Хроники избранных Хранителей. Том 1

Глава 2 Две Деревни

Вне всяких сомнений я не умер. Я понимал, что существую и умею ощущать, просто временно не могу. Как будто меня охватил сонный паралич, а я даже не успел открыть глаз и теперь был вынужден видеть только мрак. И чувствовать только беспомощность. Наверное, именно это ощущает гусеница, находясь в коконе. В итоге она, конечно, станет бабочкой, но до тех пор будь добра перетерпеть себя в качестве жалкого слизняка. Сие неудобство продлилось примерно бесконечность, пока я не ощутил тысячи игл, воткнутые в каждую частичку моего тела. Не знаю, кто был тем отпущенцем, что придумал фразу про боязнь своих желаний, но сейчас он был чертовски прав. Иглы прошли сквозь меня, а потом зацепились невидимыми крюками где-то сзади и потянули меня наверх сквозь мрак, словно бы доставая со дна озера. Под конец я понял, что едва могу повелевать телом и тут же открыл глаза. Вместе с тем ко мне вернулись и слух с обонянием, и осязание. Иглы тут же пропали, им на замену пришла боль от ушибов.

— Слава духам! Он очнулся! — бабушка Элла стояла рядом с койкой. По обстановке стало понятно, что это дом старейшины. В ноздри ударил острый запах, и Марвин невольно зажмурился.

— О, не переживай, дорогой, это мой хвалёный ношатырь, такой даже мёртвого поднимет, — Йир врал: во «сне» не было никаких запахов.

Их было четверо в комнате, не считая меня: Хокке в дальнем углу, бабушка Элла, старейшина Йир у кровати и Шнерд-его-знает что за тварь. Абсолютно седое и бледное создание со светло-голубыми глазами. Увидь его среди леса — и сходу поверишь в привидений. Высокий и вытянутый по струнке, с торчащими клыками и сложенными руками. Существо было облачено в белую мантию с серебристой вышивкой. Либо нежданный гость был зверски богат, либо имел иную форму власти. Верилось в оба варианта. Он поправил руки и засунул их в рукава слишком быстро, чтобы было возможно их разглядеть, но вряд ли он были человеческими. Единственное, что я успел разглядеть в последний момент, — кристально чистая серебряная монета. Если б не её сияние, я бы и не заметил. Но он столь ловко и быстро перебирал ею, что отсветы лампы застали вещицу врасплох. Впрочем, загадочный гость поспешил её убрать.

— С пробуждением, избранный. — Оно заговорило, и меня тут же обдало потоком воздуха.

— Благодарю. — Марвин наклонил голову. Очевидно, этот непонятный незнакомец и вытащил его из сна. Существо поклонилось в ответ.

— Я Лин Венто, служитель ветра. Я пришёл сопроводить тебя в путь.

— Лин Венто? Не очень-то похоже на имя орка, — Йир рассмеялся.

На лице гостя не промелькнуло ни одной эмоции.

— Служители носят имя того, кому они служат. — Ответ был безучастен. — С утра нам в путь.

Повисла немая пауза.

— Видите ли, я недавно прилично стукнулся и потому могу быть не в себе, — говорить было сложно, ссадины давали о себе знать, да и рядом с чем-то явно древним и магическим стоило быть осторожнее, — поэтому проясните мне, что происходит.

Лин на мгновение вздёрнул брови, но потом вернул их на прежнее положение.

— Прошу прощения за мою неучтивость, — он подошёл ближе к Марвину и сел на стул, другие последовали его примеру.

— Это уж точно. Выбил дверь, не представившись, — брюзжал Йир.

Орк не ответил.

— Поверьте, не будь обстоятельств, я бы постучался, — Лин стал необычно участлив, — так вот, — он повернулся обратно к Марвину, — я, конечно, слышал, что люди плохо, если не варварски, осведомлены о строении нашего мира, но, к сожалению, до этого момента не имел удовольствия в этом убедиться.

Марвин хмыкнул. Для орка даже такой разговор был вполне учтивым.

— Видите ли, баланс сил был нарушен, и теперь Элементалам и Великим нужны новые Хранители. Всего четыре. Древо выбрало вас среди других, а я должен доставить вас в ближайшую крепость.

Повисла удушающая тишина. Пока из слов орка было понятно немногое. Во-первых, случилось что-то ужасающее. Во-вторых, Марвина в это ввязали.

— И зачем мне это?

— Позвольте?

— Слушайте, я не знаю, что тут творится, но я кузнец. Всю жизнь живу здесь, делаю оружие и прочее. Для проблем мира я, уж извините, вообще не гожусь. Для этого же есть Великие, пусть они разбираются.

— Боюсь, теперь вы не можете отказаться.

— И почему же?

— Вы умрёте, Марвин.

Теперь даже слегка задорный старейшина Йир растерял остатки азарта и заметно помрачнел. Орк не врал и не блефовал. Никто в комнате не осмеливался возразить, хотя явно что-то знали. Знали и молчали.

— Пожалуй, стоит начать с другой стороны, — Лин нарушил тишину, — этот мир был создан из четырёх элементов: вода, земля, огонь и воздух.

Это я знал. Мир создал Он, таково было его имя.

