Хозяин Чудовищ

Глава 16. Ночь зверя ч. 7

Часть улицы затянуло дымом. Едким, режущим глаза и ноздри, перебивающим смрад разбавленного мочой и водой говна, растекающегося по асфальту из прорванной канализационной трубы. Горел магазин игрушек, детских вещей и канцелярии. Виктор рванул в сторону, вколачивая свое тело в одну из небольших ниш, коими ощерилась арка подъезда. Свист пуль. Они выбивают фонтанчики каменного крошева, оставляют сколы и выбоины, уродуя выцветшую мазню наслаивающихся друг на друга неразборчивых граффити, хуев и коряво выведенных ругательств. Тонкими ручейками сыплется штукатурка.

Краем глаза виден бледный овал лица в одном из окон. Человек, надеющийся, что удастся пересидеть, затаиться и не отсвечивать. Человек, которому страшно. Человек, который молится всем известным и неизвестным богам, чтобы уроды, шмаляющие недалеко от его дома, благополучно передохли.

Высунуть ладонь из-за угла. Вслепую три выстрела подобием веера, поведя стволом "Грача" справа налево. Звук, похожий на глухой удар, пуля вошла в тело. Гильзы звенят на асфальте.

-БЛЯААТСУКАБОЛЬНОБЛЯТЬ!!! - разрывающий легкие крик почти что выбивает зубы, выворачивает нижнюю челюсть.

Выйти из-за укрытия.

Мои глаза повсюду и я вижу глазами монстра, глазами лярвы, что ублюдок, посмевший в меня стрелять больше не представляет угрозы. Он был один. Начинающий головорез корчится на земле, зажимая руками расплывающееся темное пятно на животе. Голос молодой, да и по телосложению довольно субтильный. Ткань легкой куртки и водолазки быстро пропитывается кровью.

Виктор не корчит из себя пафосного злодея. Подбежать. Ноги немного подрагивают от переизбытка в крови адреналина. Целик и мушка Ярыгина останавливаются на голове, затянутой в балаклаву с уже начинающим приедаться принтом злобно скалящегося черепа. Ни сожалений, ни милосердия, ни колебания - сейчас в мире станет на один труп больше. Не смотря ни на что.

-Мужик, не надо, я... - он пересиливает боль.

Я вижу в его глазах первобытный ужас, обожаю такие моменты. Я чувствую нотки удовольствия в разуме потомка. Ему нравится убивать, нравится каждый этап этого действа - начало, сам процесс и финал.

Подошва едет в сторону. Крюков теряет равновесие и падает на мамкиного радикала. Пытается не лечь пластом и по итогу раскорячивается в карикатурной позе. Штаны измазываются в говне, край бронежилета в крови, а ствол вбивается в голову урода. Спусковой крючок плавно тонет в скобе. Пистолет пытается вырваться из пальцев. Запах пороха щиплет ноздри, идеально сочетаясь с ароматом пожарища. Затвор выхаркивает отливающую медью гильзу, с почти беззвучным плюхом исчезающую в зловонной луже. Пороховые газы проникают между костью и плотью, разрывают кожу вокруг входного отверстия. Пуля проходит лобную пластину черепа, кувыркается в мозговом веществе и выходит из затылка вместе с редкой россыпью кровавых капель.

Тело замирает, мешком оседает на землю, расслабляется.

Ладони бьет едва заметная мелкая дрожь, подушечки пальцев не сразу смыкаются на краю ткани. Сорвать балаклаву. Совсем пацан. Лицо аккуратное, можно даже сказать красивое, с правильными чертами и некоторым налетом смазливости, короткие светлые волосы, карие глаза под росчерками бровей, слепо смотрящие в никуда. Общее впечатление портят кровь и грязь.

Спи спокойно, уебок, земля тебе железобетоном.

Подняться на ноги. Коленки еще трясутся. К некоторым вещам нельзя сразу привыкнуть, по крайней мере телом, разум Виктора чист и кристально ясен, а вот организм под завязку забит ядреным коктейлем гормонов и биохимических хитросплетений, штырящих не по-детски.

Штанины, рукав и броник безвозвратно измазаны. Воняет, аж зубы сводит. Попытка вытереть месиво трофейной маской ни к чему не приводит, лишь еще сильнее размазал. Герой, блять, что тут скажешь. Впрочем, все идеализированные представления о том, как должен выглядеть спаситель от смерти очень быстро разбиваются вдребезги, едва ты сталкиваешься с этой самой смертью. Запах гари въедается в камуфляж.

Автомат болтается на плече.

