Идут роботы

И ВСЕ-ТАКИ — ОНИ ПОДНИМАЮТ РУКИ…

Этот вечер, ночь и последующее утро газеты всей Америки единогласно, как условились, считать временем, когда окончательно выяснилось соотношение сил и намерений обоих лагерей. С одной стороны — всесильная компания Говерса с её роботами, поддержкой от правительства и разъярённым Бирзом, который откровенно сказал: «считаю приемлемыми любые средства, если они на пользу»; с другой стороны — рабочие Нью-Харрис с их разогнанным стачечным комитетом, беззащитные, голодные, которые упорно бастовали дальше и отказывались от всяких переговоров при посредничестве желтой профсоюзной организации.

При оценке положения, — мнения газет, конечно, резко расходились. В то время, как буржуазные газеты, поддерживая компанию Говерса и нынешний уклад, кричали, словно бешеные, о «безумии» рабочих, «преступной» деятельность коммунистов и потребности поставить рабочих на работу «хотя бы с помощью войск», — коммунистические газеты требовали немедленно прекратить насилие со стороны компании Говерса, призывали рабочих Нью-Харрис держаться крепче, призвали весь рабочий класс страны помочь бастующим, собирая средства и объявляя забастовки солидарности по своим предприятиям. Борьба приобретала неслыханные масштабы. Бесспорно, теперь не могло молчать и выжидать правительство. Специальное совещание Конгресса под председательством самого президента признало целесообразным закрыть все коммунистические газеты, которые, мол, «призывали бессознательную часть населения к противоправительственным действиям» и «создавали опасное положение по всей стране». Итак, за два дня коммунистические газеты позакрывали. По улицам появились объявления, а в них губернаторы штатов призвали всех граждан соблюдать покой, запрещали любые выступления и демонстрации, угрожая разгонять их вооруженной силой.

Вследствие этого закрытые газеты начали регулярно ежедневно выходить подпольно, призывая уже к откровенной революционной борьбе и подавая рабочих Нью-Харрис как героев и пионеров революции. Положение все усложнялось. По разным городам Америки вспыхивали забастовки; зарубежные газеты откровенно печатали корреспонденции от своих собственных корреспондентов о том, что революция в Америке уже приблизилась и приобретает форму гражданской войны.

На бирже царила паника. Акции Говерсовской компании упали в течение трех дней на шестьдесят пунктов. Вслед за ними начали падать акции других компаний. Достаточно было того, чтобы телеграф принес сведения о забастовке в любом городе, — и акции компании, которой принадлежали предприятия того города, начинали стремительно падать. Многие дальновидные осторожные дельцы уже переводили свои деньги за границу, помня науку Красной Страны.

Говерс был вне себя. Ибо видел, что роботы не только не дали того эффекта, на который он надеялся, а, наоборот, усложнили положение до предела. Он, возможно, согласился бы даже убрать роботов от станков и бросить всякую мысль о них; но это значило бы полностью сдаться и принять все условия рабочих-забастовщиков. На такое он идти упорно не хотел. Но роботы наносили ему ещё большие убытки. Ведь ни он, ни Томас Бирз никогда не считали целесообразным решительно заменять живых рабочих роботами: железные люди стоили слишком дорого и требовали много дорогой энергии. Говерс, как и Бирз, надеялись, что роботы морально повлияют на забастовку и заставят рабочий класс уступить. Такого не произошло — но поворачивать назад теперь также нельзя. Приходилось, несмотря на убытки, держать и дальше роботов возле станков и разворачивать дальнейшую борьбу против забастовки.

Но как же бороться против врага, если его нельзя разбить на голову… Забастовочный комитет разогнан, большинство его членов арестованы; однако, комитет существует, хотя в нем работает много других людей. Забастовка не прекращается. Арестовать этих — найдутся снова другие. И забастовка, на этом, не кончится…

Томас Бирз получил от компании Говерса неограниченные полномочия; кроме того, он имел категорическое обещание от губернатора: о помощи компании всеми способами — от полиции до военной силы. И все же Томас Бирз не знал, что ему делать дальше.

