ВОЙНА Глава 15

1

За границей мортала снег лежал белой пеленой, и на снежной целине Виктор не мог различить ни единой тропинки. Смеркалось. Сколько времени прошло в хронопостоянной зоне? Бог его знает! Ни у Ланьера, ни у Ли не было нужным образом отрегулированных часов.

Солнце заходило. Виктор смотрел на алый диск и щурился, из глаз невольно текли слезы. Деревья, сугробы — все стало ультрамариновым, а макушка холма сделалась оранжево-красной. Виктор и его спутница брели широкой просекой, увязая по пояс, то и дело спотыкаясь о припорошенные снегом корни срубленных деревьев. Пни под шапками снега возвышались огромными грибами.

Пот лил с беглецов градом, они распахнули куртки, развязали шарфы. После выхода из мортала у Ланьера пошла носом кровь — пришлось несколько раз прикладывать к переносице снег. Тот таял, стекал розовыми каплями на куртку. Кровь унималась, потом опять шла. Похоже, где-то в последний момент беглецы, торопясь покинуть опасную зону, прошли по краю ловушки.

— Что там? — спросил Виктор, указывая на продолговатый холм, занесенный снегом. — Может, блиндаж? Землянка?

— Стволы. Летом спилены, но не вывезены, — предположила Ли.

Подошли ближе. В самом деле, под снегом так и остался лежать штабель сосновых и еловых бревен. Рядом — укрытый снегом треугольник шалаша, виднелась только макушка. Летом тут, видимо, ночевали лесорубы — теперь не было ни души. Пришлось раскапывать вход — лопатку они все же догадались прихватить из брошенного в мортале вездехода. Залезли внутрь, в промерзшее нутро. Под еловыми лапами безвестный лесоруб оставил два термопатрона, пакет сухарей, вечную зажигалку и люминофор. К тому же в мешке у Виктора были еще термопатроны.

— Кто он, наш таинственный спаситель? — Виктор разостлал на лапнике принесенный с собой спальник. Из съестных припасов у них остались единственная пачка сухарей и полпачки пищевых таблеток — все остальное они съели в мортале.

— Скорее всего, он из Валгаллы, — сказала девушка. — Мы частенько отправляем в этот район лесорубов для наших нужд.

Она слила воду из «Дольфинов» в термостакан, вставила в паз химическую ленту. Вода почти мгновенно закипела. Повалил пар. Пили по очереди, обжигаясь. И каждый приговаривал: «Хорошо!»

Они провели ночь в спальнике, плотно прижавшись друг у другу. Без всякого секса. Между ними вместо меча из мифа, меча, который не допускал соития, лежал термопатрон. После того как вышли из мортала, спали часов двенадцать. Могли бы и дольше, но разбудил голод. Резкая боль и урчание в животе не давали заснуть.

Проснулись и тут же кинулись к рюкзаку — за едой.

— Есть надо понемногу, сосать сухари, как леденцы. Иначе начнется понос, — предупредил Ланьер.

— Знаю, — отозвалась Ли.

— Теоретически. А я на практике изучил.

Они снова лежали, прижавшись друг к другу, грызли сухари. Термопатрон едва-едва излучал тепло.

— Ты в самом деле видишь призраков мортала? — спросила Ли.

— Конечно. Они указывали мне дорогу.

— Как императору.

— Что?

— Говорят, ему путь к скале тоже указали призраки. Ведь просто так, без подсказки, по этой зоне никто не пройдет.

Уходить из шалаша не хотелось. После мортала здесь было почти уютно. Но остаться — означало умереть: сухари и таблетки к исходу дня кончатся.

Они вскипятили воды, выпили, заели сухарями и двинулись к Лысым горам. Теперь солнце указывало им путь.


2

Дорожку к хижине Виктор заметил случайно. Сам бы ее не обнаружил, но Бурлаков, явившийся в сиреневых сумерках, одетый по-прежнему в зеленый мундир с золотым шитьем, указал на припорошенную снегом тропинку. Она вела в обычный смешанный лес. Сначала Виктор почуял запах жилья, запах дыма. Потом разглядел и утоптанный снег, и что-то вроде изгороди из тонких воткнутых в землю стволов. За изгородью стояла крытая мхом приземистая избушка, сложенная из толстых бревен. Одним боком избушка прилепилась к серой вертикальной скале. Сейчас строение почти до самой крыши было скрыто снегом. Однако внутри нее жили — крошечное оконце светилось, и дым валил из трубы. Кто здесь мог обитать? Сколько народу? В одиночку в Диком мире не продержаться. Даже в такой крошечной избушке должны прятаться как минимум двое отшельников. Возможно, это пасики укрывались от всяческих напастей, они любят забираться в такую глухомань. А вот мары отшельниками не живут.

