Игры иерархов (Рейн 7)

Глава 24

Выяснилось, что с момента моего отравления и смерти прошло чуть более двух часов. И всё это время Бинжи меня «удерживал» — по крайней мере, так это действие обозначил целитель.

— Получается, что он восстанавливал ваше тело — а яд аррахо действительно вызывает множественные прободные язвы и кровоизлияния во внутренних органах — но при этом еще и одновременно возвращал вашу душу из… э-э… из посмертия, — проговорил Геррен, глядя на неподвижного подростка. — Ваш брат, юноша, вернулся примерно через полчаса после вашего отравления, и вы в тот момент были живы, хотя и находились, по его словам, на самой грани. Этот мальчик не позволял вам умереть.

— Кастиан немедленно кинулся к коменданту, — это сказал уже Теаган, тоже не сводя взгляда с Бинжи, — а комендант тут же отправил срочного гонца в Обитель.

Комендант, конечно, имелся в виду временный, недавно присланный самим Теаганом по моей просьбе.

— Брат Геррен считается лучшим целителем в столице, — продолжил Теаган. — Узнав о случившемся, мы немедленно выехали. Но… Рейн, ты действительно умер? И воскрес?

— Да, Бинжи вытащил мою душу из… — я замолчал. Нет, говорить о разумном черном океане, с которым я едва не слился, мне точно не следовало. Не поймут. Или поймут неправильно.

Хотя я и сам не знал, как следовало понимать это правильно.

Как вообще всё случившееся со мной следовало понимать?

Воскрешение из мертвых — а я точно был мертв. И Бинжи…

Откуда у него взялась такая сила, чтобы дотянуться до души, уже ушедшей за пределы нашего мира, а потом еще и полностью восстановить тело, внутренности которого, по его же словам, превратились в кровавую кашу?

Допустим, во время своей дикой инициации он, как и я, получил куда больше десяти камней. Ладно, почему нет. Однако целительство он начал изучать всего несколько дней назад, вместе со мной. А что до возвращения душ мертвецов, так подобной магической дисциплины не существовало в принципе.

— Вытащил вашу душу откуда? — с любопытством спросил целитель, когда понял, что продолжать говорить я не намерен.

Я покачал головой.

— Это знание не для смертных.

Красиво прозвучало. Внушительно. По крайней мере, я надеялся, что достаточно внушительно, чтобы меня не доставали вопросами. А им хотелось — и Теагану, и целителю; я по глазам видел, как же им хотелось узнать, каково оно — там.

— Значит, этот аррахо настолько редкий, что руны на определение яда не сработали? — я повернулся к Теагану.

— Что? Нет, вовсе нет. Они должны были сработать. Я думал, будто ты их вовсе не использовал.

— Я даже воду не пил без проверки, — я вздохнул. — Но, как оказалось, толку-то.

Листы с рунами лежали рядом с кульком с пирожками. Теаган, проследив за моим взглядом, быстрым шагом подошел к ним, поднял первый лист, внимательно изучил, потом взял второй, третий…

— Фальшивки, — проговорил он.

— Что?

— Вот эти листы с рунами, предназначенными для определения ядов демонических и ядов, взятых у живых существ, фальшивые.

Я тоже подошел. Как на мой взгляд, так все листы выглядели, как до́лжно.

— Вот, посмотри, сама руна имеет правильную форму, однако движения кисти с тушью при ее начертании намеренно шли не в том направлении и не в той последовательности. Но это становится заметно только если приглядеться. А остальные руны настоящие.

— И настоящие давали золотистое свечение, которое убеждало меня, будто еда безопасна, — проговорил я, хмурясь. — Значит, на аррахо эти две руны отреагировали бы?

— Да. Яд взят у живых существ демонического происхождения. Реакция бы пришла от двух рун. Рейн, когда мы были… — Теаган бросил быстрый взгляд в сторону целителя, явно не желая упоминать визит к шибинам при чужаке, хотя тот уже дал клятву молчания, — когда мы были там, листы ты ведь не захватил?

