Граница дозволенного

Глава 11

Время словно застыло.

Оно растянулось длинной каплей, застывшей на кончике весенней сосули. Тянулось медленно, неторопливо, словно только взбитое масло, перетекавшее из одного кувшина в другой. Мир, и без того тёмный и мрачный, казалось, потерял все краски. Он словно стал частью гравюры из детской книжки, слился с сиволапой легендой, которой недалёкие деревенские бабы испуганным шёпотом пересказывали друг другу и которой пугали детей. Секунды растягивались во времена года, дробились на части, и я видел, как широко, миллиметр за миллиметром распахиваются от ужаса глаза моих спутников. Как собираются складки на лбу Эдвина, и как медленно, словно в кошмарном вязком сне, прикладывает Кэт ладонь к губам, готовясь огласить всю округу испуганным женским визгом.

А потом капля разделилась. Лопнула с хрустальным звоном и с бешенной скоростью помчалась к земле. И с её булькающим ударом об улицу неведомого мне города, я пришёл в себя.

Свет костра ударил по моим глазам с хлёстким щёлканьем кнута. Но я, не замечая непроизвольно хлынувших слёз, заорал не своим срывающимся голосом:

— Ходу! Ходу, вашу мать, ходу!..

Им не пришлось повторять дважды. Я ошибся, и эта ошибка вполне могла стоить нам жизни. Местная байка, которой хвалились ветераны перед изумлёнными подружками, сошла с их уст, прорвалась сквозь удушливый запах придорожных таверн и вывалилась на подтаявший январский снег кавалькадой проклятых всадников. И я, главный эксперт по демоническим отродьям, отмахнулся от неё, словно от назойливой мухи. Списал всё на разыгравшееся воображение и жажду романтики. Ошибся. Но сейчас, когда легенда оказалась явью, Эдвин и Кэт всё равно мне верили. А может, просто поняли, что другого выхода, кроме бегства нет.

Мы вскочили на лошадей в мгновение ока, не позаботившись ни о поклаже, ни о сёдлах. Нам едва хватило выдержки, чтобы негнущимися руками отвязать коней от импровизированной древесной привязи. Прижимаясь к их холкам, мы пустили лошадей в безумный галоп, не заботясь ни о разбитой дороге, не о ледяном ветре, хлещущем в лицо. Окружавший нас лес превратился в мрачный калейдоскоп, в который чьи-то шаловливые ручки смеясь налили чернил. Тёмные, будто высеченные из ночного небосвода силуэты мелькали по бокам, обмазанные лунным светом, и были похожи на безумных язычников-эльфов, упивающихся своим богопротивным таинством. По правую руку всё также возвышались каменистые холмы, слившиеся в серый мазок.

И только грохот копыт по разбитой дороге, только хриплое дыхание уставших за день лошадей.

Тугудук-тугудк. Тугудук-тугудк.

И зловещий, инфернальный гол охотничьего рога за спиной.

Эдвин что-то прокричал мне, обернувшись через плечо. Он шёл на полкорпуса впереди меня, но свист в ушах не давал мне ничего расслышать.

— Что?!

— Как? Как их бить?!

Память вскипела, словно буйное море, с готовностью выуживая для меня обрывки воспоминаний и школярских знаний. Дикий Гон был настолько редким явлением, что его изучению отводилось до преступного мало времени. Просто потому, что выживших, способных внятно рассказать о произошедшем, почти не оставалось.

— Доспехи! — крикнул я, лихорадочно вспоминая лекции в Ордене. — Бейте по доспехам. Как только оболочка даст трещину, души освободятся.

— И всё?

Я усмехнулся, несмотря на ужас ситуации. Как будто этого мало было. Всадники Гона путешествовали между нашим миром и Инферно по тайным тропам, известным только Милитантам Армии. Их доспехи, некогда простая сталь и железо, закалились в адском пламени, обрели крепость, с которой не могло справиться ни одно человеческое оружие. И души несчастных, навечно закованные в собственные латы, были вынуждены подчиняться своим тёмным поработителям, неся смерть, разрушение и месть. Кавалькада рыцарей, закованных в броню цвета «пурпура узурпаторов»[2], играючи бы сокрушила отряд Белых Храмовников, окажись тот у неё на пути.

Но рыцарей-меченосцев на старом тракте не было. И никто не мог выиграть для нас время на побег.

