Хроники Конца Света 1-A

Глава 6. Их впечатления

Из окна некого кабинета проглядывались горы и долины Окутамы.

Надземная часть UCAT была замаскирована под административное здание транспортировок ИАИ. Кабинет находился на последнем этаже.

Конкретнее, он располагался в восточном краю пятого этажа большого белостенного здания, спрятанного в горах.

Отдельный кабинет площадью пять метров освещался одной лампой, и имели один кондиционер на потолке. Стены и потолок были окрашены в белый цвет, и взгляд не улавливал ни единого темного пятна. Однако пол покрывали беспорядочные тени. Книги, документы, картонные коробки и упаковки были разбросаны по всему полу. Пространству между столом и окном досталось хуже всего. Несколько слоев нагромождений развалилось на столе.

Седоволосый мужчина сидел между столом и окном. Он носил белый пиджак, и его звали Итару — тот самый, которого Саяма встретил в поезде.

Он неглубоко развалился на деревянном стуле, по-прежнему не снимая солнцезащитных очков.

Его рука двигалась. Он держал лист бумаги.

Он складывал бумажный самолетик, используя документ из кучи на столе. Текст сверху сообщал, что документ пришел на имя Ооширо Итару.

— Вот так следует поступать с документами, не заслуживающими внимания.

Ооширо Итару плотно сложил один конец бумаги, приподнял его и прицелился. Он целился в дверь белого кабинета.

Груда документов на столе заслонила цель, потому ему пришлось немного высунуться.

И он его запустил.

Остроносый бумажный самолетик полетел по прямой в направлении двери.

Но следом, дверь открылась и вошла девушка.

Это оказалась Sf, одетая в форму горничной. В руках она несла серебряный поднос.

— Итару-сама, я принесла Ваш ужин, — произнесла она, как раз когда самолетик врезался ей в лоб.

Со слабым, но твердым звуком, бумажный самолетик отскочил. Он перекрутился и упал на пол, уже загроможденный документами и коробками. Несколько других самолетиков также виднелись у ее ног.

Однако Sf даже не взглянула на бумажный самолетик. Она оставалась невозмутимой.

— Ты бы не могла хоть как-то отреагировать? — посетовал Итару, — Что-то вроде: «Вы не должны разбрасывать еще больше мусора! Укки!»

— Этот процесс лишь изменил форму мусора с листка бумаги на самолетик. К тому же, Вы никогда не занимаетесь одним и тем же делом подолгу, поэтому эти испытательные полеты наверняка продлятся недолго.

— Какая же ты скучная.

— Немецкий UCAT создали то, что подходит ситуации. Согласно моему создателю, я идеально соответствую каждому из Ваших требований.

— И вот поэтому ты так скучна.

— Благодарю Вас. Это мой долг, соответствовать Вашим требованиям, Итару-сама.

С этими словами Sf невозмутимо двинулась вперед. Она небрежно раздавила бумажный самолетик под ногами.

Sf пренебрежительно шагала по бумагам, прочим документам, даже по коробкам. Наконец, она остановилась рядом с Ооширо, где он сидел за столом.

Она поклонилась и протянула вперед серебряный поднос. На нем располагались тарелка с супом и гамбургер.

— Это суп и гамбургер. Вам знакомы эти вещи?

— Вау, я никогда в жизни не видел ничего подобного! ...И если тебе что-то не нравится, просто возьми и скажи.

— Тэс… Благодарю Вас за такой вежливый ответ.

— Ты действительно скучна. Ну, так что же это?

— Они на 100% состоят из химических компонентов. Не было использовано ни единого натурального ингредиента. UCAT закончило этот дизайн как экспериментальную пищу, и анонсировало их исследование сегодня, но ее не собираются отсылать в ИАИ для продажи.

— Выходит, это пища, которая не существует в этом мире, но созданная в этом мире. Она наверняка будет продаваться.

— Я слышала, они заготовили обширный ассортимент, и прототипы были заморожены. Заведующий столовой сообщил, что они будут подавать несколько различных блюд на протяжении следующего года.

— Ясно, — кивнул Итару.

Sf продолжила:

— Это обеспечит худший баланс при переносе, чем у твердой пищи до этого. Ее усваиваемость и питательная ценность останутся неизменными, поэтому мне следует считать ее ухудшенным продуктом, ввиду сложностей с хранением и транспортировкой.

— Просто смирись. Что бы ты ни говорила, заведующий столовой продолжит ее подавать пока она не кончится.

— Почему? Если мне не дадут ясного ответа, я попрошу у заведующего столовой предыдущий тип пищи.

— Думай об этом как-то так — людям нужна человеческая еда, так же как собакам нужна собачья еда. То же касается даже этого человека, не способного есть нормальную еду.

Не дожидаясь ответа Sf, Ооширо откусил гамбургер. Между булочек содержались сыр, лук, соленые огурцы и говядина. Ничто из них не было настоящим.

Он доел его за пять укусов и добрался до тарелки супа.

Он проглотил его весь одним глотком.

— Я думал, он будет чересчур горячим, но вышло неплохо.

