Ф'хан


Мариция разглядывала угрюмый пейзаж, столь отличный от видов плодородного Амбеона. А они ехали всего десяток часов в южном направлении. Скалы нависали вокруг, как когти хищников, воздух, по сравнению со столичным, был сухим и горячим. Мускусный аромат минотавров смешивался с запахом лошадиного пота. Легкий бриз мог только сдуть пыль с лиц и одежды.

Единственными признаками жизни, встреченными ими за мили пути, были два колючих куста да коричневая гадюка, торопливо уползшая из-под копыт тяжелых лошадей. Где-то рядом протекала река, но они никак не могли выехать к ней.

— Мы явно сделали крюк, — проговорил старший офицер справа от командующей.

— Успокойся, — приказала Мариция. — Мы же вроде на землях союзников.

Все вокруг ухмыльнулись, несмотря на строгий взгляд командующей. Но Мариция и сама хорошо осознавала опасность. Голгрин мог держать под контролем оба государства, однако всегда оставались налетчики и грабители, которым плевать на закон.

Солнце спускалось — по подсчетам Мариции, ждать оставалось недолго. Бастиан всегда отличался редкостной пунктуальностью.

Тени от скал медленно удлинялись, резкий крик птицы потревожил тишину пустыни. Отряд, оказавшийся меж каменных громадин, представлял собой легкую добычу для засады, что весьма беспокоило Марицию.

Она приказала всем спешиться — надо соблюдать все традиции и встретить Бастиана как полагается, миром, даже если теперь он на стороне мятежников. Едва Мариция оказалась на земле, как впереди послышался стук копыт. Телохранители непроизвольно потянулись за оружием.

— Уберите! — приказала командующая, сама с трудом сдерживаясь, чтобы не схватиться за меч. — Мы соблюдаем законы перемирия!

Стук копыт замер, впереди показалась темная фигура, из-за плеча которой торчала рукоять секиры; позади шли еще четверо, ведя лошадей под уздцы. Один из офицеров Мариции изумленно выдохнул:

— Лорд Бастиан!

Командующая предупредила спутников, проверенных годами командиров, на встречу с кем они едут, но даже она сама изумленно следила за приближающимися. Видеть, что Бастиан жив, дышит... и воплощает предательство...

Черный минотавр вручил поводья помощнику, приказав мятежникам остановиться.

Сын Хотака медленно двинулся навстречу сестре. Мариция также отпустила эскорт и пошла вперед, всеми силами удерживаясь от желания выхватить меч. Они встретились на полпути, достаточно далеко от посторонних ушей.

— Военный командующий Амбеоном, — уважительно протянул брат, — безусловно, достойное назначение.

— Приятно слышать от наследника трона, — прохладно ответила сестра.

— Я никогда не желал трона, таков был выбор отца.

— Я думаю, в то время это было прекрасной идеей, Бастиан.

Он наморщил лоб:

— В то время, Map?

— Что ты делаешь в стане мятежников? — спросила Мариция напрямую. — Если ты избежал смерти, почему не вернулся в империю? Проклятье, как ты мог предать дело отца?

Он открыл было рот, чтобы ответить, но внезапно передумал и, помолчав, заговорил только после длительной паузы:

— У меня не было другого выбора. Дорога, по которой мы шли, оказалась неверной, она ведет только к гибели и хаосу.

— Не увиливай! — крикнула Мариция.

— Хочешь прямого ответа? Хорошо, я не против. Уверен, что Арднор пытался убить меня... — Он кратко рассказал сестре о событиях на флагманском корабле. Как сражался с убийцей, упал в море, был спасен мятежниками, как после выловили и тело мертвого Защитника...

Мариция слушала, открыв рот.

— Скажи, что ты все это придумал! Арднор совершил много глупостей, но на такую никогда бы не решился!

Бастиан мрачно покачал головой:

— Это не все, Map... Я также подозреваю, что смерть отца не была случайной...

— А при чем тут отец? Я уверена, это было обычное несчастье.

Брат еще больше помрачнел:

— Map... я думаю, мать использовала магию, расчищая путь к трону для старшего сына...

Таких безумных слов Мариция не могла вынести даже от любимого брата.

— Ты сошел с ума... Море влилось тебе в уши и впиталось в мозг. Да, у меня есть разногласия с матерью и Арднором... — Она тряхнула головой. — Возможно, Арднора еще можно подозревать, но мать — никогда! Они с отцом любили друг друга! Всю жизнь шли рука об руку, готовясь к избавлению от тирана Чота! Никогда не поверю! Это просто ложь мятежников, которой тебя накормили!

