Хроники крови. Пенталогия (ЛП)

Генри прокрутил запись дальше, чтобы ознакомиться с шестичасовыми новостями.

— Главная новость дня: мультимиллионер и филантроп Рональд Суонсон до сих пор остается в коме в больнице Лайонс-Гейт. Сегодня рано утром…

Если полиции и удалось выяснить что-то новое между полуднем и шестью часами вечера, прессу об этом не известили.

— Почему они, черт возьми, не перекопают тот лесок? — проворчал Селуччи, пытаясь поудобнее устроиться на диване. Мебель явно делают из расчета на маленьких сухоньких старушек, и она, без всяких сомнений, плохо подходит для крупного детектива Хорошо еще, что Фицрой принес эту кассету с записью новостей, иначе Майк был бы не в состоянии справиться с прямо-таки распиравшей его жаждой деятельности.

Вики терпеливо поправила повязку на его левой руке.

— У них нет никаких причин производить там раскопки. Полиция считает, что речь идет лишь о единичном убийстве. Все выглядит проще некуда. Скажем, в любовном треугольнике произошла ссора. Которая переросла в драку и привела к смерти Салливана Суонсону даже обвинение не предъявлено. — Вики нахмурилась и рассеянно взглянула на свет, отбрасываемый экраном телевизора. — Тревожит другое: если призракам Генри недостаточно ареста Суонсона, что же им тогда нужно?

— Стоп! — вскрикнул Селуччи, бросаясь к телевизору. — Ясен перец: им нужно не что, а

кто.

Фицрой, отмотайте назад. К тому месту, где выступает женщина в белом халате.

— …Все произошедшее просто чудовищно. Ричард Салливан был весьма ответственным и трудолюбивым работником. Он сумел завязать

со

своим преступным прошлым и начать новую жизнь.

— Он сидел в тюрьме, — коротко пояснил детектив. — Это она. Тот врач, которая…

— …Брала у тебя кровь! — Голос Вики вибрировал от ярости. — Доктор Муи. Теперь мы знаем это наверняка.

Она резко поднялась с места. Но неожиданно замерла и, медленно повернув голову, взглянула на Майка.

Тот успокаивающим жестом погладил ее по руке.

— Поверь, я тоже хочу, чтобы она понесла наказание, — произнес он. — Но не так. Если ты пойдешь и убьешь ее… Не надо, Вики.

Женщина слегка вздрогнула; чуть позже дрожь волной прошла по всему ее телу.

— Что-то ты в последнее время раскомандовался, — пробормотала она, после того как слегка успокоилась.

— Меня поражает твое самообладание, — послышался спокойный голос Фицроя.

— Не смей разговаривать со мной менторским тоном, Генри! — Вики упрямо вздернула подбородок, но все-таки ей удалось сдержать охвативший ее гнев. Однако ей страшно хотелось швырнуть в этого жутко наглого вампира чем-нибудь тяжелым. А еще лучше — выкинуть его в окно. — Так что будем делать?

— Я идиот!

Во вспыхнувшем серебром взгляде Вики было предупреждение. Генри решил воздержаться от язвительных комментариев. Женщина нежно погладила Селуччи по колену.

— Не стоит себя в этом обвинять, — заметила она, — расскажи лучше, в чем дело.

— Мы все время охотились не за тем человеком, понимаете? Во всех этих убийствах виновен не Суонсон. Вот поэтому-то призраки и не оставили Генри в покое.

— Может, и не он лично убивал, но его вина от этого меньше не становится. Он был в курсе происходящего, финансировал клинику…

— Он просто давал средства на покупку почек у бедняков и находил покупателей, — покачал головой детектив. — Но бедняки прекрасно могут обходиться и одной почкой, в странах третьего мира такое явление далеко не редкость.

— Ну и?..

— Думаю, доктору Муи, которая и так уже заработала немало денег, производя нелегальную пересадку органов, захотелось добавить к своему и так не маленькому вознаграждению еще малую толику деньжат. Донор умирает, а предназначенные ему деньги она присваивает себе. Все предельно просто.

— Да, но…

— Если бы ей не пришлось скрывать все эти случаи смерти от Суонсона, стали бы они дожидаться, когда донор выздоровеет после операции? — Селуччи перевел взгляд с Вики на Генри и сам ответил на поставленный вопрос: — Конечно нет. Теперь ясно, почему у трупа, который выловили в заливе, разрез на боку практически зажил. Доктор Муи позволяла пациентам полностью оправиться, чтобы не навлечь на себя подозрения мистера Суонсона.

— То есть он не знал, что она их убивает?

— Доктор сама мне призналась, что рассказывает людям ровно столько, сколько им необходимо знать, чтобы выполнять свою работу. И не больше. Вики, ты что? Так ведь и сломать можно!

Она отпустила его руку, и Майк принялся растирать побелевшие от цепкой хватки пальцы.

— А в обязанности Суонсона входило лишь давать деньги и находить покупателей, — заключил он.

— Ну допустим. — Было ясно, что сомнения Вики далеко еще не преодолены. — А как же отсеченные руки первого призрака?

— От трупов избавлялся Салливан. Он выяснил, что этого парня нет в полицейской базе данных и на него не заведено никаких дел. Вот и решил извлечь небольшую выгоду. Он ведь немало времени отсидел за решеткой. Наверняка у него сохранились связи в преступном мире.

Вики покачала головой.

— Сплошные догадки и никаких фактов.

— Эти отсеченные руки слишком долго вели нас по ложному следу. Черт с ними, теперь это совершенно не важно.

Генри подошел к окну. Ему всегда лучше думалось, когда он смотрел на ночные огни города.

Его

города. Окна квартиры выходили на Фоллс-Крик, а окна Лайзы Эванс — на парковку.

— Мне кажется, — вновь заговорил он после минутного размышления, — Майк абсолютно прав: во главе этой преступной организации стояла доктор Муи. Суонсон вчера чуть с ума не сошел от ужаса, когда обнаружил тело Салливана.

— Ну конечно. — Женщина бросила на Фицроя яростный взгляд. Еще не хватало, чтобы и этот взялся ее учить! — Такой весь из себя нежный преступник! Он просто испугался, что все его делишки выплывут наружу.

— Вряд ли. — Вампир чувствовал, как сильно рассержена Вики, и избегал смотреть ей в глаза. Лучше уж наблюдать за вереницами машин на бульваре Пасифик. — Первое, что доктор Муи спросила у Суонсона, звонил ли он в полицию. А если бы он был замешан в то, что с донорами происходило после операции, ему подобное и в голову бы не пришло. Само собой разумеется, и доктор прекрасно об этом знала. Лишь выяснив, что он позвонил только ей, она принялась думать над тем, как все скрыть.

— У Муи был и мотив, и возможность, — кивнул Селуччи. — Рональд Суонсон предоставил ей эту возможность, а она оказалась слишком жадной.

— Мне так не кажется, — пробормотала Вики. — К тому же тебя ведь держали в одном из гостевых домиков Суонсона.

— Это не значит, что он знал истинную цель моего там пребывания. Эта мегера могла наплести ему что угодно.

— И наиболее важным доказательством того, что наша с Майком теория верна, — подытожил Генри, — является то, что арест Суонсона никак не отразился на поведении призраков. Они по-прежнему являются мне и жаждут мести. Их не удовлетворили ни смерть Салливана, ни инфаркт Суонсона.

Эта сука посмела брать кровь у Селуччи, ее Селуччи! Одного этого было уже достаточно! Кивнув, словно ее убедили, Вики сухо произнесла:

— Ну хорошо. Пусть все улики сходятся, и Муи — недостающий кусочек мозаики в общей картине расследования. Эдакая злодейка, без которой не могли осуществиться все эти кровавые преступления. Коварная, лицемерная, безнравственная мерзавка. Я бы с удовольствием пустила ей кровь, но вы почему-то против. И что прикажете в таком случае с ней делать? Позвонить в полицию из уличного автомата. — Вики театрально понизила голос: — Будьте так любезны, проверьте, пожалуйста, источник доходов доктора Муи, а то мне ее богатство спать спокойно не дает?! Или как?

— Скорей всего, она продумала и такой вариант. У этой женщины… — Майк замолчал, когда почувствовал на себя взгляд подруги: ее глаза опасно засеребрились. — К этой змее не очень-то подкопаешься. У нее на все найдется ответ.

— А еще у нее до черта деньжат. И лежат они полеживают на счетах в заграничных банках. Сдается, мне, птичка хочет выпорхнуть из клетки. Если, конечно, уже не улетела.

— Вряд ли. — Фицрой заинтересованно смотрел на газон, отделявший его дом от того, где жила доктор Муи. — Если я не ошибаюсь, это телевизионный фургон, из которого вылезает не кто иной, как Патриция Чейни. И затормозил он, представьте, как раз у соседнего дома.

— Как вы, черт подери, все это разглядели? Ночь же… — удивился Селуччи. И тут же вспомнил, что вампиры прекрасно видят в темноте. — Извините, глупый вопрос. Все никак не привыкну. Если Патриция Чейни здесь, значит, полиции удалось выдворить ее из больницы, где лежит Суонсон. Она, поди, с самой ночи там у всех под ногами путалась.

— А я думала, вы с ней друзья, — удивленно взглянула на него Вики.

— Забыв о том, что я встречался с ней всего один раз. К тому же я умею видеть как положительные, так и отрицательные стороны своих друзей.

Ах, вот как? Ну что ж, примем к сведению. Когда-нибудь Вики припомнит ему эту фразочку. Вот только пусть поправится, а там уж он у нее узнает, что почем.

— Ну, если мисс Чейни здесь, доктор Муи не сбежала… Позволю себе еще раз спросить: что дальше?

Генри отвернулся от окна; вид у него был мрачный.

— Мисс Чейни поспособствует тому, чтобы к заходу солнца доктор все еще оставалась в своей квартире. И тогда мы устроим ей очную ставку с теми, кто ее обвиняет. Это ведь не противоречит закону — не правда ли, детектив?

Селуччи на секунду показалось, что он провалился в темный колодец и падает, падает… Нет, стоп! Как легко выйти за рамки законности…

— Вообще-то как раз наоборот. Обвиняемый имеет право на очную ставку со своим обвинителем.

— Верно, — кивнул вампир. — Так тоже можно.

— Послушайте, Фицрой. Не можете же вы просто взять и…

— Почему бы и нет? Разве мертвые не имеют права голоса? Есть такой закон?

— Черт возьми, вы прекрасно знаете, что нет! Просто…

— Не думаю, что тебе удастся столкнуть ее с призраками, Генри, — вмешалась Вики таким тоном, что стало ясно: последнее слово останется именно за ней. — Они сами бы добрались до нее, если бы смогли. Похоже, призраки могут являться только тебе. Если бы ты жил поближе к ее квартире, тогда…

— Это поправимо.

— Они появляются на закате. Это значит, что ты у этой дамочки должен оказаться до рассвета.

— Само собой разумеется.

“Тогда эта территория останется за мной!” — подумала Вики. И тут же постаралась прогнать эту мысль, даже вообще сделать вид, будто она не приходила ей в голову.

— Нет, Генри, это слишком рискованно.

— А если я никогда не избавлюсь от этих призраков, что тогда? Ты только представь — мне целую вечность придется задавать им вопросы, а если вдруг ошибусь, погибнут невинные люди.

— Ну хорошо, хорошо, сделаем, как ты говоришь.

— И как мы в таком случае собираемся… — Фицрой чуть было не ляпнул: “избавиться потом от ее тела”, но вовремя остановился. Ни к чему лишний раз нервировать детектива. — Заманить сюда полицию?

Вики на это ничего не ответила, и он продолжил:

— Я все это продумал. Присутствие мисс Чейни сослужит нам неплохую службу. Она может быть очень… м-м… эффективной, когда надо.

Селуччи одобрительно хмыкнул. Замысел Генри казался ему неплохим. Натравить призраков на доктора, запугать ее и заставить обратиться за помощью к прессе, а затем через ту же самую прессу поставить в известность полицию — против подобного никаких возражений у него не было.

— Но как ты мыслишь претворить свой план в жизнь? Ты ведь не сможешь пробраться в соседнее здание до захода солнца.

Фицрой поразился: в голосе подруги звучала неподдельная тревога. Сколько бы они ни цапались, все-таки она не переставала считать его другом. Вики не нравится эта его безумная идея, она искренне за него беспокоится.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! — Пока вампир размышлял, она снова успела прийти в ярость.

— Я проведу завтрашний день в квартире у соседей доктора, Кэрол и Рона Пайпер.

— Они что, твои друзья?

— Пока нет. — Генри, проигнорировав испытующий взгляд детектива, взял телефонную трубку и набрал номер, который запомнил с первого визита.

Селуччи понял, что вампир не удосужится пояснить свои действия, поэтому наклонился к Вики и шепнул ей на ухо:

— Что он делает?

— Помнишь, как Дракула выманил Люси из дома?

— Стоял в саду и звал?

— Вот именно. Генри собирается сделать примерно то же самое.

— Дракула не пользовался телефоном.

— Великое дело! Времена меняются.

— Алло, Кэрол? Послушай, Кэрол, мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала. Пойди и отопри входную дверь. Правильно, Кэрол, ты знаешь, кто я.

В комнате вдруг стало жарко. Детективу показалось, что его джинсы сделались ужасно тесными. Вики придвинулась к нему и игриво лизнула кончиком языка мочку уха. Майк отпрянул.

— Не надо, — сказал он внезапно севшим голосом. — Не здесь и не сейчас.

— Отопри дверь, Кэрол, и жди меня. Я скоро приду. Ничего страшного, что ты не одна. Жди меня, Кэрол. Я уже выхожу.

— И все? — спросил Селуччи, когда Фицрой положил трубку.

Тот припомнил журналы и письма, которые видел в квартире четы Пайпер, — и пожал плечами.

— На одних зов вампира действует быстрее, чем на других.

Майк искренне пожалел, что джинсы ему так тесны, и пробурчал нечто невнятное. А затем принялся убеждать себя, что уж он-то на зов вампира никогда бы не откликнулся.

*

Они с Вики проводили Фицроя вниз и смотрели, как он идет к соседнему зданию.