Виктор постучал в деревянную дверь. Несильно, но достаточно требовательно.

— Пустите переночевать. Мы в лесу заблудились!

Внутри поначалу было тихо. Потом кто-то охнул. Дверь отворилась. На пороге возник невысокий мужичок с неровно остриженной бородой, в свитере и меховой безрукавке. Стеганные ватные штаны были заправлены в меховые сапожки. Тупое рыло игольника тут же упёрлось Виктору в живот.

— Вы кто? — Хозяин подозрительно оглядел гостей. — Зачем пожаловали?

— Говорю, заблудились, — отвечал Ланьер. — А вы бы оружие убрали. А то ненароком нажмете на спусковой крючок.

— Ты мне не указывай, придурок. Пистолет есть?

— Нет. Мортал сожрал.

Мужик отступил немного, но игломет не спрятал. Ланьер попытался заглянуть внутрь избушки, но почти ничего не разглядел. Видимо, там были крошечные сенцы. А в сенцах — темно.

— Куда идете?

— К Лысым горам на метеостанцию. Переночевать надо.

— Оружие есть?

— Только нож, — сказала Ли.

— Давай сюда.

Она протянула ему кинжал с костяной рукояткой и серебряным накладным орлом.

— Вы никак из Валгаллы?

— Вездеход сломался, — повторил свою ложь Ланьер.

— А у тебя?

— Тоже нож.

— Мне отдай! — Хозяин бесцеремонно запустил руку в карман гостю и достал нож. — Хорошая игрушка. В хозяйстве все сгодится. Ну ладно, заходите.

Сначала миновали холодные сенцы, потом оказались в жарко натопленной комнатушке. Было душно, пахло давно не мытым телом, хвоей, сушеными грибами и еще чем-то едким, пряным. В углу топилась печь. Подле печи, занимая почти все свободное пространство, стояла широченная деревянная кровать. У окна расположился стол в окружении деревянных табуретов. Во главе стола возвышалось деревянное кресло с высокой спинкой. За столом сидели три женщины и что-то торопливо хлебали из мисок. На первый взгляд все три были очень похожи: спутанные сальные волосы, чумазые лица, не разберешь — сколько им лет. У двоих волосы, кажется, темные, у третьей — рыжеватые. Одежда тоже у всех троих одинаковая — серые форменные рубахи Валгаллы.

— У нас гости, — сказал хозяин. — Дана, налей им похлебки.

Рыженькая вскочила. Кроме рубахи, на ней были меховые сапожки, явно самодельные. Ни юбки, ни брюк. Из-под серой рубахи торчали голые коленки.

Дана поставила перед гостями деревянные, грубо обструганные миски, плеснула из котелка густой похлебки. Ложки тоже были деревянные. Виктор сбросил куртку (в комнатке было нестерпимо жарко, дров, как видно, хозяева не жалели). Сел на табурет, черпанул из миски.

Ли помедлила, но тоже разделась, осталась в свитере и рейтузах.

— Так это ж баба! — хохотнула рыжая Дана. — А в комбезе точь-в-точь мужик.

Под левым глазом у Даны желтел застарелый синяк. У двух других женщин синяки были куда свежее. У той, что помоложе, еще и губа разбита, и оттого казалось, что брюнетка все время кривит рот в усмешке.

— Чистенькая какая, — хмыкнул хозяин и потянул воздух, улавливая запах табака и одеколона.

— Похлебка грибная, — сказал Виктор. — После мортала надо есть с осторожностью.

Ли только лизнула ложку.

— Ладно, хватит чухню молоть — никто от моих грибов не помирал, — сказал хозяин, усаживаясь в кресло во главе стола.

Тарелка перед ним была из псевдофарфора, с узором — такие обычно поставляют на командные пункты, — и на тарелке кусок тушеного кролика, присыпанный зеленью. Хозяин отломил ножку, принялся с аппетитом грызть.

