Голова оборотня

Глава 2

Связанных лекаря и наемника на повозке для преступников доставили в юго западную часть города, где располагалась одно из двух столичных тюрем. Миновав тюремные ворота, телега остановилась у обитой железными полосами широкой двери.

– Даморис, принимай еще пару желающих бесплатно махать кайлом на рудниках его величества! – крикнул один из конвоиров в зарешеченное окошко рядом с дверью.

В окне показалась голова немолодого тюремного писца с козлиной бородкой. Он взял в руку гусиное перо и сказал:

– Кто на этот раз?

– Некие Вилт и Тейрам из Урмана. Обвиняются в том, что пырнули ножом ларморца на постоялом дворе, где живут сами. Вот только ошиблись немножко, покойник оказался Лазурным стражем.

Даморис присвистнул и еще раз осмотрел друзей.

– Ты поторопился, Маркур, чтобы попасть на рудник, этим двоим надо будет перепрыгнуть веревку. Она у них висит прямохонько напротив их шей.

– Мы не виновны! – громко заявил Вилт.

– Ты недостаточно богат, чтобы так говорить, – пихнул его в спину второй стражник.

Писец и Маркур цинично рассмеялись.

– Королевский судья разберется, виновны вы или нет, – признес Даморис и отложив перо, приказал невидимому привратнику отпереть дверь. Городские стражники передали арестованных тюремщикам и пошли к повозки.

В нос авантюристам сразу ударила тяжелая смесь из затхлого воздуха вечно запертого здания,немытых тел узников и нечистот. Пройдя еще две двери, возле которых дежурило по двое стражников, каждый из которых запирал дверь со своей стороны, Вилт и Тейрам оказались у камеры – длинного помещения, отделенного от коридора толстыми жезезными прутьями. Один из тюремщиков открыл тяжелым ключом первую дверь и втолкнул арестантов в узкую клетку. Вслед за ними зашли трое охранников. Четвертый тюремщик запер за ними дверь. Друзьям развязали руки, а с Тейрама дополнительно сняли бинты с головы. Затем сняли засов с противоположной двери клетки и тычками в спину препроводили новых заключенных в общую камеру. Заперев обе двери, охранники удалились в дежурную комнату.

Напарники стали растирать затекшие от пут руки, одновременно разглядывая обитателей камеры. В помещении томилось полтора десятка человек, с третью из которого Тейрам предпочел бы держаться подальше. Приметив свободные охапки сена, друзья присели на них, давая отдых уставшим ногам. Трое здоровяков молча играли в кости, Вилту так и не удалось высмотреть ставки, на которые шла игра. Остальные товарищи по несчастью предпочитали держаться по одиночке, из чего Тейрам заключил, что за исключением игроков в кости, остальные попались в лапы городских стражников лишь недавно. После Вилта и пращника до ужина к узникам присоединилось еще четверо постояльцев, у одного из которых из предплечья сочилась кровь. Двое других были так помяты, что тюремщики свалили их у входа на покрытый грязью и соломой каменный пол.

Вечером заключенных покормили, то есть бросили каждому по черствому куску хлеба и дали сделать пару глотков из нечистого черпака.

– Не нравится мне это, – произнес Вилт, доедая свою пайку.

– Что именно, хлеб или вода? – уточнил меланхолично Тейрам.

– Не придуряйся, – коротышка отряхнул с одежды твердые крошки. – Киргал подразнил нас головой оборотня чтобы как следует примериться и отвесить нам здоровенный пинок.

– Скорее не пинок, а удавку, – поправил лекаря наемник. – Трудно представить себе худшее обвинение, чем убийство Лазурного стражника, даже если оно произошло в Берате, а не в Ларморе.

– Я думал, что Лазурная стража стережет ларморские дороги, а не хлещет вино в Сар Берате, – заметил Вилт.

– Это потому, что ты не жил в Ларморе. Я во время службы достаточно наслушался историй об этих стражей, чтобы не привлекать к себе их яростное внимание.

– Расскажи о них, – попросил лекарь, устраиваясь на жестком ложе.

– Лазурная стража появилась в Ларморе как только тамошние мастера научились делать лазурь. Слышал о ней?

Вилт припомнил бесчисленные статуи божеств, чьи постаменты всегда были окрашены в цвет небесной тверди, и молча кивнул.

– Половину доходов Лармор получает от торговли солью, а большую часть другой половины дает продажа лазури. Так я слышал от одного умника, который спорил со своим приятелем. Слышал ларморскую поговорку: "Осла, нагруженного лазурью, усыновит любой король"?

Коротышка согласно промычал.

– Так вот, гильдия Лазурных мастеров много столетий назад создала отряд стражников из младших детей мастеров, который должен был беречь тайну изготовления лазури и пресекать ее контрабанду. Всегда же находятся мастера, которым тесны запреты гильдии на чрезмерное производство драгоценного товара.

– Ты рассказываешь не хуже Хемилона, – поощрил друга лекарь. – А что стражники забыли в Берате?

– По-моему, есть договор между этими странами, что Лазурная стража имеет право вести преследование контрабандистов на землях Берата, с уведомления бератских чиновников, конечно. Учти, что стать Лазурным стражником почетно даже для сыновей мелких аристократов. Причем не только младших. Я пару раз сталкивался со следами их работы, – Тейрам поморщился, – мертвых контрабандистов конечно не видел, их оставляют живыми для допросов, но и без них трупов хватало. Их слуги, близкие родственники и друзья обречены. Но это не останавливает охотников быстро разбогатеть. Немало и желающих получить рецепт изготовления лазури. За это озолотят в любом государстве. Ты представляешь, сколько серебра и золота покидает страны в обмен на лазурь?!

– Много, – задумчиво заметил Вилт, сбросивший с себя дрему. – Значит, если не найдут настоящего убийцу этого ларморца, то бератские храмы могут не получить очередной груз синевы с севера?

– Судя по болтовне писца, их уже нашли, – угрюмо ответил Тейрам.

Друзья погрузились в тягостное молчание. Ночью их беспокоили крысы и невеселые сны.

В последующие дни состав узников обновился почти полностью. Столичные судьи не затягивали дела и строго следили за тем, чтобы нарушители закона возместили ущерб государству и казне с немалым процентом. Трое игроков и раненный в руку отправились на мраморные рудники, что на южном острове Леркат. Большая часть сокамерников отделалась штрафами и заражением вшами. Двоих повесили. Потом друзья перестали следить за чужими судьбами, мечтая о помощи друзей, о которых ничего не было слышно.

На шестнадцатый день заключения в камере появился длинный как жердь нищий, сопровождаемый шутками тюремщиков. Пригладив черные засаленные волосы, попрошайка оценивающе осмотрелся и пристроился рядом с друзьями.

– Медяк, – представился нищий, весело поблескивая черными внимательными глазами.

– Тейрам, – ответил удивленный такой общительностью пращник.

– Золотой, – буркнул Вилт, пребывавший в дурном расположении духа.

– Ха-ха, – да ты еще можешь шутить, – нищий скользнул взглядом по лицу коротышки, заросшего многодневной щетиной. Потом взглянул на наемника и сочувственно покачал головой:

– Вот за это никогда и не любил это заведение, ни побриться, ни умыться. О бане и не говорю. Тюрьмы придумал, наверное, какой-нибудь грязный фаланец, только что спустившийся с гор.

– Ты что от нас хочешь? – спросил его в упор Вилт, которому было не до шуток.

– Я подумал, что неплохо было бы скоротать время за игрой в кости, – Медяк извлек из рабочей рванины две игральных кости.

– После обеденной похлебки, – Вилт сменил гнев на милость, решив извлечь пользу из нежданного знакомства. – Что интересного произошло за последние дни в столице? – спросил лекарь.

– Смотря за сколько дней, – с веселой наглостью осклабился нищий.

– За половину луны, – с жадным любопытством ответил Тейрам.

– Ну, если из самого важного, то мамаша Ларпа продала свое заведение у бань Таглиса Доброго одноглазой Каррисе. А у жрицы Анфир из храма напротив Южных ворот появился новый любовник, сын лагратского купца. Что еще? – Медяк яростно зачесал подмышкой, – началась подготовка к свадьбе дочери Керсала с урманским болваном, и еще портовые шлюхи подняли расценки на пять медяков. В общем, все.

Друзья с минуту переваривали столичные новости, потом Вилт сказал:

– Да, когда мы выйдем, без золотого в порт можно даже не заглядывать.

Тейрам невесело засмеялся.

– Не повезло вам, – нищий бросил сочувствующий взгляд на собеседников. – А я вот недолго здесь задержусь. Заплачу штраф в казну, скажу пару ласковых той свинье и свободен как ветер.

– Какой свинье? – сдался Вилт.

– Я сижу у Конного рынка, это недалеко от сада Тысячи ароматов. Местечко не самое последнее в Сар Берате, значит и приносить я должен тоже немало. Люди меня в районе знают и понимают это. – Медяк дернул за чистые лохмотья из хорошей ткани.

– Есть деньги, мне дают, нет – я не в обиде. А сегодня мимо меня идет один чванливый урдаланский индюк и бросает мне медяк! – рассказчик обвел слушателей возмущенным взглядом. – Этот недоумок решил, что осчастливил меня до конца дней! Я достал свой носок с медью и вежливо посоветовал засунуть свою медь в задницу. А заодно и все мои медяки. Я даже носок ему подарил. Но урод бросился на меня с кулаками. Пришлось двинуть ему разок носочком по морде, чтобы в следующий раз делился серебром, или топал другой улицей.

Друзья засмеялись.

– И все нищие здесь не любят медь? – поинтересовался Тейрам.

Наглый попрошайка скромно потупил глаза и ответил:

– Медяком зовут только меня. Мой отец был наверное из аристократов. С детства не переношу медь. А вы как здесь оказались? – в свою очередь спросил уличный почитатель серебра.

– Обвиняют в убийстве, – коротко ответил Вилт. – Ладно бы, будь мы голодранцами. Но мы же зарабатывали по несколько десятков золотых за луну! И могли бы так зарабатывать до конца жизни! Слышал о голове оборотня? Мы ее владельцы! – лекарь с гордостью ударил по груди.

