Город Цветов

Глава 27 Дуэль

Родольфо так настаивал, что Лучано согласился еще раз поговорить с ним о дуэли.

— Ты понимаешь, что не можешь пойти на этот безумный шаг, придуманный Фалко? — спросил старший Стравагант.

Лучано молчал.

— Что с тобой, Лучано? — мягко проговорил Родольфо.— Тебе так хочется домой? Ты не чувствуешь себя дома с нами в Талии? С Арианной?

— Она не любит меня, — грустно произнес Лучано. — Иначе она попросила бы меня остаться.

— Она отвергла предложение князя, — заметил Родольфо.

— Но не ради меня, — возразил Лучано. — Из-за Беллеццы. Она думает о городе больше, чем обо мне.

— Нечего рисковать жизнью на этой дуэли, — твердо сказал Родольфо, посмотрев на него строгим взглядом. — Я могу вывезти тебя из города. Обещай мне, что не будешь драться.

— Я не могу обещать, — ответил Лучано, которого тронула забота Родольфо. — Но я подумаю об этом.

На рассвете следующего дня в садах дворца Нуччи собралось много людей. Последним прибыл великий князь с двумя секун­дантами, Энрико и Гаэтано, которому приходилось опираться на руку Франчески. Лучано уже находился там с доктором Детриджем и Скаем. Джорджия и Николас явились почти одновременно: Николас ночевал у Ская и стравагировал вскоре после него.

Для Джорджии было большим облегчением увидеть Нико­ласа: она не отходила от него все воскресенье в их мире, пока Скай не сменил ее и не отвел его к себе домой. А теперь они смешались с огромной толпой. Джорджия заметила Сильвию, стоящую возле Родольфо с Гвидо Парола. Она поискала взгля­дом в толпе Арианну, но там было слишком много людей, чтобы увидеть кого-то.

Скай очень нервничал из-за своей роли секунданта.

— Сперва мы должны выведати, можем ли избежати сечи, — объяснял доктор Детридж. — Нам след почати переговоры с мла­дым Кэйтоном и злодеем Генри.

«Он имеет в виду Гаэтано и Энрико», — подумал Скай.

— Ежели не выйде, окинем взором шпаги, чтобы точно ве­дать, что они одинаковые и не сломанные. Ежели итоги нас удовольствуют, состязание должно початися.

Четверо секундантов подошли друг к другу и начали обсуж­дать возможность примирения соперников без дуэли.

Все это время Лучано и великий князь стояли в стороне, на некотором расстоянии, не глядя друг на друга. Лучано искал взглядом друзей в толпе. Его приободрило присутствие всех Стравагантов, которые расположились в толпе так, чтобы мож­но было образовать круг. Первым, кого он увидел, был Родоль­фо, и Лучано почувствовал себя неловко, оттого что не смог последовать его совету. Сульен, Джудитта, Джорджия, Нико­лас — все находились здесь. Он удивился, обнаружив, что Га­этано — один из секундантов своего отца. Это значило, что три секунданта — друзья Лучано, даже если учесть, что Гаэтано вряд ли предпримет что-то против своего отца.

Франческа тоже присутствовала здесь, чтобы поддерживать мужа. Сильвия стояла рядом с высоким рыжеволосым юношей. Лучано заметил также разноцветную одежду Раффаэллы из племени манушей. Казалось, почти все, с кем он был знаком в Джилии, пришли, чтобы оказать ему поддержку. Почти. Ни­где не было видно только стройной девушки в маске, которую он хотел бы видеть в первую очередь. Хотя эта дуэль была из-за нее, по крайней мере, Лучано дрался из-за нее. Он еще не знал, почему великий князь вызвал его на дуэль. Но с каждым вы­падом шпагой Лучано будет думать об Арианне и давать выход своему гневу, который он испытывает уже месяц, — после то­го званого обеда у герцога, когда Никколо объявил о намерении жениться на Арианне.

У самого Никколо, как всегда, была более сложная задача. Он хотел задеть чувства Duchessa, наказать ее за то, что ее мать никогда не соглашалась заключить союз с ди Кимичи, а сама она пренебрегла его предложением руки и сердца. Но причиной дуэли был также Фалко. Великий князь тысячу раз жалел о том, что не казнил Лучано и его соучастника в Реморе, когда его маль­чик так таинственно умер. Тогда этому помешало только отцов­ское горе и то, что его одурманили с помощью колдовства.

