Инженерный Парадокс 3

Глава 9

Зал Решений малой резиденции Матери-под-Древом, Тронный мир, Рукав Стрельца, галактика Млечный Путь, валар Сивер ап Валуэ

Валар Сивер ап Валуэ ждал. Ждал уже не первый час, но ничуть этим не тяготился: сотни лет жизни волей-неволей приучат разумного к терпению. Кроме того, данное ожидание было сродни смакованию чаши изысканного вина. Потому что Сивер ап Валуэ ожидал, когда Мать-под-Древом обратит на него свой благословенный взор.

Доставленная Матери Искра Творца была высоко оценена Ей, и простого лорда-капитана ожидала великая честь — видеть саму Мать и росток Звёздного Древа, служащего Ей троном.

Фанатиком, впадающим в оргастический экстаз при мыслях о Древе и Матери, Сивер, конечно, не был. Более того, долгая служба нимуэ, лордом-капитаном исследовательского космолёта, добавила его характеру толику цинизма и сарказма. Вполне уместную, по мнению Сивера, но чрезмерную по мнению многих сородичей.

Что было не последней причиной для того, что Сивер ап Валуэ не оставил службу после века странствий и не осел на Благословлённом Мире. Там было…. слишком спокойно, а сородичи либо избегали общения, либо назойливо пытались «исправить» его. А там он не был лордом-капитаном, и возможность послать благожелателей заниматься полезным делом была недоступна.

Но, несмотря на то, что Сивер не был фанатиком, он испытывал перед Матерью благоговение. За то, что само его существование, как и валар — её заслуга. За огромный, многотысячелетний, опыт. Причин было много, и даже такой скептик, как Сивер, испытывал трепет и душевный подъём перед аудиенцией.

Ну а то, что ему приходилось ждать — совершенно нормально. Под сенью Великого Древа сотни тысяч Миров, а Мать, что тоже внушало уважение, вникала в проблемы и потребности каждого из них, не ограничиваясь докладами.

Так что задержка даже на день — понятна и не вызывала возмущения.

Впрочем, ждать сутки Сиверу не понадобилось: сплетённые ветви с узорчатой корой и благоухающими листиками расплелись, открывая проход из небольшой комнатки, где он ожидал аудиенции.

И, бегло, совершенно по мальчишески охлопав мундир, проверяя не задралось, и не пришла ли какая-то деталь в беспорядок, Сивер шагнул в Зал Решений.

Сам зал не поражал размерами — овал метров двадцать на пятнадцать. Потолок над ним демонстрировал вид на звёзды, оплетённые полупрозрачными зелёными ветвями — символ Великого Древа и Миров валаров под его сенью.

Стены и пол — простого бело-серого мрамора, без каких-то украшений. Вдоль одной из длинных стен стояли ряды скамей, на которых сидели фигуры в капюшонах. Советники, помощники, консультанты — валары, знания или действия которых могут понадобится Матери в любой момент.

И в конце зала — сам росток Великого Древа. Ствол, без трещин и каких-то иных дефектов выходящий, а кажется — растущий из мрамора. Заплетающийся спиралями в величественный трон, после чего устремляющийся ввысь, за где негромко шелестел кроной на фоне звёздных скоплений потолка.

И, само собой, Сивер впервые в его долгой жизни увидел Мать-под-Древом, древнейшую, мудрейшую, прекраснейшую… Впрочем, скептическая часть его личности вскоре оборвала поток восхищения.

Валар на троне заслуживала уважения, преклонения — но никак не потери рассудка. Была прекрасна, но смотрелась не как желанная для родового древа — а как нечто далёкое, недостижимое и неприкосновенное.

Прекрасная драгоценная статуя, которой можно любоваться. Но никак не благоговеть или вожделеть, определил для себя шагающий к ростку Сивер.

И тут же поймал внимательный взгляд матери, которая слегка улыбнулась ему уголком рта и так же незначительно кивнула. И тут лорд-капитан похолодел: для Матери-под-Древом не было секретов в сердцах, разуме и душах валларов.

И его мысли… Впрочем, судя по реакции — не оскорбили Мать, а даже вызвали некое одобрение, пусть и с улыбкой.

И если подумать о бесконечных, бьющихся в благоговейном экстазе поклонниках — Мать можно понять… Поймав себя на этой мысли Сивер усмехнулся, собрался и решительно дошёл до подножья ростка, где припал на колено, в знак власти Матери и уважения к ней.

— Сивер а Валуэ, ты славно служил валарам, — практически пропела Мать прекрасным голосом. — Но твое последнее деяние превзошло всё мыслимое и немыслимое: ещё несколько Миров будут благословлены Великим Древом, станут колыбелью и домом валаров. И хоть самому тебе не нужны награды, — опять легонько улыбнувшись произнесла Мать.

А Сивер, стоящий на колене, усмехнулся внутренне — он служит, занят тем, что у него выходит хорошо. И его незначительные недостатки — скорее подмога в его служении. Чем можно его наградить, когда у него есть всё, чего он хочет?

— Оставить тебя без награды невозможно. Не все столь беззаветны в своём служении, и то, что награда всегда последует за достойным деянием — не должно подвергаться сомнениям.

