Голубая Луна

10

Я прислонилась к двери своего домика, закрыла глаза, вдыхая прохладный воздух. Для моих двух гостей я еще раньше включила кондиционер. Гробы стояли на полу, между столом и кроватью. В глубоком подземелье под Цирком Проклятых и Дамиан, и Ашер просыпались до наступления полной темноты. Я не знала, так ли будет и на поверхности земли. Кстати, о воздухе. На самом деле, это было немного эгоистично. Вампиры в замкнутом обогреваемом пространстве начинают пахнуть, как… ну, как вампиры. Не как трупы. Похоже на змей, но все же другой запах. От него перехватывало горло: густой, мускусный, запах скорее рептилии, чем млекопитающего. Запах вампиров.

Как я могла спать с одним из них? Я открыла глаза. В домике было темно, из двух окон лился тусклый свет. Слабый отблеск на блестящей поверхности гробов. Неужели этого рассеянного света было достаточно, чтобы держать обоих вампиров в ожидании настоящей темноты мертвыми в гробах, в состоянии комы? И все же достаточно, потому что я знала, что они были неподвижны и ждали в гробах. Небольшое усилие, и я почувствовала, что они все еще мертвы для мира.

Прошествовав между гробами в ванную, я закрыла и заперла за собой дверь. Тьма казалась слишком осязаемой. Я включила свет. После темноты он был резким и белым. Эта яркость заставила меня зажмуриться.

Разглядев, наконец, себя в зеркале, я чуть не упала. До этого следов драки я еще фактически не видела. Синяк в углу левого глаза был великолепного фиолетово-черного цвета, опухший и вздутый. От этого зрелища он заболел еще сильнее, словно при виде крови из пореза, который не жжет, пока его не увидишь.

Левая щека приобрела изумительный зеленовато-коричневый оттенок. Обычно такой появляется спустя несколько дней. Нижняя губа распухла. Там, где она раньше кровоточила, теперь была полоска потемневшей кожи. Языком я нащупала рубец на том месте, где щека ободралась о зубы, но он уже заживал. Я уставилась в зеркало, понимая, что выглядит это болезненно и ужасно, но не настолько, насколько должно.

Понадобилось несколько мгновений, чтобы до меня дошло. Когда же, наконец, я осознала, что происходит, по моему телу прокатилась волна страха — от пяток до макушки. Меня охватила слабость.

Я выздоравливала. За часы залечивала травмы, исцеление которых требовало дней. Такими темпами синяки сойдут уже к завтрашнему дню. Хотя следы драки должны были оставаться еще по меньшей мере неделю. Что, черт побери, со мной происходит?

Внезапно я почувствовала, как проснулся Дамиан. Это ощущение пронзило меня и швырнуло на раковину. Я знала, что он голоден и чувствует меня. Я была человеком-слугой Жан-Клода, была связана с ним метками, и эту связь могла разорвать только смерть. Но Дамиан был моим. Я поднимала его и еще одного вампира, Вилли МакКоя, и не однажды. Я поднимала их из гроба днем, хоть и под землей, в безопасности, но при этом в небе ярко сияло солнце. Один некромант говорил, что это имеет свой смысл. Поднять зомби можно только после того, как душа отлетела от тела, так что я могу поднимать вампов, когда их души улетают днем.

Но я не собиралась обсуждать вампиров и их души. Моя жизнь достаточно запутанна и без религиозных диспутов. Знаю, знаю, я всего лишь откладываю неизбежное. Если я останусь с Жан-Клодом, мне придется иметь дело с полным комплектом. Без пряток. Но не этой ночью.

Поднятие Дамиана выковало нечто вроде связи между нами. Я это не слишком понимала, и спросить совета было не у кого. Я была единственным некромантом за последние несколько веков, который мог поднимать вампиров как зомби. Это меня пугало. Дамиана это пугало еще больше. Откровенно говоря, я его за это не винила.

Проснулся ли и Ашер? Я сконцентрировалась на нем, послала ту силу, магию или что там еще, наружу. Она коснулась его, и он почувствовал меня. Он проснулся и тоже меня чувствовал.

Ашер был мастером вампиров. Не таким сильным, как Жан-Клод, но все-таки мастером. Это давало ему способности, которых у Дамиана, гораздо более старого, никогда не будет. Не будь между нами связи, Дамиан никогда бы не почувствовал, что я его ищу.

