Империя крови

Дуэль

Два флота дрейфовали рядом, несмотря на отвратительную погоду. Минотавры имели преимущество в числе судов и оснащенности, людоеды превосходили противников свирепостью. Кроме того, у них был ключ, заставляющий повиноваться минотавров.

Марицию никто не тронул, страдала она совсем не физически. Голгрин запер ее в удобной каюте, даже телохранители остались в живых, хоть и томились в худших условиях — изысканную пищу и мягкие подушки получила только командующая.

Голгрин сделал клеткой для Мариции собственную каюту. Она пыталась найти лазейку для побега, но людоед все продумал.

Заключение не могло продолжаться вечно — Голгрин рано или поздно решит, как с ней лучше поступить. Если он повернет к Керну, то флот минотавров воспрепятствует ему.

Но почему он ее «арестовал»? Разве Мариция ослушалась мать или Арднора? Нет, никогда, им самим хотелось отомстить за смерть Бастиана не меньше.

Так почему?

Голгрин не любил шероховатостей. Все шло прекрасно — людоеды подчинялись, титаны находились под полным контролем, союзник — минотавры по команде леди Неферы могли помочь продвижению в Нераку. И теперь из-за той же Неферы все могло рухнуть...

— Джахара я ду ф'хан Мариция'н, — пробормотал сзади Нагрок.

— Ф'хан Мариция'н?— резко обернулся Голгрин, впиваясь взглядом в подручного. — Киал нур ф'хан и'Нагроки ке?

Людоед из Блотена опустил голову.

— Нги, — бросил в пустоту Великий Лорд.

Сам он теперь вынужденно жил в каюте Нагрока, казавшейся после его рая нищенской халупой. Воин спал на старых шкурах в углу, по полу были раскиданы куски мяса и подсыхали лужи вина. Освещала все маленькая лампадка, которая лишь радовала Голгрина, не давая возможности рассмотреть мелкие детали интерьера. Тяжелый дух казармы въелся в дерево — сам Голгрин пытался противостоять запаху пота если не купанием, то ароматическими маслами. Но даже бочка духов не смогла бы ничего сделать с каютой Нагрока. Сотни насекомых завершали картину.

Великий Лорд уже которую ночь ждал возвращения призрака Колота. Мертвецы умели перемещаться на далекие расстояния почти мгновенно, и времени, чтобы вернуться с ответом, было предостаточно.

Значит, верховная жрица колеблется с решением судьбы дочери?

Сидящий напротив Нагрок злобно прошипел что-то себе под нос. Голгрин не разобрал слов, но все было ясно — людоед жаждал рога леди Мариции, обвиняя ее в смерти брата.

— Гхай, — рявкнул Голгрин, раздражаясь.— Рох гэхай!

Нагрок угрюмо поклонился и вышел. Великий Лорд понял, что его разозлил не только помощник... Здоровой рукой людоед потрогал висящий на шее «талисман», вновь рассматривая возможные варианты будущего...

«Великий Лорд...»

Единственным признаком удивления людоеда стали чуть напрягшиеся мышцы. Голгрин посмотрел через плечо, но увидел там не младшего сына Хотака. Скрывая любопытство, он молча наблюдал за закутанным фантомом. «Вот так, шавка повелительницы... теперь и ты подождешь...»

«У хозяйки есть более важные задачи, чем вести тебя за единственную руку...»

Игнорируя удар по самолюбию, Голгрин ответил:

— Но ее собственная дочь? После всего, что мы сделали, после требования сына Неферы...

«А теперь позволишь ей уйти. Император признал ошибку — Мариция верна трону. Жрице сообщили обо всем...»

Глаза людоеда сузились:

— Вот как? Это просто шутка? Объявить Марицию предателем именем брата и ждать столько дней... — Несмотря на отвращение, к фантому, Голгрин приблизился к мерзкой тени. — Я — Великий Лорд! Позволить ей уйти сейчас, в такой манере... это означает потерю лица! Да я даже не смогу объяснить...

Такир разлился во все стороны, черный плащ зазмеился к Голгрину, который и не подумал отступить.

«Хозяйка приказала... Все... Все будут повиноваться...»

— Я....

Прежде чем Голгрин продолжил, фантом исчез — людоед с отвращением плюнул на место, где тот стоял мгновение назад. Решение Неферы окончательно испортило настроение — Великий Лорд не любил, когда им играли как марионеткой на длинной нитке.

Это, может, просто для урсув суурт — пошел и отпустил. А как объяснить все Мариции Де-Дрока, в каком виде он предстанет перед собственными подчиненными?