Медяк бросил завистливый взгляд на друзей и сказал:

– А может, из-за денег и упекли?

– В суде выясним, за что, – пообещал Вилт.

– Непременно, – иронично согласился Медяк.

После обеда Вилт с Тейрамом уселись играть с нищим. Медяк своим балагурством поднимал им настроение. Лекарь заметно улучшил технику броска за время путешествия в Берат и проигрывал нищему реже, чем это хотелось бы попрошайке, отточившего мастерство в тысячах партий с собратьями по ремеслу. По ходу игры выяснилось, что Медяк также постоянный посетитель столичного ипподрома. С лошадей разговор переключился на выигрыши и деньги.

– Хорошо вам, половину выигрыша от тотализатора оставляете в своих карманах, – заметил Вилт. – А я оставил последнее золото на скачках в Лантаре.

– Не так уж и велик доход от ипподрома, – возразил Медяк. – Одна только половина идет сразу в королевскую казну. Не говоря о других расходах.

– Несколько тысяч золотых в год все равно будет, – засмеялся коротышка. А учитывая жадность вашей братии, не удивлюсь, если в ваших подвалах хранятся ставки на клячи времен империи.

Нищий мгновенно помрачнел и сквозь зубы сказал:

– Напрасно зубоскалишь, ты разве не слышал об ограблении нашей гильдии полтора года назад? Ублюдки, чтобы их забрал Турул, ночью убили всех, кто находился в доме гильдии и обчистили наш подвал. Глава гильдии Анург не выдержал потрясения и помер. Так что наша гильдия стала едва ли не самой бедной среди наших собратьев в Линмаре.

Тейрам отметил про себя, что самая бедная среди нищих может оказаться богаче других, но решил не заострять внимание на оговорке попрошайки.

– Неужели никто не видел нападения? – спросил опытный наемник. – Чтобы обчистить вас, нужно немало мечников, да и без магов не обойтись.

– Эти отродья портовых девок как сквозь землю провалились, – от ненависти голос Медяка понизился до громкого шепота. – Мы перевернули верх дном весь город, но золото словно провалилось прямиком к Турулу! Если бы не скачки, нам пришлось бы продать здание нашей гильдии и купить что-нибудь попроще на окраине.

Друзья постарались скрыть сомнение в правдивости последних слов нищего.

– А сколько хоть забрали золота? – спросил невзначай Вилт.

– Об этом знает только глава гильдии и его помощники, – уклончиво ответил Медяк.

– А я думал, что в вашем братстве все равны, – Вилт метнул кости, целясь в ровный пятачок у коленей попрошайки.

– Равны, – бесцветным голосом подтвердил Медяк. – Кроме тех, кто следит за равенством и бережет казну.

Игра продолжалась до ужина. Когда очередь дошла до нищего, тюремщик вместо бурой тюри передал ему хороший кусок сыра. Попрошайка благодарно кивнул и пошел к лежанке, не обращая внимания на косые взгляды сокамерников. Отломил треть от угощения и протянул его Вилту:

– Держите, я столько не съем.

Отощавшие друзья не стали ломаться и поблагодарили товарища. Лекарь разломил душистый сыр пополам и поделился с Тейрамом. Вдыхая аромат, все трое медленно жевали, стараясь подольше продлить восхитительный вкус во рту.

– За что они с тобой так щедры? – спросил Вилт.

– Я здесь не в первый раз, – ответил нищий. – Мои братья тоже иногда гостят за решеткой. Наша гильдия договорилась с начальником тюрьмы, чтобы нас здесь не обижали и подкидывали что-нибудь посъедобнее местных помоев.

– Медяк! – позвал его тюремщик.

Нищий подошел к решетке.

– Отхлебни-ка винца.

Попрошайка надолго прильнул к узкому горлышку кувшина.

– Смотрю, ты водишься с урманцами, – тихо сказал стражник. – Держись от них подальше, сегодня к Брислину я проводил одного ларморца. Закрывая дверь, я услышал, как ларморец упомянул имена этих урманцев, и голос его не предвещал для них ничего хорошего. На другом конце камеры пустуют три лежанки, перебирайся туда.

– Спасибо, Росс – шепнул Медяк. – Позже поговорим.

– Ладно, хватит пить, а то опьянеешь! – громко сказал тюремщик и забрал у нищего кувшин. Затем потопал прочь.

К друзьям попрошайка вернулся молчаливым. Прикрыв глаза, чтобы не разговаривать с товарищами, слегка захмелевший Медяк стал размышлять. Особой привязанности к урманцам он не испытывал, просто общался с ними, дожидаясь скорого освобождения. У каждого человека своя судьба и он не обязан любого встречного вытаскивать из неприятностей. А с другой стороны, Медяк не тот человек, чтобы молча смотреть, как прирежут людей, с которыми он делится едой.

Нищий повернулся к лекарю и пращнику, бесцельно перебрасывающих кости и поманив их к себе, тихо спросил:

– Среди ваших врагов, которые не прочь свернуть вам шею, нет случайно ларморцев?

Кровь бросилась в лица авантюристов. Друзья молча переглянулись, и Вилт тихо сказал:

– Может и есть. – Нас обвиняют в убийстве ларморца.

– Далеко не за каждого ларморца будут мстить, – бросил Медяк.

– Он был из Лазурной стражи, – нехотя ответил Тейрам.

– Задница Турула! – не сдержался попрошайка.

– Мы не виновны, – напомнил Вилт.

– Ларморцев это мало интересует, – мрачно сказал Медяк. – Сегодня они общались с Брислином, начальником тюрьмы. Держитесь настороже, чтобы вам не помогли устроить неудачный побег.

– Это не поможет, – угрюмо сказал Тейрам, всматриваясь в лица сокамерников.

Никто не обращал внимания на их разговор.

– Я, к сожалению, не в силах вам помочь, – сокрушенно развел руками Медяк.

– Нам никто не может помочь, спасибо за предупреждение, – Вилт благодарно хлопнул нищему по плечу.

Ночью друзья не спали, прислушиваясь к малейшему шороху в камере. Но в эту ночь никто не крался к ним с удавкой, лишь крысы попискивали, шныряя среди тел, выискивая пищу.

Под утро Вилт осторожно потрогал невыспавшегося Тейрама за плечо и прошептал ему в ухо:

– Похоже, мы с тобой вляпались серьезно. Пока Мерги придумает способ, как вытащить нас отсюда, нас уже раз десять прирежут или задушат. Надо выбираться из этого дерьма самим.

– Каким образом?

– С помощью длинных рук дружков Медяка.

– С какой стати они должны нас выручать? – скептически хмыкнул пращник.

– За золото, конечно.

Вилт перебрался к похрапывающему нищему и начал его трясти.

– Зачем ты меня разбудил в такую рань? – недовольно спросил попрошайка, протирая заспанные глаза.

– Я знаю, как найти ваше украденное золото, – заговорщицким тоном прошептал коротышка.

– И из-за этого пустяка ты прервал мой сон? – разозлился Медяк. – Катись к Турулу!

– Ты слышал что-нибудь о похищении Удачи Урмана несколько лун назад? – не сдавался Вилт. – Так знай, что ее нашли мы – я и мои друзья.

– Неужели? – недоверчиво протянул Медяк, окончательно прогоняя остатки сна.

– Могу рассказать, – скромно предложил лекарь.

– … Так что поменьше слушай лживых жрецов, которые за все время поисков ни разу не оторвали свои задницы от мягких кресел, а руки от кувшинов дорогущего вина, – тихо закончил повествование Вилт, опустив из рассказа излишние для нищего подробности смерти дангарца и королевского фаворита.

Медяк переводил взор с коротышки на Тейрама, пытаясь определить, не кормят ли они его выдумками.

– Значит, говоришь, знаешь, как найти наше золото, – принял решение нищий.

– Этого никто не знает, но найти его сможем только мы, – уклончиво ответил коротышка. – Из моего рассказа ты должен был понять, что толпа дознавателей здесь не поможет. Нужно думать головой. А за это у нас отвечает наш друг Мерги, он бывший боевой хитрец, слыхал о таких?

Медяк скрыл удивление и сказал:

– Зачем тогда вы мне нужны?

– Затем, что без нас он и пальцем не пошевелит, и ему нужны соображающие помощники. Твои собратья нас не заменят.

Медяк проницательно посмотрел на друзей и неожиданно благодушно улыбнулся:

– Чтобы отсюда убраться и бороду Турула возьмешься добыть, верно?

Вилт поднял руки, чтобы возмущенно ими замахать, но нищий его прервал:

– Ладно, не надо ничего говорить. Вы меня убедили. Не до конца, конечно, но хватит, чтобы передать наверх ваше предложение.

Утром Медяк не стал дожидаться первой кормежки, которая приходилась у свободных граждан на обед, подошел к решетке и заорал:

– Эй, бездельники, дайте мне вина!

Сокамерники только шушукались, наблюдая за наглой выходкой. Нищий, за все дни заточения не перекинувшийся с остальными заключенными и парой слов, продолжал трясти внутреннюю дверь.

Через минуту появился недовольный тюремщик, который накануне предупредил его о неудачливых соседях.

– Если не заткнешься, то выбью все зубы, – прорычал он. – Ты не в кабаке!

– Есть разговор, – шепнул нищий, перейдя поближе к решетке.

– Что еще? – грубо спросил Росс.

– Сегодня мне приснилось, что ты заработаешь двадцать бератулов, если передашь Хуту, что я хочу его срочно видеть. Срочно! Он попрошайничает через две улицы отсюда напротив таверны Модрона.

– Чудеса! – тюремщик состроил удивленную мину, – я видел точно такой же сон. Только получил в нем не двадцать, а сорок бератулов.

– Ты в своем уме?! – не выдержал скаредный Медяк. – За два золотых мне выроют из этого свинарника подкоп прямо к скамейке Хута! Я лучше обращусь к твоим дружкам, у них должна быть фантазия поскромнее!

