Хроники крови. Пенталогия (ЛП)

«И чертовски легче поверить в существование нудиста, чем вервольфа. За одним исключением, — напомнила она себе, ощутив вес второй серебряной пули, оттягивающей ее сумку, — этот предмет не увязывается с концепцией о партии нудистов».

Хотя джип его племянника все еще стоял на подъезде к дому, самого Марка нигде не было видно. Карл сидел за кухонным столом, уронив голову на руки, благодарный провидению за то, что может побыть в одиночестве. Мальчик был единственным сыном его единственной сестры, плотью от его плоти, кровью от его крови и единственным оставшимся у него родственником. Семья должна быть более важной, чем собственное мнение.

«Является ли грехом, — вопрошал самого себя старик, — что я не могу отыскать в своем сердце чувства привязанности к Марку? Что этот человек ему, по совести говоря, вообще не нравится?»

Для Бьена не было секретом, что его дом использовали в качестве некоего убежища. По какой же другой причине племянник, которого он не видел годами, внезапно появился на его пороге и остался здесь на неопределенный срок? Мальчик — вернее сказать, мужчина — был закоренелым грешником, в этом у старика не было ни малейшего сомнения. Но он также был членом его семьи, и этот факт перевешивал все остальное.

Возможно, Господь послал Марка сюда именно сейчас для того, чтобы этот грешник был спасен. Карл вздохнул и потер большим пальцем круглый отпечаток на столе от кофейной чашки. Его жизненный путь близится к концу, а Господь требует от него так много.

«Должен ли я спросить Марка, где он пропадает по ночам? Имею ли я достаточно сил, чтобы перенести то, что узнаю?»

7

— Это наши южные поля, это — территория заповедника, мистер Кляйнбайн живет вот здесь, а тут — владения старика Бьена.

Питер склонился к своему наброску и провел на земле еще три линии.

— У тебя дорога к школе изгибается, — заметила Роза, опершись на его плечо.

— Там ведь на пути скала.

— Так и нарисуй ее здесь…

Девушка стерла ладонью нарисованную братом дорогу и провела указательным пальнем свой вариант. Питер фыркнул:

— Тогда дорога изгибается под неправильным углом.

— Не совсем так. Она все равно идет отсюда вниз…

— Вниз, но не в том направлении, — не унимался ее брат.

— Это не так!

— Нет, так!

Рты и пальцы обоих были испачканы ягодным соком, и Вики изумилась, как быстро эти двое из взрослых превращаются в детей. Она, вернувшись от мистера Кляйнбайна, расставшегося с ней с многозначительными подмигиваниями и намеками, решила не открывать молодым Хееркенсам, что их сосед думает, что они — нудисты. Женщина пока не решила, поведает ли об этом их дяде Стюарту; главным образом потому, что сомневалась, что это тронет его хотя бы в малейшей степени.

— Перекресток должен быть в этом месте!

— Вовсе нет!

— А я говорю — да!

— Не имеет значения, — произнесла Вики, резко прекращая их споры. Вервольфы, как она поняла, наблюдая за тем, как дети рисуют владения окружающих их соседей, были не слишком искушены в составлении карт. Хотя, возможно, они знали каждый куст и каждый столб в изгороди на своей территории. Размеры, которые вычерчивал Питер, не соответствовали тем, которые запомнила Вики. Она нахмурилась и в очередной раз поправила съехавшие очки. — Насколько я могу предположить, там стоит дерево. В том месте, где я наконец вышла из леса.

— Но

почему же

вы не пошли обратно по своему следу? — спросила Роза, все еще недоумевавшая по этому поводу, несмотря на предоставленные ей объяснения.

Вики вздохнула. Оборотни к тому же испытывали определенные трудности, пытаясь осознать слово

«заблудиться».

Прежде чем они смогли заново поднять тему возможности возвращения по следу, маленькая черная головка высунулась из-под руки Вики и на сцене появился Тень, предпринявший попытку получше рассмотреть, что здесь происходит.

Питер схватил его за загривок и оттащил назад.

— Убирайся отсюда, ты все только испортишь.

— Да нет, ничего страшного. — Вики встала, отряхивая шорты — трава на лужайке была с пыльными проплешинами. — Я думаю, что увидела столько, сколько смогла.

Ей было необходимо зайти в дом и сделать несколько телефонных звонков; эти дилетантские рисунки представлялись ей бесполезными.

Тень извивался в объятиях кузена и, когда Питер отпустил его, превратился в охваченного возбуждением маленького мальчика.

— Покажи Вики свой фокус, Питер!

Несмотря на загар, Питер покраснел.

— Не думаю, что мисс Нельсон захочется на это смотреть, приятель.

— Нет, она захочет! — Дэниел от избытка чувств аж подпрыгивал перед Вики.

— Ты хочешь, ведь правда?

Она не представляла, о чем идет речь, но как можно было сказать «нет» в лицо прелестному мальчугану, полному воодушевления?

— Конечно, я очень хочу.

Он рванулся обратно к Питеру.

— Вот видишь?

Юноша вздохнул.

— Ладно, — сдался он и, наклонившись, поправил прядь волос Дэниела, упавшую тому на глаза. — Ступай и принеси его.

С пронзительным лаем Тень помчался ко входу в дом.

— Он всегда лает, когда проделывает такое? — вслух подумала Вики.

— Вообще-то, нет. — Уши Розы настороженно повернулись в направлении звука. — Звуки, которые мы издаем, находясь в ином обличье, — своего рода проявление эмоций, выраженных во весь голос.

— Значит, лай Тени можно истолковать как «Вот здорово! Вот здорово!»?

Близнецы переглянулись и рассмеялись.

— Довольно близко по смыслу, — признала девушк; Тень примчался обратно молча, но, как Вики подозревала, лишь потому, что огромный желтый фрисби

[4]

, зажатый в зубах, не позволял ему лаять. Он уронил диск к ногам Питера — причем похоже было на то, что игрушку не только слегка покусывали, — и сел снова, тяжело дыша в ожидании чуда.

Питер избавился от шорт и подхватил пластмассовый диск.

— Ты готов? — спросил он.

Тень, скребя задними лапами по земле, подтвердил свою полную готовность.

Проявив определенное сходство с древнегреческил дискоболом, Питер метнул фрисби в воздух. Тень помчался за ним, и мгновеньем позже за ним последовал Ураган. Мускулы перекатывались под его красно-коричневой шкурой, он пробежал мимо младшего вервольфа, подтянул под себя задние ноги и взмыл в воздух с разинутыми челюстями, уже приготовившиесь зажать в зубах край диска.

Однако он не успел это сделать, так как большой черный вервольф перехватил фрисби буквально перед самым его носом и приземлился вместе с Ураганом и Тенью, преследовавших его в отчаянной погоне.

Роза засмеялась, сунула в руки Вики свой сарафан, и вот уже Льдинка пустилась за двумя своими братьями. Они гонялись некоторое время по двору, затем, действуя как одна команда, Льдинка и Ураган отрезали путь большему оборотню и повалили его на землю. Тень, все еще взахлеб лающий, — как только он ухитрялся обрести дыхание? — бросился в эту кучу катающихся по двору тел.

Спустя минуту Надин взглянула на клубок разномастных шкур, отбросила фрисби в сторону и улыбнулась Вики.

— Похоже, что вы уже готовы к ленчу? — сказала она.

— Мы обнаружили следы не дальше, чем в пятистах ярдах от дома. — Слова были едва различимы сквозь рычание.

Последовавшее молчание длилось всего несколько секунд, затем раздался ответный гневный вой.

Надин пересекла кухню и стиснула руку мужа.

— Чьи? — требовательно спросила она — Чьи это бяли следы?

— Мы не знаем.

— Но запах…

— Чеснок. От следов несло чесноком.

— Насколько давние? — не унимался Питер.

— Двенадцать часов. Может быть, несколько больше. Или слегка меньше. — Волосы Стюарта встали дыбом, и он, будучи не в состоянии сидеть спокойно, принялся расхаживать взад и вперед большими шагами.

Если Черный был застрелен с того дерева в лесу, на что указывают все улики, пять сотен ярдов и двенадцать часов означают, что убийца находился в окрестностях дома где-то прошлой ночью.

— Быть может, вам всем было бы лучше перебраться куда-нибудь в гостиницу, в город, пока все это не закончится, — предположила Вики, уже зная заранее, до того как слова слетели с ее языка, какова будет реакция.

— Нет! — взорвался, оборачиваясь к ней, вожак стаи — Это наша территория, и мы обязаны защищать ее!

— Он охотится не за вашей территорией, — возразила женщина, чувствуя, как голос ее набирает силу. — Он хочет убить вас! Переберитесь отсюда за пределы его досягаемости, хотя бы только на время. Это единственное разумное действие в данной ситуации!

— Мы не сбежим, не доставим ему такую радость.

— Но если он имеет возможность подойти так близко, вы не сможете защитить себя.

Глаза Стюарта сузились, и его слова вновь чуть не утонули в рычании.

— Такого больше не произойдет.

— Как вы предполагаете прекратить все это? — Похоже, спорить с доминирующим самцом было потруднее, чем с Селуччи.

— Мы будем охранять…

— Вас

не будут

охранять!

— Он не заходил на нашу территорию прежде!

Вики глубоко вздохнула. Этот разговор не мог ни к чему привести.

— По крайней мере, отошлите отсюда детей.

— Нет. Ответ Стюарта прозвучал как вызов.

Вики повернулась к Надин, ожидая от нее поддержки. Безусловно, она должна понимать необходимость уберечь детей.

— Дети должны оставаться в пределах зоны безопасности, которую может обеспечить им стая. — Надин крепко прижимала к себе торжествующе поглядывавшего на всех Дэниела, гладя его по волосам. Тот, в свою очередь, тесно прижимался к матери.

— Этот трус с ружьем не заставит стаю спасаться бегством. — Стюарт выхватил свой стул из-под стола и упал на него. — И что бы мерзавец ни делал, он не будет управлять этой стаей. Мы будем продолжать жить как всегда. — Он ткнул пальцем в Вики. — А вы должны найти его!

Стюарт не испытывал по отношению к ней гнева, Вики понимала это, но вожак стаи злился на самого себя, на явную невозможность защитить свое семейство. Несмотря на то что жар его взгляда заставил ее отвести глаза в сторону, она сказала;

—

Я

найду его.

«Остается только надеяться, что я найду его вовремя», — этого, разумеется, женщина вслух не произнесла…

Ленч определенно начался как нападение на кого-то; мясо раздиралось и рвалось в клочья сверкающими белыми зубами — очевидно, знаменуя собой подмену вражеского горла. К счастью для Вики, миролюбивая обстановка восстановилась довольно быстро, вервольфы — особенно младшие — были не способны предаваться угрюмому настроению в течение длительного времени. Вскоре они были отвлечены иными неотложными заботами, такими, как например, кто позабыл выложить масло из холодильника, или куда все же исчезла соль.

Все семейство ело за столом в человечьем обличье и более или менее в человеческом стиле.

— Это облегчает детям жизнь, когда они идут в школу, — пояснила Надин, вкладывая вилку в руку Дэниелу и предлагая малышу ей воспользоваться.

Холодная баранина, поданная в дополнение к салату, была жирной и не особенно вкусной, но Вики почувствовала огромное облегчение, осознав, что мясо подвергли термической обработке, и потому ела его с удовольствием.

— Мисс Нельсон встречалась с Карлом Бьеном сегодня утром, — внезапно объявил Питер.

— С Карлом Бьеном? — Дональд с тревогой посмотрел на Стюарта, уши которого мгновенно прижались к голове, затем на Вики. — Зачем?

— Я хотела бы поговорить со всеми вашими соседями, — объяснила Вики, бросив взгляд на лидера стаи. — Мне необходимо знать, что они могли видеть.

— Он не бывал в наших местах уже много лет, — многозначительно сказала Надин. — С тех пор как Стюарт прогнал его из дому из-за того, что он напугал девочек. Дженнифер несколько месяцев мучили ночные кошмары о его

Боге.

Ее муж раздраженно фыркнул:

— Бог. Он не узнал бы настоящего Бога, даже если тот укусил бы его в зад. Старый дурень — жвачное животное. Травоядное.

Вики озадаченно моргнула.

— Что вы имели в виду?

— Он — вегетарианец, — пояснила Роза.

— Мистер Бьен сам сказал вам об этом?

— Ему не было необходимости говорить. — Стюарт, расколов кость, тщательно высасывал из нее мозг. — Он пахнет как жвачное.

Дональд швырнул остаток хлеба на стол и обтер руки о голые бедра

— Однажды он остановил меня в городе и долго разглагольствовал, что грех давать жизнь животным только для того, чтобы убивать их.

— Он говорил то же самое и мне, но я возразил, что убивать животных легче, чем пожирать их живьем, — Питер подбросил редиску в воздух, поймал ее зубами и с хрустом разгрыз, стараясь создать как можно больше шума.

— Ты ведешь себя чудовищно непристойно, Питер!

Дженнифер состроила своему кузену мину, выражающую отвращение, на что тот только рассмеялся, продолжая жадно поглощать ленч.

— Ведь вы не думаете, что это сделал старик Бьен, Вики? — спокойно спросила Роза, возвысив голос над уровнем общего шума за столом.

Думала ли она об этом? Живя столь близко, Карл Бьен имел равные возможности — как случайно раскрыть их тайну, так и использовать то дерево, чтобы стрелять в них оттуда. Он был в хорошей физической форме для человека его возраста и искренно придерживался религиозных верований, которые, как свидетельствовала история, всегда были в состоянии найти оправдание для убийства Однако этот человек с отвращением отзывался о подобных действиях, и в искренность его слов Вики верила, а, кроме того, след кроссовки, которые могли носить все без исключения, не мог служить свидетельством, связывавшим его с произошедшими преступлениями. Тот факт, что она ему симпатизировала, столь субъективный по существу, тоже следовало принять во внимание. Опытные полицейские обладали восприимчивостью к определенным типам личности, которые, независимо от того, насколько тщательно они маскировались, вызывали подсознательные подозрения. Карл Бьен показался Вики достойным человеком, а таковые встречались ей не так уж часто.

