Холод твоего сердца

Тема десятая. Чужие миры

Это было довольно странно. Чужой мир, так сильно похожий на оставленную землю, что невольно начинаешь сомневаться, а действительно ли это совсем другая планета, где-то в созвездии Волопаса, если верить результатам астрономических измерений. Камни совсем как на Земле. Хотя камни, наверное, во всех мирах одинаковы. Рыжий сухой песок — мало ли странных мест имелось в родном мире до того, как его включила в себя великая сфера. Горазд иногда просматривал старые записи сделанные до начала войны вторжения. Не так часто, как мог бы потому, что смотреть и думать о том сколько всего они все потеряли было действительно тяжело. Рыжий песок мог бы найтись где-нибудь в пустынях Казахстана или Ирана, или в других местах, сейчас оккупированных демонами. Трава такая же зелёная как на земле, разве только плотная и крепкая как резина, не сразу и оторвёшь. Но другой, в местности где располагался портал, не выжить между песка и камней.

Понимаешь, что находишься в другом мире, но только умозрительно. Тем более портал домой совсем рядом, вот он, в паре сотен метров. За первый день в новом мире проход на землю открывали ещё дважды. Туда-сюда скатались две машины из каравана обеспечения. Может быть забыли что-то или просто проверяли как с той стороны пережили очередной воздушный налёт. Дел на полчаса. Будто в соседнюю жилую ячейку заглянуть к соседу. Ну как тут поверить, что находишься в другом мире на огромном расстоянии от родной Земли?

Местное солнце, одна из звёзд, входивших в созвездие Волопаса, если верить учёным, упорно висела над головами тусклым оранжевым яблоком. Температура поднялась на пару градусов и так и замерла почти на десять часов, после чего мандариновое солнце наконец-то начало понемногу катиться вниз, а температура незначительно снижаться.

То, что день здесь длится дольше, чем на Земле, Горазд понял и сам. А вот то, что по местному календарю сейчас идёт местная зима и это при двадцати пяти градусов тепла днём и примерно плюс десяти ночью, Горазд узнал от Лидии. Наверное, летом здесь то ещё пекло, — подумал он.

Выбранное для обустройства временного лагеря место было не слишком удобным. Воды рядом нет. Из растительности только резиноподобная местная трава и какие-то низкорослые кусты похожие на вьющуюся по земле колючую проволоку. Правда лагерь стоял в ложбине между двумя холмами — одним на котором стоял портал и другим, значительно ниже. Но всё же какое-то укрытие. Главным являлась близость и удобный подъём к порталу. При необходимости они смогут отступить обратно в свой мир где-то за час. А если бросить всё лишнее, то и вовсе минут за двадцать. Видимо командование опасалось чужого, выглядевшего пустым, мира и предпочитало иметь возможность моментально уйти в свой. Хотя бы на первых порах, пока профессор и другие учёные будут обследовать найденные, но ещё не исследованые, прошлыми группами руины.

На следующий день Горазд увидел эти развалины собственными глазами. Его машину и ещё один мизгирь отправили сопровождать десяток учёных на двух большеколёсных транспортах. По песку и мелким камням такие машины шли на ура. Когда стали попадаться деревья, а рыжий песок полностью сменил травяной ковёр, скорость пришлось снизить, но не сильно. До руин добрались часа за два.

Ночь в мире Дорн была такая же длинная, как и день. Успевший как следует выспаться, Горазд ещё несколько часов ожидал пока наступит рассвет. Поэтому сейчас, в самый разгар местного дня, он уже начинал клевать носом. Внутренние часы упорно показывали, что уже должен быть вечер. Вот только маленькое местное солнце щедро изливало потоки света и тепла. Почему оно тогда кажется таким маленьким — из-за атмосферы? Спросить не у кого. Лида осталась в лагере, археология не по её части.

Приехавшие учёные занимались своими научными делами. Один управлял четырьмя дронами летающими вокруг. Другие, с помощью «кротов» похожих на увеличенные в несколько раз и снабжённые клешнями самоходные мины, растаскивали кучи камней, оставшиеся на месте когда-то стоявших тут зданий.

Охранявших учёных пилотам делать нечего. Оставалось только самоотверженно бороться со скукой. Выпущенные с обоих танков беспилотники перевели на автоматический режим патрулирования. Никого вокруг замечено не было. Ни людей, ни животных, за исключением мелких грызунов и занятого охотой на них семейства лисиц. Очень похожих на земные аналоги зверей, только шкура у них была окрашена в смесь зелёных и рыжих полос, под местный ландшафт.

Несколько позже стало немного повеселее, когда учёным понадобилось сдвинуть с места огромные каменюки. Кроты не справлялись и пришлось подключиться одному из мизгирей, пока пилоты второго скучали, то есть бдели, с удвоенным рвением.

За передвинутыми камнями обнаружились другие камни, словом ничего особенно интересного. Даже статуй не было. То ли местные считали изображать себя в камне святотатством, то ли постаралось неумолимое время на пару с когда-то прошедшим здесь огненной косой демоническим легионов. А может быть банально не умели. Ещё в лагере Лидия показала предполагаемые изображения местных туземцев — низкорослые люди с длинными пальцами на столь же длинных руках и кожей светло-зелёного оттенка. У них правда были длинные руки. Местным, наверное, приходилось их как-то хитро заплетать, чтобы не волочились по земле.

На взгляд Горазда ничего особенного. На родной Земле вообще чёрные люди есть, негры называются. А в далёкой Америке, вроде бы, даже красные были. Их так и называли «краснокожие». Почему бы не существовать длиннорукому народу с зелёной кожей? Однако эльфы упорно именовали местных гоблинами, а не людьми. Впрочем, они так называли все расы, представители которых были низкорослы и зеленокожи.

Эльфы вообще расисты. Относительно нормальными они казались только в сравнении с теми же демонами. Но ещё попробуй найди кого-нибудь хуже демонов. Горазд не мог даже представить себе подобный народ.

За долгими днями следовали не менее долгие вечера. Командование раздумывало над тем, чтобы отказаться от привязки к местному времени и продолжать жить по земному, двадцатичасовому. Правда бесцельно расходовать светлое время суток на «ночной» сон не хотелось. Пока умные головы с большими звёздочками размышляли, простые солдаты безуспешно старались синхронизировать фазы сна с временем дня. Толком не получалось и все ходили либо сонные, либо не выспавшиеся.

