Император Валгаллы

ВОЙНА Глава 13

Следующие сутки прошли в тишине. Отбойные молотки не работали, скалу никто не долбил.

Тишина — значит, можно думать. А пищи для размышлений у Виктора — хоть отбавляй! Глаза закрыты, перед глазами — чернота. Но не просто чернота — черный пепел. Тот пепел, что всегда теперь кружится возле врат. Небытие без права возрождения. Безвозвратность.

Итак, какова ситуация? Попробуем подвести первые итоги. Через охраняемые врата на ту сторону войскам Валгаллы не прорваться. Но если в их распоряжении окажутся вторые врата, о которых стражам на той стороне ничего не известно, можно переправить серьезные силы. Да, такое вполне вероятно. Сколько бойцов может выставить Валгалла? Несколько тысяч. Несколько десятков тысяч? И то вряд ли. Планету с такими силами не захватывают. Но имея тайную дверку, можно установить террор над властителями Вечного мира. Под силу это Валгалле? Вполне.

Для его осуществления не нужна огромная армия. Луис намекал именно на такой образ действий, выдавая его за свое «ноу хау». Наивный!

Ещё в 600 году до нашей эры то ли тиран Милета говорил тирану Коринфа, то ли наоборот... Неважно, в общем, один тиран другому советовал «сбивать самые высокие колосья». То есть уничтожать тех, кто превышает некий средний уровень. С тех пор эта тактика пользуется неизменной популярностью у всех тиранов. Так что с этим вопросом все понятно. Не ясно другое: как скоро они доберутся до вторых врат. Найдут они их непременно, это вопрос времени. Но есть ли запас времени у Валгаллы? Не просто так герцог все бросил и ушел на ту сторону — совсем не просто так.

Виктор так задумался, что не заметил, как отворилась дверь.

— Здравствуйте, герцог! — В гости к пленнику пожаловал молодой человек в форме цвета фельдграу.

— А, старый враг, Генрих! — Виктор поднялся.

— Разве мы с вами враги, герцог? — Голос гостя был излишне бодр, ненатурален. Генрих был чем-то встревожен. Интересно, чем он так встревожен и зачем вообще пожаловал?

«Информация не бывает лишней, — любил повторять Гремучка. — Любую можно использовать...»

— Пришли сообщить что-нибудь приятное? — Виктор спросил это как можно более равнодушным тоном.

— Новость не особенно для вас хорошая. Завтра вас «околпачат».

— Что? Околпачат?

— Неужели не знаете, что это такое?.. — с фальшивым сочувствием спросил Генрих. — Ну да, конечно, не знаете, ведь вы столько времени провели за вратами! Придется объяснить. «Околпачить» — это значит пропустить через психотронку. У нас имеется агрегат, примитивный, но действенный. Надевают колпак, создающий мортальные кольца. Через пять минут человек говорит все, что знает. Через десять — впадает в детство. Через два дня — превращается в овощ.

— А если н-не знает?

«О, Господи, что у меня с голосом!..» — Виктор схватил со стола кружку, выпил одним глотком содержимое.

— Если не знает, не говорит, разумеется. Но дебилом становится еще быстрее. Потому что тогда колпачат по максимуму. Император не любит прибегать к таким мерам — ведь процесс деградации необратим. Зачем зря расходовать человеческий материал? Луис обещал, что десяток шустрых ребят сделают ему новый агрегат, на котором можно промывать мозги, и после этого не придется пускать человека в расход. Но, судя по всему, это чудо техники пока еще не работает.

— Я должен увидеть императора. Немедленно, — Ланьер постарался придать своему голосу твердость.

— Он вас пока не вызывал.

— Я все расскажу без колпака, — пообещал Виктор. — Можете ему так и передать.

— Непременно передам. — Генрих шагнул к двери. Обернулся. — Здесь довольно холодно, герцог. Вас старая рана не беспокоит? Не ноет по ночам?

— Что? Рана? Какая... Ах да... нет...

— Тогда счастливо оставаться, герцог! — И Генрих вышел.

Что ему было нужно? Что-то он хотел выяснить... Для кого? Для императора? Для Луиса?

Ну что ж, комедия окончена. Тайну врат Ланьер, конечно, открыть императору не сможет. Виктор — не герцог. В этом придется признаться. Зато он — портальщик. И может рассказать на той стороне о Валгалле правду. Только Валгалле это совершенно ни к чему. Тогда что предложить взамен? О Господи, что же делать!

«Прекратить панику!» — приказал он себе.

Легко сказать — прекратить! Виктор задыхался, сердце билось, как сумасшедшее. Уж он-то очень хорошо знал, что такое — колпачить. Этот агрегат запрещен к применению в Вечном мире, но, прежде чем к такому решению пришли, десятки людей превратились в пускающих слюни идиотов. Виктор несколько раз делал о них репортаж. На всю жизнь запомнил эти ввалившиеся, лишенные всякой жизни глаза, полуоткрытые, пускающие слюни рты, навсегда сведенные судорогами руки. Он вновь и вновь возвращался к этой теме, напоминал: кто может помочь, спасите их, верните несчастным право жить. Напрасно: медицина в данном случае была бессильна. Но такие, как Луис, не страдают приступами гуманизма. Быть «околпаченным» — хуже, чем умереть. Уж лучше бы его сразу приговорили к смерти.

