Голова оборотня

Глава 5

Проторчав в этой дыре, по выражению Вилта, пол-луны, Мерги решил, что можно возвращаться в столицу, обогнув Допал по широкой дуге. Рассчитавшись с приютившим их пастухом, друзья двинулись в обратную сторону. То ли благодаря ругани Вилта, которую сам лекарь считал горячими молитвами, то ли обычной удаче, но ближе к полудню их нагнала крестьянская повозка, хозяин которой, долговязый мужичок с добродушным взглядом глубоко посаженных глаз, предложил подвезти четверку до Допала, куда он, собственно и направлялся. Вилт в качестве платы как обычно принялся молоть языком, красочно расписывая свои подвиги при осаде Допала. Крестьянин слушал врунишку с раскрытым ртом, то и дело восклицая при очередной жертве кровожадного коротышки, связками отправлявшего дангарцев вниз со стены. Остальные лишь посмеивались, решив не мешать рождению очередной легенде о героической обороне Допала. На следующий день, расставшись с попутчиком далеко на подступах к городу, друзья прибились к небольшой веренице повозок, которые направлялись в Ронсиг – соседний городок, расположенный в трех днях езды южнее Допала. В Ронсиге, заплатив по пять бератулов за место, авантюристы поехали в столицу в дилижансе, который тянула пара неторопливых битюгов. Под стать коням был и кучер, угрюмый тип с плохо подстриженной бородой и в пыльном помятом вязаном колпаке.

Спустя восемь дней за окном показался северный пригород Сар Берата, одно из многочисленных поселений, окружавших столицу со всех сторон как изумрудное ожерелье голову прекрасной девушки.

Выбрав гостиницу в противоположной части города от места предыдущего проживания, и хорошо выспавшись, друзья принялись обсуждать свои планы.

– То, что Феган лично занимается подбором жокея, говорит о серьезности их намерений, – произнес Мерги, – раз, наверное в десятый, выслушав рассказ Вилта о содержании дневника мага.

– Их, это Фегана и короля? – уточнил Тейрам.

– Короля и Фегана, – поправил сапожник. – Уж не думаешь ли ты, что Керсал, страстный лошадник, поручил бы такое важное дело, как подбор наездника, магу, который даже не скрывает своего пренебрежительного отношения к этому занятию?

– То есть Феган может заниматься этим только в одном случае – Керсал собрался ставить не на Ветерка?

– Выяснением этого я и займусь, – Мерги встал и выглянул на залитую лучами утреннего солнца улицу внизу. Потом неторопливо оделся в почищенную служанками от дорожной пыли одежду, и кивнув друзьям, пошел выяснять подноготную венценосной аферы.

Город жил обычной жизнью. Начало боевых действий на границе столица встретила не то, чтобы равнодушно, но тема для разговоров среди сарбератцев особой популярностью не пользовалась. Гораздо больше горожан интересовали найденные фаворитом короля сокровища империи и предстоящие скачки на ипподроме. Потолкавшись среди праздношатающихся и посетив несколько харчевен, где обедали мелкие чиновники, купцы и мастеровые, Мерги узнал, что оказывается, только благодаря голове оборотня и уму, а также таланту Фегана королевство обрело казну последнего императора. Кто-то изрядно потрудился, чтобы в столице и последний водонос знал, как искать клады, если тебе повезло свернуть шею оборотню. Но больше всего сапожника изумила сумма найденного золота – триста тысяч гемфаров! При всей скаредности гильдии нищих такую сумму накопить было нельзя: тотализатор хоть и давал неплохую прибыль, но, как подозревал поживший в обители нищей братии Мерги, верхушка гильдии отнюдь не питалась сгнившими сухарями и не жила в халупах, не говоря о загородных виллах и, без сомнения, требовательных любовницах. Подобный образ жизни требовал расходов на уровне крупного владения аристократа. Поэтому при всем желании движимое имущество гильдии, с учетом десятилетий накопления никак не могло составлять фантастические триста тысяч. Четверть, максимум треть этой суммы, не более.

Высказав эти соображения сидевшим рядом с ним на скамье в городском парке друзьям, куда они повадились ходить пережидать дневной зной, Мерги по привычке оглянулся назад. Вилт, запивая темным пивом очередной пирожок с капустой и яйцами, непонятно хрюкнул в кувшин. Передав его Тейраму, он повторил:

– Уму непостижимо! Не перестаю изумляться, король с алым магом оказались обычными мошенниками!

– Не ори так громко! – попросил его Хемилон, а то познакомишься с их сообщниками из городской стражи.

– Обычные проходимцы не зарабатывают и тысячной доли их добычи, – возразил Мерги. – Но почему они приврали так сильно? Неужели их внимания удостоилась казна не только нищих?

– Или готовятся к новым делишкам, – добавил опытный Вилт.

– Пожалуй, здесь я соглашусь с тобой, – подумав, произнес с задумчивым видом сапожник.

– Вот это наглость! – восхитился Хемилон. – Заранее объясняют происхождение будущих доходов!

– Не забудь упомянуть об этом в своей книжке, – наставительно изрек Вилт. – Народ должен знать своих героев без официальной позолоты. Ты только подумай, любой воспылает любовью к монарху, если узнает, как он пощипал жирненьких нищих. Прям как сосед Дунур Кривой, которого повесили совсем недавно за ограбление ростовщика. – Наш парень! – сказал гнусаво лекарь, подражая говору сарбератских босяков.

– Тогда придется ее публиковать только после моей смерти, – протянул Хемилон, что-то обдумывая. – И перестань кривляться, мою книжку жители трущоб читать все равно не будут.

Вилт пренебрежительно пожал плечами:

– Подумаешь, после смерти! Лучше посмертно прославиться на всю Линмару, чем слыть при жизни очередным пересказчиком исторических побасенок.

– Я подумаю над этим, когда вернемся в Лантар.

– Это зависит от того, как скоро нам удастся закончить здесь со всеми делами, – отозвался коротышка.

– Какими делами?! – вскинулся Мерги, – мы вроде здесь только до скачек.

– Конечно, это я так к слову, – быстро закивал лекарь. – Чтобы заработать на лошадке, нужно провернуть кучу дел. Кстати, что там у нас с ней, есть хорошие вести?

– Пока никак, – нахмурился Мерги. – Вокруг этих скачек гуляет море слухов. Но все твердят о том, что жеребец Керсала очень неплох. Причем это "очень неплох" с каждым днем я слышу все чаще и чаще. Люди Фегана стоптали, наверное, все башмаки.

– После этого можно купить и дюжину новых, – пробурчал Тейрам.

– Пока удалось разузнать, что Красотка гильдии могильщиков победила два года назад. Только в прошлом году не повезло, пришла второй. И говорят, что она в прекрасной форме и сейчас.

– Ну и что мы тут сидим? – оживился Вилт, – скачки через пол-луны, но на Красотку можно ставить хоть сейчас. Сколько у нас осталось монет? Три сотни с мелочью?

– Зачем Фегану договариваться с жокеем Красотки, если на каждом углу шепчутся о жеребце Керсала? – вслух спросил Мерги, проигнорировав вопрос лекаря. – Нищие оставляют себе десятую долю всех ставок, остальное распределяется среди победителей пропорционално размеру ставки. Что выиграют король с магом, если вместе с ними за выигрышем выстроится половина города? Неважно, будет это Красотка или Ветерок.

– Значит, победить должен кто-то другой, – сказал Тейрам. – Сюда бы папашу Айто, он бы быстро узнал, что к чему.

– Мы и сами разберемся, – отрезал коротышка.

– Как в Лантаре? – поинтересовался пращник.

Вилт плюнул, увидев насмешливые лица друзей, и обратился к сапожнику:

– А кто победил в прошлом году?

– Яблочко гильдии угольщиков. Жокея звать Драб.

– Хорошо бы посмотреть на это Яблочко, – протянул лекарь.

– На Угольке мечтает навариться добрая треть завсегдатаев ипподрома, – тут же отозвался Мерги. – Я думаю, почти все будут ставить на одного из трех фаворитов: Ветерка, Яблочко или Красотку. Следовательно, приличные деньги можно заработать только не на них.

– И как мы определим победителя? – скептично осведомился Тейрам.

– Надо подумать. Я не уверен, что это все претенденты на победу.

Вилт посмотрел на Мерги, бездумно наблюдающего за пробегающими на синем небе белыми барашками облаков и раздраженно вздохнул. Он не был любителем сложных комбинаций, полагая, что хитромудрость опасна тем, что всегда найдется дурак, который споткнется об одно из сложных плетений многоходовой игры. В данном случае им за пол-луны нужно разобраться в хитросплетениях мага, что чревато остаться без выигрыша. Поэтому, Вилт обратился к Тейраму и Хемилону.

– Умный человек никогда не кладет все деньги в один кошель. Пока Мерги работает над наполнением нашего кошелька, мы должны постараться наполнить запасной.

– И что же тебе взбрело в голову? – Хемилон покосился на плутоватыое лицо лекаря.

– Мы забыли о нашем неуловимом урдалансском купце, из-за которого на нас повесили убийство Лазурного стража. Как его зовут?

– Наусса, – напомнил Тейрам.

– А между тем этот негодяй живет в свое удовольствие и не подозревает о том, что четвверо благородных людей из-за него вынуждены заглядывать в рот каждому мерину. Эту несправедливость надо исправить. Наши свирепые друзья ларморцы не откажутся встретиться с убийцей товарища. Ну, а нам в качестве компенсации можно взять пару-тройку золотых из его мошны.

– И где нам его искать? – спросил Хемилон.

Видя, что дарморец не собирается возражать, лекарь довольно ухмыльнулся.

– Зачем искать? Нам надо лишь явиться в порт, и на пристани, где разгружаются урдаланские суда, спросить, как передать письмо Науссе от его приятеля Бригса из Допала.

– И кто нам его напишет? – поинтересовался Хемилон, заранее зная ответ.

– Ты, кто же еще, – ответил коротышка, давно подобравший ключик к ученому другу. – Письмо Бригса к Лиссарту у нас есть. Денек потренируешься, сам Лиссарт не различил бы почерки.

– И что писать? – нахмурился астролог, пытаясь скрыть, что скрытая похвала пришлась ему по душе.

– Здесь надо подумать. Что-то вроде: "Уважаемый господин Наусса. Сообщаю вам, что из-за осады города мои дела пришли в совершенное расстройство. Поэтому вынужден уведомить вас о повышении стоимости товара. Конкретную сумму мы обговорим при личной встрече. Из-за необходимости уладить несколько важных дел мне придется задержаться в Допале на некоторое время. Человек, который передаст вам письмо, позже сообщит о месте нашей встречи. Прошу вникнуть в мое бедственное положение. Из-за войны я практически разорился. Все торговые пути и тропы перекрыты войсками. Надеюсь, что в скором времени дела пойдут на поправку, в том числе и с вашей помощью. Город сильно пострадал во время осады. Сожжено множество домов, в том числе и почтовая станция. Поэтому передаю вам письмо через своего троюродного брата. Удачной торговли и да хранят нас боги. Бригс".

– Ну ты и прохиндей, – уважительно покачал головой Тейрам.

– Всю ночь думал, – скромно признался Вилт.

– А чем письмо опечатывать собираешься? – спросил Хемилон.

– Придумаю. Ты уже можешь начинать тренироваться. Письмо у Тейрама.

– А ты продолжишь думать с кувшином вина под сенью древ? – саркастично отозвался Хемилон.

– Да-да, под сенью дев, – рассеянно отозвался коротышка, наблюдая за усевшейся на соседней скамейке стайкой девушек.

Хемилон с Тейрамом неохотно пошли в гостиницу, оставив приглаживающего вихры лекаря.

Хемилону не потребовалось много времени, чтобы приноровиться к корявой вязи покойного контрабандиста. Так что когда довольный Вилт объявился в гостинице, письмо лежало на столе. Улыбающийся своим мыслям лекарь быстро прочел письмо, в нескольких местах недовольно хмыкнул, где астролог немного переиначил предложения, но в целом одобрил подделку. Потом достал из кармана светло-коричневый кусок воска и кусок бечевки. Быстро проделал в пергаменте отверстия и, свернув письмо, завязал концы в узелок. Положил его на середину почти располовиненного воскового шарика и расплющил его пальцами. Затем покопалься в другом кармане и извлек потемневшую от времени медную монету. Не долго думая, приложил ее реверсом к воску и прижал к столу.

– Ну, как, впечатляет? – Вилт победно оглядел товарищей.

– Очень, – откликнулся Хемилон, – ты бы еще просто пальцем отметился.

– А ты посмотри на монетку, – загадочно улыбнулся лекарь.

Тейрам опередил астролога и внимательно осмотрел медяк.

– Да она же урдаланская! – Тейрам передал монету Хемилону.

– Причем отчеканена почти сто лет назад, незадолго до того, как купеческие дома Урдалана решили, что иметь один монетный двор дешевле. А эта монетка сделана мастером торгового дома Черной цапли.

– Тогда сойдет, – нехотя признал ларморец, рассматривая длинноносый профиль птицы на реверсе.

– Сейчас этот медяк у любителей монетного хлама стоит два бератула. – На какие только жертвы не приходится идти, – Вилт вспомнил непреклонное лицо менялы на рынке, который на все его попытки поторговаться отвечал "Два бератула и ни медяком меньше".

– Клянусь цепью Турула, мы забыли состарить письмо! – неожиданно воскликнул лекарь. – Столько дней в пути, а письмо как будто только что из под пера писца. Надо бежать за футляром, я скоро, – бросил лекарь и тут же выбежал из комнаты.

Тейрам с Хемилоном переглянулись, дивясь такой предусмотрительности взбаламошного друга. Через полчаса Вилт вернулся, держа в руке небольшой берестяной цилиндрик, который, судя по многочисленным царапинам и темным пятнам неизвестного происхождения, успел долго послужить хранителем писем.

– Ну, вот, с этим футляром у урдаланца не возникнет никаких лишних вопросов, – пройдоха небрежно бросил цилиндр на стол. Хемилон потянул концы футляра в разные стороны и внимательно осмотрел внутренности обеих половинок. Потом зачем-то понюхал их и сморщился.

-В него что, вино наливали?

– Главное, сухой, – возразил Вилт. – Давай, засовывай туда письмо.

Хемилон взглянул на чистый пергамент и с легкой брезгливостью поместил его в одну из половинок цилиндра. Закрыв футляр, он придвинул его Тейраму.

– Ты, главное, поменьше говори, – предупредил он пращника.

– Точно, на любые расспросы тверди, что твой родственник объявится через несколько дней, а остальное должно быть сказано в письме.

– Как-нибудь справлюсь, – ответил Тейрам, засовывая футляр во внутренний карман куртки.

– С чем справишься? – поинтересовался возникший неожиданно в дверях Мерги.

– Мы решили, что кроме скачек неплохо бы еще закончить дело с ларморцами, – осторожно сказал Хемилон. – Как сказал Вилт, та самая третья попытка.

– А мне сказать об этом, когда вляпаемся в очередную неприятность? – недовольный сапожник сел у стола.

– Никто не собирался от тебя ничего скрывать, – влез коротышка. – Мы тут состряпали письмецо для Науссы от Бригса, в котором сообщаем ему, что цена на товар чуток повысилась, и обговорить ее Бригс приедет через несколько дней. А пока его троюродный братец, – Вилт кивнул в сторону Тейрама, – доставит ему это послание.

Мерги хотел было проверить, что там написали его друзья, но потом махнул рукой.

– Не наделайте только глупостей.

– Три умных человека проследят за этим, – рассмеялся Вилт. – Все будет как в реторте мага. Сам понимаешь, неуютно себя чувствовать, зная, что где-то Лазурная стража думает о тебе каждый день, когда пьет второй тост за павших товарищей.