С другой стороны, следующий возможный подозреваемый был полицейским, и женщине не хотелось верить, что ответственным за эти убийства нужно было считать Барри By. Она взглянула на конец стола, где сидел Колин, который, будучи выше своего дяди и отца, выглядел тем не менее невысоким и тонким — он, возможно, еще не достиг физической мощи, соответствующей традиционным требованиям. Старший сын Дональда выглядел так, словно ему вонзили нож в сердце и медленно там проворачивали. Он не сказал и двух слов за все время, что сидел за столом.

Думала ли Вики, что убийцей был старик Бьен? Нет. Также она не думала и что им был напарник Колина. Но она не могла полностью исключить из списка подозреваемых ни одного из них до тех пор, пока не будет найден настоящий убийца. Слишком большое число людей могли находиться в лесу, однако, несмотря на статистику, наиболее очевидные подозреваемые не всегда оказывались виновными.

Женщина снова повернулась к Розе, терпеливо, как хищник, дожидавшейся ответа.

— До тех пор, пока я не получу больше информации, я должна подозревать каждого, Роза, даже мистера Кляйнбайна. На этой стадии расследования нельзя исключать никого.

Очистив стол от всего, что хотя бы отдаленно напоминало пищу, оборотни поднялись и разбрелись каждый по своим делам. Дональд снова обратился, прошествовал на веранду и без сил повалился на стул. Тень, спросив разрешения у матери, схватил кость и, вцепившись в нее передними лапами, грыз до тех пор, пока полностью с ней не расправился.

Вики встала одновременно с Колином, но тот, отвернувшись, направился к выходу из кухни, не обращая на нее никакого внимания.

— Колин! — Даже Вики застыла, услышав столь выразительные командные нотки в голосе Стюарта, а его племянник резко остановился, ссутулив плечи. — Вики хочет поговорить с тобой.

Тот медленно повернулся, сверкнув клыками.

— Колин… — Имя прозвучало как рычание, тихое и угрожающее.

Более младший вервольф помедлил мгновенье, затем плечи его распрямились и он отрывистым движением головы предложил Вики следовать за собой.

— На улице слишком жарко, поэтому лучше побеседовать в моей комнате, — сказал он, не оборачиваясь. — Да и дети не будут вмешиваться.

Вики не была столь уверена в этом, уже имея представление об отношении к личной жизни в семействе оборотней, но, если Колину так было удобнее, они могли говорить хоть на крыше, настолько ей это было безразлично.

Его комната была одной из трех, построенных дополнительно над навесом для хранения дров, а дверь в следующую оказалась первой, которую Вики увидела закрытой в доме.

— Генри, — произнес Колин вместо объяснения, когда они проходили мимо. — Он закрывает ее изнутри.

— Но ведь это вообще не спальня…

— Верно. Это кладовка. В ней даже нет окна, но, если сдвинуть все припасы к стенам, освобождается место для койки.

Вики провела ладонью по темному дереву и подумала, чувствует ли Генри ее присутствие в коридоре. Попыталась представить, на что это похоже — лежать здесь в полной темноте.

«Я не видел солнца уже свыше четырех сотен лет».

Она вздохнула и вошла в комнату Колина. Тот бросился на кровать, сцепив пальцы за головой, и взглянул на нее сквозь сузившиеся глаза. Вопреки внешне расслабленной позе, каждый мускул в его теле дрожал от напряжения, изготовившись то ли к борьбе, то ли к бегству. Вики не была уверена, к чему именно он готовился, но не хотела и выяснять этого.

— Я тоже предпочитаю сдавать в стирку свою одежду, — сказала она, кивком указывая на полдюжины чистых форменных рубашек, висевших все еще в пластиковых чехлах на двери шкафа Сбросив пару тренировочных штанов с деревянного стула, она села. — Мне кажется, есть куда лучшее применение свободному времени, чем глаженье белья. — Она наклонилась вперед, опершись локтями на колени. — Итак, думаете ли вы, что это совершил ваш напарник?

Глаза Колина сузились еще сильнее, а зубы оскалились, но прежде чем он попытался ответить, женщина добавила сухо:

— Или вы хотите помочь мне доказать, что он этого

не делал?

Медленно, не сводя глаз с ее лица, молодой оборотень сел. Вики восприняла его озадаченное внимание с хладнокровным спокойствием и ожидала, что последует дальше. Следующее слово было за ним.

— Не думаю, что это сделал Барри, — сказал он наконец.

— Я этого и не говорила. — Она положила подбородок на сплетенные пальцы. — И я

не хочу

верить, что он сделал это, а вы — тот человек, который может лучше других доказать его невиновность. Ради Христа, Колин, постарайтесь думать как полицейский, а не… как овчарка. — Он вздрогнул. — Имел ли Барри такую возможность?

На мгновение Вики не была уверена, что он собирается ей ответить, затем Колин присел на край кровати в позе, являющейся зеркальным отражением ее собственной, и вздохнул:

— Имел. Мы работали в день оба раза, когда это случилось. Он знает нашу ферму и территорию заповедника. Дежурство закончили в одиннадцать часов прошлой ночью, и Барри мог легко прийти сюда после смены и оставить те следы.

— Все понятно, эти обстоятельства свидетельствует против него, и мы знаем, что он искусный стрелок…

— Да, он настолько хорош, что надеется попасть на следующие Олимпийские игры. Однако если он и отливает пули из серебра, то я не смог найти никаких следов этого, а, можете мне поверить, искал я тщательно.

— Есть ли у него мотив?

Колин покачал головой:

— Откуда мне знать? Если Барри сделал это, может быть, он сумасшедший.

— А это так?

— Что именно?

— Я имею в виду, он действительно не в себе? Вы проводите по восемь часов в день с этим человеком. Если он сумасшедший, вы должны были заметить хоть что-нибудь. — Она перевела на него взгляд и, заметив озадаченный вид собеседника, использовала голос, как бейсбольную биту. — Думайте, черт подери! Употребите свои знания!

Уши Колина явственно сдвинулись назад, дыхание участилось, но молодой вервольф вполне владел собой, и Вики действительно видела, что он размышляет о правомерности этого предположения. Его способность держать себя в руках произвела на женщину сильное впечатление. Если бы незнакомый человек попробовал говорить в подобном тоне с ней, она, скорее всего, сотворила бы какую-нибудь глупость.

После минутного размышления Колин нахмурился.

— Я, может быть, не смог бы присягнуть в этом перед судом, — медленно проговорил он, — но готов поклясться жизнью, что он душевно здоров.

— Ты клянешься своей жизнью, что он в здравом рассудке, — сухо констатировала Вики, — каждый раз, когда вы вместе выходите из дверей полицейского участка. Теперь, когда мы установили это, почему бы нам не сосредоточиться на доказательствах, что он

не делал

этого.

— Но…

— Что «но»? — вспылила Вики, которую поведение Колина начинало уже раздражать. Она понимала, что ее собеседник оказался в ужасном положении, разрываясь между семьей и своим напарником, но это не является оправданием для отключения мозгов. — Расскажи мне об этом человеке.

— Мы мы вместе учились в полицейской школе. — Колин провел ладонью по коротко остриженным волосам, подчеркивающим остроту подбородка и ушей. — Я вообще не стал бы полицейским, если бы не Барри, и, думаю, то же самое случилось бы и с ним, если бы там не было меня. Он был единственным кадетом с очевидными признаками представителя «этнического меньшинства», а я… я был тем, чем являюсь. И он об этом довольно скоро узнал. Когда нас распределяли после окончания, мы приложили все силы к тому, чтобы остаться вместе — поймите, не потому вовсе, что испытывали друг к другу какую-то особенную привязанность или еще что-нибудь…

Вики не удивило философское отношение Барри к тому, кем является его напарник. В отношениях «мы против них», которые невольно вырабатываются среди полицейских в силу специфических обстоятельств их службы, выяснение факта, что один из «наших» оказался вервольфом, может потребовать разбирательства, по меньшей мере, на индивидуальном уровне. «Могу ли я рассчитывать на поддержку своего напарника?» — таков был главный вопрос, а вовсе не: «Лает ли мой напарник на луну?» И теперь, когда она задумалась над этим, Вики уже сознавала, что знает нескольких полицейских, «лаявших на луну».

— … и в ночь, когда меня ранили…

— Подожди-ка, когда тебя

что?

Колин нетерпеливо повел плечами:

— Мы застали врасплох пару панков во время налета. Они сбежали, отстреливаясь. Я заработал пулю в ногу. Ничего серьезного.

— Плохо. Очень плохо. — Вики усмехнулась. — Барри был там?

— Был, конечно.

— Он видел, что ты теряешь кровь?

— Да.

— Быть может, позже вы говорили о смерти, о том, думаешь ли ты, что вас убьют?

— Да, но…

— Почему Барри должен был стрелять в вервольфа серебряными пулями — дорогостоящими зарядами, которые ему приходилось изготавливать самому, рискуя попасться на этом, — когда он знал, что добрый старый свинец сгодится для этого ничуть не хуже?

— Может, чтобы сбить нас со следа?

— Колин! — Вики выбросила руки вверх. — Это мог бы задумать сумасшедший, а ты уже заявил мне, что Барри вполне в здравом рассудке. Доверяй своим инстинктам. По крайней мере, если располагаешь достаточным количеством фактов, чтобы подтверждать их.

Ее собеседник раскрыл рот, закрыл его, а затем содрогнулся, словно освободился от тяжкого груза. Он вскочил на ноги, закинул голову назад и завыл.

Вики, совершенно забывшая, что он был голый, внезапно обнаружила, что весьма озабочена этим обстоятельством. Оборотень сексуально реагировал на запах, и, следовательно, вообще не реагировал на человека, но люди обладают визуально обоснованным либидо, и Вики вынуждена была удержать свое собственное в пределах промежности.

«О Господи, этого мне только не хватало!» — подумала она, когда громадные лапы опустились ей на плечи, а большой розовый язык энергично прошелся по всему ее лицу.

После того как Колин отправился на встречу с вожаком стаи — ему нужно было получить разрешение Стюарта для решительного разговора с Барри о том, что происходит, — Вики провела часть дня в телефонных разговорах, получив подтверждение, что местный егерь действительно был на севере с начала августа — а значит, и в течение тех двух ночей, когда произошли убийства; более того, его алиби было подтверждено свидетельствами посетителей тамошнего бара. Закончив с этим вопросом и вычеркнув Артура Фортрина из списка подозреваемых, она переоделась, и Питер с Розой отвезли ее в Лондон.

Ураган провел все путешествие, высунув голову из окна, с открытым ртом, с глазами, сузившимися от ветра, с ушами, плотно прижатыми к черепу.

Список членов обоих клубов птицеводов достать оказалось несложно. Вики просто предъявила президентам каждого клуба свое удостоверение и объяснила обоим, что ее наняли найти дальнего родственника весьма богатого человека.

— Все, что я должна сделать, — выяснить, жил ли он когда-то близ Лондона и увлекался ли наблюдением за птицами. Если мне удастся разыскать этого человека, он получит огромные деньги.

— Но кого вы разыскиваете, мужчину или женщину?

— Я не знаю, — был ее раздраженный ответ. — Голова у старика уже почти ничего не варит, и это все, что бедняга может вспомнить, — я имею в виду, Лондон и птиц. Ах да, он пробормотал что-то о том, что этот родственник был еще снайпером.

Ни один из президентов не попался на эту удочку. Если убийца был одним из птицеводов, он или она не упомянули о его или ее интересе к оружию в разговорах с президентами обоих клубов.

— А у вас самих, случайно, не было троюродного брата по имени Энтони Кармалетти?

Вики скрестила пальцы, когда задавала этот вопрос. Если хотя бы один из них имел кузена по имени Энтони Кармалетти, история, только что пришедшая ей в голову об умирающем дальнем родственнике, собиравшемся ее обогатить, с треском бы провалилась.

Она получила решительное «нет», сопровождаемое двадцатиминутной лекцией по генеалогии в одном случае, а президент второго клуба, восьмидесятилетний старец, предложил: «Я могу расспросить мою матушку, не могли бы вы зайти ко мне завтра?». Но все же оба списка она получила. «А Селуччи говорит, что я не умею лгать. Ха».

— Что дальше? — спросила Роза, когда Вики снова села в машину.

— Теперь мне нужен список членов фотоклуба, но сомневаюсь, что Ассоциация молодых христиан сразуже сможет протянуть мне его, а также список владельцев зарегистрированного огнестрельного оружия, который получить будет несколько легче… — Полицейские все же не отказывают без особых причин своим коллегам, хотя бы и бывшим. — Но в данный момент я хочу поговорить с доктором Диксоном.

При первом же взгляде на доктора Диксона стало очевидным, что он не мог быть убийцей. Это был тщедушный старик, который вряд ли мог бы залезть на дерево, уж не говоря о том, чтобы сделать это, нагрузившись мощным ружьем с оптическим прицелом.

Визит получился коротким, но приятным. Доктор Диксон рассказывал Вики забавные истории о Розе и Питере, когда они были еще детьми; те, о ком шла речь, им не мешали, так как были заняты в соседней комнате — исследовали коллекцию грампластинок хозяина.

— Опера, — объяснил он, когда Вики задала вопрос, чем, собственно, вызван такой пристальный интерес молодых Хееркенсов. — Каждый вервольф, с которым я когда-либо сталкивался, просто влюблен в оперное искусство.

— Каждый вервольф? — переспросила женщина.