Колдовством Родольфо. Недавнее сражение с Нуччи отвлек­ло Никколо от другой его цели — преследовать Стравагантов. Он знал, что беллеццкий регент был из этого Братства, и подо­зревал, что Лучано учился тому же. Эта дуэль, возможно, вы­явит еще некоторых из них. Секундантов мальчишки, напри­мер. Он знал, что старик — отец Лучано, родной или приемный, а вот как насчет молодого монаха — мавра? Угорь не нашел никаких доказательств того, что это был незаконнорожденный сын брата Сульена, значит, это, возможно, еще один Стравагант. Вряд ли монах может являться им, к тому же Никколо был в долгу перед Сульеном за ту помощь, которую он оказал после нападения Нуччи и во время отравления ди Кимичи. Тем не менее, это друг Лучано, и поэтому он под подозрением. В их компании находился еще один молодой монах. Но думать о нем было уже некогда: дуэль вот-вот начнется.

От имени своего хозяина Энрико отказался уладить все миром, даже несмотря на то, что второй секундант Никколо высказался за перемирие. Великий князь смертельно обижен, сказал он, по­тому что гражданин Беллеццы помешал ему ухаживать за Du­chessa, отравив — Энрико подчеркнул это слово, — ее душу и на­строив против него. Он требовал полного удовлетворения.

«Помешал ухаживать? — подумал Лучано. — Так Арианна все-таки сказала что-то обо мне, когда он просил ее руки». Никколо ревнует! Это придало Лучано мужества, но Арианны по- прежнему не было видно в толпе.

Итак, они начали проверять оружие. Энрико принес две шпа­ги в продолговатом ящике, обитым изнутри черным бархатом. Он предложил Лучано выбрать первым, и гражданин Беллеццы взял шпагу, которая лежала дальше от него, на случай если его секун­данты что-то упустили. Он взвесил ее в руке, потрогал кончик и слегка согнул, чтобы проверить клинок; это было изящное, даже красивое оружие. Великий князь взял другую шпагу.

Скай сглотнул слюну. У него пересохло в горле. Он чувствовал себя так, словно будет делать каждый выпад и отражать каждый удар вместе с Лучано. Он не понимал, как его друг может так спокойно стоять, проверяя оружие, когда через несколько минут будет сражаться, рискуя жизнью. Ни одна из шпаг не была при­туплена, не было ни масок, защищающих лицо, ни защитных накидок: предполагалось, что эта дуэль закончится смертью одно­го из ее участников.

По толпе прокатилось легкое волнение — появилась Duchessa Беллеццы. Она встала рядом с хорошо одетой пожилой женщи­ной. Лучано встретился с ее фиалковыми глазами, кивнул ей так незаметно, как только мог, перед тем как занять свою позицию. «Это для тебя, — подумал он. — Если я выберусь из передряги живым, то расскажу тебе, что я чувствую». Он взял оружие в ру­ки и держал перед собой, будто салютуя ей и давая обет. Великий князь, заметив этот жест, проследил за взглядом Лучано и увидел в толпе девушку в маске. Его губы искривились от презрения. Так девчонка из лагуны пришла поддерживать своего любовни­ка? Пусть же она увезет его отсюда, разрубленного на кусочки или смертельно отравленного!

Сначала он не слишком давил на Лучано, чтобы у мальчиш­ки появилась лишняя уверенность в себе. Но Никколо удивило, что его противник так хорошо фехтует. Не то чтобы это бес­покоило великого князя, но все-таки этот юнец из Беллеццы умрет смертью храбрых.

Ринальдо ди Кимичи нервно наблюдал за ними. Победит, конечно, его дядя, но Ринальдо, как и все остальные, увлеченно следил за поединком А неудачника поддерживали многие Он посмотрел в толпу. Там снова был этот рыжеволосый малый — возле молодой Duchessa и пожилой женщины, которая явно была его хозяйкой. Что-то вроде ассоциации с человеком из Беллеццы мелькнуло в голове у Ринальдо, и в ту же минуту он догадался, что этот человек — Гвидо Парола.

Энрико также наблюдал за молодой Duchessa. «Очарователь­ная малышка», — расчувствовавшись, подумал он. Жаль, что она потеряет своего возлюбленного — такие глаза не для слез. Может быть, она оправится от этого удара и выйдет замуж. Но не за великого князя — тот слишком стар для нее. В памяти Энрико всплыла его прежняя любовь, его невеста Джулиана, которая исчезла из Беллеццы во время убийства предыдущей Duchessa. Найдет ли он когда-нибудь женщину, которая её за­менит? Он так и не понял, что с ней случилось.