— Надеюсь, он прикажет Кэрол и ее мужу покинуть квартиру на время, пока он там?

— Ну, будь я на месте Генри, они ушли бы на восходе и не вернулись в ближайшие двадцать четыре часа.

— До восхода солнца еще несколько часов. Что же он будет делать все это время?

Красноречивый взгляд подруги вогнал детектива в краску.

— Ладно, ладно, вижу, лучше мне этого не знать. Кстати, думаю, что с мисс Чейни имеет смысл поговорить именно тебе.

— Это почему?

— Ты можешь заставить ее забыть о вашей беседе, а я такими способностями, к сожалению, не обладаю.

— Так и быть.

Похлопав его по щеке, Вики направилась к телевизионному фургону. Разумеется, она это сделает. Шустрая девица забудет о разговоре с ней. И не только. Она, можете не сомневаться, забудет и самого Селуччи.

*

— Нам просто нужно, чтобы она находилась дома во время заката.

Даже серебристый взгляд Вики не подавил полностью волю журналистки. Патриция Чейни нашла в себе силы возразить:

— И каким же образом я заставлю ее не высунуть нос из квартиры?

— Вам придется всего-навсего оправдать свою недобрую славу. Поговаривают, что многие предпочтут отсидеться дома, даже рискуя пропустить крайне важное мероприятие, нежели провести с вами короткую беседу.

— К счастью, она никогда не ходит по пятницам в клинику.

— Откуда вы знаете?

— Я знаю о ней почти все и твердо намерена узнать остальное. Именно поэтому большая часть города испытывает при встрече со мной такой трепет, — улыбнулась журналистка.

Вики видела недавно подобную улыбку — три ночи назад она отразилась в застывших от ужаса глазах Буковского и Хейдена, перед тем как Вики свернула им шеи. Мисс Чейни искренне любила свою работу.

“А Генри еще переживал из-за того, что ему придется делить территорию со мной!”

*

Вампир скользнул через прихожую и нырнул в открытую дверь, молнией пролетев мимо стоявшей на пороге и явно ждавшей его прихода женщины.

Здесь, где уже не следовало опасаться видеокамер, он перевел дыхание и негромко окликнул ее по имени.

Дама обернулась. Лет около сорока, ничего не предпринимает, чтобы скрыть возраст. Квартира обставлена с претензией на готический стиль. Только загорелая кожа и здоровый вид хозяйки не вяжутся с окружающей обстановкой.

— Кэрол, зайди в комнату и запри дверь.

Она взглянула на него жадными глазами, и в Генри мгновенно проснулся голод.

*

В конце концов ей просто надоест здесь торчать! Хоть бы в городе произошел какой-нибудь скандал, тогда эта проныра уж точно уедет… Доктор Муи стояла в солярии, оборудованном на балконе, и хмуро рассматривала телевизионный фургон внизу на стоянке — его желтый цвет ярким пятном выделялся на сером асфальте. А если сейчас из окна на голову Патриции Чейни случайно выпало бы что-нибудь тяжелое, она убралась бы

навсегда.

Утром доктор Муи постаралась сделать все возможные дела, используя свой домашний компьютер. Хотя нанятый ею хакер многое сделал для того, чтобы защитить ее конфиденциальную информацию, она прекрасно знала, что такого понятия, как совершенно безопасная линия связи, не существует. Чтобы покинуть страну, не потеряв накопленное состояние и не оставив никаких следов, Дженнифер Муи нужно было лично посетить несколько мест.

Чтобы закончить необходимые приготовления к отъезду, ей хватило бы всего пары часов, и она уже приступила к делу, но маячивший в зеркале заднего вида фургон журналистки путал все ее планы. Эта проныра следовала за ней повсюду — на почтительном расстоянии, однако, ни разу не нарушая закон.

Оторваться от нее доктору Муи не удавалось, и это означало, что завершить свои дела ей тоже не удастся, поскольку для этого совершенно не нужны были лишние свидетели. Так что пришлось вернуться домой несолоно хлебавши, по-прежнему с Патрицей Чейни на хвосте.

Руководство не может позволить ей торчать здесь вечно. Как только мерзкую девку вызовут на службу, я смогу уехать. Почти все готово, так что для беспокойства причин нет. Если она не поддастся панике, никто ни о чем не узнает. Дженнифер Муи нервно царапала пальцами по оконному стеклу. Вон эта девка в своем фургоне, сидит, ногу длинную наружу выставила. Хоть бы грузовик какой проехал, отдавил ей эту ногу ко всем чертям…

В течение всего дня она наблюдала, как Патриция Чейни, пользуясь тем, что в городе не было человека, который бы ее не знал, расспрашивала о чем-то всех жильцов, входящих в дом и выходящих оттуда.

О, это был очень длинный день.

*

— Патриция, ну сколько можно? — взмолился Брэд, отчаянно растирая слипающиеся глаза. — Всех, кого могли, мы уже расспросили. Сил ведь уже никаких нет!

— Придется подождать еще немного.

Оператор обреченно вздохнул и откинулся на сумки с оборудованием.

— Ты повторяешь это уже целый час.

— Обещаю, что осталось уже недолго. — Она выглянула на улицу. Солнце садилось, окрашивая небо золотым и оранжевым. — До заката досидим — и поедем.

— Зачем нам его ждать? Или на закате должно что-то случиться?

Между двумя ударами сердца перед глазами Патриции Чейни мелькнула серебристая тень.

— Да я и сама не знаю… — ответила она, с трудом разлепив внезапно спекшиеся губы.

— Тогда зачем?..

— Ну что ты пристал? Мог бы уже догадаться, что мне… мне обещали отличный сюжет.

*

7:43. Селуччи выглянул в окно. В лучах заходящего солнца соседний небоскреб казался отлитым из золота. Дозаката оставалось пять минут. Он еще может все остановить.

Детектив задумчиво потер кожу на локтевом сгибе левой руки со следами уколов в вену.

Четыре минуты.

Время еще есть.

Три.

Дело было даже не в хладнокровном убийстве как минимум двух молодых людей, чьи призраки теперь преследовали Генри. Не в том, что доктор Муи сделала лично с ним, Селуччи.

Нет, она была виновна в куда более страшном преступлении. Она воспользовалась единственным сокровищем этих людей — их надеждой. Ведь больше у них в жизни ничего не было!

Две минуты.

Закон карает за убийство. Но если эти призраки не имеют права карать за убийство надежды, то кто же тогда это право имеет?

7:48. Закат. Детектив внезапно сообразил, где слабое место их плана, однако было уже поздно.

*

Генри пришлось провести весь день в гардеробной, в шкафу, с головой завернувшись в театральный черный занавес. Чета Пайпер отлично поддавалась внушению, но избавиться от них оказалось не так-то просто. Они обрели наконец своего вампира и никак не желали с ним расставаться. Фицрой еле-еле успел спрятаться от надвигающегося дня, искорежив предварительно ручку двери так, что супруги не смогли бы ее повернуть и войти к нему.

7:48. Заход солнца.

Они были здесь. Их присутствие ощущалось как никогда сильно. Воздух был таким ледяным, что первый вздох дался с большим трудом, а затем создалось впечатление, что и рот, и горло, и легкие покрылись тончайшей ледяной пленкой.

Отвратительно горький привкус желчи во рту. Генри с отвращением сглотнул. Его рука покоилась на выключателе небольшой настольной лампы, которую он принес с собой. От слишком яркого света было бы еще меньше пользы, чем от полной темноты; в ярком свете призраки почти не были бы заметны.

Когда он нажал на выключатель, то смог разглядеть своих старых знакомцев, которые чуть покачивались в воздухе у него в ногах. Вокруг плотной толпой стояли остальные. Сосчитать их было невозможно, они таяли и вновь появлялись — то молодая женщина с порванным уголком рта, то чьи-то страдальческие глаза, глядящие из-под длинной челки… Лица. Тела. Невидимый хор.

Страх.

Он исходил от них, словно дым, и так плотно заполнял пространство, что даже Генри было трудно это вынести.

*

Доктор Муи отвернулась от окна и всмотрелась в темноту комнаты. Вдруг ей показалось, что она не одна, женщина вздрогнула и резко подняла руку, словно защищаясь от кого-то.

— Надо включить свет.

Но оказалось, что она совершенно не владеет голосом, и ее слова не нарушили молчание в квартире.

Шаг назад. Другой.

Дженнифер Муи спиной уперлась в оконное стекло.

*

Генри вжимался в угол гардеробной комнаты и даже не помнил, как он там оказался. Комната была полна призраков — колеблющихся, неясных, — и лишь два первых сохраняли узнаваемую форму. Они как будто чего-то ждали.

Но чего?

Его единственным желанием теперь было, чтобы они покинули его. Вампир уже открыл рот, чтобы велеть им убираться, и тут же вспомнил. Им нужен был не он.

— Кто там?

Кто бы эти существа ни были, они приближались.

— Сейф внизу, в левом ящике стола Возьмите деньги и уходите.

Последнее слово соскользнуло с губ Дженнифер Муи визгливым воплем.

Ей показалось, что она просто приросла к полу. Окно за ее спиной зловеще скрипнуло.

*

Он чувствовал запах ее жизни. Эта женщина была совсем рядом, но ее сердце билось так громко, что он мог бы услышать его стук даже из другого здания, если бы его собственное сердце не заглушало все окружающие звуки.

Я Генри Фицрой, герцог Ричмондский, граф Ноттингемский и рыцарь Гартера. Отец мой был королем, а я несу смерть. Я не боюсь ее.

Как только он почувствовал страх, голод проснулся. Это придало ему силы, и вампир шагнул вперед. Его потемневшие глаза резко сузились.

— Итак, — вопросил он, — вы позволите ей уйти?

Ответ мог быть только один.

*

Доктор Муи решала вопросы жизни и смерти без особых сантиментов. Ее никогда не мучила совесть, и она никогда не испытывала ни малейшего сожаления. Все чувства женщины были продиктованы ее железной волей и собственной выгодой. Ее мало трогали страдания доноров, когда те начинали понимать, что не об этом мечтали, надеясь распроститься с нищетой и бесприютной жизнью.

Все это Дженнифер Муи совершенно не трогало.

До того самого момента, когда смерть взглянула ей прямо в лицо.

Раздался страшный вой мертвецов, этот ужасный нечеловеческий звук принадлежал тем, кто однажды почувствовал слабую надежду, которой их вскоре лишили, не оставив при этом ничего, даже их единственного богатства — собственной жизни. И ее у них отобрали без малейшего сожаления.

*

Затылок доктора Муи все сильнее и сильнее вжимался в оконное стекло, пока то не разлетелось вдребезги; перед ее глазами поплыли кровавые круги.

В отчаянии она закрыла глаза, воздух с хрипом вырывался из легких. Удушающее отчаяние покрыло ее, словно слой сырой земли.

Задыхаясь, она упала на колени, не в силах совладать с сильнейшей, неукротимой рвотой, волосы окровавленными спутанными прядями падали ей на лицо.

— Я. Не. Умру. Так. Я… — Не так-то легко расстаться с собственным высокомерием, когда оно давно стало частью твоей жизни. — Жива. А вы — мертвы!

Дженнифер Муи торжествующе подняла голову. Тени зашевелились. И тут она увидела… Ну да, это два последних донора. Тело одного они даже не похоронили. Просто бросили в залив. Второй же и вовсе им не пригодился… А вот и другие…

Они смотрели на нее.

И все они были мертвы.

А потом они закричали. О несправедливости. О воздаянии. О мести.

Заставляя доктора Муи принять смерть, которой она их подвергла.

*

Прямо на крышу фургона, издав отвратительный чавкающий звук, упало тело женщины. По нему пробежала длинная судорога; еще некоторое время подергивалась одна нога, после чего наступил конец.

А в десяти футах, на счастье не задетая осколками разбитого стекла, белая как снег Патриция Чейни отчаянно вцепилась в руку своего оператора.

— Т-ты… ты снял это? — выдохнула она: голос повиновался ей с трудом. Патриция Чейни, хоть и была фанатиком своего дела, никак не могла прийти в себя от ужаса. И даже много позже ей совершенно не хотелось вспоминать крик падающей женщины, намного приятнее звучал ее собственный крик, чем замораживающий кровь вой, все набиравший силу, пока вдруг внезапно не оборвался навеки. Но сейчас журналистку волновало совершенно другое.

— Ты все заснял?

Брэд кивнул, все еще глядя в объектив с той отрешенностью операторов, которая присуща их брату по всему миру, от Северной Ирландии до Стамбула.

— Я-то думал, что в этих квартирах установлены небьющиеся стекла…

— Так и есть, только и их при желании можно разбить.

— В самом деле? И как же ей удалось это сделать?

Осколки стекла были повсюду. Стеклом было усыпано и тело, в котором во время падения еще теплились искорки жизни, а теперь это уж точно был труп, а не живой человек.

Репортер и оператор немного помолчали, после чего Патриция протянула оператору мобильник и велела позвонить в полицию. Сама же поспешила к фургону, на ходу составляя план, что необходимо сделать, кому позвонить и как лучше обыграть недостаточное освещение.

— И теперь, — произнесла она, дотянувшись до микрофона, находившегося внутри машины, — наш репортаж… — произнося эти слова, Патриция Чейни едва увернулась от свисавшей с крыши машины ноги.

*

— Мы ведь все с самого начала знали, что произойдет, — сказал Селуччи, опершись на оконное стекло. — Знали!

Вики обняла его за плечи и бережно отвела от окна.

— Никто не знал, что так получится, — с нежностью в голосе произнесла она.

— Нет, мы знали. Мы знали, что призраки несут с собой смерть. Ведь они убивали и раньше.

— Она сама выпрыгнула из окна, Майк. Никто ей не помогал.

— Мы знали, — повторил он, упрямо качая головой. — Мы знали об этом.

Женщина обхватила голову Селуччи руками и привлекла его к себе. Глаза их встретились.

— Нет,

не знали,

— произнесла она с убеждением.

*

Полицейские, пришедшие их опросить — обычная процедура при подобного рода происшествиях, — были неожиданно удивлены.