— Каждый вервольф, с которым я встречался, — повторил он. — Прежняя стая Стюарта в Вермонте предпочитает итальянскую, но они обитают там более близко к цивилизации и могут позволить себе быть разборчивыми. Большинство остальных, по крайней мере в Канаде, особенно стая, живущая возле парка Алгонквин, и большая группа севернее, близ Мусин, буквально прилипают к приемникам, когда слушают передачи Си-Би-Си по воскресеньям после полудня.

— Так в тех краях обитают несколько стай?

— Ну, я только что упомянул о трех, и есть еще, насколько мне известно, две в Юконе и одна в северной Манитобе… — Доктор нахмурился. — Как, черт возьми я могу знать точно? Достаточно для сохранения генетического разнообразия. Хотя в некотором смысле они кажутся состоящими в кровном родстве из-за любви к опере. Им все мало. Я одолжил им массу пластинок и, — тут он намеренно возвысил голос, — иногда мне их возвращают.

— В следующий раз, доктор Диксон, — немедленно отозвался Питер. — Торжественно вам обещаем.

— Разумеется, вы их вернете, — пробормотал доктор. — Но если этот проклятый щенок снова начнет их жевать, я…

— Почешете его между ушками и скажете, что он просто восхитителен, — закончила Роза, входя в комнату с полудюжиной альбомов под мышкой. — Как вы всегда поступаете.

Когда они уже уходили, Вики помедлила на ступеньках крыльца и увидела, как Ураган через всю лужайку гонится за бабочкой.

— Что будет, когда вы умрете? — без обиняков спросила она доктора.

Тот фыркнул:

— Сгнию, наверное. Почему вы спрашиваете?

— Я имею в виду, что будет

с ними?

Они не прекратят нуждаться в докторе после того, как вас не станет.

— Когда наступит время, я поговорю с молодой докторшей, которой собираюсь передать свою практику. — При этих словах старик рассмеялся. — Она все никак не может понять, кем хочет стать — ветеринаром или терапевтом. Вервольфы, я полагаю, прямо созданы для нее.

— Не ждите слишком долго, — предостерегла Вики.

— Не суйтесь своим детективным носом, куда вам не положено, — огрызнулся доктор Диксон. — Я знаю семью Хееркенсов много лет, дольше, чем вы, барышня, прожили на свете. И я не собираюсь упасть замертво и оставить их одинокими перед лицом этого мира.

— Они и

не будут

одиноки.

Старик ухмыльнулся над ее оборонительным тоном, но голос его был мягким, когда он сказал:

— Я тоже не думаю, что такое может случиться.

Дженнифер и Мэри не вышли к обеду.

— Они разделили между собой кролика примерно час тому назад, — пояснила Надин, наблюдая за девочками из окна и улыбаясь нежно и печально.

Колин уже давно ушел на дежурство, так что за стол сели всемером. Дэниел старался как мог, чтобы заместить троих отсутствующих.

После обеда Вики работала над своими заметками — впечатлениями о Карле Бьене, Фредерике Кляйнбайне, птицеводах, докторе, над новой группой следов, — а затем просто сидела, вспоминая прошедший день и приводя свои мысли в порядок. Сделать это было довольно сложно: у нее в голове накопилось множество всякой всячины и мало что укладывалось в стройную, логически выверенную цепь событий. Оперные арии, звучавшие где-то в доме, мало могли ей в этом помочь, а причудливые обертоны, вносимые в исполнение парой молодых вервольфов, никак нельзя было назвать способствующими концентрации.

На самом деле, Вики могла придумать множество других вопросов, о которых можно было бы справиться по телефону, но вместо этого пошла к пруду, посмотреть, как Тень охотится на лягушек.

— Не позволяйте ему объедаться, — Надин постаралась перекричать музыку, когда они направились к пруду, — а то он может заболеть.

— Я бы нисколько не удивилась, — пробормотала Вики, но в результате разрешила малышу съесть обеих лягушек, которых тот поймал. Он так усердно трудился, подскакивая к ним то так, то этак, заливался столь яростным лаем, что она решила: Тень вполне заслужил это лакомство.

Вернувшись в дом, она подумала, что, кажется, сумерки растянулись на долгие часы; сверчки и Паваротти пели дуэтом гимн заходящему солнцу. Зрение Вики затуманилось, и ветер, колышущий деревья, превратился для нее в звуки смерти, спокойно приближающейся к самому дому; стук ветвей казался ей звуком щелкающего ружейного затвора. В конце концов сгущающаяся тьма прогнала ее к кухонному столу, где висящая лампочка окружила ее жестко очерченным по краям кругом света.

Наконец Дональд приподнял голову и, раздув ноздри, объявил:

— Генри встал.

Вики сдернула очки и потерла глаза. Время почти наступило.

«Ты знала, что это будет не совсем обычный день, — размышляла она, — а сейчас предвкушаешь появление бессмертного кровопийцы».

8

Обычно, когда ему случалось просыпаться не в своем тщательно защищенном убежище, Генри всегда охватывало состояние панического ужаса, в то время как память судорожно пыталась восстановить все предшествующие пробуждению обстоятельства. Сегодня он осознал, где находится, даже прежде, чем полностью восстановилось сознание, по ни с чем не сравнимому запаху вервольфов, пропитавшему крошечную каморку, в которой он проснулся.

Вампир потянулся и несколько секунд лежал не двигаясь, позволяя ощущениям распространиться настолько, что почувствовал присутствие Вики. Возрастающее чувство голода заставило его пульс биться в унисон с ритмом ее сердца. Сегодня ночью он сможет насытиться.

Спускаясь вниз по лестнице, он слышал звуки «Дон Жуана» Моцарта, заполнившие старый фермерский дом и, как он подозревал, немалую часть окружающей сельской местности. Стереосистемы были одной из сфер человеческой культуры, которую вервольфы воспринимали всем сердцем. Фицрой даже моргнул от неожиданности, когда дискант, который никогда не смог бы вообразить Моцарт, взмыл вверх и разнесся далеко вокруг, покрывая записанное на пластинке сопрано.

«Ну что же, полагаю, могло быть и хуже. — Он постарался отстраниться от жизнерадостного приветствия Тени. — Чего же еще ожидать, если на ферме появилось новое поколение».

Одной рукой почесывая Тень между ушами, Генри остановился на пороге кухни, позволяя глазам привыкнуть к свету. Он почти ожидал увидеть Вики сидящей за столом, но комната была пуста, если не считать Дональда, сидевшего с задранными вверх ногами и наблюдавшего за Дженнифер и Мэри, возящимися возле раковины, доверху заваленной посудой. Секундой позже эта мирная домашняя сцена буквально взорвалась, когда Тень прыгнул вперед и прильнул холодным, мокрым носом к голым ногам Мэри сзади. Тарелка ударилась об пол, подпрыгнула и улеглась в углу, всеми забытая, в то время как обе двойняшки ринулись из кухни в погоне за младшим братцем.

— Добрый вечер, — проворчал Дональд, когда Фицрой нагнулся, чтобы поднять тарелку. — Ты случайно не знаешь никого из оперных певцов?

Когда-то — лет двести тому назад — вампир знал танцовщицу из кордебалета, которая часто выступала во вставных номерах оперных спектаклей, но, поразмыслив, он решил, что это совсем не одно и то же.

— Боюсь, что нет. Но почему ты спрашиваешь об этом?

— Думал, что если ты знаешь хотя бы одного из них, то смог бы привезти его сюда. — Дональд сделал рукой округлый жест. — Было бы славно услышать все это вживую.

Генри только собрался объяснить, что Торонто находится совсем не так далеко отсюда и что Канадская Королевская опера, хотя и вряд ли сможет сравниться с Венской, определенно имеет свои достоинства, когда пред ним предстало видение — вервольф в театре, от которого он побледнел. Вместо этого Фицрой спросил:

— Где все остальные?

— Волчок и Звездочка…

«Стюарт и Надин», — мысленно повторил за ним Генри.

— … на охоте, хотя мисс Нельсон и возражает против этого. Выходку этой ужасной троицы вы видели своими глазами. Колин на службе, а двое других моих…

Дискант взмыл над соло тенора, образуя две самостоятельные партии.

— … в гостиной, прилипли к динамикам. Откопали сегодня у доктора пару древних пластинок, этих произведений еще нет на CD. — Дональд почесал заросли рыжих волос на груди и нахмурился. — Лично я думаю, что тенор слегка резковат.

— Почему у доктора? Кто-то был ранен?

— Все в порядке, — раздался позади голос Вики из двери, ведущей в ванную комнату; однако по ее голосу можно было понять:

пока.

Вампир повернулся, и она продолжила: — Мне нужно было поговорить с доктором Диксоном, дабы убедиться, что он не мог быть убийцей.

— И убедилась?

— Целиком и полностью. Это не он. А также им не являются напарник Колина и егерь. К несчастью, по меньшей мере еще около четырех десятков человек постоянно появляются в этих лесах с высокоточными биноклями, и один из них может оказаться убийцей, не говоря уже о неопределенном числе любителей-фотографов, имен которых у меня пока нет.

Брови Фицроя поднялись, и он улыбнулся.

— Похоже, что день у тебя выдался плодотворный.

Вики фыркнула:

— У меня день выдался трудный. — Она поправила очки. — Я практически не приблизилась к тому, кто

на самом деле

совершил эти убийства. А Стюарт и Надин отправились на ночную прогулку. — Мнение о непростительном легкомыслии оборотней прямо-таки источалось из голоса женщины.

— Оборотни — охотники, и они…

— … с успехом могли бы поохотиться в местном супермаркете, пока все это не закончится, — ехидно прервала его Вики. — Как все это делают.

— Они не похожи на всех остальных, — напомнил ей Генри. — Ты не можешь судить о них по…

— Прекрати! Я видела столько примеров твоих пояснений об их поведении, что уже сыта ими по горло. — Она вздохнула, увидев на лице вампира изумленное выражение, и покачала головой. — Извини. Просто их нелогичное поведение сильно меня обескураживает.

— Могли бы мы выйти куда-нибудь и поговорить? — спросил Фицрой.

— Вне дома? — Вики нахмурилась. — Уже темно. Ты же знаешь, я не смогу ничего увидеть, и, кроме того, снаружи полно комаров. Как насчет моей комнаты?

— А может быть, лучше моей? — Хотя отведенная ему каморка и была страшно тесной, зато являлась единственной комнатой в доме, которую можно запереть изнутри. Если они приступят там к тому, о чем он уже давно помышляет… Фицрой чувствовал, как ее кровь взывает к нему, и тарелка, которую он все еще держал в руках, раскололась на части. — Ох, черт возьми! Дональд, я виноват.

Вервольф только повел плечами, многозначительная улыбка затаилась в уголках его рта.

— Не стоит беспокоиться из-за такой ерунды. Мы здесь все поголовно жестоко расправляемся с посудой.

Благодаря свою природу за то, что она позволяла ему больше не краснеть — тонкая кожа и светлые волосы Тюдоров были несчастьем в его короткой прежней жизни, — Генри бросил осколки в мусорное ведро и снова повернулся к Вики. К своему удивлению, он увидел, что ее лицо приняло непроницаемое выражение.

— Так как поступим? — спросил вампир, предпочитая не выходить пока за рамки формальных отношений.

Украшенные зубцами светильники освещали лестницу и верхнюю часть помещения, но оборотни, обладавшие почти такой же способностью видеть в темноте, как он сам, не утруждали себя устройством освещения в остальной части дома.

Вики выругалась и остановилась как вкопанная на границе сумрака.

— Может быть, моя комната все же лучше, учитывая…

Генри твердо взял ее руку в свою и, мягко подталкивая, потащил вперед.

— Это недалеко, — произнес он успокаивающим тоном.

— Не смей опекать меня, — оборвала его Вики, — я слепну, но пока не впала еще в старческий маразм.

Однако ее пальцы крепко сжали его локоть, и Фицрой ощущал напряженность в каждом шаге женщины.

Голая лампочка в сорок ватт, висевшая в центре чулана — было бы определенным преувеличением назвать его комнатой, — отбрасывала достаточно яркий свет, чтобы Вики смогла разглядеть лицо Генри, но сваленный в кучи хлам удерживал тени, наслаивающиеся друг на друга вдоль стен. Вытащив оттуда подушку, она оперлась о стену, следя за тем, как он запирает дверь на засов.

Вампир уловил нарастающий запах ее желания. Он медленно повернулся, ощущая мучительный голод.

— Итак, — она сбросила сандалии и почесала укус москита. — Ничто так не отвлекает внимания от зуда в одном месте, как зуд в другом. — Садись, и я расскажу тебе, как прошел у меня день.

Фицрой сел. Вряд ли он мог сделать сейчас что-либо иное.

— … таков на данный момент список подозреваемых.

— Ты действительно веришь, что это мог быть один из птицеводов?

— Или фотографов. Черт возьми, я бы предпочла, чтобы это был Карл Бьен, или его омерзительный племянник, или какой-нибудь одинокий бродяга, которого мы никогда не выследим.

— Но ты не думаешь, что это был мистер Бьен.

— Давай рассуждать здраво. Он порядочный человек. — Вики вздохнула. — Конечно, я слишком мудрю, не исключая его из числа подозреваемых. Имей в виду, пока я исключила из этого списка только троих.

— Я не могу поверить в это. — Генри поднял левую ногу женщины, вытянул ее на топчане рядом с собой и начал массировать икроножную мышцу, стискивая ее большими пальцами и затем перекатывая между ладонями.

После нерешительной попытки вытащить ногу из этого зажима, Вики оставила ее там, где она была.

— Не веришь чему?

— Что ты была неправа когда-нибудь.

— Да ладно. Такое случается… — Ей пришлось сглотнуть, прежде чем она закончила: — Временами.

Фицрой знал, что может получить ее уже теперь, она утвердилась в своем желании и стремилась к его исполнению. Более чем стремилась — крошечная конурка разве что не вибрировала от сердцебиения женщины. Он воздвиг железную стену контроля над своим голодом.

— Так. — Шлепнув слегка по подошве, вампир отложил ее ногу в сторону. — Что ты пожелаешь, чтобы я сделал?

