Исправительная академия (Оболенский, том 1 и том 2)

Глава 5

Аурелия все еще пронзительно кричала.

— Твою мать! — воскликнул я и отшатнулся, когда меня окатило градом осколков. Стул подо мной покачнулся, накренился назад, и я едва успел спрыгнуть с него, чтобы не упасть.

При этом я зацепился за длинную черную скатерть, случайно потянул ее на себя, и стоявшие на ней подсвечники попадали на пол. Единственная горевшая свеча сначала шмякнулась на ткань, погасла, а затем скатилась по столу и упала.

В комнате для прорицаний воцарился мрак.

А мгновением позже вспыхнул яркий свет. Кто-то, кажется, Друзилла, зажгла огни люстры, и привыкшие к слабому освещению глаза болезненно резануло. Я снова зажмурился, шипя от неприятных ощущений. Притронулся к щеке — несколько свежих царапин. Кажется, даже несколько мелких крупинок впились в кожу.

Но Темной сестре Аурелии пришлось гораздо хуже.

Едва глаза привыкли к яркому свету, я взглянул на гадалку и замер, шокированный увиденным. Женщина перешла с крика на вой и теперь прижимала ладони к лицу. Окровавленному лицу.

— Она… Она меня наказала, — сквозь рыдания прошептала Аурелия. — Наказала за то, что я пожелала узнать запретное…

Она отняла руки от лица, и я в ужасе отпрянул. Она глядела прямиком на яркую люстру, но даже не морщилась. Она ничего не видела. Из ее глаз текли кровавые слезы, точеные скулы, нос и лоб пестрели ранами от осколков хрустального шара.

Тьма лишила ее возможности видеть, потому что Аурелия захотела увидеть слишком много.

Алексей бросился было к ней на помощь, но Друзилла его остановила.

— Бегом за лекарем, живо! Найди слуг — они все сделают.

Брат не растерялся. Коротко кивнул и ринулся в коридор. Мы с Друзиллой одновременно оказались подле Аурелии. Только вместо того, чтобы спросить гадалку о том, что именно болело, что с глазами и вообще как она себя чувствует, Друзилла вцепилась Аурелии в плечи.

— Что ты видела? — прокаркала старуха. — Что она тебе показала?!

Признаться, такого цинизма я не ожидал. Тут ее сестра по Ордену вообще-то покалечилась и получила производственную травму…

Аурелия замотала головой.

— Не… Не могу. Нельзя!

— Говори!

— Я и так за это расплатилась! Тьма не хочет…

Я попытался вмешаться, но Темная мать с неожиданной силой оттолкнула меня. От неожиданности я не успел отразить удар или хотя бы сгруппироваться — влетел в стену, врезавшись в стеллаж с коллекцией кристаллов и самоцветов. Стеллаж не выдержал удара и сложился прямо надо мной. Все эзотерическое богатство градом посыпалось мне на голову. И откуда у этой высохшей старухи взялось столько сил?

Воспользовавшись моментом, Друзилла крепко вцепилась в плечи Аурелии. Я не видел и не понял, что именно она сделала, но по рукам старухи поползли узоры тьмы, превращаясь в плотный черный дым, который вскоре окутал обеих женщин.

Аурелия пыталась сопротивляться, но вскоре обмякла и покорно уставилась в глаза женщине, которая вместо того, чтобы помочь, решила причинить еще больше страданий.

— Отвечай, — изменившимся голосом потребовала Друзилла. — Что показала тебе Тьма перед тем, как шар раскололся?

Плечи Аурелии совсем сникли. Гадалка словно в момент лишилась воли и почти что стекла по стулу. И лишь крепкая хватка Темной матери пригвождала ее к спинке.

— Предсказание брата Гордиана… Оно начало сбываться. Ты привела ко мне того, кто претворит его в жизнь. Я видела. Мне показали, на что он способен. Нельзя… Нельзя, чтобы предсказание сбылось, нельзя, нельзя, нельзя! Ты знаешь, что будет, если…

Друзилла резко отпустила плечи Аурелии и схватила ее за горло. Я дернулся, чтобы помочь гадалке.

— Что вы делаете?!

— Заткнись и стой где стоишь, — не глядя на меня, бросила старуха. — Ты не понимаешь, что происходит.

— Вот именно, мать вашу!

Друзилла взмахнула одной рукой, и между мной и столом, за которым остались Друзилла и Аурелия, повис плотный чёрный туман. Я попытался пройти через него. Но мгновенно увяз. Ни туда, ни сюда. Застрял. Ощущения, словно миллионы мелких цепких колючек разом впились в мои тело и одежду, задерживая, не давая пошевелиться.