И тут Мать говорила истину — Сивер прекрасно понимал, что многие и многие валары приложат больше усилий к служению народу и Древу, зная, что их непременно ждёт награда.

— А посему ты, валар Сивер ап Валуэ, за великое сокровище, добытое для народа валаров, за беззаветное служение, будешь обременён званием стража корней Малой Рощи Великого Древа!

И это была… очень приятная награда, понял Сивер, на секунду задумавшись. Страж, точнее, военачальник и адмирал защитного флота резиденции Матери-под-Древом. Одной из многих, само собой, но важность и почётность должности превышала любые предположения.

Причём именно эта должность была такова, что Сивер мог… остаться собой. Не подстраиваться под желания окружающих, не кивать им с улыбкой, а оставаться «вредным засранцем», как называли его, думая, что он не узнает, члены экипажа. Впрочем называли без злобы, так что этим званием Сивер гордился, хотя и не показывал это.

А в названном звании единственная, кто может призвать Сивера измениться — Мать. Которая уже показала, что нрав и мысли Сивера её в достаточной мере устраивают.

— Благодарность моя достигает Звёзд, Мать-под-древом! — склонил голову Сивер.

— Оставь славословия, Страж. Мне они не нужны, тебе — противны. Приноси клятву Великому Древу, по древней традиции, — произнесла Мать.

И Сивер, так и оставшись с преклонённым коленом, начал приносить ритуальную клятву, заключающуюся в ответах на вопросы Матери. Про готовность отдать жизнь, про устремления и чаяния. И так продолжалось до тех пор, как Мать не задала последний вопрос:

— Чист ли ты пред Великим Древом и народом валар?

— Чист, — ответил Сивер.

И тут по листве Ростка Великого Древа пробежала рябь. А несколько ветвей с листьями, окутанных светящейся золотистой пыльцой, опустились с вышины, обвинительно протянувшись к валару.

Советники и слуги на скамейках поднялись, послышались возмущённые возгласы, впрочем, прерванные небрежным жестом Матери. А сам Сивер практически в панике пытался понять — что же он такое натворил? Потому что Древо, точнее, его Росток, прямо указало, что ответ Сивера не истинен. Но он был правдой! И сам Сивер не мог понять, что из его поступков и устремлений могло его «лишить чистоты» — и не находил.

Притом сама Мать недоумённо нахмурилась — мысли Сивера не были для неё тайной, и, естественно, она понимала — он не врал, принося присягу.

— Странно, но бывает и не такое. Росток признал, что ты не чист перед Древом и валарами, и это — истина. Но ты чист перед ними, и это — правда. Такое бывало лишь трижды, за всё то время, что я сижу у подножья Великого Древа. И подобное противоречие нуждается в разрешении, как было и раньше.

— Великая Мать-под-Древом, — вдруг раздался голос со скамьи, а одна из фигур поднялась на ноги.

— Говори, если есть что сказать, — кивнула Мать.

— Сивер ап Валуэ не осквернён, но и не чист. Его душу отягощает данное слово, — с этими словами фигура скинула капюшон.

А Сивер узнал Целителя, который сопровождал космолёт в последнем путешествии. Целители были редки, нужны и важны для валаров, занимая в обществе привилегированное, насколько это возможно, положение. И часто менялись на корабле Сивера. Хотя то, что медик корабля оказалась советником Матери — удивительно. Но и не невозможно.

— Слово такой тяжести? И какое же, скажи нам, — посмотрела она на Сивера, явно желая чтобы слова были произнесены.

— Я… обменял Искру Творца у его носителя, на информационные базы. А почтенная Лурран ап Горри, — склонил он голову вбок, к советниц-Целителю, — обеспечила развёртку и жизнь мальчика, который был обладателем Искры.

— И не только это, — сообщила Лурран. — Но не это важно, Сивер. Слово.

— О том, что если он доберётся, он сможет прикоснуться к источнику Жизни? — уточнил Сивер, а после кивка с почти возмущением ответил. — Он не сможет добраться до источника, Великая Мать! Он живёт в Мире, отделенном от обитаемых Миров немалыми расстояниями, гравитационными искажениями, в цивилизации даже не покинувшей свою планету!

— Это так, Лурран? — спросила Мать.

А Сивер сначала оскорбился — в его словах сомневаются! Но вскоре понял, что если тут конфликт правды и истины, то его слова могут не соответствовать последней. Вне зависимости от его правдивости и мыслей.

— Это так, Великая Мать. Но слово было дано.

— Что Росток и принял за невыполненное обязательство. Впрочем, выполнить его надо: это не только твоя честь, Сивер, но и честь всех валаров. И если ты встретишь того Носителя Искры — ты поможешь ему достигнуть Источника.

— Сделаю, Великая Мать, — опустил голову Сивер.

Впрочем он прекрасно понимал — это невозможно. Хотя и без указаний Матери-под-Древом, в случае если бы свершилось невозможное, выполнил бы слово и сопроводил того мальчишку, чтобы возникшие препятствия не нарушили его слово.

— Встань Страж Сивер ап Валуэ, встань и служи Древу! — произнесла Мать, показывая что тема мальчишки и долга перед ним закрыта.