Несколько улиц и мы будем у "Гастронома" - двухэтажного супермаркета, где на первом этаже торгуют продуктами, а на втором одеждой со всякой мелочевкой. Рыболюди уже успели его разгромить и забрать с собой всю найденную наличность, в том числе и ту, что была в карманах сторожа, распластавшегося на ступенях с пробитой головой, волосы слиплись от крови, запекшиеся прерывистые мазки на перилах. Группа под предводительством французика, ведомая ненавязчивым наблюдением лярв, добралась уже до относительно спокойного, покинутого места, где максимум встречались небольшие формирования рыблов и упомянутых лярв, которых несколько жандармов, полицейских и вояк 502-го успешно отстреливали или вовсе делали вид, что никаких людей тут и вовсе нет. Но вот покинуть сию точку не представлялось возможным из-за моих стай, рыщущих поблизости. Прорыв с балластом в виде гражданских не представляется возможным, так что барон Виктор Крюков придет и всех спасет.

Всеобщее безумие только набирает обороты.

Признаю магазин подожгли рыблы. Поджигателями теперь оснащена каждая стая, после того, как мы распотрошили гаражный кооператив, оставив в качестве автографа двух найденных неподалеку бомжей, подвешенных на цепях. За ноги и к потолку или достаточно высокому и крепкому стеллажу с инструментами. Глотки вскрыты, кисти с пальцами раздроблены молотками, зубы по самые десна сточены напильниками, а на телах выцарапано... да, "Х О З Я И Н". Горючку слили с машин или так нашли - к коктейлям Молотова из водки добавились коктейли из бензина и задорно булькающие канистры. Вообщем, да, подпольные движения анархистов-радикалов имеют ячейки почти везде. Ну или это просто маргиналы и уголовники всех мастей, решившие воспользоваться моментом, и свести старые счеты. В дружную компанию монстров, слетевших с резьбы от ужаса обывателей и ребят при исполнении влились неизвестные личности, прячущие морды за масками, убивающие гражданских и мародерящие то что не заинтересовало мое воинство. Лярва передала картинку - мужик в медицинской маске и надвинутом на брови капюшоне, выходит из переулка и всаживает охотничий нож под ключицу гайцу, растерянно смотрящему в сторону разгорающихся пожаров. Или двое крепких парней, ломающих монтировкой двери в чью-то квартиру.

Глубинный немного удивился, когда в одной из подворотен увидел тощего паренька на женщине... таких, вроде как называют "милфами", Виктор время от времени на них подрачивал, но больше отдавал предпочтение кому-то из своей возрастной категории. Обтягивающие спортивные штаны, леггинсы?.. лосины?.. разорваны в клочья и болтаются на ляжках вместе с остатками трусов, подчеркнуто черных и подчеркнуто кружевных, в мои времена, к сожалению, такого не было, хе-хе. Монструозный кухонный нож обдает острым холодом шею дамочки, рука в перчатке затыкает рот, а в подтянутую, можно даже сказать мясистую в плане мышц, задницу входит и выходит вспухший венами член, едва-едва поросший светлой волосней. Парень приглушенно пыхтит, женщина всхлипывает и почти беззвучно плачет, а глубинный... ну, он не растерялся и откусил насильнику голову. Вспышка страха, непонимания, надежды и тающего отчаяния озаряет разум милфы, когда поступательные движения прекращаются и пацан заваливается на нее обмякшим кожаным мешком. Кровь бьет из обрубка шеи неровными толчками. А потом ей в затылок влетает кулак амфибии-переростка, правда, как-то вскользь, но особой разницы при его массе и силе уже нет. Голова вбивается в асфальт, дробятся, крошатся и вылетают с кровавыми слюнями и кусочками десен передние зубы, нос влажно хрустит хрящами, челюсть вылетает из суставов и частично обкалывается, лицевые кости черепа идут трещинами. Вся морда в кровь. Потеряла сознание от сотрясения мозгового вещества и повреждений мозжечка с продолговатым мозгом. Кровоизлияние в затылочную долю. Второго, во всех смыслах похоронного, удара, она уже не чувствует.

Чудовища появились внезапно и практически везде, сея ужас, боль и смерть. Это всколыхнуло людские массы, выгнало из собственных домов, нет ничего более действенного для подхлестывания желания свалить куда подальше, нежели вопли под окнами сжираемого заживо. Люди бежали или прятались, захлестывая островки спокойствия, погрузить которые в хаос я не успел из-за ограниченного количества юнитов. А обуянная паникой толпа - легкая добыча для хищников и стервятников. Упавших затаптывали, просто вминали подошвами в асфальт, окрашивая его красными тонами.