Но я мог видеть все, что делала Друзилла. И вконец перестал ее понимать.

Старуха снова сомкнула пальцы на шее сестры Аурелии. Та все еще не могла видеть, но продолжала рыдать кровью.

— Не надо… — тихо взмолилась она. — Не меня…

— Ты никому не должна говорить об этом, — с оттенком тоски, но твердо проговорила Темная мать. — И это — единственный надежный способ убедиться в том, что ты никому ничего не расскажешь.

Она не душила ее, нет. Просто вдоль ярко очерченных вен на худых руках Друзиллы снова потекли рисунки Тьмы. Сорвавшись с ее пальцев, эти узоры перетекли на кожу красавицы Аурелии. И чем выше они поднимались, тем сильнее разрастались, словно ветви диковинного растения. Этот рисунок полностью опутал гадалку — плечи, руки, лицо… Она уставилась на меня невидящими глазами, словно хотела успеть что-то сказать…

Но в следующий миг ее голова упала на грудь, и она полностью обмякла в руках Друзиллы. Темная мать отняла пальцы от шеи сестры Аурелии, и рисунки начали стремительно исчезать. Гадалка медленно сползла на пол и рухнула под стол, на ковер из осколков своего хрустального шара.

Друзилла молча обернулась ко мне.

— Зачем? — спросил я. — Почему?

— Потому что то, что она увидела, сулит для тебя большую угрозу. Тьма не хотела ей это показывать, предостерегала, что нельзя заглядывать за границу дозволенного. Но Аурелия сама виновата. Нарушила главное правило.

— Мозги мне не пудрите, Друзилла, — резко оборвал ее я. — Что за пророчество, о котором она говорила? При чем там я? Вы же поэтому ее… Упокоили. Чего вы боитесь? Почему отослали брата? Что, черт вас дери, происходит?!

Старуха покосилась на дверь. В коридоре началось оживление. Даже мягкие ковры не заглушали торопливого топота множества ног.

— Не сейчас, — отрезала Друзилла. — Ты под защитой Тьмы, и сила это показала. Я лишь выполнила ее волю. Тьма закрывала информацию о тебе — по своим причинам. Аурелия приоткрыла завесу запретного — и Тьма дала понять, что не желает раскрывать подробности и намерения относительно твоей персоны. А я служу Тьме, малыш. Не Ордену, но Тьме.

— Мне казалось, это одно и то же.

— Ни черта ты не сечешь, дурень малолетний! Но сегодня я спасла твою задницу и, считай, выиграла немного времени. Поговорим позже, я сама тебя навещу. А сейчас вам с братом нужно уходить. Немедленно. И помалкивай о том, чему был свидетелем. Все, уходите, дальше здесь я сама разберусь.

Все еще мало что понимая, я кивнул. И как раз в этот момент в комнату влетел Алексей, приведший за собой нескольких братьев в черных одеждах.

— Сестра отправилась во Тьму, — Друзилла преградила им путь. — Поздно, братья.

Леша вытаращился на меня, но я едва заметным жестом велел ему убираться из помещения. И сам бочком, стараясь не обращать на себя внимание членов Ордена.

Когда мы оба оказались в коридоре, я молча кивнул в сторону лестницы. Навстречу нам бежали адепты в черном, но нас они, казалось, не замечали. А может наши траурные костюмы, которые мы так и не сменили после церемониального обеда, делали нас похожими на других адептов Ордена, и местные просто считали нас «залетными» собратьями… Как бы то ни было, никто не остановил нас, и мы благополучно выбрались из огненного дворца.

— Заводи, быстрее, — велел я, плюхнувшись на переднее пассажирское сидение. От волнения даже забыл пристегнуться.

Брат медлил. Он просто сидел, спрятав лицо в ладонях.

— Что это за кошмар такой бесконечный, а? — внезапно заорал он. Не на меня. Нет. Просто у парня сдали нервы. И в целом его можно было понять.

— Заводи, Леш. Поехали отсюда.

Леша быстро взял себя в руки.

— Согласен, — он резко повернул ключ в замке и так же внезапно сорвался с места. — Ни секунды больше не хочу здесь находиться.

Какую-то часть пути мы ехали молча, каждый был погружен в собственные размышления. Подумать было о чем, и требовалось сопоставить все предсказания, все видения, все знаки в общую картину. Увы, Аурелия не назвала ни одного имени, но у нас были косвенные зацепки, знаки и предостережения, чтобы попытаться связать все в полную картину.