А рог тем временем вновь протрубил. На этот раз гораздо ближе к нам.

Гон приближался.

Неожиданно, дорога лихо взяла влево. Лошади, разгорячённые скачкой, едва сумели вписаться в поворот, чуть не улетев в придорожную канаву. Однако сразу за поворотом лес, до того бывший полноправным хозяином здешних мест, вдруг расступился. Перед нами лежала голая каменистая земля с редкими побегами травы или тонкими стволами чахлых деревьев, непонятно за что цеплявшихся корнями.

Бешеная скачка неожиданно вывела нас к предгорьям Гномьих гор. В любой другой момент я бы обрадовался, это значило, что до Журавлиного перевала оставалось всего ничего, но…

Но проклятый рог никак не хотел затыкаться!

Он был уже совсем близко, почти сразу за поворотом. Уже не эхо доносилось до моих ушей, но сам звук, громовой и зловещий. Настолько же безучастный к нашим жалким потугам, насколько может быть безучастен лёд или булатное железо. Мы не могли убежать от Гона, это было вне человеческих сил. Адские кони несли своих всадников в броне из пурпурного железа без всякой усталости. Эти звери были в Инферно, вдыхали широкими ноздрями его горячий воздух, шкурой ощущали густые капли ненависти к роду человеческому, что росой оседала на их шкурах. Это были не скакуны, о нет. Это были натуральные звери с хищно горящими глазами, больше напоминавшие гончий. Сейчас, хозяин-охотник. Сейчас, уже немного. Нагоним.

Я буквально слышал их мыли, чувствовал их всем своим существом, каждой каплей крови. Они сливались с топотом их демонических копыт, выбивавших из камня искры.

Догнать.

Убить.

Разорвать.

Что-то серое вдруг мелькнуло на периферии зрения. Плоский каменный холм, больше похожий на выбитый зуб, возвышался в небольшом отдалении от дороги, как раз недалеко от проплешины ельника. На него вполне можно было вскарабкаться по крутой круче. Конечно, кони бы обломали ноги, но в этом и был наш шанс.

Дёрнув поводья и уводя свою лошадь в сторону холма, я крикнул:

— Сюда!

— Ты с ума сошёл? — проорал мне в след Эдвин.

— Кони!

Кажется, он понял. По крайней мере, тут же свернул с дороги. Кэт не переминула последовать его примеру.

На холме мы вполне могли принять бой. Двое магов и один арканолог против отряда демонических рыцарей. Но им придётся спешиться, придётся оставить скакунов, придётся драться в невыгодных для себя условиях. Адские кони — это всё ещё кони. Они, как известно, по скалам не лазят. И тогда…

А что тогда, задал я себе вопрос, уже подбираясь к холму. Тогда стоит попытаться. Я уже спрыгнул с животины и цеплялся за голые камни пальцами, срывая до крови ногти. Стоит дать бой. Вряд ли их больше двадцати. Два десятка тяжеловооружённых малефикаров против девчонки, старика и меня, который даже фехтовать-то толком не научился за третий десяток.

Да нам даже Архистратиг не поможет!

Стоя на ровной поверхности холма, я заметил, как из-за камней медленно показались лица моих спутников. Оба были раскрасневшимися, запыхавшимися, а в глазах что у девочки, что у мага, стояла паника. Они смотрели на меня с таким взглядом, каким смотрят дети на мать, когда их дом случайно загорелся, с немым вопросом, который не даёт задать схваченное от ужаса горло.

«Что дальше?»

— Так, — произнёс я, пытаясь восстановить дыхание. — Эдвин, быстро. У вас есть в арсенале что-то необычное? Что-то такое, что пробьёт доспехи?

Насупившись и наклонив голову, словно собираясь забодать Гон своим лбом, маг принялся перечислять:

— Арканические болты, ледяные стрелы…

— Нет, нет, не-е-ет, — оборвал его я, — всё не то. Как вы собираетесь этими игрушками пробивать броню Армии? Радикальное что-то. Настоящее. Чтобы жахнуло, и сразу клочки по закоулочкам.

Эдвин замолчал, стоя с открытым ртом, словно рыба, выброшенная на лёд. Однако, неожиданно на помощь ему пришла Кэт.

— Мастер, волна… Ну, про которую вы мне говорили.