— Над каждым элементом стоит единоличный правитель — его воплощение — Элементал. Элементалы тоже были созданы Им для контроля стихий и стали бессмертны. Вместе с тем отдельные смертные могли овладеть одной или даже несколькими стихиями. Те же, кто достигал высшего мастерства, становились Великими, выбирая путь жизни или энергии, и также приближали себя к вечному существованию, но об этом вам уже скорее всего известно. Итак, были Элементалы и Великие, как представители высших сил. Одни избранные Им по праву создания, другие — вознесённые Им по праву силы, и между ними не было согласия, слишком велики различия. Тогда произошло невообразимое: в момент ранних конфликтов, один из первородных Великих погиб, но его сила была настолько велика, что дала жизнь новым созданиям — Хранителям. Сотканные и избираемые волей Великого, но одарённые Им силой, они встали между Элементалами и Великими, и споры завершились. Хранители могли усмирять обе стороны или противостоять вместе с ними внешним силам. Было лишь одно ограничение их вечности: умирает один — умирают все. — Орк замолчал и коротко вздохнул. — Мастер Кузнец, для всех высших существ ваша сила ощутима. Так что если вы не уедете и не приступите к просвещению, вас убьют первым. Вместе с вами погибнут трое других избранных, и тут же воля первородного Великого выберет новых Хранителей.

Будущее не сулило светлых красок, как ни крути. Надо было выведать сейчас как можно больше. В этих краях редко бывают разговорчивые орки.

— А в чём сила Хранителей?

— Хранитель владеет двумя стихиями, двое из вас могут вполовину ограничить мощь соответствующих Элементалов или частично заглушить Великого, целиком забрав у него владение этими силами.

— Но разве тогда Великий не перестанет быть Великим? А Элементал не перестаёт быть, как вы сказали, воплощением стихии?

— Формально нет, ведь они могут возвратить свои силы, но реально да. Поначалу и Великие, и Элементалы пытались воевать, но проклятье Хранителей — их же защита: если умрёт один, умрут все, — тогда все четверо разом обесточивали и Великих, и Элементалов, и усаживались за стол переговоров.

— А не проще ли тогда раз за разом убивать Хранителей? Тогда ни Элементалы, ни Великие не будут ограничены в силе.

— Увы, но вы создания двух миров. Элементалы не могут вас убить, поскольку в вас течёт сила той же природы, а Великие не могут вас убить, потому что дарованная вам сила дана не ими, хоть формально вы и являетесь их созданиями. Иными словами, они могут лишить вас тела, а вот духа — нет.

— То есть мы неуязвимы?

— Почему же. Вас может убить кто угодно, кроме них.

Понятно. То есть сила нужна для защиты от наёмников или ещё кого. Влип я по самую шнердову задницу.

— Выходит, кого-то из прежних Хранителей убили?

— Всех.

— Всех разом?

— Верно. И сделали это не Элементалы и не Великие.

Ну да. Едва ли даже армии наёмников удастся убить четвёрку за раз. Сражаться с ними одновременно равносильно бойне вполсилы со всеми Элементалами или двумя разносильными Великими.

— Выходит, времени до утра.

— Верно. — служитель ветра поднялся со стула. — Я оставлю вас наедине и вернусь с рассветом. Соберите самое необходимое.

— Последний вопрос.

— Я вас слушаю.

— Вы сказали, что Хранителей выбирает воля первородного Великого, а в начале про Древо.

— Он выбирает из тех, в ком хранится его частица.

— Как это возможно?

— А вы не знали? Вы живёте на его могиле.

За ближайшие несколько часов меня снабдили большими сведениями, чем за всю предыдущую жизнь. Оказалось, что на месте Древа находится последнее пристанище первородного Великого. Весь лес и растения в нём — его порождения, оттого и древесина тут железная. Видите ли, эти августейшие не могут просто умереть, им подчинены слишком существенные силы, чтобы вот так бесследно исчезнуть. Также выяснилось, что любой, кто питается дарами леса или дышит его воздухом, содержит частицу того первородного, так что, благо, я не оказался ничьим прямым потомком. Из интересного: легенда о происхождении лавандовой росяной лилии оказалась более реальной, чем я думал. Как и орки. И Шнерд-ещё-знает, какие твари.

Несмотря на необычные обстоятельства вечера, деревенские довольно быстро взяли себя в руки и пошли праздновать, как будто ничего и не произошло. Под утро редкие пьяницы и молодёжь ещё шлялись по улицам, но наудачу их было совсем немного. Не хватало ещё лишнего шума от появления бледного орка. Я наспех собрал походные тюки: мы с Хокке использовали такие, когда надолго уходили за материалами из деревни, — из оружия взял два топора из железного дуба и ручной ивовый клинок. В драки с ними влезать не приходилось, но служили они мне верой и правдой, к тому же, и выковал их я специально под себя. Про запас закинул несколько элексиров из росяной лилии. За пределами деревни вещица довольно редкая и ценная, а в пути лекарства могут пригодиться в любой момент. Перед самым выходом я окинул взглядом кузню, когда ещё представится возможность, — она выглядела мрачно и пусто.

— Готов? — из-за спины прозвучал голос Хокке.

— Да.

— Хах. Незавидна твоя судьба, дружище, — он хлопнул Марвина по плечу, — сдохнуть либо сразу, либо чуть позже чем сразу. Хотя, если подумать, у каждого из нас примерно такая судьба. — Кузнец отхлебнул пива и сел на скамью. — Ты хоть жив после вчерашнего? Я уж думал, тебя не вытащат.

