Гном. Выбор

Глава 16

16.

А утром вдруг оказалось, что дальше пути по пещерам, как бы и нет. Точнее сказать, пути-то есть, вот только пробежать по ним может крыса, в крайнем случае гоблин, но никак ни гном. Каким бы не был небольшим его рост, но для этих проходов он все же великоват. Вот и выходило, что или нужно возвращаться обоим назад, или разделяться. Причем в последнем случае, Женька был совсем не уверен, что найдет дорогу обратно, тем более, что по пути сюда, встречалось несколько ответвлений. Но подобные Женькины сомнения были просто беспочвенны, да и возникли они из-за того, что гоблин, как обычно не сидел на месте, а носился как угорелый, то появляясь на глаза, то тут же исчезая. И если в обычные дни это воспринималось чем-то обыденным, то сейчас вселяло некоторые беспокойства. Впрочем, все выяснилось достаточно быстро, и вполне благополучно, во всяком случае на первый взгляд.

Гоблин нашел, вполне приемлемую дорогу, вдобавок к этому, еще умудрился создать небольшой запас еды, и теперь к его поясу, сделанному из цепочки от его кандалов, были привязаны четыре, довольно крупные крысы. Причем Бова особенно не церемонился, а просто свернул им шеи, а в качестве шнурков, использовал их же хвосты, пропустив их сквозь звенья цепи с связав узлом. Все это вкупе с двумя грубыми испачканными кровью и налипшими на них шерстью и перьями клинками, выкованными гномом, висящими рядком тушками крыс, и так и не брошенным факелом, представляющим некую дубинку и с шишаком, в виде глиняно-смоляного шара и выбивающейся местами травой, создавало сюрреалистическую картинку. Картинку дополнял находящийся рядом гном, обмотанный цепями, с заткнутым за них таким-же клинком, разве что выглядевшим слегка почище, и точно таким же факелом. Последний разве что выглядел несколько получше, потому как до него, так и не дошла очередь в подземельях. Вдобавок ко всему, из одежды у обеих были только изорванные донельзя тряпочки когда-то служащие набедренными повязками, и лишь слегка прикрывающие то, что по идее должны были скрывать полностью, одно это вызывало такое чувство, что можно было помереть от ужаса, лишь взглянув на эту странную парочку, напоминающую скорее дикарей-каннибалов, с какого-то острова в южных морях, неизвестно как попавших в эти места.

Как оказалось, дорога все же имеется, правда дорогой ее было назвать несколько сложно, потому как это была древняя, местами основательно порушенная или заваленная случайным камнепадом тропа, идущая по краю пропасти. Порой тропа расширялась до достаточно больших размеров, но большей частью была настолько узка, что приходилось идти буквально приставным шагом, изо всех сил вжимаясь спиной в скальное основание, и удерживаясь лишь каким-то чудом, потому как в некоторых местах, тропа сжималась до такой степени, что на ней помещались лишь пятки гнома, а вся остальная часть ступней висела над пропастью. При этом приходилось изо всех сил сдерживать свою боль и порывы, которые ее вызывали. Все это происходило по той простой причине, что Женька шел босиком, и любой острый камешек, попавший под ноги вызывал вспышку боли. А самым паршивым было то, что приходилось терпеть, потому что избавить от него было невозможно. Но несмотря на все эти неудобства, тропа заметно спускалась вниз. И то, что приятели в ее начале воспринимали, как узкую полоску чего-то непонятного, находящегося на дне глубокого ущелья, вскоре определилось как достаточно бурный ручей, со встречающимися возле него редкими кустиками непонятных растений. В любом случае, достигнув его русла, приятели получили бы возможность и нормально отдохнуть, и даже погреться у костра, если возникнет такая надобность. А о ней и думал в первую очередь гном, который мало того, что изранил все ступни, так еще и основательно замерз, ступая хоть и не по скользким камням, о чем мысленно благодарил всех богов, но и едва сдерживая себя от пронизывающего ветра, дующего казалось со всех сторон, и только и ждущего, как подловить бедного гномика и сбросить его в ущелье.