Глаза женщины широко раскрылись, а брови поползли вверх.

Он ждал с выражением учтивого интереса.

Мгновенье Вики колебалась между гневом и изумлением. Последнее победило, и она рассмеялась.

— Ты можешь проследить за тем деревом, которое я обнаружила. Какой ветер там дует, ведь он — чтоб ему пусто было! — все время перемешивает воздушные течения, уж это я могу сказать определенно. Если ветер изменил направление снова, то дует сейчас с полей. Если кто-то появится там с ружьем тридцатого калибра наперевес и примется ожидать появления подходящей мишени, хватай его, и дело будет закончено.

— Хорошо.

Вампир попытался встать, но Вики перекинула ногу к нему на колени, удерживая его на месте.

— Так будет лучше и не вздумай, пожалуйста, изумленно выгибать брови. Если мы будем продолжать подобным образом и дальше, закончится все тем, что примемся срывать друг с друга одежду прямо на кухне, чем непременно скомпрометируем себя в глазах хозяев. А я совсем не хочу, чтобы это случилось, поскольку на мне одна из моих любимых футболок. Так что теперь, когда мы оба продемонстрировали, как хорошо можем владеть собой, что ты скажешь насчет того, что мы назовем мой поступок провокацией и перейдем к делу?

— Я совершенно ничего не имею против. — Фицрой протянул руку, намереваясь, в наилучших романтических традициях, удержать женщину в своих объятиях, но внезапно обнаружил, что лежит на кровати и она крепко прижимается к его губам.

Футболку ее он не разорвал, специально концентрируя на этом внимание.

В конце концов он завладел инициативой, и когда его зубы прокусили кожу на запястье Вики, она вскрикнула, глубоко впиваясь пальцами свободной руки ему в плечо. Ее тело продолжало двигаться под ним, пока, он пил, женщина затихла, только когда он вылизал ранку дочиста; коагулянт, содержащийся в его слюне, моментально остановил кровотечение.

— Это было… изумительно, — вздохнула Вики мигом позже, ее дыханье обдавало теплом лоб Генри.

— Благодарю тебя. — Солоноватый запах ее кожи наполнил его нос, горло и легкие. — Я и сам был крайне приятно изумлен. — Фицрой повернулся, чтобы видеть ее лицо. — Скажи, ты всегда занимаешься любовью с очками на носу?

Она засмеялась и поправила их дрожащим пальцем.

— Только в первый раз. После я могу полагаться на память. А в отношении некоторых вещей память у меня просто феноменальная. — Вики подвинулась, просто для того, чтобы почувствовать, что его тело тоже переместилось, сопротивляясь ее отдалению. — Ты всегда такой холодный?

— Пониженная температура тела. Тебе неприятно?

— В разгаре август, и мы находимся в чулане, где не наблюдается ни малейшего дуновения воздуха. Так что как ты думаешь? — Ее ногти рисовали замысловатые узоры вдоль его позвоночника. — Ты великолепен. И все было просто великолепно.

— Было великолепно, — отозвался Генри, вторя подобно эху. — Но я должен идти. — Он произнес это с нежностью, вставая и проводя рукой вдоль контуров ее гладкого тела — Ночи становятся короткими, и если ты хочешь, чтобы я помог тебе разобраться с этим случаем…

— Не мне, а твоим друзьям вервольфам, — поправила Вики, зевнув, слишком удовлетворенная, чтобы реагировать на саркастические замечания этого умника. — Разумеется, иди. — Она освободила ногу из его рук и стала наблюдать, как вампир одевается. — Когда мы снова займемся этим?

— Следует подождать немного. Кровь должна обновиться.

— Ты не смог сделать больше нескольких полных глотков; как долго протянется это «немного»?

Заправляя рубашку в джинсы, Фицрой наклонился и поцеловал ее, втянув на мгновение в рот нижнюю губу женщины и нежно прикасаясь к ней зубами.

— У нас еще масса времени.

— Может быть, у тебя оно и есть, — пробормотала она, — но я умру в шестьдесят, максимум в семьдесят лет, и не желаю ничего потерять в связи с этим фактом.

Полицейский констебль Барри By взглянул на своего напарника и пришел к выводу, что желал бы, черт возьми, узнать наконец, что с ним происходит. Что бы ни беспокоило Колина в течение нескольких последних недель, это ему больше не досаждало, и было это крайне кстати, поскольку оборотень в подавленном настроении отнюдь не самый приятный компаньон в патрульной машине. Однако Колин по-прежнему скрывал, в чем заключалась проблема, и это Барри не нравилось. Если его приятель вляпался в какую-то неприятность, он первым должен был бы узнать об этом. Ведь они были напарниками, черт подери.

— Так. — Он всматривался в обе стороны Феллнер-авеню, когда они проезжали перекресток; все было спокойно. — Теперь все в порядке?

Колин вздохнул:

— Мне хотелось сказать тебе еще в начале смены, мы пытаемся разрешить этот вопрос. Я расскажу тебе, что случилось, как только Стюарт мне это позволит.

Стюарт проявил себя чертовски уклончивым в тот день, но Колин был твердо намерен во что бы то ни стало выследить вожака стаи в момент, когда закончится смена, и выложить перед ним все доводы Вики. Теперь, когда преданность больше не раздирала его на части, молодой вервольф считал, что чем скорее он сможет познакомить Барри со всеми обстоятельствами дела, тем лучше.

— Может быть, это как-то касается меня? — предположил его напарник.

— Нет, говорю тебе, больше к тебе это не относится.

—

Больше?

Так значит,

относилось?

— Послушай, можешь ты довериться мне и подождать до завтрашнего вечера? Клянусь, тогда я смогу рассказать тебе обо всем.

— Завтра вечером, говоришь?

— Ну да.

Барри развернул машину на углу Эшланд-авеню; в жаркие летние ночи банды подростков часто слонялись возле Арены, и полиция привыкла следить за порядком в этом месте.

— Ладно, совратитель юных овечек, я могу и подождать.

Губа Колина приподнялась, обнажая зубы.

— Считай, тебе повезло, что ты ведешь машину.

Барри усмехнулся:

— Я бы придержал язык, если бы не был в этом уверен…

Генри постоял немного, опершись рукой на поперечину изгороди и внимательно всматриваясь в глубь леса. В разгар лета здесь кипела жизнь, с охотниками и преследуемыми, их было слишком много, чтобы он смог отделить одних от других. Он не ощущал признаков человеческих жизней вблизи себя, но не мог удостовериться, вызвано ли было это их отсутствием, или тем, что вокруг кишели более мелкие животные.

«Не было ли ошибкой решение напиться крови перед охотой?» — размышлял Фицрой. Голод усилил бы его чувствительность. «Что ж, — признался он самому себе, улыбаясь при воспоминании о Вики, прижимающейся к его телу, — в конце концов, не думаю, что у меня оставался какой-либо выбор». В прошлом, когда он оставался с оборотнями более чем на три дня и возникала настоятельная необходимость в утолении голода, ему приходилось ездить в Лондон и нанимать там какую-нибудь проститутку.

Изгородь не была для него препятствием, и вот уже вампир продвигался молчаливой тенью сквозь деревья, идя по следу, который этим утром проложила его подруга. Маленькое создание перебежало дорогу, затем, почуяв запах столь огромного хищника, замерло, хотя его сердце стучало наподобие падающего молота. Генри слышал, как зверек порскнул прочь, как только он прошел мимо, и пожелал ему удачи; шансы, что малютка не переживет эту ночь и так были достаточно велики. Вервольф прошел этим путем, возможно на охоту, но уже довольно давно, так как следы почти исчезли и видны были только в тех местах, где на лесной почве сохранилось немного влаги.

Он нырнул под ветку и сорвал висящий на ней одинокий золотистый волос, зацепившийся за прутик.

Вики вела себя в лесу не слишком правильно, свидетельства тому были повсюду вокруг него — слабо различимое присутствие ее крови было заметно на большей части следов. Учитывая, что она пришла из мира стекла и камня, Генри полагал, что этому вряд ли следует удивляться. Тщательно спрятав волос, он продолжил шагать вдоль ее следов.

Он не собирался выходить из дома этим вечером, но не смог заснуть, а потому воспринял это как тайное указание. Прислонившись спиной к дереву, глубоко вдыхая теплый, напоенный запахом сосны благоуханный воздух, он отряхнул со лба капельки пота и вгляделся в небо. Звезды сверкали, словно сотни тысяч драгоценных камней, рассеянных по черному бархату неба, а убывающая луна купалась в отраженном сиянии. Света было достаточно.

Ниже и позади него какое-то крупное существо неуверенно продвигалось куда-то. Возможно, корова или овца забрела на территорию заповедника из одного из ближайших фермерских хозяйств. Это не имело значения. Теперь, когда ветер сменил направление, его внимание привлекали прямоугольники огражденных полей, расположенных за лесом Они должны прийти проверить овец, и ему оставалось только ждать

Со стволом ружья, укрепленным на подходящей ветке, он прижался щекой к прикладу и включил прицел ночного видения. Он заказал простейший инфракрасный прицел по каталогу Бушнелла еще пару месяцев назад, когда впервые понял,

чем

ему предстояло заняться. Прицел стоил больше, чем он мог себе позволить, но деньги были истрачены не зря. Он не поскупился также на литиевые батареи, которые необходимо было заменять перед каждой операцией. Человек хорош настолько, насколько надежно его оборудование, — его старый сержант следил, чтобы каждый человек, находившийся под его командованием, запомнил эти слова.

Под перекрестьем прицела начали проявляться призрачные очертания деревьев, оттененные здесь и там тускло-красными тепловыми отметками мелких животных. Не обращая внимания на источники мелких сигналов, он просканировал оба поля, не обнаружив ничего, кроме овец. Овцы были безвинны. Они не имели власти над хозяевами, которые им достались. Затем он снова повернулся к деревьям.

Они охотились на территории заповедника нерегулярно. Он знал это. Возможно, сегодня они выйдут на охоту, и он сможет…

Он нахмурился, заметив красную вспышку между двух деревьев. Слишком нечеткую для определения размера, и потому он не имел ни малейшего представления, что бы это могло быть. Действуя медленно и бесшумно, он включил излучатель, манипулируя лучом инфракрасного света над площадью всего заповедника. Невооруженным глазом было невозможно различить детали, но этот прицел позволял увидеть всю картину, словно он включил мощную красную фотовспышку.

Существо, которое он пытался рассмотреть, должно быть…

Тряхнув головой, Генри заставил себя снова двинуться к лесу. Гораздо приятнее было бы вновь повторить то, что только что произошло между ними, но это, хотелось бы верить, от них не уйдет, а сейчас надо подобраться поближе к той сосне. Вампир поднял голову, чтобы осмотреть верхушки деревьев…

И тут же опустил ее, совершенно сбитый с толку, когда луч красного света ударил его по глазам.

— Дерьмо!

Марк Уильяме трясущимися руками поднял ружье своего дяди. Он не знал, что это такое. Ему было уже все равно. Марка не раз посещали ночные кошмары, похожие на этот, кошмары, от которых рывком подскакиваешь, обливаясь потом, карабкаешься к свету, отчаянно пытаешься выбраться из темноты.

Это

не было похоже на человека. И оно совсем не выглядело безобидным.

Он спустил курок.

Картечь разлетелась широко, так что не причинила слишком серьезных повреждений, когда достигла цели, начертив рисунок из отверстий на внешней поверхности его правой голени и бедра. Гораздо более досадной неприятностью был бьющий в глаза свет. На него напали.

Фицрой как-то раз сказал Вики, что у существ его рода зверь находится гораздо ближе к поверхности, чем у смертных. Как только кровь начала медленно сочиться, капая под джинсами, он выпустил своего зверя на волю.

Но спустя секунду в его левое плечо, у самого основания шеи, угодила пуля и, развернув вампира кругом, сбила с ног. Головой он ударился о ствол дерева и упал, почти потеряв сознание, на землю.

Сквозь боль, сквозь пульсацию жизни в ушах ему казалось, что он слышит голоса, мужские голоса, один — почти истерический, другой тихий и глубокий. Генри сознавал, как важно было разобрать, что он слышит, понять это, но был не в состоянии сосредоточиться. Он с трудом справлялся с болью, которую приходилось переносить. В него стреляли и раньше, и он знал, что уже сейчас его раны начинают затягиваться. Фицрой боролся с волнами чего-то серого, накатывающего на него, изо всех сил пытался удержать себя на поверхности, но это было подобно тому, как удерживать песок, просачивающийся сквозь пальцы.

Голоса удалились; куда — он не имел ни малейшего понятия.

Затем — Генри не знал, сколько прошло времени, — чья-то рука осторожно перевернула его на спину. Знакомый голос тихо произнес:

— Надо перенести его в дом.

— Сходи за Дональдом, — отозвался другой голос. — Он слишком тяжелый, чтобы ты смог нести его.

Стюарт. Он узнал голос Стюарта. Теперь вампир имел некоторое представление о том, что происходит. К тому моменту, когда Надин вернулась в сопровождении Дональда, он сумел собрать свои разбегающиеся в стороны мысли и заставил свой мозг работать, Фицрой ощущал свою голову хрупкой, как яичная скорлупа, но, если не делать резких движений и вести себя осторожно,

очень

осторожно, он мог удержать окружающий мир от беспорядочного вращения.

В голове к тому времени, когда оборотни доставили его в дом, почти прояснилось. Сверхъестественные способности вампира медленно, но верно возвращали его к жизни.

Он уже мог видеть Вики, ожидающую их на веранде, беспокойно всматривающуюся в темноту. Его подруга выглядела более женственной и более беззащитной, чем когда-либо ему приходилось видеть. Когда Стюарт с Дональдом проносили его в дом, она протянула руку и слегка прикоснулась к щеке Генри.

— Что, черт возьми, с тобой случилось? — спросила она, нахмурившись.