Тот хлопнул себя по лбу.

— Точно… Точно!

— Эдвин, нет времени на игры, — раздражённо произнёс я, едва не дав петуха. — Что вы придумали?

— Обязательно пробивать доспехи?

— Да, да, Тьма вас побери! В них — запертые души, для которых доспехи служат клеткой. Как только клетку разрушим, несчастный тут же покинет её, а всадник Гона станет не большим, чем груда железа.

— Так обязательно ли пробивать? А если, допустим, что-то проберётся сквозь броню. Через мельчайшие щели или сочленения? Огонь, например?..

Я задумался. Но ненадолго. До меня начал доходить смысл его слов.

— Может получиться. Да, точно. Должно сработать!

Понимание того, что у Эдвина есть пара тузов в рукаве, придало мне сил.

— Что надо делать?

— Дайте мне время, — коротко бросил маг. — Заклинание не из простых, мне нужно подготовиться.

— Сколько?

— Не более…

Он не успел договорить.

Вновь раздался звук рога, от которого у меня зазвенело в ушах. Повернув голову в сторону поворота, который мы не так давно миновали, я увидел их. Кавалькада мчалась по весь опор, а земля дрожала под копытами их коней. Они не выкрикивали боевых кличей, не сыпали проклятиями. Им это было ни к чему. Рог — вот единственный вестник их приближения, лебединая песнь по трём неудачливым путникам, которым не повезло столкнуться с ожившей легендой.

Все всадники, словно братья-близнецы, были закованы в тёмно-фиолетовую броню. Их несуществующие лица скрывали латные шлема с причудливыми и витыми рогами, выраставшими прямо из металлического лба. Каждый держал, чуть отведя в сторону, зазубренный полуторный клинок. От жара Инферно оружейная сталь поплыла и растеклась, приняв причудливую зубчатую форму. От ран, нанесённых таким клинком, не было ни спасения, ни защиты, даже если бы Армия не приложила руку к их созданию. Зубья на режущей кромке разрывали плоть и оставляли такие раны, которые не под силам залатать даже самым умудрённым лекарям.

Всё, как в старинных гравюрах, что я видел в арканологических трактатах. Это был Дикий Гон, сомнений не оставалось. Только одна вещь меня смущала.

Во главе отряда скакала высокая, выше даже дородных рыцарей, фигура. В отличие от всех остальных всадников, она не была закована в пурпурную броню. Лица их командира не было видно, как и у прочих всадников, его закрывал латный шлем, но зато на фиолетовом фоне отчётливо выделялись алые цвета его доспехов. За спиной у него развевался красный плащ с меховым подбоем. Едва заметив нас на холме, фигура рыцаря вскинула вверх свой двуручный меч, тяжести которого он словно не замечал, и указала остальным на нашу троицу.

А вот это было необычно. Ещё ни один источник не фиксировал у Гона столь ярко выраженного лидера. Если я выживу, усмехнулся я собственным мыслям, магистры Ордена рады радешеньки будут узнать такие подробности.

Я заметил, как резко сжал челюсти Эдвин. Он тоже заметил алого рыцаря. И, судя по всему, узнал его.

Страшная догадка о том, что маг специально заманил нас на тропу Гона, промелькнула в моём сознании огненным росчерком, но тут же погасла. Даже если и так, подумал я, плевать. Свести счёты можно будет и после боя. Если, конечно, будет кому сводить. А сейчас…

— Сколько нужно времени?

Мы уже успели вскарабкаться на вершину холма. Эдвин отошёл к пологому краю, по которому не мог взобраться никто, разве что горный козёл. А мы встали рядом, закрывая проход через камни.

— Минут пять, — бросил маг, уходя куда-то в себя и концентрируясь на заклинании. — Кэт, помоги мастеру Летту. На тебе щит и малые атакующие. Мастер Летт, не подпускайте их ко мне. Не давайте приблизиться. Когда я закричу — немедленно падайте на землю, что бы не случилось. Всё ясно?

Я коротко кивнул и отошёл подальше. Кавалькада приближалась.

Мой план действительно сработал. Всадники, остановившись у холма, секунду разглядывали нас, словно прикидывая, как будут брать эту крепость. Их предводитель, не спускаясь с лошади, вновь поднял руку с мечом и указал на нас, немым приказом посылая малефикаров в бой. Те, спешившись и взяв оружие наизготовку, неторопливо направились к холму, адски лязгая своими доспехами при каждом шаге.