Мне хотелось побыть одной несколько минут и подумать, но я не хотела заставлять их меня звать. Я открыла дверь и стояла, обрамленная светом, падающим в плотную тьму.

Словно бледные тени в сумраке стояли вампиры. Я включила верхний свет. Ашер вскинул руку, чтобы защитить глаза, а Дамиан просто щурился, глядя на меня. Я хотела, чтобы они отступили от света. Чтобы выглядели монстрами, но они ими не казались.

Дамиан был рыжим и зеленоглазым, однако эти слова не передают всего полностью. Его волосы ниспадали алым плащом, настолько красные, что казались кровью, пролитой на зеленый шелк его рубашки — не такой яркой, как его глаза. Глаза же казались жидким огнем, если только пламя бывает зеленым. Его глаза сияли не оттого, что он был вампиром. Это был их природный цвет, как будто его мать согрешила с котом.

Ашер был голубоглазым блондином, но, опять же, это неточное описание. Волны его волос, длиной до плеч, были золотистыми. Я имею в виду не белокурость, а настоящее золото. Блестящее великолепие его волос казалось почти металлическим. Глаза — бледно-голубыми до белизны, словно у эскимосских хаски.

Он был в шоколадно-коричневых брюках и незаправленной белой рубашке. Кожаные мокасины, без носков, завершали его костюм. Я провела слишком много времени с Жан-Клодом, чтобы назвать это нарядом.

Если оторваться от глаз и волос достаточно надолго, чтобы рассмотреть их лица, то Ашер был красивее. Дамиан тоже хорош собой, и мелкие несовершенства линии скул и носа остались бы незамеченными, не будь рядом Ашера для сравнения. Ашер был прекрасен, как средневековый херувим. Во всяком случае, наполовину.

Половина его лица была той воплощенной красотой, что притянула к нему мастера вампиров века назад. Другая половина была покрыта шрамами. Шрамами от святой воды. Они начинались в дюйме от середины лица, так что его глаза, нос и чувственные, совершенные губы остались нетронутыми, зато прочее походило на расплавленный воск. Шея была нетронутой, однако я знала, что шрамы продолжались на плечах. Его торс выглядел даже хуже, чем лицо, шрамы на нем были грубыми и бугристыми. Но, как и лицо, его тело лишь наполовину было покрыто шрамами. Другая половина была восхитительна.

Я знала, что шрамы доходили до его бедер, но никогда не видела его полностью обнаженным. Поэтому в том, что шрамы были и посередине, приходилось верить ему на слово. Подразумевалось, хотя никогда не высказывалось, что сексом он заниматься мог, но был покрыт шрамами. Наверняка я не знала, да и не хотела знать.

— Где твои телохранители? — спросил Ашер.

— Мои телохранители? Ты имеешь в виду Джейсона и Меховые Шарики?

Ашер кивнул. Его золотые волосы упали на покрытую шрамами часть его лица. Это была старая привычка. Волосы скрывали — или почти скрывали шрамы. Таким же образом он использовал тень. Казалось, он всегда знал, как на него упадет свет. Века практики.

— Не знаю, где они, — сказала я. — Я только что говорила с Ричардом. Похоже, они решили, что нам нужно уединение.

— А вам нужно было уединение? — спросил Ашер. Он смотрел прямо мне в лицо, пользуясь шрамами и красотой, чтобы удвоить эффект. По некоторым причинам, счастливым он не выглядел.

— Не твое собачье дело.

Дамиан сел в ногах аккуратно застеленной кровати. Провел бледными, длинными пальцами по голубому покрывалу.

— Не в этой постели, — заметил он.

Подойдя ближе, я сверху вниз уставилась на него.

— Если еще хоть один вампир или вер-кто-нибудь скажет, что чует секс, я закричу.

Дамиан не улыбнулся. Он никогда не был особо веселым парнем, а в последнее время стал еще серьезнее. Он просто сидел, глядя на меня снизу вверх. Жан-Клод или даже Ашер улыбнулись бы, начали бы дразнить. Дамиан просто смотрел на меня глазами, в которых была сдержанная скорбь — как у других бывает сдерживаемый смех.

Я потянулась и отбросила прядь его волос, чтобы тронуть его за плечо. Он отдернулся от моего прикосновения, словно оно причиняло ему боль. Рывком поднявшись на ноги, он направился к двери и остановился там.

