Границы сред

Глава 7, В которой обсуждается понятие токсичности и проблема применимости физиологических драйвов в постплеменных социумах

Флоренсан Камю, как всякий толковый руководитель, был бессердечным сукиным сыном, рабовладельцем и истязателем. Примерно через три месяца после того, как Майя верифицировала свое согласие стать его подчиненной,он обозначил для нее в штатном расписании день с требованием воздерживаться от каких бы то ни было рабочих дел и размышлений. Именно этого-то Майя и не любила, ну что это засатрапство, дела ладно, а как она должна от размышлений воздерживаться?Тем более, что те куски информации, с которыми копалась лично она, никак не укладывались ни в какую более или менее логичную систему, точнее на вид казались совершенно обыденным кодом без совершенно какого-либо подвоха, а ведь, насколько Майя могла судить, источником этого кода были самые что ни на есть токсичнейшие области... Если серьезно, она вообще подозревала, что Камю подсунул ей в качестве экспериментальной задачки не завирусованный материал.Их группа даже длинной палкой еще не прикасалась к тем объектам, ради которых Камю собрал эту экспедицию.Подготовительной работы было выше крыши.

Собственно, проблема токсичного кода — а вся ее работа, и вся работа Камю, и работа великого множества других людей и не людей крутилась вокруг проблем токсичного кода, так вот, само это определение надо изучить немного поподробнее,прежде чем пытаться понять, что это была за экспедиция и почему Майя Циклаури с такой силой вцепилась в подвернувшуюся возможность ввязаться в нее хоть мичманом.

Понятие токсичности примерно соответствуетнезамысловатойидее «кто-то принял внутрь что-то, от чего ему стало нехорошо». Эта ситуация распадается на несколько вариантов.Самый очевидный«Я принял внутрь что-то, от чего мне нехорошо и я это осознаю» илегкосводимый к предыдущему «он принял что-то, от чего ему нехорошо, он это осознает и способен дать знать» — есть варианты с относительно благоприятным прогнозом (хотя, разумеется, могут приводить и регулярно приводят к вполне плачевным результатам). Но гораздо интереснеес исследовательской точки зрения (а также с точки зрения коммуникативной гигиены, о чем ниже)вариант «кто-то принял внутрь что-то такое, от чего ему нехорошо, но он сам этого не осознает». Поскольку «нехорошо» в таких раскладах измеряется не субъективными факторами, а через анализ дельтыфункцийкоммуникативных процессов, тодаже биологических аналогий может быть масса. Поведение кого-то перехвачено вирусом или хищным грибом? С хомо сапиенс такое бывает редко, но отдельные примеры типа токсоплазмоза привести можно. Кто-то нажрался ЛСД и бегает за родственниками с топором? У кого-то, наоборот, синдром отмены и он бегает за родными с топором потому, что поступление токсичного вещества прекратилось? У кого-то, в связи с изменениями среды, активировались генетические детерминанты, пошел сбой в работе нейромедиаторов и стартовала наследственная шизофрения (топор, как мы помним, недалеко)? У кого-то обычный грипп, просто организм переборщил с мерами борьбы с вирусом и на температуре в сорок градусов человек поймал галлюцинации (а убрать топор подальше никому не приходило и в голову)?У кого-то развитие сифилиса дошло до дементивных явлений?в общем, легко видеть, что прямой перехват контроля — ситуация редкая и работает тем надежнее, чем меньше сложность субъекта, который что-то не то хапнул (муравья заколдовать удается чаще, чем кота, а мышь — надежнее, чем человека).Гораздо чаще воздействие на рисунок поведения идет не прямым (и в биологических аналогиях — ненамеренным) образом, и чем токсичен конкретный код, на вводе может быть ну чрезвычайно неочевидно, особенно в ситуациях типа «условная шизофрения», когда совершенно нейтральные для одних потребителей воздействия становятся высоко токсичными при наличии скрытой внутренней уязвимости, о которой мог не знать ни сам носитель сознания, ни его окружающие. Понятно, что при зачатии детей почти все граждане сингулярностей анализируют свои гены на эту уязвимость так же, как на склонность к диабету, дисплазии соединительных тканей или там высокой вероятности кариеса, и поправить эти вопросы на стадии зиготы не проблема — если это до вас еще не сделали ваши прабабушки с прадедушками, но эта уязвимость известная, подсчитанная, ее биологическая полезность взвешена и сочтена критически незначимой... В общем, даже если вы прилетели из совсем диких мест, вы взрослый человек и у вас эта уязвимость имеется, то вы просто будете регулярно тестироваться на обмен нейромедиаторов и вам, возможно, поставят имплант, чтобы выровнять баланс. Но если вы субъект небиологический, то количества поколений, позволяющего выявить тенденции наследственных уязвимостей, просто еще не набралось.И каждая сингулярность из соображений осторожности исходит из того, что такая уязвимость в ней быть может, а может быть — и не одна.Более очевидные варианты типа грипп или сифилис — то есть «наше поведение поломала какая-то жадная хрень, пытаясь всего лишь ограбить и сьесть» проще выявляются и проще изучаются, с условно химическим отравлением тоже разобраться не так сложно, а вот синдром отмены в применении к небиологическим субъектам штука очень тяжело выявляемая, и в истории человечества бывали случаи... впрочем, давайте о них в другой раз.Студенческая работа Майи, Хеллоубоба и присоединившейся к их проекту Парвати представляла из себя довольно остроумный, простой и постфактум кажущийся естественным метод реклассификации классических вирусных кодов, живущих в небиологических субъектах, от абсолютно нетоксичных и давным-давно приобретших симбиотическую значимость до свежих штаммов, проносящихся по населенному космосу со скоростью условного чиха. В этой работе для направления деятельности группы Флоренсана Камю не было абсолютно ничего интересного. По словам Нъеди Бибо, координатора группы, Камю озадачил ее перетряхнуть все опубликованные работы с использованием материалов любого нежелательного кода за последние пять лет, к которым она может получить доступ, и подать емуимена авторов только техработ, в которых будет наличествовать внятная и убедительная экспликация гигиенических процедур, примененных в проведенной работе,ну и в случае групповой работы следовало выковырять именно того, кто эту самую экспликацию и производил.