– Хорошо, тридцать бератулов, – примирительно произнес стражник. – Я рискую работой.

– Рассказывай это младенцам, – огрызнулся Медяк. – Турул с тобой, пусть будет тридцать. Но чтобы Хут был здесь через час!

– Тогда еще четыре серебряных для часовых у ворот, – быстро проговорил страж.

– Куда катится мир?! – простонал Медяк. – Если через час его здесь не будет, в следующем сне я тебя задушу!

Довольный охранник побежал договариваться с товарищами.

Часа через полтора Медяк узрел сквозь решетку своего собрата по ремеслу, тощего невысокого мужичонка с волчьей пастью. Хут после обмена приветствиями прижался ухом к прутьям. Любитель вина стрельнул глазами по сторонам, затем придвинулся к решетке, и начал шептать. В пяти шагах от них топтался Росс, равнодушно поглядывая по сторонам. Хмурые сидельцы недовольно следили за нарушением тюремного порядка из противоположной половины помещения. Мерги и Вилт стояли у стены в центре камеры.

Разговор нищих длился всего несколько минут, после чего Хут в сопровождении тюремщика пошел на выход.

– Значит, так, – обратился Медяк к прячущим волнение друзьям, – Хут передаст мое послание Ратте, помощнику главы гильдии. Тот перескажет его самому Инбалту, он у нас главный. Если они поверят вам, то вы окажетесь на свободе раньше, чем до вас доберутся ларморцы.

– И сколько времени это займет? – с надеждой спросил Тейрам.

– Не знаю, – пожал плечами нищий, – сначала проверят ваших дружков. Есть ли такие вообще, а если есть, что они знают о возвращении лантарской Любимицы Киргала.

– Лишь бы они не съехали с постоялого двора, – прошептал Вилт.

– Тогда я смогу лишь присмотреть для вас могилку на кладбище. Вы что предпочитаете, солнечную сторону или тенечек? – осклабился попрошайка.

Войдя в комнату, Мерги отрицательно мотнул головой на вопрос в глазах Хемилона.

– До них не добраться, – произнес сапожник. – Я подкупил тюремного писца. Он сказал, что им грозит виселица или каторга.

Хемилон негромко помянул богов.

– Надо приложить все силы, чтобы вытащить их оттуда.

– Сначала нужно сделать так, чтобы их не повесили, а потом можно будет думать и о побеге, – поправил друга Мерги. – Я сходил на площадь Правосудия и узнал имена судей, которые обычно занимаются тяжкими преступлениями. Их шестеро. Нашего золота не хватит, чтобы подкупить их всех сразу. Я отдал золотой стряпчему, который распределяет подсудимых между судьями. Он сам не знает, к кому из шестерых судей попадет конкретный обвиняемый. Все зависит от скорости рассмотрения текущих дел. Мне придется каждый день наведываться к стряпчему, и каждый день платить по десять бератулов. Правосудие в столице дорогое, – невесело пошутил Мерги.

Хемилон негромко выругался.

В этот момент в дверь кто-то требовательно заколотил.

– Кого это еще принесло? – произнес сапожник и отпер тонкую сосновую дверь.

В проеме показался невысокий толстяк с раздутыми щеками и толстыми губами, одетый в неприметную темно-коричневую одежду.

– Я ищу Мерги, – произнес незнакомец вместо приветствия.

– Он перед тобой, – Мерги внимательно посмотрел в бледно-голубые глаза непрошенного гостя.

Тот, не дожидаясь приглашения, вошел в комнату и сам запер дверь на засов. Обернувшись, он наконец представился:

– Ратта, помощник главы гильдии нищих.

– У нас нет денег – сказал Хемилон, которому сразу не понравился наглый посетитель.

– Я явился не за этим, – Ратта присел на кровать Тейрама. – Ваши друзья, которые сейчас сидят в тюрьме, предложили нашей гильдии некоторую услугу в обмен на свободу. Я пришел к вам узнать, стоят ли чего-нибудь их слова или это пустопорожняя болтовня будущих висельников.

– Спрашивай! – Мерги сел напротив нищего.

Ратта обвел взглядом сапожника и Хемилона и произнес:

– Нам нужно найти имущество, которое у нас похитили какие-то негодяи, будь они прокляты. Ваши друзья утверждают, что они способны его отыскать и в доказательство своих слов говорят, что именно они вместе с вами нашли похищенную Удачу Урмана.

Мерги бесстрастно посмотрел в глаза гостя:

– Они говорят правду.

– Я хочу послушать твой рассказ об этом, чтобы сравнить ваши слова. В тюрьме, особенно у смертников, у людей часто разыгрывается удивительная фантазия.

– Тебя интересует, как мы нашли похитителя Любимицы Урмана? – уточнил сапожник. Не зная, что наплел Вилт, он опасался сболтнуть лишнее.

– Да, и поподробнее, – кивнул нищий.

– Хорошо, когда мы узнали, что за обнаружение Дарующей Удачи объявлена награда в тысячу золотых, то решили …

– Что же, ваши рассказы почти полностью совпадают, – заключил Ратта после минутного молчания, когда Мерги закончил повествование. – Я передам ему наш разговор и свое мнение о вас. Если глава гильдии решит, что освобождение ваших друзей будет не напрасной тратой времени и денег, то я скоро свяжусь с вами.

– Надеюсь, разговор между нами не пойдет дальше него, – сказал Мерги.

– Мы не болтливы, – усмехнулся Ратта, обнажив крепкие зубы.

После ухода нищего Мерги сказал ларморцу:

– Интерес к нам со стороны гильдии обнадеживает, хвала Линну, но не будем бросать и наш план. Завтра я навещу стряпчего.

– Интересно, что у них украли, – задумчиво вымолвил Хемилон.

– Скоро узнаем. Впрочем, и так понятно. Кроме золота и драгоценностей нищие ничего не ценят, священных реликвий у них нет, редких книг тоже не водится.

Ратта отпил из золотого кубка старинной работы и сказал:

– Я бы рискнул. Мы ничего не теряем, кроме нескольких сотен золотых. Мне понравилось, как они действовали в Лантаре. Прежде чем искать, они сначала подумали головой, в отличие от здешних королевских дознавателей. Эти недоумки не умнее охотничьей собаки – нет следа, значит и преступника не найти.

Инбалт, крепкий светловолосый мужчина с курносым носом, жилистой рукой погладил дангарскую гончую, уткнувшейся ему в колени и произнес:

– Давай попробуем. Только с этих людей нужно не спускать глаз. Они чересчур самостоятельны.

– За ними приглядит Медяк, – согласился Ратта. – Он проследит, чтобы они выполняли свои обязательства.

– Хорошо, свяжись завтра с Миуром и обсуди с ним, как побыстрее вытащить их из тюрьмы. И попробуй уложиться в триста ларрисов.

– Постараюсь, но не обещаю, этот крючкотвор жаден как ростовщик.

Через два дня после разговора Ратты с Мерги тревожное ожидание Вилта и Тейрама в тюрьме было нарушено пятью тюремщиками.

– Медяк, Тейрам и Вилт из Урмана, на выход! – приказал один из стражей.

– Наконец-то! – обрадовался нищий и подмигнул авантюристам. – После суда приглашаю вас в бани Диллария. Боги, как меня заели эти клопы!

Повеселевшая парочка вместе с Медяком в сопровождении охранников покинула опостылевшее узилище. Сонный писец отметил в книге отбытие трех заключенных в столичный суд и продолжил дремать под лучами утреннего солнца.

Конвой из четырех солдат и десятника городской стражи грубо запихнул обвиняемых в обитую снаружи железными полосами карету и заперев на замок засов двери, тронулся к площади Правосудия.

Прибыв к огромному зданию, облицованного розовым мрамором, подсудимых передали охране суда, которая препроводила их в одно из обширных помещений, где творилось правосудие и беззаконие, освященное именем короля и судебным кодексом.

Оказавшись в огороженном решеткой дальнем от судьи углу зала для обвиняемых, Вилт и Тейрам принялись осматриваться. Медяк равнодушным взглядом постоянного посетителя удостоверился, что на второй от судьи скамье сидит Ратта и привалился к стене. Его спутники внимательно рассматривали помещение, выискивая друзей. В толпе множества бездельников, которые наполняли зал за скамьями, предназначенных для защитника, обвинения и судейского писца найти лысину Мерги не представлялось возможным.

Тейрам поразился нездоровому пристрастию присутствующих горожан к ежедневным трагедиям и драмам, которые происходили в суде. Но через минуту сам невольно был захвачен происходящим судебным процессом, в котором его участники играли роли, написанные самой жизнью, а спектакль заканчивался не аплодисментами или свистом публики, а приговором судьи.

– Слушается дело урдаланского купца Орроло против члена гильдии нищих Сар Берата Медяка, – пожилой писец не удержался от улыбки. – Дело рассматривает досточтимый королевский судья Рагбод, да пребудет с ним благословение Сариса, Отца Справедливости.

– С Медяком судиться, что против ветра плевать! – басисто заявил кто-то в толпе зрителей. – Проще отдать ему серебряный, когда он просит по-хорошему. Потеряешь меньше. Или обойти его за квартал.

В толпе засмеялись.

– Тихо! – сухопарый судья на вид разменявший пятый десяток лет в расшитой золотом шапочке и парчовой тоге раздраженно ударил деревянным молоточком по медному прямоугольному билу. Громкий звук гонга прокатился по всему залу, повелевая людям умолкнуть.

В наступившей тишине служитель бога справедливости Сариса ознакомился с коротким описанием рассматриваемого дела и кивнул десятнику стражи суда. Тот приказал подчиненным вытащить обвиняемого из-за решетки. Через минуту у скамьи защитника стоял разборчивый попрошайка, который не нуждался в помощи общественных ораторов или наемных краснобаев. У скамьи обвинения на Медяка бросал взгляды, полные злобы, урдаланец с больщим бледно-лиловым синяком на левой скуле.

