Группа эскорта

Глава 13. Химера

Клещ ушел тихо, никаких ссор затевать не стал.

Оставил мне и рюкзак, и оружие, повернулся спиной и зашагал прочь. Не колебался ни секунды: стреляй — не хочу.

Появилась у меня сердечная симпатия к этому душегубу. Хрен его знает почему. Безо всяких причин… И я крикнул ему вслед:

— Куда ты, Клещ? Может, вместе из Зоны выйдем?

Он поворачивается и говорит:

— Чует мое сердце, мы еще встретимся, салажонок, еще поспорим о важном за стопкой чая. Зона — она человеческие споры любит… Но сейчас нам с тобой не по дороге. И тебе надо держаться подальше от меня.

— Ты думаешь?

— Я же темный сталкер, ты забыл?

— Ну, темный. И хрена ли?

— Я многое чувствую заранее, так сказать, авансом… Например, сейчас я чувствую, что человек, за головой которого я пришел в Зону, идет ко мне. Он не один, и он уже близко. Он так же хочет убить меня, как и я его. Но все-таки прикончу его я. По святому закону мести… В общем, не до тебя мне сейчас, радиоактивное мясо.

Мне вдруг вновь стало его жалко — такого старого и такого злобного.

— Месть? А нужна она тебе — эта месть? Может, ну ее на? Ты же богатый человек теперь!

— Ты не поймешь, сынок. Некоторые вещи нельзя забыть. И простить тоже нельзя.

— А вдруг — можно?

Он сплюнул вяло так и говорит:

— Наверное, можно… Но зачем?

Я растерялся. Что ему ответить? Тогда я не знал. Это сейчас мне кажется, что знаю.

Для того чтобы накормить жадинку досыта, понадобилось килограммов пятнадцать песку. Жадная оказалась жадинка. Гребли с обеих сторон — молча, сосредоточенно.

Юсси миновала мостик первой. Подождала остальных. Потом объявила:

— След в след. Первой иду я. Вторым — Чебыш, третьим — Сотка, четвертым — вы, Геннадий Владимирович. Замыкает Гард. Быстрым шагом, общее направление на аномальную рощу. Верно, Гард?

— Верно. Либо южнее, либо севернее, только не через Янов.

— Двести шагов вперед, марш!

Меня ни о чем не спросили. Просто поверили или, может быть, по каким-то своим датчикам поняли: «радарного синдрома» больше нет. Что всё это моя заслуга, я пока не говорил, скромность меня заедала! А что вызов на указанный адрес отправлен, это я им сказал…

Они были спокойные, уверенные в себе ребята.

Юсси:

— Всем: стоять. Подтянуться ближе ко мне. Гард, подойди: есть связь. Надо прикинуть маршрут.

И они негромко заворковали в сторонке, мол, нужно видеть обстановку, мол, как бы не нарваться на бандитский заслон… чего-то гон продолжается… чего-то безопасней запросить…

Профессор Озёрский обратился ко мне:

— Пока специалисты совещаются, как им лучше довести нас до Бункера, а задам вам, Тимофей Дмитриевич, один чисто дилетантский вопрос. Вы, я надеюсь, не против?

— Пожалуйста, профессор.

— Превосходно. На мой взгляд, вам кто-то помогал найти и отключить нечто — я даже представления не имею, что это было, — создававшее «радарный синдром» на территории Карьера. Между тем, по вашим словам, других спасателей здесь нет. Во всяком случае, они не решились показаться нам на глаза. Но… вы там изрядно пошумели.

Геннадий Владимирович Озёрский — очень вежливый человек. И, как видно, очень хорошо приученный Зоной к состоянию неубывающей тревоги. Он задал вопрос самым спокойным тоном. Но по глазам было видно: я его пугаю.

Я.

Зацените: я, новичок со стареньким автоматом, чем-то до жути пугаю человека, знающего Зону лучше иных бывалых сталкеров.

Но что во мне, собственно, такого? Чего бояться?

— Ну да, мне помогли. Мимо проходил один бывалый сталкер, помог мне и отправился по своим делам.

Озёрский позвал Юсси.

— Извините, я вынужден прервать ваше совещание, но…

— Я слышала. Правильно прервали.

И оба смотрят на меня. Нет, не двое. Все четверо. И крайне нетерпеливо.

— А что тут, собственно, такого? И чего бояться?

— Кто это был? — Юсси задала вопрос очень тихо и очень отчетливо.

Вы бы, парни, видели ее зрачки в этот момент…

— Темный сталкер Клещ.

Мэнээс вскочил, как ужаленный. Гард на одном рефлексе встал так, чтобы прикрыть огнем, в случае надобности, направление от нас до роторного экскаватора. Профессор покачал головой и пробормотал: «Мы еще не выбрались». Юсси молча протянула мне ПДА.