— Тот орк вытащил.

— Я так и понял.

— Ты знал про это? Ну, про Элементалов и того Великого?

— Отчасти. Старики среди прочего рассказывали, что-то и ты слышал.

— Это те истории про семихвостых оленей и багровых кабанов? — оба усмехнулись. По лицу Хокке прошла усталая тень, сейчас он выглядел сильно взрослее своих лет, вырисовывалась седина, морщины и исхудавшее лицо.

— Обещай, что будешь в порядке.

— Сделаю всё, что в моих силах.

— Меня устроит.

Оба обнялись на прощание. Расставаться было тяжело, хоть и не впервые. Однажды они волей судьбы заменили друг другу отца и сына, сейчас же, спустя более два десятка лет, рок снова вмешался и предпочёл их разделить.

Я вышел из кузни и больше не оборачивался. Уже светало, солнце должно было показать свои первые лучи через какие-то минуты. Семена лилий за ночь успели разлететься, редкие из них ещё сияли в траве или витали в воздухе. Роса поблёскивала на листьях, а дорога веяла прохладой, жители деревни ещё спали в сладком неведении. Хоть я и пролежал добрую часть ночи без сознания, выспаться не удалось, да и боль в мышцах никуда не делась. За поворотом я увидел двух лошадей, Эллу и Лина. От вида орка невольно пробежал мороз по спине. При разговоре с ним я был ещё в полусознании и потому не до конца понимал природу, нет, даже опасность этого существа. Сейчас же один его взгляд заставил меня вспомнить тысячи игл, пронзивших моё тело во тьме. А ведь он даже не убивал меня.

Бабушка Элла тепло обняла и погладила по голове. Её глаза были мокрыми, а привычное теплое и яркое одеяние смотрелось как увядающий цветок, только её тело продолжало истончать внутреннюю мягкость. От этого стало особенно тоскливо. Страшно было думать, что я вижу её в последний раз.

— Возьми это с собой, — она протянула мне небольшую прозрачную гальку с вырезанными на ней руническими символами. Мы часто делали похожие амулеты под заказ или как дар Древу. Я взял и покорно положил камешек в нагрудный карман. Лин стоял неподвижно ровно до восхода. Полоска света раскрашивала поле перед нами и становилась всё ближе.

— Мастер Марвин, нам пора.

С глубокой горечью я отпустил бабушку, кивнул ему и запрыгнул на лошадь. К моменту, когда полоса солнца нас достигла, мы уже были на лошадях.

Кобыла, которую мне достали, была хорошо мне известна. С темной шкуркой, своенравная и желанием буянить по ночам. Но в части выносливости и долгих поездок равных ей точно не было, так что с характером можно было и смириться. Лошадь орка была несколько крупнее, под стать его габаритам, но вопреки моим ожиданиям не белая, напротив — конь был иссиня-чёрный. На таких опасались ездить из-за предрассудков о потустороннем мире. Дескать, тьма не приходит одна, и уж коли жеребятина родилась с таким клеймом, ездить ей только рядом со смертью: либо на войну, либо на кладбище.

Местность была мне знакома, хоть мы и выехали за пределы деревни, леса и близлежащих полей. Тут по-прежнему были привычные глазу степные пейзажи, выцветающая трава и зной. Меня едва спасал предварительно смоченный капюшон накидки. Лошади бежали рядом рысью по просторной дороге. Мы с Лином в упор не смотрели друг на друга.

— Вы довольно легко согласились.

— Сложно спорить с тем, кто способен забирать и возвращать жизни.

Орк усмехнулся. Редкая живая эмоция на его лице.

— Мы ведь едем в Никад?

— Верно.

— А что дальше?

— Там мы встретимся с другими избранными и служителями, подготовимся к дороге и направимся в путь до Хар-Альм-Валлора. Там вы воссоединитесь с Великими и Элементалами и восстановите баланс элементальных сил в мире.

— Вы знаете, кто это?

— Моя задача вас сопроводить и обучить. Большего мне не говорили.

— Понятно.

Довольно странно думать о том, что двухсполовинойметровая махина и трое незнакомых «родственников» — это твоя компания на минимум полгода.

— Марвин, а во что вы верите?

— Прошу прощения? — палящий зной мешал здраво мыслить.

— Кому вы поклоняетесь.

— Хах, я слышал эту сказку про Него, но мы скорее верим в духов.

— В духов?

— Да. В сущностей, олицетворяющих окружающий мир. Поймите, Он, Великий, Элементалы, даже если они есть, крайне далеки от нас.

— Вы так думаете?

— Я так жил всю жизнь.

Орк лишь пожал плечами. Я только сейчас понял, что не имею ни малейшего понятия о том, откуда он взялся. Просто появился и всё, шнердово отродье.

До Никада была всего пара дней пути налегке, но пролегал он по гористой степи, где не встречалось ни одной души. Дорога, по которой мы ехали, использовалась разве что торговцами, да и те не особо её чествовали: несколько дней по открытой земле без защиты и других людей, и это всё только ради одной деревни. А наши местные предпочитали разом покупать всё у приезжих торгашей, нежели чем самим тратить время на дорогу.

— Вы владеете оружием? — орк прервал мои мысли.

— Я кузнец, а не воин.

— Отвечайте на вопрос.

— Не владею, но работаю.

Орк скупо кивнул.

