Глава 9

Я позволяю Филе увести меня на кухню. Жаль, но…

Надо признать — в моём желании предупредить больше эмоций, нежели здравого смысла, потому что никакой реальной угрозы для господина Феликса нет. Собственно, господину Феликсу в ближайшие две-три недели ничего не грозит. По сюжету он погибнет только после того, как спасёт главную героиню от бандитов, а до этих событий ещё далеко.

В оригинале «Фаворитки герцога» яд подействует на него не больше, чем пара бокалов крепкого вина на обычного человека, ведь господин Феликс на четверть демон, именно примесь нечеловеческой крови выдаёт изумрудное сияние его глаз. Господин Феликс проспит почти до вечера следующего дня и встанет голодным, бодрым, крайне злым Хм… Всё же не как вино, но близко.

Предупредить о яде правильный поступок. И в то же время ошибочный. Потому что у меня не будет иного шанса узнать правду. Выяснить, Ася убийца или кто-то иной, мне жизненно необходимо. Расклад ведь очень простой. Если в оригинальной «Фаворитке герцога» ядами баловалась Ася, то на ужине не случится ровным счётом ничего. Если же господин Феликс получит порцию яда, то я гарантированно вычеркну из списка подозреваемых одно имя. Своё имя.

Тяжёлый выбор…

— Синьорина? — окликает меня Фила.

— Эшли пригласила меня вместе посетить храм. Я лягу пораньше. Плести «корону» я научу тебя завтра. Хорошо?

— Спасибо, юная госпожа. Могу я спросить, откуда вы знаете такое необычное плетение?

В яблочко. У Аси ограниченный круг общения, ей неоткуда узнать.

— Случайно получилось, когда я пробовала делать себе разные причёски, — неопровержимая ложь.

За столом моей соседкой оказывается старшая горничная, Филе приходится прекратить ненавязчивый допрос, и я прощаюсь с ней вежливой улыбкой, нейтрально желаю всем присутствующим приятного аппетита. У самой аппетита нет, хотя одного супа, заменившего пропущенный обед, мало, чтобы почувствовать себя сытой.

Вяло ковыряясь в овощном рагу, я прикидываю, удастся ли мне сбежать от наблюдательной Филы. Если я поднимусь в свою спальню, она же не останется караулить под дверью, правда? Или не рисковать? Был яд или нет, я могу узнать утром.

Чувство вины твердит, что следовало ворваться в столовую и предупредить, невзирая на последствия. Ага, очень я помогу господину Феликсу, если меня обвинят в убийстве Кары и запрут в монастырь прямо сейчас.

Эй, Система, почему так сложно?

Рагу я доедаю через силу, отодвигаю тарелку и от второго блюда отказываюсь. Наедаться на ночь вредно.

— Десерт? — предлагает рыжуля.

— О, точно, десерт!

Рыжуля, удивлённая моей бурной радостью, ошеломлённо кивает и через минуту приносит из морозильника клубнику, щедро залитую взбитыми сливками.

Я благодарю служанку.

Вспомнила! Если бы не десерт, эта деталь вряд ли бы всплыла в памяти. Эшли, как воспитанная леди не позволит себе показать, что взгляд господина Феликса её пугает, но, когда он откажется от чая и, извинившись, уйдёт первым, она выдохнет с облегчением. Я знаю, как подловить господина Феликса! Я выйду из кухни через две-три минуты после того, как лакеи понесут в столовую креманки с клубникой, и неизбежно столкнусь с господином Феликсом на лестнице.

По спине прокатывается озноб, принятое решение больше не кажется правильным.

Ха, а в этой ситуации вообще есть правильное решение?

Лично я его в упор не вижу.

Тяну взбитые сливки по капле, не чувствуя вкуса, выжидаю, и вечность спустя лакей уносит поднос с десертами. Я быстрее доедаю сливки, закидываю в рот последнюю дольку клубники, поднимаюсь из-за стола, ловлю пристальное внимание Филы.

Бесит! И не Фила, а собственный раздрай.

Я скомкано прощаюсь, разворачиваюсь и торопливо ухожу. Знаю, что выдала себя с головой, но ничего не могу поделать.

Проклятье!

Я выхожу в вестибюль. Слежки я не чувствую, но на всякий случай оглядываюсь. Вроде бы Фила из-за угла не таращится — хоть это хорошо. И со временем я угадала, господин Феликс лишь немного меня опередил: я внизу лестницы, а он уже на верхней ступеньке.

Окликать его я, естественно, не буду. Подобрав юбки, бросаюсь в погоню.

Господин Феликс не успевает далеко уйти. Когда я поднимаюсь в холл, он лишь сворачивает в коридор. Я прибавляю шага и всё-таки решаюсь:

— Господин Феликс?

Он не реагирует, тяжело приваливается к стене.

Всё-таки яд. Облегчения, что Ася непричастна к отравлениям, а следовательно, мне не придётся отвечать за совершённое ею убийство, я не чувствую. Я чувствую себя полной дурой.

Никогда больше…

Разумно было бы уйти. Господин Феликс дойдёт до своих покоев, ляжет спать, а завтра вечером встанет уже полностью здоровым.

Но я больше не могу поступать разумно.

Я его догоняю:

— Господин Феликс!

Что я наделала?! Я должна была предупредить!

Я касаюсь его плеча, хочу заглянуть в лицо. Нет, надо не глупости спрашивать, а срочно звать барона, доктора…

Господин Феликс вздрагивает, рывком разворачивается и притискивает меня к стене. Нестерпимо яркая вспышка изумрудного света ослепляет. Я успеваю подумать, что на отравленного господин Феликс совсем не похож, скорее на глубоко нетрезвого, не зря я действие яда с действием вина сравнивала. Его горячая ладонь ложится на мою талию, а шею щекочет его порывистое дыхание.