— Нет, они остались в твоем доме.

— Значит, пролежали без присмотра неделю. Ты не входил в дом, чтобы их забрать?

Я покачал головой.

— Нет. Сверток со студенческой формой и листами принес мне Достойный Брат.

Едва я произнес последние слова, что-то неясное промелькнуло в глазах Теагана. Промелькнуло и тут же исчезло, будто привиделось.

— Ты запомнил его внешность? — спросил он.

Я кивнул.

— Мужчина лет сорока. Светлые глаза и черные волосы с проседью на затылке. На левой скуле красное родимое пятно размером с мелкий медяк.

И опять во взгляде Теагана я заметил тень.

— Да, я знаю его, — проговорил он. — Два дня назад он по ротации отправился на Границу.

— Как удобно, — пробормотал я, подумав, что этого Достойного Брата скорее всего уже нет в живых, а с ним исчезло и имя того, кто передал ему сверток.

Потом я очень внимательно посмотрел на Теагана. Лицо у него сейчас ничего не выражало, но вот тело оказалось чуть более «разговорчивым» — после того, как я рассказал об этом Достойном Брате, Теаган напрягся. Со стороны это было едва заметно, но все же за две недели постоянного общения я научился подмечать и такие мелочи.

Интересно…

— Ты знаешь, кто стоит за покушением? — спросил я прямо.

— У меня есть подозрения, — отозвался он уклончиво. И вроде бы не солгал, но в то же время я уловил за этими словами ту же тень, которая прежде мелькала в его взгляде.

Вдвойне интересно…

А потом Теаган заспешил назад в Обитель.

Да, он отправил людей в особняк аль-Ифрит с посланием. Да, он договорился и о карете, и о том, как меня под видом свежего трупа туда доставят. Все так, все верно. Но он даже не стал дожидаться, когда очнется Бинжи — человек, совсем недавно совершивший невозможное — хотя мне казалось, что Теаган обязательно постарается с подростком поговорить.

— Забери Бинжи под покровительство Церкви, — сказал я, прервав его торопливое прощание.

— Что? Зачем?

— Затем, что на носу экзамены, но в состоянии магического истощения он их не сдаст. А на Границу я его, естественно, не отпущу.

— На Границу? — Теаган нахмурился.

— Декан обещал отправить туда всех, заваливших зимние экзамены.

— Считаешь, это не пустая угроза?

— На пустую не похожа. Вообще, как я понял, начальство Академии указу императора о массовой подготовке боевых магов не особо-то обрадовалось — слишком многое на ходу пришлось менять и переделывать, да и оплата за студентов, взятых по указу, раза в три ниже, чем за обычных. Поэтому ряды первокурсников будут прореживать с большим энтузиазмом… — я замолчал, задумавшись. Уже несколько преподавателей намекали, что нам, в отличие от старших курсов, шансов на пересдачу никто давать не собирается. Если с первого же раза всё не сдал, отправишься на Границу. А посылать туда недоученного мага — это с большой вероятностью обрекать его на ненужную смерть. И это при том, насколько сильно Империи сейчас нужны маги — живые, естественно.

Судя по лицу Теагана, подумал он примерно о том же, о чем и я.

— Диверсия? — предположил он вслух. — Очередная нить?

Я качнул головой.

— Вряд ли. Скорее, обычное равнодушие и нежелание думать о чем-то, кроме собственных сиюминутных интересов.

— Завтра, — проговорил Теаган. — Завтра я побеседую с вашим деканом, и не только о Бинжи.

— Хорошо, — я кивнул. — И, кстати, где ты сейчас живешь? Дом-то твой для обитания больше не подходит.

Взгляд Теагана явственно показал, что ничего «кстати» в моем вопросе он не увидел, но ответить он ответил:

— Во дворце Таллиса. Наставник отдал мне восточное крыло.

Потом Теаган ушел и почти силой заставил уйти и целителя, которые все порывался задержаться до тех пор, пока Бинжи не очнется, и восклицал, как хочет взять «этого невероятно талантливого ребенка себе в подмастерья».

