Империя крови

Благословение Моргиона

Людоедский флот скользнул в южную гавань, укрытую скалами и находящуюся недалеко от Амбеона.

Флагман Голгрина первым спустил трап, по которому сошли сам Великий Лорд и его неповоротливые телохранители.

Потом свели любимого жеребца Великого Лорда, неуверенно ступавшего по сходням, тащили кипы пергамента из козьих шкур, клетки с почтовыми птицами и многое другое.

Голгрин склонился над клеткой, выискивая посыльного, которого тренировали для передачи сигналов между людоедами и минотаврами. Он сам растил птицу, видимо, поэтому она выжила единственная из всех.

— Халаг и кира тук? — спросил он задумчиво.

— Восаги мун дрека, — поклонился подручный, показывая на солнце и выставив три пальца.

Великий Лорд потряс клетку и вытащил гонца. Птица сначала испуганно забилась, потом узнала людоеда и уселась на обрубке руки.

Голгрин достал из ее мешочка первое письмо и прочел новые бессмысленные требования императора. Какая чушь... он потянулся к другому листу пергамента.

— Из Амбеона... — пробормотал людоед.

То, что он там прочитал, заставило его глаза изумленно расшириться:

«...вооруженное столкновение между легионами... Армия и Храм...»

Остальное сообщение уже не представляло такой важности. Легионы, верные Мариции, восстали против Предшественников. Причины этого понятны, но какая теперь разница...

Голгрин счастливо улыбнулся — если Боги вернулись, они тоже должны смеяться вместе с ним.

Он смял сообщения и понес птицу обратно в клетку. Необходимо срочно перебросить силы на юг, обставив дело так, будто он хочет навести порядок в неспокойных землях.

Птица вопила и растопыривала крылья, не желая возвращаться обратно в узилище, и больно клюнула людоеда в палец. Голгрин перестал улыбаться и одним движением свернул крылатому вестнику шею.

Он бросил труп на стол, отряхнув руки от перьев, — после таких новостей нет нужды держать гонцов для связи с урсув суурт. Они теперь отдельно, как его потерянная рука.

— Гаи и кира нун! — Голгрин указал на птицу, требуя убрать тело.

Через несколько минут он вскочил на жеребца, нетерпеливо гарцующего на обрывках указа Арднора, втаптывая его и договор о союзе в грязь.

Бесчисленные имперские суда сходились к Мито, готовясь захватить безрассудных мятежников. Фарос, наконец, загнан в угол...

Но Эс-Келина там уже не было. На острове остались капитан Тинза и Напол, которые должны были занять круговую оборону и держаться как можно дольше. Они сами вызвались на эту миссию, зная, чем она может закончиться.

— Мы подошли ужасно близко, — бормотал Ботанос, — а те грозовые облака даже в темноте выглядят подозрительными.

— Они такие и есть. — Кольцо и меч мягко вибрировали, предупреждая Фароса об опасности.

«Остерегайся ее... Остерегайся ее...»

— Фарос...

— Что?

Ботанос замялся:

— Ничего, просто в последний раз такое лицо я видел у командующего Рахма... перед смертью.

Под штормовыми облаками показались вершины.

— Аргонская Цепь.

— Ты уверен в плане? Переход через южные области займет минимум неделю, нужно будет миновать охраняемые шахты...

— Не совсем так. Есть один секретный порт, который не указан на имперских картах... — Фарос вздохнул. — Эти горы были последним видением Митаса; когда меня увозили на людоедских галерах...

Ботанос мудро промолчал.

Фарос не ожидал встретить серьезного сопротивления в маленьком порту — он многое запомнил, когда легионеры гнали его из шахт на корабли. В гарнизоне находилось не больше сотни легионеров.

Его кольцо вспыхнуло, указывая на юго-запад.

— Туда...

Корабли изменили курс, передав по цепочке сигналы. Сейчас никто не хотел рисковать.

— Впереди корабль!

— Следуй за ним, он явно направляется туда же, куда и мы...

Огни порта зажглись через полчаса. Судно впереди беззаботно шло, не думая ни о каких неприятностях.

— Сигнализируй всем сбавить ход, — приказал Фарос. — Мы войдем в гавань первыми.

— Ты уверен?

— Будет лучше, если нас примут за имперцев.

Темнота и низкие облака теперь играли на стороне мятежников, укрывая их от любопытных взглядов. Им что-то крикнули с берега, но Ботанос промолчал. К причалу, где они должны были кинуть швартовы, уже направлялся офицер-декарион.