— Зачем стараться исследовать остатки местной цивилизации? — поинтересовался Горазд у Лидии, когда они сидели вечером, опираясь на тёплый, прогретый солнцем бок присевшего на опорных конечностях мизгиря и любовались закатом. Позади шумел лагерь, но, если смотреть только вперёд и отрешиться от доносящихся сзади звуков — можно представить, что они, где-нибудь на земле, в то время, когда ещё не было войны.

— От их городов остались руины. От их цивилизации — прячущиеся по самым дальним углам редкие дикарские племена. Что они могут дать нам? — спросил Горазд.

И тут же получил за свой вопрос чувствительный тычок локтем.

— Эй!

— А не будь вторым Шанданесом, — предупредила девушка. — Он тоже не понимает зачем нам сдались эти «низшие». Балда! Даром, что там у себя, в Империи, какой-то важный аристократ.

Потирая ушибленное место, Горазд уточнил: — И всё-таки?

— Инопланетяне. Настоящие инопланетяне, — попробовала объяснить Лида. — Те самые «зелёные человечки», причём на самом деле зелёные. Разве тебе не интересно?

— Может быть интересно, — признался Горазд покривив против истины потому, что не хотел получить острым локотком второй раз. — Не самое лучше время копаться в древних тайнах пока идёт война. Ладно бы если была надежда найти какое-то мощное оружие или что-то вроде того. Но местные в период своего рассвета бегали с луками и ездили на колесницах. А сейчас, наверное, заново изучают изготовление каменных ножей и какую-нибудь самую примитивную магию вроде гаданий по потрохам сородичей. Чему люди могут у них научиться?

Лида вздохнула.

— Злой вы народ, учёные, — обиделся Горазд, — вместо того чтобы объяснить сразу начинаете локтями пихаться и горестно вздыхать.

— А ты не путай учёных с учителями, — улыбнулась Лида.

— Каждый боец должен постоянно учиться всему необходимому и помогать учиться товарищам, — процитировал Горазд. — Только не говори, что учёные не бойцы. Сейчас все солдаты.

— Ладно, — сдалась Лида и тут же посетовала: — Сама не понимаю, что я в тебе нашла.

— Я красивый, — сказал Горазд. — И ещё у меня есть мощный танк!

Он стукнул рукой в бок мизгирю. Лидия засмеялась, он тоже. Было здорово вот так лежать, смотреть на закат и говорить о всякой ерунде. Пусть даже на другой планете и война ещё совсем-совсем не закончилась.

В руинах ничего интересного не нашлось. По крайней мере Горазд не слышал, чтобы учёные там отыскали что-то интересное. Конечно, он пока не великого полёта птица, чтобы ему докладывали, но если бы нашлось что-то любопытное, то наверняка бы узнал. Их экспедиция как большая деревня. Любой рядовой знает, что ел на завтрак генерал-майор и сколько раз чихнул за день профессор Лежидянский.

Они выдвинулись в поход спустя пять дней после перехода в другой мир. В последний раз научная группа открыла проход на Землю. Генерал-майор со свитой зашли туда и вернулись только через пару часов. Наверное, получали последние указания или, наоборот, докладывали, что спустя пять дней в другом мире экспедиционная группа всё ещё жива и готова со всем рвением приступить к выполнению поставленной командованием задачи.

После того как они убрали лагерь, расселись по машинам и двинулись вперёд, возможность связи с домом пропала. Исчезла, вместе со скрывшейся из вида портальной площадкой. Рыжий песок перемешанный с камнями сменился травой, потом снова камнями, но уже без песка и наконец грязью, когда пришлось переправляться через реку. Сама по себе река не глубокая, можно даже на мизгире пройти, если бы дно было нормальное, а не сплошная тина и грязь, в которую наступишь и тут же с головой утонешь. На переправу ушёл целый день, причём не земной, а местный, безбожно растянутый.

По ровной местности шли в походном построении. Караван машин обеспечения заключали в коробочку восемь БМП перевозивших основную массу пехотинцев. Одна платформа типа «панцирь» и две платформы с реактивной артиллерией, заряженной боеприпасами объёмного взрыва типа шли вместе с машинами обеспечения. Грузовики с дронами держались в общем строю. Операторы в них не сидели без дела. Над экспедицией постоянно держалось в воздухе не меньше десяти беспилотников. Плюс ещё несколько исследовали и картографировали местность где они проходили. Благодаря полученной от эльфов информации направление на нужную портальную площадку для перехода в мир Карташ они знали, но карты местности сильно не доставало. Не проходило и дня, чтобы высланные вперёд беспилотники не показывали либо обрыв, либо болото или непроходимые леса и приходилось останавливаться на несколько часов, ища обходной путь.

Одна пятёрка мизгирей бежала впереди общей колоны, где-то на пять — десять минут пути. Ещё одна на столько же отставала. Две оставшиеся пятёрки шли по бокам или усиливали первую, или последнюю пятёрку, если операторы подмечали с беспилотников удобные для засады места. Правда пока всё было тихо. Как и говорили Эльфы: мир Дорн оказался слабозаселённым, никому особенно не нужным миром.

Несколько раз они проезжали через такие же проплешины из ржавого песка, как та, на которой стоял портал, через который они пришли сюда. Горазд подумал, что это могут быть последствия применения какого-то оружия или заклинания в войне местных с легионом. Заинтересовавшаяся Лидия передала его слова Лежидянскому и Горазда даже пригласили на совещание научной группы. С этого совещания младший лейтенант вынес для себя глубокое понимание, что учёные сами ничего не знают, только делают вид, а порой и вида не делают. Обсудив между собой теорию Горазда, пересмотрев сделанные на рыжем песке, рядом с порталом, результаты всевозможных замеров и повторив их на очередном, попавшемся под колёсами, пятне, профессор пришёл к выводу, что может быть так, а может быть эдак. И вообще — с этой чёртовой магией никогда не знаешь наверняка. А результаты замеров на ржавых пятнах ничем не отличаются от результатов замеров в стороне от них.

— Есть такая история про учёных, — сказал Горазд Лидии после того как побывал на одном из совещаний научной группы, — одного крупного учёного, вроде нашего професора Лежидянского, спрашивают: какая вероятность встретить на улице динозавра. Ровно пятьдесят процентов, — отвечает учёный, — или встретишь или нет.