Ринальдо больше не собирался наблюдать за дуэлью. Гви­до Парола должен был ему деньги: он взял половину платы за убийство Duchessa, не справился с заданием и исчез. А те­перь Ринальдо соображал, удастся ли ему натравить на него Энрико.

Лучано начал покрываться испариной. Он защищался умело, как только мог, но ему ни разу не удалось подойти достаточно близко к великому князю, чтобы коснуться его шпагой. Эфес оружия стал скользким в его руке. Он пропустил следующий удар и почувствовал, как клинок Никколо вонзается ему в левое плечо. Рана оказалась неглубокой, но секунданты объявили перерыв, чтобы ее обработать. Соперникам принесли вина, чтобы они его выпили во время отдыха.

Скай помог Детриджу промыть и обработать хлопчатобу­мажными лентами рану Лучано. Ринальдо, воспользовавшись возможностью, подошел к Энрико.

— Видишь вон того рыжего малого? — прошептал он. — Это человек, которому я заплатил, чтобы он убил Duchessa на пиру в день Маддалены в Беллецце. Я хочу, чтобы ты поймал его и заставил вернуть то, что он должен мне.

Энрико не хотел, чтобы его сейчас отвлекали. Этот перерыв дал ему время смазать кончик шпаги Никколо ядом, который был у Энрико с собой. Ринальдо стоял между ними и наблюдателями, надежно закрывая его. А три других секунданта смо­трели на Лучано.

— Смешно, что он сейчас с новой Duchessa, — сказал Энрико, намазывая яд. Он знал, что Ринальдо его не остановит, даже не­смотря на свой нынешний сан священника: Ринальдо не испыты­вал симпатии к мальчишке, который обманул его в Беллецце.

— Он не с Duchessa. Он слуга другой женщины — той мило­видной пожилой дамы, — ответил Ринальдо.

Энрико посмотрел в указанном направлении. И Ринальдо снова туда поглядел.

— Час починать вновь, — объявил Детридж. — Младой ма­стер Лукиан готов боротися.

Энрико протягивал хозяину отравленный клинок, когда Ри­нальдо схватил его за руку.

— Это она! — прошипел он. — Duchessa!

— Я знаю, — отреагировал Энрико. — Вернитесь в толпу. Нам надо закончить дуэль.

— Нет, — настойчиво продолжал Ринальдо. — Предыдущая!

Но его оттолкнули к другим зевакам, а Лучано и Никколо снова встретились лицом к лицу.

«Он сходит с ума, — подумал Энрико. — Как наемный убий­ца может быть рядом с предыдущей Duchessa? Я же сам ее убил. Бросил бомбу в эту ее нелепую комнату с зеркалами».

Николасу не нравилось, как проходила дуэль. Удар в плечо ослабил уверенность Лучано, хотя рана не была серьезной. Ни­колас решил, что пора сделать то, что предложил Сандро. Он протолкался сквозь толпу, пока не оказался там, где отец мог бы его увидеть, хотя это означало нарушить круг, созданный Стравагантами. Потом он откинул капюшон.

Энрико был встревожен разговором с Ринальдо, и ему было трудно сосредоточиться на дуэли. Кто-то умер в Стеклянной комнате, и если это была не предыдущая Duchessa, тогда кто?

Вдруг великий князь упал на колени, схватившись за грудь.

— Спаси нас, Богиня! — пробормотал Энрико.— Только не приступ!

Он поспешил к своему хозяину. Гаэтано поднимал его на ноги и давал ему вина.

— Фалко! — прошептал Никколо. — Я видел его, Гаэтано. Вон там!

Энрико посмотрел по сторонам, но не увидел в толпе никого, достойного внимания. Там, куда указывал великий князь, сто­ял молодой монах, один из послушников Сульена, в надвинутом на лицо капюшоне.

Но князь Гаэтано выглядел взволнованным.

— Мы должны остановить поединок, Энрико, — сказал он.

— Нет, нет, — остановил его великий князь, проводя по лицу рукой. — Это всего лишь галлюцинация. Дай мне еще глоток вина. Я буду продолжать драться.