— Изначальная температура была довольно высокой, поэтому я поместила туда палец, дабы его охладить. Моя внутренняя температура поддерживается на низком уровне.

— Ты и вправду машина, соответствующая всем моим требованиям. Если бы я мог вернуть тебя, я бы сделал это с большим удовольствием.

Сказав это, Итару вернул суп на поднос и вытер руки о передник Sf.

Он бросил на нее взгляд и сказал:

— И что, ни капли недовольства? Я пачкаю твое снаряжение.

— Не переживайте. Этот передник предназначен специально для того, чтобы Вы вытирали об него руки. У меня также есть один для экскурсий, для работы в офисе, для уборки, для сна и для торжественных случаев. Этот также функционирует как дезинфицирующее средство, поэтому не стесняйтесь его использовать.

— Ты действительно изумительная машина. Куда мне отсылать свои мысли и пожелания? Пожалуйста, скажи.

— Тэс. Будьте добры отсылать любые письма в официальный отдел обеспечения Sf немецкого UCAT.

— Ты совсем не знаешь, что такое шутка, не так ли?

— Я интерпретирую это как пожелание, Итару-сама… Оу, — Sf поклонилась и наклонилась вперед. Она поправила металлическую трость Итару, прислоненную к стулу. Затем, — Разрешите удалиться.

Она повернулась, чтобы покинуть комнату. Итару ее остановил:

— Чем занимается мой старик?

— Казуо-сама с некоторого времени находился у центрального входа на первом этаже. Он был вместе с Синдзё-си, — с по-прежнему невозмутимым выражением она слегка наклонила голову, — и Саяма Микото-си, которого мы видели в поезде. Судя по всему, они обсуждали Путь Левиафана, находясь под землей.

— Тебе известны детали?

— Тэс. Саяма Микото-си был проинформирован о существовании десяти альтернативных миров, известных как Гиры, о том, что его дед работал на UCAT с целью их уничтожения, что мир столкнулся с кризисом, и…

— И что ему нужно добиться сотрудничества с выжившими из других Гиров, участвуя в послевоенных переговорах, известных как Путь Левиафана?

— Тэс. Ему сказали спросить у Синдзё-си любую недостающую информацию. …К тому же, ему передали священное животное Баку из 7-го Гира. Это должно помочь, показывая ему прошлое.

— Когда этот старик прекратит задирать нос? Ему нужно было просто сказать малому засранцу даже не думать об этом.

— Завтра они встретятся у Императорского Дворца в 13:00, для разъяснения деталей Концептуальной Войны и нынешней ситуации. На следующий день они посетят UCAT резервацию 1-го Гира для предварительных переговоров с мирной фракцией 1-го Гира.

— Этот щенок Саяма и правда готов зайти так далеко?

— Нет. Согласно Казуо-сама, это все временно. Саяма Микото-си по-прежнему может отказаться от полномочий, что дед оставил ему. Его попросили принять решение после того, как он узнает, что собой представляет на самом деле Путь Левиафана.

— Мой старик стал слишком мягок. …Хотя, именно он воодушевил нас тогда, на грани смерти.

— Какова цель у Пути Левиафана?

— Тебе интересно?

— Нет, не особо.

— Тогда я расскажу, — Ооширо Итару подобрал документ на столе. Он сложил его, продолжив,— Гиры с 1-го по 10-й были созданы из их уникальных концептов. Мы называем их положительными концептами. С другой стороны, в нашем Гире ничего нет. Причина у этого проста — этот Гир был создан из отрицательных концептов. Всё понятно до сих пор?

— Тэс.

— Концептуальная Война велась с целью уничтожения прочих Гиров, но тебе известно, что лежало в основе определения того, какой Гир выживет, когда все они столкнуться в 1999-ом?

— Нет.

Ооширо Итару выдал горькую улыбку, и добавил еще один изгиб своему листку.

— Когда час разрушения настанет, Гир с наибольшим количеством положительных концептов выживет. Вот почему Гиры сражались и делали все возможное, чтобы извлечь и забрать домой как можно больше вражеских мировых концептов. И поскольку в Лоу-Гире нет ничего, кроме отрицательных концептов, его тут же упустили из виду.

— Но, невзирая на факт, что этот Гир был создан из отрицательных концептов, он преуспел в уничтожении прочих Гиров, созданных из положительных концептов…

— Это одна из причин, но да, неудачник победил. Но этот результат означал, что концепты других Гиров были перенесены в этот Гир. Они хранятся в форме Концептуальных Ядер, что являются концептуальной массой на уровне целого мира. Это значительно превосходит обычный Концептуальный Текст.

Звук сгибаемой бумаги продолжался. Он сделал изгиб, что заострился, как гора, разделил центр и создал углы с четырех сторон.

— Большинство Концептуальных Ядер хранятся в UCAT. Если Концептуальные Ядра будут высвобождены, они поглотят отрицательные концепты этого Гира и разрушат наши привычные идеи о здравом смысле. Однако…

— Однако?