О Господи! Неужели нет никакой надежды ускользнуть? Бурлаков бросил его... Бурлаков? Ну конечно! В кабинете Луиса упоминали имя Бурлакова! Ну конечно! Генерал должен потребовать от Валгаллы вернуть похищенного. Нет, хозяин крепости не всемогущ. Но какая-то сила у него имеется. Сила, которую Валгалле приходилось учитывать. Иначе они бы давно подчинили себе крепость. Значит, императору приходилось считаться с идеалистом, спасающим людей и охраняющим деревни. Бурлаков — единственный, кто может спасти Виктора. Да, да, конечно! Успокойся, приятель. Тебя увели, когда они произнесли это имя. Точно! Бурлаков поможет.

Император испугался. Он знает силу генерала. Он отдаст Виктора. Он не посмеет. Виктор метался по своей комнатушке. Его трясло. Успокойся! За тобой придут. Скоро! Это он не от страха дрожит — от нетерпения.

Виктор уже верил, что в Валгаллу прибыл посол от Бурлакова и ведет переговоры. Ну конечно! Посол первым делом сказал, что пленник — вовсе не герцог, а Генрих зашел проверить это утверждение. Почему же за ним не идут? Надо позвать охрану, потребовать...

Нет, подожди. Еще немного. Еще пару часов. За тобой непременно придут. Посланец уже здесь. Ты можешь все испортить.

И за ним пришли.

Дюжий охранник провел его сначала маленьким коридором, потом широким, но вывел не к лифту, как в первый раз, а в небольшой холл. Здесь уже стояли несколько арестантов. Перед ними расхаживал офицер в новенькой форме с серебряным орлом на груди. Тоненький, молодой, невысокого роста. Светлая челка дерзко свешивалась на серые холодные глаза. Несколько в стороне стоял знакомый тюремщик — тот, что водил Виктора к Луису.

— Ну, кто вам больше нравится, майор? — спросил тюремщик, глумливо ухмыляясь. — Поглядите на этого, — он пихнул фонариком в бок молоденького парнишку. — Он, правда, малость похудел, но еще вполне. Этого не берите. — Он ударил по голове невысокого кругленького человечка. — Он теперь все время в портки гадит.

Майор остановился перед Ланьером, оглядел его внимательно с головы до ног.

— Этот! — Тонкий палец коснулся груди Виктора.

— Этот? — Охранник поглядел с сомнением на арестанта. — У него с головой непорядок. Орет все время. Или что-то бормочет — какие-то цифры. Его даже в промзону не возьмут.

— Зато красавчик. Идем! — приказал офицер. Голос у него был хриплый, прокуренный.

— Иди, счастливчик. Сейчас Салли порвет твою тощую задницу, — хмыкнул тюремщик и пихнул Ланьера в спину.

Виктор ударил ногой охранника в колено. Тот взвизгнул от боли и повалился на пол. В ту же секунду второй здоровяк (его Ланьер не заметил, серая форма сливалась с серой стеной) подскочил сбоку и ударил кулаком в висок. Несильно ударил. Но боль лопнула в голове ослепительным шаром.

И Ланьер грохнулся на пол.

Он умер? Или все еще жив? Кажется, жив. Виктор очнулся. Что с ним? Похоже, лежит на кровати, матрас мягкий, простыни чистые. К виску приложен пузырь со льдом. И он раздет, на нем ничего нет, совершенно ничего. В кресле неподалеку от кровати сидит майор. Уже без мундира — в белой рубашке и форменных брюках. Курит.

— Ну ты и дурак. Чуть все не испортил. Как всегда! — У майора были тонкие черты лица и бледная гладкая кожа. — На счастье, император поверил, что ты — герцог, и не обратил внимания на твой нелепый тост. Хотя обычно он на все обращает внимание. Пароль, произнесенный во всеуслышанье в виде тоста. Это что-то из старинных видашек или пародий...

Ланьер сел на кровати.

— Дважды два — четыре, — сказал он скорее вопросительно, нежели утвердительно.

— Тебя еще не «околпачили», а ты поплыл.

— Девятью девять — восемьдесят один?

— Точно.

Виктор положил на прикроватную тумбочку пузырь со льдом.

— Ты — Ли Бернхард, единственный агент, добравшийся до Валгаллы. Так? — Это имя, как и пароль, назвал ему Сашка Вязьков в Париже.

Майор рассмеялся. Ядовито. Более чем.

— Как только тебе доверили такое дело? Ты же сто раз мог его провалить. Кто ты на самом деле? Что не герцог — мне уже ясно. Хотя не ясно Луису. Император слишком жаждет открыть вторые врата и потому не принимает во внимание очевидное. К счастью, нашему Верховному сейчас не до вторых врат.

— Почему? — автоматически спросил Виктор.

— В Диком мире что-то не так. В крепости переворот. Генерал Бурлаков убит.