— Разумеется, я тебя понимаю!

Марк Уильяме глотнул еще немного виски из стакана, который держал в руке.

— Я вернулся немного раньше после игры в покер с друзьями и увидел, как мой престарелый дядюшка тайком ускользает из дома посреди ночи, таща… — Он указал рукой на винтовку, лежавшую теперь в разобранном виде на столе. — Бог знает что…

— Бог

знает,

— спокойно прервал его Карл, проводя промасленной тряпкой вдоль ствола.

— Прекрасно. Бог

знает.

Но

я

не знаю. И, — он стукнул уже пустым стаканом об стол, — после всего того, чему я только что стал свидетелем, думаю, что заслужил хоть какое-то объяснение.

Карл посмотрел на племянника снизу вверх, затем вздохнул:

— Сядь.

— Ладно. Я сяду. — Марк с размаху плюхнулся на кухонный стул. — Говори. Какого черта тебе взбрело в голову там охотиться, и что за чудовище на меня напало?

С тех самых пор как Господь открыл ему,

кто

живет на ферме Хееркенсов, и позволил ему узнать, в чем заключается его долг, Карл Бьен опасался, что у него не хватит сил. Он был старым человеком, старше, чем выглядел, и Господь возложил на него ужасное бремя. Его племянник был не тот человек, у которого можно было попросить помощи, чтобы нести этот крест, но пути Господа неисповедимы, и, очевидно, Марк также был избран. Старик предположил, что это имело определенный смысл: мальчик был его единственным оставшимся в живых родственником и, нажав на курок сегодня ночью, доказал, что у него хватило сил вступить в борьбу. Возможно, его собственные прегрешения будут смыты кровью нечестивца, которого он должен был помочь уничтожить.

Карл укрепился в своем решении — вынул три патрона, которые приготовил и хранил в жилетном кармане, и выложил их на стол. Они мерцали при верхнем свете, словно крошечные ракеты.

— Черт бы меня побрал! Да ведь это серебро!

— Верно.

Марк, погладив пальцем головку пули, рассмеялся — в его смехе были явно слышны истерические нотки.

— Ты пытаешься сказать мне, что охотишься на оборотней?

— Именно так.

Среди внезапно наступившего молчания тиканье кухонных часов звучало неестественно громко.

«Старина, вижу, совсем спятил. Лишился остатков своего невеликого умишка. Оборотни! Да он просто сумасшедший».

А затем Карл заговорил. О том, как вышел понаблюдать за птицами прошлой весной и случайно впервые увидел обращение. Как за остальными обращениями стал следить уже специально. Как он опознал дьявольское создание. Понял, что именно поэтому никто из этой проклятой семьи никогда не посещал дом Господа. Понял, что они не Божьи создания, а творения Сатаны, посланные Нечистым для распространения тьмы по всей земле. И постепенно пришел к пониманию своего долга.

Их нужно послать обратно в ад. И они должны быть низвергнуты туда в том обличье, которое не было бы осмеянием образа Божьего. Это следует сделать тайно, под покровом ночи, чтобы Нечистый дух не смог остановить его.

К своему удивлению, Марк обнаружил, что верит дядюшке. Это была самая сверхъестественная чертова история, которую он когда-либо слышал, но она, несомненно, звучала правдоподобно.

— Вервольфы, значит, — пробормотал он, покачивая головой.

— Создания Нечистого, — согласился с ним Бьен.

— А ты убиваешь их?

И это старик, который утверждает, что, съедая гамбургер, ты совершаешь грех?

— Я отправляю их обратно, к их нечестивому хозяину. Демонов невозможно убить по-настоящему.

— Но ты отправляешь их туда с серебряными пулями в голове?

— Серебро — это металл Господа, ведь им заплачено за жизнь Его Сына.

— Господи Иисусе!

— Не поминай имя Господа всуе.

Марк опустил взгляд на винтовку, уже вычищенную и собранную, затем снова посмотрел на дядю. Старик был явно ненормален — это следовало запомнить. Прекрасно вооруженный сумасшедший — и потрясающий стрелок при этом.

— Да. Извини. Ну а как насчет того, что произошло в лесу сегодня ночью?

— Я не знаю. — Карл переплел пальцы рук и вздохнул. — Я стрелял в это существо, чтобы защитить тебя.

Капли пота покрыли лоб Марка, а сердце отчаянно заколотилось, когда он вспомнил. На мгновенье он подумал, что может снова утратить контроль над мочевым пузырем. Сегодня ночью он заглянул в глаза Смерти и, как бы страстно ему ни хотелось, никогда не забудет, как ее ледяные пальцы сомкнулись у него на шее. То переживание, примитивное и ужасающее, позволило легче принять остальное.

— Быть может, — предположил он, с усилием сглатывая слюну, — то был сам Сатана, который пришел проведать своих подопечных.

Карл задумчиво кивнул:

— Возможно, но, если это так, я должен оставить его Господу.

— Легко сказать. — Марк отер влажные руки о джинсы. — Он ведь приходил не за твоей жизнью. А что ты думаешь об этой бабе?

— О ком ты говоришь?

— Да о той крошке Нельсон, которая заблудилась сегодня утром.

— Невинный случайный свидетель, не более того, ты не должен впутывать ее в эту историю.

Но Марк помнил кусочки сосновой коры, приставшие к футболке «случайного свидетеля», и слова дядюшки его не слишком убедили.

— Ружье тридцатого калибра с такого расстояния должно было полностью размозжить твое чертово плечо. — Вики закрепила конец марлевой повязки и хмуро взглянула на свою работу. — Никоим образом ключица не могла отклонить подобный выстрел.

Генри лишь усмехнулся скептическому недоверию, прозвучавшему в ее голосе. Боль стала уже почти терпимой, а повреждение оказалось гораздо меньшим, чем он опасался. Теоретически он был способен восстановить даже утраченную конечность, но не испытывал ни малейшего желания проверить подобную теорию на практике. А сломанная ключица и солидный кусок плоти, вырванный из плеча, — с этим он мог жить.

— У созданий, подобных мне, кости более крепкие, чем ваши, — сказал он, пытаясь разогнуть руку.

Вики показала ему кулак и, похоже, была готова пустить его в ход, так что он благоразумно оставил это занятие.

— Крепче, говоришь? — Она фыркнула — Да это хренов титан!

— Не совсем так. Титан бы не сломался. — Вампир вздрогнул, когда Дональд вытащил еще один кусок картечи у него из бедра, затем снова обернулся к Вики. — Ты сознаешь, что начинаешь выражаться на редкость грязно, когда обеспокоена?

— Что за проклятую чепуху ты несешь?

— За последний час я услышал от тебя больше ругательств, чем за все время нашего знакомства.

— Вот как? — Она разорвала пакет первой помощи, приложив к этому нехитрому действию явно излишнее усилие. — Ладно, у меня были поводы для сквернословия, не так ли? И сейчас еще есть. Я никак не могу понять,

как

это случилось. Предполагалось, что по ночам ты обладаешь сверхъестественными способностями. О чем, собственно говоря, ты думал?

Фицрой не усматривал особой причины, чтобы солгать.

— О тебе. О нас с тобой, вернее. О том, что между нами произошло.

Глаза Вики угрожающе сузились.

— Вот что значит настоящий мужчина. Четырехсот пятидесяти проклятых лет отроду, а он все еще думает своими яйцами.

— Пустяки. — Дональд выпрямился и кинул пинцет в миску с картечью. — Еще несколько часов, и будешь как новенький. Некоторые мелкие раны уже полностью затянулись.

— Вы прекрасно управляетесь с этим, — заметил Генри, приподнимая немного ногу, чтобы осмотреть ее получше.

Старший из Хееркенсов пожал плечами:

— Имел большую практику двадцать — тридцать лет тому назад. Парни охотнее хватались за ружье в те времена, правда, густой мех отклонял довольно много пуль. На моей заднице был примерно такой же рисунок. — Изогнувшись таким образом, что не выдержал бы ни один человеческий позвоночник, он исследовал свою только что упомянутую часть тела. — Похоже, теперь все прошло. — Он подхватил миску и направился к двери. — Если бы вы были одним из нас, я посоветовал бы обратиться несколько раз подряд, что-бы очиститься от любой возможной инфекции. Или зализать раны. Нам это помогает. — Он пожал плечами и исчез.

— Я вовсе не собирался просить его об этом! — запротестовал Генри, когда Вики злобно взглянула на него сверху.

— Хорошенькое дельце. Зализывать дырки от картечи, в самом деле! — Она больше не могла сохранять суровый вид — на лице ее появилась усмешка, затем — хмурое беспокойство, как только новая проблема пришла ей на ум. — Тебе снова нужно подкрепиться?

Генри покачал головой и почти немедленно пожалел об этом.

— Быть может, завтра, но не сегодня ночью.

— После нападения демона тебе сразу была необходима кровь.

— Поверь мне, после нападения демона я был в гораздо более скверном состоянии.

Вики слегка прикоснулась рукой к плоской поверхности живота Генри, прямо к тому месту ниже пупка, откуда начиналась линия рыжевато-золотистых волос. Движение было собственническим, но без признака явной сексуальности.

— Завтра ты поесть сможешь?

Он прикрыл ее ладонь здоровой рукой.

— Мы что-нибудь придумаем.

Женщина кивнула, вряд ли эти слова полностью ее успокоили, но, по крайней мере, она была согласна подождать. Желание, которое она ощущала, приводило Вики в смущение, и она надеялась только, что во всем виновато влияние вампира. Сверхчувствительные гормоны — последнее, чего ей сейчас не хватало.

— Знаешь, я изумляюсь, как ты умудрился прожить четыре с лишним столетия; сперва демон, теперь это, и всего за пять коротких месяцев.

— Ты можешь не верить мне, но до того, как я встретил тебя, я жил уравновешенной, скучной жизнью создателя сентиментальных любовных романов.

Ее брови поднялись, а очки соскользнули на самый кончик носа.

— Ну, — признался он, — ночная жизнь, возможно, была слегка более насыщенной, но вещи такого рода никогда со мной не случались.

— Никогда, значит?

Вампир усмехнулся, вспоминая, хотя в

то

время ему было вовсе не смешно. Женщина — все верно, его всегдашнее влечение к женщинам, — тоже была причиной той катастрофы.

— Ну, вряд ли когда-нибудь…

Его правое колено страшно распухло и едва выдерживало вес тела. Удачный удар тяжелым кузнечным молотом пришелся на край сустава.

Человек никогда не смог бы ходить после этого. Генри Фицрой, вампир, смог встать и бежать, но повреждение и боль не позволяли ему бежать быстрее смертного.

Он слышал собачий лай. Преследователи были уже близко.

Он должен был почувствовать западню. Услышать, или почуять, или увидеть мужчин, затаившихся в темных углах комнаты. Но он столь стремился утолить голод, забыться в объятиях очаровательной Клотильды, что ничего не заподозрил. Ему и в голову не приходило, что маленькая Клотильда, с ее прелестной улыбкой, нежными бедрами и жаркой кровью, призналась в своем грехе священнику, а тот поднял на ноги всю деревню.

Ненависть к вампиру перевесила священную тайну исповеди.

Свора собак приближалась. За ними неумолимо приближались факелы — и смерть на костре.

Если бы они не так страстно веровали в крест, они могли бы схватить его. Лишь у кузнеца хватило разума прорваться через их круг и броситься к дверям.

Белый огонь боли немилосердно сжигал его тело. Звук собственной крови громко стучал в ушах, в отчаянии Фицрой ухватился за дерево, пытаясь не упасть. Бежать дальше он не мог. Не мог он и остановиться.

«Больно. О Господи, как мне больно».

Собаки приближались.

Он не мог умереть подобным образом, после почти столетней жизни, затравленный как зверь в ночи. Ребра крепко сжимали бешено колотящееся сердце, словно уже ощущали жар огня.

Собаки уже почти наступали ему на пятки. Ночь сузилась до ощущения их лая и пронзительной боли. И все-таки он добежал до утеса.

Ему удалось миновать скалы у края воды на расстоянии не большем, чем ширина ладони. Затем мир повернулся и опрокинулся, и он чуть не утонул, прежде чем ему удалось вынырнуть. Не способный бороться с течением, он отдался его воле. К счастью, весной вода в реке стояла высоко.

Перед самым рассветом Генри удалось подтянуться и выбраться на берег, а затем втиснуться своим истерзанным телом как можно глубже в узкую, глубокую расщелину. Там было сыро и холодно, но солнце не могло туда проникнуть, и на тот момент он оказался в безопасности.

Это никогда не значило для него большее.

— Нет, сэр. Никогда мистер Фицрой не доставлял нам никаких неприятностей. — Грег расправил плечи и посмотрел в глаза полицейскому. — Он образцовый постоялец

— Никаких шумных вечеринок? — настаивал Селуччи. — Жалоб от соседей?

— Нет, сэр. Вообще ничего такого. Мистер Фицрой — на редкость спокойный джентльмен.

— Он что, вообще ни с кем не встречается?

— Нет, у него бывают посетители, сэр. — Уши охранника заполыхали. — Есть одна молодая женщина…

— Высокая, коротко стриженные светлые волосы, очки? Слегка за тридцать?

Грег от удивления слегка моргнул.

— Верно, сэр.

— Мы знаем ее. Продолжайте.

— Ну, ходит к нему еще один мальчик, лет около двадцати. Не слишком ухоженный, смахивает на шпану. Совсем не похож на такого, с кем бы мог встречаться мистер Фицрой.

Присутствие мальчика не вызвало особого удивления. Оно лишь добавило еще одну составляющую часть к загадке, приблизив ее на один шаг к полному разрешению.

— Это все?

— Вся его компания, сэр, но…

Селуччи цепко ухватился за это колебание.

— Но что?

Ну, только то, что вы никогда не увидите мистера Фицроя в дневное время, сэр. А когда вы задаете ему вопросы о его прошлом..