– Орроло, вы подтверждаете, что обвиняемый напал на вас из-за маленького на его взгляд подаяния? – спросил Рагбод.

Купец замешкался от возмущения и прокаркал:

– Подтверждаю! Этот неблагодарный наглец и бездельник разучился ценить человеческую доброту, да накажут его за это боги!

– Засунь свою доброту себе под хвост, жадный шакал! – не вытерпел нищий.

– Замолчите! – оборвал перепалку судья.

– Обвиняемый, ты признаешь свою вину?

– Конечно нет! – пылко возразил нищий, – этот негодяй не говорит, что его подачка была настолько истерта, что ее не приняла бы и самая последняя портовая девка!

Зрители оживились. Судья бросил взгляд на Ратту, который бесстрастно сидел в пяти шагах от него, и не выдержал:

– Королевский суд рекомендует обвиняемому почаще посещать храмы. Судя по предыдущим делам аналогичного характера, все стертые медяки подаются исключительно обвиняемому.

В зале раздались многочисленные смешки. Урдаланец победоносно выкатил грудь, и бросил презрительный взгляд на соперника. Но прожженный Медяк равнодушно пропустил шпильку в свой адрес от скучающего служителя закона Рагбода и насмешливо улыбнулся купцу.

– Тем не менее, – продолжил судья, – королевский суд считает нужным рассмотреть все аспекты этого дела. Может ли обвиняемый подтвердить правдивость своих слов? – Рагбод повернул голову в сторону нищего.

– Да, господин судья. У меня есть свидетель, – Медяк указал рукой на человека позади себя.

За скамьей защитника встал невысокий бедно одетый горожанин с беспокойным взглядом.

– Модран, член гильдии свидетелей, господин судья.

Рагбод поморщился при виде представителя гильдии паразитов, именующих себя свидетелями.

Полторы сотни бездельников целыми днями отирались на улицах столицы, которые они распределили между собой, и внимательно следили за всеми скандалами и драками, регулярно происходящими в огромном городе. Большой город порождал проблему отсутствия очевидцев. Мало кто из горожан желал впустую тратить время в судах, бесплатно помогая незнакомцам. Поэтому, когда дело доходило до суда, а у одной из сторон не было свидетеля, то члены гильдии с радостью предлагали свои услуги.

По старому закону времен империи, все без исключения свидетели получали по три медяка после судебного приговора, независимо от того, какую сторону они представляли. Эти деньги заинтересовали несколько веков назад безымянного проходимца, который и основал в столице гильдию свидетелей, провозгласив целью ее существования служение Сарису и помощь правосудию.

Каждый из членов гильдии формально зарабатывал на жизнь каким-нибудь законным ремеслом или занятием, отдавая справедливости лишь свободное время. Когда представлялся шанс заработать, а на чужеземцах заработать хорошо, то к нуждающемуся в свидетеле подходил один из посредников, и сообщал ему, что ему известен человек, который видел весь конфликт своими глазами. Вот только тот уехал за город, а чтобы его отыскать, нужно заплатить.

Конечно, истец или ответчик мог попробовать нанять лжесвидетеля, но поступи он так, то быстро убедился бы в тщетности своей попытки. Лжесвидетелей в столице среди обычных горожан не водилось, их вывела гильдия свидетелей первым делом, чтобы торговцы ложью не мешали торжеству правосудия и не сбивали цены.

Устав гильдии требовал от ее членов говорить только правду, которая должна была уменьшить несправедливость в мире. На деле выходило по-разному. В большинстве случаев свидетелю не было нужды лгать, рискуя из-за нескольких лишних бератулов небогатого клиента лишиться языка и одного глаза в пользу храма Сариса – закон был строг, а осужденному немому лжесвидетелю, по мнению его составителей, достаточно и одного глаза, чтобы ворочать веслом на галере или махать кайлом в темной шахте.

Обеспеченные люди и сообщества имели в своем распоряжении аргументы посерьезнее, чем слова уличных голодранцев. Так что случай нечестно поживиться выпадал глазастым дармоедам нечасто, но гильдия о том никому не докладывала.

Судья поджал губы и сухо сказал свидетелю:

– Свидетель Модран, расскажите суду что вы видели.

– Господин судья, в тот день я шел покупать на Конном рынке новую сбрую для своего осла, старая совсем износилась. Когда я оказался возле ворот рынка, то остановился купить кружку кваса у торговца напитками. В это время за спиной я услышал, как обвиняемый Медяк сделал замечание истцу о том, как нехорошо бросать истертые монеты бедным людям…

– Он велел засунуть их мне в задницу! – заорал побагровевший урдаланец.

– Я и говорю, что нехорошо бросать истертые монеты, – невозмутимо продолжил Модран.

– Суд разбирает дело о нанесении побоев, а не нанесении оскорбления, – кисло заметил судья. – Продолжайте.

– После этого, господин судья, истец и оскорбленный ответчик набросились друг на друга. Монету, которую господин купец швырнул обвиняемому, я подобрал, чтобы ее никто не украл.

– Не украл стертую монету?! – проклекотал урдаланец.

– Если засунуть с полсотни этих монет в носок, за ночь можно заработать несколько бератулов, а если повезет и попадется какой-нибудь урдаланец, то и разжиться новыми сапогами с одежкой, – наивно пояснил свидетель, глядя на дорогие темно-коричневые сапоги из латисской кожи.

В зале все засмеялись, включая судью. Лишь урдаланец неслышно прошептал ругательства.

– Я сохранил эту монету и готов предоставить ее королевскому суду, – Модран выудил медяк из кармана потертого кафтана и, подойдя к судье, с поклоном положил ее на столик.

Судья Рагбод взял монету и внимательно изучил ее. На аверсе едва виднелся профиль безымянного короля. Из-за полностью стертой легенды на реверсе установить дату чеканки было невозможно даже приблизительно. Потом бросил строгий взгляд на Медяка и Модрана и прошептал:

– Наглые мошенники!

Затем громогласно произнес:

– Судя по состоянию монеты, ее отчеканили при первых императорах. Суд считает нужным заметить, что подобные раритеты ценятся на вес золота.

Увидя вытянутое лицо свидетеля, Рагбод спрятал злорадную улыбку и сказал:

– Учитывая показания свидетеля со стороны обвиняемого, именем Сариса и его королевского величества суд признает истца Орроло и ответчика Медяка виновными в нарушении общественного порядка и приговаривает их к штрафу в размере пяти бератулов каждого. Также суд признает, что обвиняемый неоправданно строго относится к пожертвованиям добрых людей и приговаривает его к уплате истцу Орроло, – Рагбод взглянул на недовольное лицо Ратты и продолжил, – возмещения в тройном размере пожертвования последнего. После уплаты денег ответчик освобождается.

Медяк соединил большой палец с указательным и невзначай продемонстрировал его проигравшему купцу. Урдаланец, заметив одно из самых оскорбительных жестов своей страны, пришипел проклятье.

Ратта приказал Хуту, который сидел рядом с ним, отдать положенную сумму судейскому писцу. Через непродолжительное время довольный Медяк сел рядом с помощником Инбалта и приготовился участвовать в дальнейшем отправлении правосудия уже в качестве законопослушного зрителя.

– Слушается дело Вилта и Тейрама из Урмана, обвиняемых в убийстве ларморца Нинния, Лазурного стражника, – громко зачитал писец.

Публика с жадным интересом стала разглядывать лекаря и пращника, которых бдительные стражники препроводили к скамье защитника, на которой вытирал пот невысокий круглолицый толстячок с унизанными перстнями пальцами на обеих руках.

– Меня зовут Амарген, я буду вас защищать по просьбе одного из ваших приятелей, – сообщил он друзьям и покосился в сторону скамьи с нищими. – Ваше дело помалкивать, говорить буду я, если не хотите высунуть языки в петле.

Вилт и Тейрам с надеждой переглянулись и лекарь, скрывая радость, ответил:

– Хорошо, будем немыми как рыба.

Рагбод прекратил чтение знакомого дела, с нюансами которого он познакомился накануне после встречи со своим племянником Миурой, и воззрился на урманцев.

– Вы обвиняетесь в убийстве Нинния с целью ограбления на постоялом дворе Талуха, – изрек судья. – Королевский суд вызывает владельца гостиницы Талуха для дачи показаний.

После этих слов к скамье обвинения подошел знакомый друзьям владелец заведения, в котором им не повезло остановиться на постой. Заикаясь от волнения, Талух сообщил вершителю правосудия обстоятельства появления в его тихом доме жертвы.

– Ларморец поселился у меня в луну плугов, как раз вскоре после праздника сева, господин судья. – Платил за комнату исправно, сказал, что торгует овечьей шестью из Лармора. Какое несчастье, что такой хороший человек погиб во цвете лет, – Талух горестно вздохнул и нехорошо посмотрел на виновников своего появления в суде.

– Был ли убитый знаком с обвиняемыми? – спросил Рагбод.

– Н-не знаю, господин судья, – подобострастно склонился свидетель. – Я не вмешиваюсь в дела своих постояльцев, – Талух демонстративно уставился на лекаря и пращника.

– Лучше бы ты не жалел масла для светильников, чтобы твои постояльцы не напарывались на ножи грабителей и не ломали в темноте ног, спотыкаясь о трупы! – громко сказал Вилт, плюнувший на запрет Амаргена при виде дешевого гнева скопидомного хозяина каморок.

– Ложь! – закричал покрасневший от негодования Талух. – Я всегда забочусь об освещении!

– В твоем клоповнике после захода солнца можно перерезать половину постояльцев, и остальные этого не увидят! – поддержал Тейрам коротышку.

– Заткнитесь! – раздраженно прошептал Амарген, схватившись за голову.

– Суд требует тишины! – рыкнул Рагбод. – Свидетель может покинуть скамью.

Талух поспешно ретировался. После него судья опросил десятника, который прибыл на место убийства и руководил сбором улик. Последний ничего толком не знал, сообщив, что кинжал сработан в Ларморе. Подобного оружия можно найти в любом уголке Линмары по дюжине за золотой. А обвиняемые вполне могли купить его, чтобы убить ларморца. Других доказательств вины урманцев у стража порядка не оказалось.