– Что-нибудь удалось узнать еще? – спросил Тейрам усталого сапожника, который вытянул ноги и закрыл глаза.

– Кое-что, но говорить об этом пока рано. – Все прояснится только за два-три дня до скачек, когда люди Фегана выпустят весь арсенал слухов, придуманный для любителей ипподрома.

– Керсал! – неожиданный вопль из клетки заставил вздрогнуть даже Мерги. Хемилон не выдержал и на диалекте грузчиков высказал птице все, что он думает об ее умственных способностях.

– Если бы так с самого начала учил ее, то она говорила бы не хуже меня, – засмеялся коротышка.

– Мне уже все равно, – сердито сказал Хемилон. – Больше я на нее не потрачу ни минуты.

– Да, с птичкой у нас не получилось, – признал лекарь. – Может выпустить ее? А то только ест да гадит.

– Ну, нет, – решительно возразил Тейрам. – Я к ней уже привык, да и убираю за ней тоже в основном я. Пусть останется, нас не объест.

– Как хочешь. Тогда хоть пусть говорит правду, а не прославляет разных мошенников.

Вилт подошел к клетке и постучал пальцем по ее прутьям:

– Слышишь, дармоед? Чтобы больше ни слова о Керсале. Керсал мошенник, а Феган обычный ублюдок. Слышишь, у-блю-док, ублюдок, ублюдок.

– Успокойся, Вилт, – произнес Мерги, придвигая к себе тарелку с нарезанным сыром. – Плевать на власть не лучше, чем мочиться против ветра. Результат один.

– Каждый день вспоминаю нашу голову, – обратился лекарь к друзьям. – Такие деньги потеряли.

– Кстати, из-за чего все-таки взбеленился маг в Допале? – вспомнил Тейрам. – И не надо нам рассказывать сказочку, которой ты потчевал Дунура.

– Хе-хе, пока этот ублюдок Феган дрых, я случайно наткнулся на завешанную тряпкой нишу в стене его спальни.

– Ты, случайно, не лунатик? – не выдержал Мерги.

– Нет, иначе бы не увидел нашу голову. Она лежала в каком-то хрустальном горшке.

– И что ты сделал? – свистящим голосом спросил Хемилон.

– Как и говорил раньше, ничего. От удивления чуть не упал, хорошо, что рядом подсвечник серебряный стоял, иначе бы растянулся на полу. Вот только подсвечник я не удержал и как назло, он упал прямо на горшок.

– Ты разбил хрустальный сосуд мага? – не сдержался Тейрам.

= Нет, он целехонек, только пару зубов выбил.

– У кого? – тихо спросил сапожник.

– Ну не у себя же! – огрызнулся лекарь, раздраженный постоянными вопросами. – У оборотня, то есть башки оборотня.

– Странно, чего тогда Феган так разъярился, – недоумеваающе произнес Тейрам, – магу все равно надо было лишь иметь целый глаз. Или зубы тоже важны при поиске сокровищ?

– Ублюдок-чистоплюй, – вынес диагноз лекарь. – Мало того, что своровал, еще и хочет, чтобы ворованное было без пятнышка, чтоб ему свернуть шею на ближайшей лестнице.

Друзья рассмеялись, представив лицо мага, обнаружившего подпорченную голову.

– Этому негодяю хватит наглости, чтобы хвастаться, как он в схватке с оборотнем без всякой магии выбил ему зубы простым кулаком, – посмеиваясь, произнес Тейрам.

Вилт тут же хотел было что-то добавить, но так и застыл с открытым ртом. Потом громко засмеялся и с чувством как следует хлопнул Тейрама по плечу.

– Отличная шутка, клянусь бубенцами Киргала!

– Какая шутка? – непонимающе удивился Тейрам.

– Ладно, проехали, давайте, наконец ужинать. Я пойду вниз за вином. Что-нибудь к окороку и сыру еще надо?

– Обойдемся, – ответил Мерги.

– Как это обойдемся? – возразил Хемилон, – неси виноград и гранаты. В Урмане гранаты продают даже не втридорога, так что надо наесться, пока есть возможность.

– Надо здесь не объедаться, а заработать столько, чтобы хрумкать гранаты как яблоки в любом месте, – проворчал Вилт и пошел на первый этаж отдать заказ служанке.

Утром, когда солнце уже взошло выше любого портового строения, Тейрам шел к пристаням, где разгружались судна предприимчивых урдаланских торговых домов. Сосредоточив в своих руках у себя на родине политическую и экономическую власть после распада Бератской империи, главы крупнейших купеческих семейств сумели за короткое время прибрать почти всю международную торговлю по морю в Линмаре. Огромный торговый флот урдаланцев при поддержке двух сотен боевых галер быстро стал хищным монополистом, оставив конкурентам лишь каботажную торговлю в пределах береговой линии своих стран. Неоднократные попытки крупных судовладельцев из Гемфара, Берата и Дангары отстоять свою долю в жирном пироге морской торговли оканчивались неудачами. То вдруг объявлялись пираты, которым почему-то попадались только неурдаланские суда, то вспыхивали пожары в портах, уничтожая склады, пристани и пришвартованные суда. Последняя попытка, предпринятая гемфарцами при поддержке военного флота, отстроенного на деньги владельцев золотых приисков, окончилась кровавым разгромом у побережья Гемфара. Урдаланцы обвинили Гемфар в пропаже их судов за последние пять лет, не смущаясь тем обстоятельством, что многие из носов бушпритов в виде хозяина морских глубин Хаграта тех пропавших кораблей спокойно красовались у резиденций глав торговых домов. Урдаланский военный флот, внезапно возникший у гемфарских рейдов, за ночь сжег практически весь флот конкурентов. Затем в течение года урдаланские каперы при поддержке флота поодиночке захватили или потопили беззащитные гемфарские суда. Подписанный мирный договор между странами закреплял право урдаланцев на охрану морских путей у побережья Гемфара с правом досмотра любого судна, отправившегося в чужую страну.

Проталкиваясь среди разноязыкой толпы грузчиков, приказчиков, матросов и просто бездельников, лишь ждущих момента спереть что-нибудь у зазевавшихся людей, Тейрам подошел к хорошо одетому урдаланцу, наблюдавшему за разгрузкой пузатой шхуны с огромной черной цаплей на борте судна и небольшой – на трепещущем от утреннего бриза флажке на вершине мачты.

– Уважаемый, не подскажешь, как мне найти твоего собрата по ремеслу Науссу? У меня для него письмо из Допала – обратился пращник к сероглазому мужчине средних лет с обветренным загорелым лицом и дорогим темно-коричневым кафтаном, на котором красовалась вышитая золотой нитью цапля.

Урдаланец оценивающе осмотрел Тейрама и меланхолично произнес:

– Наусс в Урдалане как ракушек на берегу.

– И все они сейчас в Сар Берате на службе дома Черной цапли? – не остался в долгу Тейрам. – Мне нужен тот Наусса, который живет здесь много лун и с нетерпением ждет хорошую прибыль от товаров из Допала. Ты поспрашивай среди своих, уверен, нужный мне Наусса вознаградит тебя за долгожданную новость.

Урдаланец хмыкнул, еще раз посмотрел на Тейрама и позвал одного из помощников, юркого черноволосого паренька с белозубой улыбкой и морским кортиком за поясом.

– Туркс, разузнай в нашей гостинице, кто ждет гостей из Допала. И не забудь взять с него три бератула за новость.

– Бери десять, – посоветовал Тейрам, – меня он ждет как родного брата.

– С брата брать все полгемфара – проявить к нему неуважение, возьму золотой, поделим поровну, – предложил Туркс хозяину.

– Ладно, только поживей двигай ногами, нам еще общаться со сборщиком пошлин, – быстро согласился купец.

Шустрый юноша тут же растворился в толпе. Тейрам с интересом начал рассматривать повседневную жизнь порта. С соседнего корабля веселые матросы гурьбой направлялись в портовую улицу удовольствий. Чуть дальше на рядом стоящий корабль поднимались их хмурые собратья с мутными взглядами и растрепанной одеждой. Кое у кого она была порвана, многие имели синяки и ссадины. Одного даже тащили на носилках.

"Дешевый труд всегда рядом с дешевыми развлечениями", – подумал пращник, вспоминая свой нехитрый досуг в Ларморе, когда служил наемником.

Через полчаса Тейрам увидел широкоплечего мужчину, который в сопровождении Туркса направлялся прямо к нему. Когда расстояние сократилось до дюжины шагов, Туркс откланялся и поспешил к разгруженному судну. Возле него уже спорили сборщик пошлин и его хозяин.

Цепкий взгляд черных глаз и волевой, чисто выбритый подбородок подошедшего купца еще раз напомнил пращнику о том, что надо тщательно следить за языком.

– У тебя письмо для меня? – вместо приветствия спросил резким голосом Наусса.

– Если тебя зовут Наусса и ты знаешь моего троюродного братца из Допала, – в тон ему ответил Тейрам.

– Разумеется, это я, – нетерпеливо отозвался купец.

– Тогда скажи, как его зовут и где он живет, – слегка подозрительно сказал пращник.

– Его зовут Бригс и живет он на улице Суконщиков, – теряя терпение, ответил Наусса.

Тейрам отметил, что несмотря на раздражение, урдаланец говорил все также негромким голосом.

– Что же, все правильно. – Осталось заплатить мне пять гемфаров и можешь забирать письмо.

– Что?! – воскликнул Наусса, багровея на глазах.

– Я не королевская почта и не мальчик на побегушках, – степенно произнес Тейрам. – Тащить сюда свою задницу за просто так я не собирался. Мой прижимистый братец как всегда притворился вечным должником нищих и дал только на дорогу. Так что на обратный путь придется платить тебе.

– Только если ты поедешь к Турулу, – зло прошипел Наусса.

– Тогда выкладывай всю сотню и я приложу все силы в веселых кварталах славной столицы, чтобы попасть к нему.

Урдаланец, встретив подобный отпор, понял, что бессовестный родственник трижды проклятого контрабандиста готов торговаться весь день и молча достал кошелек. Вытащив пять золотых, он с мрачным видом передал их Тейраму.

Пращник не стал дальше испытывать терпение купца, и тут же передал ему футляр.

– Ты что, со свиньями спал? – не удержался урдаланец, глядя на непритязательный вид футляра.

– С вами скопидомами денег хватает только на грязные дыры, где отравиться также просто, как подцепить вшей, – искренне парировал Тейрам.

Купец бросил неприязненный взгляд на наглого «родственника» и скользнув взглядом по изображению аиста на воске, громко процедил:

– Тупоголовые недоумки!

Потом брезгливо бросил под ноги нехитрую печать и развернул письмо. Судя по тому, как цвет лица Науссы вновь изменился на свекольный, весточка от «Бригса» купца совсем не порадовала.

– Проклятый мошенник! – громко рявкнул урдаланец, со злобой смяв пергамент в крепком кулаке.

– Здесь я с тобой полностью согласен, – спокойно отозвался Тейрам. – Что там он написал? Небось жалуется, что беден, как тюремная мышь?

– Не твое собачье дело! – огрызнулся Наусса.

– Хорошо, меня ваши дела не касаются. Пожалуй, я пойду.

– Постой! – крикнул спохватившийся урдаланец. – Здесь написано, что ты должен отвести меня к Бригсу, когда он приедет сюда.

– Раз написано, значит приду. Мой братец знает, в каких кабаках я здесь обычно зависаю, – равнодушно ответил Тейрам. – И готовь золотой к моему следующему приходу.

– Хорошую сталь я тебе приготовлю, и твоему жадному брату! – с ненавистью прошептал Наусса в спину удаляющегося пращника.

Как назло, под рукой никого не оказалось, чтобы послать слежку за наглым родственником контрабандиста. Отчаянно ругаясь купец тщательно раздавил печать Вилта, уничтожая отпечаток урдаланского медяка, и отправился в гостиницу, которую занимали только выходцы из торгового дома Черной цапли.

Тейрам, то и дело оглядываясь назад, целый час плетал по улицам, отрываясь от возможной слежки. Напоследок он прошел через парк невдалеке от скамьи, на которой сидел Хемилон, и остановился у одного из многочисленных небольших парковых фонтанов. Через несколько минут к нему подошел Вилт и негромко сказал:

– Хвостов нет, идем в гостиницу.

Немного позади за лекарем и Тейрамом шел Хемилон по другой стороне улицы. Незаметно для троицы, на пределе видимости за ними следовал сапожник, молча решивший накануне подстраховать друзей.

– Заглотил наживку! – воскликнул радостно Вилт, выслушав рассказ Тейрама и довольно потер руки.

Мерги удовлетворенно кивнул и сказал:

– Теперь осталось отыскать ларморцев и объяснить им их ошибку.

– Это будет непросто, – вздохнул Тейрам, вспомнив засаду Лазурных стражников, в которую они чуть было с Вилтом не попали.

– Да, здесь надо тщательно продумать все аргументы в разговоре с ними, – согласился сапожник.

Следующий день Мерги потратил на поиск Лазурных стражников. Отыскать их оказалось не слишком сложно. Сапожник, не долго думая, отправился к главному зданию городского магистрата, где регистрировалось прибытие лиц, за которыми необходим был особый пригляд как персон, могущих создать проблемы бератской короне. Под эту категорию подпадали иностранные сановники, послы и прочий люд, наделенный особыми правами и привилегиями своих сюзеренов.

Мерги нашел в западном крыле здания, отданного под канцелярию, одного из старших писцов, и отрекомендовавшись старым другом Тетурра, одного из Лазурных стражей, спросил, где его найти в Сар Берате. А чтобы подстегнуть рвение, уже начавшему седеть писцу был продемонстрирован золотой гемфар как символ чистоты помыслов старого друга. Служитель пера тут же оживился, и велел Мерги никуда не отходить и куда-то резво убежал, как мальчишка, получивший медяк за выполненное мелкое поручение. Вот только ждать писца пришлось на удивление долго. Когда пошел второй час ожидания и сапожник решил было поискать более толкового человека, писец наконец объявился. Он молча протянул руку за монетой и лишь после того, как она исчезла во внутреннем кармане его камзола из дешевой светло-серой ткани, сообщил сапожнику, что ларморцы должны проживать в гостинице на улице Старых ив, что в трех кварталах к западу от северных ворот.

Улица Старых ив радовала глаз чистой мостовой, в которой отсутствовали выбоины, и опрятными фасадами домов. Зайдя в недавно отремонтированное трехэтажное здание, стоявшее почти посередине улицы, Мерги сделал вид, что собирается снять комнату. Меланхоличный хозяин с обвислыми усами приказал одной из служанок показать ему свободные комнаты. Когда сапожник оказался один на один в небольшой комнате с видом на небольшой внутренний сад, он быстро закрыл дверь и протянул встревожившейся девушке пару бератулов.

– Не бойся, красавица. – У меня для тебя есть одно небольшое поручение, нужно передать письмо одному из ваших постояльцев.

Служанка, тут же успокоившись, осторожно взяла монеты и спросила:

– Кому именно, господин? У нас живет несколько десятков постояльцев.

– Это группа ларморцев, она у вас живет уже несколько лун.

– Это у которых убили друга? – взволнованно уточнила девушка.

– Да, передай любому из них вот это письмо, – Мерги передал служанке плотно свернутый и тщательно запечатанный пергамент.

– Они живут на втором этаже, я сейчас к ним сбегаю и …

– Не спеши, красавица, – перебил Мерги затараторившую девицу, – отнесешь письмо вечером. – Я с ними немного в ссоре, поэтому они могут попытаться намять мне бока прямо здесь. А это вряд ли понравится твоему хозяину, верно?