— Эй, там, на борту, где капитан?

Ботанос подошел к планширу.

— Здесь я.

Позади него уже затаился ударный отряд. Фарос замер с поднятой рукой.

— Проклятая погода, — ворчал офицер. — Как называется твоя посудина? Никак не разберу... По чьему приказу приплыли?

Ботанос назвался именем курьера, недавно захваченного вместе с судном. Офицер просмотрел весь список, но не нашел искомого.

— Надо получить официальное разрешение, — крикнул он, — иначе вы не смеете бросить якорь!

— Дай хоть переждать непогоду, — пробасил Ботанос. — Потом сразу отплывем...

Декарион махнул рукой, и моряки приняли швартовы.

— Все в порядке,— шепнул капитан Фаросу.

— Трап...

— Совсем забыл, у нас на борту раненый, ему совсем худо!

Офицер нахмурился:

— Хорошо, тащите его на берег, но сойдут только носильщики!

Моряки Ботаноса немедленно скинули сходни, а офицер ушел, оставив на страже двух легионеров. Мятежники посыпались с корабля на берег. Легионеров зарезали тихо, никто не поднял шума.

Рог тревоги запел, только когда Ботанос уже захватил причалы и вязал команду соседнего судна. Фарос определил, где находится форт, и кинулся к нему с маленьким отрядом. Легионеры даже не успели закрыть ворота.

Мятежники на ходу стреляли из луков — казармы были хорошо освещены и прицелиться не составляло труда. Два имперца упали, совсем перекрыв путь тяжелым створкам. Фарос был уже внутри и бился с декарионом, пытавшимся закрыть телом проход. Убив офицера, бывший раб заметил и командира форта, седого хектуриона огромного роста.

Кинувшись к нему и отбиваясь по дороге от легионеров, Фарос крикнул:

— Сдавайтесь, и я сохраню вам жизни!

Хектурион повидал многое на своем веку, поэтому, увидев, сколько мятежников продолжает вбегать в ворота, беспрекословно сложил оружие.

Когда весть о падении гарнизона дошла до порта, последние очаги сопротивления немедленно прекратили сражаться.

Ботанос, весь забрызганный кровью, ввалился в кабинет хектуриона, где теперь сидел Фарос.

— Прекрасный план, сработал безотказно!

Предводитель мятежников просматривал бумаги и карты.

— Передай сигнал остальным нашим кораблям заходить в порт. Мне нужны все силы и капитаны, особенно когда ты занят другими заданиями.

Моряк взглянул исподлобья:

— Какие это другие задания? Никаких отговорок, милорд, я и так уже дважды должен тебе жизнь! У меня на «Гребне» прекрасный помощник, он справится, а я отправляюсь с тобой!

— Тогда разгружайся и отсылай корабль в море, не занимай место.

К маленьким пирсам могло пристать только четыре корабля одновременно, поэтому моряки работали на пределе сил, разгружая трюмы.

Постепенно маленькая армия обрела форму. Им пришлось оставить почти всех лошадей и взять из гарнизона несколько катапульт. В остальном главным оружием оставались отвага и храбрость.

На картах хектуриона были отметки о месте расположения двух ближайших легионов. Несмотря на сообщения о мятежниках Мито, Арднор на всякий случай выслал войска во всех направлениях.

— Они стоят на юг от Варга... Именно на случай уловки с Мито...

Фарос указал на залив между столицей и Варгом.

— Нефера ждет высадки тут, здесь могут пристать большие лодки.

— Поэтому ты послал несколько шхун туда?

— Ну, нельзя же разочаровывать стратегов Дрока!

— Да уж, — проворчал Ботанос. — Они ждут ударов именно там, где их можно нанести. А вот как мы сами перевалим через горы?

Гром сотряс скалы до основания, и капитан выругался.

— Надеюсь, погода не ухудшится и нам не придется спешить в скалах,— хмыкнул он.

— Скорости мы не снизим, не надейся, — пообещал Фарос. — И погода — самая маленькая наша проблема.

Над Нетхосаком бушевал шторм. Жители столицы попрятались по домам, давно уяснив, какое это плохое предзнаменование.

Леди Нефера гордо стояла в центре рисунка, где творила первые заклятия. Вокруг нее трепетали мертвецы, скованные ее железной волей. Сегодня она использует их как никогда. Этой ночью боль и страдания призраков усилятся десятикратно.