Навсегда, потому что невозможное не случается. Хотя следующей ночью Сивер спал не слишком хорошо: в снах он летал на космолёте, на живых крыльях, даже пролетал световые года по Корням Великого Древа, милостиво позволившего валарам сокращать через них путь через пространство и время. И всякий раз появлялся тот мальчишка, на каком-то двухколёсном самокате. С натугой нажимал на приводы, и догонял Сивера, требовательно помахивая ручонкой.

Я сидел в мастерской, закатив глаза, стараясь не слушать призывы и причитания Федьки. И думал о том, что мастерскую нужно запирать даже когда не провожу опасных экспериментов… Или увеличить площади и сделать отдельную секретную часть? Или вообще заниматься чем-то, имеющим отношение к Цели только в бункере в моей квартире?

Не знаю, надо обдумать. Но пока Федя меня просто достал!

— Федя, мне надо работать. И тебе не помешает, — напомнил я.

— Надо, Марк. Но обещай даже не думать об этом! — с этими словами он ткнул рукой в полурабочую уменьшенную модель «планетарного деструктора Мечникова» — испытательной и, скажем так, просто приятной мне модели.

— И с чего это мне не думать об этом?

— Марк, — проникновенно понизил голос Федя. — На ней написано, что она предназначена для уничтожения планет. Планет, Марк!

— На ней не написано, что я собираюсь стрелять в Землю! — контраргументировал я.

— Пусть так, но уничтожать планеты — ужасно! И даже думать об этом — признак нездоровья…

— Федя! — возмутился я. — Я что — сделал планетарный деструктор? Нет! Это — модель, сувенир для экспериментов и развлечения! И хватит заботиться о моей психике и навязывать мне замшелые и ретроградные моральные нормы! Уничтожать планеты — нормально, если в этом есть нужда. И если это приносит пользу! Иди атаманствуй и не мешай мне работать!

Федя укоризненно покачал головой и вышел. И вот я почти наверняка уверен, что этот концерт по ретроградным заявкам — его шутка. Этакая месть за некоторые идущие на благо Гаражным дела, которые потрясли его ранимую душу. В ощущении эмоций он был серьёзен и печален, но во время прощального кивка я заметил некоторое лукавство в глазах приятеля.

— Лицедей, — хмыкнул я вслух. — Впрочем ему без этого никуда.

А избавившись от развлекающегося за мой счёт приятеля (и как-нибудь я ему точно отомщу, жестоко и беспощадно, если не забуду поручить Икси напомнить мне об этом) я засел за терминал, начав проверять текущие дела. Да и смотреть на результаты сделанного.

С последнем вышло просто замечательно, что и позволило Федьке действовать мне на нервы, а не мотаться сутками напролёт по каким-то там переговорам. План сработал замечательно, и среди банд Нижнего Гаражные не стали «жутким пугалом, которое нужно уничтожить, объединившись». Как и не стали хоть сколько-то приоритетной целью для корпоратов.

Но, при этом, обзавелись репутацией «коварных, жестоких и рациональных сукиных сынов», как дословно процитировал ухмыляющийся Федька одного из участников воюющих коалиций.

Нет, с несколькими дружественными бандами отношения не испортились, но вот для большинства картина с Челдами и Фрисками выглядела так:

Они начали давить на Гаражных, требуя от нас поддержки и снабжения оружием. И коварные Гаражные согласились, причём стали «союзниками» обеим группам. И то ли сами стравили их, то ли просто дождались нужного момента. Но когда Челды и Фриски сцепились в решающей битве, Гаражные просто дождались, пока они достаточно ослабят друг друга. И добили выживших, разграбив их логова и хранилища.

Самая прелесть была в том, что нас опасались — но именно связываться с нами. Притом каких-то особых претензий не было даже от противоборствующих коалиций: Федя чётко обозначил, что действия Гаражных — «ответка за наезды и угрозы по беспределу, уважаемые атаманы».

И нам досталось чертовски много трофеев. Да даже банальных денег — и Челды, и Фриски были весьма сильными бандами. Правда, до самого ценного добраться не удалось — что печалит и радует.

Печалит, потому что огромную ценность, алхимическую лабораторию, ОПЯТЬ пришло оставить.

Радует, потому что она не досталось никому. Вдобавок — прикрыла Гаражных перед корпоратами. И чтобы поднять настроение, я даже запустил на терминале запись, сделанную Бобиком в разведывательной модификации.

На записи была штаб-квартира Фрисков. В лабораторию мне пришлось спуститься, и сердце кровью обливалось, смотря на алембик, универсальный кальцинатор, атанор, тигли… Но вместо того, чтобы забрать эти сокровища, ускорившие подготовку к цели на годы… Хотя и скорее всего, убившие бы меня в скорейшем времени, на текущем этапе развития меня и окружения.

В общем, инструменты я не взял. И Гаражные покинули здание за полчаса до того, как три бронированных, вооружённых грузовика корпораций затормозили перед входом. В здание буквально побежали бойцы, тележки… А через несколько десятков секунд здания не было. Я не слишком хорошо знал прикладную алхимию — сложную науку, без алхимических инструментов просто не нужную.

Но знал её условно-достаточно, чтобы несколько шашек в лаборатории привели к неуправляемой алхимической реакции с выделением массы энергии. Так что здание просто исчезло в языках многоцветного пламени, слизнувшего два грузовика из трёх, да и третий получил ощутимые повреждения.