— Значится, вы из Валгаллы удрали. Теперь топаете к Лысым горам. А коли завтра по вашему следу другие придут, что мне сказать?

— С чего вы решили, что мы бежим из Валгаллы? — попытался отпереться Виктор.

— А потому что без оружия. Оттуда безоружные не приходят.

— Я же сказал: мы угодили в ловушку, мортал пистолеты уничтожил, — Ланьер постарался придать своему голосу нужную твердость. — У нас и пистолеты, и винтовки были.

— Будет врать-то.

— Ну что ж, если будут о нас спрашивать — скажи все, что знаешь, — посоветовала хозяину Ли.

— Я много чего знаю, — ухмыльнулся хозяин.

Ли не беспокоилась: была уверена, что по их следу еще долго никто не посмеет идти, раз по морталу прокатилась волна смещения. В Валгалле сейчас переполох, выясняют причину, проверяют мембраны и ловушки. Луис наверняка уверен, что беглецы погибли, — как и тот, кто устроил им этот сомнительный побег. То есть Генрих. Во всем обвинят именно его, Салливан выкрутится, но будет держать рот на замке. Вряд ли этот петух с тремя тощими курицами сможет быстро сообщить о беглецах обитателям скалы.

— Я не хочу грибов, — Ли капризно поджала губы и отодвинула тарелку.

— Гришаня, глянь, она брезгует никак? — хихикнула чернявая. Она, кажется, была постарше, да и формы ее казались покруглее, чем у товарок. — Так ты мне отдай. Я съем.

Она уже вылизала миску и преданно смотрела на хозяина.

— Цыц, Фата! — прикрикнул на них мужик. — Вас кормить надо впроголодь, а то вмиг забрюхатите. А мне потом с потомством вашим разбираться.

Дана тихонько всхлипнула.

— Заткнись! — гаркнул Гришаня. — Месяц уже ревешь. Хватит!

— Марточка, — Дана едва слышно шевельнула губами. — Доченька моя...

— Цыц!

Виктор сочувственно взглянул на женщину. На рубахе Даны, на груди, расплывались два влажных пятна.

— Дайте нам по куску кролика, — попросила Ли.

— А вот это видела? — хмыкнул хозяин и протянул Ли блестящий от жира кукиш.

Ли слегка отстранилась.

— У нас есть кое-какие вещи для обмена.

— Табак? — поинтересовался хозяин.

— Сигареты.

— Ага, тоже неплохо. Где сигареты? В мешке? — Хозяин повернулся к Виктору. — Давай сюда весь мешок.

— Нам надо совсем немного. После мортала — по небольшому кусочку, — Виктор не торопился вручать этому типу мешок.

— Ах да, я и забыл совсем, вы ж бедненькие, через мортал топали...

— Осторожно, — шепнул Бурлаков, выдвигаясь откуда-то из стены. И махнул рукой.

Виктор невольно отпрянул. Это его и спасло. Нож, отобранный у Ланьера, поразил пустоту. Второй раз ударить хозяин не успел. Ли метнулась через стол и изо всей силы рубанула ребром ладони хозяина по шее.. Здоровяк медленно сполз со своего господского кресла. Второй удар по руке был уже лишним: пальцы итак разжались. Виктор подхватил выпавший нож. Но тут обстановка резко изменилась. Рыжая Дана завизжала и швырнула в гостью тарелкой. Ли без труда увернулась, но ее тут же обхватила руками черноволосая. Ли саданула локтем, метя в грудь. Брюнетка взвизгнула, но рук не разняла. Пришлось ударить еще раз, только тогда пальцы чернявой разжались. Третья женщина схватила кухонный нож солидных размеров. Ланьер, поначалу обескураженный, вмешался в самом конце потасовки, огрел героическую «амазонку» по спине табуретом, после чего сопротивление наконец прекратилось.

Победа досталась гостям. Ли сняла со стены висящую веревку и вмиг скрутила хозяина, потом связала женщин — не менее крепко.

— Вот суки, — выругалась бывшая обитательница Вальгаллы, поправляя разорванную футболку. — Он ведь над ними издевался, как над скотиной. У всех морды битые, а туда же — заступаться.

— Сама сука! — огрызнулась Фата. — Погоди, Гришка еще доберется до тебя, всю п... тебе, сука, порвет!