Лидия попыталась сделать недовольный вид, но непослушные губы, независимо от желания хозяйки, норовили сложиться в улыбку. Такие непослушные губы.

Их караван шёл и шёл, проходя за день примерно двадцать пять — тридцать километров. Так как идти приходилось не по прямой, общее расстояние между портальными площадками вырастало в полтора раза. Горазд наконец-то своими глазами, вернее на очках дополненной реальности и мониторах в кабине мизгиря, увидел по-настоящему необычно выглядевшего представителя животного мира. Большой, в рост человека, олень, без шерсти, без рогов, но с двумя стоящими вертикально вверх хвостами и длинными ногами, наблюдал за продвижением экспедиции с вершины холма. Люди, в свою очередь, рассматривали необычное животное. Похожие на толстые верёвки, хвосты торчали вертикально вверх, чуть заметно подрагивали. Как будто это были уши, и безрогий олень прислушивался с их помощью к чему-то.

Лежидянский хотел попробовать поймать зверя, но даже он понимал, что стоит спугнуть необычного наблюдателя и тот мигом скроется в лесной чаще, где найти его будет весьма затруднительно.

Не став даже пытаться, экспедиция проехала мимо. Потом учёные, да и не только они, ещё долго спорили зачем оленю длинные стоячие хвосты и какую функцию может выполнять удивительный орган. Картинку с камер показали Шанданесу, но он о странном звере ничего не знал.

Дойдя до портальной площадки, разбили лагерь, планируя отдохнуть прежде чем идти в выжженный мир. Место здесь было приятное. Прозрачное озеро с удивительно холодной водой, ковёр травы и кустарников. Не тех, похожих на проволоку, а вполне нормальных, правда с треугольными листьями, но и пусть. Кто-то из солдат даже хотел на берегу озера зажечь костёр и может быть поджарить шашлыки из консервированного мяса. Благо дров навалом, лес подходил к озеру вплотную и сухих упавших деревьев в нём достаточно. Но генерал-майор, с подачи профессора, категорически запретил. Мало ли что там выделяет местные породы дерева при горении. Их на это никто толком не исследовал и заниматься этим сейчас, на ночь глядя, готовясь к переходу в новый мир, никто не станет.

Обошлись без костра. Да и лагерь разбили от воды подальше. Мало ли кто может вылезти из озера, даром, что возле берега вода прозрачная как стекло. Озеро большое и водиться в нём может что-нибудь крупное.

— Здесь можно поселиться, — сказала Лидия Горазду.

Он, чувствуя на плече приятную тяжесть её головы, согласился: — Наверное, можно.

— Не нужны не Луна, ни, тем более, Марс, — продолжила Лидия. — Сотни пригодных к жизни, как будто заранее прошедших глубокое терраформированние, планет. Почти без туземного населения. А если даже и с населением, то наверняка есть огромные, не слишком удобные для жизни территории где слишком холодно или слишком жарко, которыми местные пренебрегают, но вооружённые технологиями люди смогли бы освоить и заселить.

— Луна всё-таки нужна, — возразил Горазд.

Лидия подняла голову. Её волосы защекотали ему подбородок: — Что?

— Говорю база на нашей луне нужна. Одних орбитальных станций недостаточно, — пояснил младший лейтенант.

— Недостаточно для чего?

Горазд пояснил: — Чтобы вниз на поверхность электромагнитными катапультами камни и мелкие астероиды на голову врагам сбрасывать. Что ты смеёшься? Занять господствующую высоту — это же основы тактики!

За ночь ничего неожиданного не произошло, и утром научная группа открыла проход в мир Карташ.

Сначала туда отправилась разведывательная группа из учёных со своей установкой и двух пятёрок мизгирей. Запасная установка для активации порталов и умеющие ей управлять учёные располагались в одной из машин обеспечения. Их работой было ничего не делать, если всё пройдёт как надо. Придавать уверенность всем, от пехотинца до генерал-майора, в том, что, если дозор с первой установкой создания прохода не вернётся, у них останется шанс выбраться на Землю предварительно проделав тот же путь до исходной портальной площадки обратно.

Мизгирь Горазда и Николая не входил в ушедшие с учёными пятёрки, и они ждали возвращения разведчиков вместе с остальными членами экспедиции. Прошло десять минут, двадцать, потом двадцать пять. Если с той стороны всё нормально, учёные должны будут открыть проход с той стороны ровно через полчаса.

Двадцать восемь минут. Двадцать девять. Тридцать. Портальная площадка пуста. Воздух над ней прозрачен и неподвижен.

На тридцать первой минуте воздух загустел, помутнел и тут же снова стал прозрачным, обычным воздухом этого мира. Все десять мизгирей и учёные с установкой пробоя оказались в полном порядке. Причём с их стороны прошло ровно тридцать минут, а со стороны наблюдателей, оставшихся в мире Дорн целая тридцать одна минута, без пары секунд.

Взволнованный, как мальчишка, профессор ещё раз десять заставлял научную группы прыгать туда и обратно, замеряя временные промежутки. Пробовали пытать Шанданеса, но эльф элементарно не понимал, чего от него хотят. Ну течёт там время быстрее, а здесь чуть медленнее, ну и что? Разница-то всего ничего. Непонятно почему человеческие учёные так разволновались.

Из-за экспериментов Лежидянского пришлось задержаться в мире Дорн ещё на двадцать часов. Но когда длинный день начал клониться к вечеру, а тусклое оранжевое солнце скрылось за лесом, продолжая освещать край неба, генерал-майор приказал закончить исследования и переходить на ту сторону.

Поэтому в мир Карташ Горазд попал только к вечеру по времени мира Дорн. Мгновенно перепрыгнув из вечерних сумерек в разгар дня.

Попав туда он сразу понял почему Карташ эльфы назвали выжженным миром. Правда лично он предложил бы называть его «выпитым», досуха выпитым миром. Нет, там не было ничего страшного. Те же камни, тот же песок. Причём даже не рыжий, как ржавчина, а вполне себе обычный — серый. Те же камне, просто измельчённые до состояния крохотных песчинок. И всё. Больше ничего в мире Карташ не было.