Duchessa продвигалась вперед, чтобы посмотреть, что про­исходит.

— Все закончилось? — вскрикнула она. — Великий князь проиграл?

Скай стоял к ней ближе, чем другие секунданты. Он покачал головой. Арианна пыталась пробиться вперед, но дуэль вот-вот должна была начаться снова. Ей опасно подходить близко к дуэлянтам.

— Сильвия! — позвал он. — Гвидо! Задержите ее!

Сильвия. Так звали предыдущую Duchessa. Энрико увидел, как пожилая женщина и наемный убийца удерживают моло­дую Duchessa, не пуская ее вперед. Ринальдо был прав. Это Сильвия, Duchessa Беллеццы.

Энрико жил в Талии шестнадцатого века, и поэтому никогда не видел кадров замедленной съемки. Но то, что он переживал сейчас, было похоже именно на это. Если предыдущая Duche­ssa Беллеццы еще жива, подумал он снова, беря в руки две шпа­ги, то кто же умер в Стеклянной комнате в тот день, когда он бросил туда бомбу?

И тогда он совершенно неожиданно понял, что случилось с его невестой. Если прежняя Duchessa еще жива, она навер­няка использовала подставное лицо. Она делала это раньше, часто прибегая к услугам невесты Энрико, Джулианы.

Передавая оружие дуэлянтам, Энрико проверил, чтобы от­равленная оказалась у Лучано. Это было решением одной ми­нуты. Когда Энрико понял, что убил собственную невесту, разорвав ее в клочья, он почувствовал прилив жгучей ненависти. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного.

Он еще поквитается с Ринальдо и, может быть, с самой старой Duchessa, за то что она обманула его, использовав дублера, но сейчас он хотел убить великого князя, того, кто заказал убийство. Если бы не он, Джулиана была бы жива. Первым порывом Энрико было самому его заколоть. Но нет, есть прекрасный способ это сделать— в конце концов, дуэль, которую великий князь сам подстроил, не закончилась. Энрико был бы очень доволен, увидев, как Лучано его убьет.

А если великому князю случайно удастся убить соперника неотравленной шпагой, что ж, тогда Энрико сам заколет Ник­коло и понесет всю ответственность за последствия.

Дуэлянты делали маневры для отвлечения внимания про­тивника, осторожно кружа. Великий князь, сделав выпад, за­ставил Лучано отступить. Тогда Николас вышел вперед и снова откинул капюшон. Великий князь споткнулся, и Лучано нанес удар. Это был легкий выпад, но кончик клинка вошел в тело, и противник упал.

Секунданты князя подбежали к нему.

— Надо прекратить дуэль, — заявил Гаэтано Энрико. — Смо­трите на него. Он не сможет сражаться дальше.

Великому князю действительно стало намного хуже, чем мог­ло бы быть от такого удара. Лучано опустил шпагу, ничего не понимая. Энрико забрал у него оружие. Брат Сульен вышел из толпы, чтобы предложить свою помощь в качестве лекаря. Но великого князя мучили спазмы. В агонии он ухватился за цвету­щий красный куст у тропинки, осыпав себя малиновыми лепест­ками. Очевидно, оружие Лучано было отравлено. Но обе шпаги исчезли, и вместе с ними — секундант великого князя.

Никколо ди Кимичи умирал у них на глазах.

— Яд, — сказал он Сульену, хватая его за рясу. — Я отравил одну из шпаг. Их должно быть, перепутали.

— Какой это яд? — настойчиво спросил Сульен. — Скажите мне название.

Но великий князь слегка покачал головой.

— Не знаю, — проговорил он. — Энрико достал его мне.

— Я не смогу ему помочь, — произнес Сульен. — Если бы у меня осталось немного argentum potabile... но я дал последние капли Филиппо Нуччи.

Николас растолкал людей, столпившихся вокруг лежащего на земле великого князя.

— Отец, — тихо сказал он, не снимая капюшона. — Прости меня.

А те, кто находились рядом, подумали, что это великий князь просит священника отпустить ему грехи.

Никколо широко раскрыл глаза.

— Благословляю тебя, сын мой, — прошептал он.

А зеваки подумали, что эти слова молодой монах говорит умирающему. По крайней мере, такие слухи ходили в Джилии в последующие дни — о том. что Никколо ди Кимичи умер про­щенным.