Кастиан остался в дормиториях.

Хотя после моего отравления прошло уже немало часов, он все еще выглядел бледным и взбудораженным. Мне даже показалось, что все произошедшее потрясло его куда сильнее, чем меня самого.

Выяснилось, кстати, что, пока Теаган не ушел, его охрана просто не пускала Кастиана в нашу комнату. А всем обитателям дормиторий было приказано сидеть у себя в комнатах — тихо и не высовываясь.

В особняк, снятый Аманой, я добрался только ночью. Ну как добрался — сперва меня несли на носилках, закрытым плотным белым полотном, потом везли на карете, потом несли снова. Самый дурацкий из всех испробованных мною методов передвижения, но жаловаться было не на кого — сам так придумал.

Бинжи я забрал с собой — «сопровождать» мое «бездыханное тело». Мне не хотелось проверять, как поведут себя с ним остальные студенты сейчас, когда угроза моего гнева якобы миновала. Сам подросток, наконец пришедший в сознание, на мою идею отправиться к аль-Ифрит лишь согласно кивнул.

— Бинжи, слушай, — сказал я уже в карете, налепив на ее стенку заранее припасенный одноразовый артефакт от подслушивания. — Если у тебя столько силы, что ты меня аж с того света достал, почему ты позволял этим придуркам себя мучить?

Подросток, сидевший на скамейке напротив, съежился и отвел взгляд.

— Я не могу контролировать силу, когда злюсь, — проговорил он тихо. — И вообще плохо ее контролирую. Если бы я попытался ответить магией, хоть как-то, то просто бы их всех сжег.

И когда он сказал «всех», я как-то разом понял, что речь шла не только о его соседях по комнате. Нет, сгорели бы все обитатели наших дормиторий. Даже те, кто лично его не травил, только наблюдал за этим со стороны.

— И мне бы уже тогда не Границы грозили, верно? — продолжил Бинжи. — Пришлось бы бежать отсюда, а за мою голову объявили бы награду. А я не хочу бежать. И не знаю куда…

Мне вспомнилось, как три недели назад старший дознаватель забрал меня на допрос к императорскому советнику, и как Бинжи бежал за каретой следом, но потерялся в городе. А бежал, чтобы, по его словам, вытащить меня из Северной Канцелярии, если вдруг что. Тогда идея, что этот ребенок смог бы меня спасти, показалась мне смешной. Сейчас… Сейчас я начал думать, что у него что-то могло бы и получиться. Сомнительно, что получилось бы именно спасение, но шороху он навел бы точно.

— Ты молодец, — сказал я ему серьезно. — Молодец, что не сорвался, и особенно молодец, что меня вытащил. Я тебе очень благодарен… А раньше ты кого-нибудь уже воскрешал?

Бинжи замотал головой.

— Я даже не думал о том, что именно делаю. Просто очень сильно не хотел, чтобы ты умер.

То есть — интуитивная работа с магией? На таком уровне? Однако…

— Всё, чужих тут больше нет, можешь ожить, — проговорил такой знакомый голос Аманы, и я торопливо стянул с себя саван и вскочил с поставленных на пол носилок.

Бинжи сразу же отправили в заранее приготовленную для него комнату — это я услышал, когда меня заносили в дом. Он пытался, правда, возражать, но безуспешно — Амана умела уговаривать так, что спорить с ней казалось невозможным.

Сама Амана стояла сейчас в паре шагов от моих носилок, в длинном, до пола, платье свободного кроя, лишь слегка обозначившим ее фигуру. Подчеркнуто скромное одеяние скромного темно-синего цвета — как, наверное, и полагается, когда встречаешь тело безвременно почившего любимого кузена.

А интересно, обнять любимого кузена, воскресшего после трагической гибели, тоже полагается?

Это я решил проверить уже на практике. Амана не отстранилась, лишь тихо вздохнула и обняла меня в ответ. Как всё же она была красива — никакая женщина не могла сравниться. Кажется, она становилась прекрасней с каждой нашей новой встречей. И будто светилась изнутри.

