Игра Дракона или Конан в Вестеросе

4. Тени прошлого

— Клянусь Утонувшим, более чудной истории мне еще слышать не приходилось, — Даррен Пайк залпом опустошил кружку и тяжело посмотрел на Конана, — если бы я не знал Лиссу с малых лет…

Таверна «Черный василиск» выглядела как и все подобные заведения во всех портовых городах, которые довелось повидать Конану — разве что по сравнению с ней выигрывал самый захудалый хайборийский кабак. Трухлявые стены и мебель, проеденные термитами, крошились под руками, бегавшие по потолку черные многоножки и большие тараканы, то и дело норовили упасть в кружку или за шиворот посетителям. И все же Конан чувствовал себя тут на своем месте, будто вновь окунувшись в славные деньки молодости. Все ему казалось знакомым и понятным: и грязная засаленная стойка, за которой восседал смуглый кабатчик и сновавшие между столами неопрятные служанки, готовые за пару монет стать шлюхами и разбойного вида типы, сидевшие за столами, режущиеся в кости и поглощавшие отвратительное местное пойло, почему-то именуемое тут элем. Те кто побогаче, впрочем, поглощали привезенное с собой вино, заплатив хозяину только за столик и скверную еду, годную только для луженых желудков. Конан, впрочем, после полусырого мяса неведомых тварей, поглощал ее с огромным аппетитом, как и Лисса, старавшаяся не обращать внимания на насмешливый взгляд своего капитана.

— Твой новый приятель и впрямь выглядит грозно, — произнес Даррен, — ты ведь с Севера, правда?

— Правда, — кивнул Конан, пригубливая из кубка, — хорошее вино.

— Дорнийское красное, как любит наша принцесса, — усмехнулся пират, кивая в сторону Лиссы, — а я вот не люблю. Бабское пойло. И северян, кстати, тоже — не люблю.

— Бывает, — пожал плечами Конан.

— Никогда не знаешь чего от вас ждать, — продолжал пират, — Так откуда ты? На лорда ты не похож, но и простолюдины ведут себя иначе. Ты бастард? Может ты со Скагоса или из горных кланов?

— Из горных кланов, — усмехнулся Конан, — только не ваших. Иначе бы ты не гадал, откуда я — киммерийца ни с кем не спутаешь. Лордов в Киммерии нет, но я сам король Аквилонии, величайшей державы Запада. И никто еще не смел именовать меня ублюдком.

— Ну вот, ты опять за свое, — сокрушенно сказал пират, — нет ничего зазорного в том, чтобы родиться бастардом. Я вот никогда не винил свою матушку в том, что ей пришлось раздвинуть ноги перед лордом Солтклиффом, а потом произвести меня на свет.

Даррен Пайк в общем-то был Конану по душе, даже несмотря на то, что он отнесся настороженно к спутнику Лиссы. Это был невысокий широкоплечий мужчина, с густыми черными волосами в которых уже мелькала седина. Не в пример иным своим людям, разодетым в шелк и атлас, золото и драгоценные камни, Дарен Пайк носил добротный, но скромный серый кафтан, под которым угадывалась кольчуга, а из украшений лишь серебряную серьгу. Широкое лицо перекрывал большой шрам, в котором Конан опознал след от абордажной сабли, на правой кисти не хватало двух пальцев. И, хотя рот его улыбался, блекло-серые глаза смотрели холодно, словно оценивая киммерийца. Конан хорошо знал такой тип людей и не удивлялся такому отношению.

— Послушай меня, Конан из Киммерии или Аквилонии или откуда ты там, — произнес пират, — было время и я был молод, когда мне нравились рассказы о далеких землях и неведомых королевствах. Только вот с тех пор я вырос и повидал мир от Медвежьего Острова до Азабада и от Наата до Порт-Иббена. И теперь мне уже не так легко заморочить голову байками.

— Ты хочешь сказать, что я вру? — спокойно спросил Конан.

— Ну, а ты бы поверил на моем месте? — прищурился пират.

Конан покачал головой: он и сам с трудом верил во все происходящее. Все это казалось безумным сном, фантасмагорией и у него, разумеется, не было никакого ему объяснения.