Таких именоказалось всего лишь около сотни. Камю и его небиологический куратор подвергли этот список каким-тодополнительным,ведомым лишь им двоим измерениям, в результате чего на выходе остались двое — никому не известная сопляМайяЦиклаури и патриарх школыфильтрационных механик Якоб Смурницкий, которому было мало того, что двести лет, но он еще и последние семьдесят вообще не выходил в цифровую реальность. Даже статьи, насколько было известно, он диктовал в личном контакте секретарям, которые выучивали его слова наизусть а вводили для будущей публикации постфактум, находясь в совершенно другой обстановке.

Получив такой вот результат, Флоренсан Камю запросил все возможные данные о психологическом здоровье Майи Циклаури, и убедившись, что она вполне вменяема и всего лишь непередаваемая зануда в тех вопросах, которые считает важными,послал Нъеди выудить магистрантку Циклаури правдами или неправдами из того места, где она находилась и превратить ее в его личного цепного безопасника.

Майя знала за собой эту характеристику, знала о ее источниках в своей личной истории и сумела убедить когда-то сингулярность в том, чтодрайв упорядочивания и выстраивания предсказуемостей не только доставляет ей радость, которую не покрывают никакие другие актуальные для ее организма драйвы, но и, за счет редкости реализации этого драйва в сочетании с высокой креативностью и скоростью обработки разнопотоковых данных, значительно повышает ее социальную полезность. На тот момент ни Майе, ни даже сингулярности не приходило на ум, насколько правдивым окажетсяэто соображение, но в целом идея того, что утомительный зануда — полезное для выживания социума существо, если удается прицепить его к вопросам групповой безопасности, считалась очевидной уже давным давно. Идеи Смурницкого Майе были хорошо знакомы, и хотя предлагаемые им технологии она — как и большинство жителей сингулярностей — считала все-таки слишком упоротыми, соглашалась Майя с рассуждениями великого контринфлуэнсераочень часто.

Ис точки зрения приведения в чувство протоколов работы команды Камю, ей чем заняться нашлось. Примерно на второй неделе она уже вылезла в групповой чат с приблизительным списком уязвимостей в рабочих алгоритмах группы, Камю орал павлином, поскольку одна из щелок оказалось его личным каналом заказа какой-то специфической жратвы, группа злорадно хохотала, Майя в самом успокоительном тоне, каким только объясняла Дитто, что отказ от немедленного поедания килограмма сладостей можно заменить немедленным же походом в зону активной невесомости, промурлыкала, что половину имеющихся уязвимостей можно легко перекрыть алгоритмизируемым и совершенно неутомительным образом (а к неизбежному моменту, когда группа окажется вне поддержки сингулярностей, автоматизмы у всех давным-давно отработаются), а со второй половиной можно будет чего-нибудь порешать, если двое-трое человек из команды выделят на это рабочего времени а месье Камю эту реструктуризацию заверит...