Но главной прелестью этого варварского уничтожения было не уничтожение дорогой техники и корпоратов и не их финансовые потери. Хотя и это приятно, конечно. Главным было то, что отряды корпоратов все пять дней, прошедшие с момента взрыва, тщательно выискивали и захватывали остатки Фрисков. Логично рассудив, что алхимический взрыв — дело рук Фрисков, создавших такую «защитную систему от вторжения».

И корпораты явно искали Биту и прочих связанных с алхимией Фрисков, чтобы бы понять, что и как они сделали — ну и найти виноватого в многомиллионных потерях.

Довольно потянулся — всё же несмотря на потерю лаборатории, чертовски изящно вышло. И направился в автомастерскую Гаража. Механики Андрея, к которым я прикомандировал несколько миньонов, занимались переделкой и доводкой до ума захваченных броневиков. Четырёх, не считая моего, который я теперь чёрта с два кому дам… Если не будет важной причины, конечно.

А народ работал, как и сам Андрей. Полюбовался я за их суетой, ну и направился тестировать — один из броневиков стоял, судя по отсутствию возни с ним, готовым. Бегло просканировал, получил на очки от Икси записи — в целом всё было вроде нормально.

Но главное — бортовой аккумулятор. Первые, насколько мне известно, броневики на аккумуляторах, которые в качестве источника энергии, просто не использовали: если и не использовался двигатель на расширении, то ставился генератор. Эта же модель была полностью аккумуляторной, что давало выгоду по нескольким позициям. От выигрыша в полезном пространстве внутри броневика, до стартово-динамических характеристик и работы оборудования.

А основное препятствие для корпоратов и даже Империи в виде трат энергии решался Горынычем. И им же — вопрос защиты. Вмонтированные в кузов броневика пластины с эмиттерами ЭМ щита.

Правда, было ещё одно, что меня интересовало. Приводы ни механики, ни миньоны не подключали, этим займусь я сам. Но перед этим надо проверить механику. Так что отправил на крышу готового броневика двух миньонов, которые ухватились за рукояти и с натугой выдвинули турельную башенку.

— Молодцы, не накосячили, — одобрил я, наблюдая работу механизма.

Дело было в том, что часть банд, не говоря о корпах, сильно возражали против тяжёлого вооружения на транспорте. Ручное оружие — одно, а мощный пулемёт, не говоря о пушке — совсем другое дело. Возражали, как понятно, не вообще, а на контролируемой ими территории, но это закрывало многие дороги в Нижнем. Ну или сходу начинать войну, что довольно по-дурацки — если её и начинать, то «не сходу», а обдумав и с тщательной подготовкой.

Так что вооружение выскочит из броневиков тогда, когда нужно. А в остальное время — просто бронемашина, против которых в Нижнем возражения могли быть только у сумасшедших.

В целом, я был доволен: детали системы выдвижения башен были сделаны филигранно, что давало как достаточную прочность, так и плавность хода, с возможностью экранирования. Загубить при монтаже можно было с полпинка, но справились, молодцы.

После направился в мастерскую, но даже не дошёл до терминала. На глаза попался бокс с готовыми образцами. Думал переложить на склад со временем, а сейчас попались на глаза. И наполнен этот бокс отличными механизмами, вообще-то.

И… а почему бы и «да». Взял планшет, направил сообщение Глории.

Привет. Хочешь кофе? Сегодня он вышел отличным!

Занята.

Ну ладно.

Через четверть часа я отсчитывал вслух:

— Пять…четыре… три… два. Блин, поторопился со счётом, — признал я, отметив проникновение Глории в Гараж. — Привет ещё раз, — помахал я рукой девице.

— Привет. Чего звал?

— Кофе попить, — честно ответил я.

— Я сама неплохо готовлю, Марк. Зачем звал? — в своём «равнодушном стиле» произнесла она.

— Эх, точно надо менять многое. Меня читают, как открытую книгу… — с этими словами я поставил бокс на верстак, открыл и стал демонстрировать содержимое. — Первое: дополнение к интерфейсу управления и расширение дополненной реальности. С теми же дронами можно перевести управление на макрокоманды, причём завязанные на мысли и движения: глаз, пальцев, как настроишь, — демонстрировал я управление дроном на мониторе терминала. — Ну и не только дроны, как понятно. Общая скорость работы в многооконном режиме оптимизируется, выигрыш около пятнадцати процентов.

— Интересно, — кивнула Глория, смотря на другие механизмы.

— Это… подошвы! — торжественно произнёс я, демонстрируя… подошвы. — Из фибромышц и металлополимера. Мелочь, но при падении на ноги погасят не меньше двадцати, а при правильном падении — тридцати килоджоулей. Без перекатов и прочего, а при ходьбе и беге — подошвы как подошвы, скорее удобные. Из недостатков — крайне желателен прямой контакт с соудряемой поверхностью, так что если убрать под броню — эффективность снизится раза в три.

— Управление? — уточнила Глория.

— Подача-отключение напряжения. Механизм гашения автоматический, хотя в данном случае корректнее сказать — рефлекторный. Но активация при ударе ногой какого-нибудь неудачника — не слишком удобно.

— Неплохо. А почему неудачника?