Служанко кивнула.

– Вот поэтому отдашь им письмо после ужина. А я, пожалуй, пойду.

Мерги покинул девицу и быстро прошел к выходу мимо стоящего к нему спиной хозяина, который говорил с новым клиентом.

Ближе к полуночи у одного из переулков Малой гончарной улицы, возле которого росло могучее тутовой дерево с раздвоенным стволом, остановилась карета, из которой вышли двое подтянутых мужчин. Они расплатились с кучером и уверенно зашагали по неосвещенному переулку, образованному стенами соседних домов. Пройдя с десяток шагов, они остановились, недоуменно осматриваясь по сторонам. Впрочем, темнота стояла такая, что разглядеть что-либо дальше десяти шагов было невозможно.

– Сюда! – раздался с противоположной стороны тихий голос.

Мужчины двинулись дальше, положив руки на привычные рукояти длинных кинжалов.

Дойдя почти до выхода из переулка, ларморцы к своему удивлению уперлись в огромную кучу строительного мусора высотой больше человеческого роста. Неожиданно на вершине этого необычного тупика появилась голова Мерги.

– Доброй ночи, господа Лазурные стражники, – поприветствовал ларморцев сапожник.

– Это зависит от того, что мы узнаем о смерти нашего товарища, – чуть глуховатым голосом произнес один из ларморцев.

– Значит, вы все-таки допускаете, что убийцами вашего товарища могли быть другие люди, а не мои друзья, – удовлетворенно кивнул Мерги, внимательно следя за руками собеседников.

Сапожник почти лежал с упором на локти на склоне из обломков дерева и кирпичей. Позади него стоял невидимый для глаз ларморцев Тейрам, держа в одной руке длинную дубинку, а в другой – увесистый булыжник, способный при точном попадании охладить пыл любого вспыльчивого владельца холодного оружия.

– Мы слушаем, – сказал тот же ларморец.

Мерги сделал вывод, что его собеседник является главным. Другой страж лазури стоял чуть сбоку, пряча голову под темным капюшоном.

– Не буду повторять известные нам всем печальные события, – начал говорить Мерги, готовый в любой момент вскочить на ноги и припустить вместе с пращником к выходу. – Как я уже отметил в письме, моих друзей обвинили в убийстве Лазурного стражника только для того, чтобы завладеть головой оборотня, которую они из-за упрямства отказались продать одному влиятельному, можно даже сказать, могущественному человеку. Разумеется, нас подобное положение дел никак не устраивало, и мы начали сами искать убийц стражников. И выяснили одну интересную вещь, – Мерги сделал небольшую паузу, с радостью отметив, что его внимательно слушают.

– Оказывается, в этом деле замешаны некий контрабандист из Допала и купец из Урдалана, из торгового дома Черной цапли.

Молчавший до этого ларморец издал тихое восклицание. Старший тут же тихо сказал ему несколько слов и, плохо скрывая волнение, сказал:

– Говори все, что тебе известно про этих людей.

– Известно мне к сожалению немного, – протянул Мерги, надеясь, что его голос зучит достаточно искренне. – Нам показалось странным, что опытный судья так легко поверил в виновность моих друзей. Мы проследили за его связями и вышли на посредника Лиссарта, через которого судья получал деньги за быстрый суд.

– Получал? – повторил старший из ларморцев.

– Да, уже получал, – кивнул Мерги. – Мы его навестили и попытались расспросить о всех скрытых обстоятельствах такого странного и быстрого расследования. Но не ожиданно для нас, он оказался крепким орешком, и попытался нас убить с помощью ловушки в подвале. Разумеется, мы вынуждены были в первую очередь позаботиться о сохранении своих жизней, а не о целости шкуры этого негодяя. А вот обыск его вещей преподнес нам приятный сюрприз. Мы нашли у него письмо от его двоюродного брата из Допала. Вот оно, – Мерги вытащил письмо и бросил его в сторону собеседника. Тот быстро его поднял и сжал в руке.

– Согласитеcь, когда вдруг оказываются связаны между собой продажный судья, посредник при нем, контрабандист с границы Лармора и урдаланский купец, это выглядит по крайней мере необычно.

– И вы решили поговорить с кузеном убитого, – утвердительно произнес ларморец.

– К сожалению, здесь нас опередили. Этого контрабандиста зарезали его дружки буквально за несколько часов до нашего прихода. А потом заодно прирезали и своего подельника.

– Не повезло, – с разочарованием откликнулся собеседник.

– Как сказать, зная контрабандистов, сомневаюсь, что он встретил бы нас с распростертыми объятьями, – возразил сапожник. – Времени устраивать обыск у нас не было, но переписку с его братцем Лиссарта мы все же нашли, – Мерги вытащил очередное письмо и бросил к ногам ларморца.

– Больше писем не будет, – на всякий случай сказал Мерги, глядя, как за ним наклоняется Лазурный стражник. – Но и его хватило, чтобы узнать, что урдаланского купца зовут Наусса и он живет здесь, в Сар Берате.

– Мы поговорим с ним, – многообещающе пообещал ларморец.

– Для этого я и написал вам письмо, – сказал Мерги. – Не надо иметь большого ума, чтобы понять, что если урдаланец, связанный с приграничными с Лармором контрабандистами имеет отношение к убийству Лазурного стража, то дело связано с контрабандой лазури. И ошибка не допустима.

– Поэтому, – продолжил сапожник, – мы на основании этих писем составили письмо от имени убитого контрабандиста Бригса и один из нас, под видом дальнего родственника передал его Науссе.

Ларморцы при этих словах оживились.

– В нем мы сообщили купцу, что цена на товар из-за тягостей осады Допала повышается и Бригс скоро приедет, чтобы договориться о новой цене на товар.

– И он поверил? – ларморец от возбуждения сделал шаг вперед.

– Даже заплатил за доставку несколько золотых.

– Что вы хотите от нас за эту сведения? – после непродолжительного молчания спросил ларморец.

– Чтобы вы поговорили с урдаланцем и заставили его признаться в убийстве. Нам неохота числиться в списке ваших врагов, – прямо заявил Мерги.

– Где он живет?

– В гостинице, принадлежащей торговым домам Урдалана. Он ждет прихода моего друга с вестью о приезде Бригса. Осталось только узнать от вас, когда и куда он должен приехать.

– Мы подумаем, – отозвался Лазурный страж. – Как вас найти?

– Я завтра сам зайду к вам после обеда. – Мы можем рассчитывать на неприкосновенность с вашей стороны до выяснения всех обстоятельств этого дела? – Мерги внимательно всмотрелся в собеседника, безуспешно стараясь разглядеть выражение его лица. Ночь выдалась безлунной.

– Ларморская корона всегда щедро награждает тех, кто помогает ей. Я прикажу своим людям не трогать вас.

У Мерги так и вертелось на языке вопрос, как щедрость короны связана с их жизнями, но он в очередной раз благоразумно промолчал. В этом мире попытка заставить более сильного признать свою ошибку очень часто оборачивается для слабого еще большими неприятностями.

После короткой паузы ларморец сказал:

– Жду тебя в условленное время.

И коротко кивнув, развернулся и зашагал в обратную сторону. Его товарищ, бросив на сапожника подозрительный взгляд, заспешил вслед за ним.

Мерги шумно выдохнул, он до самого конца опасался, что встреча с ларморцами может неожиданно закончиться бегством по темным улицам столицы от скорых на расправу ларморцев. И это в лучшем случае.

Сапожник принял вертикальное положение и быстро двинулся к выходу из переулка. Доверять Лазурным стражам приятнее на открытой улице, чем в узком переулке, готовом в любой момент превратиться в смертельную ловушку.

У выхода их поджидал Хемилон, держащий в руке одну из тех свистулек, чей оглушительный свист заставляет вздрогнуть от неожиданности не одного прохожего, не говоря уже о стаях птиц, испуганно вспархивающих в небо.

– Я уже начал волноваться, – с облегчением произнес астролог.

– Лучше не переставай, – посоветовал Мерги, – до тех пор, пока урдаланец не окажется в руках ларморцев.

Трое мужчин быстро зашагали по улицев сторону перекрестка, там свернули на Малую гончарную улицу. Недалеко от переулка, в который заходили Лазурные стражники, к ним подошел Вилт, присматривавший на всякий случай за этим концом переулка. В случае любой подозрительной активности во время переговоров он, как и Хемилон, должен был свистом предупредить о ловушке Мерги и Тейрама. Правда, вместо свистка лекарь ограничился собственным ртом.

Выслушав рассказ Мерги о состоявшемся разговоре с ларморцами, Вилт, в отличие от Хемилона, был явно чем-то недоволен.

Утром лекарь улучил момент, когда кроме Тейрама никого не было поблизости, и принялся разглагольствовать об очередной неудаче.

– Если этот Наусса попадет в лапы ларморцев, то нам не видать его золота как своих ушей, Залезть в гостиницу урдаланцев, где он живет, не придет даже в мою пьяную голову. Так что придется попытаться поиметь с этого козла хоть клочок шерсти, пока он гуляет на свободе.

– Как? – озадаченно спросил пращник. – Поджидать его в переулке у порта я не собираюсь, – Тейрам решительно замотал головой.

– Я и не думал об этом, – воскликнул лекарь. – Просто прежде чем вести его в объятия Лазурных убийц, сделаем вот что.

Далее коротышка принялся излагать свою задумку, заставляя изменить выражение лица с настороженного на изумленное.

– Ты уверен, что у нас это выгорит? – с сомнением произнес пращник.

– Ты же сам слышал рассказ Хемилона, – убежденно ответил Вилт, – он вцепится как сом в утопленника.

Тейрам скривился от такого сравнения, но промолчал, уже привыкнув к образности мышления друга.

Заручившись согласием напарника, Вилт принялся действовать.

В то время, когда Мерги возвращался после очередной встречи с ларморцами, чумазый мальчишка, один из тех оборвышей, которыми кишела богатая столица, выкрикивал у окон урдаланской гостиницы имя купца. Когда только что отобедавший Наусса вышел к орущему мальчишке, тот, не подходя близко к купцу, выкрикнул:

"Вам письмо от друга семьи!" и, бросив ему запечатанное письмо, тут же припустил подальше от гостиницы.

Удивленный донельзя Наусса осторожно развернул прекрасно выделанный пергамент, и принялся читать следующее послание, состряпанное изобретательным коротышкой:

"Приветствую тебя, глубокоуважаемый Наусса, да продлят боги твою жизнь и даруют дому Беспокойной Ласточки почет и прибыль. Сообщаю тебе, что твое поручение я выполнил и достал рецепт от ларморской лихорадки. Теперь ваш дом сможет безбоязненно торговать в Ларморе, не опасаясь больше подхватить эту болезнь. Его мне продал один подмастерье лекаря всего за восемьсот золотых. К сожалению, вскоре после этого его организм не выдержал сурового климата родных мест и он помер. Надеюсь, в лазурных небесах он обрел покой. Я чуть сам не свалился, но боги миловали и мне удалось добраться до Сар Берата. К сожалению, вставать я пока не могу, по дороге я неудачно упал с лошади, и сломал несколько ребер и ногу. Поэтому письмо тебе передаст сын моего конюха. С нетерпением жду встречи с тобой. Кстати, я снова поменял жилье и лежу теперь в доме на улице Мясников, у благородного господина Орисса. Со стыдом тебе напоминаю о шести сотнях гемфаров, которые ты мне должен. Я сильно поиздержался в пути и задолжал за лечение. Если бы не господин Орисса, да наградят его боги за добросердечие и благородство души, я бы не дожил до встречи с тобой. Поэтому прошу тебя, не забудь прихватить деньги и пару кувшинов того замечательного розового дангарского винца, которое мы пили у тебя дома перед твоим отъездом.

Жду тебя сегодня в восемь вечера в доме благородного Ориссы. Не забудь взять пару человек, чтобы мое золото в целости вернулось ко мне. Твой друг Биргал".

Изумленный Наусса еще раз прочитал письмо, потом воровато оглянулся и осмотрел окна. По счастью, свидетелей ошибки бестолкового мальца не оказалось. Купец вспомнил, что вчера конкуренты из дома Беспокойной Ласточки этажом выше праздновали прибытие трех шхун из Урдалана под руководством крикливого Науссы, его тезки. То, что конкурирующий торговый дом сумел опередить его в деле добычи рецепта лазури, неприятно удивило купца. Но больше всего его уязвило, что рецепт обошелся им явно дешевле, чем ему. Как минимум вдвое, если считать, что первые шесть сотен золотых были выплачены в качестве аванса. Наусса вспомнил о пятнадцати сотнях, которые выдавил из него проходимец из Допала и неизвестно сколько еще собирается с него стрясти, и проскрежетал зубами. Ничего, он еще отыграется за это, когда вспорет ему брюхо и засунет кишки в его жадную пасть. Сразу после того, как встретится с агентом тезки. Наусса предполагал, что сумеет убедить неизвестного проходимца продать ему рецепт за сотню-другую монет больше, чем было договорено с конкурентом.

Не теряя драгоценного времени, Наусса тут же поручил одному из своих помощников разузнать, где именно расположен дом Ориссы на плохо ему знакомой улице Мясников. Наусса смутно помнил, что эта улица далека от престижных районов Сар Берата и тянется недалеко от восточных окраин, где располагались скотобойни.

Быстроногий помощник управился с поручением за два часа. К приятному удивлению Науссы, со слов внимательного помощника, улица Мясников оказалась довольно приличным местом, несмотря на удаленность от центра. Орисса проживал в двухэтажном доме за кирпичной стеной и крепкими воротами. Соседние дома выглядели не хуже, даже все три уличных фонаря оказались целыми.

Урдаланец довольно кивнул, когда помощник, то и дело теребя сережку в виде золотого дельфина, быстро доложил о выполненной работе, и тут же поручил ему следующее.

– Возьми двух ребят покрепче и жди меня здесь ближе к семи часам, – отрывисто приказал купец. – Кроме кинжалов прихватите еще и дубинки. И сейчас же вели Руотсу подготовить карету к вечеру.

После того, как парень отправился выполнять поручения хозяина, сам Наусса степенно пошел обратно в дом, чтобы так же не спеша пообедать и обдумать линию поведения при разговоре с посредником тезки-конкурента.

Довольно рыгнув, урдаланец лениво допил бокал вина, и погрузился в короткий послеполуденный сон в глубоком мягком кресле. Через полчаса заметно отдохнувший урдаланец встал, и проверив, что дверь в комнату по-прежнему заперта, подошел к громоздкому сундуку у изголовья кровати. Временное хранилище ценностей Науссы было целиком обито толстым железным листом. Вдобавок сундук был намертво прикреплен к стене железной полосой, а к полу – длинными гвоздями, шляпки которых скрывались на дне сооружения.

Наусса любовно погладил темную дужку замка толщиной в два пальца, и со вздохом сел на пол. Затем нащупал пальцами узор на правой стороне сундука и нажал на малозаметный орнамент причудливого рисунка. Потом тоже самое проделал с другой стороной и наконец, еще раз нажал на узор слева. Раздался отчетливый щелчок, известивший хозяина о блокировке длинного клинка, который выскакивал из верхней доски лишь через минуту, после того как воришка радостно наклонялся над добычей. Клинок легко пробивал живот, насаживая на себя тело незадачливого любителя чужого добра.

За двадцать лет службы творение хитроумного мастера, изготовившего сундук, сумело наказать двух незваных гостей с отмычками, сумевших справиться с отнюдь не простым замком, который требовал для своего открытия целых два ключа. Еще нескольких воришек застали на месте преступления, так и не сумевших ни вскрыть сундук, ни отодрать его от стены и пола.