Дорога до привала обещала быть дальней, поэтому я принялся рассматривать его одеяние. Белая мантия была расшита серебристыми нитями, которые формировали извилистый кружевной узор. Одежда была явно не орочьей: те были оседлым народом, занимались тяжёлым сельским хозяйством в предгорье северных земель: валили лес, разводили скот, вспахивали поля. В частности, поэтому их могли приглашать в качестве управляющих хозяйством — они прекрасно разбирались в качестве земель, зерна и пригодности животных. Драли они за это тоже немало, так как не очень любили покидать родные земли, но великие господа были готовы на любые условия. С орками они переживали даже самые гнусные зимы с наименьшими потерями. Было им и другое, хоть и менее распространённое, применение — в военном деле. Орки считались одними из самых выносливых бойцов, не говоря уже об их росте и физической силе. Хоть Лин и был «худым», он всё равно был значительно мускулистее даже натренированного человека.

Возвращаясь к одеянию. В силу описанных причин чаще всего орки предпочитали либо простые крестьянские одеяния, либо мощные латы. Да и волосы стригли довольно коротко, кроме женщин. Этот же был явно необычным. Не назовись он служителем ветра, выглядел бы наследным принцем. Впрочем, Шнерд его знает, какая судьба была у орка до этого титула.

Полдня пути мы ехали неспешно, после чего ненадолго остановились у водопоя, чтобы дать лошадям передохнуть и подкрепиться самим. Место мы выбрали довольно живописное: небольшой, но живой ручеёк бодро бежал по каменистому дну куда-то в сторону от нас. Меж тем вокруг всё было завалено массивными чёрными валунами, появившимися непонятно откуда и как. Трава в округе была особенно жёлтой, хотя до лета был ещё месяц и вблизи леса она только покрылась свежим зелёным цветом. Только вдоль ручейка она подавала признаки жизни. В небольшом же отдалении от нас находились поистине печальные руины. Сказ гласил, что когда-то было две деревни: Вермалл вблизи леса и Олотт — чуть поодаль. Стоявший у полноводной реки, Олотт был важным торговым пунктом между крепостями и лесом, его жители разводили отменных лошадей и деревня процветала, пока однажды не была разрушена и покинута всеми обитателями. Говорят, духи разгневались непочтительному отношению местных и наслали на них проклятье, которое иссушило реку до мелкого ручейка и принесло смертельные болезни. Те, кто смог спастись, перебрались в Вермалл, где и остались жить. Собственно, это единственная из двух деревень, которая сохранилась по сей день. И которую мне так скоро пришлось покинуть. Олотт даже спустя столько лет, а поговаривали, что их прошло не менее четырёх сотен, оставил впечатляющие и вместе с тем манящие каменные руины: отчётливо виднелись порядка двадцати строений жилого типа, крупное здание, служившее то ли хлевом, то ли ратушей, и несколько небольших, скорее всего хозяйственных, построек. Марвин уже бывал здесь с Хокке ребёнком: дядя обещал показать старую деревню — и сдержал обещание. Увы, тогда ожидания не совпали с реальностью и с тех пор сохранились в неизменном состоянии: это всего лишь каменные развалины, коих по всему миру навалом. Никакой магии и загадки, просто чёрное пятно на истории этих мест и локальная трагедия. Если в зданиях и оставались какие-то следы была, то за многие годы их либо уничтожило время, либо забрали нечистоплотные воры. Сомнительное, конечно, дело. Нет, не ремесло, а именно дело. Красть проклятые вещи ради наживы — прямая дорога к их владельцам.

— Марвин, пора выдвигаться.

— Зачем? Сейчас самая жара, а времени у нас достаточно.

— Я говорю единожды.

Орк налил ручейной воды в поясные бутыли и ловко запрыгнул на своего коня. Только сейчас я заметил, что тот был менее покорном, чем обычно. Ещё во время водопоя он необычно часто фырчал, а сейчас как будто встретил соперника, с которым решил драться. Одним пришпориванием Лин вернул его в прежнее состояние. Моя же лошадь не изменилась в поведении, что удивительно. В данной ситуации я был солидарен с чёрным конём: перевал занял менее четверти часа после полудня изнурительного пути, а впереди была не менее тяжёлая дорога под прямым палящим солнцем без намёка на деревья или спасительную тень. Я быстро, но нехотя поднялся с земли и последовал примеру орка, и мы продолжили путь в привычном темпе. Дорога проходила метрах в трёхстах от развалин Олотта, я ещё раз осмотрел их поближе: действительно — абсолютная пустота, не более того. Орк даже не обратил на них внимание.

Далее мы скакали в абсолютной тишине. Никто из нас был не в настроении общаться с другим. В силу ли снобизма или обстоятельств, но обоих такое положение дел устраивало. От скуки прилегающих пейзажей пришлось сначала рассматривать облака, потом даже непродолжительное время дремать, периодически смачивая капюшон и защищаясь от солнцепёка. Благо, теперь я скакал чуть поодаль от Лина и мог позволить себе расслабиться. Спустя несколько часов пути, мы вновь остановились. Наступали ранние сумерки.

— Привал, — орк снова скомандовал и быстро спрыгнул с коня. — Ты хорошо поспал днём?

— Немного удалось. — едва ли эта дрёма могла возместить накопленную с прошлой ночи усталость.

— Хорошо. Мы выдвигаемся через час. Накорми и напои лошадь, не забудь подкрепиться сам.