— Что с ними будем делать? — спросил Виктор, вертя в руках отобранный у хозяина нож. Не предупреди Бурлаков, вошел бы нож в печень по самую рукоять.

— Ничего. Свяжем покрепче да завалимся спать, я умею узлы вязать — не выпутается, — похвасталась Ли. — Утром уйдем. Пусть они дальше тут жизнью вчетвером наслаждаются.

— От Гришки не уйдешь! Гришка тебя всюду достанет! — с восторгом выкрикнула Фата.

То, что этот хозяин гарема оказался тезкой Григория Ивановича, поразило Ланьера. Он даже подумал, что это подобие Бурлакова, его темное «я», созданное морталом, так странно передразнивает генерала. Но никакого сходства, кроме имени, между Бурлаковым и хозяином избушки не было. Да и не походил на призрака этот кусок мяса, поросший черным густым волосом, пахнущий застарелым потом.

— В пасти им придется кляпы вбить, — решила майор Бернхард.

— Стойте! — взмолилась Дана. — Я с вами... Я не хочу здесь больше. Не могу! Ну, пожалуйста. Ну, будьте людьми!

— Эй, ты куда? Ты что? — изумилась Фата этому внезапному бунту. — Бросить нас хочешь?

— Осточертело все. Куда угодно — только отсюда! — выкрикнула Дана.

— Сука! — Фата попыталась плевком угодить Дане в лицо. — Да тебя надо было утопить вместе с твоим детенышем.

— Всех свяжем до утра, всех без исключения — не хочу, чтобы мне во сне перерезали горло. — Ли была неумолима. Второй веревкой еще раз связала хозяина и трех его жен, заткнула всем рты тряпками. — Дана, так и быть, можешь с нами утром идти, если хочешь. — Ли уселась в кресло хозяина, разломила тушку кролика пополам. — Держи, Вик. Похоже, одна из этих сук неплохо готовит. Интересно, какая? Я пристрелю ее последней.

— Ли, перестань! — одернул ее Ланьер. — Девчонки и так натерпелись.

— Если терпели, значит — нравилось. Я бы на их месте прирезала этого Гришаню во сне.

— Он что, действительно утопил твоего ребенка? — спросил Виктор у рыженькой.

Дана неохотно кивнула.


3

В эту ночь Виктор и его спутница спали на кровати хозяина. А сам хозяин и его гарем лежали связанными на полу.

Ли сразу заснула, а Ланьер долго ворочался с боку на бок — едва закрывал глаза, как тут же ему начинало сниться, будто хозяин выпутался из веревок и теперь с ножом крадется к кровати. Ланьер тут же просыпался.

— Кто он, этот Гришаня? — Виктор растолкал Ли.

— Ну что тебе надо? — возмутилась она. — Мне снился номер в «Хилтоне».

— Почему Гришаня здесь живет?

— Ну, до чего ж ты дотошный! Чего тут непонятного? Работает на Валгаллу, — пробормотала девушка сквозь сон. — Таких, как мы, отлавливает. КП поставить — его обойдут. А в избушку к селянину беглецы непременно заглянут после мортала. Тут он их тепленькими и повяжет.

— Почему он нас спрашивал, кто мы и куда идем? Не проще ли было притвориться, что он нам верит?

— Так потому что не мог решить, кто мы на самом деле: посланцы Валгаллы или беглецы.

— Что же нас выдало?

— А ты не понял? Нет? Ладно, подскажу. Взгляд тебя выдал. То, с какой жалостью ты на Дану смотрел когда понял, что у нее младенчик недавно умер.

— Ты мне жизнь спасла, Ли...

— Ну, наконец-то догадался сказать гранд мерси.

Он хотел ее обнять.

— Э, нет! — Она оттолкнула его без всякого кокетства. — Мне вполне хватит словесной благодарности.

— Ты хорошо связала этого типа?

— До страшного суда не развяжется. Давай, спи! — Она повернулась на бок и заснула сном младенца.


