Идеальная формула для боевого алхимика (СИ)

Глава 2

Так, спокойно. Главное не нервничать.

Как там говорится? Человек предполагает, а Фатум располагает?

Вот только у меня накопилось уже прилично вопросов к этому старому маразматику.

Ладно. Разберемся.

Теперь хотя бы понятно, о каком ритуале говорили те двое.

Я опустил глаза и снова выглянул из-за колонны. Окинул взглядом освещенную свечами площадку.

Пять фигур в темных мантиях с капюшонами, скрывающими их тела и лица, сидели на коленях. Раскиданные по полу, края их мантий были испачканы в крови, что широкими линиями струилась к центру пентаграммы.

Сидели они молча, не издавая ни звука. И даже не шевелясь.

Выглядело это немного странно. Хотя нет, дохрена как странно!

А как же обрядовые песнопения? Протяжные завывания и всё такое прочее? Где всё то, чем обычно сопровождается призыв какой-нибудь мерзопакостной хрени из другого Плана бытия?

В прошлом мире, мне не раз приходилось сталкиваться с адептами разных культов. Поэтому я не понаслышке знаю, как обычно ведут себя эти чокнутые фанатики, во время обрядов.

Помимо необъяснимой тяги к кровавым жертвоприношениям, у всех них была одна общая черта — они считали что, чем громче они будут призвать сущность из другого Плана, тем больше шансов, что ритуал завершится успешно.

Нужно ли говорить, что эта «формула успешного призыва» часто масштабировалась за счёт количества. Ведь десять протяжно взывающих глоток звучат гораздо громче чем одна.

Культисты же, которых я сейчас видел перед собой, на них совсем не походили. И выглядели до подозрительного странно.

Да, кровавая пентаграмма присутствовала. Но эта тишина, царящая во время ритуала, слегка обескураживала.

Какой-то странный культ. Очень странный.

Кого они, кстати, призывают?

Демона? Молодого бога? Нового мессию? Кого?!!

Будь я собой прежним, то с того расстояния, на котором сейчас находился, без труда смог бы считать эманации исходящих от пентаграммы энергетических потоков. Это позволило бы понять, кого конкретно эти странные фанатики решили призвать.

Оказаться нос к носу с каким-нибудь демоном, будь он даже низшего порядка, мне сейчас совсем не улыбалось.

Я реально осознаю текущие возможности моего нового тела и понимаю, что сейчас просто не потяну такую схватку. А сдохнуть в первые полчаса в новом мире, просто потому, что оказался в не том месте и в не то время, в мои планы точно не входит.

Ритуал надо прерывать, пока это всё не зашло слишком далеко.

Я вышел из-за колонны и, не особо скрываясь, направился прямиком к пентаграмме.

Культисты на меня отреагировали…

Да никак они не отреагировали.

Они вообще, похоже, находились под действием каких-то веществ, погрузившись в состояние гипнотического транса.

Ну, мне же проще.

Чем ближе я подходил, тем явственней ощущал как сильно в воздухе фонит некротикой.

Плохо. Потому, что на ум приходил только один вариант — эти придурки решили призвать кого-то из нежити.

И вариантов, кто бы это мог быть, здесь было множество. Начиная от безобидного умертвия до древнего лича. А вот с последним встречаться мне хотелось даже меньше чем с кем-то из рогатых представителей Инферно.

Ладно, магические руны на пентаграмме должны подсказать, кого они собрались призывать. Я взглянул на нее вблизи и…

Нихрена не понял.

Нет, руны были. Вся пентаграмма была ими исписана. Вот только они были нанесены в абсолютно хаотичном, бессвязном порядке. Цепочки сакральных смыслов, в которые они должны были сплетаться были разрознены. И от того в них не было ни капли магии.

А еще…

Как я сразу этого не заметил?

Обычно, в центре подобных пентаграмм располагалась жертва, которую планировалось преподнести в качестве мясной и энергетической закуски для призываемой сущности.

Чаще жертву убивали, прежде чем поместить в центр сакрального круга. Убивали, при том, чисто из гуманных соображений.

Тем же, кого хотели подвергнуть дополнительным пыткам, просто пускали кровь. И тогда призванный демон или древний дух поглощали плоть и душу еще живого человека, заставляя его испытывать нечеловеческие муки.

Кровь жертвы должна была растекаться по алтарю, создавая рисунок пентаграммы.

В центре же этой пентаграммы никакой жертвы не было. Здесь было небольшое углубление в полу, со вставленной в него небольшой каменной чашей.

И кровь. Она текла широкими линиями от лучей пентаграммы к ее центру.

От лучей, на краях которых сидели замершие в неподвижных позах…

Ах, ты ж!

Я подскочил к одному из фанатиков и рывком сдёрнул капюшон.