— Мы разве не будем ночевать?

— Нет. — и его, и моё терпение достигало пика. Моё — из-за непонятных приказов, его — из-за моего непонимания.

— К чему такая спешка? Мы весь день скачем как проклятые без нормального отдыха, лошадям нужно восстановиться и…

Лин брезгливо поморщился от моих слов, как сельская учительница, услышавшая непристойную брань.

— Ты хочешь потратить единственный свободный час на споры? Я уеду независимо от твоего нежелания. — Он приостановился. — И могу заставить тебя сделать так же.

По спине опять пробежал холодок. Ладно, Шнерд с тобой. Поступай, как душе угодно. Лошади просто свалятся на полпути, и мы протопаем оставшуюся дорогу пешком. Хотя что-то внутри меня и подсказывало, что орк прав, я не нашёл этому рационального объяснения. За первые полчаса я напоил лошадь запасами воды и наспех съел заготовленную снедь, оставшееся время попытался уснуть, ни о чём не думая. Глаза безумно устали и болели от степной сухости, но поспать всё равно не удалось: мешали лишние мысли и неприятное возбуждение, — видимо, дневная нервотрёпка вкупе с недосыпом, скудной едой и усталостью. В итоге я смирился и открыл глаза: до полного заката оставалось от силы часа два, небо едва-едва покрылось фиолетовой дымкой, в воздухе приятно пахло травами и свежестью. В лесу она всё-таки другая: более водянистая и древесная, — здесь же она была в первую очередь свободной и тлеющей. До Никада оставалось около суток в нашем темпе, если мы, конечно, не сляжем от бессилия где-то посередине пути. Орк стоял вблизи дороги и говорил какие-то заклинания, параллельно нервно перебирая монетой пальцами, на земле рядом виднелись руны, значение которых я не знал и знать, если честно, не хотел. Когда Лин закончил, он просто обернулся, не считая нужным объяснять мне хоть что-то. Он выглядел обеспокоенным и как будто более осунувшимся — на открытых участках рук и лице выступали багровые вены, кожа была как будто прозрачная.

— О, ты уже проснулся, — я только сейчас заметил, как мы перешли на «ты».

— Не спалось.

— Мне жаль, но пора выдвигаться. — Он тяжело и глубоко вздохнул. — За нами погоня, Марвин. И я не уверен, что смогу её сдержать.

Я оцепенел. За весь путь, что мы гнали по степи, не было и единого признака, что нас преследуют. Да и этот шнердов орк всю дорогу молчал.

— Ты вроде смог поднять меня с того света сегодня? Раз так, отправить кого-то туда тоже не проблема.

Лин горько усмехнулся.

— Ты прав и неправ одновременно. Во-первых, игра с жизнью и смертью крайне опасна и забирает много сил. А во-вторых, увы, далеко не всех противников можно убить. Твою гибель, например, допустить крайне нежелательно, и весомая доля моих особых способностей ушла на её предотвращение. Второй раз за сутки я не смогу этого сделать, и поэтому не хочу лишний раз рисковать.

Орк снова привычным движением запрыгнул на лошадь. Я последовал его примеру, и мы снова поскакали, не меняя темпа. На благо, тяжёлые нагрузки и долгие вылазки были для меня привычным делом: иногда приходилось без остановки проводить в кузне круглые сутки, — и хоть дело это было привычным и переносимым, не брюзжать на орка я не мог. Одно дело — работа, другое — беспричинные хотелки. Едва лошади привыкли, Лин неожиданно перешёл на галоп. До заката оставались минуты, воздух стал неприятно холодным, а дорога всё менее различимой. Чёрные валуны превратились в огромные пятна, из которых расползалась тьма, словно кровоточащая рана. Ночью степь остывает и покрывается мраком за считанные мгновения. Чтобы не отставать, я нагнал орка и встал с ним вровень. Какое-то время мы ехали в тишине, сопровождаемые лёгким ветром. Лин держал монету меж двух своих пальцев и либо меня уже стали подводить собственные глаза, либо те неестесственно почернели.

— Марвин. — Орк нездорово кашлянул.

Я молча повернулся.

— Нам предстоит тяжёлая ночь. Постарайся не заснуть.

Я замер от неожиданности.

— Лин, что происходит?

Он сдержанно посмотрел на меня, но не смог скрыть обеспокоенность. Его взгляд стал в разы глубже, глаза смотрели на меня пронзительным прозрачно-голубым блеском, а скулы сильно впали, очерчивая его череп.

— Полагаю, ты знаком с историей деревни Олотт?

Я пересказал ему известный с юности сказ.

— Что ж, история занятна, но верна лишь отчасти, — орк ещё раз кашлянул и сглотнул, мы не сбавляли темпа, — много лет назад, явно больше четырёхсот, были люди, желавшие навсегда уничтожить Хранителей. Они решили сравнять с землёй Древний лес и всех его жителей и пошли на него с войной. Однако, — он отрывисто посмотрел назад, — силы первородного Великого и Его не позволили армии двинуться дальше границ леса и уничтожили её. Никто из жителей леса не пострадал, кроме Олотта. Он находился за пределами действия защиты и потому принял на себя первый и самый сокрушительный удар. Армия нагрянула неожиданно, мирные сельчане не успели убежать и были сожжены, расчленены и даже закопаны заживо. Город разграбили и обесточили, а местность вокруг превратили в кровавое побоище, которое позднее слилось с каменистой степью и кануло в веках. Довольно печальная и незавидная участь. Странно, что попытка уничтожить лес произошла столь поздно. Вероятно, были и более ранние нападение, но, как могу заключить, тоже безуспешные.