Наусса, открывая свою маленькую крепость, с удовольствием вспомнил, как его люди ломали руки и ребра неудачникам, и тут же помрачнел, припомнив единственный неприятный эпизод, когда лет десять назад какой-то ублюдок осла и шлюхи, измучившись отдирать ломом сундук, со злости наложил на него, да еще и напихал дерьма в замок. Найти выродка так и не удалось.

Еще раз вздохнув, Наусса снял с шеи небольшую связку ключей, и быстро открыл замок. Откинув крышку, купец достал из сундука пять позвякивающих золотом мешочков, и захлопнул крышку. Заперев сундук, Наусса повторил действия с орнаментом в обратной последовательности и дождавшись щелчка, встал на ноги. Бросив деньги на стол, урдаланец проверил, как клинок кинжала выходит из ножен и усевшись в уютное кресло, принялся ждать семи часов.

Цокот подков на булыжной постовой оповестил купца, что пора приниматься за завершение дела, на которое ушло два года кропотливой работы. Урдаланец пересыпал золото в огромный кошель, больше напоминающий обычный кожаный мешок, и с кряхтеньем подвесил его себе на шею, пряча под просторным камзолом.

Наусса коротко кивнул поприветствовавшим его мордоворотам, которые стояли на задках кареты и сел в неприметный экипаж. Кучер лениво щелкнул кнутом и пара бератских коней тронулась вперед. Приученные к столичной толчее, животные шли только быстрым шагом, заставляя карету лишь слегка покачиваться при езде. Рядом с кучером (тоже урдаланцем) сидел помощник Науссы и показывал дорогу.

Через сорок минут карета остановилась у высоких ворот, на которых какой-то шутник со знанием дела нарисовал угольком сценку совращения прихожанки жрецом Киргала. Чтобы не обидеть служителей других богов, чуть ниже были изображены слуги остального пантеона Линмары в не менее озорных ситуациях, включая жриц Анфир. Судя по четкости линий, рисункам было от силы два дня, так как позавчера над столицей прошел небольшой дождь, который заставил бы пойти грязными потеками шедевр уличного искусства.

Наусса недовольно фыркнул, так и не привыкший к легкомысленному отношению жителей столицы к служителям богов и сильно ударил бронзовым дверным молотком в виде сжатого кулака по воротам.

На раздавшийся грохот почти тут же открылось окошко в двери одной из створок и оттуда выглянуло конопатое лицо молодого парня, что-то жующего.

– Господин Наусса прибыл в гости к Биргалу, – важно заявил урдаланец.

– А-а, вы к этому болтуну, – протянул слуга, поднося ко рту зеленое яблоко и смачно откусив от него здоровенный кусок.

– Я долго буду ждать? – не вытерпел купец.

– Сейчас открою, – пробурчал паренек, не выпуская из рук яблока.

За воротами зашуршал поднимаемый брус, а затем левая створка ворот подалась назад. С усилием открыв вторую часть ворот, конопатый слуга жестом изобразил нечто похожее на приглашение, и отступил в сторону от въезжающей кареты. Науссе показалось, что жест при желании вполне походил на искаженное оскорбление столичных босяков, но не обратил на это внимания. В тот вечер его единственным желанием было подешевке завладеть бесценным секретом ларморских мастеров.

Проехав двадцать шагов, карета остановилась у парадного входа, где гостей поджидал черноволосый мужчина в приличном темно-сером камзоле и такого же цвета штанах. Черные глаза внимательно осмотрели выходящего из кареты купца, скользнули по его помощнику, который соскочил с козел и остановились на спрыгнувших охранниках.

Как прикажете представить вас господину Ориссе? – громогласно и без капли какого-либо почтения обратился к Науссе то ли слуга, то ли дворецкий .

Урдаланец, оценив ладно скроенную одежду встречающего, которая диссонировала с отсутствием манер, и резко отозвался:

– Я прибыл в гости к господину Биргалу, милейший. – Проводи меня к нему, и поскорее.

Черноволосый, поблескивая хитрыми глазами, слегка скривил рот и ответил:

– Я слуга господина Ориссы, хозяина этого дома. – Меня никто не извещал, что в гости к господину Биргалу сегодня приедет целая толпа. Придется вашим людям подождать вас на скамейке, – развязный слуга ткнул пальцем в деревянную скамью с высокой спинкой, расположенную под раскидистой ивой в двадцати шагах слева от входа.

Урдаланец с трудом подавил вспыхнувшую злость, и глубоко вздохнув, обернулся к своим людям.

– Идите, посидите на скамейке, – велел им Наусса.

– Я распоряжусь, чтобы им принесли пару кувшинов пива, – попытался исправить грубоватый прием слуга Ориссы.

– Никакого пива! – твердо заявил урдаланец, бросая предупреждающие взгляды на своих людей.

– Хорошо, тогда пусть вместо пива будет сидр, от него и ребенок не захмелеет, – тут же предложил черноглазый нахал. – Или вы брезгуете угощением дома Ориссы? – вкрадчивым голосом спросил слуга, заметив, как купец вновь решительно сжал губы.

Наусса выругался про себя и нехотя кивнул. – Не больше кувшина на всех, – адресуя свои слова больше своим людям. Кучер с сожалением бросил на козлы кнут. Более закаленные охранники не моргнули и глазом. К сидру они были равнодушны, предпочитая более крепкие напитки.

Слуга, решив, что на этом приветствие гостей можно завершить, развернулся и открыл входную дверь. – Господин Орисса приветствует гостя своего друга и просит насладиться гостеприимством своего дома, – неуклюже заявил слуга и сделал приглашающий жест.

Наусса, уже вкусивший плоды гостеприимства, бросил неприязненный взгляд в сторону грубого недоумка и переступил порог дома, да поразит его молния. Длинный и широкий коридор, стены которого были обиты потемневшими сосновыми панелями с примитивным на взгляд урдаланца орнаментом. Слуга быстро закрыл дверь, опустил щеколду и предупредительным голосом обратился к идущему в двух шагах впереди гостю:

– Господин, смотрите внимательно под ноги, вчера одна из паркетных плиток стала выскакивать из пола. Я сегодня уже два раза чуть не растянулся здесь.

Урдаланец, проклиная в душе обитателей дома, замедлил шаг. Слуга быстро вытащил из-под камзола носок, наполненный песком и прыжком преодолевая расстояние между собой и Науссой, опытной рукой ударил им в висок оборачивающегося гостя. Урдаланец тут же повалился на пол, осторожно придерживаемый "слугой" за плечи. Дверь комнаты, которой заканчивался коридор, открылась и в дверном проеме показался Вилт.

– Медяк, ты закрыл дверь? – тут же поинтересовался лекарь.

Нищий, связывая неподвижно лежащего купца, кивнул и тут же засунул кляп в рот предпримчивого урдаланца.

Вслед за Вилтом в коридоре показался Тейрам. Он ухватил Науссу за ноги и потащил его вместе с медяком внутрь дома.

– Наверх я его не поволоку, – пыхтя, сказал Медяк и опустил голову купца у лестницы, ведущей на второй этаж.

– И не надо, – отозвался лекарь, деловито обыскивая урдаланца. – Ого, а вот и золотишко! – Вилт подбросил в воздух увесистый кошель.

– Смотри-ка, а у него и колечки тоже не из дешевых, – довольно свистнул нищий, снимая с пальцев перстни с крупными сапфирами.

– Тейрам, где письмо? – обратился Вилт к другу.

Пращник молча протянул ему письмо. Лекарь положил его на грудь Науссы и довольно хихикнул.

– Все, пора сматываться, – заявил Медяк, закончив обшаривать одежду купца.

Троица быстро пересекла пустой дом, который был выставлен на продажу возвращающимся на родину разбогатевшим выходцем из Глата.

Выйдя через дверь с противоположной стороны дома, троица быстро минула небольшой сад и через калитку вышла к пустырю, который служил свалкой для владельцев окрестных домов.

– Парнишка твой у ворот, надеюсь, уже смылся? – спросил Тейрам у довольного Медяка, чья физиономия лучилась счастьем.

– Арбуз – парень не промах, – спокойно отозвался нищий, – за него не беспокойся.

Идя быстрым шагом, новоявленные мошенники покинули опасный район и направились к центральным улицам. Нищий на ходу снял камзол и бросил его на ближайшую кучу мусора. Не прошло и минуты, как одежда Медяка уже красовалась на заросшем щетиной оборванце. Вечером камзол был успешно пропит, а небритый бродяга обзавелся большим синяком под глазом.

Медяк свернул на тихую улочку недалеко от своего рабочего места у Лошадиного рынка, и направился к заведению, над дверью которого весело скалила зубы ослиная голова.

– "Веселый осел" – моя любимая харчевня, – сказал нищий напарникам, пинком открывая дверь.

– Мул, вина и жратвы на троих наверх, – весело объявил Медяк высокому тощему мужчине за стойкой заведения.

– Ты еще не расплатился за прошлую попойку, – ворчливо отозвался хозяин, оценивающе разглядывая гостей нищего.

– Сегодня заплачу на луну вперед, если не подсунешь кислятину, – загоготал нищий.

– Ловлю на слове, – осклабился Мул. – Если соврал, ничего лучше уксуса больше не увидишь.

Медяк провел лекаря и Тейрама на второй этаж, который был поделен на небольшие каморки, где компании могли пить, не особо следя за языками.

Проворная служанка за два захода притащила огромный поднос с закусками и кувшин выдержанного пятилетнего вина. Нищий запер дверь на деревянную щеколду, которая не позволяла случайным лицам открыть дверь, но в тоже время гарантировала вышибале, что дверь распахнется от одного крепкого пинка.

– Сначала дело, а потом вино, – изрек нищий и выложил на стол два перстня и золотую цепочку.

Вилт одобрительно хмыкнул и извлек приятно тяжелую добычу.

– Ни разу не держал столько золота, – Вилт высыпал звенящие гемфары на стол.

Тейрам ловко поймал несколько покатившихся к краю стола монет и бросил их в темно-желтую горку товарок.

– Неплохо, даже прекрасно, клянусь задницей Итал! – выразил свои восхищение Медяк. – Парни, мы сегодня проделали отличную работу.

– Тейрам, начинай считать монеты, – распорядился коротышка. – А мы с Медяком будем следить за правильностью подсчета. Складывай их по сотне.

Нищий отпил вино прямо из кувшина и с азартом принялся следить за блестящими кружками, которые наемник аккуратно перекладывал на свободный от еды и монет край стола. Когда Тейрам насчитал первую сотню, Вилт смел подсчитанные гемфары обратно в кошель. Через четверть часа все деньги опять оказались на прежнем месте.

– Тысяча сто золотых, – довольно повторил Медяк вслед за Тейрамом и лекарем. – Мне причитается четверть.

Вилт с неохотой вновь раскрыл кожаную казну и принялся отчитывать долю нищего. Потом передал кошель пращнику, решив, что отобрать его у него в случае чего будет труднее.

– Двести семьдесят пять золотых, – мечтательно произнес Медяк. – О таком я и не мечтал. – У вас на примете нет еще какого-нибудь толстосума?

– Судья или сотник городской стражи тебя устроят? – невнятно поинтересовался Вилт, вонзая зубы в аппетитный кусок мяса.

Нищий плюнул на пол, чтобы отвратить беды и отрицательно замотал головой.

– С ними шутки плохи, с них станется поднять на уши всю стражу и перевернуть весь город.

– Слушай, – осенило коротышку, – а ты не мог бы шепнуть начальнику городской стражи, что сотник Касан зажилил две тысячи золотых при обыске в доме убитого Лиссарта? Ради этого я готов расстаться и с десятком гемфаров.

Нищий задумался, алчно поглядывая в сторону Тейрама, у которого заметно оттопыривалась правая сторона куртки.

– Пятьдесят монет, иначе не возьмусь. Дельце-то горячее. Пераол тяжел на руку. Придется платить целой цепочке, чтобы меня не вычислили.

– Да хоть половине города, – возразил Вилт, – только из твоего кармана. – Двадцать монет и не гемфаром больше.

– Двадцать пять и уже через два дня твой Касан будет дрожать и потеть перед орущим Пераолом. – Кстати, этому сотнику действительно удалось прикарманить столько золота?

– Турул его знает, сколько, – уклончиво ответил Вилт, – но точно, что больше тысячи. Пусть это выясняет Пераол. Как ты думаешь, что ждет этого ублюдка?

– За своеволие и крысятничество ему придется расстаться со всеми двумя тысячами.

– Пусть будет три тысячи, – злорадно расщедрился Вилт.

– Это обойдется тебе еще в одну монету, – жизнерадостно заметил нищий.

– Мы заплатим, – с улыбкой отозвался Тейрам, пресекая возражения лекаря. – Для Касана нам ничего не жалко.

– Значит, договорились, – Медяк с многозначительным видом протянул руку.

Пращник опять извлек кошель и извлек из него монеты.

– Имей в виду, я хочу собственными глазами видеть, как Касан пойдет объясняться с Пераолом, – предупредил довольного нищего Вилт.

– Это я не обещаю, но что-нибудь придумаем, – ответил Медяк, вспоминая знакомых среди стражи.

– И еще, Медяк, мы тебе сообщим, когда нужно пустить слух, – спохватился Вилт, вспомнив о ларморцах.

– Давайте теперь нормально поедим, а то надоело разговаривать с набитым ртом, – предложил Тейрам.

– Сначала решим, что делать с перстнями, – Вилт взял одно из колец и стал рассматривать камень на свет. Медяк схватил другой перстень и сощурил глаз. Тейрам рассмеялся, глядя на их ужимки, выдававшие профанов с головой.

– Вы оба мало что смыслите в драгоценных камнях, – вынес пращник вердикт.

– Можно подумать, что знаешь больше, – беззлобно ощерился нищий, возвращая перстень на стол. – Зато у меня есть пара знакомых, которые полжизни только и делали, что таращились на разные камушки.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Вилт, – завтра заглянем к кому-нибудь из них.

Тейрам слегка пнул под столом ногу лекаря, намекая на его излишнюю доверчивость, но коротышка лишь отмахнулся.

Покончив с делами, сообщники приступили к еде, стараясь не особо налегать на вино. Разбогатев на кучу гемфаров, никто не желал расстаться с ними, став жертвой внимательных беспризорников или прочей шантрапы. Выпив напоследок за удачу, друзья условились о завтрашнем месте встречи и распрощались с нищим, оставив его рассчитываться с хозяином заведения.

Следующая неделя прошла спокойно. Мерги тщательно прочесывал места скопления заядлых лошадников, и интересуясь их мнением о явных фаворитах предстоящих состязаний. Зная психологию подобных людей, сапожник выслушивал перечень интересных лошадок, и про себя отмечал, кого из обитателей известных конюшен пропускали собеседники. Подобный метод позволил сапожнику составить для себя список пятерки претендентов, которые чаще всего были на устах или наоборот, умалчивались желающими сорвать крупный куш на скачках. Конечно, существовала вероятность, что победителем мог оказаться и никому неизвестный жеребец, что регулярно раз в несколько лет и происходит, век скаковой лошади недолог. Но Мерги решил в этом деле положиться на хватку Фегана – маг должен приложить все силы, чтобы на предстоящих состязаниях не произошло подобного неприятного сюрприза. Все фавориты должны быть известны и главное, предсказуемы.

Как этого добьется маг, Мерги примерно представлял. Подкуп и угрозы действуют на жокеев ничуть не хуже чем на остальных людей. А опытный наездник всегда найдет оправдание, почему резвый скакун вдруг отстал на повороте или неожиданно сбил темп.