— Что?! — Виктор вскочил, но тут же повалился на кровать — боль вспыхнула в виске и пронзила голову. — Генерал... Нет, этого не может быть! Он столько лет провел в Диком мире. Как? Кто убил?

— Мы пока не знаем. Во всяком случае, я не знаю. Луис, думаю, в курсе. Как всегда.

Несколько минут Ланьер лежал с закрытыми глазами, не двигаясь. Он чувствовал себя сбитым с ног, раздавленным.

— И кто теперь главный в крепости? — спросил он севшим голосом.

— А ты не догадываешься?

— Хьюго, — прошептал Виктор.

— Хочешь выпить? — спросил Ли.

— Давай.

— Коньяк?

Ланьер попытался кивнуть, но в виске опять вспыхнула острая боль.

Он взял из рук Бернхарда фужер, глотнул.

— «Наполеон», — сообщил самодовольно Бернхард.

— Настоящий... — подтвердил Виктор. Кажется, стало немного легче.

Майор держал тонкими пальцами фужер, согревая коньяк и вдыхая букет.

— Божественно, — Ли сделал крошечный глоток.

Только теперь Виктор понял, что перед ним женщина. И почти не удивился.

— Откуда ты знаешь про смерть Бурлакова? — спросил он зачем-то, хотя его совершенно это не интересовало.

— У нас в крепости свой агент.

— И ты не предупредила?

Он вновь задохнулся от отчаяния. Бурлаков мертв. Хьюго у власти. Что с ребятами? Что сейчас творится в крепости — не вообразить.

— Опять двадцать пять! Ты — осел! — возмутился, нет, возмутилась Ли Берхарнд. — Я сижу здесь тихо-тихо, как мышка, и не знаю, как выбраться из этого чертового лабиринта, а ты, кретинос, мне советуешь предупредить Бурлакова! Ты думаешь, у меня тут связь через коммик? И я пошлю ему весточку: привет, твой начальник охраны готовит переворот? Во-первых, похоже, наш агент и сам об этом ничего не знал. Хьюго ведь не на нас работает — на себя. Хочет стать круче Валгаллы. Еще один абсолютный кретинос. Ну что ж, пусть попробует!

— У Валгаллы сильная армия?

Боль в виске постепенно стихала. Только теперь Ланьер сообразил, что сидит совершенно голый перед женщиной. Он огляделся, пытаясь найти свою одежду.

— Не стесняйся, малыш, — улыбнулась Ли. — У тебя красивое тело. Малость тощее. Но ничего, это поправимо.

Она достала упаковку сухарей, вскрыла; быстро искромсала ветчину и сыр своим кинжалом.

— Угощайся. Заключенных не слишком хорошо кормят, я знаю.

Виктор взял кусок ветчины, принялся жевать. Известие, что Бурлаков мертв, никак не укладывалось в голове. Впрочем, там мало что сейчас могло уложиться.

— Пришлось сказать, что я беру тебя для подполковника Салливана, — продолжала посвящать его в свои маленькие тайны Ли. — Это мой непосредственный командир. Начальник тюрьмы.

Виктор поморщился.

— Нечего воротить нос: жуй ветчину и слушай, — Ли запихала ему в рот следующий кусок. — У Валгаллы армия небольшая, но прекрасно организованная. Если они прорвутся через врата, то зажиревшим на той стороне миротворцам не поздоровится. Похоже, в Вечном мире у Луиса полно агентов, к тому же немало добровольцев тут же примчится со всех сторон — только свистни. Так что вопрос очень простой: как незаметно миновать врата. К сожалению для императора и к счастью для Вечного мира, врата хорошо стерегут. Это во-первых, а во-вторых, у врат небольшая пропускная способность. Для целой армии нужно слишком много времени. Никто нам его не даст. Но вторые врата могут изменить ситуацию кардинально.

— Другие врата не выдумка? Они в самом деле существуют?

— Говорят. Они пропускают на ту сторону зимой и обратно — летом. Император уже давно их ищет. Но где они — никто не знает. Никто, кроме герцога.

— Налей мне еще коньяку, — попросил Ланьер.

Ли наполнила его фужер.

Виктор сделал глоток.

— Пятью пять — двадцать пять, — сказал он почти удовлетворенно. Без тени вопроса. — Чем ты здесь занимаешься?

— Заведую тюрьмой. Фактически.

— Тебе здесь нравится? Это же ад.

— Ад — самое подходящее место для чертей. Черти должны радоваться и прыгать от счастья, что находятся в аду. Но почему-то они все здесь такие мрачные. Никто не улыбается.

— Улыбка — это дерзость. Б аду дерзость не в чести. Особенно — в тюрьме.

— На самом деле тюрьма — ведение Салливана. Но шеф постоянно в зюзьку пьяный или трахает зэков. В зависимости от настроения. Когда мрачен — пьет. Напьется — тут же становится веселым и трахает зэков. На мое счастье, он — голубой. Ко мне не пристает. И еще одна удача для нас с тобой: Салливан мечтает удрать из Валгаллы.

— Это возможно?

— На твоем вездеходе, окованном серебром, — без труда. Я убедила его, что ты — герцог, и ты знаешь, как вернуться в Вечный мир незаметно через потайную дверь. Нам надо удрать, пока Луис не вытряс из тебя последние мозги.