До спуска к руслу ручья оставалось от силы метров двадцать, и друзья уже предвкушали скорый отдых, когда тропа, за очередным поворотом вдруг несколько расширилась, потом превратилась вообще в довольно приятную для прогулки дорожку, снабженную вдобавок небольшим углублением по краю, для, наверное, стока воды, и вдруг резко отвернув от ущелья пошла в какой-то отнорок, где уже через десяток шагов уперлась в тупик. Причем это был не просто тупик, образовавшийся естественным путем. Как раз наоборот. Перед приятелями возвышалась отполированная до зеркального блеска черная скала, с нанесенным на нее каким-то орнаментом, который, впрочем, совсем не ощущался тактильно, и в то же время имелся на скале, видимо находясь где-то в ее глубине. В общем по всем параметрам получалось, что перед ними не какое-то природное образование, а самая, что ни на есть искусственная, сделанная руками, или может быть лапами, неизвестного разумного. Причем, на взгляд что гнома, что гоблина, орнамент имеющийся на скале не напоминал им ничего виденного ранее, но с другой стороны, хотя и выглядел несколько чужеродно, но ни в коем разе не отпугивал, а скорее притягивал их взгляды. И одно это, вызывало некоторую боязнь. Ведь чаще всего, подобное служит именно для защиты, а тут наоборот, чувствовалось предложение познакомиться со всем этим поближе, и это-то и вызывало страх.

Друзья, еще некоторое время размышляли, как быть дальше, а потом одновременно потянулись к двери и приложили к ней свои ладони. При этом гоблину пришлось вспрыгнуть на камень и слегка потянуться, так как из-за малого роста, он немного не доставал. Несколько позже, оба вспоминая этот эпизод, так и не смоги понять, или вспомнить, почему вдруг и потянуло это сделать. Причем не абы куда, а в строго определенные места. Потому, не сделай они именно так, как сделали и все пошло бы по-другому. Лучше или хуже не известно, но точно не так как это произошло мгновением позже. А еще Женька понял, что приобрел настоящего друга, который будет полезен и в мирное время и не останется безучастным в бою.

Стоило приятелям на мгновение замереть, прижав свои ладони к камню, как тот с легким шорохом опустился вниз, открывая проход в очередное подземелье. И если в первый раз, Женьку одолевали сомнения, стоит ли прыгать в расселину, или лучше остаться на месте, то здесь он, не раздумывая тут же ринулся вперед. Видимо сработал инстинкт, вбитый в него многочисленными тренировками и боями в Ишуаре. Конечно сейчас у него в руках имелся лишь самодельный клинок, собственноручно выкованный из полоски дрянного железа, и кусок цепи, которая тут же оказалась в левой руке, но раздумывать было некогда, потому что изнутри, на него щерились ненавистные морды котов, во всю испускающие дружелюбие и любовь. Только одно это привело Женьку в такую ярость, что он ни мгновения не задумываясь ринулся в бой с криком.

— Писец, вам кошки драные!

Гоблин, тоже не остался в стороне, надежно прикрывая его тыл. При этом он не только успевал добивать раненных, но вдобавок к этому еще и трофеил все более или менее ценное, что попадалось под руку, при этом ничего не упуская из виду. А минутой позже, когда Женькин клинок увяз в очередной кошачьей шкурке, тут же почувствовал, как ему в руку вложили увесистый топор, на достаточно длинной рукояти, и потеха, замершая на мгновение, обрела совсем другие очертания. Коты почему-то довольно быстро закончились, хотя вначале казалось, что ими набито все подземелье. Более того, Женька даже не понял откуда они тут взялись, и самое главное куда исчезли после того, как он прорубил просеку среди этих полосатых пушистиков. Женька так и замер с поднятым в замахе топором, и свисающей с левой руки цепью, когда заметил, что еще недавно нападающие на него дэви, вдруг невероятным образом исчезают, не оставляя после себя совершенно ничего. Не кусков порубленных тел, не брони, ни даже оружия. Разве что топор, находящийся в правой руке Гнома, и пара коротких ятаганов у гоблина остались на своих местах. Все остальное просто испарилось, причем буквально на глазах. И тут же по стенам неширокой комнаты, где только что произошла битва, загорелись два факела, находящиеся неподалеку от двух друзей, освещая и так не слишком темное, из-за открытого прохода, помещение.