— Нет, Map, я...

Сестра предостерегающе подняла палец, приказывая Бастиану замолчать:

— У тебя есть доказательства?

— Доказать это сложно, но я верю в то, что знаю.

— Откуда же тебе знать об отце? Ты к тому времени уже пропал в океане, проклятый предатель!

Вспышка гнева командующей заставила мятежников обнажить оружие и сделать шаг вперед.

Офицеры за ее спиной сделали то же самое. Бастиан гневно посмотрел через плечо:

— Стоять! Мы не нарушим перемирия ни при каких обстоятельствах!

Мариция махнула своим офицерам:

— Все слышали моего брата? Я не собираюсь изменять слову!

Она повернулась к спокойно стоящему Бастиану — впервые в жизни его хладнокровие раздражало Марицию.

— Ты вызвал меня на встречу, Бастиан, изволь изложить причину, или мы уезжаем. Готов ли ты вернуться в империю? Решай, твои преступления еще не столь значительны. Возможно...

— Нет, Map, я не вернусь. До тех пор пока Арднор и мать управляют страной.

Она насупилась:

— Тогда что привело тебя ко мне?

— У меня есть предложение, которое положит конец братоубийственной гражданской войне.

— Войне? Мы просто боремся с мятежниками.

Бастиан фыркнул:

— Называй как хочешь. Фарос уже согласился с условиями, и я думаю, мы...

Фарос! Это имя она часто встречала в донесениях, но достоверно про предводителя беглых рабов почти ничего не было известно. Поднял восстание в Вайроксе. Сбежал из лагеря людоедов. Победил в поединке Голгрина — уже не пустяк. Она никогда не решалась спросить Великого Лорда о подробностях сражения.

— Так... — протянула Мариция, собираясь с мыслями. — Ты знаешь этого Фароса?

— Мы оба встречались с ним в Вайроксе. Фарос, Мариция, вспомни — сын Градиса, младшего брата Чота.

Командующая напряглась, но лицо не возникало в памяти. Потом вдруг...

— Этот распутник? Может, я путаю, но того Фароса волновали только женщины, выпивка и кости. Какой из него воин, просто смех! Ты его имеешь в виду?

Бастиан изменился в лице — Мариция могла поклясться, что брат тщательно сдерживает душащий его гнев, вызванный несправедливостью ее слов.

— «Этот распутник», как ты выразилась, выжил в испарениях Вайрокса и поднял восстание, свидетелями которого мы сами явились. Затем пережил все ужасы плена у людоедов, надеюсь, ты помнишь исторические пергаменты, как именно относились людоеды к минотаврам раньше?

— Но он кровь Чота, зачем его жалеть? Фароса должны были убить той ночью — под какой скалой он сумел так долго прятаться?

— Фарос, которого ты знала, умер. Новый Фарос видит истинный смысл вещей, как и полагается лидеру, не зря к нему стекаются рабы многих других рас...

— Отбросы Ансалона!

— И легионеры тоже.

— Предатели, и ничего более. Таинственный предводитель восставших — племянник Чота! — Мариция рассмеялась бы, если б лицо Бастиана не было таким серьезным. — И что он там предложил великого?

— Около Керна есть остров...

Сухо и деловито Бастиан изложил суть договора: конец битвам; мятежники живут в независимой колонии; империя может спокойно расширять свои владения на Ансалоне, не опасаясь удара в спину.

Мариция немедленно увидела выгоды такого соглашения. Конфликт с рабами и так уже ослабил армию и флот. Хоть Амбеон и вышел за границы старого Сильванести, но людоеды управляли Неракой, а значит, дальнейшая экспансия была блокирована. Если атаковать сейчас, придется рассредоточить силы легионов и растянуть линии поставок. А соламнийцы умеют пользоваться чужими слабостями. Но с другой стороны, неразумно отдавать остров под власть разного сброда. Племянник Чота слишком известная фигура, к нему потянутся новые сторонники. А уж если узнают про поддержку Бастиана — восстание расцветет с новой силой!

— Даже не думай, — резко заявила командующая.

Однако черный минотавр не собирался отступать с первой попытки:

— Map, если ты только...

— Я сказала, даже не думай! — вспыхнула Мариция, глядя на Бастиана новыми глазами. — Как ты мог вообразить, что я просто выслушаю подобное предложение, уж не говоря о том, чтобы обратиться к Голгрину или Арднору?! Это означает предать нашего отца!