4

Утром незваные гости ослабили веревки на руках пленников, освободили Дану, подперли дверь в теплую комнату дрыном и ушли. Двигались на снегоступах, найденных в кладовке Гришани, в снег больше не проваливались. Ли прокладывала дорогу, то и дело сверяясь с бумажной картой. Виктору она сейчас напоминала рысь, вышедшую на охоту. Поблескивал отливавший сталью валгалльский комбез. За поясом — игломет Гришани, за плечами — охотничье ружье. Отыскали два ружья, двенадцатый калибр оставили Гришке — а то пропадет со своими бабами зимой, шестнадцатый взяли с собой. Ружье для Гришани спрятали в сенях; саму двустволку в одном месте, патроны — в другом, чтоб не сразу нашел и не кидался в погоню. Снегоступы (ещё оставались у Гришани три пары) изломали. Ничего, сварганит новые к вечеру.

Виктор шагал вторым. Он нес вещмешок, сверху были приторочены палатка, связка термопатронов и спальники. Замыкала их маленькую группу Дана. Выяснилось, что она неплохо ходит по снегу, а своим спасителям старается всячески угодить. От ее приторной услужливости Виктору то и дело становилось неловко.

Перед выходом перекусили холодной крольчатиной (небольшой кусок прихватили с собой вместе с шестью пакетами сухарей). Нашлись самогон, сушеная клюква, вяленая рыба — и этого набрали впрок.

— Мы действуем как мары, — заметил Ланьер.

— Это компенсация за неучтивое поведение, — отвечала майор Бернхард. — Был бы примерным хозяином, расплатились бы сигаретами.

День выдался с небольшим морозцем, солнечный и безветренный. Путешествовать — одно удовольствие. Теперь шагали весело, Ли даже что-то мурлыкала себе под нос. Неожиданно она рванула ружье и выстрелила, не целясь, от бедра. Виктор помчался к ней. Ли стояла неподвижно. Весь ее роскошный комбинезон был заляпан ошметками белого меха, крови, клочками мяса и кишок.

— И кто это был? — поинтересовался Виктор.

— Заяц-беляк. Здоровущий. — Ли стерла с лица кровь и ошметки заячьего дерьма. — Видимо, он прятался здесь в кустах. Мы подошли, спугнули, он рванул из-под снега торпедой.

— Мы — варвары. Причем неумелые, испорченные цивилизацией, — резюмировал Виктор.

— Однажды Луис почти так же выстрелил пленнику в голову. Я и еще двое стояли рядом. Все четверо потом были в ошметках мозгов.

Они двинулись дальше. Виктор прикидывал, успеют они к вечеру дойти до подножия гор или нет?

«Дойдем», — решил уверенно.

И тут Дана громко ойкнула. Виктор оглянулся. Рыженькая, опрокинувшись, барахталась в снегу.

— Сюда! Помогите! — Она по-детски тянула к нему руки.

— Хватит валяться! — крикнула Ли, уходя вперед. Даже не оглянулась.

— Я ногу подвернула, — заскулила Дана. — Миленькие, хорошенькие, помогите!

«Ни за что не брошу, не хочу оскотиниться!» — Виктор развернулся и зашагал к ней.

Дана лежала неподвижно в снегу, только руки тянула вперед. Смотрела на Виктора полными слез глазами.

— Встать можешь?

— Не знаю, — несчастная женщина всхлипнула, — Помогите...

Он наклонился, хотел поднять ее. Но вместе с ним наклонился над лежащей призрак ролевика в белом и предостерегающе вытянул руку На ярком солнце призрак лишь мелькнул и пропал. Но Виктор уже сообразил: опасность. И не под мышки ухватил Дану, а за руки схватил, за тонкие запястья. В правой у нее был пистолетик. Совсем небольшой, вроде как игрушка. Виктор отвел ее руку, но недостаточно быстро. Пистолетик плюнул огнем в лицо. Скулу обожгло. Боль проникла внутрь — будто он проглотил огненный комок. Ланьер отшатнулся — и отлетел метров на пять. Но рук не разжал и потому утащил за собой Дану. Упал неудачно: он снизу, она на нем, и вновь пытается нажать на спусковой крючок.

Выстрел был негромким. Но Ли тут же сообразила, что к чему, и повернула назад. На счастье, Виктор, хоть и оглушенный выстрелом, пальцы не разжал. Дана нажала на спуск еще раз, но только прострелила Виктору рукав куртки.

Тут Ли наконец добралась до них. Залитые кровью, они барахтались в снегу. Майор Бернхард ухватила руку Даны, стряхнула уже слабеющую кисть Ланьера и саданула предплечье девчонки о колено. Хрустнула, ломаясь, кость. Дана заголосила.