Я в недоумении осталась с протянутой рукой.

— Что с тобой, Дамиан?

Ашер встал позади меня, легко положил руки на мои плечи.

— Ты совершенно права, Анита. То, что ты делаешь с мсье Зееманом, не мое дело.

Я скользнула своими руками по его, наши пальцы переплелись. Я помнила ощущение его прохладной кожи на моей. Я прислонилась к нему спиной, его руки обвились вокруг меня, но я была недостаточно высокой. Это была не моя память. Жан-Клода. Когда-то они с Ашером больше двадцати лет были компаньонами.

Я вздохнула и начала высвобождаться.

Ашер положил подбородок мне на макушку.

— Тебе нужны чьи-нибудь руки, от которых ты не будешь чувствовать угрозу.

Я вжалась в него с закрытыми глазами и лишь на мгновение позволила себя обнять.

— Единственная причина, по которой это так приятно, только в том, что я ощущаю воспоминание чужого удовольствия.

Ашер нежно поцеловал мои волосы.

— Из-за того, что ты видишь меня сквозь дымку воспоминаний Жан-Клода, ты единственная женщина более чем за двести лет, не обращающаяся со мной как с уродцем из цирка.

Я прижалась лицом к его руке.

— Ты опустошающе красив, Ашер.

Он отвел волосы с моей заплывшей щеки.

— Для тебя — возможно, — и запечатлел нежнейший из поцелуев на моей щеке.

Я высвободилась, мягко, почти неохотно. То, что я помнила об Ашере, было проще, чем что-либо в этой жизни, от чего я пыталась освободиться.

Ашер не пытался меня удержать.

— Если бы ты уже не была влюблена в двух других мужчин, того, как ты на меня смотришь, было бы достаточно.

Я вздохнула.

— Прости, Ашер, я не должна была так к тебе прикасаться. Просто… — я не знала, как выразить словами то, что чувствовала.

— Ты обращаешься со мной как с привычным любовником, — сказал за меня Ашер. — Ты забылась и прикасалась ко мне так, словно уже делала это прежде. Не извиняйся, Анита. Для меня это удовольствие. Больше никто не прикоснется ко мне так непринужденно.

— Жан-Клод, — сказала я. — Это его воспоминания.

Ашер улыбнулся почти печально.

— Он слишком верен тебе и мсье Зееману.

— Он тебе отказал? — не успев задать вопрос, я о нем пожалела.

Улыбка Ашера прояснилась и вновь поблекла.

— Если ты не будешь делить его с другой женщиной, станешь ли ты делить его с другим мужчиной?

Я раздумывала над этим секунду или две.

— Ну, нет. — Нахмурившись, я посмотрела на него. — Интересно, почему я чувствую себя так, словно оправдываюсь?

— Потому что ты разделила со мной и Жан-Клодом наши воспоминания, и воспоминания Джулианны. Мы были очень счастливым menage a trois почти столько же, сколько ты живешь на свете.

Джулианна была человеком-слугой Ашера. Ее сожгли как ведьму те же люди, что оставили Ашеру шрамы. Жан-Клод не смог спасти их обоих. Я не знала, прощен ли он за это на самом деле.

Вмешался Дамиан:

— Если я вас не отвлекаю, то мне надо питаться.

Он стоял у двери, обнимая себя руками так, словно ему было холодно.

— Хочешь, чтобы я открыла дверь и позвала обед?

— Я хочу разрешения пойти за пищей, — сказал он.

Формулировка заставила меня нахмуриться.

— Иди, найди одного из наших ходячих доноров и питайся. Но только одного из наших людей. Здесь нам охотиться нельзя.

Дамиан кивнул и постарался встать прямее. Я чувствовала его голод, однако не он заставлял его сутулиться.

— Охотиться я не буду.

— Хорошо, — сказала я.

Он колебался, держась за ручку двери, спиной ко мне. Тихо спросил:

— Могу я пойти и поесть?

Я бросила взгляд на Ашера.

— Он говорит с тобой?

Ашер покачал головой.

— Не думаю.

— Конечно, вперед.

Дамиан открыл дверь и выскользнул наружу. Дверь он оставил слегка приоткрытой.

— Что с ним творится в последнее время? — спросила я.

— По-моему, он сам должен ответить на этот вопрос, — сказал Ашер.

Я повернулась и посмотрела на него.

— Это означает, что ты не можешь или не хочешь ответить за него?