– Для дачи показаний вызывается сотник городской стражи Касан, – произнес Рагбод после ухода недалекого десятника.

К скамье подошел стоявший у левой стены высокий широкогрудый стражник с холодным взглядом карих глаз.

– Расскажите суду обстоятельства задержания обвиняемых, – приказал судья.

– Просматривая отчеты десятников о ночных происшествиях, я обнаружил описание этого преступления, – Касан посмотрел на лекаря и наемника. – Я вызвал к себе десятника Кехта, который передо мной давал показания суду, чтобы узнать подробности этого дела и узнать, как оно продвигается. Мой подчиненный сообщил мне, что поведение обвиняемых ему кажется подозрительным. Я решил взять расследование в свои руки и велел одному из своих сыщиков последить за урманцами. Он выяснил, что эти двое дурят народ на рынке возле арки Кербалла…

– Императора Кербалла, – поправил судья.

– Императора Кербалла, – послушно повторил сотник. – Один из них, по имени Тейрам, притворялся пострадавшим во время схватки с оборотнем, а второй собирал монеты с простаков на его лечение.

– Молчи, во имя богов! – предупредительно шепнул Амарген, увидев, что коротышка готов опять пуститься в перепалку.

– И вы решили, что этого достаточно, чтобы арестовать их, – нетерпеливо закончил Рагбод рассказ Касана. Судья устал и хотел поскорее закончить с этим разбирательством, чтобы поехать пообедать в обществе обольстительной любовницы.

– Да, господин судья, – поклонился стражник.

– Вы свободны, – сухо сказал Рагбод и погрузился в размышления.

В помещении наступила тишина. Хемилон от волнения прерывисто дышал, отгоняя в глубине души сомнения в обещании Ратты. Мерги, скрывая волнение, внимательно рассматривал участников процесса, уделив особое внимание десятнику и сотнику стражи, по вине которых они все угодили в крупные неприятности. Бывший боевой хитрец подозревал, что дело нечисто, слишком уж надуманными были объяснения Касана и его подчиненного. Если дела пойдут отвратно, – мрачно подумал сапожник, – эти ублюдки получат за все сполна.

Судья еще раз прикинул, во сколько ему обойдется покупка загородной виллы, которую он присмотрел для своей любовницы в прошлую луну, представил ее во вчерашней прозрачной сорочке из Симархи и почувствовал, что дневное заседание пора завершать.

– Кха-кха, – Рагбод убрал от рта батистовый платок, еще раз прочистил горло и громко огласил приговор:

– Рассмотрев все аспекты рассматриваемого дела, именем Сариса и его королевского величества суд признает обвиняемых Вилта и Тейрама из Урмана невиновными в убийстве Нинния за недостатком доказательств обвинения. Городская стража должна вернуть им имущество, которое было конфисковано во время ареста.

Зрители загомонили, обмениваясь мнениями о вердикте. Мерги обменялся радостной улыбкой с ларморцем. Изумленный неожиданным поворотом, Касан быстро подошел к судье и стараясь держать себя в руках, заявил:

– Господин судья, во время ареста у них ничего не было, кроме повязок, которыми обмотался один из этих мошенников! Я считаю, господин судья, что эти люди имеют непосредственное отношение к смерти Лазурного стражника и…

– Здесь считаю и принимаю решения только я! – резко прервал Рагбод зарвавшегося сотника.

– И ничего, кроме блеянья о подозрительном поведении я от вас не услышал. Потрудитесь исполнить решение суда!

Касан опустил горящие бешенством глаза и хрипло повторил:

– Во время ареста у них ничего не было.

– Как не было?! – выкрикнул Вилт, которого слова стражника удивили не меньше, чем того вердикт суда. – А где голова оборотня, которая лежала на столе в нашей палатке, когда ты со своими людьми ворвался в нее? Где она? Чтобы ее добыть, мы рисковали своей шкурой и не позволим всяким проходимцам присвоить ее? А может ты ради нее и организовал наш арест? – осенило лекаря.

Рагбод ожег яростным взглядом Ратту, потом с угрозой посмотрел на Касана, сжимающего кулаки, и голосом, не предвещающего ничего хорошего, обратился к участникам спора:

– После обеденного перерыва я рассмотрю ваше дело и клянусь мечом Сариса, что виновный будет наказан! Десятник, проследи за тем, чтобы никто из этих троих не покидал этого помещения! Затем со всего размаха ударил в гонг и объявил:

– Суд объявляет перерыв на два часа.

После ухода Рагбода зал быстро опустел. Нищим, раздраженным необычным поворотом дела, пришлось покинуть суд, чтобы не привлекать к себе внимание. К ним присоединился и защитник Амарген. Компания решила обсудить возникшую проблему в ближайшей таверне.

К лекарю и пращнику подошли их друзья, чья радость от оправдания снова сменилась тревогой.

– Зачем тебе понадобилось вспоминать об этой проклятой голове?! – в сердцах обрушился Мерги на вспыльчивого коротышку, позабыв о приветствии.

– А что мы будем без нее делать? – возмущенно повысил голос Вилт. – Нас бросают в вонючую каталажку и если бы… и чуть не отправили на виселицу только из-за того, что этому ублюдку захотелось поживиться за наш счет! А мы должны утереться и прыгать от радости? Сначала этот сукин сын пусть вернет голову!

– Он прав, – поддержал Тейрам лекаря. – Этот негодяй только по чистой случайности не отправил нас гнить в рудниках или на галере. Я тоже требую, чтобы он за это поплатился.

– Вы с ума сошли! – сказал Мерги, побледнев как полотно. – Вы надеетесь на справедливость?

Тейрам упрямо наклонил голову, а Вилт с вызовом ответил:

– Все! С меня хватит! Мне надоело терпеть зуботычины от разных мерзавцев. Больше я не намерен оставлять это безнаказанным.

– А тебе не кажется, что это может здорово укоротить жизнь? – скептически отозвался Хемилон.

– Нам ее сегодня и так чуть не укоротили до длины петли, – резко произнес Тейрам.

Пока друзья спорили, Касан подошел к десятнику и начал что-то тихо ему говорить. У стражника сначала округлились глаза от изумления, а потом алчно заблестели. Десятник велел одному из подчиненных внимательно следить за четверкой, а сам быстрым шагов вышел из здания. Быстро пересек малолюдную из-за полуденного солнца площадь и, перейдя на соседнюю улицу, бросил сонному извозчику бератул и крикнул:

– В Старый город!

Возница дернул поводья и фиакр тронулся, быстро набирая скорость.

Помещение суда хлынули хорошо перекусившие зеваки, заинтригованные необычным процессом. Недовольный Ратта с товарищами сел на скамью. Нищие решили пока не вмешиваться в дело, прислушавшись к мнению Амаргена, который заявил им, что прежде чем открыть кошель, для начала нужно знать, кому платить.

– Суд начинает рассмотрение дела по обвинению сотника городской стражи Касана в присвоении имущества оправданных урманцев Вилта и Тейрама, – возвестил после удара гонга Рагбод, чье настроение к радости Мерги заметно улучшилось.

– Станьте у скамьи обвинителей! – велел судья друзьям.

Касан уже стоял у обвиняемых, с прищуром разглядывая недавних арестантов.

– Повторите суду свое обвинение!

Вилт громко отчеканил:

– Мы обвиняем сотника Касана в краже головы оборотня, которую мы добыли в Ларморских горах во время сопровождения урманского принца Легона в Сар Берат. Оборотень ночью напал на нас в двух днях пути от Волчьего перевала. Пока маги отвлекали его на себя, мне удалось тяжело ранить его с помощью дедушкиного талисмана. А утром я и Тейрам отыскали в кустарниках его труп. Мы отрубили голову и показывали ее здесь на рынке. Любой на рынке у арки Кербалла подтвердит мои слова! – Вилт приложил максимум усилий, чтобы его слова прозвучали для судьи как можно убедительнее.

Зал изумленно зашумел. Зрители с новым интересом пялились на владельцев головы, осведомляясь у соседей, видел ли кто это чудо. Но люди, которые могли себе позволить заплатить за осмотр чуда, не тратили праздно время в судах, поэтому мнение публики разделилось.

– Сотник Касан, что ты можешь сказать в ответ на это обвинение? – сурово спросил Рагбод.

– Может, в Урмане и поверили бы в эту чушь. Отринув знания имперских мыслителей, жители соседних стран готовы поверить любому вымыслу, но мы, наследники империи и ее мудрости знаем, что оборотни были полностью выбиты несколько сотен лет назад, – напыщенно произнес Касан, сумев обратиться и к судье, и к горожанам. – Торговые караваны почти круглый год ходят по этим местам, а хитрый оборотень решил напасть только на вооруженных урманцев. Ночью со страху любой бешеный волк покажется урманцам оборотнем!

Толпа поддержала слова сотника хохотом.

– Империя исчезла, оставив бератцам одно высокомерие, – шепнул Хемилон сапожнику. Тот досадливо выругался. Ему не понравилось, что судья не прерывает Касана, болтающего не по делу.

– Я не сомневаюсь, что эти мошенники …

– Истцы, – поправил судья.

– … да, господин судья, я не сомневаюсь, что эти … истцы действительно показывали простакам голову, выдавая ее за голову оборотня. Дураков хватает и здесь, к сожалению. Но это была голова не оборотня, а обыкновенного крупного волка! Ни я, ни мои люди не брали никакую падаль во время ареста. Нам ее хватает и на работе!

Сарбератцы, симпатию которых завоевал изворотливый Касан, встретили грубый намек стражника смехом.

– Значит, несколько боевых оранжевых магов тоже не смогли сразу убить простого волка?! – с вызовом обратился Тейрам к сотнику.

– Вы готовы привести сюда одного из этих магов для дачи свидетельских показаний? – резко спросил Рагбод у наемника.

Тейрам растерянно переглянулся с Вилтом и ответил:

– Нет, господин судья, они вернулись в Лантар.