— Он пригрозил завтра надеть на меня «колпак правды», — сказал Виктор.

— Чистый блеф. Этот приказ прошел бы через Салливана, а нам ничего подобного не сообщали. Салливан жутко трусит, но жажда убраться из этого осиного гнезда у него сильнее страха. Пообещай ему кучу золота и возвращение на ту сторону через другие врата — без таможни.

— Но я не знаю, где второй портал.

— Не имеет значения. Главное — убедить Салливана. Сочини что-нибудь. Скажи, второй портал — в Лысых горах. Там две метеостанции. Мы удерем и дождемся у погодников весны.

— Нас не пустят на станцию.

— Пустят, не волнуйся. Я сумею убедить охрану. А ты ври Салливану, что знаешь про врата. Ври, не моргнув глазом. Скажи так: в Лысых горах за перевалом Бурь. А где конкретно — обещай показать на месте. Говори: покажу дорогу, буду проводником.

— Не поверит, — усомнился Виктор.

— Поверит. Ты — герцог. Ты — властелин этого мира. Можешь мгновенно перемещаться. Слышишь мортал. Грузи все что хочешь. Он заглотит, потому что ему не терпится очутиться вместо скалы в теплом мире с миллионом евродоллов на счете. Только пусть твоя версия будет непротиворечивой.

Виктор допил коньяк. Сочинять — пожалуйста! Убедительно преподносить сомнительные факты? Сколько угодно! План Ли казался уже почти идеальным.

— Ты как? — спросила Ли. — Не хочешь кое-чем заняться?

Виктор передернул плечами. Никак, совершенно никак. То ли майорша-тюремщица его не возбуждала, то ли Валгалла так на него действовала. Или то, что он недавно прошел глубокий мортал, сказалось.

— Ладно, ничего, оклемаешься, — Ли похлопала его ободряюще по бедру. — Отдыхай пока. Через пару часов пойдем обрабатывать Салливана.

Виктор вытянулся на кровати, закрыл глаза.

Если честно, то он почти не верил, что на пароль, сообщенный ему в Париже Вязьковым, кто-то может откликнуться в Валгалле. Но вот же — откликнулся. Не обманул его страж.

— Лысые горы, Лысые горы, — пробурчал Салливан. — Мы отправили туда три экспедиции. Но никто не видел там никаких врат. Даже маленькой калитки не нашли.

Салливан не походил на других валгалловцев. Невысокий лысоватый мужчина с брюшком, его можно было представить в какой-нибудь конторе за старым компом, тупо смотрящим в экран монитора покрасневшими глазами. Или где-нибудь в этнографическом парке перед пришедшими на экскурсию детьми он мог изображать работника железной дороги девятнадцатого века или почтмейстера. Хотя вряд ли — теперь для этих ролей приспособили андроидов.

Салливан только что проснулся и теперь сидел на кровати в майке и трусах. На правой ноге — дырявый носок. Он скреб ногтями подбородок и подозрительно разглядывал Ланьера. Видимо, серая солдатская форма с буквой W на рукаве казалась ему подозрительной. Такую форму носит обслуживающий персонал: уборщики, повара, грузчики. И проститутки. Как сообщила Ли, в Валгалле был свой бордель.

— Я знаю, как пройти во внутреннюю долину по пещерам, именно там находятся врата, — соврал Ланьер.

— Сейчас зима. Холодно. Мы доберемся?

— Оденемся потеплее. Эти врата в Вечный мир пропускают только зимой.

С минуту Салливан раздумывал, все так же расчесывая пятерней подбородок.

Потом сказал:

— Полчаса на сборы. И если что, Ли, я тебя продам с потрохами. Тебя будут трахать в борделе тупые извращенцы.

— Здесь все извращенцы. И не угрожай, это глупо, — передернула плечами Ли. — Лучше подумай, что с собой взять. Не забудь запасные носки и термопатроны. Идем, герцог!

Майорша увела Ланьера к себе в комнату.

— Клюнул? — спросил Ланьер, не веря в свою удачу.

— Похоже. Впрочем, о том, что герцогу известна тайна вторых врат, в Валгалле, похоже, знают все, даже рядовые. Надо было всего лишь заставить Салливана поверить, что ты готов открыть эту тайну именно ему. Но это как раз несложно: кто усомнится в собственной исключительности? А? — Ли открыла шкаф и принялась выкидывать из него вещи. Тут все было уже приготовлено для «ледяного похода» — свитер, теплые носки, запасные ботинки, комбинезон, запасная куртка на гагачьем пуху, спальники.

— Как ты получила такой высокий чин? — спросил Виктор, укладывая в мешок термопатроны и упаковки с пищевыми таблетками, капсулы для обеззараживания воды («Дольфины» зимой не пригодны). Впрочем, пару «Дольфинов» Виктор тоже прихватил: в мортале они будут работать исправно. На самое дно он положил бинокль, потом серебряный портсигар и нож с серебряной рукоятью — эти две вещицы он приметил в ящике стола и вынул, когда Ли отвернулась.