— Ян? — называю я его по имени.

Наверное, странно, но я не испытываю ни капли страха, лишь беспокойство за господина Феликса, он явно не в себе. И ещё беспокоит, что мы в коридоре, причём близко к холлу. Фила или кто-то другой нас обязательно увидит.

Стена исчезает. Горячая ладонь скользит с талии на спину, господин Феликс притягивает меня себе. Крепко, не вырваться. И, с собой можно быть откровенной, не хочется вырываться. Второй рукой господин Феликс подхватывает меня под колени, пол уходит из-под ног.

— Ян, — повторяю я, вцепляясь в его плечо.

Безумие…

И первая сумасшедшая тут я, потому что я совсем не против происходящего.

— Моя льдинка, это ты? — охрипшим, но абсолютно ясным голосом спрашивает Ян.

— Что?

— Ты…, — удовлетворённо выдыхает он. — Твоя аура искрится будто льдинка в лучах солнца. Я никогда не видел подобной красоты. Другой такой быть не может, это точно ты.

Он опускает меня на пол и снова прижимает к стене.

Зрение медленно восстанавливается. Нет, зелень его глаз по-прежнему ослепительна, сияние будто разгорелось ещё ярче. Просто Ян больше не смотрит мне в лицо. Склонившись, целует в шею. И меня завораживает нежность прикосновения.

— Ян…

Остатков здравого смысла хватает, чтобы отметить, что мы больше не в коридоре, мы в спальне. В чьей — не знаю. Возможно, что в первой попавшейся, потому что порядок слишком идеальный для комнаты, в которой живут.

— Льдинка…

Новый поцелуй кружит голову.

Ян вдруг вздрагивает, сияние зелени пропадает без следа. Ян резко отстраняется.

— Леди Ася?!

— Я не леди, — ляпаю я совершенно неуместное замечание. Как он невовремя очнулся… Даже обидно слегка.

Ян меня не слышит, на поправку никак не реагирует. Стоит зажмурившись, стискивает кулаки, дышит тяжело. Видно, что борется с собой. И побеждает.

— Ася, я… Я едва себя контролирую. Немедленно. Уходите, — рубленые фразы даются ему с заметным трудом, по его телу пробегает волна крупной дрожи.

— Ян, — повторяю я растерянно.

Даже полностью одурманенный, он способен остановиться. Больше того, он справился с собой ради меня. Он узнал меня…

— Ася, умоляю, уйдите. Я не хочу сделать вам больно. Я…

Как уйти? Я будто к полу приросла.

Ян покорил меня ещё тогда, когда я просто читала «Фаворитку герцога», наблюдала за ним в самых трудных ситуациях. Я знаю, какой он, знаю, что он надёжный, смелый, честный, мягкосердечный. А ещё я знаю, что на его сердце есть шрам: люди боятся его взгляда, и Ян бесконечно одинок. Сейчас, остановившись, Ян окончательно пленил меня. Какой мужчина мог бы с ним сравниться? Уж точно не Эшлин герцог.

Здравомыслие мне отказывает. Нет, я осознаю, что Ян знаком со мной всего несколько часов, знакомство наше самое поверхностное — какая может быть взаимность? Никакая.

Но я и не надеялась на ответную симпатию. Мне достаточно, чтобы Ян вышел живым, из смертельного переплёта, приготовленного для него сюжетом.

Пусть у нас будет всего одна ночь. Я пожалею, если уйду.

— Прости…

Я протягиваю руку и невесомо провожу подушечками пальцев по его щеке.

Ян ловит мою руку, жадно целует. Его самоконтроль слетает без следа, и Ян снова прижимает меня к себе, утыкается мне в плечо. Вспыхивает зелень, и я догадываюсь, что он снова открыл глаза.

— Льдинка, что ты со мной делаешь, м?

Помогаю избавиться от камзола. Рубашка тоже лишняя.

С обувью Ян справляется сам, как и с брюками.

Когда мы успели добраться до кровати? И когда я успела лишиться платья? Осталась в нижней рубашке, натянутой поверх «ушастой» маечки и в панталонах. Чулков лишилась вместе с туфлями.

Ян затягивает меня на постель, бережно опрокидывает, нависает сверху.

— Льдинка…, — шепчет он мне в волосы. — Льдинка, останься со мной, пожалуйста! Ты такая красивая, ты сияешь…, — он говорит об ауре, не о внешности.

— Да.

— Ты остужаешь, — неожиданно признаётся он.

В каком смысле? У меня настрой самый что ни на есть романтический, а он зачем-то портит его загадками. Если подумать… Ян на четверть демон, он воспринимает мир не так, как чистокровные люди. В «Фаворитке герцога» упоминалось, что магам приходится напрягаться, чтобы увидеть ауру, а для Яна зрение в диапазоне энергий естественное. Видимо, моя аура и впрямь его успокаивает.

Ян укрывает нас одеялом и затихает.

— Излишнее благородство во вред, — ворчу я. Нельзя так девушек обламывать.

Ответом мне становится умиротворённое сопение. Я чувствую себя плюшевым зайцем, которого подгребли под бок и используют в качестве дополнительной подушки.

Я прислушиваюсь к мерному дыханию, и сама не замечаю, как засыпаю в счастливом неведении, что рано утром из кровати меня выдернет взбешённый барон.

Загрузка...