— Где сейчас Клещ?

Важная птица — мой знакомый. Во второй раз убеждаюсь.

На экранчике я увидел сообщение от регионального штаба «долговцев»: «В ответ на ваш запрос о пребывании живой силы в радиусе 500 метров от группы Озёрского сообщаем: 2 метра удаления — сталкер третьего разряда Сотка, клан «Орден». 370 метров к северо-западу — банда Репы: сам Репа, Вано, Лобан, Санитар, Слон и двадцать четыре анонима. Двигаются на сближение. 440 метров к северо-востоку — темный сталкер Варвар, темный сталкер Маг, темный сталкер Арлекин, темный сталкер второго разряда Гомонай. Двигаются на удаление. 495 метров к северо-востоку — аноним А-101, клан «Орден»».

— Синоптик, значит, не продал еще свою инфу…

Трое смотрят на меня с удивлением, а вот Юсси сообразила сразу:

— Синоптик — хитрован. Но нам до него дела нет. Кто из всех? Не тяни, времени нет.

— Сто первый из орденских.

Гард аж присвистнул:

— Клещ в «Ордене»? Поверить не могу. Среди этих…

«…Ряженых пидоров!» — договорил я про себя за Гарда.

— Нет. Уже нет. Да и числился-то у нас исключительно для маскировки.

Юсси спокойно осведомляется:

— Ты его друг?

— Вряд ли. Не знаю. Но он мне точно не враг.

Мэнээс как заржет:

— Ха-ха-ха, хорош новичок, ха-ха-ха, ты во всей Зоне, выходит, один, ха-ха-ха, кому Клещ не враг…

— Ладно, потом разберемся, — с досадой морщится Юсси. — Его намерения? Зачем он вышел на нас?

— Не на вас. Вы тут вообще ни при чем. Он вышел на меня.

Гард, Юсси и проф обменялись недоверчивыми взглядами. И Геннадий Владимирович, пристально глядя мне в глаза, начал задавать какой-то мудреный вопрос, смысл которого от меня ускользал, поскольку за спиной у профа началось смутное мельтешение. Он говорил что-то о странных совпадениях, о неправильно понятых намерениях, об опасности… А я смотрел ему за спину и понять не мог: что за на фиг?

— Что там за херь?

В сущности, что я, ребята, видел? Невнятное шевеление. Будто воздух мреет над горячим асфальтом. Только мреяние — оно более или менее неподвижное, а эта штука… или… пятно… в общем, ребята, оно двигалось!

И пятно это вдруг оказалось в пяти шагах от нас. То, что происходило потом, сохранилось у меня в памяти не целиком, а отдельными картинками.

Гард успевает выстрелить.

Больше никто не успел. Куда он палит?

…Мэнээс падает с разодранным горлом, кровь хлещет из него. Тело мэнээса странно размывается, я вижу его лицо, его руки, его одежду будто сквозь пелену. Блеклый силуэт ползает по мертвому телу, рвет его. Тут у меня начинает просыпаться понимание того…

…успел поднять автомат, выставить его вперед и даже разок выстрелить. Слева бьет из «драгуновки» Юсси. Справа — Гард скачет, пытаясь прицелиться так, чтобы не убить меня. Огромная, почти невидимая лапа вышибает у меня из рук АКСУ…

…куда-то в сторону…

…кровавая клякса расплывается прямо в воздухе в шаге от меня…

…медлит…

…оба стреляют, стреляют…

— Химера! — орет профессор. — Прозрачная химе…

…рессорник у меня в руке. Никакое оружие против химеры…

…начинает терять прозрачность. Все бока в крови. Но она никак не бросается на меня. Я вижу зубастую пасть, вторую маленькую, деградировавшую голову сбоку от главной, «рабочей». Химера встает, как дикая кошка, на задние лапы и странно перебирает в воздухе передними. Нож разрезает воздух. Мимо…

…Медлит. Почему она медлит? Почему она медлит и никак не прикончит меня?..

…пляшет перед самым носом, уворачиваясь от пуль. Гард попадает. Или Юсси? Еще. И еще раз…

…замах ножом. Не могу попасть по ней. Верткая! Опять промах…

…где?..

— Ушла, — с перекошенным лицом констатирует Озёрский. — Так не бывает. Первый раз вижу, чтобы раненая химера ушла, не попытавшись убить. Таких случаев не зафиксировано. Не понимаю. Эта тварь на компромиссы не идет.

Гард еще пытается выцелить прозрачную химеру — четыре больших алых розы с невероятной скоростью несущиеся над землей метрах в сорока от нас. Четыре пули мы вбили в нее, а ей по хер.

— Какого буя она меня не убила? — спрашиваю я.

Впрочем, это только мне кажется — спра-ашиваю! На самом деле шепчу еле-еле. Никто меня не слышит.