Когда пришло время встретиться с ларморцами, Мерги, сопровождаемый на удалении друзьями, пошел в гостиницу, где они жили. После долгого обсуждения удалось прийти к согласию в обсуждении дальнейших шагов, которые Мерги и озвучил затем друзьям.

Главная роль в предстоящем деле возлагалась на Тейрама, от поведения которого зависело, пойдет ли Наусса на встречу с его "двоюродным" братом или заподозрит неладное.

Мерги, достал из небольшого мешка звенящую кольчугу, которую он выпросил у ларморцев, и передал ее Тейраму.

– Лишней не будет, – коротко ответил он на удивленный взгляд пращника. – Науссе не выгодно оставлять в живых лишних свидетелей, тем более таких жадных, как ты и твой братец. Вы же за несколько золотых можете раскрыть, кто оплатил рецепт лазури.

Тейрам с досадой принялся надевать железную рубаху, которая опускалась лишь до чуть пониже пояса.

– Остальное придется беречь руками, – хохотнул Вилт, оценивая кольчугу.

– Главное, прикрыть печень, почки и спину, – буркнул Тейрам и слегка подпрыгнул, оценивая незаметность защиты.

– Наденешь плащ, – решил Мерги, критично оглядывая провисающие возле подмышек железные кольца. – Завтра утром сходим с тобой на рынок, подберем что-нибудь подороже и позаметнее. Местные щеголи это любят.

Когда через день Тейрам подошел к урдаланской гостинице, то его ждал весьма прохладный прием. Вышедший во двор Наусса, узрев пращника, разряженного в роскошный темно-зеленый плащ и блестящие черные башмаки с серебряными пряжками, и припомнив неслыханное по своей наглости недавнее ограбление, почувствовал, что наглые допальцы швыряются его деньгами, и всерьез ожидают от него очередной кучи золота.

Проскрежетав зубами, купец подошел к Тейраму.

– Добрый день, почтенный Наусса, – Тейрам слегка поклонился, заставив звенеть крохотные серебряные колокольчики, нашитые у воротника.

– Кому добрый, а по мне паршивый, – зло ответил урдаланец, сморщившись от подобной безвкусицы.

– Если ты готов встретиться с моим братцем, то и для тебя взойдет солнышко, – отозвался небрежным тоном пращник. – Он вчера приехал и ждет с нетерпением встречи с тобой. Хотя сегодня, пожалуй я не уверен, что он сможет достойно встретить тебя, братец плохо себя чувствует.

– А вот я смогу прийти только сегодня, – неприязненно ответил Наусса. – Я деловой человек и если бы каждый раз ждал, когда пройдет похмелье у моих партнеров, то давно бы разорился.

Тейрам, у которого в запасе была почти неделя, неопределенно хмыкнул.

– Ну, тогда едем к постоялому двору на Цветочной площади, – спокойно решил Тейрам.

Лицо урдаланца перекосилось от гнева.

– Неужели у твоего кузена действительно так плохо с деньгами, как он сообщал мне в письме, раз он вынужден ютиться в одной из самых дорогих гостиниц в городе?

– Ему пришлось влезть в долги, чтобы принять уважаемого Науссу не в клоповнике, – с невинным видом ответил Тейрам.

– Я оценил это, – процедил урдаланец. – Стой тут, я кликну своих охранников и велю кучеру подъехатьь сюда.

– Зачем охранники? – неприятно удивился пращник, – мы честные люди.

– Я не собираюсь рисковать, везя с собой столько золота, – отрезал Наусса и развернувшись, зашагал в дом.

Минут через десять к подъезду подъехала уже знакомая пращнику карета, которую он сумел рассмотреть вместе с Вилтом из окна второго этажа в доме господина Ориссы, в котором Наусса так неудачно расстался с деньгами. Кучер тоже не поменялся. А вот среди вышедших вместе с урдаланцем охранников Тейрам никого не узнал. Четверо вооруженных короткими мечами мужчин оценивающе посмотрели на Тейрама и отодвинув его в сторону, обеспечили хозяину безопасный проход до кареты. В руках урдаланца Тейрам увидел увесистый мешок. А вот злорадный взгляд, брошенный купцом в сторону пращника, заставил его насторожиться.

– Залезай в карету! – бросил через распахнутую дверцу Наусса.

Поднявшись в карету, пращнику указали на место рядом с одним из охранников. Второй телохранитель сидел напротив, рядом с купцом. Карета слегка покачнулась, когда остальные охранники взобрались на задки. Кучер присвистнул и лошади сдвинулись с места, перейдя на неторопливый шаг. Всю дорогу в карете висело молчание. Нехорошая тишина и непонятное ехидство в глазах урдаланца вызвали у Тейрама зуд в спине, как раз под левой лопаткой. Отбросив нехорошие мысли, пращник с рассеянным видом уставился в окно. Они ехали по центральным улицам, изредка сворачивая в не менее оживленные переулки.

Доехав до Цветочной площади, карета остановилась у ступенек трехэтажной гостиницы, чей темно-розовый фасад контрастировал со светло серой черепицей крыши. У входа дежурил охранник, открывая заодно для клиентов тяжелые темно-коричневые высокие двери. Вдоль фасадов всех зданий на площади тянулись широкие, не менее трех шагов, газоны, где пышно росли цветы самых разнообразных оттенков. Хозяин гостиницы предпочитал дангарские светло-зеленые розы. Сосед слева отдавал предпочтение гиацинтам.

Светловолосый привратник учтиво спросил у Науссы цель столь многолюдного сборища и, взглянув на напряженных телохранителей, разрешил навестить постояльца только Науссе, Тейраму и одному охраннику. На все возмущенные возражения привратник лишь вежливо ответил:

– У нас спокойно и нашим клиентам ничего не угрожает, как и их гостям. Внутри хватает и своих опытных охранников.

Недовольный урдаланец подошел к своим людям и шепотом отдал распоряжения. От четверки отделился плечистый малый и встал позади Тейрама.

– Иди впереди, – приказал Наусса пращнику, вызвав удивление у привратника, и заставив его внимательнее оглядеть странных гостей.

Тейрам, ознакомленный с планом гостиницы, который передали Мерги ларморцы, уверенно свернул в правое крыло и стал подниматься на последний этаж.

На третьем этаже пращник подошел к шестой двери (комнаты располагались только с одной стороны коридора) и выбил на косяке причудливый стук костяшками пальцев.

– Входи, дверь открыта! – крикнул кто-то изнутри. Распахнув дверь, Тейрам вошел в прилично обставленную комнату и встретился глазами с незнакомцем, сидевшим в большом мягком кресле с кубком в руке.

– А, это ты, дружище?! – воскликнул неизвестный, обращаясь к Науссе.

Урдаланец не успел открыть рот, чтобы выразить свои чувства от встречи с незнакомым ему человеком, который явно не был Бриггсом, как сзади его сбил телохранитель, упавший на Науссу из-за сильного толчка в спину. В комнату ворвались двое мужчин с короткими арбалетами. Один из них тут же захлопнул дверь и опустил засов. Второй, наставив оружие на встающего охранника, негромко сказал:

– Не дергайся, иначе получишь отравленный болт в живот.

Мужчина в кресле отставил кубок на столик и обезоружил мрачного телохранителя. Тейрам вспомнил, что слышал этот голос, когда Мерги общался с главой ларморцев.

– В чем дело? Вы кто такие? – резким голосом спросил Наусса, по очереди обводя взглядом незнакомцев.

– Мы Лазурная стража, дружок, – ответил мужчина, вернувшись опять в кресло. – И у нас есть к тебе несколько вопросов, ответить на которые в твоих же интересах.

Телохранитель заметно изменился в лице и бросил неприязненный взгляд на побледневшего купца.

– Ты нам не нужен, – обратился к телохранителю один из ларморцев. – Сейчас тебя отведут в соседнюю комнату, где ты подождешь своего хозяина, или сообщишь потом своим приятелям, что они сели в глубокую лужу.

Купец истошно закричал и рванулся к двери. Ларморец сзади сбил его с ног и ударил кулаком в лицо.

– Кричать бесполезно, мы сняли весь этаж, – равнодушно заметил ларморец в кресле.

В дверь постучали. Один из Лазурных стражей поднял засов и впустил еще двоих ларморцев. Они быстро связали руки телохранителю и увели его из комнаты. Скоро хлопнула дверь соседнего помещения.

– Ты нам тоже не нужен, – обратился командир стражей к пращнику. – Сейчас иди в соседнюю комнату слева, и посиди, пока мы не закончим нашу беседу с урдаланцем.

Тейрам кивнул, но у двери обернулся и спросил:

– Можете посмотреть, что в мешке у купца?

Командир кивнул одному из подчиненных, и тот, вырвав ношу из ослабших от страха рук Науссы, раскрыл клапон мешка и высыпал его содержимое на пол. Тейрам выругался, глядя на кучу медяков. Ларморец вытолкнул пращника в коридор и закрыл за ним дверь.

Тейрам услышал очередной приглушенный вопль Науссы, и зябко поведя плечами, открыл соседнюю дверь.

– Увидев в комнате связанного телохранителя, пращник подошел к нему и грубо спросил:

– Что вам приказал Наусса сделать со мной?

Телохранитель покосился на любопытный взгляд ларморца и нехотя ответил:

– Намять бока тебе и твоему братцу.

– А мечи вы взяли, чтобы не содрать кожу с пальцев? – тихо поинтересовался Тейрам.

Связанный угрюмо промолчал.

Пращник выругался и отошел к окну, которое в отличие от соседней комнаты, было открыто.

– Урдаланец не поднимет тревогу своими криками? – спросил Тейрам у ларморца.

– Он уже жует кляп, – флегматично отозвался страж.

В течение следующих двух часов в комнате никто не проронил ни слова.

Тейрам угрюмо ждал окончания допроса Науссы, от результатов которого зависели их дальнейшие взаимоотношения с ларморцами. Мерги и остальные должны были ждать его где-то на площади, они заранее об этом договорились еще вчера, после ухода ларморца, который сообщил о месте, куда следовало заманить урдаланца.

Чуть слышный скрип открывающейся двери возвестил о начале крупных перемен в судьбе некоторых гостей. Вошедший предводитель ларморцев, бросив короткий взгляд на Тейрама и связанного охранника, отрывисто приказал вскочившему со стула подчиненному:

– Этого, – ларморец обернулся к сжавшемуся телохранителю, – вышвырни на улицу. – Если еще раз встречу твою рожу, ты – покойник, – предупредил он громилу.

Ларморец, выполняя приказание командира, споро обрезал веревки и ухватив за безвольное плечо здоровяка, вытолкнул его в коридор.

– Так, теперь вы, – произнес ларморец, задумчиво смотря на подобравшегося Тейрама. – С вами не все чисто, Наусса рассказал, что несколько дней назад его ограбили, подсунув поддельное письмо …

– Должен же этот ублюдок как-то поплатиться за то, что нас исхлестали в суде как каких-то карманников, – прервал его Тейрам, не отводя глаз от угловатого лица ларморца.

– Вы его неплохо пощипали. Советую вам сменить место жительства, урдаланцы будут упорно искать тех, с кем уехал их земляк.

– Он мертв? – осторожно поинтересовался пращник.

Ларморец сразу посуровел, плотно сжав губы.

– Пока нет. Советую вам забыть о нем и никогда не вспоминать.

Едва прикрытая угроза в голосе Лазурного стража заставила Тейрама пожалеть о своем вопросе.

– Об этом можете не беспокоиться, у нас своих проблем хватает, – пращник тут же поспешил исправить оплошность.

– Вот и договорились, – кивнул ларморец, – можешь уходить.

Тейрам быстро попрощался с хранителем секретов лазури, имени которого он так и не узнал, и быстрым шагом покинул гостиницу. Охранников, как и возницы, уже не было видно. Тейрам зашагал к небольшому фонтану, бьющему посередине площади, где и был перехвачен друзьями. Пращник по пути к их новому жилью кратко рассказал о том, что с ним случилось в "гостях" у ларморцев, то и дело перебиваемый расспросами слушателей. Как оказалось, Мерги остановил свой выбор на скромном постоялом дворе рядом с местом работы Медяка, рассудив, что помощь этого прохвоста может понадобиться в самый неподходящий момент. Ужинать четверка спустилась в общий зал, где приезжие торговцы и местные жители завершали трудовые будни. Не успела служанка поставить к ним на стол поднос с едой, как за стол сел внезапно объявившийся Медяк.

– Неплохо, – прошамкал нищий, бесцеремонно засунувший в рот кусок тушеной телятины.

– За это ты обязан расплатиться хорошей вестью, – сурово произнес голодный Вилт, следуя примеру Медяка.

– Феган помер, за это и выпить можно, – слова жизнерадостного наглеца тут же воплотились в дело. Медяк надолго прильнул к кувшину с вином, не обращая внимания на рядом стоящий пустой кубок.

– Ты шутишь?! – воскликнул Хемилон, невольно подпрыгнув на скамье.

– Хорошая шутка улучшает аппетит, – осклабился Медяк. – Ладно, вот вам хорошая новость: завтра Касана ждет трудный денек. Моя пташка сумела напеть начальнику городских бездельников, то есть стражников, что Касан крысятничает по-крупному. Пераол уже писает кипятком.

– Отлично! – Вилт обрадованно подмигнул Тейраму. – Мы хотим посмотреть на это зрелище.

– Только на улице, – огорчил его нищий. – Сам понимаешь, обсуждение проступка на такую сумму будет вестись с глазу на глаз.

– Куда и когда надо подходить? – деловито поинтересовался Тейрам.

– Я вас сам отведу, за такие деньги я готов вас носить на руках, – заржал Медяк. – Признаться, Касан порядочный ублюдок, пару раз даже меня чуть не прижал. Так что проблем особо не возникло.

– Нам еще не хватало, чтобы об этом болтало полгорода, – недовольным голосом сказал Мерги.

– Не беспокойся, эти люди будут молчать в тряпочку. Касан ублюдок, но злопамятен, как маг.

– Меня эта забава не интересует, – сказал Мерги, вставая из-за стола. – Вы там не светитесь, не хватало, чтобы еще вас заметил Касан.

– Не дураки, – хмыкнул нищий, расправляясь с куриным крылышком.

– Я, пожалуй, тоже обойдусь без лицезрения вашего сотника, – чуть помедлив, произнес Хемилон. – Кстати, Медяк, если ты такой шустрый, не согласишься пристроить кому-нибудь нашу птичку? Она еще и говорящая.

Нищий, чуть не подавившись костью, резко мотнул головой. Потом прокашлялся и произнес:

– Ну уж нет! Вы не сегодня-завтра уедете в свой Урман, я мне отдувайся за вас. Мало ли чему вы научили эту птицу говорить. А что она сама сумела запомнить? Нет, дудки, своя шкура дороже. Что мне делать, если она на всю улицу заорет оскорбления Фегану, или самому королю?

-Да не ругается она! – с досадой возразил астролог.

– А кого она назвала ленивой овцой? – не к месту поинтересовался Вилт, которому после слов нищего разонравилась идея с подарком птицы.

– Вот-вот, – оживился Медяк, – про овец она уже знает. А может, она в портовой таверне выросла, а я ее продам уважаемому семейству, где растут невинные дети? Хотя, – глаз нищего хитро прищурился, – может, как раз это и понадобится.

– Все, птицу не продаю, – рассердился Хемилон, чье самолюбие было задето словами беспардонного нищего. – Я увезу ее в Лантар, пусть развлекает покупателей в лавке Айто.

– Как хотите, – махнул рукой уже захмелевший нищий.– А мне пора идти, дела, будь они неладны. Спасибо за угощение, значит, утром я за вами зайду.

Медяк медленно пошел к выходу, не забывая избегать столкновения со снующими с подносами служанками.