В общем, работы у нее было полно, думать ей было о чем и в бассейне, и на беговой дорожке, а в танцзал она не ходила — но тут Нъеди очень деликатно поинтересовалась, почто Майя с командой в реально свободное время не тусуется и ни с кем не спит, вроде бы по ее предыдущим статусам она раньше в анахоретках-то не ходила...

— Да влюблена я, — мрачно отозвалась Майя.

— Почему бы тебе не поговорить об этом с кем-нибудь? — удивилась Нъеди, имея в виду даже не столько себя или кого-то из команды, а скорее аппликацию психологической поддержки сингулярности, в которой они на тот момент находились.

— Единственный человек, с которым я об этом могу серьезно поговорить — это моя мама, а она хрен пойми где и скорее всего на задании.Нъеди, которая по долгу службы отлично знала, кто у кого мама, понимающе кивнула.

— А не серьезно? Нарратив нам провесить, а? Народ-то волнуется.

— Нарратив... — мечтательно сказала Майя, — а хм... Нарратив моооожно...

— Добро, — подвела черту Нъеди, — ждем. За хороший нарратив группа тебе будет ноги мыть и воду пить, мы тут уже все друг друга хорошо знаем, давно не вкидывали дровишек.

Ах ну да, нарратив-то мы уже упоминали, и все ж таки пора толком объяснить что собственно имеется в виду. Когда вы хотите, чтобы какой-то продукт вашего творчества, будь то рассказ о чем-то личном или результат научных изысканий, был действительно понят и усвоен некоторым количеством других разумных существ, то вы упаковываете смысл передаваемого максимально легкоусвояемым образом. Это бывали и переводы на латынь с европейских (и не) языков, это бывали табличные данные, это бывали визуальные презентации, но постепенно стало ясно, что лучше всего человеческим и постчеловеческим разумом усваиваются нарративы. Визуальная, аудиальная, проприоцептивная или там ольфакторная составляющие имеют право быть, но главное — должна быть история с загадкой и неочевидным исходом. Что-то должно происходить не так, что-то должно получаться плохо, что-то должно доставлять страдание, что-то должно непросто преодолеваться и что-то должно быть преодолено весело, с выдумкой и остроумно. Нарратив лежит глубоко в физиологии человеческого мышления, поскольку нарратив — это, с точки зрения человеческого мозга, халява. Ты вовлечен в проблему, ты заволновался, ты приуготовился решать, собрался с мужеством и хлоп готовый ответ, ура, утебяже остался ресурс, которымтысобирался решать эту проблему. Из хорошего нарратива любой вовлекшийся в него человек выходит более счастливым и богатым, чем входил, даже если это нарратив о чем-то, что этому человеку никогда не пригодится. Отдельно до сих пор обжевывается всеми человеческими и постчеловеческими культурами тот факт, что сингулярности точно так же прутся по нарративам (что предсказано было в глубокой древности, когда нарраторы изображали драконов джиннов и богов существами, обожающими загадки, но эту тему нам с вами сейчас, в общем, тоже придется оставить в стороне).Короче, идея рассказать то, что беспокоит, в отстраненной, поэтизированной, отвлеченной тем или иным образом форме была действительно толковой (Майя и не предполагала, что Камю держит на посту координатора дуру), да и сделать из этого нарратив ну реально черт возьми должно было помочь.Можно было снять кино, написать стихи, сконструировать сложную чувствовалку или повествование в любом из классических жанров, как хочешь. Она выбрала обманчиво простой метод прямой трансляции воспоминаний... Подчеркнуто без редактирования, только с обрезкой лишнего по краям. Что было, то было.А было так:

По официальному достижению полноценной гражданственности — ну, то что в наши с вами дни называется совершеннолетием — сингулярность поинтересовалась, какуюМайя Циклаури, урожденная гражданка сингулярности,предпочитает иметь гормональную схему — выровненную по минимализации воздействий на психику; выровненную поминимализации химических воздействий на организм или, чисто ради интереса, дикую?Понятно, что контрацепция во всех этих трех случаях была на совести сингулярности, симбиоженщина, чтобы забеременеть, должна в первую очередь громко и осознанно сказать Я ХОЧУ ЗАБЕРЕМЕНЕТЬ, да и тогда всегда есть место для дискуссий о том, стоит ли устраивать внутриутробное вынашивание с его рисками. Речь шла, прежде всего, о тех процессах, что влияют на личность, и о том, насколько личность к этим процессам готова. Хорошо мужчинам, заперся в туалете на пять минут и гормональный шторм схлынет так же быстро, как набежал; у женщин все устроено куда более медленно и трудоемко и если вы не хотите отхватить всем коллективом ПМС у координаторы группы, координаторе надо озадачиться вопросом заблаговременно.