— А как ещё назвать того, в кого прилетит удар ногой бойца в Келифе? — пожал плечами я, на что Глория слегка улыбнулась, кивнув. — И наконец, гибкие усилители, — продемонстрировал я четыре отливающих металлом сегментных жгута. — Гибкость у них, правда, вышла средней. В рабочем состоянии они скорее мешают, — признал я. — Но как усилитель удара и усилитель на рывок — прекрасная вещь.

— А подробнее?

— Крепление на торс, протягиваются вдоль конечностей. Прописываешь усилия в управляющем компе Келифа — как раз удар, рывок, что нужно. Энергии потребляют минимум, при этом в течении секунды способны приложить усилие… Обычную машину пинком снесёшь метра на два, если защитить ударную конечность и иметь точку фиксации.

— И при ударе клинком…

— Ну да, — довольно кивнул я. — Правда, советую потренироваться и не переусердствовать с усилением… Если возьмёшь, конечно.

— Это — интересно. Все три прибора. Вопрос цены, Марк.

— Пятьдесят тысяч, — указал я на интерфейс. — Семьдесят, — подошвы. И усилитель удара — услуга с тебя.

— Хотелось бы узнать причину, почему ты назвал такие цены.

— Материалы и уникальность каждого механизма, плюс объём моего труда. Интерфейсы дополненной реальности и взаимодействия с внешними модулями есть, есть даже получше — но требуют основательного терминала. Подошва — имеет аналоги и замены, но либо замедляет именно скорость падения, либо опять же, массивность и размеры механизмов. И усилитель — просто не имеет аналогов в подобном объёме и с подобным энергопотреблением. И по трудозатратам корреляция примерно такая.

— Понятно. Беру всё, Марк. Единственное — с услугой есть некоторые ограничения.

— Твой моральный кодекс я более-менее изучил, неприемлемого не попрошу.

— Отлично. Деньги занесу к вечеру. Услуга — как предупредишь, не менее чем за сутки. До встречи…

— Стой, сейчас поставлю, — остановил я девицу.

— Хорошо. И… спасибо, — покраснела она, шибанув смущением в эмоциях.

И чего смущаться, думал я, монтируя оборудование на Келиф. Это скорее мне стоило бы, с определённой точки зрения: это оборудование — побочный эффект разработки доспеха. Варианты, казавшиеся отличными в воображении и на схемах, и работали отлично… Вот только не подходили моему будущему доспеху, теряя в эффективности.

А на Келифе таких затруднений не будет. Так что не буду смущаться — продал отличную вещь, тому, кому она принесёт максимум пользы. Ну не Либерману же их продавать, в конце концов!

После ухода Глории я направился в литейный цех. И некоторое время любовался загрузкой металлолома, сиянием металла, центрифугами, разделяющими фракции расплава. Реагентами для очистки готовой продукции. Ну действительно, приятное и залипательное зрелище.

Вот только запашок… проверил химанализатором — чуть не вытащил респиратор из кармана.

— Нет, это не дело. Так у меня литейщики через пару лет станут чахоточными полупаралитиками, если вообще выживут, — негромко пробормотал под нос я под грохот и гудение механизмов. — Надо бы озаботиться экологичностью. Да и округе получше будет.

Ну и некоторое снижение производительности — более чем оправдано. А вообще, с литейкой вышло довольно забавно. Массу металла у нас скупали… корпорации в Нижнем. Я первое время, как узнал, кому идёт наша продукция через посредников, подумал было не торговать… А потом подумал без «было» и увеличил производство.

Платили корпораты получше покупателей в Нижнем. При этом: не будем продавать мы — так найдут металл, не такой это и дефицит. Пусть дороже, но мы то с этих «дороже» вообще ни гроша не получим!

А главное — отпускаемые болванки содержали микоромаячки на радиоактивных изотопах. Жили они не больше месяца, данных давали слёзки… Но при этом я выяснил, где у корпоратов ведутся наиболее активные стройки.

Что с камерами выходило не очень, кстати. И самое интересное: судя по маячкам и количеству металла, корпы строят под нижним огромное подземелье. И я уже знаю где оно. И, в принципе, пусть строят. В своё время или затрофеим, или в худшем случае — взорвём и завалим.

Поручив Икси разработать предложения насчёт производства в литейной, я позвал Лёню. Это был весьма специфический кадр, найденный Федей каким-то чудом: литейщик, начальник смены. Внешне — человек, вызывающий недоумение и улыбку. За два с лишним метра ростом, не меньше двух центнеров весом — этакий лысый колобок, здоровенный, но с совершенно детским выражением пухлого лица: наивный взгляд голубых глаз, слегка надутые яркие губы… Младенец-переросток, иначе и не скажешь. И кстати, тёзка Бригадира, что в общем-то никак ни на что не влияло. Если Бригадира кто-то и звал по имени, так это только его семья. Да и это не точно.

Однако под колышущимися наплывами жира были могучие мышцы. И Лёня работал в Нижнем вышибалой, хотя с учётом его манеры действий — выносилы. Он просто брал буяна и выносил его из заведения, аккуратно ставя на землю. Людей этот здоровяк с детским лицом вообще не бил, никогда. Насколько я понимаю, это было связано с происшествием, из-за которого он оказался в Нижнем и без работы.