— Хочешь узнать, почему меня сделали майором, а не посадили развлекать офицеров в бордель? — Она пожала плечами. — Сюда попасть не так просто. Ты должен пройти испытания, продемонстрировать, что можешь не дрогнув перерезать человеку горло. Но главное — принять участие в успешной операции. Мне повезло, я справилась.

— Каково было испытание?

— Ты точно это хочешь знать?

— Я любопытен.

— Ничего особенного. Нас было двадцать пять человек «красных». Мы окружили сорок отставших от своих вояк «синих». Мы перебили офицеров, а рядовых всех до одного взяли в плен. Я лично прикончила троих. Одному осколком стекла перерезала горло.

«Теперь у меня точно на нее не встанет», — подумал Ланьер.

— Потом?

— Потом четверо парней из личной охраны императора меня оттрахали по очереди.

— А потом?

Виктор перестал складывать вещи. Сердце сильно забилось. И еще — он почувствовал возбуждение.

«Ну вот, приехали, я становлюсь садистом», — констатировал он.

— Потом я прикончила всех четверых. Меня судил трибунал.

— И?

— И я рассказала, как по очереди пришила «героев». Обстоятельно, со всеми подробностями. Не забыла упомянуть, что отрезала каждому член и запихала в рот. Меня оправдали и дали чин лейтенанта. Больше ко мне не приставали. И даже со мной не флиртовали.

Как портальщик он оценил ее умение подавать материал нейтрально. То есть Ланьер не мог сказать, врет она или говорит правду.

— Колоссально, — Виктор отвернулся.

— Э, парень, похоже, тебе понравился мой рассказ. Какая часть впечатлила больше: первая или вторая?

— Они обе отвратительны.

— Неужели? — Она рассмеялась. — Хочешь еще подробности?

Она сбросила одежду мгновенно, как змея свою шкуру, и упала на кровать навзничь, раскинув руки и ноги.

— Ты — не раздевайся, — велела она.

«Весь рассказ выдуман от начала и до конца, — вынес свой вердикт портальщик. — Элементарная провокация».

— Поторопись! У нас на сборы осталось десять минут. Сложил вещмешок?

— Кажется, да.

— Теперь раздевайся.

— Что? Но ты же велела... Хочешь еще раз?

— Речь уже не о том! Раздевайся до трусов и майки. В таком виде сядешь в вездеход.

— Я же замерзну!

— Конечно. Придется немного померзнуть.

— Хотя бы штаны мне оставишь?

— Ладно, брюки твои. И только. Свитер, теплое белье, комбинезон, носки, ботинки, шапку, все давай сюда в мешок. Ну вот, молодец. А ты как думаешь, под каким соусом мы тебя вывезем из лабиринта? Правильно, милый, как арестанта, подлежащего ликвидации. Так мы и тебя провезем, и сами минуем два КПП с одной-единственной бумажкой, подписанной Салливаном. Иначе придется идти к Луису и просить у него пропуск. Внутренний голос мне подсказывает, что начальник канцелярии пропуск не подпишет.

— Подлежащего ликвидации... — повторил ее слова Виктор. — Ты что, расстреливаешь пленников? Сама?

— Нет, я не расстреливаю. Только вывожу наружу.

— И то хорошо.

— Так, синяк у тебя есть на морде, это хорошо. Давай я тебе еще кровь намалюю. — Ли достала тюбик и облила голову чем-то густым и липким. — Теперь наручники. — На запястьях щелкнули браслеты. Ключ Ли положила Ланьеру в карман брюк. — Ну все, ты готов к ликвидации.

У Салливана был личный джип. Но в этот раз они взяли другую машину: Ли перевесила личный значок Салливана на похищенный вездеход герцога. Охрана не будет спрашивать, почему начальник тюрьмы сменил одну машину на другую. Это охраны не касается. Ланьер изображал несчастного, приговоренного к смерти, а Салливан и Ли везли его на расправу.

Салливан сидел за рулем, рядом помещался полуодетый Ланьер со скованными руками. На заднем сиденье развалилась Ли. Под ногами у нее лежали мешки с амуницией и продуктами. Первый пост пропустил «экзекуторов» и их жертву беспрепятственно.

— А где расстрельная команда? Разве она не полагается? — поинтересовалась «жертва».

— Мы не расстреливаем, ты что, так и не понял? — сказала Ли. — Завозим в мортал, оставляем человека без одежды и еды. Приговоренный умирает сам. В Валгалле говорят: его забрал мортал.

— Как гуманно! — съязвил Ланьер.

— По отношению к нам — да, — совершенно серьезно отвечала Ли, — Мы не видим, как человек умирает.

— О, да! Психику работников концлагерей тщательно берегут, — согласился Ланьер.

На втором посту их остановили. Охранник что-то шепнул Салливану и попросил выйти из машины.

— Я сейчас! — обернулся к майорше начальник тюрьмы.

В следующий миг он исчез за металлической дверью караульни. Вслед за ним ушел и охранник.

— Мне это не нравится, — сказал Ланьер, не оборачиваясь. — Не стоило посылать Салли.

— Конечно, стоило! — хмыкнула Ли. — Его расколют мгновенно. Но, пока он будет колоться, мы удерем. — Похоже, мысль, что она так ловко подставила начальника тюрьмы, привела Бернхард в восторг.