— Десять лет назад, по какой-то причине отрицательные концепты этого Гира активировались. Если ничего не делать, наш Гир продолжит двигаться в отрицательном направлении и будет уничтожен. Чтобы это предотвратить, все положительные концепты следует высвободить для воссоздания баланса. Нам известно, что это перекроит мир, но у нас нет иного выхода. — Его руки остановились. — Мой старик говорит, что это означает признать существование утраченных Гиров. Наш мир примет силу уничтоженных Гиров и сохранит свое существование, используя эту силу. К тому же, большинство Концептуальных Ядер были разделены, и часть из них остается в руках выживших из прочих Гиров. Опять-таки, война закончилась 60 лет назад, и мы не можем вести себя как тщеславные победители и делать всё, что нам заблагорассудится с Концептуальными Ядрами. Нам следует провести официальные переговоры со всеми Гирами и получить разрешение на использование Концептуальных Ядер.

— Это и есть Путь Левиафана? Честно говоря, мне сложно поверить, является ли это правдой. Какое доказательство у нас есть, что отрицательные концепты активировались?

— Япония и ты, Sf. Такие как ты, и те, на чьей базе ты основана, были перенесены из 3-го Гира. Теперь скажи мне, когда ты пробудилась?

— 25-го декабря 1995-го.

— И что произошло в Японии в этот день?

Sf тут же ответила:

— Если моя память не изменяет, Великое Кансайское Землетрясение.

— Да, все верно. Это всего лишь один из аспектов. И Концептуальные Ядра, должно быть, тоже начали реагировать, так как их концепты стали постепенно просачиваться в этот Гир. Вот почему те девочки пришли в движение, пускай и не сразу.

—…

— Даже сейчас отрицательные концепты становятся всё более и более активными. Было предсказано, что их активность достигнет критической точки ровно через десять лет после начала всего этого. Иными словами, — он мощно добавил изгиб, —25-го декабря этого года.

Руки Ооширо Итару остановились. Он поместил то, что сложил, на груду документов, нагроможденных на столе. Это был прямоугольник с одним острым концом. Он обладал наверху квадратным выступом.

Sf посмотрела на это и спросила:

— Это что, лодка?

— Разве оно на это похоже? Нет. Это башня. Попробуй взглянуть вот так.

Он нажал на край прямоугольника, чтобы расположить его прямо. Это была башня, вонзенная прямо в небеса.

— Все начинается отсюда.

Саяма и Синдзё покинули белостенную штаб-квартиру UCAT, замаскированную под громадное административное здание транспортировок ИАИ. Затем они направились в сторону главного входа сквозь территорию ИАИ.

Он оставил свой мобильный телефон и разорванный пиджак в UCAT, чтобы их могли изучить после битвы. Саяма позвонил кому-то домой, воспользовавшись мобильником, что ему предоставили.

Через полчасаза ним прибудет машина. К тому времени он должен был преодолеть путь сквозь территорию UCAT и ИАИ. Однако…

— Это место гораздо больше, чем я рассчитывал. Возможно, нам следовало подождать автобуса, — произнес Саяма.

— С-согласна. Я решила, мне хочется пройтись для разнообразия, но может, это была ошибка, — ответила Синдзё.

Площадь UCAT заполняли трёхкилометровые взлетно-посадочные полосы и обширные ангары, видневшиеся под ночным освещением.

Километровую впадину можно было заметить на полпути, и как раз она скрывала UCAT от окружающей местности. С другой стороны, площадь ИАИ хорошо освещалась, и здания на поверхности были гораздо больше.

Саяма и Синдзё переговаривались, шагая по центральной дороге между зданиями.

Он ее спрашивал, что ей известно о Концептуальной Войне и периоде разрушения.

Он спрашивал ее о личности из 1-го Гира, который был их противником этим вечером.

— Концептуальное Ядро 1-го Гира разделено на две части. 1-й Гир — это мир, размещенный на плоской плите. Первая часть Концептуального Ядра сконструировала единый изолированный мир. Вторая часть обеспечила уникальный аспект 1-го Гира. Это концепт, наделяющий слова силой, позволяет первому Гиру использовать нечто на подобии магии.

— Контролирует ли UCAT оба этих Концептуальных Ядра?

— Концептуальное Ядро сооружения мира запечатано в мече 1-го Гира, который хранится в Западном Отделе Японского UCAT, размещенного под штаб-квартирой ИАИ. Но ядро мирового концепта было запечатано в механическом драконе, во владении радикалов, что бежали в этот мир.

— Механический дракон?

— Это оружие в форме дракона. По правде сказать, я ни одного не видела.

Увидев, что Синдзё пожала плечами, Саяма решил, что она не обманывает.

— Звучит как оружие из манги или чего-то такого, — сказал он.

— О, я вообще предпочитаю романы. Я не особо читаю мангу, потому не знаю.

— Хм. Печально слышать, что ты вот так просто отрицаешь часть японской культуры. …Но так или иначе, если я приму эти полномочия моего деда, мне в итоге придется вести переговоры с теми радикалами, не так ли?

