больше. — Общая готовность!

Роджер сменил магазин и побежал к окнам.