Вилт проводил взглядом нишего и обернулся к Тейраму.

– Скачки начнутся через десять дней, а на кого мы будем ставить, Мерги так и не определился.

Пращник пожал плечами.

– Этого не знают даже нищие.

– Да, теперь я понимаю грабителей. Кастет гарантирует постоянный доход.

– Или носок с песком, – добавил Тейрам, вспомнив оружие Медяка.

– Кастет надежнее, – возразил лекарь. – Поверь человеку, которому пришлось лечить не одну разбитую голову. А носки – для бездельников вроде Медяка. Если бы он попал не туда куда надо, нам бы пришлось иметь дело с его охраной.

– Тогда уж сразу нож под ребра, – буркнул пращник, – действует безотказно.

Вилт хихикнул:

– Вообще-то я приемлю только не смертельные средства отбора собственности.

– К чему вообще этот разговор, – раздраженно сказал Тейрам, – такой фокус, как с Науссой, нам больше не представится. Мало кто побежит с кучей золота, поверив какому-то письму. Нам понадобилось почти полгода, чтобы выяснить, кто замешан в этом деле.

– Это я просто мечтаю, – примирительно сказал Вилт. – Человек я приземленный, поэтому думаю не о зарытых сокровищах, а о хомяках, которые уже набили свою норку золотом.

– Этот хомячок убил Лазурного стража, и нас заодно бы порешил, представься ему такая возможность, – дал отповедь другу Тейрам.

– Хочу кучу золота и все, – упрямо заявил Вилт. – Ну почему наша башка оборотня понадобилась этим ублюдкам? Если бы не Феган, эта голова уже висела бы над очагом отличного постоялого двора или харчевни, хозяевами которого были бы мы сами. Понимаешь, сами себе хозяева!

– Так сложились звезды, – ответил Тейрам любимой поговоркой Хемилона.

– Почему для этих ублюдков эти звезды складываются только удачно, возьми что Силара, что Фегана с Керсалом, или того же Касана. А для нас у звезд припасена только одна фигура – кукиш. Слыхал о такой?

– Завтра мы заставим Касана поднять башку к небу и увидеть это редкое для всех ублюдков созвездие, – с улыбкой ответил Тейрам.

– Только не забывай, что показ этой фигуры мы оплатили из своего кармана, – ворчливо заметил лекарь. – Всех денег мира не хватит, чтобы каждый засранец полюбовался на звездный кукиш. Вот поэтому я так уважаю кастеты. Один удар и звезды сразу встают в благоприятную для тебя позу.

– Положение, – поправил пращник.

– Если дело тянет больше чем на три сотни гемфаров, то это поза, а если меньше – сойдет и положение, – поучающе заявил коротышка.

– Занимательно ты рассказываешь об астрологии, – засмеялся Тейрам. – Ладно, продолжим разговор в следующий раз, а сейчас пошли спать. Спорю, что Медяк поднимет нас ни свет ни заря.

Как и предсказывал Тейрам, нищий поднял их спозаранку, то и дело нетерпеливо подгоняя лекаря и пращниа, недостаточно быстро, на его взгляд, идущих по грязным улочкам столицы. Друзья внимательно смотрели под ноги, чтобы не сломать ногу в узких и глубоких как нора крота сухих рытвинах, или не растянуться на подозрительного вида кучах мусора.

– Не мог провести нас улицами почище, а не этими крысиными ходами? – недовольно спросил у нищего Вилт, огибая очередное препятствие.

– Зато намного короче, – возразил Медяк, с ловкостью перепрыгивая через канавку, прорытую неизвестно для каких целей.

Друзья со вздохом последовали за нищим дальше. Неказистые домишки, часто довольно в неприглядном виде, то и дело попадались на глаза. Один раз поборники справедливости чуть не столкнулись нос к носу с тремя мрачными типами с оценивающими взглядами. Но обошлось. Узнав Медяка, неизвестные кивнули ему и тут же скрылись в ближайшей подворотне.

– Ребята возвращаются с работы, – неопределенно пояснил нищий в ответ на вопросительный взгляд Тейрама.

– Ты лучше скажи, где они работают, чтобы я обошел это место в поздний час, – заметил лекарь.

– Я бы на твоем месте вообще не шлялся здесь по ночам, в этом районе очень ценят ночной труд, и не жалуют бездельников с монетами, – ухмыльнулся Медяк.

Через полчаса блужданий по незнакомым переулкам нищий вывел спутников на улицу, которая оканчивалась у трехэтажного здания городской стражи. К нему примыкала тюрьма, в которой Вилт с Тейрамом и завели знакомство с Медяком.

При виде тюрьмы лица друзей помрачнели. Нищий же равнодушно бросил взгляд на хорошо знакомое ему пристанище поневоле и подтолкнул спутниковв сторону кареты, стоящей наискосок, в полусотне шагов от входа в здание, где оберегали покой граждан столицы руководители городской стражи во главе с Пераолом.

Устроившись у окошка, занавешенного серой шторкой, лекарь и Медяк жадно высматривали Пераола и сотника Касана. Но те все не объявлялись. Тейрам, развалившись на сиденьи, усмехнулся: пока ночные работники, вроде знакомых Медяка, не увидят третий сон, Пераол не объявится.

А вот Касан явно придерживался мнения, что волка ноги кормят. Быстро выпрыгнув из открытого повозки, сотник исчез в здании, чтобы начать знакомиться с отчетами десятников, дежуривших этой ночью. Касан быстро скользил взглядом по корявым строчкам донесений: попытка поджога халупы никому не нужного старьевщика, зарезанный матрос возле кабака самого низкого пошиба в припортовом районе, несколько ограблений без смертоубийства, и привычные драки. Отчеты о работе ночных воров соберут дежурящие днем. Касан довольно отбросил на стол отчеты. Слава богам, эта ночь на его участке прошла спокойно. Никто не будет торопить его отыскать к концу дня золото обворованного купца, шурин которого достаточно известен его начальству. Касан уже прикидывал, где можно позавтракать после того, как он и другие сотники отчитаются Пераолу о ночных происшествиях, когда резко распахнувшаяся дверь нарушила ход приятных мыслей. Тщедушный писарь, один из трех секретарей Пераола, свистящим голосом произнес:

– Господин Пераол требует немедленно явиться к нему. Немедленно!

С шумом закрыв дверь, канцелярская крыса исчезла, заставив сотника зло выругаться. По манере открывать дверь здесь можно было догадаться о характере предстоящей встречи с начальником. Судя по этому признаку, сотнику гарантированы трудные минуты.

Лихорадочно вспоминая, какой из недочетов в работе мог выплыть к руководству на стол, Касан подтянул ремень, пригладил волосы, и взял на всякий случай утренние доклады десятников: навощенные куски пергамента. После доклада Пераолу лишь небольшая часть из них фиксировалась чернилами, после чего восковую поверхность заново сглаживали для следующей смены.

Следующим признаком предстоящего разгона для Касана стало отсутствие писарей в комнате, примыкающей к апартаментам Пераола. За столами, заваленными отчетами, донесениями, сводками, было непривычно пусто. Лишь сбоку на стуле для посетителей, сидел личный помощник Пераола, один из тех ловких типов, которые всегда в курсе всех дел, творящихся в хозяйстве патрона, а самое неприятное, часто знают о работе стражников больше, чем им следует. Но для Пераола этот человек гарантировал твердый процент почти со всех взяток, которые получали стражи порядка.

– Тебя ждут с нетерпением, – с усмешкой обратился к сотнику помощник.

Касан молча открыл дверь и шагнув в просторный кабинет начальства, закрыл поплотнее дверь. Впрочем, Пераол обладал достаточно пронзительным голосом, чтобы его ругань достигала ушей не только писарей за дверью, но и была хорошо слышна и в коридоре.

– Господин Пераол, я готов отчитаться по всем происшествиям, случившимся за прошедшую ночь, – бодро отрапортовал Касан, и положил на стол доклады подчиненных.

– Обо всех? – глухо переспросил коротко подстриженный начальник, нервно теребя седой ус.

– Да.

– Так, что тут у нас? – вслух произнес Пераол, быстро просматривая происшествия, – убитый матрос, поджог старьёвщика, поножовщина. Никого и ничего ценного, – сказал Пераол, пристально глядя в лицо подчиненному.

– Сегодня выдалась спокойная ночь, – не зная, что сказать, брякнул Касан.

– Спокойная?! – завопил начальник стражи, – и давно у тебя они стали спокойными? Может с того дня, когда ты утаил от меня золото Лиссарта? "Мы нашли там восемьсот золотых", – Пелаор не очень удачно сымитировал голос Касана. Спите спокойно, господин Пелаор, ваши четыреста монет вам привезут вечером, ну а я как нибудь справлюсь с оставшимися двадцатью пятью сотнями гемфаров, не так ли, лживый ты сукин сын?!

Последние слова больше походили на трубный рев раненного быка, чем на крик обиженного в лучших чувствах начальника стражи. Касан, проклиная неведомого доносчика, принялся бессвязно бормотать, по ходу подбирая подходящее оправдание.

– Заткнись, сын крысы, – рявкнул красный как свекла Пераол. – Меня не интересуют твои лживые уловки, где моя доля? Смотри мне в глаза, ублюдок!

– Я, я сейчас же привезу ее вам, – пропыхтел Касан, рисуя себе дальнейшие малоприятные последствия этого разговора.

– Сегодня моя доля будет равна трем тысячам, – яростно произнес Пераол. – И горе тебе, если до обеда их не привезут ко мне домой. – Ты слышишь, жадная скотина?

– Да, да, привезу непременно, – обреченно пробормотал Касан, стараясь не смотреть на начальника, чтобы скрыть свою злость.

– И еще, теперь осмотр домов, где произошло убийство хозяев, стражники будут производить только с участием одного из моих секретарей, или, в особо важных местах, моего помощника. Иначе ты и другие сотники заработаете себе грыжу, заботясь о моей спокойной старости.

Касан сжал зубы и промолчал, держа этот удар под дых. Но сейчас он был не в том положении, чтобы возражать.

– Так точно, господин Пераол, вместе с писарями, – с трудом повторил сотник.

– Мои люди сегодня же подготовят распоряжение на этот счет, а теперь убирайся прочь. И только попробуй еще раз повторить подобный фокус, вмиг окажешься на мраморных рудниках. Там можешь таскать, сколько захочешь.

Испуганный и разозленный Касан выскочил из кабинета и чуть не столкнулся с помощником.

– Тяжелый денек? – сочувствующе произнес он. – Ладно, со всеми такое бывает.

– Но не за три тысячи, – с ненавистью посмотрел на "доброжелателя" сотник, не сомневаясь, через кого узнал Пераол о "недостаче".

– Тут ты прав, в этом и моя вина, не доглядел, – вздохнул помощник, – но теперь все будет иначе.

Касан скрипнул зубами и чуть не бегом бросился к выходу, удивляя знакомых сослуживцев яростным выражением лица.

Затаившиеся в карете с удовольствием разглядывали злую физиономию сотника, а его ругань, которую тот обрушил на ни в чем не повинного кучера одной из арестантских телег, остановившейся у входа в здание, говорила о том, что поход к начальству обошелся Касану недешево.

– Весь день бы глядел на рожу этого ублюдка, – хохотнул довольно Вилт, – не отрывая взгляда от приятного зрелища.

– Заплати еще пятьдесят монет, и я повторю представление, – предложил Медяк, уступивший свое место у окошка Тейраму.

– Я лучше постараюсь получше запечатлеть его в памяти, это выйдет дешевле, – возразил лекарь.

Мерги и Хемилон с интересом выслушали рассказ вернувшихся друзей, впрочем, сапожник при этом явно думал о чем-то другом. Когда закончили обсуждать перипетии этой истории, Мерги кашлянул, привлекая внимание, и произнес:

– До скачек осталось меньше десяти дней и пора решать, на кого мы поставим наше золото. Сейчас я вам обрисую текущее положение, все, что мне удалось разузнать и домыслить самому.

– Я уже и не надеялся, – искренне обрадовался Вилт, пихая в бок Тейрама. – И как же обстоят дела с аферой Керсала и этого мага-вора, Фегана?

Мерги прочистил горло, не обращая внимания на болтовню лекаря и начал говорить.

– Итак, через восемь дней начинаются имперские скачки. Участвуют все конюшни королевства. Вообще-то никто не запрещает выставить скакуна и из соседней страны, но из-за слова "имперские" Урман и Лармор не желают лишний раз напоминать себе, что они когда-то были частями Бератской империи. То же относится и к Урдалану. Про Дангару все ясно, война и захваченная восточная окраина. Поэтому все фавориты питаются бератским овсом.

Придирчивый до мелочей Хемилон кивнул, соглашаясь со словами друга.

– Скачки будут идти четыре дня, в первые три дня по два заезда, в каждом по семь лошадей. На четвертый день к шести победителям заездов король выставляет своего скакуна, который не обязан участвовать в отборочных соревнованиях. Привилегия со времен империи. Поэтому из семи претендентов точно известно только об одном – королевском Ветерке.

– А почему бы нам не попытаться сделать еще ставку и на отборочных заездах? – перебил сапожника Вилт.

Мерги вздохнул.

– Потому что мы собираемся поставить две сотни золотых. А рисковать шесть раз подряд с нашей удачей я не собираюсь. Мы же договорились ставить на того скакуна, на котором собирается пополнить казну сам Керсал.

– Вилт, не начинай все сначала, – нетерпеливо сказал Тейрам. – Мерги не затем бегал по городу, чтобы мы рисковали такими деньгами.

– Ладно, ладно, продолжай, – примирительно сказал лекарь Мерги.

– Несмотря на такое количество скакунов, – продолжил Мерги, – реальных претендентов совсем не много. Я уже говорил о победителях двух предыдущих скачек, Красотке от гильдии могильщиков и Яблочке из конюшни угольщиков. К ним стоит добавить трех жеребцов: Резвого – от жриц Итал, Дурного – любимца Расса – лучшего сирпалида в столице и Лютика – надежда владельца мраморных рудников.

Конечно, не все они выйдут в финал, но на слуху именно они. И именно о них предпочитают не говорить многие завсегдатаи ипподромов, когда их начинаешь расспрашивать о верном фаворите. В любом случае, скорее всего, на кого-то из них остановили свой выбор король и Феган.

Кстати, как я и предполагал, уже четвертый день по столице гуляют слухи о резвости урманского жеребца, – усмехнулся Мерги. – Причем ссылаются на разных людей, которые случайно оказались на тренировке Ветерка.

– Подготовка началась, – задумчиво произнес Хемилон. В лошадях астролог не разбирался и особо ими не интересовался. Но авантюра Керсала его увлекла.

– А нельзя отследить, на кого поставят такую огромную ставку от короля? – полюбопытствовал Тейрам.

-Мерги покачал головой.

– Нет, делать ставки наличными выше трехсот гемфаров запрещено законом, чтобы избежать всплеска ограблений в дни состязаний. Ставки больше этой суммы оформляются через письменные обязательства под залог недвижимости в самой гильдии нищих в присутствии чиновника из магистрата, который заверяет ставку.

– А если привлечь Медяка? – жадно поинтересовался Вилт.

– Если ты обратил внимание, то Медяк хоть и занимает не последнее место в гильдии, но к деньгам его не подпускают. Для этого есть казначей гильдии, которого мы не знаем, и помощник Инбалт. Вряд ли кто другой допущен к таким вещам, кроме них и самого Белха. Да и деньги будут положены через подставное лицо, скорее всего малоизвестного аристократа или купца.

– Ну и как нам угадать тогда, на кого поставили король с магом? – нетерпеливо спросил Вилт.