— Майк Селуччи? Где-то мы слышали ваше имя-. — Молодой полицейский наморщил лоб. — Детектив, вы случайно не заявляли о пропаже вашего фургона?

— Это не его, а мой фургон. — Вики предостерегающе посмотрела на друга. Лучше, если не он будет вести переговоры с представителями правоохранительных органов. Майк слишком долго работал в полиции, ему легко забыть, что закон не всегда объективен. — Он сказал, что припарковался в запрещенном для этого месте. А потом, оказавшись на другом конце города, не успел его забрать.

— В этом больше нет надобности. Ваш фургон переместили на полицейскую стоянку. Его чуть было не угнали, но наши сотрудники подоспели вовремя. Ничего не пропало, не волнуйтесь. Единственный документ, который нашли в машине, — это листок бумаги в бардачке, на котором было написано ваше имя. К настоящему моменту удалось выяснить, где зарегистрирован фургон, но на вас мы так и не вышли, мисс э-э… — он сверился с протоколом, — Нельсон.

— А как же регистрационные номера? — в голосе Вики звучала неприкрытая ирония.

Полицейский покраснел. Эта женщина явно его смущала. Идиотское чувство. Как будто он был нашкодившим мальчишкой, а не офицером, вот уже три года как доблестно служившим в рядах полицейского департамента Ванкувера.

— Понимаете, последнее время у нас столько работы… Небывалый взлет активности организованной преступности, да тут еще два дня назад вся компьютерная сеть полетела. Только сегодня утром удалось все починить.

— Так что там все-таки с моим фургоном?

— Да я же говорю: с ним все в порядке. Насколько мне известно, он ничуть не пострадал.

— Вот и хорошо.

Когда она ему улыбнулась, молодой человек внезапно обрадовался, что у него на коленях ноутбук. В ней было что-то такое, что заставляло его чувствовать себя так, как, наверное, чувствует себя щенок, которого хозяин почесывает за ушком…

— Давайте вернемся к происшествию…

— По правде говоря, мы ничего не видели.

— Как, вообще ничего?

— Видите ли, мы были заняты.

— Заняты? — Полицейский покраснел еще больше, охнул — и очень быстро удалился. Внезапно он почувствовал жгучую зависть к мистеру Селуччи. Такая женщина рядом! Интересно, и как это у старика сердце выдерживает?

— Весь мир становится моложе, — проворчал Майк, когда за зеленым, совершенно готовым влюбиться юнцом захлопнулась дверь. — Не могу сказать, что мне это сильно по вкусу.

— Ты как хорошее вино, — невнятно проговорила, прижавшись к его груди, Вики, — с годами становишься все лучше.

— Пощади меня, — пробурчал Селуччи, слегка приподнимая подбородок, чтобы лучше разглядеть ее глаза.

“Ты всегда была отъявленной лгуньей, а ведь этот полицейский безоговорочно поверил всему, что ты ему наговорила”.

— Майк? Ты что-то сказал?

— Ничего, — он погладил подругу по щеке. — Просто чувствую себя стариком.

Вики прижималась к нему все сильнее, и наконец их сердца забились в унисон.

*

— Итак, ты и Генри … — не зная, что сказать, Селуччи опустил взгляд на салат из шпината, затем перевел взгляд на Тони; на губах молодого человека играла улыбка. — Чему улыбаешься?

— Вот вы, мистер Селуччи, живете с вампиром и это вас ничуть не смущает. Так почему же вас так беспокоит мысль о двух мужчинах, которые живут вместе?

— Вообще-то мы с ней вместе не живем, но, в общем, ты прав, конечно. Мне кажется это слегка нелепым. — Детектив нанизал на вилку нечто зеленое, чье происхождение ему было совершенно неизвестно. И почему в этом Ванкувере невозможно найти приличный гамбургер с картошкой фри? Все здесь подчинено здоровому образу жизни. Просто тошно становится! — Но ты так и не ответил на мой вопрос.

— Я переезжаю. Но мы с ним все равно остаемся друзьями.

— Значит, ты остаешься здесь, в Ванкувере?

— Я прижился в этом городе, — пожал плечами Тони. — Работа, учеба, друзья… Зачем мне уезжать?

— Но ведь

он

здесь! — Упершись в стол ладонями, Селуччи резко наклонился вперед. — Ты понимаешь, что никогда не избавишься от него? Он будет мерещиться тебе в каждой тени. Тебе будет нелегко избавиться от его влияния.

— Я ведь не принадлежу Генри Фицрою, детектив, хотя внешне, может быть, на это и походило. Я должен уйти, и мы оба это знаем. — Юноша задумчиво поковырял вилкой в салате. Несколько раз пытался начать говорить, потом замолкал… Наконец быстро пробормотал: — Не так-то это и сложно. Вы тоже смогли бы уйти от Победы.

Некоторое время спустя Майк, перед глазами которого промелькнули все проведенные им с Вики дни и ночи, улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Нет. Я бы не смог, — сказал он.

*

— Они даже не вернулись, чтобы поблагодарить тебя?

— И слава Богу. Я страшно рад уже тому, что они исчезли.

Призраки перестали кричать в ту же секунду, как перестало биться сердце доктора Муи. Кстати, на этот раз их крик не унес других жизней. В конце концов справедливость восторжествовала. Но Генри — или из-за того, что находился совсем рядом с призраками, или потому, что прекрасно понимал, что происходит, — после всех этих событий чувствовал себя совершенной развалиной. Он не мог совладать ни с дрожью, ни с навалившейся на него неукротимой рвотой. Даже из комнаты, где все произошло, он смог выбраться лишь ползком, да и то спустя некоторое время, когда ему удалось собраться с силами. Он, похоже, начал понимать доктора, которая ради того, чтобы не слышать ужасные крики призраков, выбросилась с одиннадцатого этажа.

Вики прочла все это на лице вампира и на секунду задержала свою ладонь на его руке.

Генри изумленно воззрился на эту ладонь. Еще неделю назад за подобную дерзость он бы вцепился Вики в горло. Теперь же пожалел о том, что она так быстро убрала свою руку. Шесть дней перечеркнули четыреста пятьдесят прожитых им лет. Они коренным образом изменили его сущность.

— Ты всегда переписываешь правила?

— Только если они никуда не годятся.

— Интересно, и как наш род справлялся все эти тысячелетия без тебя? — покачал головой Фицрой.

Вики ухмыльнулась.

— Без нас обоих. Большинство из нас изменяется по зову страсти, Генри — ты, кстати, сам когда-то сказал мне об этом. А поддаваться страсти — удел юности. Тебе было семнадцать. А другим? И того меньше… Я, возможно, единственный вампир, который на момент обращения был сформировавшимся человеком.

— Но для вампира ты еще совершенный ребенок.

— Не будь таким высокомерным! — усмехнулась женщина. — Это не идет ни смертным, ни, в особенности, бессмертным.

— Вековые традиции… — начал было Генри, но Вики не дала ему продолжить.

— Все не так уж и изменилось. Мы остались одинокими хищниками, но теперь хотя бы знаем почему. Запах крови другого вампира лишает нас самообладания, сводит с ума. Жажда крови становится неконтролируемой, мы начинаем убивать без разбора. Это начало бы привлекать излишнее внимание, люди выследили бы нас и с легкостью уничтожили. Нам приходится делить территории, на которых мы охотимся, исключительно ради собственной безопасности. Но это совсем не значит, что мы не можем находиться вместе. Со временем предрассудки по поводу раздельных территорий будут, вот увидишь, преодолены.

Фицрой протянул ей руку. Женщина в ответ протянула свою. Но они так и не дотронулись друг до друга. Как не дотрагивались никогда с тех пор, как Вики стала вампиром.

— Нужно время. Много времени. — Генри печально улыбнулся, его рука повисла вдоль тела.

Вики кивнула; ее улыбка на сей раз тоже выглядела печальной.

— Да, ты прав, — согласилась она — Пока Майк не приехал, я хотела бы поблагодарить тебя за то, что ты сделал на просеке. — Выражение ее лица резко изменилось: она вернулась обратно в ту ночь, к тому, что она чуть было не разрушила. — Я не смогла бы справиться с собой. Ты ведь видел: я собиралась убить Салливана. И тогда мне было наплевать, что Майк может меня за это возненавидеть.

— Знаю. Хоть ты и была взрослой, когда вступила в нашу жизнь, но для вампира, повторяю, еще все-таки очень молода Со временем ты научишься контролировать себя. Этому научиться сложнее всего. — Генри посмотрел на огни города,

своего

города, прислушался к биению его сердца. — Или так же сложно, как научиться скрывать то, кем мы являемся в действительности, не потеряв при этом собственную силу. — Он помолчал немного, после чего мрачно продолжил: — Ты не должна показывать детективу, на что способна, Вики. Он не сможет этого выдержать.

— Почему? Он ведь и так знает, что я…

— Нет, он только

думает,

что знает. Это не одно и то же. Скажи, что ты чувствовала той ночью, на складе?

— Ты должен знать и это: ты ведь чувствовал то же самое.

— Вики!

Скрестив руки на груди, она покачала головой.

— Я не люблю об этом думать.

Фицрой повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо, его глаза были чернее ночи.

— Что ты чувствовала?

— Не знаю.

— Нет, знаешь.

Заглянув в провалы его глаз, она тихо ответила:

— Свободу. Я чувствовала свободу.

Темнота захватила их.

— Разве он сможет смириться с этим?

Генри не ждал от нее ответа.

— В этом мире так мало людей, которым мы можем доверять, и еще меньше, которые

нам

могут довериться.

— Ты был загадкой для меня…

На женщину вновь нахлынули почти забытые воспоминания о смертной жизни.

— А ты будь ею для Селуччи.

*

— Ты не проводишь нас до фургона? — спросила Вики, когда Майк перекинул ее спортивную сумку через плечо.

Генри отрицательно покачал головой.

— Думаю, нет. Я попрощаюсь с вами здесь и, — тут он обвел глазами квартиру, — примусь за уборку.

— Эй, я ведь уже все убрала!

— Убрала? Ты? — возмущенно воззрился на нее Селуччи.

Вики игриво ткнула его под ребра: осторожно, чтобы не причинить вреда, ни на секунду не забывая про свою нечеловеческую силу, но достаточно сильно, чтобы он мог ее почувствовать.

— Я помогала.

— Уверен, что так и было, — вмешался вампир, а то ведь эти двое и в самом деле сейчас устроят нешуточную потасовку. — Но мне хотелось бы все осмотреть самому, чтобы потом не было никаких проблем.

— Но я уже все это сделала. Ты что, мне не доверяешь?

— Это не вопрос доверия. Делов ответственности.

Моя

территория,

мои

обязанности. Если я приеду к тебе в Торонто, ты будешь вести себя так же.

— Вы что, все это серьезно, Фицрой? — изумленно взглянул на него Селуччи. — Боже мой, хоть сейчас-то перестаньте твердить о своих территориях.

— Успокойся, Майк. Он же просто пошутил. — Вики взглядом заставила Фицроя согласиться с ее оценкой ситуации. — Прощай, приятель. Я позвоню тебе, когда приеду домой.

Генри кивнул и подыграл ее тону — не стоит обставлять все это слишком серьезно: какой смысл в тягостных прощаниях?

— Береги себя, малышка. Помни, что ты далеко не все знаешь в этой жизни!

— Пока еще нет, — усмехнулась Вики. — Пошли, Майк.

— Иди. А мне еще надо поговорить с Генри.

Женщина слегка помедлила, но он подтолкнул ее к двери:

— С глазу на глаз.

— Мужской разговор?

Она по очереди обвела мужчин взглядом. Фицрой загадочно улыбнулся, но это ее не слишком удивило.

Что касается Селуччи, тот выглядел довольно-таки воинственно, и это ее тоже не удивило. Если бы она не могла им доверять, тогда бы им с Генри ничего не удалось сделать. И также, если бы Майк не мог доверять ей и Генри, когда они были вдвоем, без него.

— Хорошо. — По тону Вики было понятно, что ей все это не очень нравится. Но она уже произнесла это слово. — Буду ждать в фургоне.

Когда она закрыла за собой дверь, мужчины долгое время молчали. Потом Фицрой произнес:

— Она уже в лифте.

— Удостоверимся, что она не собирается возвращаться, — кивнул Селуччи и, после того как вампир кивнул в ответ, продолжил:

— Я хотел спросить у вас одну вещь… Той ночью, на просеке, почему вы убили Салливана?

— Странный вопрос. Если бы он остался жив, что бы мы с ним стали делать?

— Вам ничего с ним не нужно было делать. Самое худшее, что бы он мог сделать, — это рассказать доктору, что мне удалось сбежать, а она и так об этом узнала, когда нашли труп Салливана.

— Если бы я не убил его, мисс Чейни никогда бы не стала следить за Муи.

— И все-таки, — мрачно настаивал Майк, — почему вы его убили?

— Детектив, вы ведь совсем не об этом меня хотели спросить? — Совершенно неожиданно он сбросил свою привычную маску Князя Тьмы. Майк Селуччи заслуживает того, чтобы с ним разговаривал искренне. — Я не дам вам ответ, которого вы ищете. Он бы вам не понравился. Вам придется спросить у нее.

— А она мне расскажет?

— Она ведь вампир.

— Как и вы.

Генри бы улыбнулся, если бы Селуччи не выглядел таким до ужаса серьезным.

— Нет, — мягко сказал он. — Она другая. По правде говоря, я склонен думать, что Вики совсем не похожа на остальных вампиров. И все же она та же самая женщина, которую вы полюбили когда-то.

— И та же женщина, которую любили вы?

Эмоциональные узы, любовь, которая и побуждает нас отдавать свою кровь смертным, в результате чего они тоже становятся вампирами, не переживают подобной перемены. Это были первые слова, которые Вики услышала от него после тою, как перестала быть человеком. Фицрой уже собирался произнести эти слова вслух, но, как оказалось, произнес другое:

— Да.

К его изумлению, Селуччи протянул ему руку.

— Прощай, Фицрой. Спасибо тебе.

