Инопланетный мясной рынок

ГЛАВА 1: ПРОЛОГ

Он медленно просыпался, не открывая единственного здорового глаза, разум ещё плыл в приятной, ленивой дремоте. Воздух каюты был уютно тёплым, а тишину нарушали лишь тихие шорохи и храп спящих побратимов — его команды.

Его сердца слегка дрогнули — но только слегка, — когда он понял, что женщина не свернута калачиком у него на груди, как это было, когда он задремал несколькими пролетами ранее. Не так давно было время, когда отсутствие пары повергло бы его в тотальную панику — когти вытянуты, уши подняты, двойные сердца бешено колотятся в груди. Однако за эти дни он свыкся с ее ночными привычками.

Кроме того, теперь нужно было заботиться о малыше. Он предположил, что именно это и разбудило её.

Лёжа на спине, он приоткрыл левый глаз. Правый всё ещё был закрыт повязкой — старая боевая рана.

Он оглядел богато украшенную ночную опочивальню. Мраморные стены и куполообразный потолок были украшены барельефами на тему ракезской мифологии, прикрытыми струящимися занавесями. По полу были разбросаны подушки, обтянутые тонким шёлком — самые лучшие из возможных. Его четверо братьев спокойно спали на них, похрапывая вокруг него.

И тогда он увидел её.

Свою пару. Их пару.

Она сидела на полу в дальнем конце комнаты, скрестив ноги, спиной к нему. Её лицо и плечи были мягко освещены светом от экрана компьютера — растрёпанные аметистовые волосы, длинные заострённые уши, чёрный шёлковый халат сполз с одного соблазнительного плеча. Её хвост выглядывал из-под подола и бессознательно покачивался по полу. Одна рука с когтями быстро и беззвучно печатала, в то время как вторая нежно покачивала левитирующую колыбель рядом. Его маленькая многозадачная пара. Боги, она действительно была чем-то особенным.

Как всегда, его член мгновенно напрягся при виде нее.

Он и так уже проснулся наполовину возбуждённым, но теперь, глядя на свою прекрасную пару, окутанную шелками, достиг полной эрекции: ткань свободных штанов вздулась, как тент караванной палатки. Это была почти автоматическая реакция, и он с трудом её контролировал. Особенно тяжело было на публике. Ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не опозориться, явно продемонстрировав стояк.

Однако здесь, в уединении ночной спальни, он позволил эрекции стоять гордо и беззастенчиво.

Продолжая наблюдать за женщиной, полностью поглощенной работой, он тихо спустил брюки с бедер, пока возбужденный член не высвободился. Кулаком он отодвинул крайнюю плоть фиолетового цвета, обнажив твердую оранжевую внутреннюю сердцевину возбужденного пениса, и медленно погладил себя.

Ноздри раздулись, когда он втянул воздух, уловив теплый влажный аромат тела своей пары, и его возбуждение усилилось. Тяжелые яички поджались, а член в руке напрягся до почти пугающей степени несокрушимой твердости.

Еще некоторое время он наблюдал за ней, продолжая поглаживать член и продвигаясь к своему освобождению. Но в последний момент он резко остановился и сжал внутренние мышцы, чтобы блокировать надвигающийся поток горячей жидкости.

Ему претила мысль о растрате семени.

Это было то, что он был вынужден делать в те болезненные промежутки времени, когда они не могли быть вместе. Печальная реальность рабочей жизни и путешествий. Но здесь, в их собственном доме, когда его невеста и вторая половинка была так близко, для него было только одно приемлемое место, где он мог опорожнить свои ноющие яйца, и это было глубоко внутри ее прелестного маленького тела. В рот. В тугую маленькую попку. И, что лучше всего, в ту теплую влажную щель, которую она называла своей киской. Это отверстие было его самым любимым из всех.