Да, у меня тоже накопилось несколько вопросов о его прошлом. Фактически оказалось, что этот Фицрой состоит больше из вопросов, чем из ответов. Майку не нравилось подобное в человеке, и особенно не нравилось теперь, когда он начинал сознавать, каким образом сможет заполнить эти пробелы в своих познаниях. Если Генри Фицрой думал, что может скрыть то кем он является, его ждал неприятный сюрприз.

Старик заснул: Марк слышал, как он храпит, хотя их спальни разделяла стена

— Сон праведника, — пробормотал он, сцепив руки за головой и уставившись на влажное пятно на потолке. Хотя он согласился помочь дяде в его священной войне, не было сказано и полсловечка о том, что за этим последует. Были ли вервольфы созданиями дьявола или нет — насколько он мог судить, вопрос это весьма спорный, — более существенным являлось то, что они, очевидно, были существами, чья жизнь выходила за рамки законодательства.

Марк был бизнесменом; стало быть, должен существовать способ, посредством которого он мог бы извлечь из этого прибыль.

Если бы ему удалось поймать одного из них! Он знал нескольких людей, которые просто мечтали бы приобрести такое чудо. К несчастью, подобная идея сопряжена была с очевидной проблемой. Существо могло просто отказаться от обращения — а они, похоже, обладали полной властью над этим процессом.

— Прекрасно, если я не смогу подзаработать на них живых…

Он улыбнулся.

Вервольфы.

Волки. Даже мертвые волки имеют шкуры. Добавь к ней голову, и получится первоклассный ковер.

Всегда найдутся люди, желающие платить за уникальное и необыкновенное.

9

— Этим утром кто-нибудь видел Дэниела?

Дженнифер, вытаскивающая колючку из меха своей сестры, подняла голову.

— Он пошел по дорожке около часа назад. Сказал, что собирается дождаться почту.

— Но ведь сегодня воскресенье, — удивилась Надин. — С ума сойти, с этим ребенком хлопот хватает на каждый день недели. Питер, не смог бы ты пойти и забрать его? — Слова прозвучали как нечто среднее между приказом и вежливой просьбой.

«Опытные сержанты используют точно такой же тон», — подумала Вики; возможно, вервольфы легче, чем она ожидала, могли бы интегрироваться в современном обществе.

Питер стащил футболку через голову и швырнул ее Розе.

Как думаешь, сможешь найти ключи от машины до моего возвращения?

— Да они где-то в доме, — пробормотала та, перелистывая очередную кипу газет. —

Я

знаю, где они, по запаху чую.

Не беспокойтесь об этом, — посоветовала Вики, спасая растрепанную подшивку журнала «Фермеры Онтарио» от сползания на пол. — Если мы не найдем их к тому времени, когда Питер вернется, возьмем машину Генри.

— Мы сможем взять «БМВ»? — Питер сбросил кроссовки. — Вы знаете, где ключи Генри?

Вики усмехнулась:

— Знаю, конечно. Он дал мне их на случай, если нам потребуется ее переставить.

— Прекрасно! — Юноша снял шорты. — Не ищи ключи слишком старательно, — распорядился он, обращаясь к сестре, а затем, уже в обличье Урагана, вымахнул из дома, направляясь на полной скорости вверх по дорожке.

Марк намеревался просто проехаться мимо фермы, посмотреть, сможет ли он увидеть кого-нибудь из этих предполагаемых оборотней и хорошенько рассмотреть их шкуры. Но когда он увидел фигуру зверя, сидящего возле почтового ящика, ему показалось, что это дар, ниспосланный Богом.

«А дядюшка убедил меня, что Бог на нашей стороне».

Так что он остановился.

Животное не выглядело как волк, но не было и слишком похоже на собаку. Размером примерно с небольшую немецкую овчарку, оно сидело, наблюдая за ним, склонив голову набок, несколько учащенно дыша из-за жары. Его черная шкура с длинными шелковистыми прядями, которые так любят перебирать женские пальцы, определенно напоминала волчью.

Марк протянул руку через открытое окно машины и щелкнул пальцами.

— Эй, дружок, пойди сюда…

Зверь встал, потянулся и зевнул, сверкнув белоснежными зубами на фоне черной морды.

«Почему я не захватил бисквит или свиную котлету, или еще что-нибудь подобное?»

— Иди, иди сюда.

«Жаль, что эта тварь черная; за более экзотический цвет я, возможно, смог бы запросить подороже».

И тут он увидел какую-то красную молнию, мчащуюся по лужайке. Когда она приблизилась к почтовому ящику, Марк понял, что черный зверь, должно быть, еще далеко не достиг зрелости. Рыжее существо было огромно, с самой великолепной шкурой, которую он когда-либо видел. Длинные густые волосы имели все мыслимые оттенки от глубокого желтовато-коричневого до почти золотисто-рыжего, сверкающего на солнечном свете. Всякий раз, когда оно двигалось, новые разноцветные пятна посверкивали по всей длине его тела. Морда и уши были острой формы, а глаза окружены более темным мехом, что придавало им почти человеческую выразительность.

Он знал людей, которые отвалили бы кучу баксов, чтобы завладеть шкурой с мехом, подобным этому.

Существо изучало его один миг, подняв голову и не обращая внимания на попытки своего меньшего собрата сбить его с ног. Было нечто такое в его взгляде, что заставило Марка почувствовать себя в высшей степени неловко, а любые сомнения в природе этих созданий, которые, может быть, и приходили ему в голову, бесследно растаяли под этим пристальным взглядом. Затем оно отвернулось, и оба существа направились прочь по дорожке.

О да, — бормотал Марк, наблюдая за тем, как они удалялись. — Я несомненно нашел свой счастливы2 случай. — И наиболее удачным было то, что, если что-нибудь сложится неудачно, на этот раз всю ответственность понесет спятивший дядюшка Карл, исполняющий тайное поручение Господа посредством своей крупнокалиберной винтовки.

Первым делом на повестке дня значилась поездка в Лондон и проведение небольшого расследования.

У Вики не заняло много времени, чтобы понять, почему столько внимания привлекает к себе «БМВ» Генри. В нижней части приборной доски, искусно скрытый от посторонних взглядов, помещался настоящий шедевр высоких технологий — проигрыватель компакт-дисков последней модели со всеми наворотами, включая сенсорный пульт управления и жидкокристаллический дисплей. Она была готова восхищаться качественным звучанием, готова была даже выслушивать восторги Питера насчет динамиков низких частот, а также динамиков частот высоких и по поводу какой-то внутренней стабилизации чего-то там, но совершенно не желала слушать оперную музыку на всем протяжении поездки в Лондон, особенно в обществе двоих вервольфов, вторивших всем солистам.

Они пришли к соглашению и вместо этого подпевали Конвэю Твитти

[5]

По мнению оборотней, современная музыка едва ли дотягивала до скромного второго места, в сравнении с Великой Старой Оперой, но все же это было лучше, чем вообще никакого музыкального сопровождения. Вики вполне терпимо относилась к стилю «кантри». По крайней мере здесь она понимала слова. Правда, у Розы обнаружился потрясающий дар, доводящий их до истерики, — передразнивать гнусавую манеру пения американцев и их тягу к сердечным мукам.

Сокращая путь, они въехали в город через его восточную окраину по Хайбери-авеню. Как только машина выбралась из пробки, Роза потянулась к щитку и выключила проигрыватель. К удивлению Вики, Питер, лежавший на заднем сиденье с головой, наполовину высунутой из машины, не выразил никакого протеста.

— Мы видим вещи не совсем так, как вы, — объяснила девушка, с большой осторожностью меняя полосы движения и обгоняя восемнадцатиколесный трейлер. — А потому от нас требуется больше внимания за рулем.

— Большинству водителей в мире следовало бы уделять больше внимания процессу управления автомобилем, — пробормотала Вики. — Питер, прекрати пихать ногами спинку моего сиденья.

— Извините. — Питер переставил ноги. — Вики, мне хотелось бы знать, почему вы решили посетить полицейское управление провинции Онтарио в воскресенье? Разве эта контора не закрывается на выходные?

Вики фыркнула:

— Закрывается? Питер, полиция трудится без перерывов, это двадцатичетырехчасовая работа в день, семь дней в неделю. Ты должен бы знать об этом, ведь твой брат — коп.

— Да, но он городской полицейский.

Полиция провинции Онтарио — такая же, как любая другая… за исключением того, что никто не вносит столько путаницы благодаря цветам своих машин. Вики нравились старые черные и белые цвета, и она не одобряла ярко-желтые, а затем белые машины городской полиции Торонто.

— Фактически, — продолжала она, — среди множества различных заведений так работают только полицейские. А потому, как говорится, в жаркий воскресный полдень в августе должна быть весьма основательная причина, чтобы здравомыслящий человек выехал из районного управления, и, следовательно, у меня больше шансов получить требующуюся мне информацию.

— Думаю, что вы собираетесь узнать у них фамилии всех жителей округи, имеющих зарегистрированное ружье тридцатого калибра? — «Шевроле» подрезало их спереди, и Роза притормозила, бормоча еле слышно: — Идиот!

— Именно так. Но так как у них нет оснований отвечать мне, многое будет зависеть от того,

как

я это спрошу. И кого.

Питер фыркнул:

— Вы собираетесь запугать какого-нибудь несчастного практиканта, не так ли?

Вики поправила очки.

— Разумеется, нет, — с достоинством ответила она В действительности она собиралась использовать комбинацию из утонченного намека на свой полицейский чин и воззвания к помощи, типа: «Мы все завязаны в этом деле» — позиции, разделяемой копами во всем мире. Следовало учесть, что копом она уже не была, но это обстоятельство не должно было существенно повлиять на конечный результат.

Районное полицейское управление провинции Онтарио располагалось в доме 401 на южной стороне Эксидор Роуд и представляло собой здание из красного кирпича, притулившееся позади отеля «Рамада». Вики оставила близнецов подождать в машине.

Будь она все еще копом, это бы сработало. К несчастью, того, что она

привыкла

быть копом, оказалось теперь недостаточно. Если бы она попыталась запугать «несчастного практиканта», это все еще смогло бы сработать, но весьма энергичная молодая женщина, принявшая ее, знала, что Вики не имеет права на такую информацию, независимо от того, «работает над делом» или нет, и, недвусмысленно повернувшись к ней спиной, отказалась предоставить ей такой список.

С сержантом дела могли бы пойти лучше, если бы Вики не вспылила.

К тому времени, когда она выходила из здания, большая часть ее гнева уже была направлена на саму себя. Губы женщины сжались в тонкую белую линию, а ноздри раздувались с каждым вдохом. Она скверно провела дело и вполне сознавала это.

«Я не коп. Я не могу рассчитывать, что ко мне отнесутся как к копу. Чем скорее я вдолблю это в свою тупую башку, тем лучше». Надо было давно начать твердить себе это заклинание, но в Торонто, где всякий знал «Победу» Нельсон, она все еще могла пользоваться многими из своих былых привилегий. Однако сейчас ей только что показали, как бывает, когда работники городского полицейского управления перестают быть теми мужчинами и женщинами, с которыми ты вместе служила. Ее пальцы яростно сжимались, словно в поисках шеи, которую ей хотелось бы стиснуть.

Вики направилась к машине, стоящей в великолепном одиночестве на краю автостоянки. С каждым шагом ее обдавало волной горячего воздуха, поднимавегося от раскаленной мостовой, но ничто не могло сравниться с жаром, нарастающим в ее голове. «Куда, черт возьми, подевались близнецы?» В ней теплилась надежда, что они сотворили какую-то глупость и тогда она сможет выпустить немного пара. Вскоре она увидела, что молодые Хееркенсы пересекают стоянку, неся бутылки с водой.

Приблизившись, оба вервольфа взглянули на нее и потупили глаза.

— Идея не сработала, не так ли? — нерешительно спросила Роза, всматриваясь в нее из-под ресниц. Под волосами уши ее слегка выдвинулись вперед.

— Нет. Не сработала.

— Мы только отошли за водой, — пояснил Питер; его поза полностью совпадала с позой сестры. Он протянул Вики вторую пластиковую бутылку.

Вики перевела взгляд с бутылки на близнецов, затем снова на бутылку. В конце концов, она фыркнула и приняла ее.

— Спасибо. — Вода была холодной, и это слегка помогло. — Да успокойтесь вы. Я вовсе не собираюсь кого-нибудь покусать. — Через пару секунд она осознала, что близнецам действительно казалось, что она способна на это.

И эта мысль показалась Вики столь абсурдной, что она не смогла удержаться от смеха.

Обе пары ушей поднялись вверх, и оба близнеца вздохнули с облегчением. Если бы молодые Хееркенсы были в ином обличье, возможно, они бы подпрыгнули; поскольку это было не так, они попросту рассмеялись и принялись пить воду.

«Тип поведения: лидер — подчиненный, — думала Вики, осушая бутылку. — Похоже, все вервольфы обучены спокойно относиться к проявлениям агрессии».

Когда Роза подошла к машине, двое мускулистых парней, слонявшихся вокруг бассейна гостиницы «Рамада», принялись выкрикивать непристойные предложения. Девушка зевнула, повернулась к ним спиной и села за руль.

Ее поведение подтвердило предположение Вики. Пожалуй, решила она, не стоит слишком беспокоиться, что у вервольфов могут возникнуть особые проблемы во взаимоотношениях с внешним миром.

Она швырнула пустую бутылку на заднее сиденье, рядом с Питером.

— Давайте перекусим, может быть, за это время у меня появится другая блестящая идея.

В отличие от многих других мест, Лондону удалось вырасти из скромного городишки, обслуживавшего окружавшие его фермерские хозяйства, и превратиться в довольно крупный город, не утративший притом собственного достоинства и очарования. Вики одобрительно взирала на то, что видела, пока они ехали в центр города. Планировщики сохранили как множество парков на простирающихся на многие акры свободных землях, так и крошечные игровые площадки, скрытые в укромных уголках. Новое строительство уходило вверх по склону, располагаясь вокруг могучих деревьев, и всюду, где это было возможно, производились новые посадки. Цикады пели, аккомпанируя движению вдоль дорог, и весь город выглядел спокойным и мирным, купающимся в солнечном свете.