Генри крепко пожал ему руку, затем отпустил ее, а потом еще долго стоял в прихожей. Запах Вики был повсюду. Он уже тосковал по ней, но будущее, которое в течение четырехсот пятидесяти с лишним лет казалось ему неизменным, теперь простиралось перед ним своими неисчислимыми возможностями.

Прошла неделя — всего семь дней. Всего семь? Он еще раз пересчитал и грустно покачал головой. Лишь одна короткая неделя — и все вековые традиции, которые он считал неизменными, рассыпались в прах.

Всего семь ночей.

Ему не терпелось узнать, как же она обойдется с Вечностью.

*

Они ни о чем особом не говорили, пока не выехали за черту города и не направились к горам. Играло радио. Местные новости как раз сообщили, что на просеке в парке Сеймур, где пытался закопать мертвое тело Рональд Суонсон, полиция обнаружила четыре трупа Поиски продолжались. Финансовое положение доктора Муи стало достоянием общественности. Патриция Чейни лично освещала подробности этого дела для телевидения. В течение последующих нескольких дней погода обещала быть ясной и жаркой.

Селуччи откинулся на спинку сиденья и долго смотрел в открытое окно. Темные силуэты деревьев быстро мелькали в неясном свете фар. Как всегда, его подруга гнала как сумасшедшая.

— Вики… — “Я не дам вам ответ, которого вы ищете. Он бы вам не понравился. Вам придется спросить у нее”. — Если бы Генри не убил Салливана, что бы ты сделала?

Она не отрываясь смотрела на дорогу. Воспоминания о той ночи бешеной яростью отозвались в ее сердце.

Дорога казалась до невозможности узкой. Вики не отводила глаз от дорожного полотна, освещенного фарами машины. Воспоминание о ярости, испытанной ею тогда, заставило до боли вцепиться в руль.

— Вики, скажи, ты убила бы его?

Он не хотел слышать правду. Она и без Генри это знала. Но Вики чувствовала, что Селуччи ждет ее ответа. Она даже могла ощутить запах его страха: Майк боялся услышать ответ.

— Нет, конечно нет. Ты же просил меня не делать этого.

Она вампир.

“Она все еще та женщина, которую вы полюбили когда-то…”

— Майк? — Она отвела взгляд от дороги, чтобы задать ему этот вопрос: — Ты веришь мне?

— Разумеется, я тебе верю. — Селуччи неуверенно погладил ее по плечу, раздумывая, пытается ли он действительно успокоить подругу. — Хотя ты всегда была страшной врушей.

По радио закончился выпуск спортивных новостей.

— Вы слушаете программу “Дорожное радио”. — Диджей принадлежал к целой плеяде тех, кого они слушали, когда первый раз ехали через всю страну. — А сейчас песня для всех влюбленных…

“Будь для него загадкой”. Нет, с Майком этот номер не пройдет. Отвернувшись от дороги, Вики улыбнулась.

— Как ты думаешь, это они специально для нас поставили?

— …возможно, на их совместном пути встретится немало трудностей, но они все равно принадлежат друг другу. Да, вы угадали. Это Сонни и Шер и их песня “У меня есть ты, малыш”.

Майк перехватил руку женщины, когда она потянулась, чтобы выключить радио.

— Нет, оставь. Мне, похоже, начинает нравиться эта песня. — Детектив поцеловал ее холодные как лед пальцы. — Что еще раз доказывает, что со временем ко всему можно привыкнуть. Почти ко всему, конечно, — проворчал он через секунду. — Вики, я тебя умоляю, только не вздумай подпевать! Поехали!

Спасибо, что скачали книгу в

бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

Примечания

1

Один из самых популярных в Северной Америке сортов кофе.

2

Джоном Доу в Северной Америке обычно называют неопознанное лицо.

3

Хоффа, Джеймс — американский профсоюзный лидер, известный своими выступлениями против братьев Кеннеди. В 1975 г. Хоффа, вышедший из тюрьмы после четырехлетнего заключения, бесследно исчез.

4

Известный американский телеведущий и журналист, работающий, как правило, в “горячих точках”.

5

Лекарство, применяемое для лечения язвенной болезни.

6

Стикли, Густав — выдающийся американский мастер по изготовлению мебели (конец XIX — начало XX в.).

7

В книге Деяний Апостолов говорится, что на пути в Дамаск жестокий гонитель христиан Савл вдруг услышал голос, взывающий к нему с неба: “Савл, Савл, за что гонишь Меня?” “Кто ты, Господи?” — в ужасе спросил Савл. И услышал в ответ: “Я есмь Иисус, Которого ты гонишь”. После этого Савл крестился, получил имя Павел и стал ревностным проповедником христианства.

ТАНЯ ХАФФ

Мстительный дух озера Непикеа (рассказ)

Автор более чем шестнадцати романов, Таня Хафф, жительница Канады, написала пять книг, главной героиней которых является бывший агент сыскной полиции Виктория (Вики) Нельсон: «Цена крови» («Blood Price»), «Кровавый след» («Blood Trail»), «Кровавый жребий» («Blood Lines»), «Кровавый договор» («Blood Pact»), «Долг крови» («Blood Debt»). Рассказы Хафф публиковались в ряде сборников и антологий, а ее последний фантастический роман «Повторный вызов» («The Second Summoning») является прямым продолжением вышедшей в 1998 году книги «Вызовите сторожа» («Summon the Keeper»). В настоящее время Хафф принимает участие в работе над новой космической оперой Торина Керра.

«Я понятия не имею, почему за последние десять лет вампиры стали так невероятно популярны, — говорит автор. — Возможно, из-за нашей завороженности состоянием вечной юности. Как было написано в афише к фильму 1987 года „Потерянные мальчики“ компании „Warner Brothers“: „Весь день спят. Всю ночь предаются утехам. Никогда не стареют. Никогда не умирают. Быть вампиром — это весело“.

Наверное, в тех культурах, которые устранились от всякой связи с естественным жизненным циклом, существует иной путь отвергнуть неотвратимое. Легкое бессмертие, так сказать. Наверное, потому, что в образе вампира есть нечто изначально-трагическое, что-то и от героя, и от злодея — слабость, подчеркивающая силу. Или, возможно, потому, что существует немало людей, которые в наши дни пишут про вампиров добротную фантастику, а читатели тянутся к тому, чему присуще качество».

Хафф признается, что мысль написать рассказ «Мстительный дух озера Непикеа» пришла ей в голову во время отдыха во Флориде на курорте, где предоставляют повременную аренду жилья: «В наши времена политкорректности становится все труднее найти достаточно полноценного негодяя, но после того как я провела пару часов в обществе весьма напористого и в то же время заискивающего агента по сдаче помещений внаем, я поняла, что нашла такого злодея, о котором каждый наверняка был бы рад узнать, что тот по справедливости получил все, чего заслуживают подобные типы.

Сюжет обрастал подробностями по мере того, как я знакомилась с удивительными и таинственными особенностями глубоководных озер. Если кто-нибудь из вас захочет узнать, что там происходит в действительности, возьмите в руки захватывающую книгу Майкла Брэдли „Больше чем миф. В поисках чудовища озера Маскрат“. Она, безусловно, изменила мое отношение к купанию после наступления темноты…»

— Значит, кемпинг?

— А почему это тебя так удивляет?

Волоча за собой старый портативный холодильник бирюзового цвета, Вики Нельсон, прежде один из лучших, а ныне самый успешный в Торонто следователь по делам, связанным с паранормальными явлениями, пятясь, выбралась из любовного гнездышка Майка Селлюси.

— Почему? Может, потому, что ты никогда в жизни не отдыхала в условиях кемпинга. Может, потому, что в твоем представлении суровость быта — это отель, где еду и напитки тебе не подают прямо в номер. Может… — он отодвинулся достаточно далеко, чтобы Вики смогла протиснуться мимо него, и вышел вслед за ней в гостиную, — потому, что ты же ведь…

— Ведь? — Поставив холодильник рядом с двумя спальными мешками и парой стареньких ласт, она обернулась к нему. — Что «ведь», Майк? — Серые глаза блеснули серебром.

— Перестань.

Улыбаясь, она вновь занялась холодильником.

— Между прочим, я еду не отдыхать, а работать. Это ты будешь наслаждаться миром нетронутой природы.

— Вики, мои представления о мире нетронутой природы сводятся к небесному своду, под которым резвятся сойки.

— Тебя никто не заставляет ехать. — Сдвинув крышку холодильника вбок, она сморщила нос от запаха, ударившего из глубины. — Когда ты в последний раз пользовался этой штуковиной?

— В тысяча девятьсот девяносто втором году, на пикнике с полицейскими. А что?

Она перевернула холодильник кверху дном. Наружу выкатился высохший мышиный трупик, подскочил два раза и замер, уставившись на Селлюси крошечными бусинками невидящих глаз.

— Я думаю, что тебе нужно купить новый холодильник.

— Я думаю, что мне нужно объяснение получше, чем «у меня есть для тебя шикарное предложение по части использования твоего длинного уик-энда», — пробормотал он со вздохом, отбросив пинком хрупкий трупик под кушетку.

— И вот этот застройщик из Торонто, Стюарт Гордон, купил старый охотничий домик на берегу озера Непикеа и хочет создать на этом месте сельский курорт с повременной сдачей жилья внаем, чтобы его младшие сотрудники смогли отдыхать в лесу. К несчастью, ситуацию омрачило исчезновение там одного из топографов, и, похоже, местные считают причиной случившегося гнев духа, защитника озера…

— Кого?

Вики резко приняла вправо, чтобы разминуться со встречным грузовиком, а потом так же резко вернула фургон на прежнюю полосу.

— Духа-защитника. Ну, это такое существо, которое поднимается из озера, чтобы победить зло. — Бросив быстрый взгляд в сторону пассажирского кресла, она удивленно подняла брови. — Майк, с тобой все в порядке? Похоже, ты решил навсегда оставить на приборной доске отпечатки своих пальцев.

Он покачал головой. Грузовик с бревнами, шедший из Северного Онтарио, разминулся с ними на расстоянии нескольких дюймов. Самое большее, фута. Ну хорошо, может, ярдов, только не очень многих. Когда они покидали город сразу после захода солнца, представлялось логичным, чтобы за руль села Вики, обладающая лучшим ночным зрением. Теперь он сожалел об этой логике, но, понимая, что ни черта не может сделать, чтобы поучаствовать в управлении машиной, попробовал заставить себя успокоиться.

— Ограничение скорости — это не только хорошая идея, — проворчал он сквозь стиснутые зубы. — Это закон.

Она улыбнулась, ее ослепительно-белые зубы блеснули в темноте.

— Обычно ты не бывал таким нервным.

— Обычно у меня не бывало происшествий. — Его вцепившиеся в приборную доску пальцы не слушались, и он перестал бороться с ними. — Итак, этот пропавший топограф, что он…

— Она.

— Что она сделала, чтобы так разозлить духа-защитника?

— Ничего особенного. Она просто работала на Стюарта Гордона.

— Того Стюарта Гордона, на которого работаешь ты?

— Того самого.

«Все правильно. — Селлюси взглянул в окно на деревья и попытался не думать о том, как быстро они проносятся мимо. — Вики Нельсон против духа-защитника озера Непикеа. Такое зрелище стоит того, чтобы за него заплатить».

— Вот это место.

— Нет. Для того чтобы оно стало «этим местом», здесь должно быть хоть что-нибудь. Прежде чем говорить об «этом месте», нужно, чтобы существовало хотя бы просто «место».

— Мне противно с этим соглашаться, — пробормотала Вики, подавшись вперед и вглядываясь в окружающее пространство поверх руля, — но тут ты попал в самую точку.

Они проехали через деревню Далви, свернули направо к разрушенному сараю и, следуя указаниям выцветших знаков, направились в сторону охотничьего домика. Дорога, если изрытый выбоинами узкий проезд протяженностью в несколько миль можно назвать дорогой, привела, как и следовало из полученных Вики инструкций, на небольшую, покрытую гравием автостоянку — или, вернее, на плотно утрамбованную прямоугольную площадку, которую теперь можно было именовать автостоянкой, поскольку она поставила на ней свой фургон.

— Он сказал, что домик отсюда виден.

Селлюси фыркнул:

— Может, тебе и виден.

— Нет. Его я не вижу. Только деревья.

По крайней мере, Вики полагала, что это деревья; резкий контраст между тем пространством, которое освещали фары, и полнейшей темнотой за его пределами не позволял утверждать наверняка. Мысленно обозвав себя дурой в нескольких вариантах, она выключила фары. Тени разделились на полдюжины громадных елей и на контуры столь крутой крыши, что снег с нее должен был осыпаться сам собой.

Поскольку было похоже, что они приехали куда нужно, Вики заглушила мотор. После мгновения тишины ночь взорвалась какофонией звуков. Зажав ладонями свои чувствительные уши, она отпрянула к спинке сиденья.

— Что это за чертовщина?

— Местные лягушки.

— А ты почем знаешь? — спросила она недоверчиво.

Он улыбнулся и посмотрел на нее с видом явного превосходства.

— Пи-Би-Эс.

[1]

— А-а.

С минуту они сидели, слушая лягушек.

— Ночные существа, — вздохнула Вики, — ну и музыку же они творят. — Неодобрительно фыркнув, она вышла из фургона. — Я-то думала, что посреди такого «нигде» будет гораздо тише.

Стюарт Гордон заранее передал Вики ключ от задней двери домика, и как только она включила главный рубильник, они увидели, что находятся в кухне с современным оборудованием из нержавеющей стали, которая была бы вполне уместна в каком-нибудь небольшом ресторанчике Торонто. А урчание мгновенно заработавшего холодильника заглушило голоса лягушек, и Вики с Селлюси облегченно вздохнули.

— Ну, и что теперь? — спросил он.

— Теперь мы вынем из нашего холодильника приготовленную тобой провизию, отыщем тебе комнату, а потом наилучшим образом используем то время, которое осталось у нас до рассвета.

— А когда должен появиться мистер Гордон?

— Завтра вечером. Не волнуйся, я проснусь.

— Ну а что должен делать завтра днем я?

— Я оставлю тебе мои бумаги. Уверена, тебе что-нибудь придет на ум.

— А я-то думал, что приехал в отпуск…

— Ну, тогда делай то, что ты обычно делаешь в отпуске.