Она собиралась перебраться на переднее сиденье, но не успела: из-за стальной двери выскочил Генрих. Увидев его, Ли схватилась за кобуру. Но Генрих выстрелил первым. Ли так и осталась сидеть — упасть ей помешали мешки. Виктор нащупал в кармане ключи от наручников, но освободиться не успел — Генрих уже подбежал к вездеходу, вынул из рук Ли пистолет и заткнул себе за пояс.

Что за черт?! Опять этот тип взял верх, и опять Ланьер его пленник, связанный и беспомощный. Виктор прекратил попытки освободиться. Генрих уселся на место водителя.

Машина беспрепятственно въехала в мортал.

— Не д-д-думал, что в-в-вновь увидимся, — проговорил Ланьер. От холода у него прыгали губы. Ключ от наручников был у него уже в ладони, но наручники надо было еще открыть.

— Решили удрать, господин самозванец?

— Салли нас выдал?

— Я с ним даже не разговаривал. Как только увидел тебя, все сразу и понял. А ты надеялся, что этот придурок заговорит мне зубы? Как бы не так!

— Салливан мертв?

— Ну, зачем же сразу и мертв. Он еще пригодится императору.

— Ты на нашей стороне, Генрих? Против Валгаллы? — изумился Ланьер.

— Не угадал. Все проще. Я облажался и должен теперь свою ошибку исправить. Почему ты не сказал сразу, что ты не герцог? А?!

— Ты бы меня убил.

— Не знаю, — Генрих передернул плечами. — Может, и нет. Зачем мне тебя убивать? Отпустил бы — и все.

— К-как ты догадался?

— Очень просто. Пришло известие, что Бурлакова прикончил двойник герцога. Двойник. Как только это слово произнесли, меня будто молнией пронзило. А что, если ты — двойник, а тот — настоящий? Уж больно странно ты себя вел для герцога и так легко попался в ловушку — меня это с самого начала смущало. Я решил проверить. Зашел к тебе, намекнул про колпак... ты сразу поплыл. И про рану свою забыл. Или ты даже не знаешь, что герцог был серьезно ранен на настоящей войне?

— А ты откуда про это знаешь?

— Знает все Луис. Он рассказывал — я запомнил.

— Помоги нам бежать.

— Помочь? «Нам» — это кому? Тебе и этой девке? Нет, мой друг. Я помогаю только себе. Вы сбежали, побег вам устроил Салливан. И он мною связан и обезоружен. Тепленький. Я ему не завидую. Император ошибок не прощает. Никому.

— Она м-мертва? — спросил Виктор, не поворачивая головы.

— Нет. Скоро очнется. Я стрелял в режиме парализатора.

— Император рано или поздно узнает, что в плену у него был не герцог. Б-бежим вместе.

— Кто ты?

— Портальщик. Внешне похож на герцога.

— Я примерно так и подумал... Да, точно, я же слышал, как ты говорил императору про сеть. Как тебя сразу не раскусили? Ты будто околдовал всех. Внушил, что ты и есть герцог. Портальщики — они же все вруны и гипнотизеры.

— Как ты объяснишь наш побег, Генрих? Тебе придется рассказать правду. Лучше бежим. Послушай, зачем тебе служить императору? Это же царство мертвых — неужели ты не видишь? Здесь все пропитано запахом склепа.

— Валгаллу я не предам.

Генрих остановил машину, пинком вытолкнул Виктора из вездехода. Потом вытащил Ли и швырнул на землю.

— Прощай, приятель!

— Что ты делаешь? Ты что, хочешь нас здесь бросить?

— Именно! — Генрих захлопнул дверцу и развернул вездеход.

— Стой! — Виктор попытался подняться. Со второй попытки вскочил на ноги, но при этом выронил из пальцев ключ. — На этом вездеходе мы прорвемся через мортал! Неужели ты всю жизнь хочешь провести здесь?

— Счастливо оставаться! Надеюсь, больше не встретимся.

Вездеход рванулся с места так, что сразу поднялся вверх на полметра.

— Стой! Сволочь! Извращенец! — орал Виктор вслед Генриху. — Ты проиграешь! Все равно проиграешь! Поверь мне! Я знаю!

Генрих уже не мог его слышать, но Виктор все равно орал, пока во рту не пересохло. Почти сразу захотелось пить. Но этот мерзавец не оставил им с Ли ни капли воды. Виктор принялся искать оброненный ключ. Ну, вот он! Теперь открыть наручники, и он свободен... свободен? Как же! Свободен умереть.

Ли все так же лежала неподвижно, раскинув руки. Виктор вспомнил Валюшку. Все повторяется: мортал, женщина и гонки со смертью. Виктор перетащил ее с обочины на дорогу, ударил довольно сильно по щеке.

— Вставай, красотка. Хватит притворяться. Заниматься любовью я с тобой не собираюсь.

Ли села, обхватила голову руками.

— Какая сволочь... — только и успела сказать.