— Он не врет, Даррен, — вмешалась в разговор Лисса, — если бы ты был в Йине, ты бы понял это. Неведомый тебя возьми, Пайк он несколько раз спас мне жизнь, а ты устраиваешь допрос ему, а не мерзавцу Горту, который…

— Успокойся, принцесса, — поморщился Пайк, — и дай мне договорить. Да, в иное время, я бы подвесил твоего друга над прудом с крокодилами, головой вниз, и держал, пока он не рассказал бы правду, а потом отвез на невольничий рынок в Когте. Но, — он предупредительно поднял палец, увидев как опасно блеснули глаза Конана, — есть несколько обстоятельств, мешающих мне принять столь простое решение.

— И что же это за обстоятельства? — спросил Конан.

— Ну, во первых, вскоре после того, как вы ушли тут разыгралась та еще буря, — сказал Даррен, — обычно таких не бывает в этих краях. Наверное, и сами видели, когда шли сюда.

Конан кивнул: городок, с поэтическим названием Зеленая Шлюха, и впрямь выглядел, как после урагана или землетрясения. Половина домов разрушена, многие корабли былиразбитыми и выброшенными на берег. «Черному василиску» повезло, что он находился относительно далеко от берега и каким-то чудом сумел устоять.

.-К счастью, мне удалось сберечь мои корабли, — продолжал Пайк. — А вскоре после того как все немного успокоилось на побережье появились странные люди. Чернокожие, но ребята, что есть в моей команде с Летних островов, в один голос убеждают меня, что знать их не знают. И я им верю, потому что эти пришлые непохожи на летнийцев. По правде сказать, в кровожадности они немногим уступят пятнистым людям. Они приплыли с севера, на двух больших лодках, раскрашенные как демоны и с разноцветными перьями в волосах. Черные мерзавцы вырезали три рыбацкие деревни, а потом решили поиметь и Зеленую Шлюху. Но тут уже мы дали им отпор — перебили всех черномазых, кроме нескольких человек, которых я взял под замок. Они и сейчас сидят в трюме, говоря на своем тарабарском наречии, на котором никто из нас не понимает ни слова. Может ты поймешь, а чужеземец?

— Откуда я знаю? — пожал плечами Конан, — я их не видел. Это все твои «странности»?

— Нет, — покачал головой пират, — пару дней назад вернулся Горт — один, заявив, что остальных убили пятнистые люди. Я почти ему поверил, но мне не понравилось, как он прячет глаза на мои вопросы. Я решил бросить его в трюм, а перед этим допросить его, но немного не рассчитал, скольких людей надо посылать за ним. Он чертовски силен, как и все иббенийцы и очень подозрителен. Он убил моих людей и бежал от меня. Мы преследовали его до самого устья, но мерзавец успел переправиться на остров Жабы и словно провалился сквозь землю. И те, кто его видел и впрямь говорит, что он что-то прячет под одеждой, что светится красным огнем. И теперь, судя по вашим рассказам, я понимаю, с чего бы ему себя так вести.

— Мерзавец украл у меня одну вещь, — начал Конан.

— Очень ценную вещь, я полагаю, — пират бросил на него цепкий взгляд, — может статься, что мне она пригодится больше, чем тебе.

Лицо Лиссы изменилось и в этот момент Конан заметил, что в таверне стало гораздо тише. Он и не оглядываясь мог сказать, что сейчас делают головорезы Пайка: отставив вино и кости, внимательно ловят каждое слово своего капитана, в любой момент готовые броситься на чужака.

— Если так, — Конан невозмутимо налил себе еще вина, — почему ты сам не заберешь эту штуку?

Пират расхохотался и от души хлопнул Конана по спине.

— Вот теперь и впрямь, похоже, что ты не местный. Да и лазутчик не попался бы так глупо. Ни один вольный мореплаватель с Островов Василиска, не сунется на Остров Жабы. Все они боятся проклятия, боятся жабовидных выродков, что обитают там и приносят жертвы своему божку. Кое-кто из наших, кстати, тоже оставляет там приношения, надеясь, что Бог-Жаба одарит их своими милостями — иные такие подарки, кстати, довольно дорогие. Но ты здесь чужак и, возможно, не испугаешься местных божков. Может, ты не побоишься забрать то, что тебе нужно у Жабы? Я помогу тебе…а потом мы договоримся как ты отблагодаришь меня за эту услугу?

Конан думал недолго: с одной стороны, у него не было причин доверять морскому разбойнику, с другой — в этом чужом мире ему не обойтись без чьей-то помощи.