– Тогда впредь советую не ссылаться на мнение людей, которые не смогут в суде подтвердить его лично, – строго заявил судья, не смущаясь, что ответчик только этим и занимается.

Жертвы Касана угрюмо переглянулись, догадываясь об исходе слушания.

– Хотите еще что-нибудь добавить в качестве доказательства своих обвинений? – дежурно осведомился Рагбод.

– Нет, господин судья, – мрачно ответил Вилт, глядя исподлобья.

– Ответчик, что еще вы можете добавить к своим словам? – обратился слуга правосудия к сотнику.

– Нет, господин судья.

Тейраму испытал сильнейшее желание вбить наглую улыбку Касана поглубже в рот вместе с зубами.

В таком случае, именем Сариса и его королевского величества суд признает обвиняемого сотника городской стражи Сар Берата Касана невиновным в краже имущества истцов. Также суд признает истцов виновными в обмане жителей столицы …

Злорадный галдеж толпы и громкие одобрения вердикта заглушили дальнейшие слова Рагбода. Ратта, не на шутку обеспокоенный последними словами судьи, встал со скамьи и выразительно посмотрел в глаза служителя Сариса. Последний едва заметно кивнул и с силой ударил в било. Судье понадобилось еще два раза браться за ручку молотка, прежде чем в святилище справедливости наступила тишина.

– Учитывая невежество истцов, и испытывая уважение к королевским домам великого Берата и Урмана, – продолжил Рагбод, подпустив в свой сухой голос каплю милосердия, – суд смягчает виновным наказание и приговаривает их к непубличной порке треххвостыми плетьми по дюжине ударов каждому. Приговор исполнить немедленно.

Судейские стражники схватили упрямых поборников справедливости и, распихивая зевак, потащили их в соседнее помещение, которое было заметно меньше. Сноровисто сорвав с них рубахи, им накинули петлю на запястья и с помощью блока заставили поднять руки и оторвать пятки от пола. Десятник, поймав взгляд Касана, подошел к подчиненному, ожидающего приказа с плетью в руках и тихо велел:

– Не жалей сил!

Потом раскатисто приказал:

– Начинай!

Стражник размахнулся и обрушил плетеные полосы кожи на обнаженную спину Вилта. Лекарь сжал рот от боли, подавив стон. Исполнитель наказания не спешил, вкладывая силу в каждый удар. Когда каждый из друзей получил положенное число плетей, их израненные спины сочились кровью от лопаток до поясницы, пропитывая в темно-красный цвет грязную ткань штанов.

Помимо боли Тейраму и Вилту пришлось слушать оскорбительные шутки стражников, которые щедро сыпались в течение всей экзекуции.

Мерги и Хемилон помогли несчастным надеть рубахи и четверка двинулась к выходу под аккомпанемент насмешек. Медяк не терял времени даром и у выхода друзей ждала карета, которая доставила их к лекарю, пользовавшего нищую братию. Целитель осторожно протер спины авантюристов отваром трав, среди которых Вилт по запаху определил лисья крапивы, хвощ и зверобой, потом нанес на спину тонкий слой жидкого меда и обмотал льняной тканью.

– Завтра утром протрете им раны моим отваром и намажете медом, – обратился к Мерги и ларморцу худощавый лекарь, смывая мед с тонких пальцев рук.

– Риоган, ты вроде как зеленый маг, может полечишь их магией, – поинтересовался Медяк, указывая грязным пальцем на мерцающий мягким зеленым светом маленький кристалл, вделанный в серебряный перстень целителя.

– Я отдал почти все силы Ирсику, твоему недалекому товарищу, он получил в таверне Уласса ножом по шее за подмену костей.

– Так этому недоумку и надо, – равнодушно сказал Медяк, – не умеешь – не берись. Из-за него нам придется ждать, пока не затянутся раны этих двоих правдоискателей.

– Через десять дней им можно получить еще порцию плетей, – утешил нищего Риоган. – Можете уходить, больше я вам ничем не помогу.

Четверка поблагодарила грубоватого лекаря и вернулась к карете.

– Эти ублюдки еще пожалеют о своей подлости, – зло произнес Вилт, усевшись на сиденье внутри кареты. Этот судья продажен как портовая девка, чтоб он подавился деньгами Касана!

– Если бы он не был продажным, вас бы отправили греться на юг, в мраморные рудники, – заметил Медяк. – Не надо было раскрывать рты, и спина была бы целее.

Вилт угрюмо промолчал, поняв, что на поддержку Мерги и Хемилона в этом вопросе рассчитывать не стоит. Тейрам смотрел в окно кареты, временами морщась от ноющей боли. Большее мучение доставляло ему позорное наказание, которому его подвергли как уличного карманника.

– Позже разберемся с этими мерзавцами, – еле слышно шепнул он на ухо Вилту, когда карета качнула пращника в сторону лекаря.

Вилт кровожадно обнажил зубы в улыбке. Дальше все ехали молча, пока кучер не остановил лошадей у высоких ворот с изображением протянутой руки. Медяк каждый раз с раздражением смотрел на сверкающие на солнце медные кружки размером с голову ребенка, которые падали в открытую ладонь, занимающую весь правый створ. По его мнению, гильдия могла выбрать себе символ поценнее, нежели жалкий медяк. Тем более, что основной доход нищим приносил ипподромный тотализатор.

– Если Киргал меня облагодетельствует и я сменю Инбалта, то велю вместо этой жалкой руки изобразить скакуна, выбивающего из земли кучу золотых, – опять начал мечтать Медяк. – И обязательно со своей физиономией у жокея.

В отличие от нищего, горожане считали, что размер длани вполне соответствует аппетитам наглой братии, ограбление которой вызвало у некоторых зубоскалов предложение нарисовать на пальцах руки по перстню с драгоценными камнями.

– Медяк, ты никак вздумал заснуть? – спросил бородатый охранник, устроившийся в теньке под ветвями раскидистого дерева, росшего перед воротами.

Нищий отогнал грезы и со вздохом открыл дверцу кареты.

– Кто это с тобой? – подозрительно спросил бородач, глядя на вышедших их экипажа мужчин.

– Ратта сказал, что они поживут немного здесь, пока не выполнят для нас кое-какую работенку, – Медяк схватил ручку бронзового молотка и начал лениво стучать.

– Не молоти, не глухие, – раздался голос из-за ворот.

– Тогда открывайте быстрей, пока я не спекся от жары, – раздраженно огрызнулся нищий.

– Не растаешь, – парировал парень с франтоватыми башмаками, блестевшими на солнце как натертый медный таз. Он открыл дверь в воротах и уставился на посетителей.

– Башмак, уберись с прохода, – Медяк отодвинул парня в сторону и прошел в проем. Затем опять повторил распоряжение Ратты для оранжевого мага с босыми ногами, азартно бросающего кости на доски беседки вместе с тремя другими охранниками. Друзья, преодолев ворота, оказались в роскошном саду, где цвели и благоухали десятки разновидностей цветов и кустарников, даруя удовольствие глазам и обонянию. Трели птиц, доносящиеся сверху от деревьев, услаждали слух. Неподалеку справа у пышной клумбы с зелеными лагратскими розами возился садовник с мерпальской шапочкой на лысой голове.

– Нам туда, – Медяк ткнул пальцем в сторону свинцовой крыши, чуть видневшейся из-за верхушек чудесных белых кленов, которые отделяли сад от дома и пристроек.

– У вас наверное и бассейн с Любимицей Киргала есть? – спросил Хемилон у Медяка, идя рядом с ним по широкой гравийной дорожке. Сзади шли незадачливая парочка дельцов, замыкал шествие Мерги, внимательно пространство осматривая вокруг себя и по привычке считая шаги.

– А как же, один из красивейших бассейнов в столице, клянусь грудью Итал! – с гордостью похвастался попрошайка. – На удаче экономить нельзя, тем более распоряжаясь столичным тотализатором.

– По своему опыту могу сказать, что наличие черепахи никак не влияет на удачу, – скептично заявил Тейрам, услышав разговор. – Мы держали в руках удачу Урмана! И что это нам принесло? А вам Дарующая Удачу как-нибудь помогла сохранить золото от грабителей?

– Может, она позволила нам встретиться с вами? – не растерялся Медяк.

– А для нас в чем удача попасть в тюрьму? – возмутился лекарь.

– Попробуй ответить на этот вопрос через годик-другой, – ухмыльнулся попрошайка. – Может и вам что перепадет с панциря Любимицы Киргала. – Только сначала рассчитайтесь с нами.

Друзья молча проглотили предупреждение. Медяк, заметив возникшее отчуждение с их стороны, понимающе улыбнулся:

– По дружески вам советую сделать это как можно скорее. Инбалт и Ратта надеются на вас, а как вы знаете, неоправданные надежды частенько вызывают сильный гнев. А вы не в том положении, чтобы позволить плюнуть на их ярость. Ведите себя осторожнее и следите за языком, – попрошайка ткнул пальцев сторону Вилта. Инбалт не любит, когда его перебивают и ведут себя вызывающе.

– Еще скажи, что лучше нам было бы остаться в тюрьме, – недовольно буркнул Вилт.

– Все зависит от того, как вы выполните свою часть сделки.

Миновав аллею, друзья увидели трехэтажный дом, архитектор которого несомненно обладал незаурядным художественным вкусом, о чем свидетельствовала мраморная облицовка, которая отражалась под лучами солнца десятками оттенков зеленого, от нежно-салатового до цвета темного малихита, гармонично оттеняя белоснежную колоннаду.

Пространство перед фасадом было вымощено крупными плитами из темно-желтого песчаника, а центральный ажурный вход имел изящную широкую дверь. Орнамент ее поверхности искусно маскировал железные полосы, которые скрывались за темно-красными листами меди. Мерги отметил про себя, что судя по не до конца потемневшей меди, дверь поставили относительно недавно, скорее сразу после нападения.