Я вынул из ножен меч. Воин из меня не ахти, но перехватить удар-другой, я думаю, смогу. В данный момент я больше рассчитывал на руны, которые, припав на колени, тут же начал чертить в каменистой пыли. Едва заметные чёрточки вспыхивали белым огнём под моими пальцами, и я заметил, какими вязкими стали движения рыцарей.

Руна замедления сработала. Первая троица, что быстрее всех достигла каменного склона, вдруг замедлилась. Они неторопливо, словно под водой, поднимали мечи, перекидывая их через серые камни, медленно отрывались от земли и медленно напрягали руки, стараясь подтянуться. Однако со спины их уже подпирали другие всадники кавалькады, и всего через пару секунд оглушённая троица осталась позади.

Я стиснул зубы, вновь утыкаясь глазами в пыль.

Рыцари продолжали карабкаться вверх, а тем временем на земле вспыхнула вторая руна, ударившая по атакующим невидимой оглоблей. Двое самых ретивых тут же отлетели назад, повалились вниз и утащили за собой ещё парочку собратьев.

Неплохо для начала. Но их всё ещё было больше двух десятков.

— Эдвин, скоро там?! — крикнул я через плечо.

— Ещё время…

Его руки совершали какие-то немыслимые пассы, я даже не знал, что пальцы могут так гнуться. Он что-то шептал себе под нос, топорща короткую и жёсткую щетину словно рассерженный кабан.

А тем временем Гон продолжал наступать.

Я понимал, что для создания мощных рун времени не оставалось. Я не мог по ним ударить ни изгнанием, ни молотом. Чья-то латная перчатка уже лязгнула рядом с моей ногой, я поглядел прямо в чёрные провалы шлема, что были на месте глазниц.

— А, Тьма! — выругался я, со всей одури пиная всадника ногой.

Это возымело эффект. Латная перчатка соскользнула с голого камня, и рыцарь с грохотом повалился на землю. Я зашипел от боли в ступне, но времени на самолечение не оставалось. С другого края склона уже поднимался следующий всадник и медленно начинал двигаться ко мне.

Короткий замах чёрного меча, я едва успел выставить защиту. Стальные зубы с металлическим скрежетом прошлись вдоль моего клинка и, пользуясь гардой как рычагом, я сумел отвести удар.

— Назад! — крикнул я Кэт, свободной рукой заводя её за спину.

Удар, ещё удар. Пока мне удавалось парировать, но с каждым взмахом темп боя всё ускорялся и ускорялся. Ещё чуть-чуть — и я просто не успею выставить блок.

Дождавшись, пока рыцарь в очередной раз поднимет меч над головой, я рассёк воздух двумя пальцами наискосок. Невидимый клинок, вызванный руной рассечения, ударил в доспех всадника. На нагруднике тут же образовалась трещина, и мои барабанные перепонки едва не лопнули от пронзительного вопля, который издала душа несчастного, когда покидала доспех. Я едва взглянул как опустевшие латы упали на землю грудой бесполезного железа, и тут же развернулся в другую сторону, откуда на меня надвигался ещё один охотник.

Я ничего не успевал сделать. Его меч уже был занесён для удара. Ещё секунда, и он просто располовинит меня от плеча до бедра.

Мгновение, свист… и яркая вспышка света, сталкивающая рыцаря вниз, на землю. Я с удивлением обернулся, и заметил вытянутую руку Кэт. Её губы мелко дрожали, а сама она была белее мела, но всё-таки сообразила и успела выставить какой-то щит. Я ободряюще улыбнулся ей и тут же занялся ещё одним всадником.

Секунда тянулась за секундой, а минуты сливались одна в другую. На верхушке холма оказывалось всё больше и больше металлических чудовищ, и мы шаг за шагом отступали, медленно пятясь к краю холма, на котором стоял Эдвин. Я проявлял чудеса фехтовального искусства, крутясь волчком сразу между трёх закованных в доспехи фигур, попеременно то атакуя рунами, то блокируя удары мечом. Кэт тоже не оставалась в стороне и по мере своих скромных возможностей из-за спины у меня летели то сгустки пламени, то ледяные стрелы, которые она создавала прямо из воздуха. Особого вреда они не приносили, но хотя бы замедляли малефикаров. И поэтому основным нашим оружием стали как раз руны рассечения, оказавшиеся на удивление эффективными против адской брони. Если только не ежесекундные атаки, на которые мне приходилось то и дело отвечать, результат был бы куда как более впечатляющем. Но и так уже три кучки бездыханных доспехов лежали в разных местах холма.