У моих ног валяется труп мэнээса. Голова почти отделена от тела, держится только на двух лоскутах кожи. Сколько крови! Он, наверное, высох изнутри.

— Плохо, — говорит Юсси.

Да уж чего тут хорошего! Человека убили, раненая тварюга в двух шагах… Но Юсси, оказывается, совсем не мертвого мэнээса имела в виду, когда сказала «плохо»… И даже не монстра!

— Очень плохо. Засветились. Репа знает, где мы. Его ребята нас уже выцеливают. Готовьтесь к бою.

Наверное, я по жизни такой медлительный. Не очень понимаю, как так можно: мужику только что горло разорвали, а мы и думать о нем не думаем, просто переключаемся на новую тему… Но пока у меня в башке отстаивается недоумение, пальцы сами шарят в траве, ищут АКСУ. Вот он, родименький, провонял пороховой кислятиной. Ну да я тебя и такого люблю.

Как только я поднимаю автомат, точь-в-точь на этом месте пуля вышибает фонтанчик земли.

— Ложись! — кричит Юсси.

A L86 Гарда выдает длинную очередь.

Кто по нам палит, мать вашу, я не вижу никого, да драть вашу фишку…

Ищу глазами врага, и тут прямо передо мной земля вздымается в воздух. Рот, глаза, нос, уши — всё заляпано грёбаной глиной, я лечу с копыт и хряпаюсь башкой оземь.

Проф ловко тянет меня за ногу с открытого места к низинке. В голове у меня ритмично звенит: «Уйом! уйом! уйом!»

— Наконец-то, — произносит Озёрский.

А что — наконец-то? Чему конец?

Переворачиваюсь на брюхо и вижу какое-то движение за две сотни шагов от нас. Выдаю в ту сторону одиночный выстрел. Еще один. Больше для собственного успокоения, чем в кого-то там конкретно.

Вдруг меня накрывает огромной тенью. Вскидываюсь и вижу: этот дурацкий «уйом», оказывается, звучал не только у меня в голове. Над нами висит старый добрый Ми-24 с ракетной подвеской.

— …уками закро… — орет Озёрский.

— Чего закры… — вижу, как он падает в траву, сжав ладонями виски. Но сам не успеваю последовать его примеру. Прямо над головой раздается рёв-рёв-рёв-рёв!

А, мать твою так! А-а-а!

Падаю рядом с профом, зажимаю уши, но уши, по-моему, насмерть убиты, там пустота, там серая вата — аж до самого центра мозга…

— …икро!.. — Голос Юсси.

Кто-то ловко цепляет меня и забрасывает внутрь вертолета. Секунду спустя поверх моей тушки распластывается Озёрский. Юсси лезет в салон, а за ее спиной Гард отстреливает по гадам весь магазин одной чудовищно длинной очередью. Потом запрыгивает сам и вопит летчику:

— Еще разок! У них там может быть пэзээрка! Богатая банда!

Толчок! Мы катимся по полу… Взлетели? И справа опять раздается рёв-рёв-рёв-рёв! Мне, с заложенными ушами, слышно лишь, как срываются с подвески ракеты класса «воздух — земля».

— Там был Вано, Баронесса! И я его зацепил! — орет Гард с довольной рожей.

— Получил своё! Был нормальным парнем, стал бандитом! — отвечает Юсси.

Пуля влетает в салон, рвет обивку сиденья, с визгом рикошетит и успокаивается… не пойму где. Но мы взлетаем. Мы взлетаем, ребята. Мы живы.

Проф неторопливо слезает с меня.

— Перевяжи меня, — спокойно обращается он к Юсси, выставив правый локоть вперед. По руке его течет кровь. — Очень некстати. Очень не вовремя. График экспериментов летит к чертям собачьим…

Баронесса тянется к рюкзаку — за аптечкой.

— Покажи-ка свой нож, — просит меня Гард.

Я вынимаю рессорник и машинально протягиваю его «долговцу», но потом, вздрогнув, отдергиваю руку. Всё лезвие до самого острия приобрело премерзкий химически-синий оттенок, в норме лезвиям не свойственный.

Гард говорит мне:

— Говорят, есть такое мутантное растение, черная гвоздика…

— Скорее, это был черный василек, — вспоминаю я.

— Спрячь-ка его назад. А то мне как-то неспокойно.

Прячу. У Гарда в глазах стоит удивление:

— Как же ты сообразил мутабой сварганить?

— Мута… что? — переспрашиваю я.

Вместо Гарда отвечает профессор:

— Мутабой. На сталкерском сленге — очень редкое оружие, отпугивающее любых крупных мутантов и абсолютно смертельное для них. Достаточно одной царапины, и псевдогигант сдохнет за пять секунд. У-у! Осторожнее, Юсси…

— Я стараюсь.