– Я предполагаю, что после одного из трех отборочных дней станет известно о неожиданной травме скакуна или болезни жокея. А чтобы внести полную сумятицу, это произойдет сразу с двумя или тремя победителями. Я говорю достаточно уверенно, потому что поле для маневра у мага и короля ограниченно. Часть людей бросится ставить на этих лошадей, потому что подобные слухи – обычная для ипподрома уловка. Другие кинутся делать ставку на королевского Ветерка.

– А мы? – возопил Вилт, с каждым словом сапожника теряющего надежду сорвать куш.

– А мы потратили двадцать золотых, чтобы присматривать за личными лекарями всех этих владельцев фаворитов, – довольно рассмеялся Мерги. – Это позволит нам быть в курсе реального состояния дел в каждой конюшне. Ближе подобраться не удалось. Да нам и этого хватит.

Слушатели переглянулись. Тейрам пожал плечами и обратился к лысому хитрецу:

– А где гарантия, что мнимый больной жокей или охромевшая лошадь – не уловка самих хозяев?

– Да, так оно и будет, половина скакунов перед финалом охромеет только на словах, – поддержал пращника Вилт.

– Я это учел, – нетерпеливо отозвался сапожник, – еще десять гемфаров уплачено людям, которые присмотрят за домами жокеев. Избранник Фегана слишком важен, чтобы на всякий случай маг не позаботился о его опеке. Светиться его люди не будут, но тех, кого я нанял присмотреть, сумеют выявить новых людей в окружении поклонников жокеев.

– Мы хоть сумеем возместить все эти затраты? – ворчливо поинтересовался Вилт, болезненно переживающий спокойствие, с которым сапожник повествует о таких больших суммах.

– На носок с песком точно заработаем, – парировал Мерги, уставший от постоянного перебивания.

– И на том спасибо, – не удержался лекарь.

– А зачем было тратиться на слежку за лекарями, если достаточно выявить людей Фегана? – спросил Тейрам.

– Затем, что без этого я не смогу определить достоверность слов тех, кто следит за жокеями, – терпеливо ответил сапожник. – Имена жокеев должны будут совпасть у обоих наблюдателей. Только тогда можно почти не сомневаться, что мы верно выявили жокея.

– Почти, но не полностью, – въедливо заметил Хемилон.

– Вы кажется забыли, что мы собираемся играть на скачках, где удача и благоволение Киргала важны не менее, чем скорость скакуна и мастерство наездника. Будь у меня не двести, а две тысячи золотых, я бы вообще не пошел на ипподром. Скачки способны разрушить самые хитроумные планы Фегана. Мало ли лошадей спотыкалось на ровном месте, или жокеи совершали грубые промахи, не говоря уже о столкновении на повороте?

– Может, в храм Киргала сходить? – задумчиво произнес Вилт. – Хотя, там сейчас полгорода толпится, бог скорее будет благодарен тем, кто не надоедает ему мольбами о победе какого-нибудь Балуна или Лютика.

– К тому же безбожники прилично экономят на подношениях, – поддержал лекаря Хемилон.

Вилт чуть не задохнулся от возмущения.

– Мало кто в Линмаре почитает богов больше, чем я, – заявил запальчиво коротышка. – И главное, я один понимаю, что богам не нужны презренное золото и серебро. Им в первую очередь нужны наше уважение и понимание.

– Что же тогда Киргал никак не оценит твое понимание? – с усмешкой поинтересовался ларморец.

– После скачек я тебе объясню, – посулил коротышка.

В завершающий день имперских скачек у стадиона было особенно многолюдно. Количество желающих собственными глазами увидеть финальный забег в разы превышало возможности огромного семидесятитысячного ипподрома в виде громадного розового эллипса с многочисленными арочными проходами вдоль длинных сторон сооружения. Многоярусные ряды поднимались высоко вверх, словно стены гигантского розового яйца неведомой птицы с белоснежными крапинками мраморных сидений.

Друзьям стоило немалых трудов добраться до своего яруса, сохранив в целости свои ребра в орущей толпе. Сели они на мрамор скамьи изрядно вспотевшими как от работы локтями, так и от жгучих лучей солнца, которые то и дело прорывались сквозь бредущие по небу стада невесомых барашков. Мерги с облегчением вздохнул, устраиваясь поудобнее: слава богам, позади остались эти безумные дни перед скачками, когда по нескольку раз на день приходилось обходить всех бездельников, которые на короткое время стали его соглядатаями, и тщанельно выспрашивать, не упустил ли что из виду очередной великовозрастный балбес.

Не менее волнительными выдались и три дня скачек. Мерги, сохраняя уверенный вид, в душе сильно переживал из-за возможной ошибки. Но вычисленный им тайный фаворит короля пробился в финал. Единственное, что успокаивало, так это позавчерашний слух о том, что Керсал поставил пять тысяч золотых на своего Ветерка.

Сегодня должно было все решиться. По всеобщему согласию, друзья, наконец поверившие в свою удачу, увеличили ставку до четырех сотен гемфаров, разделив взносы на Мерги и Тейрама, чтобы не мелькать лишний раз перед глазами нищих.

Стадион встал, приветствуя прибытие короля е его семьи. С высоты своего места Мерги увидел внизу маленького толстого человечка, быстро поднимающегося по ступеням к своей ложе на втором ярусе. Первый ряд заняли многочисленные гвардейцы и смельчаки, которые не боялись встречи с копытами понесших лошадей.

А вот и Феган, – Вилт небрежно ткнул в сторону роскошно одетую фигуру, стоящую рядом с развалившимся на резном кресле королем. Керсал нетерпеливо взмахнул рукой распорядителю скачек, и почти сразу же из небольших балконов, опоясывающих верх стадиона, запели звонкие трубы горнистов, объявляя о начале финального забега. Вслед за этим из чрева стен начали выходить наездники, ведущие под уздцы лошадей. Примолкший на миг стадион разразился новыми, еще более сильными криками, приветствуя тех, на кого поставил свои деньги.

– А вот и наш Лютик, – в тон лекарю отозвался Мерги и указал на небольшого жилистого гнедого жеребца в белых чулках и коротко остриженным хвостом. Вел его невысокий и под стать коню крепкий черноволосый парень, равнодушно смотрящий на беснующиеся над ним трибуны.

– Лиарнор, хозяин Лютика и наследник владельца мраморных рудников, – громко пояснил друзьям Мерги.

– Ну и ну, – фыркнул Вилт, – никогда бы не подумал, что буду желать удачи будущему владельцу каторги.

– На что не пойдешь ради денег, – саркастично заметил Тейрам. Он с утра не сводил подозрительного взгляда с лекаря, явно собираясь о чем-то его спросить, но всеобщее волнение и суматоха так и не позволили ему один на один переговорить с Вилтом.

Хемилон скептически осмотрел неказистого по сравнению с другими скакунами Лютика, но промолчал. Как и остальные, он согласился на повышение ставки, вот только вид Лютика сейчас его не вдохновлял. С другой стороны, Яблочко углежогов пришла лишь третьей на вчерашнем забеге, а Красотка и вовсе пятой.

Жокеи между тем взобрались на коней и выстроились у черной стартовой линии, образованной привезенным откуда-то издалека лесным грунтом. Стадион умолк, ожидая вместе с соревнующимися сигнала. Как всегда, низкий звук гонга раздался неожиданно, заставив скакунов рвануться вперед.

– Лютик, вперед! – заорал Вилт, чей голос потонул в реве тысяч болельщиков, рядом с ним надрывались и остальные. Тейрам вскочил на ноги и надсаживая горло, подбадривал не слышащего ничего жеребца. Покрасневший Хемилон тоже что-то кричал, отчаянно при этом размахивая руками. Мерги, как мальчишка свистел, прерываясь лишь на крики и очередной вдох.

Точно также себя вели себя и остальные, невзирая на состояние и положение. Король Керсал, не стесняясь окружающих, площадной руганью гнал Лютика и его жокея вперед. Лишь Феган с кислым видом спокойно сидел в кресле, и презрительно смотрел на творившееся вокруг него безумие.

После первого круга Лютик уверенно занимал третье место, на корпус обгоняя следующего за ним Ветерка. Возглавлял растянувшуюся живую цепь Дурной – черный как ночь жеребец, про хозяина которого говорили, что сирпалид построил загон для него напротив своей спальни. Всего на полкорпуса от него отставал открытие сезона Аметист – молочно-белый жеребец, которым владел безвестный обнищавший аристократ с севера.

Жокеи нещадно нахлестывали животных, выжимая из них очередную кроху дополнительной скорости. Скачущие плотной группой вслед за тремя фаворитами остальные

Наездники зорко следили за соперниками, чтобы избежать незаметного и неожиданного хлесткого удара плетью от соседа, или в свою очередь, сбить с темпа чужую лошадь метким ударом по ее корпусу.

В середине второго круга под радостные вопли значительной части зрителей на второе место вышел Ветерок. Аметист на мгновение отстал на повороте и переместился на четвертое место. Дурной шел по-прежнему всех опережал. Лютик невозмутимо бежал третьим, никак не реагируя на удары жокея и грозя оставить королевство без короля – лицо у тучного Керсала стало темно-багровым, он тяжело дышал, но тем не менее сиплым голосом обещал кары небесные и земные как невинному животному, так и всем остальным негодяям, которые его разорили. Придворные недоуменно переглядывались и опасливо шептались, не понимая, почему монарх недоволен резвым подарком урманцев.

Феган, поймав несколько раз угрожающие взгляды короля, сбросил с себя презрительное спокойствие и с тревогой начал следить за незапланированным успехом Ветерка. К концу второго круга Ветерок опередил Дурного и вырвался вперед, заставив побледнеть как мел лицо мага. Керсал, окончательно потеряв голос, начал яростно хвататься за ножны фамильного кинжала. Маг, с опаской поглядывая на трясущегося от злобы венценосца, с испугом принялся готовить защитное заклинание. За все почти пятнадцать лет общения с королем, Феган ни разу не видел его в подобном состоянии. Тщательно разработанный план летел под хвост ненавистному урманскому скакуну. Вспомнив, какие деньги пришлось взять из королевской казны, чтобы подкупить жокеев, или их любовниц, сестер и прочий сброд, лишь бы наездники незаметно попридержали пыл своих скакунов, дав вырваться вперед Лютику, Феган заскрежетал зубами, клянясь содрать шкуру с лживых негодяев. Лютик упорно бежал третьим, вызывая отчаяние у жокея.

Между тем лошади вышли на последний третий круг. Жокеи, опомнившись от горячки состязания, явно вспомнили о своих обязательствах. Дурной на повороте неожиданно вздрогнул от сильного удара жокея по шее и пропустил вперед Лютика. Оказавшись вторым, наездник Лютика принялся отчаянно хлестать бока животного, заставляя его бежать быстрее. Стадион разом выдохнул, когда Ветерок внезапно сбросил скорость, пропуская вперед Лютика. Обессиленный Керсал тут же ожил и принялся неистово бить рукоятью кинжала по мраморному перилу. Когда до победной черной линии оставалось не больше двухсот шагов, произошло чудо – Аметист, словно у него разом открылось второе дыхание и выросли невидимые крылья, рванулся вперед. Вмиг обогнав Дурного, он полетел дальше, сравнявшись с Ветерком. Испуганный жокей сдуру открыто хлестнул соперника, светловолосого юношу, по спине. Стадион взорвался криками и угрозами в адрес нарушителя. Те, кто поставили на Ветерка, предпочитали помалкивать, чтобы не стать жертвой разъяренных соседей.

Юноша, закусив губу от боли, не шевельнулся, боясь сбить с темпа Аметиста. Но жеребца уже не надо было подгонять. Он оказался из редкой породы коней, которые не терпят быть вторыми. За десять шагов перед линией Аметист опередил Лютика на четверть корпуса и в прыжке пересек победную черту.

Стадион застонал, как огромное раненое животное, получившее здоровенным копьем в брюхо. Только в этот раз никому не известный Аметист сумел попасть копытами в самую чувствительную точку болельщиков – кошелек. Злость большей части проигравших тут же выплескивалась наружу, на ближайших соседей. Тут и там начались потасовки. Кто-то громко начал поливать руганью урманцев, подсунувших бератцам полудохлую клячу, несмотря на то, что Ветерок показал себя отличным скакуном. Это было очевидно всем, поэтому с урманцев болельщики тут же перешли на Керсала, который не смог найти хорошего жокея. А вот с этим утверждением были согласны практически все, невзирая на то, что многие ставили не на Ветерка. Почти весь стадион, не занятый в драке, принялся улюлюкать и костерить короля. Взбешенный Керсал, в окружении настороженных гвардейцев и испуганных придворных, через тайный ход в ложе покинул стадион, не собираясь своим видом подливать масло в бушующую толпу. Бератская империя уже как-то лишилась императора на стадионе и повторять горький опыт предшественника король не собирался.

Феган, заметив, как окружающие его аристократы стали держаться от него подальше, почувствовал, что как никогда близок к опале. Едва дождавшись, когда они выйдут из подземелья, которое вело через улицу в здание расквартированного в нем столичного полка, маг, бросив яростный взгляд на вскинувшегося церемониймейстера, подошел к мрачному королю и тихо сказал:

– Ваше величество, в течение трех дней я верну вам все золото, которое мы поставили на Лютика.

– Как? – сквозь зубы поинтересовался взбешенный толстяк.

– Это моя забота. Произошла ужасная непредвиденная случайность. Этого проклятого Аметиста все считали резвой клячей, не больше. Но как бы то ни было, вы получите свое золото.

– Жду тебя через три дня, – отрывисто произнес Керсал холодным тоном и, повернувшись к магу спиной, приказал готовить кареты для возвращения во дворец. Феган поймал злорадные взгляды окружающих и постарался запомнить всех, кто втайне радовался падению всесильного фаворита. Керсал мог простить проигранное сражение, но не поражение на ипподроме. Это знал в Берате даже последний бродяга.

Не меньше, чем король, был подавлен и Мерги. Ведь именно из-за него они решились поставить на Лютика такую неслыханную для многих сумму. Сапожник винил себя не столько в своей чрезмерной самоуверенности, сколько в слепой уверенности, что власть предержащих в лице короля и его фаворита сможет устранить все риски, поставив на кон золото нищих. Лицо Мерги пылало от стыда. Он виновато посмотрел на друзей и молча развел руками, признавая свою вину. Хемилон и Тейрам принялись уверять друга, что ответственность за проигрыш лежит на всех, ведь решение об участии в тотализаторе принималось сообща и единогласно. Но сапожник только качал головой. Лишь Вилт застыл как каменное изваяние и молчал уже в течение целой минуты.

– Вилт, не переживай так, у нас теперь не так много денег, чтобы еще и оплачивать твое лечение у целителя, если тебя хватит удар, – участливо сказал Тейрам лекарю.

Мерги и Хемилон отвлеклись от взаимного утешения и воззрились на неподвижного коротышку.

– Вилт, слышишь, мы придумаем способ, как заработать, – обеспокоено произнес Мерги и слегка потряс лекаря за плечо.

Это помогло. Вилт, словно очнувшись, начал оглядываться по сторонам, слушая громкую брань горожан в адрес короля. При этом его рот растягивался все шире и шире. Потом он повернул голову в сторону встревоженных друзей и истошно заорал:

– Наконец-то! Мы выиграли, клянусь бубенцами Киргала. Мы выиграли!

Не на шутку испугавшись, что лекарь спятил, друзья повалили коротышку на сиденье и Мерги принялся лить воду из кувшина на голову разгоряченного Вилта.

– Лежи спокойно, и ни о чем не думай, – сказал Хемилон, кладя на лоб лекаря смоченный платок.

– Вы с ума сошли?! – взвыл рыжий, придя в себя от резкой смены положения. – Мы на самом деле выиграли!