Толстая дверь была широко открыта, что вызвало недовольство Медяка. Войдя в обитель нужды, искатели приключений оказались в зале с высоким потолком и многочисленными узкими окнами, через которые мог пролезть только ребенок. Слева почти у самой стены, украшенной разнообразным холодным оружием, стоял длинный мощный стол, который при опрокидывании легко превращался в крепкую преграду для нападавших.

За ним дежурила большая группа нищих, темпераментно метая кости и охлаждая тела прохладным вином.

– Смотрите, кто к нам пожаловал! – громогласно заявил одноногий нищий с кривой улыбкой, наш Медяк заставил себя покинуть вонючую каталажку и посетить своих братьев. – И еще привел с собой новых дружков. Они тоже не переносят медь?

– Заткнись, Скороход, – Медяк с досадой посмотрел на склочного недоумка. – Эти люди пришли сделать тебе новую ногу.

– Зачем она ему, – поддержал его нищий с грязной повязкой на глазах, который вытянулся на скамье и подбрасывал короткий лагратский кинжал, – у него их и так две, вторая правда не оттуда растет, но он не жалуется, да и девки его тоже.

– Мы ее переставим, – ввернул Вилт, глядя в полные неприязни глаза одноногого.

– Чтобы вас Турул забрал! – пожелал разозленный Скороход под хохот товарищей.

– Братья, эти люди находятся в гостях у гильдии по приглашению Инбалта и Ратты.

– А ты лишь отыскал их в вонючей камере? – не унимался одноногий, который, как догадались друзья, состоял с Медяком в довольно натянутых отношениях.

Мерги подошел к пышущему злобой нищему и, сузив глаза, негромко ему сказал:

– Послушай, засранец, мы в гостях у гильдии, это все, что тебе полагается знать. – И если ты не закроешь свой вонючий рот, я научу тебя вежливости.

Глядя на яростное лицо Мерги, трусливый попрошайка невольно отшатнул голову.

– Не обращайте внимания на его тявканье, – произнес «слепец», на время прекратив играть с оружием, – Скороход облаивает все, что движется. Несколько раз в луну его просят хотя бы изредка вилять хвостом, но побои на него не действуют. А раны заживают как на собаке.

– Ахрад, я припомню тебе твои слова, – злобно прошипел одноногий, когда Мерги с отвращением от него отошел.

– Не надорвись, и сначала верни мне должок, – равнодушно ответил лежащий собрат. – Кха! – «слепец» внезапно метнул кинжал, который пролетел недалеко от носа Скорохода. Тот в панике так дернулся назад, что наклонил спиной стол, от чего кувшины заскользили к противоположному краю, заставив нищих судорожно их ловить, костеря одноногого недоумка.

– Проклятый дурак, чтобы ты напоролся на свою железяку! – как только прошел испуг, завопил Скороход.

Кинжал воткнулся в один из деревянных брусков стойки, на которых лежали мечи. Ахрад встал и подойдя к стойке, неуловимым движением вытащил оружие из испещренной узкими углублениями древесины.

И как вас зовут, дорогие гости, и чем занимаетесь? – поинтересовался Ахрад, снова ложась на скамью.

– Мерги, я даю советы за деньги, – с достоинством ответил сапожник. – А это достопочтенный Хемилон, один из ученейших людей в Линмаре, – представил он смутившегося и одновременно польщенного ларморца.

– Тейрам, в последнее время занимаюсь тем, что плюю против ветра, – неожиданно представился пращник, вызвав смех у нищих.

– Вилт, лекарь и тоже любитель плевать, только сверху, – коротышка выразительно посмотрел на скорохода.

– Значит, Ратте срочно понадобились люди, которые посоветуют и научат, как правильно плевать, – быстро сообразил Ахрад.

– С каких пор этих людей ищут в тюрьмах? – подал голос Скороход, желчный нрав которого перевесил страх перед угрозой Мерги.

– А где их еще прикажешь искать, в «Золотом осле»? – парировал Медяк, намекая на низкопробное заведение, в котором обычно пропадал Скороход.

Товарищи засмеялись, наблюдая за злостью нищего.

– Со Скороходом вы уже познакомились, – сказал Ахрад, – слева лакает вино Дохляк, рядом с ним Кальмар, потом Безухий, Сопатый и Борода. Медяк, веди гостей на третий этаж в правую угловую комнату, пусть приведут себя в порядок перед встречей с Инбалтом.

– Я не понимаю, неужели вы не могли найти более подходящих людей для охраны, чем эти бездельники? – подал голос Вилт, когда они миновали второй этаж, проход на который был перегорожен прочной стальной решеткой с распахнутыми настежь дверьми.

– А что тут теперь охранять, мрамор? – удивился Медяк. – Самые сильные теперь лежат в могилах. Вряд ли кто полезет к нам в ближайшие сто лет, я имею в виду как в тот раз. А пересчитать ребра одиноким недоумкам хватит и этих лентяев. И не забывайте о паре новых магов. Нападение шайки грабителей мы не боимся.

Третий этаж, стены которого были обшиты золотисто-коричневыми досками из лагратского тика, а пол устлан черно-красными дангарскими и светло-серыми симархскими коврами, предназначался для руководителей гильдии и гостей.

Мимо мужчин прошла молодая женщина с охапкой белья.

– Служанка? – с интересом спросил Хемилон.

– Их тут полтора десятка, не считая садовников, конюхов и кучеров, – пояснил нищий.

Друзья переглянулись. Быт нищих они представляли немного по-другому, а контраст с забулдыгами у входа и вовсе сбивал с толку.

– А почему вы не наймете десяток наемников? – не выдержал Тейрам. – Их, по крайней мере, не стыдно отправить встречать гостей.

– Каких гостей? – усмехнулся многозначительно Медяк. – Дорогих гостей принимают на вилле Инбалта или Ратты. А этот дом предназначен для работы. Здесь живет меньше десятой доли нашего братства. Только лучшая часть гильдии. Остальные сами должны заботиться о своем жилье.

– И чем отличился Скороход? – спросил Вилт. – Этого ублюдка я не пустил бы даже в конуру во дворе.

– Скороход пронырлив, как десять шлюх. Правда, недалек, труслив и вздорен. Если надо что-нибудь разнюхать в порту или трущобах, то дай ему хорошего пинка под зад и шепни задание, и он будет копаться в грязи до тех пор, пока не отроет нужные сведения.

– А там, где нужна пронырливость и ум, используют тебя? – проницательно уточнил Мерги.

– Таким я уродился, – весело оскалился Медяк. – Вот ваша каморка, – нищий распахнул лакированную золотистую дверь.

Солнечный свет лился в высокие окна, освещая большую чистую комнату, отделанную полупрозрачными бледно – голубыми изразцами с вкраплениями тиковых панелей. У стен стояли четыре застеленные кровати, в центре помещения располагался изящный резной столик с шестью стульями. Справа, возле двери, притулилась невысокая книжная полка с несколькими свитками и десятком фолиантов в дорогой коже.

– Неплохо, – произнес Хемилон, бросая заинтересованный взгляд в сторону полки.

Почти полгода прошло с тех пор, как он покинул дом с прекрасной библиотекой. Изголодавшийся по духовной пище астролог был готов наброситься на любое произведение, за исключением слезливых потуг юных поэтесс.

– На первое время сойдет, – благосклонно кивнул Вилт. – Надеюсь, клопов здесь не слишком много?

– Если не помоешься, то я ничего не обещаю, – нашелся Медяк.

– Давно мечтал побриться и подстричься, – сказал Тейрам, стараясь унять зуд на коже головы, и морщась от ноющей спины.

– Сейчас организую нам купальню, – с энтузиазмом откликнулся Медяк и вышел из комнаты.

После того как гости привели себя в порядок, а Вилт и Тейрам благодаря расторопности черноглазого нищего еще и переоделись в чистую, хотя и не новую одежду, их повели в левое крыло на встречу с Инбалтом.

Комната для главы гильдии напоминала небольшой розарий, в котором оставили небольшой пятачок для роскошного орехового стола и семи уютных кресел, располагающих для длительной беседы. Сейчас стол был сервирован изысканными блюдами, как заметил Хемилон, мерпальской кухни. После короткого и деловитого знакомства немолодая служанка с грубыми чертами лица помогла друзьям усесться. По одну сторону стола расположились Вилт, Тейрам и Ратта. Напротив них сидели сапожник, ларморец и Медяк, причем члены гильдии оказались рядом с Инбалтом, который благодаря чуть более высоким ножкам кресла возвышался над сотрапезниками со стороны полукруглого торца.

Молчаливая прислужница разлила в кубки розовое дангарское вино и стала по левую руку от кресла главы лантарских нищих, следя, чтобы кубок Инбалта всегда был полон. Мерги обратил внимание на чуть заметно провисающие широкие рукава недешевого платья служанки и перевел внимание на тарелку, с удовольствием отдавая дань талантам повара. Изголодавшиеся узники жадно поглощали незнакомые блюда, мысленно благодаря хозяина, что не портит им аппетит застольной болтовней.

Когда сидящие за столом насытились, служанка быстро убрала со стола, оставив только золотые кубки и несколько кувшинов с выдержанным вином, и снова заняла прежнюю позицию возле Инбалта.

– Что же, теперь можно поговорить и о делах, – Инбалт откинулся на мягкую спинку кресла и сложил руки на небольшом брюшке. – Для начала определимся со сроками, думаю, за три луны вы должны справиться, в противном случае это дело можно выбросить из головы. – Да, и предупреждаю, что если вам это дело окажется не по зубам, – глава гильдии участливо улыбнулся, – вам придется возместить наши расходы на освобождение двоих из вас от объятий с палачом.

– Сколько понадобится платить? – невыразительно поинтересовался Мерги.

– Тысяча золотых возместит мне затраты на возню с вами и позволит забыть о вашей излишней самонадеянности.

Авантюристы застыли от изумления и негодования.

– А немного ли?! – просипел Хемилон, на миг опередив Вилта с тем же вопросом, но с более резкой формулировкой.