Тело великого князя перенесли в palazzo. Лучано был потрясен. Арианна подбежала к нему, чтобы утешить, но у нее не хватило смелости дотронуться до него. Детридж заключил его в медвежьи объятия. Скай удерживал Николаса, чтобы тот не пошел вслед за теми, кто нес тело его отца. Джорджия подбежала к ним и увиде­ла, что Лучано и Арианна смотрят друг другу в глаза. У нее упало сердце. Сейчас она не чувствовала ничего, кроме грусти.

— Я убил его, — произнес оцепеневший Лучано.

— Нет, — побледнев, сказал Николас. — Это сделал я.

Князь Фабрицио был поражен, когда слуги начали врываться в его комнату и падать перед ним на колени. Ему понадобилось время, чтобы понять, что они называют его великим князем, а это значит, что отец умер. Но вскоре после этого пришел Гаэ­тано, опираясь на руку Франчески, и подтвердил слухи, сказав, что Никколо действительно убили на дуэли. Два брата, еще сла­бые после ранений, отправились вместе с женами к отцу, тело которого лежало на высокой кровати.

— Не понимаю, — проговорил Фабрицио. — Крови почти нет. Как он умер? Вы могли бы спасти его, брат Сульен?

— Он успел сообщить мне, что отравил свою шпагу, и оружие, должно быть, перепутали, — сказал Сульен. — Но его слуга Эн­рико исчез, а великий князь не смог мне рассказать, какой яд был использован. Он умер, прежде чем я мог дать ему какое-нибудь лекарство.

Фабрицио склонил голову. Отец подстроил дуэль, которая неожиданно стала причиной его собственной гибели. Как это похоже на ди Кимичи! Когда же придет конец этим несчастьям, преследующим его семью? Он будет не герцогом Фабрицио Вторым из Джилии, как представлял себе, когда был маленьким мальчиком, а великим князем Фабрицио Первым из Тускии.

В спальню вошел Папа, которого Ринальдо поспешно вызвал из его резиденции. Он подошел к кровати с кадилом и произнес нараспев первые слова молитвы для усопших: «Иди, бессмерт­ная душа...»

— Прикажи, чтобы звонили во все колокола, — распорядил­ся великий князь Фабрицио, обращаясь к своему брату Гаэта­но. — Величайший из ди Кимичи мертв.

Все Страваганты собрались в монастыре, где брат Туллио дал им теплого молока со спиртным. Родольфо привел их туда, по­ка Сульен пытался спасти великого князя.

— Не понимаю, — снова сказал Лучано. — Я его почти не ранил.

— Оружие было отравлено, — мрачно произнес Николас. — Этот человек, Энрико, наверняка поменял их.

— Но почему? — удивился Скай. — Он был правой рукой герцога.

— Наверное, он двойной агент, — предположила Джор­джия. — Может быть, ему за это заплатили Нуччи?

— Он плохой человек, — убежденно сказал Сандро, которо­го никак нельзя было выпроводить из кухни. — Я знаю, что он убивал людей.

— Думаю, Энрико поменял шпаги, услышав слова Ская, — задумчиво проговорил Родольфо.

Все уставились на него.

— Я? — воскликнул Скай. — Но что я сказал?

— Я только догадываюсь. Но, думаю, он слышал, как Скай называет Сильвию по имени, и потом сообразил, что мать Арианны не погибла в Стеклянной комнате.

— Вы хотите сказать, что это он бросил бомбу? — спросила Джорджия.

— Если это был он, то наверняка понял, что убил собствен­ную невесту, — продолжал Родольфо. — Этого было бы доста­точно, чтобы захотеть отомстить великому князю.

— А новый великий князь — по-моему, это будет князь Фа­брицио — не отомстит Лучано? — забеспокоилась Джорджия. Она ничего не знала обо всей этой истории с предыдущей Du­chessa. Взрыв в Стеклянной комнате произошел до того, как она начала посещать Талию.

— Согласитесь, будет лучше, если Лучано поскорее покинет город — сказал Родольфо. — Хотя он и не знал о коварном за­мысле великого князя и убил его в честном бою.

— Но это не было честным боем, — возразил Николас. — Я отвлек его. Лучано не победил бы, не сделай я этого.

— Ты не знал, что шпага отравлена, — произнесла Джор­джия. — Это не твоя вина. Ты просто пытался спасти друга.

Но Николас будто ее не слышал.

