ГРОНД: Высокий Ворон

ГРОНД: Высокий Ворон — IV

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ: ИЗ ПЕСКА И ВОДЫ

7 апреля 2087 года

Семь часов в глубокой матрице. Подходит к концу её третий рабочий день в должности директора-оператора производства. Выпускной экзамен, к которому Ольга готовилась все эти годы, пройден две недели тому назад с удивительной лёгкостью — штаб-квартира Сверхновой была заинтересована в максимально быстром запуске завода и отнеслась к экзамену как к простой формальности, проигнорировав протесты Арины Родионовны. Пробных пусков конвейера, на которые по нормативу отводилось сорок пять суток, не было вообще — производственную линию сразу загрузили сырьём и подали электроэнергию.

Заготовки, представляющие собой каркас мономолекулярных графитовых нитей, медленно двигались друг за другом по бесконечной линии заводских труб. Ольга, чьё сознание разделилось на сотню тысяч автономных фрагментов, вела работы одновременно над каждой поступающей заготовкой, закрепляя на нитях отдельные молекулы воды и диоксида кремния, которые она отбирала из текущего по другим трубам сырьевого реагента. Реагент закачан в трубы год назад, всё это время проходил тщательную обработку и очистку и теперь полностью готов к использованию.

Сам процесс сборки напоминал установку бетонных блоков на арматурные прутья строящегося здания и проходил в вакууме, что обеспечивало максимально возможную чистоту продукции. Состояние свободного падения, в котором пребывал завод, позволяло оператору моделировать и собирать конструкции, невозможные при постоянной гравитации, в результате чего физические свойства готовых деталей намного превосходили земные аналоги.

По мере того как заготовка обрастала всё новыми и новыми молекулами, Ольга продвигала её дальше по линии, периодически облучая ультрафиолетовым и рентгеновским излучением, добавляя молекулы цветных металлов, обтачивая конструкцию при помощи микролазеров. Температура работающего конвейера всё время возрастала, но, когда солнце в очередной раз скрывалось за горизонтом и наступала короткая ночь, резкий сброс тепла на радиаторы надёжно охлаждал перегретые механизмы.

Где-то за пределами матрицы Арина тщательно контролировала общее состояние девочки, следя за тем, чтобы возникающие на конвейере помехи не передались ей через нейроинтерфейс в виде резонирующих колебаний, грозящих разрушить нервные окончания оператора. Одновременно за работой Ольги наблюдали два десятка технических специалистов из штаб-квартиры во главе с куратором. Ольга поддерживала с ними постоянный контакт, отвечая на вопросы и поясняя свои действия без отрыва от производства. Наконец первая партия готова и отправлена на упаковку. Девочка отобрала несколько граммов готовых изделий для финальной проверки качества и свернула работу.

При тысячекратном увеличении готовая деталь напоминала метровой высоты куб со скошенными гранями. Оля и Арина пристально разглядывали полученное электронным микроскопом изображение, поворачивали голограмму под разными углами, меняя освещение, периодически сверяясь с чертежами, запрашивая весовые данные и тысячи других параметров.

— Бракованная, — после минутной паузы Ольга вынесла свой безжалостный вердикт, обратившись к Арине и Михаилу по локальной сети.

— Оль, сколько можно повторять — вслух, а не по радиоканалу, а то ты так совсем говорить разучишься. Я понимаю, что ты великолепный оператор, но всё же не забывай, что за пределами нашего Дома далеко не все умеют так общаться. У нас есть время поговорить, мы никуда не торопимся, так что, пожалуйста, отключи радио и говори вслух.

— Ну хорошо, хорошо, — вернулась к устной речи Ольга, действительно начавшая уже отвыкать от обычного общения. — Эта деталь бракованная.

Арина ничего не ответила, дядя Миша развёл руками.

— Бракованная! Вы разве не видите, что она бракованная? — громко повторила девочка, усомнившись, что её правильно поняли. — Посмотрите сюда, вот эти два ребра скошены под недопустимым углом, ошибка в девять угловых секунд при максимуме в две. Плюс на ней слишком много производственной пыли, обратите внимание, здесь и вот здесь, в ультрафиолете хорошо видно, — Оля нужным образом повернула куб, демонстрируя взрослым светящиеся пятна пыли на идеально ровной поверхности. — Я же просила заменить фильтры на участках с 234 по 451, рапорт подавала, и ничего! Боюсь, что вся партия будет не лучше. Первый блин комом. Так быть не должно, такое низкое качество — просто какой-то позор!