Что-то подсказывало, что не стоит долго задерживаться на одном месте, а надо идти вперед. И стоило друзьям сделать первые шаги, как тут же на стенах зажглась следующая пара факелов, а камень, некогда закрывающий проход, вновь с легким шорохом вынырнул из пола, и поднявшись занял свое прежнее место, перекрывая выход.

Следующий шаг ознаменовал появление новых противников в виде пещерных львов, с которыми справиться оказалось гораздо легче, потому, что сейчас в руках Женьки, находился уже не самодельный клинок из дрянного железа, а вполне приличный топор из неплохой стали. А спину прикрывал гоблин, к которому с некоторых пор было гораздо больше доверия, чем вначале. Следом за порубленными и исчезнувшими точно так же, как и предыдущие, появились люди, затем вдруг все помещение заполнилось под самый потолок водой, и сражаться пришлось уже с чем-то напоминающим акул, и крокодилов. Впрочем, разбираться с видовой принадлежностью было просто некогда. Времени хватало только на то, чтобы нанести несколько ударов, затем, пока противник приходит в себя резко всплыть к самому перекрытию, глотнуть воздуха, и вновь вступить в бой. Последнее было, пожалуй, самым тяжелым. Все же соревноваться с водоплавающими в их родной стихии, было из разряда невероятного. Тем не менее победа оказалась за приятелями. После чего друзьям было дано несколько минут отдыха. Причем не в тесном коридоре, а на какой-то площадке, представляющей из себя пятиконечную звезду, очень напоминающую своими лучами символику СССР. С точно теми же серпом и молотом, правда находящимися не в центре окружности, а над огромным кроваво-красным ониксовым троном. Правда сходство с серпом возникло только в Женькином подсознании. На самом деле, этот инструмент чем-то больше напоминал скорее кайло, или кирку, предназначенную для рубки камня. Но зато молот, был представлен в своей красе, и спутать его с чем-то другим было просто невозможно. А спинка самого трона так вообще, напоминала наковальню. Все это говорило о том, что хозяин всего этого великолепия имеет какое-то отношение и к гномам, и к гоблинам, и ко всем остальным расам занимающимся добычей и переработкой камня и металла. И в подсознании гнома, начало закрадываться некое подозрение.

А более всего удивил Бова. Побывав вместе с Женькой в «аквариуме», где происходило сражение с земноводными, он смыл с себя годовой налет грязи, и выглядел сейчас эдаким изумрудно-зеленым херувимчиком, поблескивающим в лучах солнца, ярко освещающего полянку, на которой они сейчас находились. Сам же Бова, разглядывая себя, осторожно касался того или иного участка своей ярко-зеленой шкурки и досадливо морщился, оглядываясь вокруг, в поисках чего-то, способного несколько приглушить яркие цвета, появившиеся взамен того, что было еще совсем недавно. Женька же, наоборот чувствовал себя просто прекрасно, даже несмотря на усталость после произошедшей битвы, и некоторое чувство голода, появившегося из-за растраченной в бою энергии. Зато, наконец-то пропал зуд, преследующий его с того самого момента, как он оказался на каменоломнях, где хоть и имелся ручей с ледяной водой, но именно потому и не было возможности как следует промыть не только тело, но и волосы головы.

Никаких иных противников больше не наблюдалось, поэтому Женька, осмотрев режущую кромку своего, добытого в бою топора, остался ею вполне доволен и сунул временно ставший ненужным топор за цепной пояс, единственное на данный момент времени, что осталось у него из одежды. Поэтому немного смутившись. Все же трясти мудями он как-то не привык, даже в присутствии гоблина, который совершенно не обращал внимания на свою наготу, больше думая о том, где бы найти горстку пыли, чтобы избавиться от ярко зеленого окраса.