В церкви на Пьяцца делла Каттедрале начали звонить колоко­ла. Их примеру вскоре последовали колокола монастыря Святой Марии из виноградника. Вскоре все колокола города подхватили скорбную мелодию, и джилийцы узнали, что их правитель умер.

Войдя в монастырь, Сульен сразу же подошел к Николасу.

— Идем со мной, — позвал он. — И вы тоже, Скай и Лучано.

Он привел их в церковь и подвел ко входу в лабиринт, так что Скай стоял первым.

— Я пойду последним, — сказал Сульен.

Когда Скай достиг середины, он подождал, чтобы остальные присоединились к нему. Он думал, что Николас не обойдет ла­биринт как следует — тот выглядел слишком потрясенным и несчастным. В центре было достаточно места, чтобы они все опу­стились на колени, и они сделали это. Казалось, прошли часы, прежде чем Скай почувствовал себя готовым вернуться в мир. Лучано медленно вышел вслед за ним. Наконец Сульен помог выйти Николасу, который тяжело опирался на его руку.

— А теперь послушайте, — произнес Сульен. — Не ты убил своего отца. И не ты, Лучано. И кстати, не тот негодяй Энрико. Никколо умер от собственной руки — это так же верно, как и то, что он выпил тот яд. Его ничем нельзя было спасти. Он был твоим отцом, Николас, и ты любил его, но он был человеком, который убивал своих врагов, и в конце концов это прервало его собствен­ную жизнь. — Он повернулся к Скаю: — Я хочу, чтобы вы оба сейчас вернулись. В вашем мире еще ночь. Я дам вам снотворное, а когда ты, Скай, проснешься дома, присматривай за Николасом.

Ты будешь ему нужен. И Джорджия. Она тоже должна уйти.

Джорджия открыла глаза в своей комнате, держа в руке фи­гурку крылатой лошадки. Она чувствовала себя так, словно проснулась после ужасного кошмара. Хотя с человеком, кото­рый был для нее важнее всех, все было в порядке. У нее перед глазами стояли Лучано и Арианна, с любовью глядящие друг на друга, и она не могла выбросить это из головы. Но она по­нимала, что больше беспокоится о Николасе. Прежде чем по­кинуть Талию, она договорилась со Скаем, что придет к нему ночью и позвонит на мобильный телефон.

Она поспешно оделась в темноте и быстро вышла из дома. Све­тили звезды, ночь была очень тихая. Шагая по темным улицам Ис­лингтона, она вспоминала, как однажды шла здесь раньше, когда договаривалась о том, что останется в Талии на Звездные Скачки. Как это тогда было просто! Жутко, но легко. Все, что ей надо было сделать, — это сидеть верхом на лошади полторы минуты. А теперь она не имела понятия, что делать, но она была нужна Николасу.

Скай быстро подошел к двери, и они тихо вошли в его квар­тиру, а потом в его комнату. Николас лежал на кровати, полнос­тью одетый, с открытыми глазами и отсутствующим взглядом. Она села рядом с ним и взяла за руку.

— Как ты? —мягко спросила она.

Он повернулся к ней и вцепился в ее руку.

— Отпусти меня назад, — попросил он.

Несмотря на то что он очень вырос с тех пор, Николас напом­нил Джорджии мальчика, каким тот был, когда решил оставить свой мир.

Она вытащила фигурку крылатой лошадки из кармана.

— Дай мне перо, — спокойно произнесла она.

Николас неохотно вытащил перо из кармана куртки. Джор­джия взяла его и положила вместе с лошадкой на каминную полку Ская — рядом с голубым стеклянным флаконом.

— Ты не можешь вернуться, — вымолвила она. Джорджия вспомнила о том, как Лучано смотрел на Арианну, после того как убил великого князя. Потом она обняла Николаса и глубоко вздохнула. — Если ты не против, мы уничтожим их — оба наших талисмана. Надо жить здесь, Николас. Другая жизнь — всего лишь сон.

Юноша смотрел на нее так, будто он еще был одной ногой в Талии, и почти не узнавал, кто она такая. Ей придется про­явить настойчивость, иначе она потеряет его. Он либо вернет­ся, либо сойдет с ума, пытаясь это сделать. А Джорджия поня­ла, что не сможет без него жить.

— Помоги мне, Скай, — попросила она. — Мы должны дать ему понять, что его жизнь здесь.