— Зачем Великим или Элементалам нас убивать?

— Это были не они, — орк нахмурился, — им незачем. Без Хранителей их энергии не гармонируют и создают катаклизмы при взаимодействии. Иными словами, убить Хранителей хотели те, кто жаждал хаоса. — Лин глубоко вздохнул. Несмотря на интенсивный бег, тело не согревалось, а даже напротив, как будто только сливалось с холодным воздухом.

— Тогда от чего мы бежим?

— Да, я отвлёкся, — орк вернулся к прежнему бесстрастному состоянию, — столь варварски убитые люди стали неупокоенными, и их души с тех пор обречены на скитания по степи. — Мои руки ощутили странную леденящую мерзлоту, а по ногам пробежала едва заметная дрожь.

— Я ни разу их не видел, хотя бывал в степи не единожды.

— И не увидел бы, поверь мне. Они высовываются только ночью, и то крайне редко.

— Тогда почему ты уверен, что они появятся сейчас? — Шнердов холод не покидал мои конечности и распространялся по всему телу.

— Как я уже сказал, в тебе теперь мощная необузданная энергия, и она тянет их за собой. Ты для них — шанс на упокоение, но, увы, ценой жизни.

— И они будут преследовать меня вечность?

— Нет, только на территории этой степи. Здесь простирается магия, которая и погубила, и заточила их в мире духов.

Легче от слов орка не стало. Радовало лишь то, что мы прилично отъехали от Олотта, а сейчас выжимали из лошадей все силы. Конь Лина меж тем недовольно фыркал и словно плевался воздухом. В темноте его синеватая шкура удивительно выделялась, хотя по всем природным законам, напротив, должна была слиться с мраком камней. Мы скакали по абсолютной пустоши без конца и края. Земля под нами превратилась в бездонный океан, а тлеющее небо в пучину глубин. Мы уже не различали ни растений, ни камней перед глазами, всё мутнело и сливалось в единый поток, который нёс нас в неизвестном направлении. Даже топот копыт стал приглушённым, как будто мы скакали не по сельской дороге, а по полому дереву, в остальном же нас окружала абсолютная тишина, гробовая. Ночные сверчки не издавали и писка. Вся живность вокруг либо уснула, либо попряталась в норах. Там, где находились земные прогалины, уже сгущался слабый туман. Сначала незаметно, точно пыль, завалявшаяся в дальнем углу, спустя же час лошади были уже по колено в нём. Лёгкий, но затягивающий, он пытался хватать нас за ступни, но каждый раз промахивался. Я было подумал, что это бесформенные души пытаются затащить нас на тот свет, но быстро осёкся: лишние мысли ослабляли концентрацию и усиливали усталость, а этого никак нельзя было допустить. Впереди была целая ночь, и её едва ли можно было назвать радушной. Боясь упустить погоню, я снял мантию и напряг слух. По-прежнему ничего.

— Ты почувствуешь их раньше, чем услышишь или увидишь, — голос Лина оказался тем самым спасительным звуком, что смог приглушить тревогу степной пустоты. Вот уж не думал, что подумаю так в отношении орка.

— Ты встречался раньше с мёртвыми?

Слуга ветра улыбнулся.

— Смотря кого ты считаешь мертвецом. Я видел горы бездыханных трупов на поле боя, я видел кровавые жертвоприношения, когда душу отдавали нечистым, оставляя лишь плоть, да и души без плоти тоже встречал. Те, кто преследует нас, не живы и не мёртвы, они прокляты.

На слове «преследуют» меня тряхнуло и вернуло в реальность. Мы по-прежнему были единственными на многие мили, единственными живыми. Я предполагал, что Лин знал о нахождении проклятых: ветер нашептал, магия подсказала, третий глаз на голове открылся, да и Шнерд с ним, откуда ещё, — но спрашивать я не хотел.

Меж тем дело близилось к полуночи, до рассвета оставалось около четырёх часов, а напряжение не помогало бодрствовать. За прошедшее время я порядком продрог, ещё и одежда отсырела, с каждой минутой забирая силы. Я уже не пытался прислушиваться, но бренчание топоров всё равно раздражало, хотя раньше я его как будто не замечал, да и топот копыт, ставший заметно мягче, чем днём, всё равно был слишком громким. Если так подумать, мне ещё ни разу не приходилось так долго скакать на лошади, да ещё и посреди ночи, ещё и в холод. Нет, в нашем деле без физической силы не справиться, да и в кузне бывает не продохнуть, и зимы были мне не в новинку. Всё-таки чудная штука — судьба: кто-то мечтает о путешествиях, дремлет ими, но получает только разочарование, а кто-то всю жизнь мечтает о спокойствии, а получает удар в брюхо. Одна нас точно объединяет — для меня приключения тоже разочарование, но хотя бы ожидаемое. Сам не зная причины, я достал маленький клинок и принялся его рассматривать, точнее просто смотреть, думая о доме. Я чётко помнил, как ходил с Хокке за ним в лес, как пытался свалить молодое деревце, как потом мы ели бутерброды после тяжёлой работы, как возвращались домой. Все эти мысли погружали меня в хаотичный сон, и я не устоял.