— Может и договоримся, — сказал он, допивая вино и вставая, — дай мне взглянуть на тех черных, что поймали твои люди.

Помощник Даррена Пайка, Зангобал Мо, выглядел полной противоположностью своему капитану: высоченный черный верзила, облаченный в шелка и бархат, да еще и плащ из перьев разноцветных птиц. Такие же перья украшали и высокий шлем из чистого золота, тогда как на толстых черных пальцах красовались драгоценные камни. В затхлом темном помещении он выглядел яркой тропической птицей, по нелепой случайности залетевшей в трюм.

— Ты так и не разобрал о чем они лопочут? — спросил Даррен.

— Нет, — покачал головой помощник, кидающий подозрительные взгляды то на неведомого пришельца, то на забившихся в угол людей в цепях и колодках. Цветом кожи и припухлыми губами пленники походили на Зангобала, но в то же время и сильно отличались от него. Черты их лица были совсем иными, кожу покрывали затейливые татуировки и ритуальные шрамы. Во всех их мускулистых черных телах чувствовалась безжалостная первобытная сила, напрочь отсутствующая у франтоватого выходца с Летних Островов.

— Айонга, — негромко сказал Конан, остановившись перед одним из пленников, — ты помнишь меня?

Негр поднял голову и тупая обреченность судьбе сменилась восторгом узнавания.

— Амра! — закричал он так громко, что Зангобал невольно схватился за меч.

— Амра! — подхватило сразу несколько голосов, — лев! Лев вернулся! Амра, выведи нас отсюда!

Тупого смирения как не бывало: обрадованные негры, гремя цепями и сверкая белками глаз, подняли невероятный шум. Конан бросил быстрый взгляд на Даррена, но тот, не в пример своему помощнику, наблюдал за этой сценой даже с некоторым интересом.

— А ну тихо все! — рыкнул, перекрывая общий гул киммериец, — говорите по одному? Кто-нибудь скажите, как вы тут оказались?

Вразнобой, перебивая друг друга чернокожие начали пересказывать свои злоключения.

— Эти парни обитают на южных островах и морской разбой их излюбленное занятие, — рассказывал позже Конан Пайку и Зангобалу, — хотя их флот и примитивен, но они умелые моряки и храбрые воины. Их порой набирают в команду пираты с более северных краев, чаще всего шемиты. Таких капитанов ненавидят все хайборийские мореходы, неважно купцы, воины или другие пираты, потому что черные корсары отличаются неимоверной жестокостью к своим жертвам. Некоторые даже поедают убитых — и своих и чужих.

— И все же ты ими командовал, — усмехнулся Даррен, — ладно, пиратов не любит никто и нигде. А как они очутились тут?

— Их капитан как раз возвращался с южных островов, где набирал очередное пополнение в команду, когда внезапно разразился такой шторм, какого они еще не видали в этих краях. Чтобы переждать его, они и высадились на берегу. Когда погода успокоилась они вышли в море, где и наткнулись на странный корабль. Его экипаж — странные люди с очень бледной кожей, не говорившие ни на одном из известных языков, корабль тоже незнакомой постройки, а в трюме — непонятный груз. Пираты не стали сразу их вырезать, а попытались разговорить и так или иначе выяснили, что корабль идет на юг. Тогда и было решено отправить на юг несколько лодок, чтобы разведать, что там к чему. А сами пираты решили встать недалеко от Заркхебы, это такая река в Черных Королевствах, — лицо Конана на мгновение исказилось, будто от боли, — с ядовитой водой. И еще они говорят, что к югу от Заркхебы все поменялось: вроде тоже джунгли, но совсем другие, незнакомые, населенные чудовищами, о которых слыхом не слыхивали в Черных Королевствах — а ведь там хватает разных тварей.

— А что к северу, от этой самой Заркхебы? — вмешалась в разговор напряженно слушавшая Лисса.

— Говорят, вроде все по-прежнему, — пожал плечами Конан, — несколько дней пути и Куш.

Даррен недоуменно переглянулся с Лиссой и Зангобалом.

— Эти твои головорезы, — осторожно сказал Пайк, — они помогут тебе на Острове Жабы?

— Если ты их освободишь — почему бы и нет, — пожал плечами Конан, — им все равно кого грабить и они по-прежнему готовы идти за мной. С их капитаном, — киммериец странно улыбнулся, — я тоже договорюсь. А вот мы как, договорились?