— Обычно бегаю в поисках нужных тебе сведений. — Он скрестил руки на груди. — А во время моего последнего отпуска, который тоже спланировала ты, я почти перестал быть самим собой.

Захлопнув дверцу холодильника, Вики быстро пересекла комнату. Прижавшись к нему так, что их тела соприкоснулись от щиколоток до груди, она с улыбкой заглянула ему в глаза и отвела в сторону длинный локон волос, упавший на его лоб.

— Не тревожься, я защищу тебя от духа озера. Я не намерена делить тебя с каким-либо другим легендарным существом.

— Легендарным? — Он не смог сдержать улыбки. — Это ты себя так высоко ставишь, да?

— Ты уверена, что в фургоне тебе будет безопасно?

— Перестань волноваться по пустякам. Ты же знаешь, мне там будет хорошо. — Натягивая на бедра джинсы, она взглянула в окно и покачала головой. — Здесь действительно полнейшая пустота вокруг.

Селлюси лежал в постели, оттуда мог видеть лишь кусочек звездного неба и вершину одной из елей.

— Пожалуй, ты права.

— И мне это не нравится.

— Тогда почему мы здесь?

— Понимаешь, Стюарт Гордон все говорил и говорил. И я даже не помню, когда я сказала ему «да», помню только, что в конце концов согласилась взяться за это дело.

— Он надавил на тебя? — Селлюси сделал ударение на последнем слове, подчеркнув, что, по его мнению, это было бы просто немыслимо.

— Не надавил, нет. Убедил, сумел расположить к себе.

— Похоже, он большой мастер своего дела.

— Да? Ну что ж, ведь и Макиавелли был таким.

Одевшись, она наклонилась над кроватью и нежно поцеловала его.

— Хочешь услышать нечто романтичное? Когда тот день призовет меня, твоя жизнь будет единственной, которую я буду способна ощущать.

— Романтичное? — Дыхание Майка участилось, когда она принялась лизать крошечные колотые ранки на его запястье. — Я чувствую себя как… Ох! Ладно, хорошо. Это романтично.

Хотя Вики и пыталась придать своему голосу беспечность, когда упомянула об этом Селлюси, но ей на самом деле не нравились большие открытые пространства. Возможно, потому, что она воспринимала как естественные окружавшие ее дебри из стекла и бетона, и ей импонировала обезличенность трех миллионов жизней, тесно скученных вокруг ее собственной.

Стоя около фургона, она перевела взгляд с первых проблесков утренней зари на последние, медленно исчезающие ночные тени и не могла сдержать чувства отверженности, ощущения того, что вне пределов ее видимости существует некий иной мир, частью которого она не является. Она сомневалась, что «нижние чины» Стюарта Гордона будут ощущать себя причастными к этому иному миру, и удивлялась, что кому-либо вообще могло прийти в голову построить курорт посреди такой чуждости.

Лягушки прекратили свои попытки призвать партнеров, и казалось, что воцарившееся молчание ждет чего-то.

Ждет…

Вики посмотрела в сторону озера Непикеа. Оно лежало внизу, у подножия скалистого склона, словно серебряное зеркало. На его поверхности не было видно ни единой морщинки. Противоположный берег находился не далее мили, а благодаря прекрасному отражению от водной глади он казался еще ближе.

Ждет…

Жалобный крик козодоя!

Вики вздрогнула от внезапного, пронзительного звука и вошла в фургон. Заперев наружные и внутренние двери и быстро скинув с себя одежду — если бы ее обнаружили голой среди бела дня, это стало бы наименее значимой из ее проблем, — легла между высокими, заполненными мягкой набивкой бортами узенькой койки и стала ждать рассвета. Крики птицы, повторяющиеся с частотой падения водяных капель в китайской пытке, доносились отчетливо, несмотря на специальную звукоизоляцию стен.

— Господи, это уже слишком, — пробормотала она, сцепив пальцы на животе. — Интересно, а Селлюси по-прежнему спит?..

Как только Селлюси услышал, что дверь фургона закрылась, он словно провалился в небытие и проспал без всяких сновидений до самого полудня. А проснувшись, уставился на внутреннюю поверхность крыши и стал соображать, где же он находится. Вид грубых деревянных балок говорил о том, что в далеком прошлом их пропитывали креозотом. «Никакой теплоизоляции, ни за что не согласился бы жить здесь зимой…»

Потом он вспомнил, где было это «здесь», и проснулся окончательно. Ведь это Вики затащила его сюда, в глухой охотничий домик к северу от залива Джорджиан-Бей, чтобы поохотиться за местным и, видимо, кровожадным духом, охраняющим озеро.

Через несколько минут его спальный мешок был скатан и аккуратно уложен в изножье старой железной кровати, а сам он уже находился на кухне и варил кофе. Осознание подобной реальности после пробуждения требовало для организма доброй порции кофеина.

На столе, рядом с кофеваркой, на самом видном месте, так, чтобы он сразу ее заметил, лежала папка, на которой почерком Вики было написано: «Озеро Непикеа». Раскрыв папку, он увидел сверху несколько глянцевых листков. Их, несомненно, передал Вики вместе с ключами Стюарт Гордон. На листках художник изобразил виды будущего курорта.

Обширное главное здание имело L-образную форму и располагалось на месте нынешнего охотничьего домика. По лесу были разбросаны три дюжины «коттеджей», между ними пролегали выложенные гравием дорожки, доходящие прямо до входных дверей. Из описания следовало, что постояльцы будут добираться до своих персональных шале на машинках для гольфа. «Которые они также могут использовать, — Селлюси перевернул страницу и в недоумении покачал головой, — при игре в гольф с девятью лунками».

Ясно, что значительная часть строительного проекта мистера Гордона требовала применения бульдозеров. А сразу же после бульдозеров должно было появиться кофе капучино — со взбитыми сливками. Он содрогнулся.

Следующие несколько страниц, скрепленные вместе, оказались фотокопиями газетных статей об исчезновении топографа. Она работала со своим напарником до позднего вечера, стараясь завершить обследование особенно топкого участка берега, который предполагалось засыпать и замостить для устройства здесь теннисных кортов. Как рассказывал впоследствии напарник, она вдруг отпрянула назад, прямо в грязь, крикнула, что у нее под ногами что-то зашевелилось, потеряла равновесие, упала, взвизгнула и исчезла. Патрульная полиция Онтарио и помогавшие ей добровольцы из местных жителей провели тщательный поиск, но так ее и не нашли.

С тех пор люди избегали появляться на этом участке из-за топких провалов в грунте, провалов, о существовании которых убитый горем Стюарт Гордон ничего не знал, согласно его клятвенным заверениям.

— Наверное, убитый горем оттого, что ему придется переносить корты в другое место, — пробормотал Селлюси.

Официальное заключение гласило, что женщина, вероятно, попала в один из таких провалов, и грязь засосала ее в глубину.

Крупный заголовок на следующей странице сообщал: «ЗАСТРОЙЩИК РАССЕРДИЛ ДУХА, — и далее, более мелким шрифтом: — Расплачивается за это топограф». Ниже находилась фотография женщины почтенного возраста, с длинными седыми косами и ястребиным профилем, устремившей загадочный взгляд поверх водной глади. По внешнему виду она могла быть победительницей национального конкурса пожилых дам. Однако, читая текст, Селлюси узнал, что Мэри Джозеф переселилась в Далви из Торонто в 1995 году и в последующие годы сделалась хранительницей здешнего мифа, каковой, впрочем, сама себя и провозгласила.

По словам мисс Джозеф, в последние годы дух озера являлся людям не раз, но известно всего лишь два случая, когда он ощутил такую угрозу, что решил прибегнуть к убийству. «Он защищает озеро, — цитировала ее слова газета, — от тех, кто пытается нарушить его покой».

«Это случилось две недели назад, — отметил Селлюси, посмотрев на дату. — Происшествие трагическое, но едва ли оно стало причиной того, что Стюарт Гордон приложил столько усилий, чтобы убедить Вики приехать сюда».

На последней фотокопии была представлена крупным планом дверца автомобиля, выглядевшая так, словно на нее плеснули кислотой. Заголовок над снимком гласил: «ДУХ ПОВРЕДИЛ АВТОМОБИЛЬ ЗАСТРОЙЩИКА». Из помещенного ниже текста следовало, что 13 мая, ночью защитник озера Непикеа подполз к автостоянке возле охотничьего домика и облил своими едкими выделениями — явно «рыбьей» природы — дверь новенького джипа-внедорожника «исузу трупер». От автостоянки в сторону озера тянулся след чуть более фута шириной в виде полосы примятых и поломанных стеблей папоротника, от которых исходил резкий запах протухшей рыбы. Мэри Джозеф была совершенно уверена, что так проявил себя дух, в то время как местная полиция разыскивала тех, кто мог что-либо знать об этом акте вандализма, а Стюарт Гордон объявил, что пригласил из Торонто специального следователя, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда.

Весьма вероятно, топограф действительно попала в грязевую воронку, а местные хулиганы использовали легенду о духе для своей акции против непопулярного застройщика. Весьма вероятно. Однако совместная жизнь с Вики приучила Майка Селлюси каждое утро сталкиваться с полудюжиной невероятных случаев еще до завтрака. Поэтому он, прихватив кружку с кофе, вышел из домика и отправился изучать место преступления.

Заслон, образованный елями, хотя, учитывая их размеры, было бы точнее сказать «барьер», не давал возможности увидеть автостоянку из охотничьего домика. А еловые лапы переплетались так плотно, что — Селлюси был готов держать пари — сквозь них не проник бы даже луч света. Следовательно, дух мог совершенно скрытно проделать с автомобилем все что угодно, вплоть до замены масла в двигателе.

Отогнав взмахом руки двух-трех мелких мошек от лица, Селлюси отыскал взглядом тропинку, по которой они шли к домику прошлой ночью, и направился по ней к стоянке. Когда он приблизился к фургону, вокруг его головы вились уже не две-три, а, наверное, штук тридцать мошек, и он почувствовал первый укус в шею сзади. После шлепка ладонью по этому месту на пальцах остались пятнышки крови.

«Вики вряд ли это обрадует», — подумал он с усмешкой, вытирая пальцы о джинсы. Но после второго, а затем и третьего укуса усмешка сошла с его лица. А после четвертого и пятого ему уже было наплевать на то, что подумает Вики. Вскоре он перестал считать и побежал к озеру в надежде, что прибрежный ветерок, который, как он заметил, покрывал рябью поверхность воды, сдует прочь этих маленьких кровопийц.

От примятого папоротника, хрустевшего у него под ногами, тянуло не резким, но отчетливым запахом испорченной рыбы, и он понял, что идет по той самой тропинке, которая образовалась в процессе агрессивной вылазки духа. Она была шириной около двух футов и вела от автостоянки к озеру по крутому, неудобному для ходьбы склону. Но до озера тропинка не доходила. Она обрывалась на гранитном уступе на высоте около трех футов над водой.

Крепко выругавшись — прежде всего в адрес Вики, — Селлюси отпрянул назад и умудрился каким-то чудом не расплескать кофе и не совершить непредвиденного купания. Мельтешившая вокруг мошкара без видимых затруднений повторила его маневр. Быстрый взгляд сквозь живое облако позволил обнаружить с правой стороны уступа достаточно пологий склон. Он спустился по нему к самой кромке воды и увидел, что стоит на небольшом искусственном пляже лицом к плавучей пристани, уходящей в озеро футов на пятнадцать. Близость к воде, похоже, отпугнула сопровождавших его мошек, и он пошел к пристани в надежде, что в пятнадцати футах от берега ветерок будет дуть еще сильнее.

Надежда оправдалась. Щелчками выбросив из кружки несколько попавших туда насекомых, Селлюси с наслаждением сделал большой глоток кофе и обернулся в сторону домика. Глядя на тропинку, по которой пришел к озеру, он удивился, что не сломал себе лодыжку, и вместе с тем вынужден был отдать должное тому или тем, кто проложил этот путь. Однако более удобный спуск к воде и к небольшому участку берега, покрытому мелким песком, удерживаемым на месте каменной стенкой, предлагала посеревшая от времени лесенка из расколотых бревен. Но в планах Стюарта Гордона значился больший пляж, а вместо ветхой плавучей пристани предполагалось соорудить три бетонных пирса.

«Один для медведя-папы, один для медведицы-мамы, один для медвежонка-сыночка», — мелькнуло в голове Селлюси в то время, как он продолжал неторопливо шагать по плавно покачивающемуся помосту, пока не оказался у самой воды. Невдалеке виднелся противоположный берег, отсюда он казался сплошной стеной деревьев. Селлюси не знал, живут ли медведи в этой части провинции, но подходящие места для купания здесь, безусловно, нашлись бы для любого их количества. Он подставил голову под ветер так, чтобы тот сдул волосы со лба, сделал еще глоток быстро стынущего кофе и вслушался в тишину. Она давила на него.

Внезапно ворвавшийся в эту тишину рев моторной лодки принес желанное облегчение. Глядя, как она стремительно влетает на середину озера, Селлюси обратил внимание, насколько далеко разносится звук, и мысленно отметил, что надо будет закрыть окно, если Вики захочет пробыть с ним ночью достаточно долго.

Когда лодка приблизилась, рулевой помахал рукой над треснувшим ветровым щитком. В то же время лодка, сильно накренившись, вошла в крутой поворот и, подняв за кормой высокий веер брызг, направилась прямо к тому месту, где стоял Селлюси. Его пальцы крепче сжали ручку кружки, однако с места он не двинулся. Поворот еще продолжался, когда рулевой выключил двигатели, и последние несколько футов, отделявшие лодку от пристани, она прошла по инерции. Пока поблекшие пустые бутылки между стенкой пристани и бортом лодки медленно сминались от легкого удара, выпрыгнувший из лодки человек уже размотал носовой швартовный трос и, нагнувшись над причальной уткой, крепил его на ней.

— Фрэнк Паттон, — сказал он, выпрямившись и протянув мозолистую ладонь. — А вы, должно быть, тот самый парень, которого застройщик привез из города, чтобы схватить духа озера.