— Я же предупреждала не лезть в Церковь, — проговорила она тихо. — Понимаешь теперь, почему?

— Понимаю, — согласился я. Четыре покушения за три недели, одно из которых удачное — тут трудно не понять. — Но ты же меня знаешь — когда я мог спокойно усидеть на месте?

Вопрос был риторический, так что отвечать на него Амана не стала, сказав вместо того:

— Пойдем в гостиную, поужинаешь и расскажешь заодно, что с тобой приключилось.

— Расскажу, — согласился я, — но потом. А сейчас мне нужно в Обитель.

Мне никак не давала покоя та тень, которую я заметил во взгляде Теагана.

— Сейчас⁈ Рейн, тебе сегодняшнего покушения мало⁈ И… ты же сам придумал сообщить всем о своей смерти…

— Ты права, мне бы замаскироваться, — согласился я.

— Ну, допустим, до Обители ты дошел. А дальше что? Кто тебя запустит туда среди ночи, да еще, как говоришь, в маскировке?

— Идти через ворота мне необязательно. Видишь ли, я… хм… научился проходить сквозь стены.

Амана моргнула. Раз, второй, третий.

— Сквозь стены? — повторила.

Я кивнул.

— Шутишь?

— Нет.

Она заморгала снова, а потом в ее темных глазах вспыхнул огонек любопытства.

— Покажи!

Ну, мне было несложно.

Несколько мгновений Амана разглядывала мою руку, по локоть погруженную в стену, потом подошла ближе, потрогала. Коснулась стены.

— Как она раскалилась! И целиком пройти вот так можешь?

— Могу.

— А провести другого человека получится?

Кстати, интересный вопрос.

— Не знаю, — признался я. — Пока не пробовал.

Амане явно хотелось спросить еще о многом, но она не стала, хотя я и не торопил.

— Я придумала, как тебе добраться до Обители незамеченным.

Все же она всегда была умницей, моя Амана.

— А это нормально — отправиться среди ночи, чтобы помолиться в храме?

Ехали мы в карете, тоже, как и особняк, арендованной, но уже украшенной рунами, показывающими, что принадлежит она клану Дасан. А вокруг кареты двигалась многочисленная охрана, в цветах клана, в полном вооружении.

— Отчего бы благочестивой дане, только что узревшей мертвое тело своего любимого кузена, не отправиться в святое место, чтобы помолиться за его душу? Пусть даже ночью. И пусть даже полно храмов куда ближе к ее дому. В конце концов, кто посмеет спрашивать отчета у главы Старшего клана? — спросила Амана, улыбаясь.

Для «молитвы» она избрала тот самый «Храм Горних Вершин», который стоял на площади перед входом в Обитель. Как я узнал, он — и еще несколько самых крупных храмов столицы — держали свои двери открытыми для прихожан круглые сутки.

Выйдя из кареты, я сперва смешался с охраной Аманы — учитывая, что одет я теперь был в форму воинов Дасан, получилось это легко — а потом отступил дальше в тень, обходя храм Горних Вершин. Форма была темных цветов, а скрывшись за зданием храма от глаз охраны Обители, я замотал лицо таким же темным платком, на руки надел темные перчатки — все это снижало шансы, что Достойные Братья, стоящие у ворот, меня заметят.

Площадь перед воротами освещалась магическими фонарями, но дежурившая у ворот стража наблюдала за приехавшей среди ночи в храм эксцентричной даной, окруженной роскошной свитой, и не обратила внимания на человека, скользившего по самому краю площади, где освещение было слабее, а тени от особняков позволяли оставаться незаметным.

К воротам я, естественно, не пошел, двинулся вдоль стены. Через некоторое время остановился. Место было достаточно темное, свет фонарей сюда не доставал.

В последний раз оглядевшись и никого не увидев, я шагнул к каменной кладке вплотную и начал вдавливаться в нее.