— Молчать! — Ли прицелилась Дане в лоб из ее же опасной игрушки. — Или пристрелю. — Потом скосила глаза на Ланьера: — Ты как?

Тот сидел на снегу и трогал пальцами скулу, пытаясь определить, насколько серьезна рана.

— Вроде живой.

— Приложи! — Ли швырнула ему индпакет. — Сейчас перевяжу.

Потом вновь повернулась к Дане:

— Вставай, шалашовка.

Та поднялась, заскулила. Сломанная рука висела плетью.

— Ты чего? Грибов вчера объелась?

— Это вам за Гришу, — пробормотала Дана, глядя исподлобья на своих несостоявшихся друзей.

— Замечательно! — фыркнул Ланьер и тут же скривился — боль отозвалась в скуле. — Он же твоего ребенка утопил!

— Марточка все равно умерла бы. Не выжить ей было. А так сразу... не мучалась. Зато я жива, и Гриша жив!

— Ну, так ползи к своему Гришане! — прошипела Ли. — нет, стой! Стой! — крикнула она повелительно, видя, что Дана поворачивает назад. — Снегоступы снимай. Нам запасная пара пригодится. И мешок скидывай. Вот так. А теперь топай.

— Она не дойдет, вымотается, — заметил Ланьер. — посмотри на нее, кожа до кости.

— Ничего. Захочет, чтобы Гришаня ее по скуле сегодня вечерком съездил, — доползет. Быстрее! — прикрикнула майор Бернхард на Дану. — А то пристрелю.

Та заторопилась, пошла, увязая по колено в снегу, потом провалилась по пояс.

— Отдай ей снегоступы, — сказал Ланьер. — А то девчонка загнется.

— Ты у нас добрый?

— Не хочу, чтобы мне стал являться еще один призрак.

— Да ну! Неужели те, кого ты прикончил, тоже приходят?

— Однажды мальчишка-мар, которого я застрелил, являлся.

— Зачем?

— Об опасности предупреждал.

— И ты поверил? Что он своему убийце помогать станет? Это была ловушка.

— Нет, он мне помог. Призраки приходит не по своей воле — я уверен. Так что не злобствуй.

— Жалость — наш враг, она приводит к беде, — предупредила Ли.

— Я знаю.

Ли догнала Дану, швырнула ей снегоступы.

— Топай отсюда, и побыстрее.

Потом вернулась, распотрошила индпакет, приложила стерильную салфетку к скуле Виктора, заклеила пластырем.

— Всего лишь ссадина, а ты раскис. Надеюсь, заживет быстро. Если не воспалится, — последовало уточнение.

Они двинулись дальше. Виктор несколько раз оглядывался. Ему почему-то казалось, что Дана должна передумать и идти за ними, просить, умолять, ссылаться на мгновенное помутнение. Но Дана, судя по всему» отправилась к своему господину.

— Она не вернется, — сказала Ли. — Если у раба не хватает сил восстать, если ему некуда бежать, а жизнь невыносима, раб начинает любить своего хозяина. Никто не может изо дня в день считать себя трусом и ничтожеством. Любовь к тирану — элементарная самозащита.

— Которая убивает, — уточнил Ланьер. — Впрочем, я тоже читал Фромма.

— Я дошла до этого своим умом.

— Мудрость хороша сама по себе, независимо от родословной.


5

Вечером они вышли к огромному озеру. Берег отвесно обрывался, в одном месте был спуск — ступени, вырубленные в скале. Снега тут не было, его постоянно сдувал ветер. Повсюду громоздились ледяные торосы.

Виктор поднес бинокль к глазам. Озеро было огромным. Гладким, как каток. Лед сверкал на солнце. Прозрачный, зеленоватый; а в глубине застыли белые смутные абрисы неведомых существ.

— Что это? — изумился Виктор, снимая снегоступы.

— Хочешь вниз? Может, не стоит ходить? — засомневалась Ли.

— Хочу посмотреть, что там такое.

— Не советую. По озеру нам не пройти.

Но Ланьер уже спускался по склону.

Ли медлила. Она бывала однажды на этих берегах. Разглядывать еще раз вблизи то, что находится подо льдом, у нее не было никакой охоты. Она осталась наверху, ждала, пока Виктор ступит на лед.