Как большинство не слишком загруженных молодых женщин, Майя захотела попробовать дикий вариант. Люди с любопытством относятся к способностям собственной биологии, особенно зная, что вместе с неприятностями биология может подгонять и интересные позитивные переживания. Что смеяться, до четверти, в разных сингулярностях, женщин до сих пор предпочитают естественное вынашивание хотя бы один раз в жизни — я не шучу.Мы любознательные обезьянки, в этом наша слабость и в этом наша сила.

Биология оказалась к Майе снисходительна — ПМС у нее не было вообще. Кровотечения оказались средние, боли купировались штатными средствами и даже к ним не приходилось прибегать ежемесячно, а вот первая половина цикла превращала ее в суперженщину и по усваиваемости информации, и по коммуникабельности. В дни овуляций Майя планировала себе общественные мероприятия, и наслаждалась производимым эффектом. Она и так была девушка симпатичная, но дикое гормональное сопровождение овуляции встряхивает весь организм и делает из женщины сирену. Сингулярность предупреждала, что с этими, хоть и эндогенными, стимуляторами со временем придется быть поосторожнее, качели начнут откачиваться и в обратную сторону тоже, так что Майя мысленно отвела себе на чудеса и танцы время до завершения образования, ну а потом выровнять фон и жить дальше как человек, а не какфонтан-улыбашкауже.

Дело было как раз на выезде, именно из-за того, что у Парвати, Приянки и Бьянки наконец-то вытанцовался очередной здоровый эмбрион, и на примерно десятом делении стало ясно, что генеративные свойства будущей плаценты имеют максимальное сродство именно к организму Парвати.Вынашивание в их культуре имело какие-то замысловатые параметры значения. Видимо сам факт того, что зачатие в строго фемининных семьях происходило по определению ин витро, был и так большой нагрузкой на культурный конструкт родительства, в общем, Парвати села на попу ровно и довольно резко, а Майе пришлось скидывать свои таблицы (мысленно) в большой чемодан и таскаться, как и Хеллоубобу, по городам и весям, то есть по всяким дальним хранилищам вирусных баз.

Одну овуляцию она полностью потратила на выстраивание договоренностей с сотрудниками архива, именно на растяжке эффект маниакально гигиенического протокола изучения любых действующих кодов в сочетании с мощным облаком гормонального присуттствия делался особенно хорош. Вы думаете, это работало только на мужчин? Ха! «Такая киса и так рвется работать!...» — отзывалась о Майе одна из начальственных дам, и в работу-то ее пустили, а что, собственно, еще и нужно?

Двадцать восемь дней спустя тамошняя сингулярность поинтересовалась, восстанавливать ли режим выходного времени или стукнуть родной майиной сингулярности, что гражданочка потеряла берега в увлеченности цифровой археологией. Майя вздохнула, переставила себе рабочие планы и отправилась поискать приключений. Места, где собираются люди, желающие поиграть в свое тело, во всех человеческих локациях узнаваемы, а типы игр — танцы, секс, спарринги или что угодно еще, контролируются сингулярностями только на уровне «чтобы люди друг друга значительно не попортили», а так, ваши игры — ваши правила, лишь бы участие было осознанным и добровольным. В зонах без сингулярностей происходит, по большому счету, примерно то же самое. Просто с большим количеством рисков....Она попалась уже в тот момент, когда ее брови полезли вверх. Если ты магистранта самого злого и трудоемкого университета в трех семьях сингулярностей, то эмоция «я не понимаю, что здесь происходит» — именно то, что возьмет тебя за кольцо в носу и никуда не отпустит.Она ничего не понимала.

Это был какой-то, не очень богато отделанный и наполненный не самой рафинированной публикой паб. Его цифровое пространство гудело, как рассерженный улей, внутрь забегали еще и и еще, проталкивая ее с собой, хохочущие люди и нырком входили в ту или иную струю мельтешащего чата, рядом с ней пожилая женщина непривычно распрямила плечи, как будто кто-то ее дернул, глубоко вдохнула и широко открыв рот загудела без слов. Майя осознала, что очень похожие короткие — а иногда продолжительные — звуки возникали то там, то сям по всему пространству. Из маленькой дальней дверки, ведущей, видимо, в кухню с хохотом вышел пожилой мужчина и вслух крикнул:

— У меня булки сгорят!