Пока приятели оглядывались по сторонам, и осматривали друг друга, вдруг появился кто-то третий. И случайно брошенный Женькин взгляд, заставил его тут же покраснеть, до самых корней волос, и постараться прикрыть свою наготу. Тем более, что на троне появилась особь женского пола. Впрочем, мгновением позже, до гнома дошло, что сидящая там не совсем женщина. Точнее сказать это разумеется женщина, но еще и богиня, причем не какая-то там непонятно чья, а его собственная. То есть не его собственная, а богиня, покровительствующая всем гномам, дворфам, кузнецам и воинам. А именно богиня Кари, во всей своей красе. Мысли, появляющиеся в Женькиной голове изрядно, путались, перескакивая одна на другую, именно потому он так долго соображал, пока до него наконец не дошло, кто именно находится сейчас перед ним, и что это вообще может означать. А еще в его голове шел странный как бы диалог между ним и самим собой, о том, стоит ли падать перед сидящей на колени, или нужно остаться на ногах. В конце концов, Женька все же вспомнил о том, что гномы ни перед кем не преклоняют колен. Будь то боги или короли, и в какой-то степени успокоился. Самым спокойным был, пожалуй, Бова. Скользнув взглядом по занявшей трон богине, он слегка пожал плечами, как бы говоря, не пришла и пришла, и продолжил поиски хоть чего-то способного удовлетворить его желания.

Богиня, сидящая на троне, и видимо свободно читающая мысли обеих находящихся перед ней особей, слегка улыбнулась слегка шевельнув пальцами левой руки одномоментно, сделала так, что оба они и гном, и гоблин вдруг облачились в совсем недурственную одежду. Причем не просто, крестьянские тряпки, а именно воинская броня. При этом, к немалому Женькиному удивлению, на нем вновь оказалась та самая одежка, которой он лишился по собственной неопытности и в какой-то степени глупости, при попадании в плен к дэви. А находящийся неподалеку гоблин вдруг облачился во что-то похожее на то, что было надето на Женке, но в бледно зеленых тонах. Правда имелись еще отличия в оружии. Если у гнома, за плечами находился чехол со сложенным ружьем, за поясом кинжал и топор, то у гоблина, два обоюдоострых клинка, в ножнах за спиной, и небольшой кинжал на поясе.

Друзья вначале не поверили своему счастью. Ведь еще мгновение назад они находился абсолютно нагими, а сейчас оказались и одеты, и вооружены. И потому некоторое время разглядывали друг друга, не в силах сообразить, как все это получилось. Впрочем, долго любоваться собой им не дали. Тихое покашливание со стороны трона, богиня оказалась невероятно тактичной, привело их в чувство и заставило склониться в поклоне, ожидая, когда сидящая на троне женщина соизволить что-то сказать.

Ждать оказалось совсем недолго. Богиня разумеется выдержала паузу, заставив приятелей постоять склонившимися около пары минут, но видимо посчитала это достаточным и потому разрешив им выпрямиться продолжила.

— Мне понравилось, как вы сражались, и вообще вели себя все это время. И потому вы думаю, мне подходите. Хотя, пожалуй, дам вам еще одно, последнее испытание, а вот потом мы с вами возможно поговорим.

В мыслях гнома, тут же разверзлась буря чувств, говорящая о том, что всем что-то от него нужно. При этом, увы, никто не спрашивает его собственного мнения, о том нужно ли все это ему самому. Впрочем, мгновением спустя, он подумал о том, что в конце концов должен быть в какой-то степени благодарен той, что вернула ему его собственную одежду, а не заставила краснеть, оставив его голым. Но и это чувство тоже вступило в спор с тем, что богиня могла бы просто одарить его этим, не желая ничего взамен. Но и эти мысли ушли куда-то в глубину, не дав себе расправиться, потому как богиня продолжала свой монолог, а Женька боялся упустить, что-то из сказанного ею. Все же спорить и возражать богине было бы опрометчиво.

Женька успел заметить лишь легкий взмах руки сидящей на троне богини, а мгновением позже, оказался на небольшой заросшей высокой травой поляне, неподалеку от каких-то холмов.

— Кто этот самка? — услышал Женька вопрос своего приятеля Бовы, заставивший его вздрогнуть от неожиданности.