Девочка отключила голограмму и плюхнулась в кресло, сердито глядя на няню и куратора. Пятьдесят пять минут назад завод выдал первую партию своей продукции — двести пятьдесят килограммов водоочистителя, и, по мнению директора, качество этого необычайно дорогого товара не выдерживало никакой критики, и потому его нужно срочно отправить на повторную обработку.

— Решение принято, Оля, груз уйдёт на Землю следующим транспортом, — Михаил вовсе не разделял её переживаний по поводу некондиционного состояния первой партии. — Прямой приказ из штаб-квартиры, отменить его невозможно. Готовую партию товара, всю четверть тонны, запрещено доставлять обратно на конвейер для доработки и повторной очистки, её необходимо упаковать как положено и подготовить к отправке. Новые заготовки должны встать на конвейер к 17:00 по Москве, чтобы успеть изготовить ещё как минимум сто килограммов до подхода следующего грузовика. Отправим на Землю триста пятьдесят кило, и все будут довольны.

— Претензий к Ольге нет, я надеюсь?!

— Арин, ну о чём ты говоришь, никаких претензий, никакого недовольства, руководство просило особенно пояснить свою позицию. Всё отлично, все понимают, что завод пущен в строй намного раньше намеченного срока, не имея всего необходимого оборудования, потому качество первых партий водоочистителя может быть серьёзно ниже ожидаемого по независящим от оператора, то есть от Ольги, причинам. В руководстве ожидают, что с выходом завода на полную мощность и его дооснащением качество продукции достигнет нужного уровня. Говоря простым языком — никто тебя, Оленька, ни в чём не винит, наоборот, все очень довольны твоей работой. А то, что готовый водоочиститель получился хуже, чем мог быть, хуже, чем ты могла сделать, — ну просто очень нужны сделанные тобой песчинки, эти двести пятьдесят килограммов, у нас нет возможности ждать дольше. Ты нас простишь?

— Ладно, что уж с вами делать, так и быть, сегодня я вас прощаю. Просто не люблю, когда меня заставляют намеренно плохо выполнять своё дело, я не научена работать спустя рукава, — важно проговорила Оля и добавила:

— Если бы вы подождали хоть десять дней, даже неделю, всё было бы лучше. Ведь эти кубики не разовьют и сорока процентов от номинальной мощности. Ну нельзя так!

Губы девочки надулись, она хотела ещё что-то сказать в защиту своего мнения, но тут Арина аккуратно подцепила пинцетом крошечную белую песчинку и поднесла её к глазам Ольги:

— Послушай взрослых, Воронок. Один килограмм этих песчинок может очистить пять тысяч тонн воды. Вообрази пять миллионов литров самой грязной воды, которую ты только сможешь себе представить, залитой мазутом, наполненной разнообразным жидким мусором, заражённой всеми видами бактериологического и химического оружия. И один килограмм твоего серебристого песка может очистить эту отвратительную жижу, снова превратив её в прекрасную чистую воду, пригодную для питья и получения топлива. С учётом постоянной нехватки чистой воды на Земле каждая сделанная тобой песчинка не просто на вес золота — она бесценна! И ты сделала двести пятьдесят килограммов такого водяного лекарства! Моя умница!

Арина подмигнула девочке и аккуратно убрала пинцет с песчинкой — она тоже должна быть упакована и продана.