Отбив очередную атаку, я вдруг заметил за мельтешением мечей и шлемов росчерк алого. Предводитель кавалькады, возвышавшийся над своими слугами не меньше, чем на голову, покинул свою полководческую позицию и сам вступил в схватку.

Судя по всему, алого всадника заметила и Кэт. У меня за спиной что-то испуганно икнуло, и тут же в массивную фигуру полетел небольшой огненный шар, но настолько хлипкий и медленный, что было очевидно: у ученицы кончаются силы.

Задние ряды всадников дрогнули и расступились. Трое рыцарей, что наседали на меня, всё ещё продолжали атаковать, но я понимал, что как только эта тварь вступит в схватку, шансов у меня не останется никаких. Против этой троицы я ещё мог держаться, но одного взгляда на огромный меч вожака, который тот свободно держал одной рукой, было достаточно, чтобы понять: шансов у меня никаких. Не поможет ни блок, ни отступление. Места до обрыва почти не оставалось, я уже слышал тихий шёпот мага за плечами. А мой простецкий одноручный меч, если я попробую противостоять алому, он разрубит надвое играючи, как тростинку.

— Эдвин! — не своим голосом заорал я.

— Ещё секунду…

— Быстрее, Тьма тебя побери!

Я отбил атаку, ушёл вбок от второй. Запустил в третьего рассечением, но промахнулся. Алый рыцарь приближался, ещё шаг, ещё два, ещё каких-то пару мгновений…

И в ту же секунду я почувствовал затылком жар. Волосы на моей голове встали дыбом, а сам я, ещё за секунду до того, как услышал хриплый возглас мага, отпрыгнул в сторону и, подмяв под себя визжащую от страха Кэт, прижался к земле.

— Ложись!

Волна огня мгновенно прошла над нами, осветив тьму предгорий и превратив ночь в день. Это была даже не волна, а самый настоящий огненный поток, льющийся из рук Эдвина, что стоял на краю обрыва широко расставив ноги, словно пытаясь удержать норовистого жеребца. Ряды атакующих тут же оказались смяты, огонь живым пламенем проникал внутрь доспехов, буквально выдирая из них запечатанные внутри души. От психических воплей, слившихся в единой хор ревущих голосов, у меня запечатались уши. Вжавшись в копну светлых волос, я увидел, как по щеке Кэт медленно течёт тонкая струйка крови. Спустя секунду, я и сам почувствовал как по лицу ползёт что-то влажное.

Огонь продолжал течь, опаляя мне ресницы и брови. С Гоном было покончено, и можно праздновать победу, вот только…

Вот только массивная фигура в алых доспехах и не думала падать. Напротив, несмотря на огненный ад, разверзшийся вокруг него, рыцарь продолжал шагать вперёд, не обращая никакого внимания на нас с Кэт, лежащих в стороне.

Понимание пришло, как всегда, слишком поздно. Не мы были его главной целью. Не я, не Кэт, даже не сама по себе тройка случайных путников. Для таинственной фигуры в алом значение имел только Эдвин, который, судя по всему, тоже осознал своё незавидное положение. Перехватив покрепче невидимые потоки магии, он весь сжался и напрягся, собрался в комок. И меня вдруг обдало такой волной жара, что я буквально почувствовал, как на моей коже вспыхивают алые бутоны ожогов.

А рыцарь продолжал шагать. Его походка была настолько самодовольна, насколько она может быть только у существа, полностью уверенного в собственной безнаказанности. У вурдалака, склоняющего слюнявую пасть над жертвой. У лича, что создал собственную филактерию. У насильника, который ладонью зажал рот жертвы. Всадник шёл вперёд и понимал, сопротивления не будет.

Кажется, это заметил и Эдвин. В самый последний момент его ладони дёрнулись, словно он собирался ими закрыться. Волна огня спала и мгновенно исчезла, а всадник коротко, не замахиваясь, нанёс удар мечом.

