Игры с шейхом. Книга 1

9. Напряжение

POV Лиля

Лошадь медленно брела по желтому бескрайнему песку и продвигалась всё дальше на юг. Наши тела с Артуром во время неспешного движения соскальзывали. То мы соприкасались руками, то ногами, а я иногда опасно задевала ягодицами мужские раздвинутые бедра. Несколько раз, затаив дыхание и нервно сглотнув, отползала поближе к голове лошади, но ладонь, твердо надавив на совершенно впалый живот, сдерживала побег. Вероятно, для мужчин помощь пострадавшему — это нормально, и допускались подобные вещи, но меня выводило из равновесия, смущало.

Словно иглы кололи в лопатки каждый раз, как его рубаха прикасалась ко мне. Его локоть иногда задевал талию, а колени твердо сжимали мои бедра. И все это настолько близко, что я находилась в постоянно непрекращающемся напряжении. То и дело поглядывала на солнце, отсчитывая часы до столь желанного заката. Но терпение не бесконечно, особенно у меня. Я очень вспыльчива, что не подобает женщине.

Я загорелась от того, что мужская рука слишком низко коснулась живота, и оставалось всего пару сантиметров до разведенных ног. Если он вдруг ненавязчиво коснется того места, я буду рассекречена. Дерзко попросила:

- Будьте столь милостивы убрать руку? Я проснулся и не упаду.

- Ты отвратительно держишься на лошади, - отмахнулся небрежно от мерзкого зверька и руку не сдвинул. Теплая ладонь продолжила греть живот.

Для мужчины, может быть, я плохо держалась в седле, но для женщины я умело езжу. По-женски - это означало утонченно ехать, сдвинув ноги и свесив на бок лошади, а не как грубый мужик, широко их раздвинув.

После отказа моей просьбе Артур тихо шепнул, чтобы не слышали наездники-воины, включая с любопытством поглядывающего в нашу сторону брата правителя:

- А я гадал, отчего в твоей глупой голове возникли странные предположения на мой счет. Ни одному мужчине в здравом уме подобное не померещится. Возможно, зверек предпочитает мужчин?

Боковым зрением, хоть и делала вид, что глубоко заинтересована гривой великолепного коня, но хорошо видела, как при последнем предположении Артур заулыбался от возможной мысли, что мне нравятся мужчины. Мало того, что я - бедный, раб, худой, хилый, еще и мужчин люблю. Возможно, ему доставляло удовольствие искать во мне изъяны.

Пусть за маской на лице воина не видно улыбки, но по морщинкам возле серых, почти прозрачных глаз понятны его эмоции.

Взгляд Артура продолжал унижать вопросами и намеками. Он действительно ждал ответа, но я не спешила веселить надменного мужчину, пока не послышался пренебрежительный хмык, и насмешка над глупым юнцом. Тогда я соизволила молвить:

- Нет, я не предпочитаю мужчин. Я прошу меня отпустить, потому что вы третесь о мой зад, а я не привык обжиматься с мужчиной!

Повернула шею вправо и укоризненно посмотрела, желая устыдить за издевательство над беззащитным мальчишкой-рабом, но я, как оглушенная, замерла в опасной близости от врага. Мой нос почти прикоснулся к его, а ветер принес мужской аромат.

Проклятые красные пески, почему от него не смердело кровью моего народа?!

Наши взгляды оказались столь опасно близки, но серые, почти прозрачные, как стекло, глаза не прерывали контакт с моими зелеными. Неужели прежде не встречал зеленоглазых и рыжеволосых? В давние времена считались изысканным блюдом, ценимым среди рабов.

Странно... его взгляд переместился на мою маску, скрывающую губы.

О! Дьявол. После такого обычно люди целуются. Губы физически закололо от притяжения, от невидимого тепла. Еще секунда. Одна или две. И мысленно всплыла картинка — Артур сдирает маску с лица и склоняет голову для очевидного поцелуя. Странная обстановка... не нужная...запретная.

Лошадь Ярина, заржавшая рядом, заставила меня очнуться от наваждения. Собраться, успокоить подскочивший пульс и быстро отвернуться, рассматривая бесконечную полоску желтого песка и красное солнце, опускающееся за горизонт. Я претворилась, что ничего не произошло между нами. Это событие надуманное, глупое, ненужное, более того, оскорбительное, как для него, так и для меня. Но Артур не спешил убирать голову с моего плеча. А я взмолилась, чтобы прекратил смотреть.

Вскоре Артур будто услышал мою мольбу. Ладонь убрал с живота, но тут же громоподобный голос раздался над ухом, от которого внутренности свело в жгут. Я зажмурилась от внезапного выкрика, пусть приказ и прозвучал для всех воинов:

- Отбой! Устанавливаем лагерь!

***

С тяжелым вздохом без чьей-либо помощи я уверенно соскочила с коня. К концу дня песок наполнился кровавым светом, поэтому необходимо успеть приблизительно за один час разбить лагерь и поесть.

Мое тело было грязным, одежда вымокла от пота, и очень хотелось помыться. К сожалению, в пустыне нет дворцовых изысков — бассейнов или оазисов вокруг, и помыться нет возможности. Уже много дней голова грязная, а от тела плохо пахнет. Как девушке, мне противно от самой себя.