— Агент сыскной полиции сержант Майк Селлюси. — Рукопожатие Фрэнка Паттона, человека примерно его же возраста или чуть моложе, было по-рабочему крепким и чересчур мощным. Селлюси ответил силой на силу. — И я всего лишь провожу здесь, среди лесов, свои неиспользованные выходные.

Темные брови Паттона поползли вниз.

— А я подумал…

— Вы подумали, что я какой-то чокнутый экстрасенс, на которого можно повлиять, размозжив ему пальцы.

Паттон посмотрел на их сцепленные ладони и, осознав свою неловкость, покраснел. И разжал пальцы. То же самое сделал Селлюси. Он играл в такую игру достаточно часто, чтобы не проиграть в ней.

— Если вам представится случай познакомиться с настоящим следователем, я бы посоветовал воздержаться от излишней демонстрации своей силы. Именно она сможет подтвердить ваши предположения.

— Так это она…

— В данный момент она спит. Мы приехали сюда очень поздно, и, наверное, сегодня ночью… ей придется заниматься расследованием.

— Ага, понятно. — Сжимая и разжимая пальцы, Паттон опустил взгляд и стал разглядывать свои грубые, крепкие сапоги. — Тут, видите ли, такое дело… Мы слышали, что… в общем… — Сделав глубокий вдох, он взглянул на Селлюси и улыбнулся. — Тьфу, черт, не получается у меня объяснить толком. Хотите пива, сержант?

Селлюси глянул на пенопластовый холодильник на корме лодки и на мгновение поддался искушению. В то время как капли пота скатывались с затылка вниз по шее и больно пощипывали места кровавых укусов, он вспоминал, какой прекрасный вкус бывает у холодного пива.

— Нет, спасибо. — Он вздохнул и с отвращением посмотрел в свою кружку. — У меня еще… э-э… остался кофе.

К его удивлению, Паттон кивнул и спросил:

— Как давно вы завязали? У моего шурина появляется точно такой же взгляд, если какой-нибудь болван предлагает ему выпить в жаркий летний день.

А когда Селлюси в недоумении уставился на него, пояснил:

— Он дважды в неделю посещает собрания анонимных алкоголиков в Бигвуде.

Припомнив, сколько раз он прикладывался к бутылочке на протяжении тех долгих месяцев, когда Вики не было рядом с ним, Селлюси пожал плечами.

— Да уж, наверное, года два назад.

— У меня есть натуральная кола.

Селлюси выплеснул остатки кофе, в котором побывала мошкара, в озеро. И пусть министерство природных ресурсов поцелует его в задницу.

— Не откажусь, — сказал он.

— Значит, в сущности, у каждого жителя городка, и у каждого владельца собственности на берегах озера, и у каждого человека в радиусе ста миль есть причины желать, чтобы Стюарт Гордон убрался отсюда.

— В сущности, так, — согласился Селлюси, отбросил в сторону обглоданную куриную косточку и достал из ведерка следующую порцию. Он ждал с едой до тех пор, пока Вики не проснулась, поддерживая иллюзию того, что этот ритуал они по-прежнему соблюдают, — По мнению Фрэнка Паттона, Гордону не удалось расположить к себе своих новых соседей. Раньше это место принадлежало Энн Келлоу, которая… Что?

Вики нахмурилась и склонилась к нему.

— Ты же весь покусанный.

— Ну вот, расскажи мне про это. — При напоминании он невольно поднял руку и почесал искусанную шею. — А ты знаешь, что такое Непикеа? Это слово древних индейцев, оно переводится так: «Мне ужасно надоело, что меня заживо поедают черные мошки; давайте убираться отсюда к чертовой матери».

— Эти древние индейцы умели одному слову придать глубокий смысл.

Селлюси фыркнул.

— Так, теперь об этом расскажи.

— Ну, так что там с Энн Келлоу?

— Как, без единого «бедненького, сладенького малышки»?

Она вытянула под столом ногу, и ее стопа заскользила вверх вдоль внутреннего шва его джинсов.

— Бедненький, сладенький малышка…

— Это подействовало бы гораздо сильнее, если бы на тебе не было твоих туристских ботинок.

Смех принадлежал к тем ее характеристикам, которые оставались неизменными, когда менялась она сама. Ее улыбка была слишком ослепительной и слишком пронзительной, она сулила слишком много неведомых ощущений, но ее смех оставался чисто человеческим.

Он подождал, пока она не закончила, жуя, глотая, поздравляя себя за то, что пробудил это, а потом сказал:

— Энн Келлоу управляла всем здешним хозяйством как своего рода лечебно-оздоровительным лагерем. А прошлым летом к ней на кухню заявились люди из министерства здравоохранения, которые до этого тринадцать лет не обращали на нее никакого внимания. Стоимость переоборудования оказалась выше, чем она предполагала, выдать ссуду банк отказался, а через двадцать минут после этого все хозяйство купил Стюарт Гордон.

— Это объясняет, почему она хочет его изгнания. А что движет остальными?

— Образ жизни.

— Они что, думают, что он гей какой-нибудь?

— Не его образ жизни, их. Те, кто живет здесь — в деревне и вокруг озера, — любят покой, им нравится уединенность, а еще эти люди, и да поможет им Бог, любят лес. Правда, при этом они не прочь приютить случайного туриста и предоставить ему все, что могут. Ребята, которые содержат рыболовно-охотничий лагерь на западной оконечности озера…

— Ребята?

— Я цитирую. Ребята, — повторил он с ударением, — говорят, что гордоновские преобразования погубят рыбу и распугают дичь. От одного из них, Пита Веглера, он чуть не получил пинка под зад на местной автозаправке, а потом ее владелец прогнал Гордона прочь, когда тот сказал, что здесь у них все запущено и устарело.

— Этот случай лишний раз демонстрирует его манеру поведения. А как тебе «звездный дождь долларов приведет к большим преобразованиям»? — Когда у Селлюси поднялась бровь, она пожала плечами. — Это его слова, ведь я с ним разговаривала.

— Да, манера держаться у него такая. А еще Фрэнк говорил, что тех, у кого есть маленькие дети, беспокоит будущее увеличение автомобильного потока через центр деревни.

— Они боятся, что дети и домашние животные начнут попадать под колеса дорогих спортивных машин?

— Конечно. Они также озабочены тем, что из-за повышения интенсивности движения могут увеличиться налоги на содержание дорог. — Отодвинувшись от стола, он стал закрывать пластиковые емкости и относить их в холодильник. — А еще известно, что Стюарт Гордон, со свойственными ему представлениями о тактичности, сообщил одной из жительниц деревни, что здесь вообще не место растить детей.

— И что было дальше?

— Фрэнк говорит, что их разняли после того, как ссора зашла гораздо дальше взаимных оскорблений.

Глядя, как Майк убирает остатки своей трапезы, Вики размышляла, насколько «дальше взаимных оскорблений» могла зайти эта ссора.

— Ты уверен, что он разозлил не только этих нескольких людей? Ведь даже если здесь и прежде был курорт и ему не нужен отвод новых земельных участков, все равно местные власти должны подтвердить имеющееся у него разрешение на строительство.

— Да, и отношение местных жителей к Гордону должно будет склонить местные власти принять его сторону. Кроме того, ходят слухи, что все они подкуплены.

Откинувшись на спинку стула так, что та уперлась в стену, Вики с улыбкой взглянула на него.

— Могу ли я по результатам твоего трудового дня прийти к заключению, что в этом противостоянии ты принял сторону тех, кто верит в грязевые воронки и вандалов?

— Это, безусловно, представляется наиболее вероятным.

Он отвернулся и опять почесал искусанную шею. Когда его пальцы вновь оказались влажными, он услышал ее глубокий вздох. А когда он повернулся к ней, она уже шла к нему через кухню. Холодные ладони сжали его щеки.

— Ты не побрился.

На мгновение он задержался с ответом.

— Но я же на отдыхе.

Он почувствовал ее горячее дыхание, потом ее язык. Границы между возможным и невозможным стерлись…

А затем нарастающий звук двигателя вырвал его из ее объятий.

Вики облизнула губы и вздохнула.

— Шестицилиндровый, спортивная модель, полноприводный, все опции, черный с золотой отделкой.

Селлюси заправил рубашку обратно в брюки.

— Значит, Стюарт Гордон рассказал тебе, на чем он ездит.

— Ну, ведь ты же не думаешь, что я могу определить все это по звуку двигателя.

— Нет, конечно.

— Сержант из сыскной полиции? Я поражен. — Не вынимая из карманов твидового блейзера не тронутых загаром рук, Стюарт Гордон с заговорщическим видом наклонился к Селлюси и одарил его слишком широкой улыбкой, обнажившей чересчур много зубов. — Не думаю, чтобы вам удалось выписать здесь хотя бы парочку квитанций за неправильную парковку. — Тонкие губы сжались в нарочито подчеркнутой реакции на неопределенный односложный звук. — Но тогда чем же вы занимаетесь, агент сыскной полиции?

— Уголовными преступлениями.

Подумав, что это звучит уж слишком похоже на намек, Вики решила вмешаться в разговор:

— Агент Селлюси согласился помочь мне в этот уикэнд. Между нами говоря, так мы сможем организовать круглосуточное наблюдение.

— Круглосуточное? — Брови застройщика поднялись. — Но я не стану увеличивать плату за это.

— А я и не прошу об этом.

— Ну, хорошо.

Он шагнул на возвышавшийся над полом подпечек, словно это была сцена, и улыбнулся оттуда со всей искренностью персонажа телевизионного рекламного ролика.

— Тогда я рад, что вы в нашей команде, сержант. Майк — могу я называть вас Майк? — Он продолжал, не дожидаясь ответа: — А вы зовите меня Стюарт. Вместе мы сделаем это место безопасным для усталых представителей народных масс, способных хорошо заплатить за неделю комфортабельного отдыха в лесу.

В следующее мгновение его улыбка превратилась в гримасу:

— Так вы хотите вести расследование вдвоем?

«Зовите меня Стюарт»? Качая головой, Селлюси шел на автостоянку следом за Вики, чей темный силуэт едва выделялся на темном фоне окружающего пространства.

— Почему он здесь?

— Это приманка.

— Приманка? Он, несомненно, стопроцентный козел, но мы же не станем использовать его, чтобы привлечь разгневанного духа озера.

Она повернулась и сделала пару шагов назад, чтобы увидеть выражение его лица. Иногда он забывал, как хорошо она может видеть в темноте, и переставал контролировать выражение своего лица.

— Майк, ты не веришь, что «зовите-меня-Стюарт» действительно разозлил некоего мстительного духа, защищающего озеро Непикеа?

— Но это же ты сказала о приманке…

— Потому что мы не сможем поймать того субъекта или субъектов, которые облили кислотой его автомобиль, если только не застукаем их на месте преступления. И он это понимает.

— Ну да, верно.

Почувствовав позади себя кузов фургона, она остановилась.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Он вздохнул и сложил руки на груди, жалея, что не может видеть ее так же хорошо, как она его.

— Вики, за последние четыре года на меня нападали демоны, мумии, зомби, вервольфы…

— Это не были нападения, это были недоразумения.

— Когда мне пытаются вцепиться в горло, я квалифицирую это как нападение. Я пожертвовал свою кровь этому ублюдку, сыну Генри Вилила, и я уже в течение двух лет наблюдаю, как ты прячешься от дневного света. Поэтому осталось уже мало того, во что я больше не верю.

— Но…

— Я верю в тебя, — перебил он ее, — а отсюда не такой уж большой шаг почти к чему угодно. Кстати, сегодня вечером ты собираешься побеседовать с Мэри Джозеф?

По его тону было понятно, что дискуссия окончена.

— Нет, я собиралась проверить средства и возможности в соответствии с тем списком имен, который ты мне дал.

Она глянула в сторону озера, потом перевела взгляд на него, хотя и не была уверена в том, что же она хотела увидеть в обоих случаях.

— А с тобой все будет в порядке, если ты здесь станешь действовать самостоятельно?

— А почему это, черт побери, со мной может быть что-то не в порядке?

— Ни почему. Причин нет.

Она поцеловала его, вошла в фургон и, высунувшись из открытого окна, добавила:

— Постарайтесь не забывать, Зигмунд, что иногда сигара — это действительно только сигара.

Селлюси проводил взглядом удаляющийся фургон, за рулем которого сидела Вики, потом включил ручной фонарь и направил луч на боковую поверхность кузова автомобиля Стюарта. И хотя это должно было бы помочь разглядеть повреждения, оказалось, что мастера в кузовном цехе хорошо справились с работой. А отдавая должное этому человеку, хотя и вопреки желанию, приходилось признать, что обновление собственности, приобретенной в такой глуши, извиняет его гораздо больше, чем большинство подобных ему дельцов, которые тоже ездят на полноприводных внедорожниках.

Направившись к тому месту, где над землей возвышалась одинокая скала и откуда он мог скрытно наблюдать как за автостоянкой, так и за озером, Селлюси сел на землю и выключил фонарь. Фрэнк Паттон утверждал, что черные мошки питаются только днем, а для появления москитов вода еще слишком холодная. Он не был полностью уверен ни в том ни в другом, но поскольку его пока что никто не укусил, выходило, что сведения оказались верными. «Интересно, знает ли Стюарт о том, что его райский уголок кишит кровососами?» — подумал Селлюси, поглаживая большим пальцем правой руки ранку от прокола на левом запястье, и посмотрел в направлении своего здешнего пристанища.

Глаза его расширились.

Стоящий позади елей охотничий домик сиял огнями. Огнями внутри и огнями снаружи. Включено было все освещение. Резкий желто-белый свет затмил сверкавшие вверху звезды, а все находящееся внизу сделал таким контрастным, что даже пышная весенняя поросль выглядела как искусственная. А тени под стоящими вдали деревьями стали теперь непроницаемыми, словно плотные листы тьмы.

«Ну что ж, тому, что он здесь, порадуются хоть на гидроэлектростанции Онтарио», — подумал Селлюси, все еще не веря своим глазам и в недоумении качая головой. Отвернувшись от этого зарева, он возобновил прерванное наблюдение.

А озеро, слишком удаленное, чтобы эта иллюминация могла достичь и его, отбрасывало мерцающие отражения звезд и мягко накатывалось на берег.