На меня уставились остекленевшие глаза.

Твою-то мать, Даниэль!

Борясь с нехорошим предчувствием, я начал один за другим срывать с голов капюшоны, обнажая бледные, лишенные живого румянца, лица.

Пожилая женщина. Молодой парень лет двадцати с небольшим. Еще одна женщина, но моложе лет на десять-пятнадцать. Мужчина лет сорока.

Все они были мертвы.

Обескровленные тела, застывшие и безжизненные, были рассажены кем-то по периметру пентаграммы.

Последним был седой старик.

Я сдернул капюшон и увидел сухое морщинистое лицо. Стеклянные глаза смотрели в пустоту. И вдруг, зрачки его дернулись, фокусируя взгляд на мне. Из тонких иссохших губ вырвался нечленораздельный хрип:

— Да… ни… иил…

От неожиданности я отпрянул назад.

Он что, назвал мое имя?

Произнес он его еле слышно и звучало оно слегка искаженно. Но я точно услышал свое имя.

Старик захрипел и начал заваливаться на бок.

— Эй-эй, старик, черти тебя раздери! Не смей умирать! — я подхватил легкое, почти невесомое тело, и аккуратно положил на пол.

Начал вливать в него жизненную энергию.

Запасы той, что я позаимствовал у двух головорезов, закончились очень быстро. Да и оставалось их немного.

Я словно вылил стакан с водой в пересохшую реку, в надежде, что она вновь станет полноводной. Эффект был таким же. То есть никаким.

Пришлось делиться собственной жизненной силой.

Тело старика впитывало ее жадно, словно губка.

Очень быстро у меня начала кружится голова, а в глазах потемнело. Силы начали стремительно меня покидать, и мне пришлось остановить процесс в той точке, когда помощь старику уже мне самому грозила необратимыми последствиями.

Раньше я бы смог поставить его на ноги за считанные мгновения. Он бы уже прыгал прытким козликом и рассказывал мне всю интересующую меня информацию о том, что здесь произошло. И главное — откуда он знает мое имя.

Сейчас же мне удалось всего лишь остановить негативные процессы, выгнав из его тела некротику, и позволить организму самому бороться за свою жизнь.

Старик так и не пришел в себя. Но теперь, по крайней мере, он точно выживет.

В отличие от этих четырех — мой взгляд скользнул по мертвым телам.

Их уже не спасти. Слишком много времени прошло с момента их смерти.

А воскрешать трупы я, увы, не могу. Пока не могу.

Скрипнул зубами.

Меня особенно злило то, что среди убитых я видел женщин.

А еще их лица почему-то казались мне знакомыми. И при взгляде на их безжизненные тела, внутри меня зарождались злость и гнев.

Что это? Память нового тела? Прошлый его хозяин знал их?

А старик? Он явно меня узнал. Я точно слышал, как он произнес мое имя.

Ладно, надеюсь смогу выяснить все, что меня интересует, когда старик придет в себя.

Я устало опустился спиной на прохладный каменный пол. Сил совсем не осталось.

Нет, нужно поскорее что-то делать с этим слабым телом. Вот уже который раз за сегодня я полностью опустошаю запасы маны.

Давно не ощущал это странное и забытое чувство, когда твои энергоканалы пусты.

Подумать только, архимейстер алхимии лежит сейчас без сил на полу, потому что истощил свой источник. Расскажи это кому в моем прошлом мире, никто бы не поверил, сочтя за глупую шутку.

Смешно, представить — маг, способный управлять самой энергией в любых ее проявлениях, теперь вынужден контролировать жалкие крохи маны, словно какой-то подмастерье первогодок.

Но в этом мире это была неприятная действительность. Временная конечно.

Я лежал на полу, прикидывая в уме, какие мистральные символы мне нужно нанести на астральный слепок души в первую очередь.

Здесь главное хорошо все просчитать. Стоит выбрать не ту последовательность, и в условиях ограниченности каналов маны, это может привести к досадной ошибке, из-за которой придется все начинать заново.

Чувствую себя словно какой-то студиозус, на первом курсе академии. Уже добрую сотню лет, как я привык, что мои энергоканалы всегда полны маны. А теперь я вынужден контролировать ее затраты, чтобы не лишить себя сил.

Первым делом нужно укрепить энергоканалы. Мистральные знаки позволят мне управлять маной в обход средоточия, беря ее извне. Усилением же магического вместилища займусь уже на втором этапе.

Да, так будет правильно.

Дождался, когда силы постепенно восстановятся, и нанес на астральный слепок души второй символ — Confirum. Символ укрепления тела.

И тут же следом за ним третий — Spiritum. Символ души и духа.

Сцепил эти два символа вместе. Теперь они будут работать в паре, давая более мощный эффект.