Он протянул руку Даррену Пайку и тот, переглянувшись с Лиссой, осторожно пожал ее.

Корабли Пайка пришлись по душе Конану: быстрые, но вместительные галеи с широкими парусами и массивным тараном на носу. С высоких мачт свисали отвратительные украшения: связки отрубленных голов, источающих невыносимое зловоние — для устрашения противника, как пояснил Конану Пайк. Конану подобная демонстрация показалась чрезмерной, но его черные корсары восприняли этот обычай, напомнивший им собственные кровавые традиции, чуть ли не с восторгом. Их не смутило даже то, что среди этих, уже порядком подгнивших, голов встречались и свежие, отрубленные у их собственных собратьев.

Пиратская эскадра шла на восток, мимо разграбленных и сожженных рыбацких деревень, потом повернула на север. Здесь уже и вовсе не встречалось никаких поселений — только сплошная стена джунглей и топких болот. Вскоре Конан понял, почему тут нет людей: в один из дней, когда они проплывали мимо устья небольшой реки послышался оглушительный рев и из окруживших реку мангровых зарослей шумно хлопая перепончатыми крыльями, вылетела невообразимая тварь. Похожая на огромную ящерицу с зубастым клювом и зелено-белой чешуей, она имела не менее тридцати футов от кончика хвоста до носа, размах крыльев был и того больше. Чудовище сделало круг над кораблями, но после того как в него выпустили пару стрел из закрепленной на носу баллисты, со злобным шипением улетело вглубь материка.

— Виверна, — ответила Лисса на молчаливый вопрос Конана, — из-за них эта часть Соториоса и зовется Виверновым мысом. Они тут кишмя кишат.

— Веселое должно быть местечко, — усмехнулся Конан, провожая взглядом улетавшее чудовище.

— Это пегая виверна, она не самая страшная, — пояснила Лисса, — болотные виверны например еще больше, но они ленивы и редко улетают далеко от своих гнезд. А вот буробрюхи — не больше мартышек, но зато охотятся стаями, порой чуть ли не сотнями. А хуже всех — тенекрылы, которые охотятся только ночью. Их черные крылья и чешуя делают их почти невидимыми… до того самого мгновения, как они обрушатся из темноты на свою жертву.

Лисса помолчала и потом добавила.

— Ужасные твари…но не такие страшные, как драконы.

— Драконы? — кинул быстрый взгляд на нее Конан, — ты видела хоть одного?

— Никто не видел живого дракона вот уже полтора столетия, — сказала Лисса, — считалось, что они все вымерли, пока на востоке не появилась Дейенерис Таргариен, именуемая также Матерью Драконов. Как говорят, она откуда-то достала яйца драконов и сумела пробудить этих тварей к жизни. Когда же они подросли, она огнем и кровью прошла по берегу Залива Работорговцев, свергая Мудрых и Добрых Господ. Ее драконы сожгли объединенный флот Волантиса, Юнкая и Астапора, а приведенная ею с севера орда дотракийцев утопила в крови восставший Миерин. После того, как она свершила это, Дейенерис уплыла на запад, вернуть трон Вестероса, что принадлежал ее отцу, взяв с собой дотракийцев, воинов-евнухов и своих драконов.

— Весело у вас тут, — повторил Конан. Рассказы Лиссы напомнили ему о других драконах: черных тварях на немедийских стягах, принесших в Аквилонию, Час Дракона, раскинувшего свои черные крылья над несчастной страной. Мысли об этом, видимо, отразились и на его лице, так что Лисса, испуганно взглянув на него, невольно отодвинулась. Конан повернулся к ней и дружелюбно улыбнулся, показывая, что его не стоит бояться.

— Кстати о королях и королевах, — сказал он, — почему Даррен зовет тебя принцессой?