Он кивнул в понимании. Возникла пауза в разговоре, и он оглянулся на ходу.

Несколько громадных белых строений освещались уличными фонарями. К этому времени здания UCAT скрылись из виду.

— Значит, UCAT — это скрытый городок… Обычные рабочие ИАИ ничего не знают о UCAT, и полагают, что площадь дальше принадлежит аэропорту.

— Как тебе говорили до этого, Токийский отдел Института Авиации Изумо вмещал в себя Департамент Национальной Безопасности во время войны. Департамент узнал о Концептуальной Войне, исследовал ее, и сразу же после войны превратился в японский UCAT.

— Ты много об этом знаешь?

— Нет. Я впервые сегодня узнала, что твой дед был частью этого всего.

— Аналогично. Это, наверное, означает, что мои родители тоже ничего не знали. Они работали только на ИАИ. Они не должны были знать, что мой дед не имел ничего общего с отделом транспортировки за впадиной.

Говоря это, Саяма поднес руку к левой части груди и бросил взгляд на левое плечо.

Там сидел небольшой зверек.

Размером около 15-ти сантиметров, зверек был совершенно неведомого типа. Его лицо напоминало кабана, тело имело округлую форму, а на ногах виднелись копыта.

— Это Баку, так ведь? Я никогда его раньше не видела. Он может… показывать людям прошлое?

— Старик сказал, что это похоже на сон. Судя по всему, он был на грани смерти, но сумел выжить из-за слабого высвобождения положительных концептов в ответ на активацию отрицательных концептов десять лет назад.

Когда он поднес руку к зверьку, Баку отстранился, но затем потянулся передними лапками и ухватил Саяму за палец.

— Любопытно, какое прошлое он мне покажет. Наверняка это будет неприятное прошлое.

Он оглянулся и обнаружил, что Синдзё опустила голову вниз.

Шагая рядом с ней, Саяма спросил:

— Что-то не так?

— О, прости. Просто это… Я ничего не знала о тебе и о том, что было 10 лет назад, Саяма-кун.

— А, ты имеешь в виду, когда мой отец отправился в Кансай со спасательной командой ИАИ и…

— Тебе не нужно об этом говорить. Тебе не нужно говорить и о твоей боли в груди. …Будет лучше, если ты вообще не будешь об этом упоминать.

— Я не переживаю из-за этого.

— Но ты должен. Тебе не следует говорить о родителях так, как будто они чужие.

— Но мои родители в той или иной степени были чужаками, и я пытаюсь смотреть на себя объективно.

В ответ на эти слова кончики бровей Синдзё слегка опустились, и она глянула прямо на него.

Саяма встретил ее взгляд в лоб.

Она, скорее всего, права насчет этого, пробормотал он в своем сердце. Синдзё сказала, у нее нет воспоминаний о родителях. Она желала их отыскать. Он решил, что как раз это привело ее к правоте.

Когда Саяме сообщили, что цель Пути Левиафана в сдерживании отрицательных концептов, разговор перешел к активации отрицательных концептов и к Великому Кансайскому Землетрясению десять лет назад.

И это, естественно, привело к родителям Саямы. Саяма увидел, как поменялось выражение лица Синдзё, когда она узнала о смерти его отца во время спасательной работы после землетрясения, о его матери, которая, взяв его с собой, пыталась совершить двойное самоубийство, и о его ангине.

Когда она вновь спросила о кольце на его пальце, он дал надлежащий ответ.

То было напоминание о его матери.

Затем она извинилась. Синдзё сказала, как не думала о том, что произносила тогда, перед медицинской палатой.

Сейчас она смотрела на него с тем же лицом, что и тогда. Края ее бровей легко опустились над черными глазами.

Ранее это означало извинение. Но ныне это было выражение упрека за то, что он назвал своих родителей чужаками. Саяма задумался над словами Синдзё и ее выражением.

Почему у нее такое виноватое выражение, когда она собирается меня критиковать?

Но перед тем, как Саяма сумел придумать ответ, Синдзё зашевелилась. Ее голова опустилась.

— Прости, — произнесла она. Саяма непонимающе склонил голову. Ведь это он тот, кто заслуживал тут осуждения.

— Почему ты извиняешься?

— П-потому что я поставила тебя в неловкое положение, Саяма-кун.

Когда Саяма услышал ее слова, сказанные в землю, он произнес:

— Я надеюсь, ты сможешь понять одну вещь.

И затем, его губы выдали еще одно заявление.

— Это совсем не так.

Произнеся это, Саяма осознал, что только что сказал.

Почему он позволил кому-то другому высказывать мнение о своей любимой теории?

Испытав легкий шок, он увидел, что Синдзё смотрит на него во все глаза, с по-прежнему опущенными бровями. На ее лице отобразилась частичка удивления.

Она удивлена простым фактом, что кто-то принял то, что она сказала, подумал он.

Она была настроена насчет этого всерьёз.

Это связано с воспоминаниями человека о его родителях. Как раз тем, чего ей недоставало.

Саяма задумался, наблюдая, как выражение лица Синдзё меняется у него на глазах.