Ничего зелёного, ничего живого. Сколько ни ищи — не найдёшь ни единой травинки или жучка-червячка. Здесь даже слоя почвы и то не имелось, только большие и очень большие, маленькие и очень маленькие камни. Сухой воздух драл горло. Дышать им было, наверное, можно. Но дышать воздухом мёртвого мира никому не хотелось и всё, включая эльфов, решили не снимать респираторы. Хотя проведённые научной группой замеры показали, что воздух пригоден для дыхания. Действительно суховат и кислорода чуть меньше, чем нужно, как на высоких горах на земле, но дышать можно. Вызвавшийся доброволец без особых проблем продышал местным воздухом два часа. Ощущения не самые приятные и скорее психологические. Правда странно, что у всех ощущения одинаковые. Может быть какие-то микропримеси? Пока учёные разбирались, генерал-майор разрешил желающим продолжить ходить в респираторах. Желающими оказались абсолютно все, включая эльфов. Те вроде бы сторонились лишний раз человеческой техники, но на машинах ездили с удовольствием и вот решили пользоваться респираторами, если уж люди придумали такую замечательную штуку.

На все вопросы Шанданес отвечал одно и то же: — Демоны выжгли душу этого мира. Карташ мёртвый мир. Выжженный мир. Здесь нельзя жить и если остаться на год и дольше, то вещи будут разрушаться, а живые умирать. Оставаться здесь несколько раз по семь дней, пока идёшь от одного портала к другому, можно.

— Интересно, что будет если принести сюда саженцев, поливать их и так далее? — подумал Горазд. — Завянут, умрут и в конце концов распадутся сухой пылью, как сказал Шанданес?

Проводить эксперименты не хотелось. Хотелось быстрее убраться отсюда. Конечно, он солдат, а не учёный. Но судя по всему учёные и даже неугомонный профессор испытывали схожие чувства. Как говорили предки: с ума сходят поодиночке и только гриппом вместе болеют. Если разные люди «ощущают» одно и то же, значит для этого есть объективные причины.

Может быть профессор Лежидянский и хотел бы провести множество дополнительных экспериментов, но генерал-майор настоял на немедленном выдвижении в сторону следующего портала. В этой пустынной местности, где даже гор нормальных нет, только какие-то пологие холмы, увидеть экспедицию можно было издалека. А им только не хватало бы наткнуться на какой-нибудь отряд демонов или подчинённых ими рас.

Двигаться по мёртвому миру значительно легче чем по «живому» миру Дорна. Хотя, конечно, значительно менее приятно. Остановившись для сна и отдыха в первый раз — окружили лагерь минными полями, подвесили дронов и выставили двойные караулы, но всё равно плохо спали все, кроме эльфов. Эти дрыхли как у себя дома. А людям, стоило закрыть глаза, виделись различные кошмары. Горазду приснилось что штурм Нижневартовска не закончился, и он всё ещё там, ведёт мизгирь в ближний бой против демонических полчищ. Золотилов скупо обмолвился, что ему снилось как он пытается догнать откатывающийся назад фронт, четыре года назад, когда ещё был майором. Выйти сам и вывести людей.

Что снилось Лидии, Горазд спрашивать не стал. Судя по её виду, вряд ли там было что-то хорошее.

Торопясь скорее преодолеть расстояние между порталами через который, они вошли в мёртвый мир и через который должны будут перейти в один из миров-сателлитов теневой империи, экспедиция двигалась со всевозможной быстротой. Дневные стоянки сократили до одного часа, ночные до шести часов. Всё равно никому, кроме эльфов, толком выспаться не удавалось. Ночные кошмары с завидным постоянством преследовали встающих на длительный отдых людей.

Примерно на середине расстояния между порталами чувствительные радары «панциря», на грани чувствительности, обнаружили шесть быстро летящих целей. Судя по габаритам это были драконы. Ну или какие-нибудь другие твари из части бестиария ранее не встречавшиеся людям сходные по размерам с драконами. Так как в мёртвом мире никто не жил, это могли быть только демоны, их вассалы или представители какой-то ещё расы, рискнувшие проложить путь через один из выжженных миров, входящий в доминион багрового пламени. Ни с кем из перечисленных встречаться не планировалось. Если же встреча всё же произойдёт, то живых отпускать никак нельзя, иначе информация могла дойти до высших демонов.

Приведя небольшое, но достаточно серьёзное войсковое соединение в боевую готовность, люди затаились и принялись выжидать. На серых, будто выцветших, камнях и слежавшемся в плотную корку таком же сером песке, они готовились дать бой. К счастью сражаться не пришлось. Отметки воздушных целей на радарах «панциря» исчезли так же быстро, как появились. Постояв немного в готовности принять бой, экспедиция собралась и продолжила путь. Разве только спали в следующую ночь ещё меньше чем обычно. Люди ходили с красными, от недосыпа, глазами и желали, как можно скорее, покинуть мёртвый мир. Здесь действительно нельзя было жить. Да и путешествовать по выжженному миру оказалось тем ещё испытанием для нервной системы. Эльфы переносили путешествие гораздо легче. Шанданес сказал, что проявившиеся у людей почти сразу, после перехода в мир Карташ симптомы, эльфы начинают ощущать если задерживаются здесь на три — четыре семидневки или дольше. Учёных слова эльфа не порадовали. Конечным итогом должен был стать отказ одного органа за другим и смерть с последующим превращением тела и вещей в вездесущую здесь серую пыль. А у людей процесс, похоже, протекал значительно быстрее, чем у эльфов. Следовало как можно скорее выбираться из мёртвого мира. Но они и так двигались на всевозможной скорости кратчайшим путём.

Никаких экспериментов и прочей работы, кроме присмотра за сложными и капризными установками, открывающими проходы в другие миры, от учёных не требовалось, и Лидия напросилась ехать вместе с Гораздом и Николаем в кабине их мизгиря. Свободного места в кабине хватило бы на ещё двух человек, кроме двух пилотов. Разрабатывая конструкцию машин проекта «мизгирь», инженеры предусмотрели возможность того, что на них придётся вывозить раненых или вести с собой значительный запас продовольствия уходя в дальние рейды. Обычно «свободное место» пилоты захламляли всякой полезной ерундой, неизбежно накапливающейся у любого солдата при более-менее значительном сроке службы. Золотилов любитель делать запасы на чёрный день и прибирать к рукам разные «не нужны» вещи, но полностью захламить машину ещё не успел и место для одной попутчицы нашлось.