Скай и сам чувствовал себя на грани сумасшествия. Он думал о том, что сказал Родольфо. Если тот прав, Скай уже сделал то, для чего переносился в Талию. Но это выглядело так, как будто он должен был способствовать смерти отца Николаса. Как ему теперь утешить своего друга?

— Ник, — твердым голосом проговорил он, — мне жаль. Дей­ствительно жаль, что с твоим отцом это случилось. Особенно оттого, что я в этом как-то замешан. Мне жаль, что в Джилии мы не смогли это предотвратить — все эти смерти и ранения. Но ты теперь принадлежишь этому миру, а не Талии.

— Я чувствую себя так, словно не принадлежу никакому миру, — мрачно ответил Николас.

— Мы оба принадлежим этому миру, Николас, — возразила Джорджия. Что-то перевернулось в ее сердце, и она знала, что это было правдой. Николас был настоящим мальчиком из пло­ти и крови, которого она могла любить. На самом деле она уже любила его. Лучано был мечтой, тем, кого она любила на рас­стоянии. Но она и Николас знали друг друга так хорошо, будто встречались долгие годы.

— Я буду жить здесь, — сказала она. — Я не собираюсь об­ратно в Талию. Бывают ситуации, когда ты можешь сделать выбор только раз. Ты не можешь вернуться туда, где уже сделал выбор, а потом сделать еще один. — Николас пристально смо­трел на нее. — Я сейчас делаю то, что давно должна была сде­лать: я выбираю тебя, а не Лучано. А что выбираешь ты?

Пол Гривз насвистывал, бреясь. Он не собирался назад в Девон до обеда. Он намеревался пойти куда-нибудь на ланч с Розалинд. Пол давно уже не был так счастлив. Конечно, он был зна­ком с Розалинд только месяц. Но он уже чувствовал, что они должны провести остаток жизни вместе. Пол слегка нахмурил­ся, подумав об этом. Что скажет Элис о такой его идее? А Скай? Он сознавал, что это может создать для них проблемы, но тут же отбросил эту мысль в сторону. Ему нравился Скай, и он на­деялся, что эта симпатия взаимна. Было бы интересно иметь сына, подумал Пол. Потом он улыбнулся сам себе, понимая, что дает волю воображению.

Готовя кофе в кухне, Розалинд вдруг заметила, который час. Она подошла к двери в комнату Ская и постучалась в нее.

— Вставайте, сони, — сказала она. — В школу опоздаете.

Скай очень осторожно вышел, закрыв за собой дверь. Он приложил палец к губам.

—Нику нехорошо. Он очень плохо спал. Думаю, ему лучше не идти сегодня в школу.

— Что случилось? — встревожилась Розалинд. — Может быть, мне пойти поговорить с ним?

— Нет, мама, он спит. Я позвоню Викки.

— Но тебе надо идти в школу. Я сама ей позвоню, но сначала должна узнать, что с ним.

Ская спасло то, что из ванной вышел Пол.

— Доброе утро, Скай, — весело поздоровался он. — Ммм. Кофе хорошо пахнет.

— Лучше, чем кофе моей матери, — сказала Розалинд. — Что ж, Скай, тебе надо принять душ, если ты хочешь сесть завтракать.

Когда Скай вышел, Пол поцеловал ее.

— Ты сегодня такая красивая, —произнес он.

— Спасибо, — улыбаясь, ответила она. Потом добавила: — Скай говорит, что Николас не сможет сегодня пойти в школу. Он не мог солгать мне. Я знаю, что Викки очень беспокоится о сыне.

Они вышли в кухню.

— Как ты думаешь, может быть, это наркотики? — спросила Розалинд, понизив голос. — Я знаю, что в школе их можно достать. Однако я уверена, что Скай никогда не принимал наркотики.

— Ты зря об этом беспокоишься, — успокоил ее Пол. — Та­кой спортсмен, как Ник, не свяжется с наркотиками.

— Это ничего не значит. В новостях всегда рассказывают о спортсменах, которые принимают наркотики.

— Это рассказывают не о таких спортсменах, — улыбнулся Пол.

Стоя за дверью комнаты Ская, Джорджия слышала все, о чем они говорили. Ник наконец уснул, и его можно было спокойно оставить одного. Но она не знала, как выйти из квартиры и пой­ти в школу так, чтобы ее не увидели. Она оставила матери записку, где сообщила, что рано выйдет из дома на утреннюю пробежку, и поэтому Мора может не увидеть ее до того, как пойдет на ра­боту, — таким образом, в доме у Джорджии все улажено. Но она не предполагала, что Пол явится сюда, чтобы позавтракать с Ро­залинд. Положение и вправду было затруднительным.