Почему он принял мнение Синдзё?

Все потому, что она понимает.

Ее выражение лица слегка поменялось.

Она понимает, что именно она ищет.

Края бровей Синдзё опустились и ее глаза прищурились вокруг ее больших зрачков.

Это нечто, чего мне не хватает.

Она немного приоткрыла рот, мягко выдохнула и произнесла:

— Спасибо тебе…

Саяма кивнул и отвернулся, желая сменить тему:

— Так или иначе, мне нужно подумать о том, принимать Путь Левиафана или нет.

— Д-да. Если ты согласишься, это повлечет за собой не только переговоры. Тебе придется иметь дело с отчаянными людьми, как вот этим вечером.

— Понимаю, — кивнул Саяма и пробормотал себе под нос, — Интересно, а видел ли он меня отчаявшегося.

Это не так, подумал он, вздохнув. Все кончилось до того, как он этого достиг. И Саяма помнил, что испытал, когда в конце готовился нанести удар. Он подумал, что заблуждался.

Он понимал, почему он себя так чувствовал.

…Я неопытен. Даже если я ошибаюсь, мне просто нужно думать, что это необходимость.

Саяма задавался вопросом, когда он станет таким же человеком, каким был его дед.

Затем он припомнил сражение этим вечером.

— Наш враг был серьёзен, и вместе с ним ты. …Я наблюдал множество различных драк, но это сражение велось не безнадежно или в качестве игры.

— Согласно Ооширо-сану, мы послезавтра отправимся в резервацию 1-го Гира на предварительные переговоры. Похоже, они осознали, что мы начали действовать, поэтому один из радикалов пытался получить поддержку мирной фракции в резервации.

— Значит, он направил свой путь в центр вражеской территории… Что толкает людей на столь опасную тропу?

— Ну…

— Давай оставим это как «те вещи, которые нельзя объяснить словами». Если верить старику, завтра мы отправимся в Императорский Дворец, чтобы он мог показать мне начало Концептуальной Войны, и послезавтра мы встретимся с представителями мирной фракции 1-го Гира для предварительных переговоров. Если бы этим все ограничилось, я б и не стал даже отдаленно интересоваться. Однако я видел сегодня одного из радикалов. Мне всё же интересен Путь Левиафана.

Вот значит, как это выглядит, когда двое серьёзных людей сталкиваются в отчаянной схватке.

— Использование силы порождает вражду, но есть те, кто никогда не примет тебя, если ты будешь поступать иначе. Что можно с этим поделать?.. Эти переговоры завернуты в противоречие. Возможно, поэтому меня и избрали.

Саяма глянул вперед и обнаружил, что они приблизились к главному входу. Охранник заметил их и активировал автоматические ворота. Со звуком гремящих цепей ворота исчезли под землей.

На фоне этого звука Синдзё остановилась и задала вопрос.

— Возможно, почему? Почему бы стали выбирать тебя, Саяма-кун?

Саяма тоже остановился. Он поддержал Баку, который едва не упал с его плеча.

— Мой дед мог открыто заявить, что фамилия "Саяма" предписывает роль злодея. Он был одиноким волком и корпоративным шантажистом. …Это схожая грязная работа. Кому-то нужно выбивать у подобных глупцов почву из под ног.

И они надеются, что этим «кем-то» стану я.

Саяма размышлял, по силам ли ему это.

Если он хочет уйти, то должен сделать это сейчас.

— …

Саяма замолчал. С ударом каблука он снова двинулся вперед.

Опоздав на шаг, Синдзё бросилась за ним.

— Постой! — позвала она.

Но Саяма не повернулся.

Он услышал, как шаги Синдзё его нагнали.

— Э-э, Саяма-кун. Извини, но…

— Что такое? — спросил он.

Голова Синдзё опустилась, и она сложила руки перед собой на талии.

— Нууу, — начала она. — Я просто хотела уточнить одну вещь насчет того, что ты только что сказал.

Она неуверенно улыбнулась и задала свой вопрос:

— Что такое "корпоративный шантажист"?

— Что?

— Прости. Я знаю, это нечто важное, но… это… я не совсем уверена, что это значит.

Рот Саямы распахнулся и он издал: «Ха!»

О, все ясно.

Его не заботило, что смех отзывался на левой руке. Он расслабился и смеялся изо всех сил.

И это все, что ее волновало? Подумал он.

В то же время лицо Синдзё залилось краской.

— П-почему ты смеешься? Это так смешно?

— Прошу прощения. А ты откровенный человек, Синдзё-кун. Корпоративный шантажист — это некто, кто использует насилие или влияние, скрытое от закона, для запугивания корпораций с целью получения чего-нибудь взамен. Они занимаются вымогательством или незаметным насилием, и если корпорация хочет это прекратить, ей нужно наделить их неким влиянием или хорошей долей в переговорах. — Он задумался на миг. — Но в отличие от обычных корпоративных шантажистов, одинокий волк, действующий из убеждений, не более чем идиот. Если они увидят противника или зло, они вооружатся своим правосудием и ринутся в бой. Они не угрожают, не занимаются вымогательствами, не причиняют насилия. Они взывают о несправедливости и мошенничестве в корпорациях, используя свою силу во имя справедливости. И их не волнует, если в процессе пострадает кто-нибудь еще. Их не волнует, что их начнут ненавидеть.