— Моя мать была жрицей Плачущей Госпожи в Вольном Городе Лисе, — сказала Лисса, — очень красивой женщиной, как и все лиссенийки. Однажды к ней пришел молодой человек с Запада: смуглый, черноволосый, неистовый в любви и на войне. Его звали Оберин и был он принцем из рода Мартеллов, правителей Дорна, одного из Семи Королевств Вестероса. Его брат правил Дорном, а сам Оберин путешествовал по вольным городам, изучая разные науки, в том числе и науку о ядах. В наш город его привело желание узнать секрет приготовления Слез Лиса-яда, чистого как вода, не имеющего запаха, легко растворяющегося в вине и воде. Оберин соблазнил мою мать и они провели множество ночей любви, после которых он отбыл обратно в Дорн. Позже я узнала, что у Оберина три внебрачные дочери от разных женщин, которым он дал хорошее образование, научил обращаться с оружием и держал при дворе. Однако меня он не пожелал признать своей дочерью: мать говорит, что из-за его нынешней любовницы Элларии Сэнд. Она тоже почитала Плачущую Госпожу, хорошо знала мою мать и ненавидела ее. А мать ее презирала — ведь она была родом из знатного лиссенийского рода Саанов, а Эллария всего лишь бастард. Так или иначе, мне было отказано в том, чтобы воспитываться в Солнечном Копье и мы с матерью вернулись на Лис. А потом мой дядя, Саатос Саан, провозгласивший себя королем Островов Василиска призвал мать к себе, чтобы жениться на ней по примеру Таргариенов. Они поженились, но через несколько лет, его и мою мать отравили — говорят, шпионы Элларии. Меня бы ждала участь рабыни или шлюхи, если бы не Даррен Пайк, служивший оруженосцем у Саатоса Саана и взявшего меня под покровительство после его смерти.

— Я сразу понял, что ты из благородных, — кивнул Конан, — А у тебя есть права на престол?

— Есть, — кивнула Лисса, — в Дорне может править женщина и даже незаконнорожденная. Сейчас, например, правит Эллария, а ее окружают три дочери Оберина, причем только одну из них Эллария родила сама. И она скорей даст отрубить себе правую руку, чем пустит меня в Дорн.

— Капитааан!!! — оглушительный крик с верхушки мачты прервал их разговор, — впереди — река. Черная река!

Конан и Лисса как по команде уставились вперед — там, где стена зарослей прерывалась течением широкой реки со странно темной, почти черной водой. А на северном ее берегу снова вздымались джунгли, но сильно не похожие на те, что покрывали берега Соториоса.

— Я хожу в этих краях уже больше двадцати лет, — обратился к Конану Даррен Пайк, — но тут никогда не было этой реки. А тебе она знакома?

— Да, — кивнул Конан, — это Заркхеба. Никогда не думал, что буду рад увидеть ее.

Моряки громко изумлялись черноте речных вод, одновременно делая знаки, охраняющие от злых духов и испуганно оглядываясь. Привычный, хорошо знакомый им мир, вдруг сменился странной и пугающей действительностью, проросшую через чащу Соториоса. Чем дальше они плыли, тем больше их пугало все происходящее — когда они понимали, что чужая земля не случайное наваждение, но реальное, полнокровное настоящее. Несколько раз они уже просили капитана повернуть назад да и сам Даррен с явным испугом рассматривал чужие берега. Однако, несмотря на все уговоры, галера шла дальше на север.

Уже смеркалось, когда они увидели на берегу несколько хижин, возле которых сновали чернокожие. У берега также стояла военная галера, а рядом — несколько пирог.

— Я поговорю с ними, — сказал Конан Даррену, — я и эти чернокожие, которых ты взял в плен.

— Я поеду с тобой, — выскользнула Лисса.

— И я, — упрямо сказал Даррен Пайк.

В итоге от галеры отчалили сразу две лодки. В одной сидели Даррен Пайк, Конан, Лисса и несколько пиратов, во второй — пираты и взятые ими в плен чернокожие. Тем временем на берегу уже собралась толпа чернокожих, несколько человек кинулись к каноэ, кто-то замахнулся копьем. Конан кивнул Айонге и тот, отчаянно замахал руками, давая понять, что все идут с мирными намерениями. Тем временем, Конан выпрямился в полный рост, давая разглядеть себя и воинственные крики на берегу сменились удивленными: эти черные тоже узнали Амру.

Привлеченная общим шумом из ближайшей хижины вышла рослая светловолосая женщина в коротких широких штанах, рубашке и сапогах. Синие глаза удивленно расширились, когда она увидела Конана, стоявшего на носу подходившей к берегу лодки.

— Валерия из Красного Братства, — усмехнулся Конан, спрыгивая на песок, — вот уж не думал, что мы снова встретимся в этих краях.