Оля задумалась, представляя, как серебряные песчинки падают в озерко с грязной, маслянистой водой. Она представила, как кубики плавно покачиваются на поверхности, как они начинают постепенно поглощать мазутную плёнку, увеличиваясь в размерах и медленно погружаясь на дно. По мере их движения вниз взвешенный в воде мусор начинает дробиться на мельчайшие частицы, которые притягиваются к серебристым кубам и исчезают в них. Когда кубики выпадут на дно подобно снегу, то и там они будут работать, перерабатывая скопившуюся на дне грязь в обычный ил. Теперь воду из некогда мёртвого озерка снова можно пить без боязни отравиться химикатами или бактериями. Один килограмм даст пять тысяч тонн чистой воды, и Оля знает, что это далеко не предел мощности. Она сможет довести выработку и до пятнадцати тысяч тонн на килограмм, но неужели и этого будет мало? Девочка хорошо знает, что делает важную работу, но неужели потребность в ней настолько велика, что Земля требует негодный, по её мнению, товар? Неужели внизу настолько не хватает воды?

— Более двух третей планеты покрыты водой, но воды постоянно не хватает. Как же так?

— Тут всё дело в потребностях, Оль. В ёмкости рынка, в распределении и логистике. Всё это очень важно. Но самым важным является незаменимость. Уникальность.

Няня аккуратно упаковала образцы и продолжила свой монолог спокойным, уверенным голосом, будто читала Ольге классическую литературу, как она часто делала раньше. Михаил решил не вмешиваться, полностью предоставив Арине неприятный разговор про Водный Кризис. Здесь никто не справится лучше.

— Уникальность — вот главное слово. Уникальность предопределила кризис, поразивший всю нашу планету. Вот, Ольга, представь, что ты вернёшься на Землю и решишь построить там себе дом, хороший маленький домик. Из чего ты его построишь?

— Ну… ну, я могу построить дом из пластика, используя готовые конструкции, самый дешёвый вариант из всех возможных. Можно из бетона. Могу сложить из кирпичей, а могу из бруса или брёвен по старинке, если, конечно, хватит денег на настоящее дерево. Множество вариантов.

— Вот именно, множество вариантов. И так во всём. Ты можешь получить энергию для своего домика от термоядерного реактора, ветряка, солнечного коллектора с двигателем Стирлинга, ископаемого горючего, гидроэлектростанции или простейшей динамо-машины с ручным приводом. Мебель и всю обстановку в своём доме смастеришь из сотен и тысяч различных видов материалов, были бы деньги. Ты можешь носить одежду и обувь из синтетических волокон, натурального льна и хлопка или особым образом обработанных шкур и кож животных. А уж количество разнообразных продуктов питания с трудом поддаётся перечислению. Тысячи и тысячи вариантов всего, что тебе нужно. И только один уникальный и незаменимый компонент. Догадываешься какой?

— Вода.

— Верно, вода. Оксид водорода. Основа жизни на нашей планете и прочее, прочее, прочее. Единственный, незаменимый и уникальный компонент, аналог которого создать так и не удалось, сколько ни пытались. И вот здесь другого варианта не предусмотрено, вода нужна тебе постоянно, в различных видах, причём вода чистая. Два литра в день, не меньше — такова потребность каждого человека. Можно прожить без электричества, без лекарств, даже без одежды, но без воды нельзя. И это всё без учета промышленности и сельского хозяйства, также неспособных существовать без воды. Потребность в ней так велика, что чистая вода заменила во многих краях валюту. Водой платят за работу и товары, воду разыгрывают в карты и распределяют по талонам, за воду убивают.

Ольга налила себе чашку крепкого чая, сосредоточенно обдумывая слова няни.

— Сколько именно внизу осталось чистой воды? У меня нет данных на этот счёт.

— Их нигде нет, подобная информация секретна. В общих чертах — чистой воды практически не осталось. Реки повсеместно обмелели, перегороженные множеством плотин, подземные воды в значительной степени выбраны, большинство открытых водоёмов загрязнены до такой степени, что воду из них нельзя использовать без очистки. Видела защитный купол, полностью перекрывший Байкал? Не от хорошей жизни построили. И так везде.

— И мы ещё не говорим о потребности в топливе, — добавил куратор.

— Да, да, про топливо тоже забывать нельзя. Ископаемое горючее заканчивается, нефть и газ всё время дорожают, уголь в значительной степени выбран. Изменения климата сделали солнечную энергетику малоэффективной, ядерные и термоядерные электростанции не покрывают всевозрастающих потребностей. Так что теперь зачастую дешевле получать водородное горючее из воды, но и для производства топлива вода также должна быть максимально чистой.