Наконец он больше не мог сопротивляться. Он должен был пойти к ней. У него не было выбора. Сладкий аромат и обещание нежной кожи под пальцами притягивали его, как магнит.

Пока остальные продолжали спать вокруг, он спустил брюки полностью с мускулистых ног и обнаженным поднялся с подушек. Бесшумно ступая, он пересек темную комнату, его торчащий зубец раскачивался из стороны в сторону, как дубинка, разбрызгивая за собой липкую жидкость перед посевом.

Добравшись до нее, он опустился на колени, мягко и беззвучно, чтобы не потревожить младенца, мирно спящего в парящей колыбели.

Он перевел взгляд на ребенка и улыбнулся. Его сын. Его и всех его братьев. Самый младший ребенок на всей планете. Спаситель всего своего вида.

Конечно, крошечный спящий младенец понятия не имел о своей особенности. Все, что он знал, это то, что у него была мать, которая любила его, и пятеро отцов, которые будут защищать его до самой смерти. Сейчас ребенок мирно спал, его пухлое багровое личико было совершенно спокойным на пеленках.

Самка пошевелила длинными заостренными ушами, золотые кольца в них зазвенели, как колокольчики на ветру. Этого звука было недостаточно, чтобы потревожить спящего детеныша. На самом деле, это был звук, который ребенок находил успокаивающим.

— В чем дело? — прошептала женщина, не поворачиваясь. — Не можешь уснуть?

Хотя он еще не прикоснулся к ней, хотя даже не издал ни звука, женщина почувствовала его у себя за спиной. Возможно, всему виной было его теплое дыхание, шевелившее ее волосы, или, может быть, это был его аромат гона, такой же сильный в воздухе, как и ее собственный соблазнительный аромат плодородия.

Все еще стоя на коленях, он двинулся вперед, пока коленями не обхватил ее мягкие бедра, а его твердый член не прижался к основанию ее позвоночника, увлажняя шелковое платье выделяющейся жидкостью.

Она ахнула. Он обвил ее руками. Положив подбородок ей на плечо, он посмотрел на экран компьютера, который был заполнен символами.

Ее книга.

Ее пальцы все еще печатали, вытянутые когти умело управлялись с маленькими углубленными клавишами. Ее умение писать никогда не переставало его удивлять. Всего за один цикл до этого она не знала ни единого слова по-ракшасски. Теперь она не только бегло говорила на языке, но и писала с непринужденным красноречием, на достижение которого большинству ученых-ракша потребовались десятилетия практики. И вдобавок ко всему, она действительно могла печатать. Этим навыком он сам не обладал.

Когти продолжали скользить по клавишам, и он зарычал на нее с притворным раздражением.

— Я мог бы спросить тебя о том же, Бе’тани. Сейчас середина ночи. Тебе следовало бы отдыхать, но вместо этого ты работаешь.

— Нет покоя грешникам, — прошептала она и снова прижалась к нему. — Это старая земная поговорка.

Она подставила шею. Он уткнулся в нее носом, мурлыкая.

— Это хорошая поговорка, Бе’тани. И, основываясь на вашей трудовой этике, я бы сказал, что ты, должно быть, действительно порочное маленькое создание.

Она тихо застонала и вздрогнула, когда его зубы задели ее шею и прикусили ухо.

— Ребенок плакал, и я покормила его, — прошептала она. — И ты знаешь, каково мне. Как только я просыпаюсь, мне нелегко снова заснуть. Так что я подумала, что мне стоит немного поработать над своей книгой… о… ооо… Милый, что ты делаешь? Ооо…

— На что, по-твоему, похоже то, что я делаю? — зарычал он.

Его руки скользили по ее телу, прикасаясь сквозь гладкую ткань. Одна рука была выше, мяла пухлую грудь и пощипывала сосок до затвердевания через тонкую ткань. Другая его рука лежала у нее на коленях, потирая, потирая, потирая…

— Мммм… Кажется, что… ты… пытаешься отвлечь меня от писательства…

Ее текст. Ее книга.