Вот он сошел, стал оглядываться. Потом двинулся по льду. Лед был прозрачным, так что не составляло труда разглядеть, что же там, внизу. Просто не хотелось верить своим глазам. Во льду лежали тела. Обнаженные люди. Мужчины и женщины. В большинстве всё же мужчины. Молодые. Они застыли в неестественных позах с открытыми остекленевшими глазами, скрюченными руками, сведенными в предсмертной муке ртами.

Виктор повернулся и побежал назад. Оглянулся, как будто боялся, что эти люди, вмерзшие в лед, вдруг встанут и кинутся за ним.

Задыхаясь, он снова поднялся на кручу и упал на скале.

— Я же предупреждала: не надо спускаться! Но мы упрямые, нам самим надо во всем убедиться! — Похоже, майор Бернхард не на шутку на него разозлилась.

— Что это? — спросил Ланьер, поднимаясь. — Ледяное озеро Коцит?

— Нет, это всего лишь незапланированные потери.

— Не понял. Что?

— Когда во время летних операций гибнет слишком много людей, их тела не отправляют через морги за врата. Триста, триста пятьдесят максимум, остальные должны оставаться здесь. Их привозят сюда и бросают в воду. Вода в этом озере такова, что тела там лежат и не гниют. А потом наступает зима, и они замерзают. Умереть героями. Кажется, затем они сюда и приходят. Разве нет?

— А весной? — У Виктора дрогнул голос.

— Весной они оттаивают, — Ли пожала плечами. — А зимой снова замерзают. Иногда летом «черные следопыты» здесь находят погибших несколько лет назад. «Черняки» отвозят трупы назад к родне — хоронить. Ты слышал про «черных следопытов»?

Ланьер вспомнил Каланжо и кивнул.

— Мы можем пройти по льду? — спросил Виктор.

— Я бы не стала.

— То есть нам придется огибать озеро?

— Да, лучше обогнуть. Здесь может встретиться полынья. Если провалимся, уже никогда не выберемся. Лучше не рисковать.

Виктор не стал спорить. Ли лучше знала этот мир.

Они двинулись в обход. Шли, в течение дня останавливались дважды на привал. Снова шли. И так — до темноты. Озеро казалось неохватным. И всякий раз, когда Виктор наводил бинокль на поверхность, мог различить подо льдом абрисы неподвижных тел.

«Сколько же здесь людей? Десятки тысяч? Сотни? Миллионы? »

Виктору все время казалось, что тела в глубине шевелятся и пытаются всплыть. О, если бы нашлась сила поднять их всех и швырнуть... Куда можно было бросить эти белые, осклизлые, давно умершие тела — в чье лицо? Чье безумие сделать окончательным, чью гордость унизить, а совесть заставить заговорить?

Как обо всем этом рассказать? Как перейти на ту сторону? У врат портальщика наверняка будут ждать. С этой стороны, а возможно — и с той. Он не питал иллюзий насчет того, что сообщение об истинном положении дел само по себе что-то может всерьез изменить. Но, сознавая тщетность усилий, готов был рискнуть всем, чтобы добраться до портала и рассказать о своих открытиях. Многие называли жажду непременно поведать о виденном портальным безумием.

Виктор не искал для своих поступков названия. Он должен вырваться из этого мира и рассказать правду — только и всего. Если бы он мог отыскать вторые врата! Но никто не знает, где они. Валгалла наверняка искала, но не нашла. И никто не нашел — только герцог. Они там, где никто не предполагает. Но где? Виктор пытался представить карту. Есть немало районов, которые до сих пор почти не изучены. Врата не находят, потому что вокруг них недоступный район? Или что-то другое оберегает и сдерживает?

Врата смогли появиться лишь в том месте Вечного мира (который тогда не был таким уж мирным), где взорвали бомбу вырожденного пространства. Каким образом Поль Ланьер нашел врата на этой стороне, никто не знал. Придется при встрече (если они встретятся, конечно) спросить отца: как потихоньку выйти на ту сторону? Что за человек герцог? Что он сделает услышав такую просьбу? Покажет потайную дверь или рассмеется в лицо?

«Если он нашел врата, почему я не могу? — спросил себя Виктор. — Нет, я должен сам отыскать дорогу. Мне под силу их отыскать — я это чувствую. Думай Ланьер, думай!»

Загрузка...