Снова оказавшись наконец на мощеной дороге, Вики разжала зубы и направилась вдоль южного берега озера к деревне. Поскольку со стороны пассажирского кресла между фургоном и поверхностью озера не было ничего, кроме выкрашенной в белый цвет балки защитного ограждения и изредка встречающихся обломков скалы, то, глядя в боковое окно, ей было легко вообразить, что она ведет машину прямо по воде. Когда обочина расширилась и превратилась в небольшую автостоянку, оборудованную слипом — наклонной площадкой для спуска на воду лодок, — Вики съехала с дороги, остановилась и заглушила мотор.

Вода в узком канале слипа плескалась, словно жидкая темнота, непрозрачная и загадочная. Часть ночи, принадлежащая ей, заканчивалась у кромки воды.

— Что-то тут складывается не совсем так, как должно было бы, — пробормотала она, вышла из фургона и направилась по слипу в сторону озера.

Подойдя к самой воде, она прямо под собой смогла рассмотреть каменистое дно и обломки раковин озерных моллюсков на глубине четырех-пяти дюймов, но, несмотря на это, трудно было отказаться от мысли, что она сможет перейти вброд на другой берег озера.

Весенний хор вездесущих лягушек внезапно замолк, что заставило Вики перевести взгляд на расположенную справа болотистую бухточку. Наступила тишина, такая абсолютная, что, казалось, было слышно, как бьются в унисон с полсотни крошечных лягушачьих сердец. Раз. Два…

— Эй, там!

Она резко повернулась и сделала шаг в воду, прежде чем сознание восприняло ее реакцию. Почувствовав, как холодная вода заливает туристские ботинки, Вики пришла в себя и притушила вспыхнувший в ее глазах охотничий взгляд, прежде чем человек в каноэ успел понять, какая опасность ему угрожает.

Опустив весло в воду и удерживая лодку на месте, он кивком указал на Викины ботинки.

— Вам не следует пробовать делать это.

— Делать что?

— Идти вброд ночью. Вы должны стараться видеть, куда вы идете. — Незнакомец мотнул головой в направлении серебрящейся темноты. — У старушки Непикеа дно понижается очень круто. Даже парни из министерства не смогли бы вам сказать, какова ее глубина на середине. У нее на дне так много жидкого ила, что он искажал все показания их гидролокатора.

— А вы-то что тут делаете?

— Ну я, по крайней мере, не хожу по озеру вброд.

— И не отвечаете на мои вопросы, — проворчала Вики и отступила назад на берег.

Оттого, что она промочила ноги, настроение ее упало, но она все же хотела бы услышать продолжение этих самоуверенных высказываний.

— Я часто плаваю на каноэ по ночам. Люблю тишину, — изрек мужчина с направленной в ее сторону оценивающей улыбкой, явно уверенный, что разделявшее их расстояние и почти полная темнота не позволят ей разглядеть характер этой улыбки. — А вы, я думаю, тот самый следователь из Торонто. Я видел сегодня ваш фургон, когда был неподалеку от охотничьего домика.

— Тогда вы, наверное, Фрэнк Паттон. Вы поменяли лодку.

— Но ведь пятидесятисильный мотор не может работать бесшумно, верно? Вы, должно быть, приехали сюда, чтобы встретиться с Мэри Джозеф?

— Нет. Я приехала, чтобы встретиться с Энн Келлоу.

— Второй дом с правой стороны после знака «Стоп». Небольшой, желтый, одноэтажный.

Он отплыл назад так тихо, что Вики не узнала бы об этом, если б не наблюдала за ним. Он управлялся с большим алюминиевым каноэ легко, как опытный профессионал.

— Я предложил бы отвезти вас туда, но думаю, вы торопитесь.

Вики улыбнулась:

— Все равно, спасибо. — Ее глаза вспыхнули серебряным блеском. — Может, в другой раз.

Улыбка все еще блуждала по ее лицу, когда она садилась в фургон. А поодаль, на озере, Фрэнк Паттон загребал и разбрызгивал ладонями воду, пытаясь выловить весло, выпавшее из его внезапно ослабевших пальцев.

— Если честно, то я ненавижу этого мелкого негодяя, но найти на него управу невозможно. — Энн Келлоу плотнее натянула на себя свитер и прислонилась спиной к перилам крыльца. — Вы знаете, ведь это он натравил на меня департамент здравоохранения.

— Я не знала.

— Ну да. Месяца за три до того, как все это произошло, он заявился сюда в поисках земельных участков, хотел купить и мой. А я отказалась продавать, и тогда он придумал способ, как его заполучить. — От вновь нахлынувшего гнева дыхание ее участилось, ноздри раздувались. — А когда все было уже кончено, он дошел до такой наглости, что заявил мне со своей говноедской улыбочкой от уха до уха: «Это неприятность, но такова судьба, мисс Келлоу. Очень плохо, что банки не могут быть более уступчивыми». Козел заботливый! — Сощурив глаза, она пристально посмотрела на Вики. — А знаете, что меня бесит больше всего? Обычно я сдавала охотничий домик людям, которым в их жизни понадобилось немножко тишины. Понимаете, чтобы они смогли услышать, что происходит в их собственных головах. И если Стюарт Гордон осуществит свои планы, то здесь не останется никакой тишины, а домик будет залеплен рекламными плакатами известных фирм и дорогих стоматологических услуг.

— Если Стюарт Гордон осуществит свои планы? — повторила Вики, удивленно подняв брови.

— Но ведь он еще ничего не построил, верно?

— Зато у него уже оформлены все бумаги. Что же может остановить его?

Собеседница не отвечала, все свое внимание она сосредоточила на попытке сковырнуть с перил засохшую каплю краски. И когда Вики уже собиралась повторить вопрос, Энн подняла голову и посмотрела в даль, в сторону темнеющих вод озера.

— Вот в этом-то весь вопрос, верно? — сказала она тихо, отбросив с лица прядь волос.

На взгляд Вики, озеро выглядело так же, как и всегда. Она собралась было заявить, что вопрос предполагает получение ответа, но вдруг нахмурилась.

— А что случилось с вашей рукой? Это похоже на ожог кислотой.

— Это он и есть. — Энн повернула руку так, чтобы ожог был хорошо виден им обеим. — Из-за этого козла Стюарта Гордона я не могла позволить себе обратиться в авторемонтную мастерскую, и мне пришлось самой менять аккумулятор в моем автомобиле. Я думала, что делаю все аккуратно…

Она пожала плечами.

— Новый аккумулятор, да? Боюсь, я не смогу вам помочь, мисс. — Кен, владелец мастерских «Гараж Кена. Авторемонт и кузовные работы», уперся коленом в бок фургона, заправляя бак горючим. — Но если вы не торопитесь, то я могу завтра съездить в Бигвуд и привезти вам его оттуда. — Однако прежде чем Вики успела что-либо сказать, он заговорил снова: — Нет, постойте, завтра же воскресенье, база будет закрыта. И в понедельник тоже будет закрыта, по случаю праздника, Дня Виктории.

[2]

— Он пожал плечами и улыбнулся. — У меня-то будет открыто, но это не поможет вам с аккумулятором.

— Да он необязательно должен быть новым. Я просто хочу быть уверенной, что, когда по дороге домой мне понадобится остановиться, моя машина потом снова заведется. — Прислонившись к закрытой левой двери фургона, Вики жестом показала в глубину рабочего участка, где у задней стены громоздились собранные в небольшую пирамидку старые аккумуляторы. — А как насчет одного из вон тех?

Кен повернулся, пригляделся и покачал головой:

— Черт, ведь там же совершенно темно! У вас отличное зрение, мисс.

— Спасибо.

— Ни один из тех аккумуляторов вам не подойдет, потому что пару дней назад из всех слил электролит. Они же могут стать весьма опасными, верно? Особенно если ими заинтересуется вездесущая ребятня. — Он взглянул на счетчик бензоколонки и аккуратно дозаправил бак, чтобы общая стоимость горючего составила ровно двадцать два доллара. — А вы ведь тот самый следователь из охотничьего домика, верно? — спросил он, засунул полученные от нее купюры в засаленный карман и отсчитал мелочью три доллара сдачи. — Пытаетесь выследить духа?

— Пытаюсь выявить и поймать тех вандалов, которые изуродовали автомобиль Стюарта Гордона.

— Значит, ему его уже… э-э-э… починили?

— Выглядит как новенький. — Вики открыла дверь фургона, поставила ногу на подножку и вдруг остановилась. — Насколько я понимаю, автомобиль ему ремонтировали не здесь?

— Здесь? — Слегка обеспокоенное выражение с широкого лица Кена исчезло, его губы сжались, глаза сузились, — Этого наглеца не устраивает качество моего топлива. Он намерен установить здесь свои резервуары, если ему удастся построить этот проклятый курорт для яппи.

— «Если»?

И в точности как Энн Келлоу, он посмотрел в сторону озера.

«Если».

Она уже садилась в кабину, когда ее взгляд задержался на двух пятигаллонных

[3]

стеклянных емкостях около помещения офиса. Крышки с них были сняты, и, скорее всего, их поставили здесь для проветривания.

— Мне уже много лет не доводилось видеть такие посудины, — сказав она, указав на них. — Вы не собираетесь их продавать?

Кен повернулся и посмотрел туда, куда указывал ее палец.

— Не могу. Они принадлежат моей кузине. Я только позаимствовал их на время, понимаете? Ее дети должны были прийти и забрать их, но ведь вы же знаете детей.

«Зовите-меня-Стюарт» считал, что эта деревня не является тем местом, где следует растить детей.

В таких стеклянных посудинах было бы весьма удобно транспортировать кислоту, обильно сдобренную кусочками рыбы.

«А где они могли бы взять рыбу? — подумала Вики, аккуратно отъезжая от заправки. — Может быть, у кого-нибудь из тех ребят, что содержат рыболовно-охотничий лагерь».

Пит Веглер стоял в дверях своего жилого автоприцепа, лицо его выражало некоторое смущение.

— Мы с вами знакомы?

Вики улыбнулась:

— Еще нет. Вы не хотите пригласить меня войти?

Без десяти двенадцать. Свет в охотничьем домике по-прежнему горел. Селлюси встал, потянулся и подумал, сколько же еще Вики там пробудет. «Ведь в Далви наверняка уже все спят».

«Может, она где-то остановилась, чтобы перекусить».

Вторая мысль последовала за первой слишком быстро, он не успел воспрепятствовать ей и потому решил просто проигнорировать. Повернувшись спиной к домику, он сел и стал внимательно смотреть на озеро. Когда его глаза снова привыкли к темноте, он решил, что ночью вода в озере выглядит почти таинственно.

Но в его профессии таинственность означала виновность.

— А если Стюарт Гордон сумел так разозлить духа-защитника, что тот был способен на убийство, что тогда? — произнес он вслух и взглянул на часы.

Полночь.

Что ровным счетом ничего не значило для того непрерывно пополняющегося перечня загадочных явлений, которые происходят по ночам. Жизненный опыт убедил Селлюси, что так называемое сверхъестественное с одинаковой вероятностью может вторгнуться в реальность и в полночь, и в два часа пополудни. Но вместе с тем он сознавал, что отдалился от сомнительной безопасности дневного времени настолько, насколько только было возможно, и не мог не отреагировать на это.

Казалось, что даже ночь подверглась подобному воздействию.

Ожидание…

Со стороны озера подул ветерок, и волоски на обеих его руках поднялись.

Ожидание чего-то, что должно произойти.

Футах в пятнадцати от берега, пронзив поверхность воды, в воздухе появилась рыба, словно Алиса, прошедшая неверным путем сквозь зеркало. В своем прыжке рыба поднималась все выше, выше, и вдруг ее схватило нечто, похожее на блестящую сероватую трубу примерно такой же толщины, как его бицепсы. Зубы, или клыки, или что-то подобное внутри отверстия этой трубы впились в тело рыбы, и ее дугообразный прыжок они закончили вместе. Горб, такой же серый и блестящий, высунулся наверх и снова ушел в воду, а за ним последовало то, что могло быть только следом от ударов плоского хвоста, приводящего в движение это существо. Его длина от зубов до хвоста была никак не меньше девяти футов.

— Боже мой! — Он глубоко вздохнул и добавил: — Укрепи меня.

— Я говорю тебе, Вики, я видел появление духа озера.

— Ты видел нечто, поедающее рыбу. — Вики всматривалась в воду, но в ней виднелись лишь отражения тысяч звезд. — Наверное, это была просто большая рыба, которая ела другую рыбу, поменьше. Длинная, узкая щука, выпрыгнувшая в погоне за жирным, аппетитным окуней.

Уже собравшийся было возразить, что он наблюдал нечто подобное, Селлюси вдруг нахмурился:

— Откуда ты знаешь такие подробности о рыбах?

— Сегодня вечером у меня была небольшая беседа с Питом Веглером. Оказывается, это он снабдил владельца гаража Кена рыбой для приготовления кислотно-рыбной смеси в стеклянных емкостях, взятых Кеном на время у своей кузины Кэти Бумхауэр — той самой мамаши, которая зашла гораздо дальше обмена оскорблениями в перепалке с нашим бравым молодцем Стюартом. А последний этап операции совершила Энн Келлоу, на место действия ее по-тихому доставил на своем каноэ Фрэнк Паттон. — Она улыбнулась. — Я чувствую себя словно Эркюль Пуаро в «Восточном экспрессе».

— Правда? Ну а я ощущаю себя скорее персонажем Стивена Кинга, а не Агаты Кристи.

Успокоившись и посерьезнев, Вики опустила ладонь на его скрещенные руки и взглянула ему в лицо.

— Ты в самом деле озадачен этим, да?

— Я не знаю точно, что я видел, но это явно не была рыба, схватившая другую рыбу.

Мышцы под ее пальцами были твердыми, и он смотрел мимо нее, в сторону озера.

— Майк, что с тобой?

— Я же сказал тебе, Вики. Я не знаю точно, что я видел. — Несмотря ни на что, ему по-прежнему хотелось, чтобы в мире сохранялась определенность. Медленно, словно нехотя, он перевел взгляд на обращенный кверху бледный овал ее лица. — Что из всего этого мне, по-твоему, следует сообщить завтра мистеру Гордону?