Вики, привыкшая к гораздо большей загрязненности Торонто, подозревала, что это симпатичное местечко до ужаса надоест ей не более чем через двадцать четыре часа. Хотя она подчеркнуто отрицала общепринятое заблуждение жителей метрополии, что их город является центром вселенной, все же представить, что можно работать и просто жить где-то в другом месте, женщина не могла.

— Ресторан называется «Бифштексы у Боба», — пояснил ей Питер, как только Роза остановилась у маленькой, почти пустой стоянки. — На самом деле он находится на Кларенс-стрит, но если мы оставим машину там, придется парковаться во втором ряду.

— Что для нас не особенно желательно, — добавила Роза, со вздохом облегчения выключая двигатель.

Вики была бы совершенно счастлива, остановись они у заведения, где можно было бы перекусить на скорую руку, — все, что ей было действительно необходимо в таком месте — так это наличие кондиционера, — но близнецы настаивали на ресторане, «где мясо все-таки не совсем мертвое».

Пройдя квартал от стоянки, Роза резко остановилась перед маленькой лавкой на углу и воскликнула:

— Наклейки!

Питер кивнул:

— Это его осчастливит.

— Между вами зашифрованный разговор, — спросила Вики, не обращаясь ни к кому в особенности, — или к нему могут присоединиться и непосвященные?

— Дэниел коллекционирует бейсбольные наклейки, — объяснила Роза. Ее брови слегка сдвинулись — Никто не понимает зачем, но он усердно их собирает. Если мы вернемся с несколькими пакетиками, они его займут настолько, что он на некоторое время прекратит требовать, чтобы мы взяли его с собой.

— Ступайте вперед. — Вики рылась в сумке в поисках ключей от машины. — У меня появилось желание проверить, заперли ли мы двери.

— Свою я точно закрыл, — сообщил Питер, помолчал немного и осторожно добавил: — Как мне кажется.

— Да уж, точно, — проворчала Вики. — Лучше я все же вернусь, чтобы не пришлось оправдываться перед Генри, каким образом мы позволили обчистить его «БМВ».

Роза махнула рукой вдоль пустой улицы.

— Но ведь здесь нет ни души.

— Я по природе весьма подозрительна. Идите за своими наклейками. Встретимся здесь.

«В чем смысл нового законодательства в отношении работы по воскресеньям, — размышлял Марк Уильяме, направляясь обратно в переулок, где оставил свой джип, — если места, в которые мне нужно попасть, все равно закрыты? Воистину, цивилизованная страна не будет зажимать в тесные рамки образ жизни человека и…»

— Ого!

Он быстро отступил в сторону за огромный старый клен и, удерживаясь одной рукой за ствол, наклонился вперед, чтобы еще раз всмотреться в прохожую. То была не пожелавшая сообщить ему своего имени мисс Нельсон. Он подумал, что узнал ее по походке. Немногие женщины ступали по земле столь агрессивными большими шагами. Фактически…

Он нахмурился, увидев, что она проверяет двери машины, и удивился, почему ее жесты кажутся столь знакомыми.

«Водит „БМВ“, надо же, и не слишком раздолбанную».

Как только она отвернулась от машины, Марк нырнул обратно, не желая оказаться замеченным. Многие его наиболее доходные предприятия начинались с проведения наблюдений, и он всегда держал ушки на макушке. Когда почувствовал, что прошло достаточно времени, снова посмотрел в ее сторону.

«Господи Иисусе! Да ведь она — коп».

Для тех, кто дал себе труд изучить определенные, едва заметные признаки, игра «выследи копа» становится несложной. Марк Уильяме уже давно позаботился выучить такие приметы. Никогда не принесет вреда, если будешь готов к неожиданностям, и не впервые эта подготовка приносила свои плоды.

«Какие у нее дела с этими вервольфами — вот в чем вопрос. Может быть, его престарелый дядюшка не был так умен, как он думал. Если она — друг семьи, да еще и коп…»

Марк вышел из-за дерева сразу после того, как женщина исчезла в боковой улице на другой стороне автостоянки. Он не мог сказать с уверенностью, было ли при ней оружие, но ведь она смогла бы спрятать целую пушку в этой своей огромной сумке. Напряженно размышляя, он не спеша шел, пересекая улицу. Если она могла доказать, что престарелого дядюшку изгнали прочь собаки соседа, ей не пришлось бы вообще обсуждать тему вервольфов. Дядя Карл стал бы. Дядюшку Карла могли бы запереть в заведение для умалишенных, и тогда у него появился бы реальный шанс выиграть с крупным счетом.

Эта баба явно была здесь как-то замешана. Вчера сосновые иголки и кусочки коры, прилипшие к ее футболке, показали, что она вполне могла обнаружить то дерево, и он готов был побиться об заклад, что трогательная история о маленькой заблудившейся бродяжке, которую она выложила на цветочной фабрике его престарелого дядюшки, была просто уловкой, чтобы познакомиться с ним поближе.

Он положил руку на нагретую солнцем металлическую поверхность «БМВ».

«Было бы глупо упустить такой шанс».

Она бы не одобрила этого. Вики сказала бы, что он вмешивается не в свое дело, что она сама может позаботиться о себе, что он должен немедленно прекратить быть эдаким покровительствующим сукиным сыном. Майк Селуччи отложил электрическую бритву и взглянул на свое отражение в зеркале ванной комнаты.

Он решился. Он собрался поехать в Лондон. И Вики Нельсон придется с этим смириться.

Майк не представлял себе, как Генри Фицрой заставил ее увлечься собой; по-настоящему, ему до этого не было никакого дела. Лондон, как, возможно, и Онтарио, не смогут выдвинуть против Вики ничего, с чем она бы не справилась, — насколько ему было известно, этот городишко пока-еще не обладал ядерным потенциалом. Однако что касается самого Фицроя — тут было совсем другое дело.

Натягивая через голову чистую рубашку с короткими рукавами, Селуччи вспоминал все, что было ему известно об этом писаке, кропающем исторические любовные романы. «Исторические, я вас умоляю. Что это за работа такая для нормального мужчины?» Фицрой вовремя оплачивал штрафы за парковку, не оспаривал штрафы за превышение скорости, выписанные год назад, не имел ни судимостей, ни даже приводов в полицию. Книги его хорошо продавались, деньги свои он держал в банке «Канада Траст», исправно платил налоги, делал пожертвования в «Красный Крест». Знали его не слишком многие, а ночной охранник в доме, где он проживает, относится к нему уважительно, хотя, видимо, слегка и побаивается.

Все это было прекрасно, но жизнь современного человека от рождения и до смерти сопровождается целым рядом документов и записей, большая часть которых напрочь отсутствовала у мистера Фицроя. Не слишком важные бумаги, должен был признаться Майк, засовывая полы рубашки в брюки, но этого достаточно для зарождения смутных подозрений. Он не мог копать глубже, так как его не очень-то этичные расследования в таком случае неминуемо выползут на свет, но он мог выложить перед Вики полученные результаты. Она — истинный коп. И должна понимать что могут означать эти прорехи в прошлом Фицроя.

Организованная преступность. Полиция не слишком часто сталкивается с подобным явлением в Канаде, но признаки-то совпадают!

Селуччи ухмыльнулся. Он надеялся присутствовать при том, как Фицрой будет пытаться предоставить Вики объяснения всем этим обстоятельствам.

Четверть третьего. Семейные обязательства задержат его в Скарборо самое крайнее до пяти, и ему наплевать, даже если его сестры и примутся кудахтать. Майк содрогнулся. Два часа подряд давиться подгоревшими гамбургерами в окружении целой орды пронзительно вопящих племянниц и племянников, слушая, как зятья обсуждают статистику нарастающей преступности и критикуют работу полиции, — тот еще способ проведения выходного дня!

— Ну хорошо. Если дело касается ружей, то в клубе «Удочка и Ружье» можно узнать, допустим, о характеристиках оружия и об амуниции, — излагал Питер, убедивший сестру, что он должен воспользоваться столь удачно подвернувшейся возможностью вести машину и старательно выводя ее со стоянки, — а что можно узнать об удочке?

— Не имею ни малейшего представления, — призналась Вики, разглаживая на колене карту дорог. На ней было несколько жирных пятен, но карта читалась вполне разборчиво. — Быть может, там учат наживлять мух или чему-нибудь в этом роде.

— Наживлять мух? — переспросила Роза.

— Это, должно быть, означает то же самое, что и маленькое лассо, — добавил Питер, сворачивая на север.

Несколько следующих кварталов Вики объясняла все что знала о том, как надо прилаживать мормышки. Как оказалось, объяснения носили весьма поверхностный характер. Не смогла она и дать ответа на вопрос, почему, казалось бы, нормальные взрослые люди так рвутся стоять по колено в глубоких, холодных как лед ручьях, заживо сжираемые насекомыми, только для того, чтобы смогли, если повезет, съесть потом нечто даже не похожее на пищу, когда добычу наконец приготовят. Вики, однако, признавала право на существование всех типов рыбных блюд.

Хотя Питер вел машину столь же педантично, как Роза, многие яркие или движущиеся предметы отвлекали внимание юноши от дороги.

«Итак, мы в очередной раз убеждаемся, что вервольфы соответствуют общим статистическим нормам, — думала Вики, напряженно всматриваясь сквоз отсвечивающее ветровое стекло, — и понимаем, почему девочки-подростки реже становятся жертвами несчастных случаев, чем их сверстники мужского пола..

— Красный свет, Питер.

— Я вижу.

Через мгновение женщина осознала, что они не замедляют движения.

— Питер…

Его глаза были широко раскрыты; верхняя губа вздернута, обнажая клыки. Правая нога отчаянно вдавливала тормозную педаль.

— Тормоза, они не действуют.

— Дерьмо!

И тут они вылетели на перекресток.

Вики услышала, как пронзительно завизжали покрышки. Мир застыл. Она обернулась, заметила грузовик — очень близко, так что она могла разглядеть лицензионный номер за стеклом кабины, — и поняла что у них не осталось надежды избежать столкновения. Она заорала Питеру: «Нажми на газ!» — и машина дернулась вперед. Радиатор грузовика заслонил окно, а затем словно в замедленной съемке стал вдавливаться в правую заднюю дверь. Осколки битого стекла танцевали в воздухе, отражая солнечный свет миллионами остроконечных радуг.

Мир вернулся к нормальной скорости, когда оба транспортных средства, словно скрученные в одно целое, перекрыли движение через перекресток, истерзанные металлические и резиновые части машин пронзительно визжали, пока задний бампер «БМВ» не врезался, наконец, в фонарный столб.

Вики выпрямилась. Прикрывая лицо от осколков, она сохранила очки на подобающем им месте. С благодарностью женщина подтолкнула их вверх по переносице, затем потянулась и выключила зажигание. В первые мгновения внезапно наступившего затишья удары ее сердца стали единственными звуками, которые она слышала; они бились у нее в ушах, словно все ударные инструменты оркестра разом; затем ей вдруг показалось, что громкость звучания постепенно увеличивается; послышались голоса, гудки и снова — как бы издалека — завывание сирен.

Питер сидел неподвижно, уронив голову на сложенные руки, вцепившиеся в руль. Вики слегка сжала его плечо.

— Питер?

С лица его капала кровь, насколько она могла судить, из разбитого носа.

— Тормоза… — задыхаясь, выпалил он. — Они — они не сработали…

— Я знаю. — Она сильнее сжала его плечи. Юноша начинал дрожать, и, хотя имел право на это, хотя все они имели право на это, время было не слишком подходящим для истерики. — Ты в порядке?

Он моргнул, взглянул вниз, осмотрел все свое тело, затем снова посмотрел опять на нее.

— Думаю, что да.

— Хорошо. Отстегни свой ремень безопасности и проверь, открывается ли с твоей стороны дверь. — Она постаралась, чтобы ее интонации напоминали голос Надин, которым она разговаривала с ним в то утро, и добилась своего: Питер подчинился, не задавая вопросов. Поблагодарив его мысленно за послушание, Вики, встав на колени, наклонилась к заднему сиденью — посмотреть, в каком состоянии Роза.

Правая задняя дверь была жестоко погнута, но, как ни странно, держалась на месте. Заднее стекло было выдавлено наружу, а осколки бокового валялись внутри. Большая часть стекла раскрошилась на мириады крошечных кусочков, но повсюду также виднелись довольно заметные осколки, впившиеся в обивку.

Треугольное лезвие дюймов примерно восьми в длину дрожало прямо над головой Розы, свернувшейся в положении эмбриона; его острие глубоко пронзило обшивку двери. Стекло сверкало на светлых волосах девушки, словно льдинки на снежном поле, а ее руки и ноги были покрыты многочисленными — к счастью, по крайней мере на первый взгляд — поверхностными порезами.

Вики нагнулась и выдернула этот жуткий стеклянный кинжал. Генри, как видно, не озаботился поменять стекла на «БМВ» 1976 года выпуска на безосколочные.

— Роза?

Девушка медленно выпрямилась.

— Все кончилось?

— Да.

— Я жива?.

— Жива, слава Богу. — Хотя, если бы она сидела на другой стороне машины, выжить ей вряд ли удалось бы.

— Питер…

— С ним все в порядке.

— Мне хочется взвыть.

— Позже, — пообещала Вики. — А теперь отопри свою дверь, чтобы Питер смог ее открыть.