Чтобы не быть бесполезной, Лида делала бутерброды и рассказывала много интересного, что учёные вытянули из Шанданеса и не только из него одного о покорившем сотни различных миров демоническом легионе и других цивилизациях, сумевших отстоять своё место и выжить в великой сфере.

— Покорённые демоническим легионом миры делятся на ульи, фермы, кузницы и личные резиденции князей, они же повелители доминионов, — рассказывала Лидия. — Есть ещё миры вассалов легиона входящих в их свору: как теневая империя эльфов, острова драконов и так далее. В мирах-ульях выращиваются сотни миллионов низших демонов и десятки тысяч гигантов, основная живая сила легиона. Миры-фермы и вовсе отвратительная вещь. В них демоны разводят их коренных обитателей, кого они не сочли достойным сделать вассалами и кого не посчитали нужным вырезать под корень. Там, в гигантских гекатомбах, переваривающих сотни тысяч жертв за раз, они заполняют энергией камни силы, консервируя жизненную силу убиваемых на алтарях рабов. Там проходят очередное возвышение высшие демоны, которым для усиления требуются тысячи смертей разумных существ. Кроме того, миры-фермы ещё и главный поставщик продовольствия для войск легиона.

— Получается тем зелёнокожим коротышкам из мира Дорн ещё повезло, что их уничтожили, а не низвели до положения мясных рабов? — спросил Николай.

Лидия коротко кивнула.

— А какие у демонов планы на Землю?

— Сначала они хотели сделать Землю миром-фермой. Людей не очень ценят в великой сфере миров. Не только демоны, а вообще все расы с сильным магическим потенциалом. Наш друг Шанданес, у себя в империи, был рабовладельцем. Собственно, он им до с их пор и остаётся. Родной ему дом Аэрнэ, по его словам, владеет порядка двухсот тысяч человек.

Вести мизгирь по серой поверхности мёртвого мира не требовало запредельных усилий и Горазд мог тоже участвовать в разговоре: — Настоящих человек?

— Будем там, посмотрим, — пожала плечами Лидия. — По словам Шанданеса люди живут во многих мирах великой сферы. Правда людьми он называет всех, кто не имеет даже малейших способностей к оперированию магической силой. Поэтому родственники они нам или нет, пока не известно.

— Земля, — напомнил Золотилов.

— Теперь Землю демоны хотят превратить в мир-кузницу, производственный мир, — сказала Лида. — Сейчас доспехи и снаряжение для легиона создают гномы, но земляне явно могут гораздо больше, и демоны это прекрасно понимают. Наместник поэтому и пошёл на создание марионеточных псевдогосударств под управлением инфералов. Ему нужно, чтобы инфералы смогли восстановить разрушенный войной технологический уровень. Объём товаров, поставляемый псевдогосударстваи инфералов в доминион растёт год от года. В первую очередь оружие: ручные гранаты, пулемёты для вооружения низших демонов, большие пушки, которые они ставят на плечи титанов-крушителей или на гусеничные платформы. Но и другие товары тоже: стёкла, посуда, химические реагенты, сплавы, разные изделия и так далее.

Создавать марионеточные государства и активно восстанавливать производственные цепочки, Наместник начал пять лет назад и уже сейчас они доставляют множество проблем. Если так пойдёт дальше, то скоро мы будем воевать не столько с демонами, сколько со своими соотечественниками-инфералами и их приспешниками. А высшие демоны будут стоять в сторонке, доброжелательно гладить инфералов и наускивать на коалицию человеческих государств.

— Да ладно, — не поверил Золотилов, — не смогут они так просто восстановить нужные производства. Всё, что захватывали, демоны разносили чуть ли не до основания. Только последнее время немного спокойнее стали. Там не восстанавливать нужно, а как бы не с самого нуля создавать.

— Очень надеюсь, что ты прав, — сказала Лидия.

Подводный крейсер «Вильгельм Первый» осторожно шёл через тёмные глубины гренландского моря от берегов островной республики к берегам далёкой России. Построенный когда-то в Германии, когда стало понятно, что страна неизбежно падёт под натиском демонических орд, капитан и команда увели его в свободную республику Гренландия. Туда, где обрели новый дом множество беженцев из захваченных демонами одна за другой стран бывшего Евросоюза. Названный в честь первого правителя объединённой Германии, корабль был стар, но ещё крепок.

На глубине темно и холодно в спокойных водах северного моря. Темно и холодно, но зато относительно безопасно. Радары ощупывают окружающее пространство невидимыми лучами, а акустики вслушиваются в отфильтрованные компьютером морские шумы. Они ищут не звук работающих турбин другой подводной лодки, а медленное дыхание самого большого и опасного из морских чудовищ — левиафана. Сменами по четыре часа, акустики слушают шум моря, боясь нащупать посторонний звук, означающий близость морского гиганта.

Капитан «Вильгельма», Петр Нойманн походил на свой корабль. Также стар и крепок. Потеряв родную Германию, он так и не смог назвать островную республику новым домом. Она была местом для жизни, но не домом.

«Вильгельм» являлся одним из девяти подводных крейсеров, составляющих подводный флот республики Гренландия. Все корабли старой постройки, осколки потерянного старого мира. Островная республика пыталась ремонтировать и проводить техническое обслуживание пришедших к ней кораблей, но производить новые она не могла. Очень сказывалась общая производственная отсталость Гренландии на момент вторжения. Весь флот тяжёлых кораблей островной республики, как подводных, так и надводных, состоял из таких вот беглецов из захваченных демонами стран. В первую очередь из Евросоюза, но были и англичане и даже китайцы.

Производить новые тяжёлые корабли Гренландия не могла. Поэтому каждый бой с морскими чудовищами походил на экономическую игру по сведению дебета с кредитом. Каждая победа, в которой они безвозвратно теряли хотя бы один корабль, являлась предвестницей грядущего поражения. Полного и окончательного. Это понимали моряки, понимало правительство островной республики, понимали люди. А так как население Гренландии более чем на девять десятых состояло из европейских беженцев один раз уже переживших гибель своей родины под пятой легиона, то сложившуюся ситуацию они понимали очень и очень хорошо. Вот только что-либо сделать практически невозможно.