Особой разницы с тем, когда я проходил сквозь стену, окружающую форт ордена Достойных Братьев, я не заметил. Всё то же медленное муторное движение будто бы в непрозрачной густой болотной воде, всё то же отсутствие воздуха… А вот на выходе меня ждал сюрприз — искры божественного благословения. Каким-то образом они почуяли вторжение и приготовились накинуться на чужака и… явно сделать с ним — то есть со мной — что-то нехорошее.

— Эй, это же я! Я друг! — проговорил я приглушенно, очень надеясь, что они меня не забыли.

Искры, уже успевшие осесть мне на руки и повисшие совсем рядом с лицом, замерли, потом зашелестели, залопотали — с явно вопросительными интонациями. Мол, ты чего сквозь стену лезешь, когда рядом есть такие удобные большие ворота?

— Так надо, — попытался я объяснить. — Вот честное слово, надо!

Вновь последовало бормотание, интонацию которого я расшифровал как: «Мы тебе верим, но ты какой-то странный».

— Какой есть, — не стал спорить я. — Простите, что зря потревожил.

Бормотание искр стало великодушно-снисходительным. Мол, ты хороший, поэтому прощаем.

Ну, и на том спасибо.

Охрана, как оказалось, патрулировала улицы Обители даже сейчас, глубокой ночью. То ли так было всегда, то ли Таллис приказал после недавнего нападения одержимых.

В любом случае, мой путь это малость осложнило — несколько раз приходилось погружаться в стены домов, оставляя снаружи лишь невидимые «щупальца» с глазами на них, и пережидать там, пока Достойные Братья не пройдут мимо. А те, будучи магами, похоже, как-то ощущали мое присутствие — одна троица чуть ли не землю носом рыла там, где я недавно стоял, и дом, в стене которого я скрылся, они несколько раз обошли, и даже залезли на его крышу. Думал, не дождусь, когда уберутся.

Наконец я добрался до дворца Таллиса, удачно избежал внимания охраны, вошел в стену восточного крыла — и тут впервые подумал: вот будет «весело», если Теаган давно спит, и вся моя конспирация бесполезна.

Но Теаган не спал. На стенах комнаты, в которой он находился — судя по всему, рабочего кабинета — ярко горели магические светильники, с краю стола громоздились две кипы бумаг, похоже, отчеты, а посредине, прижатый камнем пресса, лежал необычный лист — бледно-серого, пепельного даже, цвета, на котором можно было разобрать тонкие строки рун. Начинался лист со слова «Дорого́й…» кто-то там, а внизу стояла размашистая подпись. Похоже, письмо, хоть и странное.

Вчитываться в то, что там было написано, я не стал — меня куда больше заинтересовало поведение Теагана. Он не работал с бумагами, не читал, не общался с кем-нибудь из своих людей. Нет, он ходил по комнате, от окна к двери, снова и снова. Иногда в середине движения замирал, лицо искажалось в мучительной гримасе. Он определенно чего-то ждал, ждал и сильно нервничал. В таком состоянии я его еще ни разу не видел. Хотя, возможно, дело было в том, что он полагал, будто находится в одиночестве и держать маску нет нужды.

В дверь постучали.

Теаган остановился, встряхнулся. С лица исчезли все эмоции.

— Войдите, — сказал он.

Дверь открылась и через порог перешагнул магистр Семарес. Был он в зимних сапогах, в длинной теплой одежде. В Обители, где вечно царило лето, эта одежда смотрелась совсем не к месту.

— Твои люди даже не дали мне зайти домой переодеться, — пожаловался он. — Едва я прошел через ворота, сразу потащили сюда. Что такого срочного случилось?

— Сперва закрой дверь и активируй руны от подслушивания, — ничего не выражающим тоном проговорил Теаган.

— Да? — Семарес удивился, но и то, и другое сделал и вновь повернулся к племяннику. — Ну, в чем дело? Зачем ты меня вызвал?

Теаган ответил не сразу. Сперва сглотнул — будто бы у него стоял ком в горле. Глубоко вдохнул. Выдохнул.

И спросил:

— Дядя, это ты приказал отравить Рейна?