Чем сильнее будет это тело физически, тем крепче будет его энергоканалы. И наоборот — чем более прокачанным будет мое средоточие, тем сильнее будет становится и это тело.

И да, я опять растратил всю ману. Кажется это уже начинает входить у меня в привычку.

И, конечно, именно в этот момент, появились новые действующие лица.

Сперва я услышал чьи-то шаги в полумраке особняка. Затем приглушенные голоса. Группа людей приближалась к колоннаде.

А я распластался безвольным овощем посреди так «удачно» залитой светом от расставленных по кругу свечей пентаграммы, и даже сил отползти и затаиться в тени нету.

Фатум, ты задолбал мне такие подлянки устраивать!

— Нашли этого выродка? — из темноты на свет шагнул высокий мужчина в темном камзоле. Взгляд его был хмур. Лицо явно выражало недовольство.

По бокам от него встали двое верзил. Почти точная копия тех головорезов с болота. Мне даже на секунду показалось, что это они и есть. Уж очень похожи.

Такие же рослые и широкоплечие. Квадратные подбородки, взгляд исподлобья. Может они все братья?

— За ним отправились двое лучших моих людей, — послышался из-за его спиный другой мужской голос. Раболепный и лебезящий. Слышно было, что говорящий серьезно опасался вызвать еще большее недовольство. — Поверьте, мессир, далеко он точно не успел уйти.

Из полумрака вынырнул невысокий человек. Повадками и внешним видом напоминал он… Пожалуй, что пухлую крысу.

Сгорбленная спина, длинный крючковатый нос. Бегающие глазки, с опаской смотрящие по сторонам. Он заметно нервничал и постоянно потирал ладони.

Финальное сходство с упомянутым грызуном ему придавала широкая проплешина на голове, оставляющая своего владельца практически лысым, за исключением редких, мерзко выглядящих спутанных прядей, клочками свисающих в районе висков и затылка.

— Смотри, Модест, у меня мало времени. Если все сорвется… — тот кого он называл мессиром, недовольно скривил лицо. — Ты знаешь, что тебя ждет.

Модест испуганно вжал голову в плечи. Глазки-бусинки нервно забегали по сторонам. И тут он наткнулся взглядом на меня. Лицо его изобразило целую гамму эмоций, от удивления до облегчения.

— Мессир, — неуверенно начал он. — Прошу, взгляните. Объект уже доставлен, — он указал своей пухлой рукой в мою сторону. — Видимо эти болваны забыли мне об этом доложить. Они непременно будут наказаны за это.

Мужчина проследил за его жестом. Взгляд его прояснился, морщины на лбу разгладились.

— Доставили? Отлично, — произнес он, подходя к краю выложенного из зажженных свечей круга.

Только сейчас я обратил внимание, что при ходьбе он опирался на элегантную трость с серебряным набалдашником в виде головы какого-то животного, в пасти которого сверкал, переливаясь гранями, массивный рубин.

Но стоило ему подойти ближе, как брови его поползли к переносице, и взгляд снова стал хмурым.

— Модест, — позвал он.

Негромко. Но похожий на противную крысу пухляш его услышал. В одно мгновенье он оказался подле него и замер, почтительно согнув спину и опустив голову.

— Да, мессир?

— Я надеюсь он еще жив? — с сомнением посмотрел он на меня, лежащего без движения.

А я просто не могу сейчас пошевелиться. Устал очень. Вот лежу — силы коплю.

Модест нервно сглотнул:

— Секундочку…

Ах, ты ж, падла! Я поморщился.

Этот пухлый гаденыш подскочил и пнул меня острым носком своего ботинка прямо под ребра, выдавливая из моих легких хриплый рык.

Исполнительный крысеныш тут же отскочил обратно к своему хозяину и радостно сообщил:

— Живой!

— Хорошо, — кивнул тот. — И где там Пьетро? Он готов?

— Готов, монсеньер.

Из-за колонны вышел новый персонаж этой странной мизансцены.

Двигался он плавно и бесшумно. Хищный взгляд и надменная улыбка. В движениях его угадывались навыки опытного бойца.

— А, Пьетро, ты уже здесь? — одобрительно кивнул мужчина в камзоле.

— Здесь, монсеньор. И мои зверушки уже жаждут порезвиться.

— Отлично. Уверен им понравятся новые игрушки.

Игрушки… Зверушки…

Я что, в долбаный цирк попал? А этот долговязый с тростью — их шпрехшталмейстер?

— Не переживайте, мессир, мы все сделаем в лучшем виде, — пухляш подобострастно взглянул на своего хозяина и в очередной раз потер ладони друг о друга.

— Модест, ты точно понимаешь, насколько это важно? — мессир позволил себе лёгкую улыбку, от которой у того задергался глаз.