Ашер улыбнулся и мышцы его лица двигались свободно, даже под поврежденной кожей. Он консультировался с пластическим хирургом в Сент-Луисе. Никто еще не пытался излечить повреждения, нанесенные вампу святой водой, но врачи были полны надежд. Оптимистичны, но осторожны. До первой операции были еще месяцы.

— Это означает, Анита, что некоторые страхи очень личные.

— Ты имеешь в виду, что Дамиан боится меня? — я и не пыталась скрыть удивление.

— Я имею в виду, что ты должна спросить его напрямую, если хочешь ответов.

Я вздохнула.

— Потрясающе, именно то, чего мне не хватает. Еще один сложный мужчина в моей жизни.

Ашер рассмеялся и его смех скользнул по моим обнаженным рукам, вызывая мурашки. Единственным вампиром, который раньше мог делать со мной такое, был Жан-Клод.

— Перестань, — сказала я.

Он низко и широко поклонился.

— Приношу самые искренние извинения.

— Вранье, — сказала я. — Иди пообедай. Кажется, вервольфы планируют какую-то вечеринку или церемонию.

— Один из нас постоянно должен быть с тобой, Анита.

— Я знаю про ультиматум Жан-Клода. — Я посмотрела на него, не в силах согнать с лица удивление. — Думаешь, он и в самом деле убьет тебя, если со мной что-нибудь случится?

Ашер просто взглянул на меня своими светлыми-светлыми глазами.

— Твоя жизнь для него дороже, чем моя, Анита. Если бы это было не так, он был бы в моей постели, а не в твоей.

В этом был смысл, и все же…

— Если он убьет тебя лично, это убьет и что-то в нем самом.

— Но он это сделает, — сказал Ашер.

— Почему? Потому что сказал, что сделает?

— Нет, потому что всегда будет думать, не позволил ли я тебе умереть в отместку за то, что он не смог спасти Джулианну.

Ох. Я открыла рот, чтобы ответить, но тут зазвонил телефон. Голос Дэниела на фоне музыки кантри был тихим и перепуганным.

— Анита, мы в «Счастливом ковбое» на главной улице. Ты можешь приехать?

— Что случилось, Дэниел?

— Мама выследила женщину, которая обвинила Ричарда. Она определенно намерена заставить ее перестать врать.

— Они еще не подрались? — спросила я.

— Пока орут.

— Ты на сотню фунтов тяжелее, чем она, Дэниел. Просто перекинь ее через плечо и утащи оттуда. Она только ухудшит ситуацию.

— Она моя мать. Я не могу.

— Черт, — сказала я с чувством.

— В чем дело? — поинтересовался Ашер.

Я покачала головой.

— Я приеду, Дэниел, но ты просто тряпка.

— Я скорее сцеплюсь со всеми парнями в баре, чем со своей мамой, — сказал он.

— Если она устроит достаточно большой скандал, у тебя будет шанс.

Я повесила трубку.

— Не могу в это поверить.

— Во что? — снова спросил Ашер.

Я объяснила так быстро, как только могла. Дэниел и миссис Зееман остановились в соседнем мотеле. Ричард не хотел, чтобы они жили в домиках, вокруг которых шатается столько оборотней. Теперь я жалела, что они были не под присмотром.

Неплохо было бы сменить блузку, забрызганную кровью, однако не было времени. Нет грешникам покоя.

Главная проблема была в том, что делать с Ричардом. Он точно захочет туда пойти, а мне совсем не хотелось подпускать его к мисс Бетти Шаффер.

По закону, он мог войти в бар и сесть рядом с ней. Постановления суда, запрещающего ему к ней приближаться, не было. Но если шериф поймет, что мы не собираемся выметаться из города, он будет искать любой предлог, чтобы упрятать Ричарда за решетку. И вряд ли второй визит Ричарда в каталажку будет столь же безобидным, как и первый. Сегодняшняя засада сорвалась, они были разозлены и испуганы. На этот раз они постараются причинить Ричарду вред. Дьявол, они могут напасть на его мать. Мне определенно надо потолковать с Шарлоттой Зееман. И вот тут я была солидарна с Дэниелом. Лучше ввязаться в драку в битком набитом баре, чем разговаривать с его матерью. По крайней мере, она никогда не будет моей свекровью. Это почти утешало, ведь, возможно, сегодня вечером мне придется ей врезать.