— А как насчет того, чтобы ничего не сообщать? Я сама расскажу ему после захода солнца.

— Прекрасно. Уже поздно, я возвращаюсь. А ты, видимо, весь остаток ночи будешь караулить автостоянку.

— Зачем? Я уверена, что мстительные духи туда не вернутся.

Тон ее голоса свидетельствовал о том, что в прямом противостоянии, один на один, у мстительного духа не будет ни единого шанса. Однако Селлюси, помнивший облик того существа, что поднялось над водами озера, такой уверенности не испытывал.

— Это не важно, ты же обещала обеспечить круглосуточную охрану.

— Да, но… — По выражению его лица она поняла: если она не останется на стоянке, это сделает он. — Ладно, я буду караулить его машину. Доволен?

— То есть ты сделаешь то, что и обещала делать? Я в восторге.

Селлюси разъединил скрещенные руки и притянул ее к себе так близко, чтобы можно было поцеловать складочки между нахмуренными бровями, и направился к домику. «У нее была небольшая беседа с Питом Веглером, черт возьми!» Он знал, что она должна была использовать и других, но его-то это не должно было радовать.

«Мне ни в коем случае не следовало упоминать Пита Веглера». Она устроилась на камне, еще сохранившем тепло тела Селлюси, и тщетно пыталась проникнуть взором в темные воды озера. Когда в подлеске, окаймляющем стоянку, послышался какой-то шорох, она, не оборачиваясь в его сторону, громко свистнула. Шорох быстро затих — очевидно, его источник удалился гораздо быстрее, чем приближался сюда. Тайны озера продолжали скрываться от нее.

«Это не загадочно, это вызывает раздражение».

Селлюси, бродившему по домику и выключавшему зря горящий свет, было слышно, как в одной из спален второго этажа храпит Стюарт. В течение тех нескольких часов, что Селлюси не было в доме, гость умудрился насорить во всех местах, где успел побывать. В довершение всего он истратил все остатки туалетной бумаги и не надел на держатель новый рулон, он поставил почти пустой кофейник в кофеварку, которая не была выключена, и крупинки гущи запеклись на стекле, а еще он съел часть курятины, которую Селлюси приберег для себя, и при этом обглоданные кости бросал обратно в ведерко. Селлюси не имел ничего против того, что тот съел кусок цыпленка, но ему меньше всего хотелось, чтобы на оставшейся части еды лежали кости, выплюнутые Стюартом.

Выбрасывая кости в мусорку, он заметил там скомканный листок бумаги и выудил его оттуда.

Было очевидно, что под курорт планировалось отвести земли, выходящие за пределы нынешнего участка. Намечалось, что он займет все пространство вокруг озера и при этом поглотит Далви.

«И тогда у Стюарта Гордона появится возможность плевать на всю остальную часть территории».

Вики надоело следить за озером. Распугивая представителей местной фауны, она подошла к джипу Гордона, прижалась носом к окну и прищелкнула языком, увидев приборную панель, заполненную электронными табло. Она готова была держать пари, что о назначении большинства из них «зовите-меня-Стюарт» не имел ни малейшего представления.

«Наверное, у него вспыхивает аварийный сигнал, если кондиционеру требуется… Привет!»

Из-под пассажирского кресла торчал край плоского футляра. Это, несомненно, был ноутбук.

«И сколько бы вы согласились поставить на то, что тачка завопит как резаная, если я попробую взломать эту дверь…» Повернувшись к уже погрузившемуся в темноту домику, она прислушалась к звукам биения двух сердец. К негромким, равномерным звукам, свидетельствовавшим о том, что оба обладателя этих сердец крепко спят.

Стюарт спал на спине, закинув одну руку за голову. На его худощавом лице застыла легкая улыбка. По пульсации жилки на шее Вики с минуту наблюдала, как бьется его сердце. Она была уверена, что в случае необходимости сможет использовать для своего питания и живых существ низших форм — голубей, крыс, застройщиков, — но в данный момент была рада, что немного утолила голод во время пребывания в деревне. Она аккуратно выгребла из его кармана ключи от машины и вышла из комнаты так же бесшумно, как и вошла.

Селлюси проснулся от звуков достаточно приятного голоса, мурлыкавшего мелодию «Битлов». Он спустился вниз в тот момент, когда Стюарт выходил из ванной, на ходу расправляя пальцами мокрые волосы.

— Доброе утро, Майк. Могу я полагать, что мстительные духи озера Непикеа не превратили ночью мой автомобиль в груду хлама?

— Можете.

— Это хорошо. Да, кстати. — Его улыбка вполне годилась для кампании по привлечению симпатий к американцам. — Я истратил всю горячую воду.

— Я считаю, правы те, кто говорит, что многие наши парни живут под кайфом.

— А что это такое? — проворчал Селлюси, подкрепившийся двумя кружками кофе, который лишь слегка горчил из-за пригоревшего кофейника.

— Ну, понимаете, Майк. — Широко улыбаясь, застройщик изобразил, будто прикладывается к горлышку бутылки. — Я имею в виду, что если вы можете пить это ужасное варево, значит, у вас проблемы с выпивкой. — Рассмеявшись собственной шутке, он направился к двери.

«Начнем с того, что парни под кайфом — не твои, и вообще ты можешь прямо сейчас убираться отсюда ко всем чертям. Ты пытаешься влезть в тот мир, в который иногда на некоторое время попадаем мы. Да я съем тебя с потрохами и выплюну, козел».

И хотя его пальцы сжали кружку так, что чуть не раздавили ее, он лишь спросил:

— А куда вы идете?

— Разве я вам не говорил? Я должен сегодня встретиться в Бигвуде с юристом. Да, я знаю, что вы мне хотите сказать, Майк: ведь сегодня воскресенье. Но дело в том, что это последний раз, когда я буду находиться здесь в течение нескольких недель, поэтому местный адвокат примет меня тогда, когда у меня найдется для этого время. Надо прояснить некоторые детали, касающиеся той скверной истории с топографом. — Взявшись за ручку двери, он остановился, голос и манеры утратили претенциозность. — Я тогда дал им команду обязательно завершить обследование той части прибрежного участка до конца рабочего дня. Я знаю, что ни в чем не виноват, но чувствую свою ответствепность за гибель той несчастной женщины и хочу, чтобы у меня нашлась возможность хоть как-то компенсировать эту утрату. Хотя как можно возместить смерть человека, Майк?

В ответ Селлюси пробормотал нечто неопределенное. В тот момент он был меньше всего расположен думать о Стюарте Гордоне как о порядочном человеческом существе.

— Возможно, я не вернусь до наступления темноты. Но ведь появление духа наиболее вероятно именно в то время, значит, до тех пор я не буду вам нужен. Верно, Майк? — Повернувшись лицом к защитной сетке, где расположились черные мошки в ожидании, когда наружу выйдет их завтрак, он покачал головой. — Первое, что я намереваюсь сделать, после того как все уладится, так это осушить все ручьи, где размножаются эти маленькие кровососы.

За те две недели, что прошли со дня гибели топографа, уровень воды в болоте упал. Опрыскав себя жидкостью от насекомых из баллончика, который обнаружился под раковиной, Селлюси пошел по тропинке, проложенной изыскателями. Несмотря на то что почва выглядела достаточно твердой, он осторожно ступал на возвышающиеся кочки. Дойдя до остатков ленты ограждения, оставленной полицейскими, он присел на корточки и стал вглядываться вглубь заполненного водой провала. Он не ожидал что-нибудь найти здесь, но после признания Стюарта почувствовал, что должен прийти сюда.

На глубине около двух дюймов вода была на удивление прозрачной.

«Нет у нее никаких причин быть мутной, ее же ничто не взбалтывает…»

На дне, в грязи блеснуло что-то металлическое.

Он схватился одной рукой за траву, росшую на кочке, другую опустил в воду и сумел ухватить большим и указательным пальцами торчащий кусочек…

«Измерительной рулетки из нержавеющей стали?»

Вероятно, это был фрагмент инструмента погибшей женщины-топографа. Один конец шестидюймового куска был аккуратно обломан, а вот другой, тот, что был погружен в грязь, выглядел так, словно его разъело.

Когда Энн Келлоу обливала кислотой автомобиль Стюарта, то этим она имитировала действия духа озера Непикеа.

Селлюси глубоко вдохнул и выплюнул себе под ноги черных мошек, залетевших в рот на верную смерть. «Думаю, настала пора потолковать с Мэри Джозеф».

— Неужели вы не чувствуете его?

Наслаждаясь впервые за эти дни чашкой настоящего кофе, Селлюси подошел к двери веранды и устремил взгляд на озеро. В отличие от всех других домов в Далви, которые от озера отделяла дорога, дом Мэри Джозеф стоял прямо на берегу.

— Да, я чувствую что-то, — согласился он.

— Вы чувствуете духа озера, разозленного тем человеком из города. Еще печенья?

— Нет, спасибо. — Он уже съел одно, и это было, без сомнения, самое невкусное печенье, какое ему приходилось когда-либо пробовать. — Расскажите мне про духа озера, мисс Джозеф. Вы его видели?

— О да. Ну, может, не совсем его, но я видела след, оставшийся там, где он появлялся. — Она сделала жест в сторону озера. Правда, воды его были в этот момент совершенно спокойными. — Понимаете, большинство вод имеет своих духов-покровителей. Колодцы и родники, озера и реки, да и монетки мы бросаем в фонтаны именно поэтому, чтобы духи взамен подарили нам счастье и удачу. Водяные, русалки, наяды, Дженни Зеленозубая, Пэгги Паулер, Файдиэл — все духи воды.

— Ну а тот, который там, — это что, один из них? — Он никак не мог представить себе русалку в виде того зубастого хобота, который высунулся из воды на его глазах.

— Нет, нет, наш водяной дух — это дух из нового мира. Кри называли его «мантаче» — вы, конечно, узнаете сходство с именем Маниту, или Великий Дух? Только самые глубокие озера с самыми лучшими рыбными местами имели их. Они защищали озера и территорию вокруг озер, а взамен…

— Пользовались почитанием?

— Ну, не совсем. Их неукоснительно оставляли в покое.

— В интервью газете вы сказали, что дух уже дважды проявлял себя прежде?

— Дважды — это то, что мы знаем, — уточнила она. — Первый зарегистрированный случай произошел в тысяча семьсот шестьдесят втором году, о нем есть запись в документах местного духовенства, которые один из иезуитов, занимавшийся исследованиями подобных явлений, отправил к себе на родину, во Францию.

Селлюси, получивший образование в католической школе, был не вполне уверен, что причастность иезуитов к подобным делам повышает достоверность информации.

— А что же тогда случилось?

— Это было весной. Двое белых трапперов

[4]

провели на озере всю зиму, убивая животных по его берегам. Животных, находящихся под защитой озера. По словам траппера, оставшегося в живых, его товарищ сразу после захода солнца выплывал на каноэ из болота по высокой воде. Вдруг лодка опрокинулась, и он исчез. Когда второй охотник перевернул ее, то увидел, что местами корпус изнутри выжжен, хотя никакого пламени видно не было. И еще на корпусе остался след от всех тех, кого они убили, похитив их у озера.

— А след погибшего?

— В записи сказано, что он утонул, инспектор. Как изгой. — Она умолкла, намереваясь съесть еще одно печенье. — Вы знаете, что такое изгой?

— Да, мэм. А уцелевший что-нибудь видел?

— Ну, он говорил, что видел то, что ему показалось огромной змеей, но только у нее в передней части было два кожистых крыла. И вы знаете, что это такое.

«…блестящая серая труба, такая же толстая, как его бицепсы».

— Нет.

— Виверн. Один из древних драконов.

— Значит, в озере живет дракон.

— Нет, конечно же нет. Дух озера может принимать множество разных обличий. Те, кто сталкивается с ним лицом к лицу, когда он разгневан, видят перед собой огромного, страшного зверя. Перед траппером, происходившим, несомненно, из народов Северной Европы, он предстал в образе виверна. Туземцы должны были видеть его, скорее всего, как гигантскую змею. Вокруг глубоких озер расположено немало так называемых змеиных холмов.

— А он не мог и на самом деле быть гигантской змеей?

— Агент Селлюси, вы не думаете, что если бы на самом деле существовала гигантская змея, живущая в этом озере, то к этому времени кому-нибудь обязательно удалось бы ее хорошенько рассмотреть? Кроме того, после второго случая гибели человека озеро тщательно обследовали с применением самого современного оборудования, а также еще раз или два после этого, но так ничего и не нашли. Ясно, что того траппера убил дух озера, так же как и Томаса Стеббинга.

— Томаса Стеббинга?

— Его смерть зарегистрирована в тысяча девятьсот тридцать седьмом году. У меня есть вырезки из газет…

Весной 1937 года четверо молодых людей из университета города Торонто приехали на озеро Непикеа, чтобы отдохнуть на лоне дикой природы. Как-то раз, проплывая в сумерках на лодке вдоль берега, Томас и его приятель заметили на берегу то, что они приняли за обгоревшее бревно, и пристали к берегу, чтобы его обследовать. А в следующий момент приятель Томаса в ужасе смотрел, как «бревно» набросилось на Стеббинга, обожгло его до смерти, а потом, извиваясь, уползло в озеро, оставив после себя след из мертвой растительности.

Расследование ничего не прояснило, а показания очевидца насчет «какого-то существа, похожего на огромного червя», были в конце концов отвергнуты. Итоговое официальное заключение гласило, что погибший действительно сдвинул с места частично сгоревшее бревно, оно накатилось на него, обожгло тлеющими углями, отчего и наступила смерть. После этого бревно, оставляя след в виде обгоревшей травы, скатилось в озеро и затонуло. Сообщение об отвратительном зловонии, сопровождавшем трагедию, признали ошибочным и сочли, что это был запах обожженной человеческой плоти. Утверждение приятеля Томаса, что упомянутые ожоги произошли от контакта с кислотой, также полностью проигнорировали — даже несмотря на то, что приятель был студентом-химиком и знал, о чем говорил.