Синдзё сглотнула. Как раз тогда они прошли через главные ворота. Охранник поклонился, и они поклонились в ответ.

— Ты… выберешь тот же путь, что и твой дед?

— Возможно. …Его и вправду ненавидело множество людей. Когда он вскрывал корпоративную несправедливость, не многие компании могли противостоять реорганизациям и увольнениям, что следовали за этим. Ему было неведомо слово «пощада».

— Серьёзно?

Саяма кивнул, задумавшись о своем деде. Он поднес руку ко лбу и вздохнул.

— Да. Когда я был в четвертом классе, я проигнорировал тупую шутку, что он выдал. Это вылилось в натуральный кулачный бой. Что за человек начнет драку с младшеклассником, расхаживая в одних трусах, заедет кросс-каунтером, и сфотографируется в честь своей победы? Ты ни за что не обнаружишь более инфантильного старика в истории человечества. Я полагаю, эта порода в последнее время начала вымирать.

— Мне кажется, я вижу кандидата перед собой…

— Это было бы мило, — ответил Саяма, улыбнувшись.

Они остановились перед главным входом. Следом за широкой дорогой перед ними находился обрыв с рекой Тама, бегущей внизу, и горными лесами и долинами, лежащими за ней. Дальше виднелись огни госпиталя ИАИ и общежития служащих.

Вслушиваясь в журчание реки, Саяма заговорил с Синдзё:

— В любом случае, я полагаю, моего деда ненавидели, потому что он был настоящим злодеем, и ничем более.

— Почему он продолжал этим заниматься, даже если его за это ненавидели?

— Я не знаю. И, если честно, я ему завидую. Почему он так поступал? ...Если бы я это понимал, я бы мог избрать собственный путь без особых сомнений.

На этом Саяма закончил. И через некоторое время на дороге со стороны Акигавы появился свет фар.

— Это от твоей семьи?

— Это от клана якудза, что задолжал моему деду. Правда, сейчас они заведуют охранной компанией.

На его словах подъехал автомобиль. Это была большая, черная машина. На окнах стояли тонированные стекла, поэтому салон скрывала темнота.

Она остановилась.

— Ах, — воскликнула Синдзё, отступив назад.

От сиденья водителя слева шагнул мужчина.

Он был молод, коротко подстрижен, и носил синий костюм. Он повернулся к Саяме.

— Молодой господин, я прибыл, чтобы отвезти Вас домой.

Он поклонился и глянул на Синдзё. В его действиях просматривалась легкая настороженность.

Затем он повернул глаза на повязки, покрывающие левую руку Саямы.

Саяма кивнул и сказал:

— Кодзи, не волнуйся. Я ей доверяю. Она… обработала мою рану, когда я споткнулся в лесу. Ее зовут Синдзё-….

Он замолк, когда понял, что до сих пор не спрашивал ее имени. Синдзё подхватила с места, где он остановился, и ответила.

— О, я Садаме. Меня зовут Синдзё Садаме.

— Ясно. Мои извинения. Я Тамия Кодзи. Похоже, вы оказали неоценимую помощь моему молодому господину.

— Э? Нет, я… Он помог мне тоже…

Синдзё отступила на шаг, приблизилась к Саяме и прошептала:

— Ты споткнулся в лесу?

— Не могу же я рассказать ему правду, не так ли?

— Да, но это не я тебя вылечила. …И это поразительная встреча. Почему он относится к тебе таким образом?

— Можно сказать, эта семья — подарок моего деда. Я не приобрел ее самостоятельно. У тебя нет…

Саяма собирался сказать «никого вроде этого», но проглотил свои слова.

Синдзё вздохнула, задумалась на секунду и затем произнесла:

— Не волнуйся. У меня… есть младший брат. Брат близнец. Но…— она выдала горькую улыбку, и слегка наклонила голову под взглядом Тамии. — Твое окружение… зовешь ты его семьей или нет, просто удивительно.

— Вот как, — сказал Саяма, кивнув. Затем он поправился, — Я полагаю.

В этот момент он немного расслабился внутри себя. Он узнал, что она не совсем одинока. Он пришел к выводу, что мужское произношение, проскакивающее в ее речи[3] , сформировалось благодаря ее окружению. Он затем слегка кивнул в ее направлении.

— Ну что ж. Спасибо, что меня проводила. Я увижу тебя завтра?

Синдзё кивнула и ответила лишь слабой улыбкой. Это был знак их расставания.

На крыше общего корпуса 2-го года обучения Академии Такаакита находилась девушка.

Она стояла на западном краю, взирая на ночной пейзаж Акигавы.

То была Брюнхильд, одетая в свою форму, и ее серые волосы колыхались на ветру. Освещаемая светом луны, она поместила руки на забор и приоткрыла рот.