Голгрин злобно зашипел — не стоило показывать командующей кольцо Бастиана... Тогда она бы не поверила в приказ Арднора... Мариция достаточно умна, чтобы теперь протянуть логический мостик от кольца к убийству Бастиана и его собственной причастности к смерти черного минотавра...

Совсем плохо, ведь он предпочел дочь матери...

— Этот союз, — проскрежетал Великий Лорд, — уже не так ценен, от него одни неприятности...— Он погладил мумифицированную руку. — Тут другой интерес...

Людоед кивнул, принимая решение. Нефера заставила его купить бараки в мешке — как говорит старая пословица. Но он сделает лишь то, что выгодно ему самому, ему больше нет дела до верховной жрицы.

И тут решение сверкнуло в мозгу Голгрина.

— Нагрок! У меня есть для тебя приятное дело...

Мариция безучастно сидела напротив Голгрина, пришедшего с Нагроком и несколькими охранниками навестить ее. Что его привело сейчас, он слишком хитер для простого визита...

— Все ли в порядке? Хороша ли каюта?

— Слишком благородна для моих простых вкусов. Предпочту свою.

Голгрин огляделся и не увидел никаких графинов рядом.

— Есть ли у тебя вода?

— У меня ее забрали, когда я пыталась проломить голову охраннику...

Великий Лорд рассмеялся, любуясь ею. Мариция иногда подозревала, что Голгрин очень жалеет об их принадлежности к разным расам. Только не знала, чувствовать гордость или отвращение.

— Ты пришел, я предполагаю, объявить мне о казни?

— Ах, совсем нет! Наоборот, меня привело счастливое известие — ты свободна! Все случившееся — лишь досадное недоразумение...

— Недоразумение! — резко вскочила Мариция. — Вроде моего кольца?!

— Ошибка в донесении, как вы любите говорить... Но теперь все исправлено!

— Если так, как ты говоришь, я уезжаю немедленно. Где мои охранники?

Мариция прошлась по каюте, словно собирая невидимые вещи. К ее удивлению, людоеды не делали попыток помешать ей.

— Два охранника уже отпущены и ждут на палубе.

— А оружие? Находиться среди людоедов без клинка...

— Нагрок?

Огромный людоед нехотя встал и почти швырнул командующей латы, меч и кинжал. Мариция даже не посмотрела на него, натягивая доспехи.

Опоясавшись мечом, она внезапно присмотрелась к кинжалу...

— Это не кинжал моего отца! Отдай немедленно!

— У меня его нет, — прорычал Нагрок, хотя из-за края его пояса выглядывала костяная рукоятка.

Мариция бросилась к нему, но ей заступили дорогу другие людоеды.

— Кул итак! Ирук!

Стража отступила, но теперь перед ней стоял сам Великий Лорд.

— Ты назвала его вором? — небрежно спросил он.

Дочь Хотака отшвырнула кинжал в сторону.

— Это не мое оружие. Я требую возвращения кинжала своего отца.

Посмотрев на Нагрока, Мариция больше не увидела любимого клинка.

— Я не вор, — заревел людоед. — Это ложь!

— Ты его куда-то спрятал!

Нагрок плюнул Мариции на ногу, и кровь бросилась командующей в лицо. Она пробовала сохранить спокойствие, но горечь от потери подарка отца пересилила. Людоед нагло украл кинжал и теперь подверг оскорблению ее честь.

— Г'лахди и сунг... — ревел Нагрок на родном наречии. — Нера и сунг...

Мариция плохо поняла, но, кажется, людоед назвал ее самкой, неспособной родить детей...

Это стало последней каплей. Командующая рванулась вперед и ударила людоеда в челюсть. Нагрок вздрогнул, но устоял на ногах.

— Ин хита ф'хон! Поединок чести!

— Вытаскивай оружие, — проревела Мариция.

— Нет, — вмешался Голгрин, вновь вставая между ними. — Дуэль плохо кончится, а я не имею права подвергать тебя опасности, потомок Хотака!

Ловушка захлопнулась — теперь ничто не могло помешать ей.

— Дуэль плохо кончится скоро!

— Император не поймет происшедшего, — покачал головой Великий Лорд.

— Позови моих телохранителей, пусть станут свидетелями!

— А если ты погибнешь, кто будет виноват?

— Никто, — гордо выпрямилась Мариция.

Голгрин вздохнул:

— Мариция, Нагрок — оскорбленная сторона. Дуэль будет по людоедским правилам и законам...

— Пускай! — Ее уже ничто не заботило. — А когда я его убью, кинжал станет моим вновь!

Нагрок усмехнулся, весьма довольный. Голгрин пролаял приказы, и людоеды бросились их выполнять, оставив его наедине с Марицией.