Пока тот помогал сестре, Вики перелезла через рукоятку переключения скоростей и выбралась через дверь водителя, таща за собой свою необъятную сумку, и перекинула ее через плечо в тот же момент, как выползла на свободу; почувствовав ее знакомую тяжесть, женщина наконец поняла, что выбралась из этого хаоса. На перекрестке тем временем скопилась небольшая толпа и продолжали останавливаться машины. Одна из них, как ей было приятно отметить, принадлежала лондонской полиции, также были слышны звуки сирен других приближающихся сюда машин.

Сопровождаемая обоими близнецами, поддерживающими друг друга и не получившими вроде бы серьезных повреждений, Вики обошла машину, чтобы взглянуть на состояние водителя грузовика Кровь стекала с одной стороны его лица из пореза над левым глазом, а с правой стороны шея покраснела от ожога, вызванного трением ремня безопасности.

— Боже мой, леди, — простонал он, когда Вики остановилась возле него. — Только взгляните на мой грузовик. — Хотя массивный бампер самортизировал большую часть удара, решетка почти полностью вмялась в радиатор. — Послушайте, я даже не прошел на ней и пятидесяти километров. Моя жена закатит мне жуткую взбучку. Ох, и достанется же мне от нее. — Он спустился вниз и осторожно прикоснулся к единственной уцелевшей фаре. — Кварц-галоген. Семьдесят девять баксов за штуку.

— У вас все в порядке?

Вики знала,

что

должна увидеть, прежде чем обернулась; она сама множество раз использовала точно такой же тон. Констебль лондонской полиции был пожилым человеком с седыми волосами и аккуратно подстриженными усами, его лицо, в соответствии с предписаниями, оставалось безучастным. Его молодой напарник разговаривал с близнецами, а двое полицейских, прибывших во второй машине, занялись регулировкой движения, а кроме того, разгоняли толпу. Женщина слышала, как Питер начал бессвязно лепетать о неисправности тормозов, и решила пока не вмешиваться. Небольшая порция истерии могла только помочь убедить полицию, что они говорят правду. Люди, ведущие себя слишком спокойно, часто воспринимались как те, кому есть что скрывать.

— Насколько я могу судить, — заявила она, — мы все в порядке.

У полицейского поползли вверх брови.

— И вы тоже?

Ох. Извините. Мое имя Вики Нельсон. Я была детективом в полиции Торонто до тех пор, пока у меня не сдало зрение. — Это оказалось так просто произнести. Должно быть, она пребывала в шоке. — Я была в «БМВ». — Женщина извлекла из сумки свое удостоверение личности и передала его констеблю.

— Вы вели машину?

— Нет. Ее вел Питер.

— Это ваша машина?

— Нет, моего друга. Он одолжил ее нам на один день. Когда Питер пытался остановиться на сигнал светофора, тормоза отказали. Мы не смогли остановиться. — Она махнула рукой на грузовик. — У него не было никакой возможности избежать столкновения.

— Прямо передо мной, — согласился водитель грузовика, стирая кровь со щеки. — Даже пятидесяти километров не прошел на этой малышке. И весь передок перекрашивать придется. — Он глубоко вздохнул, его живот от этого движения колыхнулся. — Вы не представляете, какую взбучку задаст мне жена…

— А раньше тормоза работали?

— Мы останавливались только что без всяких… — В этот момент мир слегка качнулся в сторону… — неприятностей.

— Я думаю, вам лучше присесть. — Рука констебля взяла ее под локоть.

— Я чувствую себя прекрасно, — запротестовала Вики.

Он слегка усмехнулся.

— Ну разумеется. На вашем виске красуется великолепная багровая шишка величиной с гусиное яйцо. Сразу можно сказать, что с вами все в порядке.

Женщина слегка прикоснулась к виску, и ослепительные белые звезды мгновенно взорвались внутри ее черепа. И вдруг

все

заболело. Со страшной силой. Все ее тело, казалось, было пронизано болью. И Вики вдруг забыла о том, как или когда все это с ней случилось.

— Я становлюсь уже слишком стара для такого дерьма, — пробормотала она, позволяя констеблю довести ее до края дороги.

— Только не говорите мне об этом — Он осторожно опустил ее на тротуар. — Посидите здесь минутку. Сейчас прибудет машина скорой помощи, и вас осмотрят.

Все казалось дюймов примерно на шесть смещенным с того места, где ему было положено находиться; в глазах у нее явно двоилось.

— Я думаю, — медленно произнесла она, — что это неплохая идея. Документы, страховка, все остальное — в перчаточном отделении.

Констебль кивнул и направился к машине. Вики на время прекратила следить за ходом событий.

Затем, когда работники скорой помощи предложили отвезти ее в госпиталь, она не стала слишком сильно сопротивляться, лишь извлекла из глубин своей сумки номер телефона доктора Диксона и попросила, чтобы с ним немедленно связались, а также настояла на том, чтобы с ней поехали Роза и Питер. Полицейские, достаточно быстро опознавшие фамильное сходство между близнецами и одним из своих служащих, решительно отвергли возражения медицинских работников и помогли всем троим забраться в машину «скорой помощи».

— Мы ни в чем вас не обвиняем, — успокоил Вики пожилой констебль, протягивая визитку владельца машины техпомощи. — Но механики должны будут проверить ее тормоза. Это в гараже, куда доставят ваш автомобиль.

Она осторожно кивнула и положила карточку в сумку.

Как только машина «скорой помощи» отъехала, водитель машины технической помощи посмотрел вниз на останки «БМВ» и сокрушенно покачал головой:

Хорошо еще, что они не ехали в машине местного производства.

— Ураган! Ураган!

Ураган в последний раз неистово облизал Льдинку и взглянул на доктора Диксона.

— Поди-ка на кухню и принеси мне стакан воды, будь любезен. — Вики попыталась встать с кресла, но старик жестом заставил ее остаться на месте. — Нет, я хочу, чтобы пошел Ураган. Пропусти из крана воду, пока она не станет холодной. А еще лучше — посмотри, есть ли в холодильнике лед, и воспользуйся им.

По деревянному настилу пола простучали когти, Ураган вышел из комнаты. Звук послышался внизу в вестибюле и затем утих. Вики предположила, что он обратился. Льдинка с мехом, вздыбленным влажным языком Урагана, резко отряхнулась и, положив голову на передние лапы, закрыла глаза. Доктор Диксон вздохнул.

— Она уже слишком близко, — мягко сказал он Вики, — и ее близнец начинает ощущать это.

Та нахмурилась.

— Слишком близко к чему?

— К своей первой течке. Я считаю, что его следует отослать сразу же, как только будет покончено с ситуацией, которую вы пытаетесь разрулить. Надеюсь только, что не будет слишком поздно.

— Слишком поздно? — словно эхо, повторила Вики, вспомнив, как Надин говорила о первой течке Льдинки в субботу утром.

— Обычно это случается в конце сентября — в начале октября, таким образом, если наступает беременность, ребенок или дети родятся в начале лета, что гарантирует достаточно пищи в последние месяцы беременности и в несколько первых месяцев жизни малышей. — Он крякнул от удовольствия. — Вервольфы появляются на свет без зубов, но те прорезаются чрезвычайно быстро. Разумеется, это имеет большее значение, когда они живут только за счет охоты, но базовая биология все еще продолжает править. Слава Богу, в течение первой пары лет жизни мать, как правило, может контролировать обращения малыша.

Вики опустила ладонь на руку старого человека. В госпитале ее обследовали и не нашли повреждений, кроме этой мерзкой шишки, но голова сильно болела, и она понимала, что иногда что-то выпадает из ее памяти.

— Доктор Диксон, о чем, черт побери, вы толкуете?

— Что? — Он резко обернулся и покачал головой. — Извините, я стар и все время забываю, что вы только недавно познакомились с вервольфами. — Его голос приобрел лекторский тон, теперь доктор говорил размеренно и точно. — Льдинка приближается к половой зрелости. Ее запах меняется. На что Ураган реагирует. Разве вы не заметили, как он облизывает ее?

— Я думала, что это выражение сочувствия и для заживления порезов.

— Так и было, в общем-то, но мне не понравилось, во что это стало превращаться. Именно поэтому я отослал его на кухню.

— Но ведь он — ее брат, — возразила Вики.

— Вот почему семья должна отослать его из дома. Близнецы тяжело переживают это. Но совершенно невозможно держать их вместе в течение первой течки; Ураган нанесет себе вред, пытаясь добраться до нее. Когда оборотень становится старше, он способен более или менее контролировать свои реакции, но в первый раз — это первый раз для них обоих… — Голос доктора Диксона понизился, он покачал головой и больше не произнес ни слова до тех пор, пока Питер не возвратился в комнату.

— Я принес и для вас, — сказал он, протягивая Вики второй стакан.

Женщина поблагодарила его. Пить ей хотелось. Она внимательно смотрела, как Ураган упал на пол, положил морду на спину Льдинке, глубоко вздохнул и, кажется, мгновенно заснул. Все это представлялось ей совершенно невинным. Вики взглянула на доктора Диксона. Тот не показался ей сильно встревоженным, так что, очевидно, все пока находилось в границах приемлемого поведения.

Живописная картина распалась в тот самый миг, когда снаружи хлопнула дверь машины. Оба вервольфа вскочили и ринулись к окнам, заливаясь возбужденным лаем.

— Их отец, — объяснил доктор Диксон. — Я позвонил Дональду, как только вас отпустили из госпиталя. До того не имело смысла беспокоить его, а теперь он сможет забрать вас на ферму.

— Они знают, что это должно произойти? — спросила Вики. — Что Питера собираются отослать из дома?

Старик на мгновение принял озадаченный вид.

— Кто? Вы имеете в виду Льдинку и Урагана? Розу и Питера? — Увидев, что она кивнула, доктор вздохнул.

— Умом они понимают, что именно так и произойдет, но хоть это и оборотни, они все же еще подростки и, конечно, в глубине души не верят, что такое с ними может случиться. — Он покачал головой. — Подростки. Ни за что не согласился бы снова пройти через все это.

Вики протянула руку и прикоснулась своим стаканом к стакану старого доктора. — Аминь, — сказала она. — Аминь.

Нахмурив брови, Майк Селуччи вцепился пальцами в руль. Он освободился позже, чем предполагал, но чувствовал себя счастливчиком уже хотя бы по той причине, что ему вообще удалось выбраться из дома сестры. Никто не предупредил его, что на этот «маленький семейный пикник» явится тетушка Мария. Возможно, потому, что, узнав об этом, он решительно отказался бы прийти.

«Ну разумеется, ты не мог ожидать, что бабушка явится сюда самостоятельно, Майк. Я хочу напомнить, что ей все же восемьдесят три».

Если бы они упомянули, что бабушка хочет присоединиться к ним, он бы поехал и сам доставил ее сюда на машине. Поездка в Дафферин и Сент-Клэр превзошла все ожидания из-за встречи с тетей Марией. Хотя он и пытался, было невозможно избегать ее весь день, и, наконец, он должен все-таки был выслушать то, что достойная дама говорила ему при каждой встрече практически с тех пор, как он достиг половой зрелости.

«Когда же ты женишься, Микеле? Не забывав ты — последний из Селуччи, Микеле. Я говорила твоему отцу, моему брату, упокой, Господи, его душу, что мужчине нужно много сыновей, чтобы продолжит его имя, но он не слушал. Дочери, кроме тебя он имел трех дочерей. Так когда же ты найдешь себе жену Микеле?»

Сегодня он умудрился сдержаться, но знал бы кто чего ему это стоило. Если бы бабушка не вмешалась…

— И последнее, в чем я теперь нуждаюсь, так это хреновая пробка на этом ублюдочном четыреста первом.

У Селуччи были с собой мигалка и сирена в перчаточном отделении, и он испытывал сильное желание пришлепнуть все это на крышу и с ревом промчать по мощеной обочине, обходя воскресный поток машин, возвращающихся в город.

Он хотел попасть в Лондон до наступления темноты, но, похоже, это ему не удастся. Если пробки не рассосутся, он вряд ли приедет туда до одиннадцати. Время не было особой проблемой, у него еще оставалось три нерабочих дня, но Майк хотел уже сегодня вечером поговорить с Вики с глазу на глаз.

Перед отъездом он позвонил Дэйву Грэму, чтобы дать ему знать, куда направляется, но разговор закончился тем, что он хлопнул трубкой, когда тот принялся хохотать.

— Ревнивый, — прорычал Селуччи, взглянув на заходящее солнце. Ему было вовсе не до смеха. Нужно было сказать Вики, что представляет собой тип, с которым она связалась. Он сделал бы то же самое для любого своего друга.

Неожиданно он усмехнулся. Быть может, надо было представить свою подругу тете Марии; тогда старая перечница узнала бы, что ее ожидает.

— Почему ты так взвинчена?

Вики, едва не подпрыгнув, резко обернулась и сердито взглянула на Генри.

— Не смей

делать

это!

— Делать что… Иисусе сладчайший, дорогая, да что стряслось? — Фицрой протянул руку, чтобы дотронуться до отливающей багровыми и зеленоватыми тонами шишки у нее на виске, но тут же отвел ладонь, поскольку Вики резко отпрянула.

— Произошел несчастный случай.

— Какой несчастный случай? — Он оглянулся, ноздри его раздулись. — И куда подевались остальные?

— Вышли из дома. — Вики глубоко вздохнула и медленно выдохнула. — Мы пришли к выводу, что обовсем расскажу тебе я. — Питер тоже хотел принять в том участие, но она отвергла его помощь: мальчик и так испытал достаточно для одного дня.

Генри помрачнел. В голосе Вики ему послышались странные интонации, которые он не понимал.

— Еще кого-то убили?

— Нет, слава Богу. — Она выглянула из окна. Хотя солнце уже закатилось, небо все еще сохраняло ярко-синий сапфировый цвет. — Вервольфы на поля сегодня не выйдут, они должны патрулировать окрестности возле дома; кажется, это срабатывает, по крайней мере, на данный момент. Нет, случилось нечто иное.

— Что-то иное, что включает… — он метнул взгляд на ее шишку, и Вики кивнула, — также и тебя.