Нет, они работали, очень много работали. Взять хотя бы то, что резко увеличившееся в десятки раз население сумели где-то разместить, как-то обогреть и чем-то накормить. Буквально из ничего вырастали накрытые прозрачными куполами сельскохозяйственные фермы на гидропонике и создавались различные производства всего, что угодно, от пуговиц, до электромагнитных береговых орудий. Многое беглецы привозили с собой, но гораздо больше приходилось создавать на месте. Благо, что среди нашедших спасение на заснеженной земле Гренландии европейцев преобладали технические специалисты. Точнее специалистов спасали преднамеренно, а остальных по остаточному принципу, как получится. В новом мире возникшем после того как через порталы прошли первые когорты адского легиона ценность топ-менеджера или высококлассного дизайнера равнялась ценности не блещущих образованием грузчика или посудомойки. Ценностью стали технические специалисты, врачи и, разумеется, солдаты.

Вот только, не смотря на труд сотен тысяч бывших европейцев, тем более самоотверженный, что работали они ради собственного спасения, создать в кратчайшие сроки, буквально из ничего отрасли тяжёлого машиностроения, энергетическую отрасль, добычу и обогащение урана — невозможно. Если бы не помощь России и Америки, сохранивших технологию производства безопасных ядерных реакторов последнего довоенного поколения и если бы не мощные атомные сердца всех тех кораблей, на которых беженцы приплывали в островную республику — энергетический кризис погубил бы её ещё до рождения. Но они выжили. Не все, далеко не все, но всё же выжили и проделали огромную работу за двенадцать лет войны превращая пустую, промерзшую землю Гренландии в пригодную для выживания и очень хорошо защищённую крепость. Вот только создавать такие же многоцелевые подводные крейсера как старик «Вильгельм» не смогли. Никто в мире больше не мог.

Тем страннее был полученный капитаном Нойманном приказ вести один из девяти оставшихся подводных кораблей к берегам далёкой России с грузом «грязного» атомного оружия, тайно созданного в обход общемировых соглашений на случай большой войны. Часть этого оружия в Гренландию привезли беженцы. С тех пор оно и лежало мёртвым грузом так как использовать его по назначению означало навредить себе. «Грязные» ракеты и бомбы создавались с расчётом не столько причинить ущерб войскам противника, сколько чтобы на многие годы отравить его земли и сделать их непригодными для жизни без специального снаряжения. «Чистый» атом далеко не подарок, а уж «грязный» и вовсе оружие самого последнего шанса, созданное не столько против солдат противника, сколько против его мирного населения. Оружие из разряда тех, которым ни при каких условиях нельзя пользоваться. Даже странно, что его было создано столько так много, если никто не собирался им пользоваться.

Когда выбирали решение о способе доставки «грязного» груза, капитан Нойманн стоял на том, что доставлять нужно тайно. Один подводный крейсер тихо пройдёт там, где флот из трёх — четырёх кораблей будет замечен, особенно если в него будут входить надводные корабли. Да, есть риск потери одиночного корабля при столкновении с морскими гигантами или большой стаей сирен. Но зато нет надобности ослаблять оборону берегов островной республики и именно этот аргумент оказался решающим в глазах президента.

Отстаивая свою точку зрения Петер Нойманн не был уверен, что для доставки выберут именно его «Вильгельм», но получилось именно так. И сейчас, в темноте и тишине, на значительном расстоянии от поверхности, решение сделать ставку на малозаметность подводного корабля уже не казалось его капитану таким хорошим.

Некстати вспомнилось полученное от русских предупреждение о возможно существующей шпионской сети демонов. О том, что враг может быть в курсе миссии «Вильгельма» и попробует перехватить его. Но даже если так, капитан сам прокладывал курс и демоны, в худшем случае, знали лишь начальную и конченую точку маршрута и примерное время отплытия. Вряд ли им по силам прочесать весь район предполагаемого нахождения подводного корабля. Слишком он большой.

Сдать маршрут подводного крейсера может только кто-то из его экипажа. Со своими людьми Петер прошёл чуть ли не всю войну вторжения и уверен в каждом как в самом себе. Но даже если допустить, что один из его людей инферал или маскирующаяся под человека сверхъестественная тварь вроде доппельгангера, то при гибели корабля — предатель погибнет тоже. С подводного крейсера невозможно спастись. Интересно, существуют ли в аду или из какой дыры вылезли захватившие надводный мир демонические орды, свои герои способные при необходимости вызывать огонь на себя?

Размышления капитана над этой интересной и тревожной, в текущей ситуации, мыслью прервало сообщение от наблюдательного поста. Акустики обнаружили двух морских гигантов класса «левиафан» идущих на сближение с подводным крейсером. Учитывая, что приближались они с двух разных сторон, беря старика «Вильгельма» в клещи, вряд ли это оставляло надежду на то, что крейсер до сих пор оставался незамеченным противником.

По-хорошему, Себастьян Джонс, пилот американских ВВС, должен был уже со вкусом и шиком пропивать свою очень немаленькую пенсию военного лётчика где-нибудь на ранчо в Техасе, а может быть и в собственном бунгало на Гавайях. Увы, ничего этого у него не было. Ни бунгало, ни ранчо, ни положенной по закону за выслугу лет пенсии. А была у Себастьяна Джонса, как и у всех выживших двадцати — двадцати пяти миллионов американцев только одна непрекращающаяся война, длящаяся вот уже двенадцать лет. Долгих, очень долгих лет.

Не было больше пенсий для военных лётчиков, разве только если раньше конаться самолёты. А они вполне могут кончиться, всё к этому идёт. По крайней мере большие стратегические транспортники, на одном из которых сейчас находился Джонс. Да и выйди он на пенсию, что ему сейчас делать? Морозить задницу на Аляске, каждые два часа выслушивая по радио бравурные рапорты командования и призывы к американскому народу сильнее сплотиться и ещё немного потерпеть? Хотя, казалось бы, куда сильнее и куда дольше, но также все думали и восемь лет назад и пять лет назад и сейчас Джонс подозревал, что самые худшие времена ещё не настали и остаются где-то там, впереди. Размышлять на эту тему не хотелось.

Тяжёлый самолёт сопровождало два звена истребителей класса «призрак». Очень хорошие машинки, созданные для противостояния российским Су-57 и китайским J-40. Жаль только, что настоящих, изготовленных до войны «призраков» среди них не более половины. Другая половина состоит из сильно упрощёной реплики великого американского истребителя кое как собранных уже во время войны с демонами. Эти «копии» по всем параметрам уступают «оригиналам» даже с учётом того, что самому молодому из настоящих «призраков» никак не меньше двенадцати лет.