Она опустила глаза, сохраняя при этом свое невозмутимое выражение. С ее губ сорвались простые слова. Она начала петь.

Это был гимн Silent Night.

— Stille Nacht Heil’ge Nacht

Alles schlaft einsam wacht

Nur das traute hoch heilige Paar

Holder Knab’im lockigten Haar

Schlafe in himmlischer Ruh

Schlafe in himmlischer Ruh.

Она слегка приподняла руку.

Едва закончив петь, она открыла глаза и обнаружила полную луну, сияющую в небесах. Брюнхильд взирала на этот свет, и выражение ее лица изменилось.

— Я ненавижу это небо. Там этот свет, которого на нашем небе не было. И это не свет, как в Преисподней…

Брюнхильд вздохнула, и в ее глазах отразился лунный свет.

И затем ее лица снова изменилось, словно от дрожи. Ее брови приподнялись, взор заострился, и предыдущее выражение лица полностью исчезло.

— Вот и он, — пробормотала она, потянувшись правой рукой к карману.

Она вытащила маленький голубой камушек, и крепко стиснула его в правой руке. Затем она медленно приподняла эту руку.

Вслед за тем с неба опустился ветер. То был черный ветер. Подобно ленточке или небольшому ручью, он взвихрился вокруг и охватил правую руку Брюнхильд. Он уплотнился в единый объект.

Черный ветер принял форму черного кота.

Этот лощеный черный кот стоял на вершине ее правой руки.

Брюнхильд с легкостью переместила руку в горизонтальное положение, будто бы кот ничего не весил. Кот перебрался по ее руке на правое плечо. Брюнхильд опустила руку, и кот спустился по ней на землю.

Сразу после этого Брюнхильд написала что-то в воздухе правой рукой и щёлкнула пальцами.

Вслед за чистым звуком щелчка кот глянул вверх. И…

— Аа, я так устал. Порой сложно сказать, что же вообще настоящий я.

От кота прозвучал голос молодого юноши. Так или иначе, Брюнхильд оставалась невозмутимой.

— Дабы избежать подозрений, мы должны маскироваться. Гораздо важнее, как все прошло?

— Как и ожидалось, фракция Королевского Дворца безнадежна. У них, в отличие от нас, нет сильной организации.

— Я не спрашивала о твоих впечатлениях. Мне нужен доклад о фактах.

Брюнхильд скрестила руки на груди, и начала постукивать правым носком по земле. Увидев это, кот произнес:

— Мне кажется, ты нахваталась вредных привычек у Лоу-Гира. У тебя такие плохие манеры.

— Замолчи. Если ты будешь продолжать в том же духе, я зашвырну тебя в класс с учеником, что желает питомца.

— Нет, лучше не надо… Это забавно только в первый раз.— Кот опустил голову, вздохнул и затем снова выпрямился. — Мирная фракция, что симпатизирует UCAT, отвергла гонца из фракции Королевского Дворца. Гонец был сильным членом фракции Королевского Дворца, оборотень по имени Гале... Гале-что-то. Но его прижали UCAT, и он покончил с собой.

— Они справились с оборотнем? Я в курсе, что их вид становится глупее, когда их истинная натура выходит наружу, но это вряд ли было легко.

— Ну, гарнизон преследования был вырезан напрочь, но спецподразделение UCAT прибыло следом, и заманило его в Концептуальное Пространство. Когда речь заходит о стихийных концептах, оборотни слабы против драгоценных металлов. Ладно, теперь вот это.

Черный кот перекатился, показывая свой живот. Он просил Брюнхильд его почесать, потому она присела и ткнула в него указательным пальцем. Нежный укол заставил кота выгнуть спину.

— Аааа! Мои бедра! Только не бедра! Мое брюхо! Я чувствую непередаваемое ощущение в моем брюхе!

— Прекрати это глупое бормотание и докладывай. Как мы поступим в отношении мирной фракции и фракции Королевского Дворца?

— М-мы, Городская Фракция, не станем входить в контакт с обеими. Это заявление сделал Фафнер, заработавший в последнее время влияние. … И согласно Преподобному Хагену, фракция Королевского Дворца, скорее всего, начнет действовать от отчаяния.

— Серьёзно, Фракция Королевского Дворца? Группа, которая отделилась от мирной фракции движимая тупым идеализмом, планирует атаковать UCAT? Надеюсь, они не думают, подобно Фафнеру, что можно победить, опираясь на один юношеский задор?

— Нет, они не думают.

Кот встал и начал облизывать свой животик.

По-прежнему сидя на корточках, Брюнхильд произнесла:

— Прекрати вести себя так нагло и закончи то, что начал.

— Да ладно, тебе не надо так реагировать. Нас обоих отправили сюда, так что мы на равных, правда? Ты в последнее время сама часто отвлекаешься, Брюнхильд.

— Разве?

— Ага. Как раз позавчера, я подсмотрел в магазине сладостей, перед школой, как ты внезапно заставила ребенка раздеться догола, и перед тобой кланяться.