– Лютик пришел вторым, – глухо произнес Мерги.

– При чем здесь Лютик? Я ставил на Аметиста, лысая ты башка, – завопил Вилт. – Сто пятьдесят гемфаров, которые я одолжил у Тейрама, когда он спал вчера ночью.

– Что? – воскликнули разом Тейрам и Мерги.

– Я поставил сто пятьдесят монет на Аметиста, – нетерпеливо повторил лекарь. – Прошлой ночью мне приснился сон, будто сам Киргал шел по полю и рвал цветы. Потом он принялся нюхать букет из разных цветов и вдруг зачихал. Киргал тут же отбросил букет и начал любоваться каким-то драгоценным камнем и при этом довольно заулыбался. Ясен пень, тут и дурак догадался бы, что Лютик или другой гривастый цветочек в этот раз пролетают мимо. А из всех лошадей, попавших в финал, только Аметист имел подходящее прозвище, – закончил рассказ лекарь, возвращая ненужный платок Хемилону.

– И ты взял у меня сто пятьдесят гемфаров? – недовольно спросил Тейрам.

– А что мне оставалось делать, когда подсказывает сам Киргал? – вскинулся Вилт. – Сто пятьдесят не четыре сотни, можно и рискнуть. Я лично больше надеялся на Лютика, все-таки этот маг не стал бы сломя голову ставить кучу золота на Лютика без уверенности, что его обман пройдет, но подстраховаться не помешало. Такие сны я вижу нечасто, вернее всего второй раз.

– А что ты получил в первый раз? – полюбопытствовал астролог.

Вилт скривился, словно попробовал кислый лимон и нехотя ответил:

– В тот раз мне приснился присевший под кустиками Турул. На следующий день меня чуть не прибили озверевшие крестьяне, когда я попытался продать им зелье мужской силы. За пару дней до меня это уже проделал какой-то мошенник. Только быстрые ноги спасли меня от встречи с Турулом.

– Ладно, о приметах поговорим в другой раз. Сколько мы выиграли? – придя в себя, спросил Мерги.

– Сейчас узнаем, – довольно расплылся в улыбке лекарь.

Авантюристы направились в кассу ипподрома, где счастливчики по очереди заходили в помещение, занимаемое гильдией нищих, и предъявляли жетоны со ставкой. Казначей гильдии в присутствии вооруженных охранников внимательно проверял жетон, выискивая на них лишь ему известные царапины и точки, подтверждающие подлинность жетона, а также смотрел на почерк текста, в котором отмечалась кличка и размер ставки. Потом его помощники быстро отсчитывали выигрыш и передавали его везунчику.

Дождавшись своей очереди, Вилт чуть не вприпрыжку направился в кассу. Остальных туда не пустили неразговорчивые охранники, зорко следившие за порядком перед кассой. Через пару минут сиящий как весеннее солнышко Вилт вышел из помещения, держа в руках увесистый мешок. В толпе ожидающих многие завистливо вздохнули, встревожив четверку. Взяв лекаря в кольцо, друзья принялись проталкиватьсяк выходу. Очутившись на оживленной площади перед ипподромом, постоянно оглядываясь по сторонам, они быстро направились в сторону гостиницы. Лишь оказавшись в своей комнате, все с облегчением вздохнули. Заперев дверь, Мерги вопросительно посмотрел на лекаря, важно стоящего у стола, на котором лежал выигрыш.

Выждав несколько мгновений, лекарь ликующе произнес:

– Тысяча триста пятьдесят!

Тейрам восхищенно присвистнул, Хемилон крякнул, как довольный селезень. Мерги хлопнул Вилта по плечу и с чувством произнес:

– Сегодня ты нас здорово выручил, дружище.

– Сегодня я оказался удачливее, чем маг и король вместе взятые, – счастливо заухмылялся лекарь. – Представляете, что сейчас чувствуют эти мерзавцы, потеряв гору золота? А все почему, я вас спрашиваю? – Вилт важно поднял указательный палец. – Не надо было отбирать у нас башку оборотня. Мои проклятья на их головы лишили их удачи. Эти сукины дети все предусмотрели, всех купили и обманули полгорода. Вот только Киргал не любит, когда его пытаются взять за бубенцы.

Друзья с одобрением слушали речь коротышки, не перебивая. Сегодня лекарь был героем дня, а героев полагается слушать, хотя бы в такой день.

– Так, я не собираюсь больше здесь ночевать, – очнулся от радостных грез предусмотрительный Мерги. – Много народу видело у нас мешок, и мало кто подумал, что там у нас гвозди. И не удивлюсь, если кто из ночных работников проследил за нами от ипподрома. Поэтому быстро собираем вещи и ищем другую гостиницу.

Большие деньги всегда неразлучны с подозрительностью. Друзья принялись собирать свои немногочисленные пожитки. Тейрам из тайника достал увесистый мешочек, в котором хранились их сбережения и присоединил его к выигрышу Вилта.

Хемилон с довольной улыбкой приподнял приятную тяжесть.

– Ладно, я сейчас иду искать извозчика, а вы ждите здесь, – Мерги вышел из комнаты и только услышав, как за ним задвинули засов, пошел к выходу.

Найти свободную карету оказалось непросто. В этот день большинство извозчиков устроили себе выходной, а те, кто решил заработать на неделю вперед, были нарасхват. Лишь через полчаса Мерги удалось опередить загулявшую компанию и нанять седобородого владельца чалой лошади. Подъехав к гостинице и велев кучеру ждать, Мерги поднялся в комнату и постучал. За дверью Хемилон осторожно осведомился, кто его беспокоит. Услышав голос сапожника, ларморец тут же открыл дверь.

– Выходим, – отрывисто произнес Мерги.

Вилт взял два габаритных узла, в одном из которых был спрятан выигрыш, Хемилон держал узел поменьше. Мерги быстро спустился вниз и рассчитался с хозяином, сказав ему, что они завтра отплывают в Урдалан и собираются уже сегодня спать в каюте. Хозяин, если и не поверил, то не подал виду. Погрузившись в карету, Мерги велел извозчику ехать к зданию тюрьмы, рассудив, что сегодня народу там будет немного, и они смогут заметить слежку. Тейрам высунул голову и принялся внимательно смотреть назад, выискивая подозрительное внимание к карете.

От здания тюрьмы карета по указанию сапожника направилась в западную часть города, где располагалось большинство зажиточных районов столицы. Остановившись у роскошно отделанного светло-розового фасада двухэтажной гостиницы, Мерги, еще раз окинув улицу внимательным взглядом, пошел договариваться о съеме комнаты. За ночь в этом приюте сибаритов с него потребовали полгемфара. Уплатив за три дня вперед, Мерги вышел на улицу и расплатился с извозчиком.

Вселившись в просторный номер на втором этаже, авантюристы тут же решили отпраздновать выигрыш и заказали в комнату роскошный ужин лишь с одним кувшином вина. Никто не хотел хмелеть, имея при себе столько золота.

– Нам в Сар Берате делать больше нечего, – выразил Тейрам витавшую в воздухе общую мысль.

– И чем быстрее мы уедем отсюда, тем лучше, – согласился Хемилон.

– Завтра разузнаю, когда в Лантар отправляется ближайший торговый обоз, – произнес Мерги. – Но сначала нам надо разделить золото поровну, нечего класть яйца в одну корзину.

– А нельзя эти деньги как-нибудь сдать под расписку какому-нибудь известному торговому дому, а в Лантаре у его представителя получить деньги обратно? – поинтересовался Тейрам.

– Мы не настолько важные люди, чтобы быть уверенным, что с нами поступят честно, – подумав, возразил Мерги. – Придется золото везти самим. Как-нибудь справимся. Я постараюсь найти караван побольше, где не меньше двух десятков охранников. Сейчас обозов много, все стараются успеть до осенней распутицы, что-нибудь найдем подходящее.

Злой на весь мир Феган сел в карету и приказал везти его домой, по дороге проклиная Керсала и его азартность. Идея с мухлежом на скачках пришла в голову короля, когда он обсуждал с магом план по легализации золота нищих. Мысль легко увеличить в несколько раз сто двадцать тысяч гемфаров попрошаек полностью оаладела Керсалом, несмотря на многочисленные возражения Фегана, некогда сам предложивший королю ограбить нищих, чтобы восполнить затраты казны на строительство военного флота.

Вспоминая те трудности, которые ему пришлось преодолеть при подготовке к скачкам, и черную неблагодарность монарха, Феган выругался сквозь зубы. Надо было срочно искать способ, как найти сто двадцать тысяч. Выбор был невелик и сводился к одному: искать кредиторов. Маг принялся перебирать в уме тех, кто мог бы занять ему не менее десяти тысяч золотом в течение одного-двух дней под залог его имений. Большинство знатных фамилий он отсеял сразу: фаворит и родовитые аристократы не питали любви друг к другу, все эти годы старательно перетягивая на себя благосклонность Керсала.

Вернувшись в свой роскошный дом, маг вызвал к себе управляющего и в свойственной ему резкой и нетерпеливой манере приказал ему отчитаться о доступной наличности и поступлениях их многочисленных поместий. Как Феган и предполагал, своего золота набиралось не больше одной десятой необходимой суммы. Отослав испуганного управляющего, маг принялся ходить их угла в угол. Потом сел за стол и принялся записывать на тонкий пергамент имена перспективных заимодавцев. Таких оказалось немало.

Следующие два дня выдались для мага одними из самых тяжелых в жизни. Слух о немилости у короля распространился по столице как лесной пожар. Треть из списка внезапно заболели, еще половина уехали по делам из города, так и не продрав с похмелья своих глаз. Оставшиеся доброхоты были не прочь ссудить припертого к стене мага, но под такие проценты, что проще было еще раз ограбить нищих. Но выхода не было. Маг с головой влез в долги, но к концу третьего дня получил недостающую сумму, и погрузив сундуки с золотом в кареты, поехал к королевскому казначею. Тонкогубый хранитель казны был готов принять золото и у самого Турула, не говоря уже о каком-то высокомерном маге. Его многочисленные помощники тщательно пересчитали каждую монетку. Через пять часов казначей выдал магу расписку в получении обратно золота, изъятого несколько днями раньше для передачи в тотализатор.

Феган, победно глядя на ненавистные физиономии аристократов, после положенного приветствия монарха с поклоном передал ему расписку казначея. Хмурое лицо Керсала разгладилось.

– Хоть что-то, – буркнул король и кивнул окружающим, чтобы они оставили его наедине с фаворитом.

– Я и не предполагал, что ты так скоро управишься, – произнес милостиво Керсал.

Маг, чувствуя, что угроза опалы миновала, тут же принял обиженный вид и сухо ответил:

– Ваше величество всегда может рассчитывать на своего верного слугу. Я в любой момент готов вернуть вам все, что вы своей милостью наградили меня за мою скромную службу.

Керсал запыхтел, чувствуя, что перегнул палку, обвиняя во всем фаворита. Желая сгладить свою ошибку, он сказал:

– Мы ценим тебя не только как слугу, но верного друга и советчика. Ладно, кончай дуться, Феган, – отбросив официоз, произнес Керсал, и хлопнул мага по спине. – Согласись, можно было найти жокея для Лютика и получше. Со мной согласен весь город. Кстати, где он сейчас?

– Учится верховой езде в гостях у Турула, – желчно ответил маг.

Керсал с неудовольствием посмотрел на мага:

– Ты поспешил. Я с удовольствием бы проследил, чтобы он перед смертью сначала научился правильно сидеть на коле, – глаза Керсала потемнели от охватившей его злости. – Упустить такие деньги, когда все было почти в наших руках. Негодяй Клерт испарился в тот же миг, когда Аметист стал победителем. А жаль, я бы с удовольствием объяснил ему, что главный конюх должен присматривать не только за королевской конюшней, но и не забывать о противниках.

– Я предупреждал, – произнес Феган, умело скрыв радость при известии об опале другого фаворита Керсала, – ипподром непредсказуем, как сам Киргал. – Никто и представить не мог, что подарок урманцев так быстр. Если бы мы поставили на него, то его не обогнал бы и Аметист, который тоже появился как снег в луну Жары.

– Ладно, поговорим о том, как пополнить казну, в другой раз, – сказал Керсал, ненавязчиво намекая магу о том, что тема легкого золота на скачках не закончилась. – Что-то я давненько не был у тебя в гостях, уже и забыл, как выглядят твои диковинки.

– Мой дом всегда открыт для вас, мой король, – с улыбкой поклонился Феган.

Не любивший гостей маг на этот раз был доволен. Посещение его дома королем даст знак всем болванам, что влияние мага нисколько не пошатнулось, и это был всего лишь временный разлад.

– Тогда поехали к тебе, у меня есть пара идеек, где мы можем найти золота без лишнего шума.

Через полчаса Феган на правах хозяина угощал короля выдержанным глатским вином и знаменитой на всю столицу выпечкой одного из лучших поваров Сар Берата. Керсал, обязанный своим прозвищем второму после любви к лошадям недостатку, с аппетитом не евшего три дня галерного заключенного расправлялся со вторым подносом тающих во рту лакомств под радушным взглядом фаворита. Наконец, насытившись, Керсал перешел к столичным сплетням, до которых тоже был охотником, попутно получая информацию о слабостях своего окружения. Чтобы ни думали о нем придворные, толстяк крепко держал в руках вожжи королевской власти, искусно давая лишь на миг подержать ее невидимые ремешки различным противоборствующим силам, тем самым, удерживая их на коротком поводке.

Феган с вниманием выслушивал пустопорожнюю болтовню венценосца, глубоко пряча злорадную усмешку. В ближайшее время он намеревался посетить тех лицемерных ничтожеств, что не захотели ссудить его деньгами. Маг не сомневался, что сумеет уговорить большую часть из них пожертвовать на восстановление пострадавшего от дангарцев Допала, тем самым значительно уменьшив долговое бремя непомерных процентов.

Между тем король, не обращая внимания на погруженного в свои мысли мага, прохаживаясь вдоль стеллажей, на которых в строгом порядке лежали причудливые обереги горцев Фалана, недоделанные амулеты, разноцветные минеральные ингредиенты, и подобное бесчисленное множество вещей – постоянных спутников любого мага. Не прекращая говорить, король незаметно переключился на перечисление счастливчиков, которые заработали состояния на скачках. Таких оказалось немного, но все же достаточно, чтобы Керсал вновь испытал всю гамму неприятных эмоций от своего обидного проигрыша.

Феган, который в это время планировал свой завтрашний объезд первых прижимистых «счастливчиков», привычно поддакивал королю, не вникая в смысл словесного мусора, который извергался из уст лошадника.

Керсал, настроение которого упало с завистливой раздражительности до откровенной злости, заметил невнимательность мага и уже забыв о своем недавнем прощении, приготовился еще раз пройтись по больной мозоли, наткнулся взглядом на голову оборотня, которая злорадно взирала на неудачника, оскалив морду в презрительной усмешке, которая была до скрежета знакома Керсалу, когда он смотрелся в зеркало по утрам, посылая проклятия на головы бездарным магам, не умеющим вырастить даже зуб.

Дурная кровь прилила к лицу Керсала и взбешенный король, прервав на полуслове свой пронзительный монолог, шагнул к ничего не подозревающему магу в кресле и молнией обнажив фамильный кинжал, погрузил его в горло фаворита. Так ничего и не поняв, алый маг умер, изумленно глядя мертвыми глазами в лицо Керсала.

Управляющий, прибежавший вместе с гвардейцами на гневный крик монарха, в ужасе уставился на окрававленное лицо мертвого хозяина и на обезображенное гневом лицо короля, который злобно потрясал головой оборотня, святотатственно понося мертвеца.