Не слишком подробные данные указывали, что в Верхнем на производстве Лёня убил инспектора. И даже по обрывкам, что мы нашли, понятно, что сделал это совершенно случайно — в смысле убил. Ударил-то явно сорвавшись и за дело — в показаниях рабочих были описания вымогания взятки и требование увеличения рабочего дня без надбавки для всего завода.

— Лёня, у меня к тебе дело, — озвучил я, когда колыхающийся литейщик стал возвышаться надо мной, как гора.

— Слушаю, господин Марк.

— С завтрашнего дня будет возводиться пристройка к литейной. Достроят за неделю, думаю, может, быстрее. Но предупреждаю сразу: там будут работать мои люди, над секретным проектом. Ни ты, ни твои подчинённые чтобы к пристройке не подходили, про попасть внутрь — разговора нет.

— Понял, господин Марк, как скажете. А надолго это?

— Не знаю, — честно сказал я. — Как пойдёт производство. Люди будут приходить вечером, уходить с утра… В принципе, лучше, если в литейке никого не будет.

— Но у нас заказы, и работаем круглосуточно!

— Отдохнёте.

— А клиенты⁈

— Подождут. Или пусть ищут других поставщиков. То чем займутся в пристройке — ВАЖНЕЕ.

— Понял, господи Марк. Сделаю, присмотрю.

Лёня ушёл, хотя так и хотелось сказать «укатился», рулить производством. А я задумался о проекте, который был один из краеугольных для будущего. Дело в том, что я подобрал и создал аналог алхимической брони. В чём-то хуже, но в чём-то и лучше. И даже несколько превосходящий сплавы, описываемые в базах.

А именно: жидкий расплав металла кристаллизовался в сложносконфигурированном и мощном ЭМ-поле. В результате отлитая деталь не имела дефектов кристаллической решетки, совсем. Даже если это был сплав с разнотемпературными компонентами.

ТТХ получившихся деталей по прочности, износостойкости, гибкости — поражали. Так ещё и экранирование излучений у получившихся материалов было ОЩУТИМО лучше простых металлов или сплавов. А можно было, например, сделать свинцовую сталь. Так, что она почти не уступала по защите свинец, но при этом была высококачественной, прочной и гибкой сталью. Тяжёлой, правда… Но всё равно очень неплохой сплав выходил.

Как понятно, подобная технология была предельно секретной. Но в планах была отливка весьма крупных деталей, по массе направлений. А впоследствии этим же методом будет производиться обшивка моего космолёта… Если не придумаю чего-то поинтереснее, что вряд ли — и так получалась замечательная вещь.

Кстати, помимо секретности, стоял вопрос энергии: работая с прототипом, я к чертям обесточил Гараж: создание нужного поля нужной напряжённости требовало огромного количества энергии. Но это решено сейчас и решаемо в будущем. И остаётся вопрос иллюминаторов космолёта… Или они не нужны? Вообще, хотелось бы, но нужно думать… Нет, точно нужен сверхпрочный прозрачный материал! Он и сейчас в текущих делах пригодиться.

Дошёл до Гаража, вызвал Бригадира: он как раз должен был закончить подземный канал до Литейной под новое производство.

— Здравствуйте, Марк, — поздоровался со мной главный стройон Гаражных. — Всё сделали, как вы и велели — энерговод готов.

— Оперативно, — одобрил я. — Здравствуй, Бригадир. Так, тогда берёшь деньги, — указал я на коробку на верстаке, — едешь к Либерману и берёшь высокоэнергетический кабель с ЭМ-экранированием, на триста миллиметров сечением.

— Э-э-э… а зачем, Марк? — удивлённо уставился на меня Бригадир.

— Потому что мне нужно запитать производство в литейной, — хмыкнул я.

— Это я понял. А зачем ещё кабель?

— В смысле — ещё⁈ — начал раздражаться я.

— Так, как вы сказали — проложить энерговод. Он и проложен.

— С кабелем? — немного удивился я.

— Ну да.

— А откуда вы его спёрли?

— Скорее изъяли в качестве компенсации…

— Точно спёрли, — хмыкнул я.

Потому что первый раз сказал от неожиданности, без уверенности в чём-то. Четыре сотни метров кабеля, метр которого стоит сотню рублей!

— Но мы же в банде, Марк, — развёл руками Бригадир.

— Кхм, и ты думаешь что раз мы в банде — надо тащить всё, что плохо лежит?

— Если нужно — да, — кивнул Бригадир.

Ну говорить ему, что подход здравый — я не стал. И так по его вороватым глазёнкам видно, что сам всё понимает. Но всё же вопрос «где» остаётся открытым. Вот заявятся к гаражу бригада карателей, и начнут, например, спрашивать, с какой целью мы обесточили любимую уборную Его Августейшего Величества!

— Так где вы этот кабель спёрли? — нахмурился я.

— В технических коммуникациях Нижнего, — сообщил Бригадир.

— Ну вы, блин… Хотя постой: Нижний вроде не обесточен?

— Нет конечно, Марк! Это недоделаный проект, подземная энергосвязь с пригородом. Прикрыли лет пять назад. А кабель совсем плохо лежал.

— Ладно, к нам, надеюсь, не придут?