Его кабинет в лаборатории превратился в центральный штаб по борьбе против забастовки. Бирз забыл о роботах, поручив ухаживать за ними своему помощнику. На заводе и около него дежурили крепкие отряды полицейских, потому что можно было опасаться откровенных выступлений рабочих. Бирз сжимал себе пальцами виски:

— Арестовано пятнадцать мужчины. Но главные — Боб Лесли и этот бешеный Тим Кровнти — убежали. Безусловно, Мадлен Стрэнд знает, где они находятся, ибо они наверняка поддерживают связь с ней. Однако, не могу я арестовать её… не могу…

В комнату постучали.

— Войдите!

— Мистер Бирз телеграмма из Нью-Йорка. Кроме того, ждет разрешение войти представитель губернатора.

— Ладно, просите — и Бирз раскрыл телеграмму.

Там было следущее:

«В третий раз предлагаю принять все меры паника усиливается через несколько дней акции могут снизиться к стоимости обычной бумаги одновременно телеграфировал губернатору Говерс».

Бирз не успел хорошо выругаться в адрес Говерса, сидевшего в Нью-Йорке и оттуда только командовавшего, — потому что в комнату вошел опрятный, чистенький офицер территориальных стрелковых полков. Это был представитель губернатора.

— У меня дело к мистеру Бирзу. Если не ошибаюсь, — телеграмма от мистера Говерса? — Сказал офицер. — Мы её сейчас получили тоже. Мое имя — Гордон Блэк. Мне поручено посоветовать вам несколько мероприятий.

Бирз с интересом посмотрел на Гордона Блэка: тот сел в кресло с уверенным спокойствием. Его светлое лицо было немного мрачное, он поправил револьвер, который был у него на боку, и сказал:

— Насколько мне известно, полиции удалось задержать несколько человек так называемого забастовочного комитета. Вы не пробовали поговорить с ними?..

— То есть?

— Посмотреть, как они относятся к звукам настоящего звонкового золота, например…

Бирз покачал головой:

— Напрасно было бы. Такие упрямые, сумасшедшие люди. Я пробовал просто говорить с ними: они отзываются только грубостью и ругательствами.

— Да, — задумчиво продолжал Блэк, — кажется, между них есть один по имени Майк Тизман?

— Не помню. Может, и так.

— Но мы, — и Гордон Блэк сделал прижим на этом «мы», — мы хорошо знаем его. Знаем, что он арестован и что он был в близком контакте с Лесли и Кровнти. Этих двух вы знаете?

— Знаю… очень хорошо знаю.

— Значит, вам известно, что оба они — Лесли и Кровнти — есть главари забастовки. И их не арестовали.

— Да.

— Они скрываются где-то в рабочих кварталах. Где — может знать только мисс Мадлен Стрэнд. Но, кажется, вы были бы против того, чтобы арестовать её и узнать немного хотя бы с помощью «третьей степени допроса»?..

Томас Бирз невольно сделал резкое движение: он сразу представил себе Мадлен в руках полиции. «Третья степень»… это значит допрос с угрозами, с муками — по американскому полицейскому определению. Нет!.. Однако, откуда этот офицер знает о его взаимоотношениях с Мадлен?

— Конечно, её не надо арестовывать, это был бы целый скандал, ведь она инженер, — ответил наконец Бирз, сдерживая себя, — а впрочем, почему вы решили, что я выскажусь против её ареста?..

Он сказал — и услышал сам, что получилось это искусственно. Он сам себя разоблачал. Но офицер только позволил себе улыбнуться уголками губ и вполне спокойно продолжал:

— Конечно, потому, что она инженер, как вы сейчас сказали. Почему же мы не имеем права получить от неё сведения?.. Ведь личные дела мисс Стрэнд нас не волнуют… Итак, мы думаем, что Лесли и Кровнти надо взять.

— Разве это поможет? В забастовочном комитете начнут работать другие. Только и всего.

Гордон Блэк все так же вежливо улыбнулся уголками губ:

— Не совсем так. Оба они слишком опытные в делах забастовки, чтобы оставить их на свободе, их надо взять.

Вдруг зазвонил телефон. Бирз взял трубку:

— Слушаю. Да. Где? На заводе? Какая наглость! Немедленно доставить его ко мне! Да. Немедленно!