— Ты уверена? — спросил он.

Воительница уже начала понимать опасность, но честь не позволила отступить.

— До смерти уверена...

— Тогда готовься. — Голгрин с симпатией посмотрел на нее. — И берегись. Нагрок не проигрывает...

За ней пришли с рассветом. Рокот кожаных барабанов известил о парадном выходе Голгрина. Ему приходилось делать торжественное лицо, хотя внутри все смеялось. Дочь Хотака уже не переживает из-за «ошибочного» пленения, да и остальные на корабле тоже.

Нагрок все бы отдал за возможность мести, и Великий Лорд эту возможность ему подарил.

«Месть порождает месть», — печально вздохнул Голгрин.

— Все готово! — объявил он. Сегодня людоед отказался от пышных нарядов и был одет в килт и великолепную кирасу вроде легионерской. — Какая трагедия, что все зашло так далеко...

Мариция не показала слабости. «Никогда не показывай слабости перед врагом или союзником», — говаривал отец. А Голгрин был и тем и другим.

На палубе горели факелы и было расчищено место для боя. Мариция надеялась, что на флагмане минотавров не знают о дуэли, а если знают, то не нападут во время нее. Иначе альянс рухнет, а людоеды нужны для расправы с мятежниками.

Мариция ночью переговорила с телохранителями и убедила их не вмешиваться, теперь Голгрин, видимо, держал их в укромном уголке» чтобы не вызвать лишней напряженности.

Шестиугольник арены был вычерчен мелом — на каждой стороне нарисованы символы Высших Людоедов. Она узнала только змею, пожиравшую маленький череп.

Барабаны смолкли, и людоеды хором монотонно забубнили, ударяя дубинами по доскам палубы.

— Киа ду ахн ду и'горунаки! — воздел Великий Лорд руки к не6у. — И'нагр осхи ут и'Мариция и'Нагроки!

Людоеды хором повторили крик, кровожадно глядя на Марицию.

Она шагнула на арену.

Нагрок оскалился и замахал толпе.

Голгрин указал на центр, затем подозвал двух воинов с истертыми топорами. Нагрок взял оружие первым, проверил баланс и отказался от лат. Когда Мариция осмотрела топор, ей захотелось немедленно прыгнуть в воду. Но отступать было поздно, да и прорваться сквозь плотную толпу не представлялось возможным.

Людоеды окружили рисунок — по правилам, если один из поединщиков выходил за линию, его били все желающие, заставляя вернуться к дуэли. С арены мог сойти только победитель.

Оба соперника изучали друг друга, прикидывая слабые места. Помощник Голгрина не зря занимал свое место — он был настоящей горой мускулов.

— Приготовиться! — крикнул Великий Лорд.

Мариция пригнулась, держа топор на отлете.

Огромный людоед расплылся в широкой усмешке, а позади вновь загрохотали барабаны.

Высоко подпрыгнув, Нагрок рванулся к командующей, вызвав восторженный рев. Мариция смогла только блокировать удар, сотрясший ее тело, и, упав на колено, замедлить топор противника у своего черепа.

— Ф'хан, урсув суурт! — шипел людоед. — Ф'хан...

Она чихнула, стараясь хлебнуть воздуха сквозь зловоние, и внезапно пнула Нагрока в колено. Удар не повредил ему, но людоед был вынужден отскочить на пару шагов. Развивая успех, Мариция ударила топором, целя в живот, но Нагрок парировал, зацепив ее плечо ржавым лезвием.

Первая кровь ее... Чья будет последней?

Людоеды оглушительно ревели, смакуя редкое в море зрелище. Мариция уже не видела в толпе Голгрина, да и Нагрок не позволял ей этого сделать.

Они вновь сблизились, но тут людоед отбросил топор и вцепился командующей в горло. Мариция попыталась разжать его руки, но с тем же успехом могла попытаться сдвинуть с места Великую Арену.

— Я сниму с тебя кожу — смеялся Нагрок, — и буду носить каждый день!

Людоеды обожали носить в виде украшения не только кожу, но и черепа, рога и прочие части тел врагов. Минотавры редко перенимали подобную моду. Может, у двух-трех легионеров и лежал дома клыкастый череп, но только как сувенир...

Пальцы Нагрока смыкались все сильнее, но людоед слишком расслабился, и Мариция четко рубанула по волосатой руке. Людоед быстро отскочил, из глубокой раны полилась кровь.

Командующая зашаталась, с наслаждением вдыхая воздух... и от страшного ответного удара топор вылетел из ее рук.