С тех пор, как она прибыла на эту планету один цикл назад, она стала чем-то вроде знаменитости. Население жаждало узнать ее историю. Многие ученые предлагали свою помощь в написании, но Бе’тани настояла на том, чтобы сделать все самой, и теперь она занималась именно этим. Рабочее название, выведенное в верхнем углу экрана компьютера, гласило: «Между двумя мирами: моя история судьбы и процветания».

— Ты бы предпочла, чтобы я перестал отвлекать тебя, Бе’тани?

Она тихо заскулила.

— Вообще-то… Я могла бы… Взять небольшой перерыв…

Он удовлетворенно зарычал и стянул шелковое одеяние с ее полосатых плеч, вниз по пурпурным рукам, позволив ему свободно упасть вокруг ее бедер. Теперь у него был беспрепятственный доступ к сочным грудям, и он воспользовался этим в полной мере. Одновременно он покачивал бедрами, прижимаясь своей твердой как камень эрекцией к ее мягкой маленькой попке. Ее гибкий хвост в ответ скользнул по его пульсирующим мешочкам и пощекотал ложбинку между ягодиц.

— Ребенок, — пробормотала она, когда он впился зубами в ее горло. — Мы разбудим ребенка…

— Я буду вести себя тихо, — тихо сказал он.

— Я беспокоюсь не о тебе…

Его пальцы все еще работали у нее между ног, стимулируя пульсирующий комочек сквозь шелк халата, который теперь был насквозь мокрым от ее сильного возбуждения. Он почувствовал, как восхитительное напряжение нарастает в ее мышцах, подобно натягиванию струн арфы. В самый последний момент, прямо перед тем, как она взорвалась от оргазма, он крепко зажал ей рот другой рукой, заглушая отчаянный крик удовольствия, который вырвался из ее горла.

После того, как муки ее первого оргазма прошли, он убрал руку с ее рта, его ладонь была скользкой от ее слюны.

Он поставил ее на четвереньки. Рядом валялась подушка, и он пододвинул ее к ней.

— Тебе лучше прикусить язык, Бе’тани. Я с тобой еще не закончил…

Напротив, он только начинал.

Остальные самцы все еще спали, тихо похрапывая на подушках в другом конце комнаты. Все они были самцами Бе’тани. Все они заявляли на нее права много раз прежде, иногда парами, иногда в рычащих оргиях невыразимой непристойности, проникая во все дырочки, в которые могли поместиться, разрисовывая ее тело изнутри и снаружи горячими липкими прикосновениями.

Но сегодня она была полностью в его распоряжении. Он, который первым вошел в нее, первым пролил свое семя в этот священный сосуд, который спас весь свой вид от грани вымирания.

Он приподнял подол ее халата, обнажив аппетитную попку, освещенную бледным мягким светом экрана компьютера. Ее хвост приподнялся, открывая тугую заднюю дырочку, а под ней влажную розовую расщелину киски, плачущей от ароматного возбуждения.

Он сжал в кулаке основание ее хвоста, выровнял ноющий член и погрузился в нее с хлюпаньем вытесняемой жидкости, застонав от удовлетворения, когда шелковые стенки сомкнулись вокруг.

Он трахал ее так нежно и тихо, как только позволяли первобытные порывы, изо всех сил сдерживая звериный рев доминирования в груди. Его пара сделала то же самое, прикусив подушку, как он ей сказал. Ее стоны и вопли были приглушены шелком.

Должно быть, было достаточно тихо. Остальные самцы продолжали спать, как и детеныш, и все они не обращали внимания на грязное спаривание, происходившее рядом.

А компьютер у стены на некоторое время ушел в спящий режим, на светящемся экране все еще отображалась первая страница рассказа Бе’тани. История, которая началась очень далеко, на маленькой голубой жемчужине планеты, известной как Земля…