Света не стало. Ни света. Ни тьмы. Серая хмарь. Небытие. А потом — ослепление. Вспышка. Не перед глазами — в мозгу. И ураган. Он несся слева и справа от них. Воздух кипел, все вокруг распадалось, будто картинка на старом мониторе подернулась рябью пикселей.

Смерч пронесся, унося с собой листву и хвою. Воздух застыл, заледенел. Деревья стояли по-прежнему, только уже мертвые — серые, покрытые трещинами, ни хвои, ни коры. Виктор видел такое однажды — в том месте, где Валюша чуть не умерла. То есть в ловушке. Повсюду слышался стук — падали мертвые ветви. Виктор глянул вперед. Похоже, смерч пришел со стороны Валгаллы. Налетел, уперся в вездеход. Чудесная машина герцога, окованная серебром, разрезала смерч на две части. За кузовом лежал конус нетронутой земли. Он охватывал дорогу и часть придорожья, медленно расширяясь. Деревья возле дороги стояли живые. И в этот узкий клин на счастье попали Виктор и Ли.

— Что это было? — спросил Виктор одними губами.

— Мортал сдвинулся, — так же шепотом отвечала Ли, будто боялась потревожить мертвый лес. — Я слышала, такое случается.

— А я не слышал.

— Что теперь?

Виктор не ответил, он смотрел на остановившийся вездеход. Судя по всему, Генрих пытался ехать дальше, но машина не желала ни на сантиметр сдвинуться в сторону Валгаллы. Генрих дал задний ход. Тут же по обеим сторонам дороги заклубились серые смерчи, качнулись деревья.

Виктор и Ли бросились на дорогу ничком. Вездеход почти сразу остановился, следом прекратилось и беснование мортала.

Ланьер поднялся и протянул руку Ли. Но девушка одним прыжком вскочила на ноги сама, без его помощи.

— Пошли к вездеходу, — предложила Ли. — Там наши вещи.

— И главное, м-моя одежда... — кажется, только теперь Виктор вспомнил про холод. — Но там этот психованный Генрих. Как с ним справиться?

— У меня есть нож, я могу его метнуть, — сказала Ли.

— Может быть, все же уговорим парня уйти с нами?

— Хорошо, скажи ему: нам всем конец. А потом я его убью.

Они сделали несколько шагов в сторону вездехода. Дверца отворилась.

— Стой! Не вылезай! — закричал Виктор. — Генрих, не вылезай! Сиди! Мы сейчас!

Но поверить в добрые намерения тех, кого он собирался бросить в мортале, Генрих не мог. Он выпрыгнул из кабины — прямо в ловушку, в серый мертвый лес. Потому что рядом с кабиной ловушки встали вплотную, и лишь за кузовом след стал немного расширяться.

Генрих двинулся на бывших своих пленников, держа в дрожащей руке пистолет, и лицо его менялось на глазах: щеки вваливались, лоб бороздили морщины, тонкими бледными червями сползали по груди завитки растущей на глазах бороды. Он что-то пытался сказать, но не мог — из одряхлевших десен вываливались зубы. Рука дрожала все сильнее. Генрих нажал на спусковой крючок. Раздался лишь сухой треск.

— Скорее! — крикнул ему Виктор. — Скорее! Беги!

Поздно.

Рядом с кузовом вездехода завалился набок глубокий старик. Веки его смежились. Лиловые губы дрогнули и застыли. Пистолет выпал из трясущихся рук. Глаза закатились, Генрих умер.

— Надо было выползать через кузов. Там сзади дверь есть, — сказал Виктор, глядя на своего похитителя, чью жизнь до дна выпил мортал.

— Эта? — Ли распахнула дверцу.

— Она.

Ли забралась в кузов, стала выбрасывать на дорогу мешки с вещами и одежду.

— Разве мы не поедем в вездеходе? — спросил Виктор.

Он зачем-то наклонился и пощупал пульс на шее Генриха. Пульса не было.

— Ты что, не понял? Видел, как бесился мортал, когда машина дала задний ход? Вездеход трогать нельзя. Он якорем держит мортал. Двинем его, ловушки тут же поедут, — сказала Ли.

— Ты что-то понимаешь в этом?

— Я прослушала курс лекций в Сорбонне.

— Завидую, — Виктор вынул пистолет из рук Генриха-старика. — Его пушка ни на что не годна.

— Конечно. Пока он тащился от кабины к кузову, прошло лет сто, не меньше. Если б пистолет был в смазке, уцелел бы. А мой пистолет где? В кабине? — спросила Ли.

— Он заткнул его за пояс.

— Скотина.

— Мы что, теперь безоружны?

— У меня есть нож, — похвасталась воительница, доставая из кармана нож с накладным серебряным орлом.

— И у меня должен быть. Надеюсь, нам не придется ходить с ножом на медведя.

— Сейчас зима. Медведи в спячке.

— Я бы не поручился за всех медведей, тем более, когда вокруг война... А если шатун? Что в таком случае делать?

— Одного из нас он съест. И это буду не я.

— И не я.

— Договорились.

Виктор развязал свой мешок, бросил под язык сразу три пищевые таблетки, отыскал в мешке «Дольфин», сделал несколько глотков. Потом спешно стал одеваться. Его била крупная дрожь. Холод? Страх? Неважно.