— Отец говорил, честь превыше всего, Мариция! Фарос предлагает благородное решение. А разве мать или брат действуют честно? Я видел работу Защитников своими глазами, слышал, что исчезают все, кто осуждает Храм! Такая политика тебе, видимо, по душе! Это и есть империя, о которой так долго мечтал отец?

— Он точно не мечтал о том, чтобы ты присоединился к мятежникам и возводил напраслину на родную мать! — Прежде чем Мариция осознала, ее меч оказался в дюйме от горла Бастиана.

И снова солдаты с обеих сторон едва не рванулись в бой, хотя Бастиан остался недвижим.

— Я не нарушу перемирие, — вновь проговорил он.

— Да... я тоже,— сквозь зубы прошипела Мариция, делая шаг назад и убирая меч. — Итак, я услышала твои слова, Бастиан, и в память об отце отклоняю предложение мятежника! Но если бы не перемирие, то, клянусь, лично заковала бы тебя в цепи или бросила вызов на поединок прямо здесь и сейчас!

— Map...

— Убирайся к своим друзьям! Мой настоящий брат утонул в море! Он никогда не смог бы предать отца и не стал бы другом отродья Чота! Прочь! Готовьтесь к скорой смерти! Прочь, пока я не забыла о чести и не покрыла себя несмываемым позором!

Бастиан молча смотрел ей в глаза, отыскивая там что-то известное ему одному, потом вздрогнул и, отвернувшись, медленно отправился к лошадям, но затем снова оглянулся и мягко сказал:

— Прощай, Map. Пусть Саргас позаботится о тебе...

При упоминании имени старого Бога Мариция фыркнула — она выросла, поклоняясь только силе оружия и отцу. Но тут, когда Бастиан уже собирался вскочить в седло, сомнения одолели и ее.

— Постой! — Мариция рванулась к нему.

Бастиан сам подбежал к ней:

— Что случилось?

— Почему Фарос, такой непримиримый, предложил этот договор?

— Я же сказал — предложение исходило не от него. Сам он бился бы до конца, но для меня, других рабов, империи, в конце концов, согласился подписать договор...

Черный минотавр насторожено поглядел на сестру. Та задумчиво покачивала головой, принимая решение. Затем... никто не услышал слов Мариции, но все увидели, как она сняла с пальца печатку с гербом в виде гарцующего коня.

— Отец дал каждому по такому перстню, они уникальны...

— Я свой, к сожалению, потерял в море...

— Ты знаешь, я бы никогда не рассталась с ним, если бы шутила. Бери его как залог моего намерения... Я лично встречусь с Фаросом и выслушаю его планы. Скажи об этом только ему и никому более.

— Конечно... — Свет возвращался в глаза Бастиана. — Map, это самая лучшая новость...

Она нахмурилась, сдерживая эмоции:

— Теперь уезжай, и поскорее.

Брат молча спрятал кольцо на дно сумки и зашагал к товарищам. Мариция подошла к офицерам, наблюдающим, как тают в ночной тьме фигуры мятежников.

— Мы позволим им скрыться? — раздраженно бросил старший офицер, хотя прекрасно знал, с кем встречается Мариция.

— Традиция перемирия незыблема, — крикнула дочь Хотака. Она разрывалась от внутренних, опасений, не понимая, почему приняла такое решение. — Ты забыл о собственной чести?

Офицер склонил рога:

— Нет, миледи.

Мариция оглядела всех:

— Ладно, по коням! Я хочу быть в столице до наступления утра и прибытия Приаса. Не доверяю я этому Защитнику...

Командующая пришпорила коня и понеслась вперед, не заботясь о свите. Надо вернуться в город как можно скорее — многое предстоит сделать, и сделать без лишней спешки. К примеру, тревериан Новакс ясно показывает всем видом — у Бастиана полно сторонников в легионах. Нельзя настораживать брата...

Пока Мариция говорила о чести, она уже приняла нужное решение и продумала новый план действий. Но она лгала — скоро сестра предаст брата. Нельзя допустить и мысли о подписании договора. Она пойдет на встречу с Фаросом, а там будет ждать засада. Лучше, если главаря возьмут живым, но в любом случае, Фарос Эс-Келин перестанет представлять угрозу для империи.

Что касается Бастиана... он сделал глупый выбор. Отец учил уважать честь, но Хотак всегда верил только в победу. Смерть Чота и его семейства во время Ночи Крови — лучшее тому подтверждение. Мариция уничтожит выжившего племянника во время переговоров. Для блага империи.