Скай вышел из ванной, мокрый и завернутый в полотенце, и Джорджия решила, что у нее появился шанс. Но ей не по­везло: именно в ту минуту зазвонил звонок и Розалинд вышла из кухни, чтобы открыть дверь.

Скай и Джорджия покрылись гусиной кожей, стоя на по­роге. Они не могли ничем объяснить, почему Джорджия выходила из его комнаты в такой ранний час. В конце концов она просто сказала:

— Извините, Розалинд. — И убежала в ванную.

— Одевайся, Скай, — спокойно проговорила Розалинд, хотя на душе у нее было совсем не спокойно. — Мне надо посмо­треть, кто пришел.

Это был Воин.

Джорджия размышляла, идти ли ей сразу в школу. Но она не могла оставить Ская одного в такой ситуации. Она отправи­лась в кухню и увидела, что Розалинд и Пол сидят там с чело­веком, чье изображение висит в сотнях тысяч спален тиней­джеров. Отец Ская.

— Кто это? — спросил Воин. Потом, когда Скай подошел к ним, добавил: — О, я понял. Ты наконец-то стал похож на своего старика.

— Ничего подобного, — резко ответил Скай — Я вовсе не похож на вас. Джорджия — просто друг.

— Который рано к тебе зашел, не так ли? — съязвил Воин.

— Они оба уже вступили в брачный возраст, — вступил в раз­говор Пол. — И могут делать, что захотят. — Но Пол не выгля­дел довольным: он разочаровался в Скае.

— Это не то, что может показаться со стороны, — возразил Скай. — Я не проводил ночь с Джорджией — во всяком случае так, как вы подумали.

— Она провела ее со мной, — произнес Николас, входя в ком­нату. Он был похож на привидение.

Воин захлопал в ладоши.

— Даже лучше — втроем! — воскликнул он.

— Перестаньте, наконец, быть таким... пошляком! —выкрик­нул Скай, разъярившись.

Ужасная ночь, которую они пережили, меньше всего напо­минала оргию. Джорджия держала Николаса за руку, пока он неистовствовал и рыдал, а Скай лежал на полу и не мог сом­кнуть глаз.

— Я встречаюсь с дочерью Пола, с Элис, если вам это так интересно, — сообщил он отцу.

— Вот как?.. — пробормотал Воин.

— Я не знаю, что происходит, но я уверена, что тебя это не касается, Колин, — заметила Розалинд.

— Колин? —переспросила Джорджия. Она захихикала. Это было похоже на то, как если бы она узнала, что П. Дидди на самом деле зовут Шоном.

Вдруг Николас сел за стол и попросил:

— Не могли бы вы налить мне кофе?

Пока Розалинд наливала ему кофе, он сказал:

— Ничего не случилось. Во всяком случае, это не то, о чем вы подумали, и не имеет никакого отношения к сексу. А теперь все закончилось — мы все уладили.

— Тогда все хорошо, не так ли? —обрадовался Воин. — Все счастливы. Послушай, Скай, я пришел попрощаться. Мы с Ло­реттой возвращаемся в Штаты. Было приятно с тобой позна­комиться.

Скай не мог ничего ответить. Он почувствовал огромное об­легчение, что его отец уезжает и не настаивает на том, чтобы стать частью его жизни.

— Немного неудобно говорить это перед целой аудитори­ей, — продолжал Воин. — Но если ты когда-нибудь захочешь навестить меня, то знай, что я всегда тебе рад. Только сообщи мне, и я куплю тебе билет. Еще я сказал твоей маме, что запла­чу за твою учебу в университете. Она говорит, ты хочешь изучать скульптуру или что-то вроде этого.

Скай с удивлением посмотрел на Розалинд. Он отвратитель­но себя почувствовал: его отец, конечно, мог позволить себе такой жест и делал это без принуждения... И он объявил, что хочет помириться, в присутствии целой комнаты людей. Скай посмотрел на Ника, который только что был свидетелем того, как его собственный отец умирает в агонии.

Скай с тяжелым сердцем сглотнул слюну.

— Спасибо, — произнес он. — Это очень великодушно с ва­шей стороны. Я подумаю. Может быть, я вас навещу.