— Не искажай ситуацию. Он приподнял мою юбку у всех на виду. Для женщины из 1-го Гира, позволять кому-то кроме мужа поступать таким образом не что иное, как унижение. Я рыдала в своем сердце, когда заставляла его кланяться. И я так же поклялась, что не прощу это ребенка никогда.

— Прости. Мое сердце наверное слишком затуманено, потому что я не вижу никаких слез. …И это вправду такое унижение?

Брюнхильд схватила кота за задние лапы, развела их в форме буквы Т, и подняла его над землей. Затем она потрясла его вверх и вниз.

— Аааааа! Какое унижение! Стой, остановись! Если ты продолжишь смотреть на меня под этим углом, во мне пробудится что-то новое!

— Так-то лучше.

Она опустила кота вниз. Кот протащил своей поникшей талией по земле и натужно улыбнулся.

— К-каждый день, проведенный с тобой, весьма возбуждает. Хотя, отсутствие реакции на возбуждения — первый признак того, что твоя жизнь подходит к концу.

— Просто закончи доклад, пока я не решила сделать что-нибудь еще.

— Хм, — задумался кот. — Ты помнишь про Путь Левиафана? Тот, что Преподобный Хаген как-то упоминал.

— Да. Эти сведения он получил от странного торговца информацией, не так ли? ...Мы и сами это предсказывали. 25-го декабря сего года активация отрицательных концептов этого Гира достигнет критической точки.

— Да, и мы должны вернуть вторую часть Концептуального Ядра 1-го Гира у UCAT, и остановить активацию отрицательных концептов, как часть 1-го Гира. …И UCAT пытается сделать то же самое, с собой во главе. Так или иначе… Путь Левиафана это попытка UCAT добыть все Концептуальные Ядра. Но…

— ?

— Похоже, подразделение, собранное специально для этой цели начало действовать. Судя по всему, именно это подразделение загнало в угол гонца фракции Королевского Дворца. Оно известно как Отряд Левиафана, и создано из элиты элит спецподразделения UCAT.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Тебе не ясно? С этим подразделением связаны некоторые высшие члены UCAT. И фракция Королевского Дворца нацелится прямо на Отряд Левиафана, а не на целое UCAT. Если они смогут захватить Ооширо Казуо, главу японского UCAT, то получат значительное преимущество в переговорах.

Брюнхильд встала, скрестила руки на груди и медленно опустила голову.

— Хм, — промычала она, встретив взгляд черного кота снизу.

— Но… Эй, Брюнхильд, что ты пела перед моим возвращением?

— Что? — Брюнхильд глянула вниз на кота и в итоге произнесла, не меняя выражения лица,

— Я ничего не пела.

— Правда? Я припоминаю, как слышал звук песни на ветру. Ты, Преподобный Регин и леди Гутрун любили слушать песни этого Лоу-Гир муж..

— Коты демонстрируют сентиментальность, заводя разговор о вещах, в которых ничего не смыслят?

— Я же серьёзно, Брюнхильд. В своем роде, ты находилась ближе всех к причине уничтожения 1-го Гира.

—…

— Я волнуюсь, что пока наша битва приближается к завершению, ты здесь, — кот медленно лёг, — наблюдаешь за человеком, который уничтожил 1-й Гир. Мне думается, это пойдет во вред твоему психическому здоровью.

Брови Брюнхильд слегка изогнулись, ее губы сформировали не совсем горькую улыбку, и она присела, погладив кота по спине.

— Я и вправду так напряжена?

— Ты была ранее. Когда Мисс Притворное Неведение заглянула на огонек, тебя откровенно взбесило, когда ты рассказала о своей любви к лесам, а она упомянула сельдерей.

Брюнхильд порылась в глубинах памяти перед тем, как ответить.

С серьёзным выражением лица, она произнесла:

— Это потому, что я терпеть не могу сельдерей.

— …

— А еще я не переношу китайский лук или мицубу[4]. Всякий раз, когда я заказываю удон в столовой, я прошу не добавлять мицубу, но Старушка Томе всегда по привычке забывает и кладет ее туда. …И эта старая женщина слишком милая, чтобы на нее жаловаться.

— Это не важно, но мне кажется, ты накапливаешь слишком много стресса от мелочей.

— О? Я не накапливаю стресса вообще.

— Правда? В таком случае как ты высвобожда…нет, аааа! Стой, прекрати! Только не зад! Зад это последнее место, я хочу…!

Едва Брюнхильд довела кота до такого состояния, что он не мог встать, она поднялась сама.

Она прошлась по северному краю крыши, откуда могла наблюдать ровные пейзажи с огнями домов и строений вдалеке.

Свет фар перемещался вдоль дорог на территории школы, но это было единственное движение.

Она глянула прямо вниз и обнаружила свет, спадающий на траву под школьным корпусом. Свет исходил из коридора первого этажа перед Библиотекой Кинугасы. Она могла разглядеть одинокую тень, которая двигалась сквозь горизонтальную линию света.

— Зигфрид…— прошептала она. — Что бы он сделал, узнав, что призрак 60-летней давности вернулся?