— Ручаюсь, никто не узнает…

И тут Икси молча врубает терминал с новостным каналом. А там — здание управления техническими коммуникациями нашего участка Нижнего. И жандармский спецназ в броне тащит заломанного за руки лысоватого дядьку, при виде которого от Бригадира прямо-таки шибануло удовлетворением.

Диктор тем временем вещал, а в информационном окне дублировалось, кто, что и за что. Так и так, начальник управления техкоммуникаций, такой-то хрен. Нахреновертил за десять лет порочной службы на пару миллионов рублей убытков. Учитывая сумму и должность — преступление против Империи. Почему этого дядьку в летах вязал спецназ.

— Не узнает, говоришь? — не без ехидства уточнил я, на что Бригадир развёл руками. — Икси, данные по расследованию есть?

— Не слишком много, Марк. Но с нами хищения вряд ли свяжут — уже проведён аудит высокоэнергетических коммуникаций, и расследование идёт в направлении других городов или даже стран как точки сбыта. Кроме того, у бывшего главы управления Городецкого выявлены многочисленные случаи воровства, коррупции, присвоения средств.

— Это неплохо, — признал я. — Только сколько вы кабеля спёрли, борцы с трудовым диктатом? И вижу, радуешься же, что этого Городецкого взяли.

— Радуюсь, — кивнул Бригадир. — Редкостная он гнида, Марк. А вязли… много.

— Насколько?

— На пять таких же прокладок хватит…

— Уйди с глаз моих, Бригадир, — выдавил я, не зная, смеяться, плакать, или выделить премию. — Я думать буду.

— Иду, Марк…

— Стоять! И, Бригадир, подобные экспроприации, если они придут в твою «бандитскую» голову, согласовывать со мной!

— Хорошо, Марк.

— Сумасшедший дом, — в голос засмеялся я, когда Бригадир вышел. — Впрочем, вышло к лучшему. И лишняя экономия — не лишняя.

Зона контроля банды «Гаражные», лавка подержанного товара Моше Либермана, Нижний город, Новгород

Магазинчик Либермана огорчал возможных посетителей замкнутой дверью наземной пристройки. Хорошей, сейфовой дверью, один вид которой внушал уважение. Впрочем, подобное, хотя и было редкостью, но случалось. Да и посетителей на текущий момент не было — видимо, чувствовали ситуацию интуитивно и не желали огорчаться.

А вот в торговом зале на потёртых барных стульях у торговой стойки сидел Либерман и мужчина. Последний был довольно молод на вид, явно не дотягивая до тридцати лет. Хорошо сложенный, не слишком крупный мужчина, с рассеянно-добродушным выражением на лице с правильными тонкими чертами. Да и лёгкая небритость, вместе с вьющимися мелкими кудрями волосами до плеч, удерживаемыми обручем с явной технологической начинкой, указывали, что собеседник Либермана — родовитый аристократ. Минимум в шестом поколении, когда евгенически-селекционные программы родов начинали работать по задумке и желанию принимающих решения.

Не все аристократические рода, даже древние, практиковали подобное в роду, да и не все обращали внимание на внешность, разумно считая, что есть более важные качества, нуждающиеся в закреплении. Но в случае собеседника Либермана за его родовитость говорила и мимика с жестами, да даже одежда. Хотя последняя была в изрядном беспорядке и даже с повреждениями.

— Господин Либерман, встреча с вами была радостна, но я нуждаюсь в услуге от вас, — произнёс аристократ, сделав изящный жест рукой… и каким-то чудом, вероятно, потоком воздуха, уронил пустой бокал на пол.

— Таки говорят — на счастье, — с ощутимым скепсисом человека, знающего цену вещам, произнёс Либерман, смотря на осколки. — А услуга от меня — вполне продаваемый товар. Таки зачем напоминать старому Либерману за незначительный долг — решительно не понимаю!

— На текущий момент у меня некоторое затруднение со средствами, — улыбнулся аристократ. — И услуга несколько выбивается из вашего прейскуранта…

— Смею заверить — мой пейскурант настолько обширен, что вряд ли вы назовёте что-то, что из него выбьется, — с этими словами Либерман подкрутил длинную прядь волос, свисающую над его ухом.

— Так это прекрасно! Господин Либерман, мне нужна работа и жильё на ближайшие полгода! — радостно заявил аристократ.

— Чего⁈ — вытаращил на гостя свои, и без того несколько навыкате глаза Либерман.

— Мне требуется работа и место для жилья, без присмотра служб Империи и сыщиков корпораций.

— Таки я в первый раз правильно расслышал, а думал — старость. Вот только скажите мне, виконт Артемий Тверской, что смешного в вашей шутке?

— Так это не шутка.

— Таки да?

— Мне действительно нужно место, где я могу скрыться. И у меня некоторые… затруднения с оборотными средствами. А вы, господин Либерман, в своё время изволили…

— Я — помню. Не имею привычки забывать долги — это прискорбным образом сказывается на здоровье и долголетии. Но ваша просьба, виконт, меня удивила. И прежде, чем думать, как вам помочь — мне нужно знать причину, почему вы скрываетесь.

— А без этого никак?

— Никак.

— Мой… патрон сдал меня корпорации «Градотверд», — явно без охоты произнёс Артемий.

— Ваш постоянный наниматель… крупнейшей корпорации региона, — задумчиво протянул Либерман. — Сумма претензий к вам?