Сначала меня как будто превратили в облако — нечто бестелесное и едва парящее. Ни тела, ни себя я не ощущал — просто плыл в каком-то жидком киселе, причём протухшем. Субстанция была странного цвета, который нельзя было увидеть, но можно было однозначно опознать как неприятный, даже загнивающий. Она была вязкой и сковывала движения, но при этом куда-то планомерно двигалась. Я почувствовал себя в ней бельмом на глазу. Да, жижа меня не отталкивала, но и не принимала — она хотела меня поглотить, проникнуть во все щели, задушить, утянуть на самое дно. Рядом со мной слабо бурлили какие-то комки, я едва ощущал их вибрацию, и плавало белое пятно. Последнее, что я распознал — его цвет, дальше вонь стала настолько невыносимой, что пришлось пробудиться. Шнерд знает, сколько я проспал, но душный запах оказался вполне реальным — это была смесь моего пота и соплей, натёкших в платок. Я встряхнулся и машинально дал команду лошади ускориться. Лин молниеносно последовал моему примеру, от удивления я почти подскочил. Орк многозначительно посмотрел на меня, а потом сложил ладони с серебряной монетой посередине и зашептал в них. Он не смотрел ни на дорогу, ни на коня, всё тело служителя ветра напряглось, взгляд был направлен в одну точку — пустоту, его пальцы и тело не то чернели, не то таяли в темноте, но при этом очертания его фигуры словно светились. Слабо, но заметно. До меня едва доносился его голос, топот копыт мешал опознать речь.

— Хшшшш-пшшшшш-иссссс…

Голова трещала, пока я не застыл от ужаса.

Топот был не от наших коней.

Оцепенение и паралич тут же одолели тело, руки окоченели, а колени затряслись. Ступни больше не могли находиться в стременах и выпали. Меня нагнал абсолютный животный ужас. Тот, кто посмеет назвать или даже просто сравнить это со страхом, глубокий идиот. Меня окутывал могильный холод — смесь мха, смерти и безжизненного дыхания, они опутывали меня, не позволяя и шевельнуться. Я не мог закрыть глаз, даже моргнуть — меня трясло от того, что я мог увидеть, отвлёкшись хоть на секунду. К горлу подкатился ком, а к глазам слёзы, живот опустел — меня стало рвать изнутри, рассудок помутнился — я больше не видел тумана, только бестелесные руки, тянущиеся к лошадям. Я хотел было поднять ноги, чтобы они не дотянулись до меня, но не смог — меня насквозь пробило истошным криком.

— ИИИИИИИИИИХХХХХ-АААААААА!

Это разрывалась их лошадь, гул тут же стремительно удалялся прочь. Мы оторвались.

— Не смей спать! — Лин вцепился в меня и затормошил как куклу. — Они скоро соберутся обратно! Мы должны продержаться до рассвета! Слышишь меня⁈

Его голос эхом отзывался в моей голове. Все эти твари были реальны.

— Да очнись ты! — он всыпал мне одну за другой несколько пощёчин, но не помогло. Я всё ещё чувствовал их и понимал, что они там. Да, сейчас мы оторвались, но даже несмотря на расстояние и едва телесную оболочку, они, Шнерд подери, БЫЛИ ТАМ.

Я в полузабвении вернул ноги в стремена и попытался шевелить мышцами.

— Так лучше, мастер Кузнец. — Лин отпрянул. — Нам пара часов до рассвета. Мы должны успеть.

Я повернулся к орку. Мои глаза по-прежнему не моргали, я не чувствовал собственной крови внутри, её выжали. Мне едва удалось сглотнуть напёрсток воздуха. Дальше расслабило сведённые мышцы — я с болью выдохнул.

— Ты… сможешь задержать их… на подольше? — слова приходилось выдавливать.

— Больше нет, — Лин сказал это с какой-то горечью в голосе. Только сейчас я заметил тонкую струю крови на краю его рта. — Часть я уже пустил по ложному следу, некоторые попали в ловушки, но не все. Моих сил больше не хватит, чтобы их сдержать. — Надо признать, держался он героически, но был ощутимо истощён. Повторюсь: не проведи я с ним всё это время, принял бы за призрака или такого же проклятого.

— Сколько же их?

— Полчища. Несчётное множество. Здесь души не только Олотта, но и тех, кто пошёл против Древнего леса, а потом был повержен и проклят им. Я ведь не сказал, как они погибли?

Я мотнул головой, судороги почти унялись, контроль над телом был восстановлен.

— Они скитались без цели и желаний до скончания лет и полегли в этой степи, лишившись своих тел и служа лишь проклятью, а потом восстали, не найдя на другой стороне пристанища. Кого-то испепелило сразу, некоторые же, кто владел силой элементов, сначала потеряли лишь душу и только потом оставили лишь оболочку былой жизни. — Орк слегка задыхался и говорил сильно эмоциональнее обычного. — Я не думал, что пробудятся все разом.

Что-то явно шло не по плану — он не мог не предвидеть этой ситуации, и нам всё равно сели на хвост.

— Будь готов сражаться, они скоро восстановятся.