– Жизнь вообще бесценная вещь, и чем дольше живешь, тем больше в этом убеждаешься, – философски заметил Ратта, пробуя на вкус огромный перец, фаршированный мясом трех животных.

– А как насчет скидки из-за розог? Насчет них мы не договаривались, – произнес Тейрам, покраснев от возмущения.

– В наш уговор не входило трепать языком в суде, – Ратта отпил вина и закрыл глаза от удовольствия. – Королевский судья не может себе позволить няньчиться с … с клиентами, и терпеть их публичные выходки в суде, даже за большие деньги.

– За голову оборотня нам предлагали пятьсот золотых! – взвился Вилт. – Пятьсот! И ты считаешь, что мы должны были молча стерпеть этот наглый грабеж?!

– Надо было продавать, если предлагали, – невозмутимо подал голос Инбалт. – За две-три сотни золотых в нашем городе можно обвинить евнуха в циничном насилии над древней старухой. Кто-то сэкономил на вас пару сотен. Если у вас нет крепких связей с влиятельными людьми в незнакомом городе, то не стоит рассчитывать на многое.

– Мы найдем ваше золото, – с холодной уверенностью заявил Мерги, не дожидаясь, когда Вилт и Тейрам перейдут опасную черту.– Только времени это займет не меньше четырех-пяти лун, – добавил сапожник, глядя в ироничные глаза Инбалта.

– Хорошо, пусть будет пять лун, – покладисто согласился глава нищих, удивив своих собратьев.

– И конечно, нам необходима вся информация об обстоятельствах ограбления, включая самые незначительные подробности. Имеющихся сведений явно недостаточно, – добавил сапожник.

Инбалт повернул лицо в сторону подчиненного собрата:

– Медяк, с этого дня ты отвечаешь за то, чтобы наши гости ознакомились со всем, что их заинтересует. И передай остальным, чтобы помогали им так, как будто они помогают лично мне.

Нищий кивнул. Для него это распоряжение не оказалось сюрпризом, иначе зачем бы его приглашали за стол к руководству.

– И еще, – глава нищих сжал губы и слегка нахмурился, – до меня дошло, что Скороход много гавкает без дела. Ратта, проследи за тем, чтобы этого больше не повторялось. И пора ограничить число кувшинов с вином, которые выпивают за день эти бездельники. Это не портовый кабак, и они сторожат не уличную лужу, – с раздражением закончил Инбалт.

– Этого больше не повторится, – ответил Ратта, бросая неодобрительный взгляд в сторону Медяка, который каким-то образом сумел передать Инбалту свое мнение о дисциплине на первом этаже.

– Кстати, чуть не забыл, – Инбалт воззрился на Мерги, сразу определив в нем лидера, – одному из вас придется находиться здесь, пока остальные ведут расследование.

– Это чтобы вам не пришла в голову идея внезапно попрощаться с нами, – дипломатично заметил Ратта.

Друзья обменялись многозначительными взглядами. Эта идея и впрямь посетила их, как только они услышали слово «тысяча золотых».

– Я прошу вас, чтобы этим человеком был уважаемый Хемилон, – продолжил Инбалт. – У нас есть замечательная библиотека, которая, надеюсь, позволит ему не скучать днем. А наш сад развеет скуку, если с ней не справится библиотека.

Мерги бросил косой взгляд в сторону Инбалта: тот верно решил, что ларморец последним из них сможет предпринять попытку самостоятельно покинуть жилище нищих.

– А в уборную нам можно ходить поодиночке? – спросил Вилт, которому надоели все новые и новые ограничения со стороны принимающей стороны.

– Можно, – кивнул Инбалт. – Пожалуй, мы обсудили все вопросы. Желаю вам поскорее решить нашу проблему. Медяк, останься на минуту.

Четверка поняла, что ужин окончен и, поблагодарив хозяина за отличное угощение, покинула помещение.

Полчаса спустя, сидя на стульях у окон своей комнаты и наблюдая за погружающимся в ночной сумрак садом, друзья переваривали плотный ужин и пытались найти выход из создавшейся ситуации.

– Даже если мы пошлем весточку Айто в Лантар, триста золотых нам мало помогут, – вслух размышлял Мерги, прикрыв глаза. – Добавим к этому четыре сотни ларрисов Белха и получим…

– Ничего мы не получим! – перебил его Вилт, пребывавший в дурном расположении духа. – Будь у нас голова оборотня, мы бы заработали недостающие триста монет за несколько лун.

– Поэтому нам придется придумать способ раздобыть их по-другому, – продолжил свою мысль сапожник. – Надеюсь, никто не думает, что мы найдем золото гильдии?

Сдержанный Хемилон невнятно выругался. Сапожник слегка изогнул губы в улыбке и негромко сказал:

– Поэтому нам придется ограбить в безлунную ночь какого-нибудь толстосума, чтобы гарантированно рассчитаться с Инбалтом.

– Толстосумы имеют привычку тратить часть своего золота на замки и охранников, – рассудительно заметил Тейрам.

– По сравнению с безнадежными поисками имущества гильдии эти препятствия выглядят вполне преодолимыми, – оживился Вилт. – Самое главное, – это выбрать нужный дом.

– Этим займусь я один, – категорично заявил Мерги. – Вилт, ты с Тейрамом будешь из кожи лезть, чтобы убедить Медяка, что мы ищем их золото и думаем только о нем, даже сидя в нужнике.

Из-за дурацкого ограничения Инбалта астролог почувствоал себя обузой.

– А я полгода буду торчать здесь безвылазно! – со злостью произнес ларморец.

– Придется тебе потерпеть, – Мерги открыл глаза и бросил сочувственный взгляд на кипящего Хемилона.

– Напишешь свою книгу, – поддержал его пращник.

– Потом наймешь дюжину писцов, и начнешь торговать ею, – практичный ум лекаря сейчас работал только в сторону скорейшего обогащения.

– Я сам разберусь, что с ней сделать, – кисло отозвался Хемилон. – Вполне может оказаться, что единственным ее читателем окажется огонь. Я не собираюсь торопиться с трудом всей моей жизни.

– А может, стоит попробовать и другие способы заработать недостающие деньги? – предложил Тейрам. – В моей сотне в Ларморе был один бератец, и как-то вечером он рассказал нам, что давно один хитроумный рыбак научил воробья говорить «Слава королю!». Перед днем рождения короля он продал птицу за мешок монет сар бератской гильдии купцов.

– Во-первых, это был старый матрос, – ворчливо поправил наемника Хемилон. – Во-вторых, это произошло не давно, а всего восемьдесят лет назад. И, в-третьих, это был не воробей, а сорока.

– Хоть драная кошка! – с азартом воскликнул Вилт. – Неужели лучший учитель Линмары не сможет сделать того, что получилось у неграмотного моряка?!

– Идея неплоха, – неожиданно поддержал Мерги болтливого коротышку. – Если предельно точно подгадать момент, то на этом можно заработать сотню-другую ларрисов.

– Медяк должен знать дни рождения самых всех столичных богатеев, – подсказал Тейрам.

– Сначала узнайте у меня, согласен ли я на эту глупость? – возмутился Хемилон, бросая на друзей неодобрительные взгляды.

– Хемилон, а может ты просто сомневаешься, что у тебя заговорит птица? – с сомнением поинтересовался хитрый Вилт. – Это тебе не сообразительного Пимма обучать. Здесь нужны настойчивость и умение найти подход к птице. С животными могут работать немногие, иначе бы в каждом доме бегали бы собаки на одних задних лапах. Я вам как-то рассказывал про раненного ворона, который жил у меня в детстве. Птицы далеко неглупы и чувствуют, как к ним относится человек.

– А теперь меня сравняли с недоумками! – Хемилон горестно воздел руки.

Но его полушутливый тон говорил об обратном.

– Хорошо, я покажу вам, на что я способен!

– Завтра я выберу птицу поумнее, – радостно осклабился Вилт.

– Бери молодую сороку! – велел ларморец, припомнив трактат о разведении певчих птиц одного велеречивого мерпальца.

– Жаль, что ворона нельзя купить, – вздохнул лекарь. – Почему Анфир выбрала для себя эту птицу? С ее божественным могуществом у нее бы заговорила и курица!

– Может, и на богов иногда находит лень? – задумчиво предположил Тейрам.

Друзья рассмеялись, оценив шутку немногословного пращника.

– Значит, Хемилону будет, кого благодарить во время учебы, – Мерги встал со стула и потянулся.

– Я пойду прогуляюсь по саду перед сном, – сказал Тейрам и вышел из комнаты.

В темном саду пели ночные птицы и стрекотали насекомые, теплый ветерок, будто играя, покачивал закрывшиеся бутоны цветов. Сверху тонкий серп бессильно пытался осветить притихший сад. Неожиданно раздумья наемника прервал тихо появившийся Вилт. Некоторое время они стояли молча, слушая ночные звуки. Тюрьма укрепила их дружбу, позволяя им получать удовольствие не только от разговоров, но и от молчания, когда чувствуешь, что мысли друга витают недалеко от твоих, как звучат две струны хорошо настроенного инструмента: по-разному, но в унисон.

– Я тут подумал, что пока Мерги будет присматривать подходящий дом, а Хемилон учить птичку, неплохо бы и нам поучаствовать в сборе золота. Как-никак, нам должны за голову и тюрьму – Вилт сверкнул глазами.

– Да и у судьи перед нами должок, и не маленький, – Тейрам сжал кулаки и многообещающе улыбнулся. – Денег у него достаточно, чтобы оплатить весь ущерб. Только бы немного удачи…

– Киргал хотя и сволочной бог, но свой долг за черепаху он рано или поздно нам возместит.

– Хорошо бы раньше! – буркнул Тейрам, с новой силой ощущая боль от плетей.

– Только с Медяком держи ухо востро. Он тот еще проныра, – предупредил лекарь, – пол-луны придется потаскать его по всему городу, чтобы заморочить ему голову.

– Ради этого можно и потерпеть, – ответил Тейрам с улыбкой, наблюдая за мелькающими в небе летучими мышами, которые чуть слышно попискивали над головами друзей.