— Примерно полтора-два миллиона…

— Замечательно, — с таким скорбным видом протянул Либерман, что его даже стало жалко.— Вы ставите меня в таки неловкое положение, виконт.

— Я сам в таком положении, господи Либерман, — развёл руками Артемий.

— Только меня таки не будет искать транснациональная корпорация… Впрочем вашу просьбу я понял. Мне надо подумать.

— А у вас…

— НЕТ! Виконт, у меня в лавке бывают РАЗНЫЕ люди. И мой долг вам не настолько велик, чтобы я обеспечивал вас на должном уровне полгода!

— Можно и просто чтобы было что поесть и где поспать.

— Ценю вашу выдающуюся скромность, почти таки расстроган до слёз — но нет. Это слишком опасно для старого Либермана, да и для вас.

— Ну мне кажется, что с моей квалификацией найти работу не проблема.

— Вам кажется со страшной силой, виконт! Таки видети там на стойке компьютерные терминалы? — указал Либерман на соответствующий товар.

— Да, довольно неплохие.

— И таки сколько, вы думаете, их купили у старого Либермана за полгода?

— Полсотни… меньше?

— Два. Это трущобы, виконт. Высококлассный программист и взломщик тут… не слишком востребован.

— И что же делать? — с расстроенным лицом спросил Артёмий.

— Таки думаю, что, — задумчиво ответил Либерман.

Через минуту он решительно достал трубку и заговорил:

— Таки здравствуйте, Марк, да будут ваши многочисленные начинания прибыльными, как чисты слёзы голодного Либермана, которого вы таки вытесняете с рынка… Таки нет, но если бы не вы — я бы мог заняться, смею вас заверить!.. Вы всегда человек дела, Марк, скажу вам, как на духу. У меня есть к вам замечательное предложение, если вам нужен программист… Да, вы не ослышались — отличный, высококлассный программист, совсем даже не дорого. Можете не платить, кормите и киньте подстилку, — на этом Артёмий негромко пискнул, всплеснув руками, но Либерман не обратил на это внимания. — Квалификация… сейчас уточним… Ну таки конечно ручаюсь, Марк, за кого вы меня принимаете?.. Так это я и есть, так что смело можите положится на слова старого Либермана!… Как?… Хорошо, уточняю.

На этом Либерман отодвинул трубку, посмотрел на Артемия, хмыкнул и спросил.

— Вы таки умеете налаживать бортовой компьютер космолёта, виконт?

— Что?!!

— Таки не тратьте моё и своё время! Ваш потенциальный работодатель интересуется, умеете ли вы налаживать бортовой компьютер космолёта?

— Я даже не знаю, какая конфиг… — начал было виконт.

— Не умеет, Марк, — сообщил в трубку Либерман. — Так, хорошо. Артемий, а вы умеете взламывать корпоративные системы компьютерной безопасности?

— О таких вещах, господи Либерман, вслух не…

— Умеет, — доложил в трубку Либерман. — А отладка программной части электроники?

— Умею. И по-моему, вы издеваетесь надо мной, господин Либерман!

— А по-моему — таки совсем наоборот, — буркнул торговец, возвращаясь к телефонному разговору. — Умеет, Марк… Конечно, ручаюсь, говорю вам второй раз… У меня в лавке, таки даже прямо сейчас… Отлично, жду. Приятно было услышать вас, надеюсь на взаимовыгодное сотрудничество, — с этими словами Либерман положил трубку.

— Ну как? — взволнованно уточнил Артемий.

— Могу вас от всей души поздравить — вы таки нашли жильё и работу в Нижнем городе!

— А где?

— В банде, конечно. Таки кто вам предложит работу в этом месте?

— Не знаю… а что это за банда? Чем занимаются?

— Банда Гаражные. В основном, заняты защитой сборщиков на Свалке. И занимаются ремонтом машин… а сейчас и не только, вгоняя старого Либермана в потенциальные убытки.

— Свалка… почему тогда «Гаражные», а не «Мусорщики»? — невесело хмыкнул Артемий.

— А это, дорогой виконт, я таки оставлю выяснить вам. Скоро за вами приедут, и можете поинтересоваться. Спешу сообщить — у старого Либермана беспрецедентные скидки на зубные импланты… Хотя таки да — вы же без денег. Но вы держитесь, Артемий!

— За что?

— За всё!

Тем временем негромкий скрип указал, что сейфовая дверь отъехала. И, буквально через четверть минуты в лавке появилась четвёрка отлично вооружённых бойцов в тяжёлой броне.

— Ей, здрасти, Либерман! — прогудел один из них. — У вас вроде должен какой-то хрен быть для Марка?

— Вот он, — указал Либерман на ошарашенного Артемия.

— Ей, зашибись! — с этими словами четвёрка придвинулась, буквально подняв Артемия за руки. — Пойдём, паря.

— Так вы меня несёте! — перебирая ногами в воздухе, вскричал Артемий.

— А нам не тяжело, — загрохотали смехом фигуры.

Втащили виконта по лестнице и запихнули в весьма внушительно выглядящий броневик.

«Кажется, я попал», — мысленно вздохнул Артемий. — «Или пронесёт⁈» — подумал он, приглядевшись к высокотехнологичной обстановке машины.