Мне проще всех в этом Аду.

Монстры - мой Интернет и сеть камер.

На этого пацана, упокоенного контрольным в черепушку, признаюсь, нарвался случайно. Он заныкался за перевернутым мусорным баком, выворачивая карманы другого искателя удачи, истекшего кровью от стычки с рыблом - сумел разнести голову амфибии очередью из снятого с трупа жандарма "Вереска" в упор, но подставился. Коготки рыболюда вспороли камуфляжные штаны, мышцы бедра и непосредственно бедренную артерию. Только и сумел что уползти в сторону.

Виктор двигается перебежками, петляет, избегая скоплений потенциально опасных личностей и близости с чудовищами - если заметят рядом с ними придется соответствовать ожиданиям, раздавая щедрые порции свинца, а для этого пока что рано.

Где-то недалеко стрекотал автомат. Очередями, с отсечкой по три выстрела. Ружейный грохот, дуплетом. Калашников затихает. Полноватый мужичок в замызганной охотничьей куртке, вращая башкой на триста шестьдесят градусов, ломает двустволку пополам. Женщина с ребенком на руках и пацаненком рядом шлепает по лужам, стараясь не смотреть в сторону трупа. Выстрел в голову сорвал кучно летящей дробью большую часть плоти с лицевых костей черепа, раскурочил саму черепушку, перемешав в жижеподобный коктейль мозги, глаза, зубы, мимические мышцы и костяные пластины. Отстрелянные цилиндрики постукивают по треснувшему бетону. Вытаскивает из бездонных карманов широких штанов новые патроны, вставляет и возвращает ствол в полную боевую готовность, дабы с беззвучным криком, пузырящимся на губах, осесть на землю. Отвлекся, не заметил. Из почти что сквозной раны, задевшей его печень и почку, сочится кровь. Подошедший со спины рыбл вырывает ружье у него из рук. Первый выстрел уходит в молоко - немного непривычная приблуда, я только придрочился к стрельбе амфибиями из автоматов и пистолетов-пулеметов. Второй влетает точно в голень жены вместе с хрипом еще дышащего покойника. Дробью, с близкого расстояния, двустволка - не дробовик, но тут уже без разницы. Часть ахиллова сухожилия, камбаловидной мышцы и наружной с внутренней головкой икроножной мышцы раздирает в клочья, оставляя куски плоти болтаться на коже, жилах и треснувшей большеберцовой кости.

С криком падает, придавливая собой ребенка. Вроде бы, девочка, хотя понять сложно, на вид плюс-минус года два. Пацану навскидку четырнадцать. Он тормошит истошно орущую мамку, пытается ее поднять, лишь частично отстреливая затуманенным паникой мозгом что что-то здесь определенно не так. Кровь пополам с кусочками кожи и кровавыми сгустками растекается неровной лужицей.

Ружье упирается в голову молокососа. Нажать на спусковой крючок - естественно, ничего. Из глаз детей текут слезы, перечеркивающие грязь и копоть на лицах.

Эх... быть бы мне постановщиком каких-нибудь слэшеров, такой талант пропадает.

Войне нужны свидетели. И чем их больше - тем лучше, а кого чаще всего упоминают в новостях в рубрике слезовыжимательных известий? Женщины, дети, инвалиды, старики, и то, последние не всегда, на здоровых мужиков большинству в принципе насрать, сироты вообще вне конкуренции, так что...

Взять ружбайку на манер дубины и с широким замахом опустить на затылок матери-одиночки. Один, второй, третий, пока хруст и треск не перерастает в хлюпающий чавк. Мелкую сиротинушку, не способную дать интервью и нормально посветить в камеру хлебалом, расписывая как страшно было, постигает та же участь. Мозги и кровавые сгустки вместе с костными осколками застревают в волосах.

Пацан в сомнамбулически-коматозном состоянии. Такое иногда случается, когда психика просто не поспевает за происходящим, окукливаясь и замыкаясь в себе.

Подтягиваются еще несколько рыболюдей. Из куртки отца семейства достают патроны, то же самое проворачивают с покойным автоматчиком. Тела с тащат за угол, к распахнутой пасти люка. А ребенок тихо плачет, чувствуя, как его разум крошится и расползается по швам.

Низкий, резонансом отдающий в корни зубов и позвоночный столб, гул взрыва перекрывает все и вся. Крики, вой сигнализации, рев бушующего огня и стрельба просто захлебываются в его мощи. Огненный цветок поднимался над крышами высоток.

Я потерял двух рыблов и подорвал АЗС.