Он гневно положил трубку:

— В цехе поймали какого-то парня, который, безусловно, пытался повредить роботов. Сейчас его приведут сюда. Какая наглость!

Гордон Блэк сострадательно покачал головой: действительно наглость! Они уже осмеливаются переходить к откровенным преступлениям…

Распахнулась дверь. Два полицейские привели преступника. Это был невысокий чернявый парень в синей спецодежде, — такой, как носили смотрители роботов и уборщики завода. Он держал себя вполне спокойно, с интересом оглядывался вокруг себя, словно желая хорошо запомнить всё увиденное, кроме полицейских, которые вели его. На них он не обращал почти никакого внимания.

— Кто ты такой? — Обратился к нему Бирз.

— Джим Кемп, если это что-нибудь вам объяснит.

— Что ты делал в цехе?

— Пришел посмотреть на железных чудовищ. Ничего, достаточно отвратительны. И кто их только придумал!..

Ясно, парень держал себя невежливо. Он почти издевался над тем, что его допрашивали. Брови Бирза сошлись на переносице.

— Обыщите его! — Приказал он.

Полицейские старательно выполнили приказ, но не нашли ничего, кроме небольшого листочка бумаги. Это была прокламация забастовочного комитета:

«Держитесь крепче, товарищи! — Говорилось в ней: — забастовка должна победить. Часть членов комитета арестованы, но комитет не прекращает своей работы. Все попытки Говерсовской компании и её цепного пса Бирза сорвать забастовку и подавить рабочее революционное движение — осуждены на неудачу. Никакие роботы не помогут Говерсам и Бирзам победить нас!

Нам на помощь идет весь рабочий класс, по всем городам Америки вспыхивают забастовки солидарности. Приближается настоящая гражданская война. Крепче, товарищи, мы победим капитал, как победила его героическая Красная Страна».

Подпись была: «Забастовочный комитет».

Бирз в ярости посмотрел на арестованного парня.

— Где ты взял это?

— С самолетов разбрасывали, я подобрал, — снова насмешливо ответил тот.

Гордон Блэк остановил Бирза, который подскочил с кресла, словно хотел метнуться к нему.

— Бросьте, не стоит, — спокойно сказал он, — мы сумеем допросить его. Но мы сделаем это не здесь, а в специальном месте. Уберите его! — Приказал он.

Полицейские повели парня, улыбаясь тот посмотрел на Бирза и насмешливо добавил:

— И всё таки они поднимают руки!..

Бирз не понимая посмотрел на Блэка:

— Что он сказал?

Гордон Блэк пожал плечами:

— Не знаю. Какая то ерунда. Не беспокойтесь, мы всё узнаем от него. Третья степень допроса — это не мелочь. Итак, как видите, Боб Лесли и Тим Кровнти продолжают дальше свое дело. Теперь, надеюсь, вы согласитесь, что их обоих надо взять как можно быстрее. Правда!

— Не спорю. Однако, как?

— Могу посоветовать вам хороший способ: выпустить на свободу Майка Тизмана, — холодно сказал Блэк.

— Не понимаю. Я же сказал вам уже, что с золотом ничего не получится. Это слишком упрямый человек.

Блэк рассеянно чистил свои блестящие розовые ногти. Сквозь зубы, не глядя на Бирза, он процедил:

— Я ничего не говорил вам сейчас о золоте. Мы возьмем с его помощью обоих и без золота. Он найдет Лесли и Кровнти, если выйдет на свободу. Наше дело — только не мешать ему разыскать обоих. Но, не мешая ему делать это, мы не спустим с него наших глаз. То есть, он приведет нас к ним.

Он вопросительно посмотрел на Бирза. Тот мрачно ответил:

— Ладно, согласен. Но надо, чтобы агенты полиции были готовы ко всему. Эти двое — тёртые калачи.

Гордон Блэк ничего не ответил, но он достаточно презрительно посмотрел на Бирза — и тот понял, что невежливо было, говоря с Блэком, сомневаться в качестве агента американской полиции. Особенно после того, как Гордон Блэк доказал их осведомленность своим разговором о Мадлен Стрэнд… Решительно, представитель губернатора был деловой и надежный человек!.. Бирз вздохнул:

— Ладно, выпускаем Майка Тизмана.