Край рубашки подтянула к носу и вдохнула запах одежды. Даааа. Мы сегодня несколько часов ехали близко-близко на коне, и Артур мог учуять мой запах. Я похожа на маленького рыжего вонючего скунса. Впервые за многие годы я бы с удовольствием примерила красивое платье и потанцевала, но, с другой стороны, грязный вид подтверждал мой маскарад и принадлежность к мужскому полу. И это мне на руку, но немного стыдно…капельку. Повелителю хорошо- в конце дня он проходил омовение. Для повелителя воды не жалели. Артур сегодня хорошо пах. Кровью моего народа, как я думала, не смердел, а жаль - это было бы напоминанием о его деяниях.

Сегодня ночью в палатке было особенно тяжело. Странно. Волнительно. Интуиция бесновалась рядом с Артуром. Заботливый парнишка-слуга разложил палатку, приготовил мягкое ложе повелителю. Артур занимался делами, а я легла спать намеренно раньше, чтобы не разговаривать с мужчиной и не пересекаться взглядами. Забилась, подобно маленькому хилому зверьку в самый угол. Легла на левый бок, ладонь положила под щеку вместо мягкой подушки и разглядывала коричневую ткань палатки, еле видимую в темноте. И думала, указательным пальцем водя по этой ткани, рисовала невидимые узоры. Солнце, круги, квадраты. Десять дней со смерти отца, и столько же со времени сожжения моей земли. Иногда хочется трусливо умереть, прекратить свою жизнь в качестве зверушки. Но, пожалуй, только трусы опускают руки, жалеют себя и стенают оставшуюся жизнь по умершим, убегая от суровой реальности. Моя реальность ужасна, но это не значит, что оставшуюся жизнь я буду грустить или плакать. У меня просто нет времени на плач. Возможно, в глубокой старости, сидя со своим господином, надеюсь, на балконе нашего дома (балконы довольно дорогое удобство для южан), когда жизнь будет прожита, я поплачу над папой и остальными погибшими людьми. Конечно, легко сказать, ведь каждый раз, как вспоминала отца, в груди будто ржавым гвоздем ковыряли рану.

У меня только один путь - попытаться выжить и найти новый дом. Народ Артура не виноват в том, какой у них принц. Если бы он не был таким мстительным, то не стал бы правителем. Одно вытекает из другого. Наш малахольный шейх не уберег народ, а Артур, думаю, всё сделает для своего народа.

Едва услышала шорох и шаги повелителя, как убрала палец с ткани и спрятала вторую руку под щекой. Прикрыла веки, претворяясь спящей. Без разговоров. Меньше встреч или прикосновений. Артур сильно зол. И понятны его эмоции - на его месте, я бы меня убила. Спасаешь человеку жизнь, а тот в ответ под покровом ночи пытается лишить тебя жизни. Подлый, грязный поступок. Сама жалею о глупой выходке, но тем не менее мое отношение к мужчине не изменилось. От него разило опасностью и гибелью. Воздух в палатке отяжелел при его появлении. Артур морально давил на меня.

Я лежала к нему спиной, но услышала шорох снимаемой одежды, потом мужчина с удобством устроился отдыхать, после чего мы оба затихли, готовые уснуть, но сон не приходил. Веки открывались.

Я прислушивалась к дыханию мужчину за спиной, пытаясь определить - спал или нет. Тогда можно было чуть расслабиться. Но сопения не слышно, только ворочался с одного бока на другой, будто раздражен. Переворачивался резко, а потом долго не мог замереть в удобной позе. Покой той ночью был утерян. Посреди ночи опять послышался шорох одежды, возвестив о том, что Артур поднялся с кровати и наскоро засобирался. Он подумал, я давно заснула, поэтому тихо приговаривал сквозь зубы:

- Проклятые пески... чтоб тебя Дьявол красных песков сожрал и утащил за собой!

Это лишь маленькая толика ругательств на голову неизвестного соперника, которую расслышала, прежде чем Артур вышел. Мужчина, словно ураган, пронесся мимо меня на выход из палатки, при этом обдав порывом ветра. Напряжение исчезло, стало спокойнее и уютнее. Едва палач вышел, я перевернулась на другой бок, и постепенно в безопасности сон меня сморил, но не надолго. Я проснулась от навязчивого взгляда, лежа на спине, руки раскинув по обе стороны от головы, без капюшона и повязки, а надо мной возвышался Бонифаций. Тень нависла и заставила чувствовать себя обнаженной. Его странные глаза, казалось, видели сквозь полуночный мрак. Несмотря на жару в палатке, от этой мысли неприятный холодок царапнул по спине. Некоторое время черные глаза (странно, обычно днем казались серыми или ближе к голубому цвету) следили и поблескивали в темноте.

Холодным голосом на грани шепота мужчина произнес:

- Я отдал приказ - с завтрашнего дня передвигаешься вместе с рабами, как и положено пленнику. Ты мне больше не интересен. Не хочу делить с тобой свою палатку.

Я не произнесла необходимых слов и даже не кивнула, но того и не требовалось, ведь куда зверушке прикажут, туда и пойдет. Артур вновь стремительно вырвался из палатки и больше не появлялся ночью. А я не могла заснуть, вертелась с одного бока на другой, разрываемая сомнениями и вопросами.