Но то, что на моих глазах сделала Друзилла, признаюсь, выбило меня из колеи. Сама притащила нас к Аурелии, уговорила ее провести для нас сеанс как можно скорее… Что именно увидела гадалка в том шаре? Куда же она влезла, раз сила, которой эта женщина так беззаветно служила, обошлась с ней столь жестоко?

И чего так боялась Друзилла, что решилась на настолько радикальный способ заставить Аурелию молчать?

Что это за предсказание брата Гордиана, о котором успела сказать гадалка? Значит, было какое-то пророчество? Но как это было связано со мной, черт возьми? Или мой Темный дар был дан мне не случайно? Судя по всему, у этой Тьмы и правда был разум. И не просто разум — она что-то планировала, действовала по какой-то логике. Не просто грубая сила определённого оттенка. Скорее что-то вроде божества со своими замыслами, для которого мы, люди — лишь фигуры на доске.

Но чего хотела эта Тьма? И почему она выбрала именно меня частью своего замысла? Что в Сане Хрусталеве из постковидного Питера было такого, что ему дали шанс прожить совсем другую жизнь? Причем жизнь полную опасностей, борьбы, интриг — но жутко интересную и в мире, где колдовство действительно могло влиять на жизнь.

— Я хочу выпить, — хрипло сказал я, когда мы въехали в город.

— Пост же, — отозвался брат.

— Гадать в пост тоже нельзя, — огрызнулся я. — И вообще, церковь это порицает.

Алексей озабоченно покосился на меня.

— Это же не первая смерть, которую ты видел, Володь. Почему тебя так проняло?

— Просто… Девушка красивая, — солгал я. — Обидно.

— Это да.

Чем дальше, тем больше вопросов у меня появлялось к Друзилле. За кого она вообще играла? И что означал ее фраза, что она служит Тьме, а не Ордену. Орден ведь и создавался, чтобы объединить людей, связанных с Тьмой. Как можно ей не служить, если она сама наделяла человека даром? Просто брала и наделяла — насколько я понял, невозможно было предположить, где, когда и в какой семье появится очередной носитель Темного дара.

Значит, что бы там себе ни думали адепты, все они выполняли нужные Тьме задачи. Может Друзилла хотела показать, что связь с этой силой была для нее важнее, чем внутренняя грызня за власть и место в иерархии?

Короче, понятно, что ничего не понятно. Пора бы припереть старуху к стенке.

Разговор с братом снова не клеился и мы, не желая друг друга мучить, провели остаток пути в молчании. Ближе к полуночи дороги в городе стали куда свободнее, мы попали в «зеленую волну», и во дворце на Литейном оказались в половину двенадцатого.

Нас встретила лично Феодора Константиновна — управляющая этим дворцовым комплексом. Дама, насколько я понял, уважаемая и солидная, хотя и была простолюдинкой. Всегда безупречная — манеры, одежда, макияж и маникюр. Но главное — она управляла этим дворцом железной рукой, умело экономя и вкладывая средства в по-настоящему важные вещи.

Брат о ней очень тепло отзывался, да и Феодора Константиновна явно ему симпатизировала — сошлись на почве рационального подхода к вещам. Ничего удивительного, что именно покойный князь нанял ее, разглядев в тогда еще девчонке будущего цербера с гроссбухом.

И вот эта дамочка лично перехватила нас буквально на пороге. Не к добру.

— Доброй ночи, ваши сиятельства, — даже без намека на улыбку процедила эта строгая дама. — Ваши родители уже отбыли ко сну, однако велели передать вам свое крайнее неудовольствие относительно вашего вечернего побега.

— Это не было побегом, Феодора Константиновна, — так же строго отозвался брат. — Мы предупредили о поездке. И поездка была связана с семейными вопросами. Впрочем, детали этого недопонимания я предпочту обсудить лично с князем. У вас есть для нас что-то еще?

Со стороны казалось, что они ненавидели друг друга и сейчас от души упражнялись в пассивной агрессии. На деле все обстояло совсем наоборот — эти двое привыкли так общаться. Странно, но у всех свои причуды.

— При всем уважении к вашему новому статусу я бы не стала дежурить у входа лишь для того, чтобы передать вам весточку от отца, Алексей Андреевич, — при этом женщина скользнула взглядом и по мне. — Мне платят не за работу посыльного. У нас, точнее, у вас ночной гость. Которого, увы, у меня не получилось выставить.

Мы с Лешей переглянулись и оба одновременно нахмурились.

— Это как?

Феодора Константиновна изогнула тонкие губы в кривой усмешке.

— Я не имею права отказывать в визите сотруднику Десятого отделения.