— Так вот, чтобы изготовить мутабой, нужно вымочить лезвие в соке, — тут он сказал нечто на латыни, а потом, увидев моё лицо, снизошел до пояснения: — Короче говоря, в соке черной гвоздики. Правда, мелких мутантов эта штука скорее притягивает, и тут есть свое неудобство…

Он сжал зубы, чтобы не застонать, и все-таки застонал. Лицо — белее простыни. Но всё же продолжает говорить:

— Меня очень радует, что у нас есть возможность исследовать подобный предмет. А где, простите за назойливость, произрастает…

— Простите, Геннадий Владимирович, не сейчас, — перебивает его Гард. Юсси с удивлением смотрит на напарника. А тот снимает с ремня флягу и протягивает ей:

— Надо помянуть Чебыша. По обычаю, Баронесса.

Юсси отрывается от перевязочных дел, принимает в себя глоток и говорит:

— Хороший был водитель. И поисковик неплохой.

Гард сам делает глоток.

— Один раз он меня отговорил лезть в заваруху, из которой я бы точно живым не выбрался. Теперь вы, Геннадий Владимирович.

Профессор приникает к фляжке.

— Вы знали его в основном по Зоне… То есть с худшей стороны, потому что сталкер из него никакой. Поэтому добрых слов о нем слышно маловато. Что ж… Понимаю! Вы честно вспомнили о нем всё, что могли, и на том спасибо. А я вот знал Чебыша как специалиста. И поверьте, он не зря попал сюда. Его, кстати, рекомендовал мне сам Михайлов…

Вижу почтение на лицах.

— Из Чебыша с течением времени мог бы получиться серьезный ученый… Систематизатор он был от Бога. И это он, кстати, предсказал, что мы когда-нибудь найдем «сонный шар». Понимаете? Теоретически предсказал существование артефакта, который до того никому из сталкеров не попадался. Вы понимаете это? Ни рожна вы не понимаете…

Фляжка перешла ко мне.

— Он не побоялся работать в Зоне…

Водка напильником прошлась по нёбу. Возвращаю флягу. Приняв ее у меня из рук, сталкер обращается к Юсси:

— А теперь вот что. Парень два раза спас нам сегодня жизнь. Во-первых, если бы Репа отыскал нас в Карьере, то перебил бы, как тараканов. Во-вторых, если бы не его нож, химера всех бы нас могла положить. Проворонили.

— Проворонили, — подтверждает Юсси. — Детский сад, штаны на лямках… Прямо стыдно. Ты хочешь за него вписаться? Я правильно поняла тебя, Гард?

Кивает.

— Но он ведь добрый знакомый Клеща? — напоминает она с некоторым сомнением.

Гард пожимает плечами, мол, всякое бывает. Мало ли кто чей знакомый?

— Хорошо. Я впишусь вместе с тобой.

Тогда Гард объявляет мне:

— Во-первых, зарегистрируем тебя второй категорией. Во-вторых, дадим нормальное имя вместо этой издевательской кликухи. Юсси, ты лучше понимаешь в таких делах. Дай ему имя, как положено.

Баронесса задумалась всего на секунду. И сказала:

— Тимофей… Зачем кличка с таким редким и красивым именем? Тим. Ты будешь — Тим. Ведь всё гениальное просто.

Я смущенно зарделся. Так сильно, что даже от себя такого не ожидал.

«С редким и красивым именем…»

Не знаю, как вам объяснить, ребята… Пробрало меня. Два серьезных человека только что сказали: «Ты кое-что заслужил. Ты не так уж плох, сталкер».

И это настоящие сталкеры — не такие, как я, и не такие, как мастер Шрам… Или как его там на самом деле. В общем, сильный момент в моей жизни.

— Чего лыбишься? — спрашивает Гард доброжелательно.

— Радуюсь. Мне просто крепко повезло несколько раз за сутки. С утра меня чуть не прикончил псевдогигант… Потом едва не растерзала химера… Потом едва не расстреляли бандюки. А вчера на мою жизнь покушался небезызвестный Клещ… И еще много чего другого. Я — никто. Я — пыль под солнцем. Но я счастливая пыль. И я испытываю чувство благодарности судьбе за то, что она дает мне ощутить это счастье… А вы… вы такие хорошие люди, что даже… даже имя мое цените!

Гард впечатленно жмет мне руку, смотрит в глаза и говорит:

— Счастье — это правильная реакция, сталкер. Ее не следует стесняться! Просто иди по жизни как идется… И не подведи нас, Тим.

У Юсси крепкое, неженское рукопожатие. Она улыбается… как-то теплее… на полградуса. Лучше бы я ей руку поцеловал. Убила бы она меня или нет?

Профессор тоже дает краба. Но я не успеваю пожать ему руку — он теряет сознание, и голова его бессильно откидывается назад.