Арина проиллюстрировала свои слова несколькими схемами, поясняющими примерное распределение водных ресурсов по различным отраслям экономики, а также динамику роста цен.

— А океанские воды? Их ведь опресняют.

— Уже нет, и давно. После Смерти Океана обычное опреснение стало невозможно.

Чашка выпала из рук Ольги и покатилась по полу, расплескав содержимое. Девочка резко обернулась к няне, лицо её стало злым и сосредоточенным:

— Какой такой Смерти Океана?! Что стало с Океаном и почему я впервые об этом слышу?!

Покрытие пола мгновенно впитало пролившийся чай. Арина подняла чашку и поставила обратно в буфет, на ходу протерев гигиенической салфеткой.

— Этим термином описывается серия техногенных катастроф и преднамеренных диверсий, произошедшая в тридцатых — сороковых годах. В то время борьба за ресурсы обострилась до предела, вооружённые конфликты охватили практически всю планету, в ход пошло оружие массового поражения. Люди это пережили. Океан — нет. Две трети его биосферы было уничтожено, в первую очередь все морские млекопитающие и большинство рыб, выжившие организмы мутировали, приспосабливаясь к новым условиям. Привычной солёной океанской воды больше нет, теперь на её месте — крайне ядовитая жидкая субстанция, справиться с которой могут только твои маленькие белые кубики. Вот такие дела, Оленька, без тебя и твоего завода на Земле миллионы людей ждёт смерть от жажды и голода. Ни больше ни меньше…

Своеобразная похвала и неожиданная слава ничуть не обрадовали Ольгу. На нетвёрдых ногах девочка подошла к окну, вглядываясь в океанские воды, проплывающие далеко внизу. Она тихо плакала, вспоминая океаны и моря Земли такими, какими она их видела на симуляторах и многочисленных записях начиная с фильмов Кусто. Сёрфинг на высоких волнах и рыбалка с океанских яхт, костры на пляжах маленьких островов и погружения с аквалангом вместе с дельфинами — всё осталось позади, всё умерло. Умерло задолго до её рождения.

— Ещё раз, — пробормотала она, глотая слезы, — почему я ничего не знала? Данных о катастрофе нет ни в книгах, ни в фильмах, ни в выпусках новостей, что я получаю регулярно. Да я же смотрю на этот океан каждый день, и теперь мне хотелось бы знать, как такое, чёрт подери, случилось?! И почему вы оба…

— Твоё руководство, — поддержал няню Петров, — решило до определённого периода не сообщать тебе эту информацию, по крайней мере, до момента запуска завода. Они посчитали, что подобное печальное знание могло помешать тебе в твоей работе. Отчасти я их понимаю…

Несмотря на злость, Ольга понимает, что в политике боссов есть резон. Всю жизнь проведя на борту своей станции и не имея воды больше чем на маленькую ванну, она всегда мечтала об океане. Возможно, действительно не стоило разрушать наивную детскую мечту раньше времени. Надо взять себя в руки.

— Сколько ещё действует таких ограничений на информацию? Сколько важного я ещё не знаю?

— Не так много. И скоро последние ограничения будут сняты.

— Договорились. Если они хотят… если вы хотите, чтобы я работала хорошо, такого больше быть не должно. Я вам не первоклассница, чтобы что-то от меня скрывать. Мне нужна вся необходимая информация.

— Будет. Всё будет, лишь бы завод работал без остановок. Всё что угодно ради конечного продукта, ради чистой воды. И поскольку никто не собирается раздавать твой товар бесплатно, можно сказать, что ты тут делаешь не воду — ты здесь делаешь деньги. Это называется капитализм.

— Понимаю.

Не обращая внимания на наставников, Ольга открывает базу данных жилого отсека и извлекает из памяти видеоокон все морские пейзажи, которыми она любила окружать свой дом раньше, представляя себя капитаном подводной лодки. Короткая команда — и миллиарды изображений перестают существовать, стёртые без сохранения.

— Я всё понимаю. Пусть руководство не беспокоится — товар будет поступать в лучшем виде и в максимально возможном количестве. Я буду работать очень хорошо. Но не ради денег и повышения курса акций. Я буду работать ради Океана: попробуем оживить его.