Если в тот момент Бастиан попробует вмешается... что ж, она сделает то, что должна сделать, как бы потом ни было больно.


Огромный людоед Нагрок нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая, когда Мариция и Бастиан закончат разговор. Его отряд укрылся в скалах и уже много часов таился в ожидании минотавров. Ноги и руки затекли, уши напряженно вслушивались в звуки пустыни.

— Биа синг... идут теперь, — пробормотал его брат, раньше всех услышавший стук копыт.

Белгрок уже не мог ждать, он слишком плохо понимал план Голгрина. Людоед только помнил о неудаче, в случае которой лично он расстанется с головой. Еще десяток воинов, отобранных Нагроком, ожидали верхами, раскачиваясь в седлах взад-вперед. Это было некой формой расслабления, подобно технике, используемой шаманами для вхождения в транс. Воины применяли ее, когда сталкивались с нудным ожиданием.

— Ниа биа синг, — повернулся Нагрок.

Они ждали прибытия Великого Лорда. Голгрин собирался появиться, но каким образом, но сказал. Только твердо пообещал, что даст знак.

— Нагрок...

Людоед затрясся. Неужели ему почудился голос повелителя в голове. Только тут Нагрок заметил стоящего перед собой... урсув суурт! Он зарычал, выхватил оружие и немедленно разинул рот от удивления, увидев, как минотавр парит в нескольких футах над землей.

— Зола ин и Нагроки? — прорычал Белгрок, удивленно глядя на брата.

Тут Нагрок понял — призрака видно лишь ему, и он его явно узнает... Урсув суурт, по имени Колот, сын Хотака.

— Нагрок, — снова позвал голос Голгрина. Хоть он и звучал в сознании людоеда, но источником был явно колышущийся призрак. Ноздри Нагрока затрепетали — велика же мощь Голгрина, раз даже мертвые повинуются ему!

Призрак указал на юг, где легионеры скакали к стране минотавров.

— Леди Мариция уедет невредимая...

Опять странное решение... Голгрин испытывает непонятную нежность к этой урсув суурт. Парящий призрак Колота повернул голову, обнажив огромную рану на шее, пугающую даже Нагрока, и показал в сторону Бастиана. На миг людоеду померещилась странная тень раскаяния в глазах мертвеца.

— Ф'хан, — прозвучал голос Голгрина.

И тут же невидимый посыльный исчез. Жабоподобное лицо Нагрока расплылось в улыбке — он все понял. Потом людоед посмотрел на изумленно вытаращившегося брата.

— Ф'хан! — указал Нагрок на отряд Бастиана. Оба людоеда радостно затопали к лошадям.


Поездка через пустынную землю тянулась для Бастиана бесконечно, но еще больше его тяготили размышления о Мариции. Он ожидал услышать от сестры резкости, но ее поведение оказалось намного более агрессивным.

Едва замечая дорогу, ведущую через скалистые горы и далее, к цитадели мятежников, Бастиан вновь и вновь прокручивал в голове недавний разговор. Но результат все время получался один и тот же. Мариция, как и отец, всегда упорствует в ошибках. Нет способа изменить ее мнение, если в результате погибнет мечта Хотака и править будет родственник Чота. Если бы Мариция сразу встретилась с Фаросом... Но сейчас Бастиан предположил готовящееся предательство и поклялся не допустить второй встречи.

— Достигли вершины, — прохрипел один из его спутников.

Где-то далеко шумела и грохотала на камнях единственная река в округе. Надо было подъехать к берегу, наполнить мехи. Справа хребет заканчивался утесом, под которым журчала вода, а слева выступали на высоту клыков людоеда черные скалы.

— Надо было захватить их, Лорд Бастиан, — проговорил другой минотавр. — Взяли бы в плен легионеров, а может, и ее саму... Леди Мариция стала бы хорошим гарантом переговоров.

Бастиан подумал:

— Нет. Как бы ни сложились переговоры, важно уважать традиции, иначе мы уподобимся простым бандитам, не стоящим внимания.

По склону метнулась неясная тень. Бастиан стал вглядываться, но ничего больше не заметил, минотавр выпрямился в седле, потянувшись к секире.

— Ладно, — наконец выговорил он, — наше положение ничуть не хуже, чем у Макела в воротах.

— Макела? — переспросил один из мятежников, прикасаясь к мечу.