Я кивнул и проверил свои топоры, те заледенели от сырости и холода и неприятно отозвались в руках. Дрожь в теле не унималась: то ли от страха, то ли от холода, а скорее всего и от того, и от другого. Кожа орков в разы плотнее людской, а вот мы созданы голыми бесшёрстными крысами, не способными выживать без дополнительных приспособлений вроде одежды. Мы продолжали скакать, и каждый шаг лошади отдавался в моём теле, будто я был её частью. Я боялся прислушиваться к окружающим звукам, сознание крепко удерживало невыносимое губительное воспоминание о преследователях-призраках. Туман не рассеивался, а небо не светлело, лишь сильнее затягиваясь тучами. Ориентация во времени была утеряна, а местность по-прежнему была до ужаса однообразной. Меня не покидала мысль, что проклятые были повсюду, просто далеко не все из них могли до нас дотянуться. Не думал, что так подумаю, но хорошо, что они погибли вблизи Олотта или леса. И ведь Шнерд их дери, я ведь жил на краю этого самого леса столько лет! Ходил по степи и не раз бывал на развалинах, и хоть бы слово или даже слух о мертвецах, не говоря о том, что за столько лет они себя не выдали. На всякий случай я проверил клинок и прижал его поближе к телу. Прислушавшись ещё раз, я снова оцепенел, но тут же взял себя в руки: я слышал замогильные стоны лошадей в отдалении. Они вернулись и были в гневе, отчаяние подступало к нам по мере их приближения. Я снова почувствовал затхлый запах, снова попал в омут леденящего воздуха, который проникал к самым костям. Мы скакали, увеличивая темп, но всё было без толку — мертвецы всё равно нагоняли. Я не оборачивался, Лин тоже. Просто смотрели вперёд. Сейчас главной задачей было удержать остатки самообладания и не передать волнение лошади. Каждая минута была мучительна: мы понимали, что они всё ближе, но не могли ничего сделать для разрыва дистанции. Я заставлял себя не смотреть назад до тех пор, пока, наконец, не услышал храп их лошадей. Видимо, погоня только разогревала их кровавую жажду. Наконец, я обернулся, нужно было оценить свои шансы, схватить нужное оружие и понять, насколько всё по-настоящему паршиво.

Что это было? — Поначалу я принял их за сгустки серой дорожной пыли, пока не понял, что она заменяла им кожу и была тоньше паутины. В их глазах и ртах кишела чёрная бездна — подозреваю, что они кричали, но едва сохранившиеся связки выдавали только редкие изнурительные стоны. Их пальцы и тела держались зажато и голодно, словно они готовились прыгнуть и разорвать нас в мясо. Они даже не смотрели, нет, поглощали нас взглядами. Орк был прав — то были не мертвецы и не души, а именно проклятые, одна оболочка, движимая то ли несправедливой скорбной смертью, то ли карой за зверские деяния. Они были похожи на сгустки уныния, водоворотом, уносящим в зыбучий песок. Их безразличие и малоподвижность ужасали и вселяли первобытный паралич. Ни у одного существа или даже предмета мне не приходилось наблюдать такого — они были натурально истлевшими и развеянными в прах трупами, которых нечто необъяснимое заставляло идти к цели, делая это совершенно неестесственно. Их кони были той же природы — обездоленные и отчаянные. Судя по всему, их души проклятие тоже заодно заточило и обрекло на миллении скитаний в этой степи, остался только голос — столь же пронзительный, сколь переполненный болью. Мне показалось, будто в их глазницах зажглась искорка, но то отказалось секундным помутнением. Я посмотрел на Лина — он вновь что-то нашёптывал, в этот раз значительно дольше и, судя по нашему положению, куда безуспешнее. Привидения успели рассвирепеть из-за отобранной добычи, да и почти сутки без отдыха не добавляли нам энергии. Меж тем передние копыта проклятых уже доставали хвостов наших лошадей. Мы с орком приблизились друг к другу максимально близко в ожидании неизбежного. Тело по-прежнему изнывало от холода и усталости, оцепенение и животный испуг стали частями меня и сконцентрировались в каждом дюйме в готовности обороняться. Те-кто-раньше-были-людьми хотели выровняться с нами, и уже потом напасть всей грудой. Вокруг них всё яснее вырисовывался ореол потустороннего мира, именно он пах тлением, именно он источал скорбь и безвозвратно поглощал всё иное. Я слышал их утробные хрипы, смешивающиеся с шипением. Наконец, мы поравнялись с одним из них. Это было свидание с опущенным падшим созданием с глазу на глаз. Танец жизни и её оттенка. Я сжал клинок что было сил и замахнулся им без особой надежды на спасение, целясь в то, что было шеей, как вдруг из оружия вырвался поток силы и обратил проклятого в прах. Не в состоянии удерживаться, я отлетел в противоположную сторону и сбил Лина с лошади, мы отлетели метров на семь и чудом не угодили в один из валунов. В ушах звенело, руки были напряжены и держались за клинок как за последнюю надежду. Все всадники испепелились. Наши лошади хоть и столкнулись, но смогли удержаться от падения. Лин схватил меня под плечи, тело заныло, орк подпирал меня и помогал усаживаться на коня. Нужно было срочно сматываться, времени на лишние мысли совсем не оставалось. Мы не оборачивались и не осматривали землю, просто понеслись, сжигая последние силы. Хоть за нами больше не охотились, и не было даже намёка на возвращение призраков, мы всё равно гнали до самого рассвета, пока солнечная полоска не покрывала нас целиком. Измотанные ночью кошмара, мы свалились у ближайшего валуна и уснули, так и не придя в чувства.