Чат запестрел объяснениями что сделать с булками, стоящий на столе посреди паба парень махнул рукой, симметрично махнул рукой хозяин булок, люди гудели и смеялись, обнимались и страстно, восторженно ждали — ждали чего-то, что должно было вот-вот случиться, а парень на столе озирался, ощупывая глазами всех, всех и каждого, и когда его взгляд дошел до Майи

Вот это звезда!... Ты же не петь пришла, верно?Нет, не петь, — подумала Майя, усмехаясь.Ах. Можно, ты будешь слушать? Пожалуйста. Не уходи до конца песни, это большое везение, когда кто-то слушает... Особенно такой, как ты.Если недолго, — согласилась она.От этой точки, думаю, минут шесть с половиной, — быстро ответил он.

Майя чувствовала, что с ней он разговаривает не весь — кроме общего чата, зал был заполнен — что она чувствовала своей привычкой по косвеным признакам оценивать все цифровые потоки — зал был просто забит активными личками, кружившими не как обычно в контактных группах такого объема, хаотичными мостиками от случайного участника к случайному участнику, а стягивались паутиной к парню на столе.

Тогда слушай, случайная звезда, а я буду знать, что ты слышишь...

Он твердым, окончательным жестом взмахнул рукой. Повисла невозможная в такой толпе тишина — никто не дышал и не шевелился. Он крутнулся на одной ноге, как волчок — и зал заполнил звук.Из самых разных углов зала, где-то у Майи сбоку, спереди, сзади — шел низкий, почти превращающийся в вибрацию бас. Пели мужчины — рядом с ней молодой рыжий бородач, с другой стороны сидящие за столиком пара — седой и лысый, пел повар, и лица у них были сосредоточенные и восхищенные. Пожилая женщина, что только что гудела рядом с Майей, снова рывком расправила плечи и затянула одну ноту. Замолчала. Несколько раз вздохнула и взяла другую, точно так же идеально срезонировавшую с голосами мужчин за ней.Вступили голоса помоложе, что пели уже не только звук, но и слова. Майя смутно припомнила этот жанр — а, ну да, шанти, хоровое пение, структурирующее групповые физические усилия — но она никогда, ни в записи, ни на концерте, не слышала ни такой слаженности, ни такой эмоциональности в исполнении.Мальчишка на столе танцевал... Нет, не танцевал. Каждое движение внутри занимаемого им объема было очень точным и вызывало в зале изменение потока звука. Нежные девичьи голоса сплетались с поддержкой мужских, голоса женщин постарше заполняли рисунком пространство между ними, а основой для всего этого лежали — и поднимали весь хор, как атланты на плечах — равномерно распределенные по залу басы.Путешественник этой песни ушел из дома, много работал, много страдал,но видел много чудес,ивотоднажды молодой ученик, которому путешественник помогал поставить руку на инструменте, рассказал ему, что много лет не видел отца, назвал станцию и имя матери, но на следующий день они снова расстались, потому что работа сама себя не сделает, и путешествие продолжается, а тот ученик, который ушел дальше по своей дороге, теперь знает, как правильно управлять тем, чем должен управлять человек...Ну разумеется, — усмехнулась про себя Майя, не в силах всерьез воспринимать пафос всей этой воняющей изнанкой скафандров и полупереработанным повторным воздухом истории, — но даже ей было трудно не принятьвесь эмоциональный накал, который участники песни в нее вкладывали.Шанти обязана быть слезливой и сентиментальной, на то она и хоровая рабочая песня, и она обязана славить труд, что же, это особенность жанра.Танцор на столе остановился резко, из какого-то совершенно невозможного движения, которое по идее на одной инерции должно было унести его со стола к чертям собачьим, песня оборвалась в мертвую тишину на самом точном эмоционально наполненном моменте, потом — синхронно, но уже свободно — все люди в зале выдохнули, задвигались, засмеялись, кто-то закричал, они прикасались друг к другу, не в силах сразу прервать только что существовавшее единство, а парень спрыгнул со стола и пошел прямо к Майе.

Я не мог прерваться, понимаешь. Спасибо, что дождалась и спасибо, что слушала.Это стоило послушать, да.Ты так думаешь? Оо.

Она ахнула от пакета восторга и благодарности, который он швырнул в ее сторону.

Неужто тут кто-то иначе думает?То, что видит участник, и то, что видит наблюдатель — совершенно не одно и то жеХм, ты прав.Вообще я хотел бы с тобой познакомиться. Ты... Ты как?

Майя замедлилась с ответом, глядя в еще пылающие глаза совсем рядом с собой, мысленно посмеялась над собой, мысленно же ударила сама с собой по рукам и ответила:Есть встречное предложение. Сначала секс, потом знакомиться. Пойдет?