Эдвин оказался пронзён насквозь. Лезвие меча выходило у него из-за спины, а изо рта толчками выплёскивалась кровь. Он бешено глазел на своего убийцу, вращал зрачками и, судя по едва движущимся губам, пытался что-то сказать, но поток крови не дал ему такой возможности. Полюбовавшись на дело рук своих, всадник резко выдернул оружие из тела мага, а то тут же рухнуло в лужу крови, лишённое всякой поддержки.

— Сука… — тихо пробормотал я, наблюдая за этим зрелищем.

Но тут же подо мной что-то дёрнулось и взвыло не своим голосом.

— Нет!

Проклятье, Кэт. Я совсем позабыл о ней.

Я попытался было прижать девчонку ещё сильнее к земле, но она всё же сумела выдернуть руку. Короткий и яростный пасс, а затем в фигуру в алом уже летит ещё один огненный шар. На этот раз — ещё меньше предыдущего, совершенно обессилевший, скорее жест отчаяния, а не атаки.

Заклинание ударилось о броню рыцаря, не нанеся ему никого вреда. Он, как мне показалось, с удивлением повернул в нашу сторону свой латный шлем, и, не обращая никакого внимания на потуги Кэт, взмахнул рукой. В грудь тут же ударил тяжёлый и спёртый воздух Инферно, а за спиной рыцаря возник тёмно-фиолетовый провал, больше похожий на рваный шрам посреди небосклона. Он шагнул в него и…

Всё закончилось.

Груды бездушных доспехов лежали тут и там. Они тихо шипели, а от проржавевших частей лат поднимались рои тёмным песчинок. Демоны не могут долго находиться в материальном мире. Не могут и их доспехи. Груда металла будет ещё несколько часов лежать под лунным светом, а затем, не в силах выдержать прикосновения Создателя, рассыплется прахом.

Дикий Гон на старом лирранском тракте перестал существовать.

Кэт вновь дёрнулась и, извиваясь как кошка, вывернулась из моих объятий. Она бросилась к Эдвину, распластавшемуся в луже собственной, чёрной от ночного неба крови, и тут же принялась водить над ним ладонью, с которой струился мягкий желтоватый свет. Вот только свет этот был настолько тусклым и настолько прозрачным, что даже я, в магии понимающий примерно ничего, понял: бесполезно. У неё не хватит сил, рана слишком серьёзна. Эдвин вот-вот испустит дух.

И, грубо отпихнув Кэт, бросился к нему.

— Говори, — строго произнёс я, приближаясь к онемевшему лицу, уже напоминавшему посмертную маску.

В этот момент я не слышал всхлипываний Кэт, поражённой моим безучастием. Не чувствовал ударов маленьких кулачков по своей спине. Всё, что я должен был сделать, так это вытянуть из мага как можно больше сведений перед тем, как Создатель заберёт его к себе.

Я знал. Я чувствовал, что здесь что-то нечисто. С самого начала подозревал.

Так пусть отвечает. Пусть расскажет, в какие игры они со своей Гильдией опять заигрались, и почему эту тварь не берут ни руны, ни магический огонь. очему ей подчиняется Дикий Гон.

Точнее, подчинялся.

— Ну, сволочь, говори, — повторил я. — Говори, облегчи душу. Хотя бы перед смертью.

Он пытался мне что-то сказать. А может, послать к Баалтулу. Но из его рта только толчками выходила кровь.

— Говори! — взревел я и встряхнул Эдвина, не обращая внимания на муку, отразившуюся на его лице.

— Кар… силия, — едва смог он выдавить из себя, — на… ди… Иеро… са… Хе… а.

— Как? Ещё раз.

— Иеронимус Херц, — сделав невероятное над собой усилие, внятно произнёс Эдвин. — Найди… его. Скажи… кровь снова…

Он не успел больше ничего сказать. Собирался, я видел по лицу. Хотел посвятить, посоветовать, предупредить. Но не успел.

Воздух со свистов вышел из его лёгких. Голова, которую я держал чуть наклонив, моментально отяжелела, и я понял, что Эдвина больше нет с нами. Опустив голову, я медленно поднялся с колен и, не обращая внимания на перепуганный взгляд Кэт, пронзил бездыханное тело.

В конце концов, все мы там будем.