— У тебя найдется серебряный амулет? — спросил Ланьер.

— А это на что? — Ли покрутила перед носом Виктора серебряным значком. Орел с распростертыми крыльями.

«Что-то мне это очень напоминает, как и форма цвета фельдграу», — подумал Виктор.

— Отлично! Значит — прорвемся.

— Как именно?

— Просто уйдем. Раз у нас есть серебряные значки. Для меня ты припасла орлика?

— Да, конечно. Но здешний мортал не похож на другие. Здесь всюду ловушки. Ты видел, что творилось? Никому не удавалось выбраться и дойти хотя бы до следующей мембраны без вездехода.

— Я дойду, — уверенно заявил Виктор. — Давай меняться. Тебе — портсигар. Мне — орел. — Он достал из мешка портсигар.

— Вот сволочь! Это же мой портсигар! — возмутилась Ли.

— Но это я взял его с собой. Вряд ли Луис прислал бы тебе твои вещи по почте. А ловушек не бойся. Я их обойду. И тебя выведу, если будешь паинькой.

— Врешь ты все. Это никому не удавалось.

— Мне удастся, — улыбнулся Виктор. Он уже верил, что спасется.

— Ты же не герцог.

— Ну и что? Мортал всегда предупреждает меня об опасности. Ну так как, подаришь серебряного орла?

Она приколола значок в виде орла ему на куртку — напротив сердца.

Виктор положил в карман нож с серебряной рукоятью.

— Ну что ж, пошли. Прощай, Генрих! Лучше бы ты мне поверил, приятель.

Вещевые мешки за спину и — вперед. Шли по следу от конуса, прорезавшего мертвый лес. Как далеко протянулась сплошные ловушки справа и слева? Кто ответит?

— Все, кончилось, — сказала Ли.

— Что кончилось? — не понял Виктор.

— Смещение. Смотри!

Мертвый лес исчез. Вокруг был обычный мортал. Огромные деревья стояли редко. Темная хвоя ковром устилала землю. Любое направление могло стать дорогой. И всюду можно было теперь угодить в ловушку — вместе с мертвым лесом исчез и безопасный сектор, оставшийся позади вездехода. Обманчивая тишина царила в этом лесу. Звуки вязли, как в вате. Не поймешь, далеко ли, близко хрустнула, ломаясь, ветка, упало дерево.

— Идем. Ничего страшного, — уверенно заявил Ланьер. — Шагай за мной след в след, тогда прорвемся.

Виктор шел первым. Солнца над головой как будто не было: лишь тусклый серый свет. Магнитный компас шалил, но все же указывал направление. Они двигались на восток. Значит (если верить виденным картам), в сторону Лысых гор.

— Осторожно! — сказал неведомо откуда взявшийся Бурлаков.

Он был в старинной форме: ярко-зеленый мундир, начищенные пуговицы, эполеты, аксельбанты. Он выглядел как живой. Только иногда сквозь тело можно было различить абрис ближайшего дерева.

— Осторожно! — повторил Бурлаков и указал вправо. — Сворачивай!

— Ловушка! — Виктор увел свою спутницу вправо, как приказал генерал.

— Еще правее. Ну вот, теперь можешь идти дальше. — Бурлаков ободряюще улыбнулся. — И не забудь хлебнуть из «Дольфина».

— Вы погибли? — Виктор сделал глоток, как советовал генерал. При жизни он опекал его точно так же.

— Я казался тебе глупцом? Да? Все идеалисты выглядят глупо — это точно, — Бурлаков вздохнул. — Теперь возьми левее. Опять ловушка.

— Мы так и будем петлять? — возмутилась Ли.

— Можешь идти напрямик. Но тогда попрощаемся. На всякий случай, — насмешливо предложил Виктор.

— С кем ты разговариваешь? — Она напрасно вглядывалась в окружающий их лес — призрак явился только Ланьеру.

— С проводником. Он показывает мне, где опасно.

— Я его не вижу.

— Он тебя — тоже.

— Ошибаешься, я ее вижу, — возразил Бурлаков. — Опять правее. Не бойся: я вас выведу, хотя и не бывал никогда при жизни в этом лесу. Но мортал хорошо чувствую, — успокоил Бурлаков.

— Кто вас убил, генерал? — спросил Виктор.

— Этого сказать не могу.

— Почему вы остались в этом мире? Хотя бы на этот вопрос способны ответить?

— Конечно. Вы помните, кто основал Красный крест?

— Нет.

— И я тоже не помню. Зато помню имена участников Манхэттенского проекта, имена тех, кто создал атомную бомбу. И вы наверняка тоже помните...

— Ферми, Оппенгеймер, — пробормотал Ланьер. — Понтекорво. Он потом сбежал в Союз.

— Вот видите.

— Альберт Швейцер... Нет, не он Красный крест основал. Вспомнил. Дюнан. Видите, я знаю его имя.

— И на том спасибо. И еще, Виктор, я вас умоляю: простите меня.

— За что? — не понял Ланьер.

— А вы не догадались?

— Нет.

— Скоро поймете, — вздохнул Бурлаков.