Но всё-таки два звена истребителей это целых два звена, даже с учётом того, что половина из них упрощённые реплики. Они идут на высоте, поэтому наземных чудищ вроде гидр или подавителей можно не опасаться. Стаи горгулий тоже так высоко не летают. Да и не смогут они ничего сделать двум звеньям сопровождающим тяжёлый транспортный самолёт, везущий часть американского запаса «грязного» оружия русским. Чтобы те как следует вдарили им демонам в их родном мире, откуда они там пришли.

Везти оружие русским? Кто бы мог подумать, что так будет. Но двенадцать лет непрерывной войны с тварями, которые едят людей на обед, завтрак, ужин и ещё просят добавки, прекрасно избавляют от иллюзий на тему избранности великой американской нации. От вообще всех иллюзий. По крайней мере таких парней как Себастьян Джонс, пятидесяти двухлетний военный лётчик.

Махина стратегического транспортника управляется восемью пилотами. Четверо дежурят, четверо отдыхают. Смена Себастьяна начнётся только через два часа. Ему следовало бы спать. В полёте вообще хорошо спиться. Укачивает и сам факт движения на огромной скорости на недостижимой, для большинства людей, высоте и выматывающие вахты. Подавляющее большинство пилотов, пока не наступит их смена, спят на борту самолёта как младенцы. Тем более громадный транспортник в этом плане гораздо комфортнее двухместного «призрака», где отдыхающий пилот даже не может сделать себе свежий кофе, не говоря уже о том, чтобы как следует потянуться. Нет, что вы не говорите, а быть пилотом на большом стратегическом самолёте гораздо комфортнее.

Также, как и другие пилоты, Себастьян обычно тратил время отдыха на сон. Но ему уже пятьдесят два года. Весьма почтённый, для военного пилота, возраст. По довоенным нормам быть ему уже давно на пенсии. Эх, да что там говорить!

Поняв, что проснулся и дальнейшие попытки уснуть рискуют привести только к появлению головной боли, Себастьян встал и покряхтывая вышел из маленькой, но отдельной, каюты. Одноместная каюта принадлежала двоим — Себастьяну и его сменщику, сейчас выполняющему обязанности навигатора и второго пилота. Двери в другие каюты, где отдыхали его товарищи по смене закрыты, значит они, в отличии от него, спят. Не желая им мешать, Себастьян прошёл на кухню и сделал себе кофе. Борт шёл ровно, как будто стоял на земле, движение почти не чувствовалось. Но он всё равно, по привычке, налил только половину чашки.

С удовольствием допив горький напиток. Даром, что кофе не настоящий. Настоящий сейчас, наверное, демоны пьют, хотя эти ребята больше предпочитают свежую кровь. Себастьян не знал, что туда намешали химики, но получилось вкусно, горько и бодрит. А чего ещё требуется от кофе?

Вернув чашку на место, он решил проверить груз. Это не было его обязанностью, да и никакое предчувствие не зудело. Просто, что ещё делать оставшиеся два часа до начала смены? Проходя по служебным коридорам в сторону грузового отсека, Себастьян услышал посторонние звуки. Иной человек мог бы и не вычленить их из окружающего шума. Мало ли что и где может хлопать на большом и, как бы не хотелось этого признавать, довольно старом самолёте? Иной, но только не Себастьян. Он прослужил на «толстяке», как раньше назвали самолёты подобного класса, больше пятнадцати лет. После того как демоны сравняли родительное ранчо и техасский городок близ которого он вырос с землёй, именно стратегический транспортник Себастьян мог бы назвать своим настоящим домом. Единственный оставшимся у него домом.

— Эй, Рик, я думал ты дрыхнешь без задних ног, — окликнул Джонс напарника. Удивительно, но не он один в этот момент страдал бессонницей и, вдобавок, решил прогуляться по ведущим к грузовому отсеку пустым служебным коридорам «толстяка».

— Себ? — обернулся Рик. Он был немного моложе Себастьяна и пришёл на «толстяка» уже во время войны вторжения. От природы Рик был красавчиком и в заснеженой Аляске умудрялся выглядеть как тридцатилетний качок на калифорнийских пляжах. Это потому, что я, в отличии от вас, ленивые увальни, не забыл дорогу в спортзал, — говорил Рик.

— Бессонница, — объяснил Себастьян, подходя ближе.

— Аналогично, Себ, — улыбнулся Рик. Улыбнулся нервно, или так только показалось Джонсу?

Заметив лежащие на полу инструменты, Себастьян удивился. Старый самолёт часто ремонтировали. Если какая-то мелочь, то команда справлялась сама, не прибегая к помощи техников. Правда мелкий ремонт они проводили в спокойной обстановке в ангаре, а не на борту летящего самолёта, да ещё и во время боевого вылета.

Перехватив взгляд, Рик пожал плечами: — Капитан приказал отремонтировать. Нашего «толстяка» давно пора было бы списать, да только кто же его отпустит.

Себастьян кивнул. На борту то и дело выходила из строя какая-нибудь мелочь, а иногда и что-нибудь серьёзное и тогда приходилось привлекать техников.

— Капитан сказал тебе одному знаться ремонтом в полёте, во время отдыха? — уточнил Джонс и только сейчас окончательно понял, как глупо звучит это предположение.

— Мне всё равно не спалось, — попытался объяснить Рик.

— Пожалуй вернусь к себе, ещё подавлю подушку, — произнёс Себастьян, осторожно отодвигаясь от Рика и раскиданных по полу инструментов.

— Себ? — позвал тот, кого он полчаса назад мог, без сомнений, назвать хорошим парнем и, пожалуй, даже другом.

— В чём дело, Рик?

— Помнишь, Гари как-то сказал, что проблемы со сном рано или поздно сведут тебя в могилу? — поинтересовался Рик.

Больше немедля, Джонс попытался броситься назад, но тот, кто когда-то был Риком одним быстрым движением догнал его и повалил на пол.

Джонс почувствовал сильную боль, а когда опустил взгляд ниже, то обнаружил, что руки Рика странным образом преобразились: увеличились в размерах и больше походили на лапы с угольно чёрными трёхгранными когтями. Этими когтями он пронзил бедро Себастьяна, прикалывая его к полу как бабочку. Вторая рука-лапа находилась в непосредственной близости от лица Джонса недвусмысленно намекая на то, что может произойти, если он закричит.