Каждый из воинов-минотавров знал про исторический момент, упомянутый Бастианом. Макел Людоедская Погибель оказался в западне около ворот заброшенного поселка людоедов. Многие из его сторонников тогда погибли, но он победил, бросившись вперед и пожертвовав собой.

А среди легионеров фраза «Макел в воротах» имела другое значение: «Обнаруженная засада».

Миг спустя людоеды во главе с мерзкими братьями обрушились на отряд Бастиана. Четыре всадника атаковали с фланга, четыре сзади. Следом бежали пешие воины.

— Вперед! — крикнул Бастиан, принимая единственное решение, которое могло привести к спасению. Обнажив оружие, минотавры атаковали первого наездника — ведь если удастся пробить брешь в рядах людоедов, будет шанс прорваться. Никто из них не боялся смерти, но враги превосходили их числом, а сообщение об итогах переговоров необходимо было доставить Фаросу.

Людоеды оказались воинами Блотена.

— Джа'ра ив ф'хан я урсув суурт! — вопил один, особенно уродливый, в котором Бастиан без труда узнал командира.

Он рванулся к нему, но другой людоед заступил черному минотавру путь. Краем глаза Бастиан увидел, как упал со сломанной шеей и проломленной головой один из мятежников, на которого обрушились сразу две дубины. Теперь он понимал, в какую ловушку попался так глупо.

Бастиан рубанул ближайшего людоеда, одновременно увидев, как погиб второй товарищ, — тот упал на землю и исчез под копытами огромных лошадей.

— Собраться вместе! Сформировать клин!

Черный минотавр подождал двух выживших спутников и попробовал вновь атаковать вопящих людоедов. Пеший воин подбежал к нему слишком близко, за что немедленно получил удар секирой по лицу.

Конь Бастиана захрипел и упал на колени — в шею вонзилось короткое копье. Вовремя освободив ноги из стремян, минотавр отпрыгнул в сторону, избегая волосатых рук, уже тянущихся к нему. К сожалению, Бастиан очутился у самого края утеса. Быстро взглянув вниз, он убедился в неизбежной гибели в случае прыжка в воду...

Услышав тяжелое дыхание за спиной, Бастиан схватил нападавшего за руку и, потянув на себя, столкнул вниз. Грохочущая вода заглушила испуганный визг людоеда.

Когда он перевел дух, последнему из его спутников уже отрубили голову. От отряда людоедов осталось около дюжины, и они подбирались к Бастиану со всех сторон.

Один нетерпеливо прыгнул к нему, желая убить лично. Это был тот самый, которого черный минотавр принял за командира. Волосатое существо невыносимо смердело — Бастиана едва не стошнило на противника.

Он сделал выпад, но клинок лишь скользнул по ржавым латам. Оскалившись, людоед рубанул топором по широкой дуге, отбросив Бастиана к самой пропасти. Мятежник попытался отбить страшный удар, но клинок выпал из руки.

— Ф'хан, урсув суурт! — засмеялся его противник.

Это слово Бастиан знал прекрасно. Ф'хан. Смерть.

Сын Хотака виртуозно владел как секирой, так и мечом, мог метнуть булаву или метко выстрелить из лука не хуже легионера. Какое-то время Бастиан даже служил в рядах копейщиков. Но теперь у него осталось только оружие, которым, по легенде, Саргоннас снабдил свои создания, чтобы те никогда не ходили безоружными.

С боевым кличем Бастиан прыгнул к людоеду — тот слишком расслабился и раскрылся. Чудовище испуганно завопило. Один из рогов минотавра помял, но не пробил броню, зато второй пропорол латы и глубоко вонзился в легкое.

Вражеская кровь обожгла Бастиана, из горла людоеда исторгся булькающий хрип. Оба противника закружились на краю утеса. Теперь минотавра заботило только одно — не отцепиться от врага, но ужасная боль обожгла спину, все тело отозвалось горестным стоном. По шерсти побежали кровавые дорожки...

«Опытный боец, — мелькнула у Бастиана последняя осознанная мысль, — видимо, рубанул топором...» Голова мятежника закружилась... Как жаль, он уже лишился родины, потерял семью и подвел Фароса. А теперь расстается с жизнью.

— Я не опозорю тебя...

Бастиан не был уверен, кому он адресовал эти слова — отцу, Фаросу или самому себе. Мятежник захрипел, приподнял дергающегося людоеда и перевалился с ним за край утеса.

Жестокого удара о воду Бастиан уже не ощутил...


Загрузка...