Мариция метнулась за оружием, но топот ног позади предупредил ее, что Нагрок близко. Поняв, что не успевает, командующая резко рванулась обратно и вонзила рог в бедро людоеда.

— Ниа и коджа езаф'хани, урсув суурт! — завизжал помощник Голгрина.

От боли людоед не рассчитал удар и задел Марицию лишь обухом. Челюсть женщины онемела, в голове забили колокола.

Нагрок тяжело хромал — из второй круглой раны текло много крови. Но толпа людоедов немедленно разразилась смехом, посчитав сородича струсившим. Нагрок проревел ответные оскорбления и вновь рванулся к Мариции, выводя топором широкие дуги.

Теперь командующая билась уже уверенно — используя каждое преимущество. Она нашла лицо Голгрина, который, как всегда отрешенно, наблюдал за поединком.

— Падай! — ревел Нагрок. — Падай и избавься от мучений, я обещаю убить тебя быстро!

— Я не чувствую никаких мучений, — солгала командующая. — А как насчет тебя?

— Я Нагрок! А Нагрок это Тот-кто-силен-как-мастарк! Сам Доннаг дал мне имя!

Мариция понимала, почему людоеду досталось такое прозвище, — даже со слабеющей ногой он рвался в бой, как целое стадо мастарков. Но время играло не на ее стороне, поэтому командующая сосредоточилась на правой, поврежденной ноге людоеда. Теперь она наносила удары только в зону ранения, стремясь еще больше ослабить конечность. Мариция даже перемещалась так, чтобы Нагрок шел направо, используя правую же ногу как опорную.

Она тоже получила раны — одну на боку, другую на лодыжке.

Внезапно Нагрок споткнулся и упал на одно колено.

Людоеды удивленно взревели, но нельзя было понять, радовались они за Марицию или осуждали Нагрока. Тот старался подняться, но нога уже почти не слушалась.

Получив шанс, Мариция рубанула противника по груди. Вражеский топор взлетел для защиты... но она сделал ложное движение и ударила в горло. Брызги крови покрыли топорище до самых рук.

Нагрок издал жалобный вой, но, к удивлению Мариции, не собирался умирать. Он стремительно вырвал топор из горла и забросил далеко в толпу. Заливаемый кровью, людоед неуверенно, как кукла, поднимался, делая шаги к командующей. Топор грозно покачивался, чиркая лезвием об палубу.

Вынужденная отступать, Мариция опасно приблизилась к белой линии. За ней людоеды уже махали огромными дубинами. Надвигающийся Нагрок пробовал говорить, но лишь хрипел и скалился от боли, оставляя за собой палубу красной от крови.

Мариция, вновь ощутив зловонное дыхание, подпрыгнула и ударила врага двумя ногами в грудь. Массивный людоед глухо ударился спиной о палубу — рядом упала Мариция, сразу попытавшаяся встать.

Но Нагрок тоже поднимался! Пальцы помощника Голгрина сжались на ноге Мариции и чуть не сломали ее.

— Ниа-ниа и ф'хан и'Бастиони... — шипел он.

— Что? — замерла собиравшаяся нанести смертельный удар Мариция. — Что ты сказал?

Она никак не могла вспомнить, что эти слова означают на языке людоедов, но поняла — речь шла о Бастиане.

Рядом вырос Голгрин:

— Ты выиграла, леди Мариция. Но бой идет до смерти.

— Если...

— Ты опозоришь клан Нагрока, позволив ему умереть от ран как овце. Бей сейчас!

Людоеды вокруг арены уже затянули любимое «ф'хан» на все лады.

Мариции хотелось завершить дуэль, но что сказал людоед? Нагрок приоткрыл залитый кровью глаз:

— ...и'Басти...

Он не смог продолжить. Кривое лезвие свистнуло, полностью отделив голову от туловища. Нагрок рухнул на палубу в мертвой тишине, а Мариция высвободила ногу.

— Ты не должен был этого делать! — сердито посмотрела она на Голгрина.

— Таков путь нашего народа, — ласково ответил тот.

— Но он...

— Лучше выпей воды, — протянул Голгрин Мариции мех с водой.

Она не спорила — не было сил. Мысли кружились в голове: «Нагрок наверняка обманул... Он ничего не мог знать о Бастиане... Но почему вмешался Великий Лорд?»

— Сейчас обыщут вещи Нагрока и вернут тебе кинжал. Ты хорошо сражалась, потомок Хотака.

— Прекрасно...

Она устала, палуба качалась перед глазами, молнией проносилось лицо Голгрина с хищной и напряженной улыбкой. Мех выпал из руки командующей, и она упала в обморок.