Себастьян ещё успел подумать, как это несправедливо, что он в детстве был в восторге от брутального Росомахи из людей икс. А сейчас старина Рик, вдруг превратившийся в подобие его детского увлечения, готовится настрогать Себастьяна на ломтики своими чудо-когтями. Как же так? Росомаха кромсал только плохих парней. Вот только главный злодей здесь его старый друг и товарищ, Рик. Себя Джонс не назвал бы таким уж хорошим человеком. Всякое приходилось делать и на этой проклятой войне и до неё. Но по крайней мере он не продавал свою душу врагам рода людского.

— Почему, Рик? — спросил Себастьян. Он чувствовал, как из пропоротой ноги вытекает кровь, а одновременно с ней Рик высасывает те крохи жизни, что ещё остались у пятидесятидвухлетнего военного лётчика. Ему явно осталось немного, но самое страшное, что он совсем ничего не мог сделать. Ни закричать, ни предупредить капитана и парней. Ни как-то помешать этому существу в том, что оно пыталось сделать со стариной «толстяком».

В глазах темнело и плясали тени. Они становились всё плотнее и через них с трудом донёсся ответ: Потому, что Себ. Потому, что.

Когти тянулись под подушечки пальцев. Лежащее на полу в луже крови тело дёрнулось и затихло. Теперь уже навсегда.

— Ничего личного, старина. Просто мы с тобой теперь принадлежим к разным биологическим видам. Новые хозяева сделали мне предложение от которого отказался бы только полный дурак. Я стал хищником, а ты, как видишь, остался жертвой, — произнёс тот, кого звали Риком, довольно щурясь после поглощения жизненной силы. Длинные чёрные когти на глазах укорачивалась, а лапы принимали облик и размеры обычных человеческих ладоней.

Какое-то время спустя на боку стратегического транспортника расцвёл цветок взрыва. Тотчас раздалась тревога, но истребители сопровождения отвлеклись на новую опасность — показавшуюся на горизонте россыпь чёрных точек. Точки быстро приближались, вырастая в крылатые силуэты летающих ящеров. Впереди летел особенно крупный монстр, как будто прикрывая хищный молодняк.

Истребители выпустили ракеты назначив целью идущего впереди монстра. Но часть ракет драконы и сидящие на их спинах прокаченные ракшасы умудрились сбить лучами концентрированного света, а часть просто завязла в магических щитах разрываясь на безопасном расстоянии от чудовищ.

Тем временем транспортник с дырой на борту начал стремительно терять высоту. Усилия команды сосредоточились на том, чтобы не дать самолёту закрутиться в неуправляемом падении.

Тот, кто был Риком не торопился, давая бывшим товарищам возможность спасти самолёт и попытаться посадить его. Об обратном полёте, с дырой в боку, не могло быть и речи. Драконы схватились с истребителями, а самый крупный из них, радостно ревел и в этом рёве, одному Рику, слышались слова «Горхан! Горхан убивает людей!». Древнее чудовище пыталось яростью выжечь когда-то поселившийся в его сердце страх перед жалкими людишками в крылатых доспехах-машинах.

Однако драконы не смогли полностью отвлечь два звена истребителей или быстро уничтожить их. Продолжающий слушать командный канал инферал Рик услышал отданную капитану «толстяка» команду активировать систему самоуничтожения, чтобы обломки самолёта или, того хуже, его груз не достались демонам.

Капитан выполнить команду не мог. Рик водил пальцами-клинками у него в районе шеи. Попытавшийся дёрнуться, когда он вошёл в рубку управления, навигатор лежал у стенки с парой пуль в животе выпущенными Риком из его табельного оружия. Другие пилоты, кроме капитана, выглядели так, будто побывали на бойне, причём в качестве свиней, а не людей. Руки-лапы Рика сделались красными от крови и, чёрт побери, ему это нравилось! В детстве он читал старые комиксы про людей икс и среди них был один герой, которого звали Росомахой. Перед ритуалом возвышения, демоны сказали, что данная ему сила проявится так, как он этого захочет. Похоже маленькому Рику сильно нравился Росомаха, если теперь у него вырастали по желанию когти-клинки протыкающие пластины бронежилетов будто картон.

Движение пальцами и капитан захлёбывается кровью из распоротого горла. Ничего личного, просто так получилось, что он с некоторых пор стал хищником, а все его старые друзья, увы и ах, превратились в жертв. Мёртвый капитан не мог выполнить полученный приказ и включить систему самоуничтожения. Рик надеялся в одиночку посадить самолёт, но командный канал подсказал, что пара истребителей получила приказ уничтожить транспортник в воздухе, до того, как он достигнет земли.

Стратегический транспортный самолёт весьма зубастая мишень, но чтобы им полноценно управлять нужные четыре человека, а Рик всего один. И то, что он инферал отнюдь не поможет вырастить три дополнительных пары рук и глаз. К сожалению, захватить «толстяка» не получилось, но программа минимум всё равно выполнена. Русские не получат эту партию «грязного» оружие. А Рика ждёт хорошая награда у демонов. Хорошая награда, достойное место при новом порядке и потенциальное бессмертие. На его взгляд крайне выгодное предложение. Оставалось только спастись самому, покинув падающий борт, который вот-вот будет расстрелян истребителями.

Несколько минут спустя на месте «толстяка» образовалось огненное облако. Система защиты от непреднамеренного подрыва «грязных» боеголовок отработала отлично и гибель транспортника ознаменовало большое огненное облако и дождь падающих обломков, но не второе атомное солнце заражающее воздух и землю внизу на десятилетия вперёд.

Значительно выше гибкие силуэты драконов кружились с металлическими птицами истребителей в смертельном танце. То и дело вниз падала огненным комом рукотворная птица из металла или туша гигантского ящера в каплях чёрной, кипящей крови. Драконов падало больше, но и «призраки» несли потери.

В разгаре воздушной битвы никто из небесных исполинов не обратил внимание на крохотную человеческую фигурку, упавшую с небес. В последний момент над фигуркой распахнулся купол парашюта. Должно быть приземление вышло жёсткое. Но инфералы гораздо крепче обычных людей. Особенно если совсем недавно насосались чужой жизненной силы.