— Конечно, мессир. Я понимаю…

— Просто уточню у тебя еще раз. Ты же знаешь, как это должно выглядеть? Или нет?

— Ммм…? — Модест замычал что-то нечленораздельное, морща при этом лоб в попытках решить, какой же из ответов будет правильным.

Не став дожидаться пока к внезапно онемевшему слуге вернется дар речи, мессир продолжил:

— После смерти отца, выродок Серебряковых впал отчаяние и перерезал всю прислугу в доме. Принес их в жертву, чтобы воскресить главу рода при помощи запрещенного ритуала. О котором он случайно узнал, наткнувшись на старинную книгу в их родовой библиотеке… Книгу, кстати, подбросили?

— Да, мессир, — пухляш закивал. Да так активно, что его голова готова была оторваться от тела. — Я лично это проконтролировал.

— … Он надеялся призвать того, кто сможет вернуть старшего Серебрякова к жизни, но совершил ошибку, неправильно нанеся кровавые символы на алтарь, и вырвавшиеся наружу потусторонние твари разорвали его самого.

— Гениально! — выдохнул из себя Модест, когда тот закончил говорить. По пухлой щеке потекла одинокая слеза восхищения.

— Никто не должен усомниться, что все было именно так, — произнес мессир, добавив в голос ледяные нотки. — Ты понимаешь, теперь, насколько здесь важна каждая деталь?

— Да-да, конечно, мессир. Я прекрасно это понимаю… — охотно закивал пухлый слуга.

Долговязый прервал его, дав рукой знак, чтобы он заткнулся, и указал тростью на меня.

— А если ты это понимаешь, то почему тело лежит не в центре?

Произнес он это негромко. Но даже у меня по спине холодок пробежал от его голоса.

Что уж говорить про несчастного Модеста.

— Мы… Я… Сейчас все исправим, мессир, — зажмурив глаза от страха, пролепетал он. Его тело трясло мелкой дрожью.

По его команде, ко мне подскочили двое верзил. Схватив за руки и ноги, оттащили меня на пару метров правее и плюхнули прямо в кровавую лужу, что скопилась в центре пентаграммы. После чего вернулись на свои места.

Уже не так резво, конечно же.

Пока эти двое тащили мое обессилевшее тельце, я не преминул возможностью забрать у них немного жизненной энергии.

— Что же, если все готово, то можете приступать, — мессир обвел слуг строгим взглядом и остановил его на Модесте. — Надеюсь мне не придется придумывать для тебя наказание?

Пухляш испуганно икнул и принялся неистово мотать головой:

— Нет, мессир, что вы, как можно? Не переживайте, проблем не будет.

— Очень на это надеюсь, Модест. Очень на это надеюсь.

На этих словах он удалился и пухлый слуга смог наконец-то выдохнуть.

Достав из кармана платок, он промокнул выступившую на лбу испарину.

— Ну? Чего встали, болваны⁈ — взвизгнул он, повелительным тоном на оставшихся.

В отсутствие мессира, он мгновенно преобразился из «твари дрожащей», во властного господина.

Правда никого особо не впечатлил его командный тон. Уж очень смешно и нелепо смотрелся пухляш, чтобы иметь шанс хоть кого-то напугать.

— Пьетро, приступай. Господин ждет результатов.

А вот упоминание мессира, подействовало.

Улыбающийся до этого мужчина, которого веселило забавное поведение Модеста, убрал с лица улыбку и стал серьезным.

— Вам лучше не оставаться здесь, — обратился он к пухляшу.

— Я сам знаю, что мне лучше! — взвизгнул тот. Видимо решил, что на его авторитет покусились.

— Дело ваше, — флегматично пожал плечами его собеседник. — Но должен предупредить, что в порыве азарта мои зверушки иногда увлекаются. И я не даю гарантии, что они не накинутся на вас.

— Я вспомнил! У меня же срочные дела! Эй, болваны, за мной. Не хватало еще, чтобы вас сожрали.

Высокого задрав голову, он с невозмутимым выражением победителя на лице, направился к выходу.

Двое бойцов-верзил, тяжело вздохнув, последовали за ним.

— Ну, что ж, приступим, — сказал сам себе Пьетро, проводив их процессию взглядом.

После чего сложил ладони вместе, опустил голову и закрыл глаза, сосредотачиваясь на заклинании.

Воздух вокруг него подернулся легкой дымкой, начал стремительно закручиваться в спираль.

Ну нихрена себе…

Я сглотнул подступивший к горлу ком.

Фатум, эй! У меня отмена! Срочно верни меня обратно!

Из образованного портала, роняя на каменный пол густую ядовитую слюну, шагнули две огромные твари…