Такир парил над залом, вспоминая старые времена и подергиваясь от жажды крови.

— Время уже настало, — сказала Нефера. — Мой сын давно должен быть уже здесь... Такир!

Фантом исчез, потом возник возле нее.

«Твой потомок уже рядом, повелительница...»

За стеной послышались шаги. Нефера, не отрывая взгляда от символов Бога, распахнула взмахом руки створки дверей, в которых появился император в черных доспехах. Арднор чуть замялся, входя в зал, — он не видел мертвецов, но всегда их ощущал.

— Я пришел, мать, когда договаривались!

— Ты едва не опоздал... подойди ко мне, сын мой.

Арднор приблизился и склонился перед леди Неферой, он так долго общался с матерью, что тоже ощущал силу темного Бога.

Только Такир имел право стоять рядом с жрицей, и теперь глаза фантома сверкнули ревностью.

— Он сделал тебя своим фаворитом на этом смертном плане, Арднор, — с любовью сказала мать, возлагая сожженную руку на лоб сына.

— Я благодарен, мать! Что мне надо делать?

— Будь сильным телом, — ответила она. — Будь сильным душой...

Ее рука чуть нажала на голову Арднора, и огромный минотавр заорал от боли, пробуя вырваться, но напрасно. Хрупкая жрица удерживала атлетически сложенного минотавра прикованным к плитам зала.

Со всех сторон к нему заскользили жрицы, окутанные призрачным пламенем, — их лица были даже более искажены страданием, чем лицо Арднора. Когда они упали и забились в конвульсиях, пламя вспыхнуло над Неферой и ее сыном.

— Я прикасаюсь к тебе, — сказала верховная жрица императору, — но это он благословляет тебя... Моя рука накладывает заклятие, но это его магия...

Арднор сдержал крики и терпел, лишь слезы лились из его глаз.

— Я... благословлен... его... силой... Я... всего... лишь... орудие... в... его руках!

Зеленый огонь вспыхнул вокруг руки матери, превращая мех на ней в пепел. Такир влился в тело повелительницы, та задрожала и закрыла глаза. Когда веки жрицы поднялись, ее глаза превратились в кровавые сферы без зрачков.

— Приди ко мне... — Голос не принадлежал ни Нефере, ни Такиру. — Приди ко мне!

Все призраки теперь рванулись внутрь жрицы — а огонь в руках запульсировал невыносимо ярко...

Арднор не выдержал и закричал снова — император словно превратился в зеленую статую. Глаза Неферы сузились, и никогда не слышанный смех прогрохотал по залу...

С мощным ревом Арднор опрокинулся назад и потерял сознание. Из тела Неферы рванулись измученные призраки, стремясь убежать как можно дальше от невыносимых даже для них мучений. Последним выплыл Такир — лишь жалкой тенью, но пытаясь выглядеть бодро.

Нефера пришла в себя, ее глаза вновь стали обыкновенными. Она провела рукой по гриве — та стала совершенно седой. Блуждающий взгляд жрицы остановился на императоре.

— Восстань же, мой сын! Пристало ли валяться на полу фавориту?

— Нет, мама... — прохныкал тот, похожий на призрака. — Сейчас...

И Арднор встал. Его голова уперлась в потолок. Он и раньше был гигантом среди минотавров, но теперь размерами сын Неферы превосходил людоеда. Часть его меха теперь стала зеленой, а на лбу горела белым пламенем перевернутая секира. Дар Моргиона.

— Я... — Голос гиганта становился все более мощным. — Я его фаворит!

Он взмахнул рукой, и в воздухе сформировалась огромная булава. Повернувшись к сияющим знакам Моргиона, император прокричал:

— Я твоя рука! Я твое оружие! — Стены сотряслись от громового звука.

Навершие булавы загорелось зеленым огнем. Арднор сделал движение рукой, словно вытягивал что-то из теней. И те действительно явились перед ним — отдаленно напоминая воинов разных рас.

— У Мариции есть командующие. Теперь они есть и у меня, — гордо сказал Арднор, посмотрев на мать. Перевернув булаву в символическом жесте, Первый Командир проревел: — Моя жизнь твоя, отныне и навсегда!

Знаки Моргиона полыхнули пламенем. Нефера взмахнула руками:

— Это великий дар, мой сын. Докажи свою верность!

— Я принесу тебе голову и рога племянника Чота, мать! — Арднор почтительно коснулся серебряной секиры. — А ему я отдам душу Фароса Эс-Келина!