— Кари — богиня огня, кузнечного дела, рудокопов и чего-то там еще.

— Сука! И тут мой нашел.

— Тебя?

— Да. Мой бежать от она из дом. Она находить мой здесь.

— Ты сбежал от нее, почему?

В ответ Женька увидел лишь взмах конечностью Бовы и сморщенную в негодовании физиономию. Впрочем, лезть в тайны друга он не стал, решив, что рано или поздно все равно узнает эту историю, а настраивать приятеля против себя своими вопросами не стоит, тем более, похоже они ему не приятны. Зато его взгляд упал на одеяние друга, которое было в чем-то похожее на его собственное, правда в отличии от него был грязно-зеленого оттенка и все же несколько отличалось и по крою, и по некоторому вооружению.

Общей была разве, что концепция. То есть точно такие же штаны, сапоги, куртка, плащ с капюшоном и маска, закрывающая половину лица. Присутствовал так же и довольно широкий пояс с поднимающимися вверх ремнями перевязи и похоже закрепленными на ней ножнами располагающимися на спине. Причем клинки, покоящиеся в них, даже на мимолетный взгляд были очень острыми и какими-то хищными. Женька, попросив приятеля рассмотреть их, тут же получил разрешение и долго вглядывался в узоры, нанесенные на их поверхности. Причем это был явно не булат, с его абстрактным рисунком, говорящий о том, что лезвие делали из нескольких десятков слоев стали, проковывая их относительно друг друга. Хотя на первый взгляд это был именно он, но в таком случае, слои были расположены не просто, как лягут, а в строго определенном порядке, потому как сквозь, казалось бы, абстрактного рисунка, проглядывали знакомые по недавно изученным книгам, рунные цепочки, усиливающие прочность клинка, делающие его более гибким, самозатачивающимся и многими другими дополнительными, но очень нужными функциями. К тому же сами клинки были несколько необычными, имея форму, напоминающую консервный нож его родного мира, причем с выступом, служащим для открывания бутылок. Здесь же это давало возможность нанесения рваных ран, когда, возвращая клинок после удара в обратную сторону, этот выступ должен был цепляться за кости и кожу, тем самым вырывая огромные куски мяса. Правда тут же возник вопрос, сразу же озвученный Женькой. Умеет ли Бова этим пользоваться. А то ведь, обычная попытка достать из-за спины клинки, может обернуться тем, что гоблин окажется без головы, срубив ее сам себе.

Как оказалось, последнее не было большой проблемой. Стоило Женьке отойти чуть в сторону, как гоблин продемонстрировал ему свое мастерство владения, двумя клинками, во мгновение ока выкосив вокруг себя от поднимающейся вверх травы, довольно большую полянку, и привычным движением вбросив клинки на их законное место за спиной. После чего, в полголоса произнес не слишком понятные слова.

— Сука и здесь козни строит.

Женька удивленно смотрел на своего друга и долго не мог прийти в себя, соображая, где же сейчас тот увалень Бова, плачущий и жалующийся на своего напарника Чмуку, который постоянно обманывал его и присваивал большую часть добычи. Как-то, не верилось, что такой мастер боя, и тот забитый гоблин одно и тоже лицо. Впрочем, на прямой вопрос, что же он тогда скрывал свои умения и строил из себя недотепу, Бова лишь пожал плечами и произнес.

— Чмука, брат Груда. Бова нет брат. Нет семья. Кто защитит Бова? Бова один. Чмука, Груда, Чукча, Чили, Хрун — семья. Братья. И еще этот сука. — произнес Бова, а после вдруг вполне нормальным языком добавил.

— Лучше быть глупым, но живым.

В общем из его не очень понятного монолога до Женьки дошло, что Бова находился в племени Груды, чуть ли не изгоем, так как был пришлым. Вроде и гоблином, но чужаком. И во всем этом, еще как-то замешана богиня Кари, которую Бова иначе, чем сукой не называл. Понятнее от этого не стало, но хоть что-то прояснилось. Но где именно он заполучил свое мастерство владения клинками так и осталось неизвестным. Впрочем, как бы то ни было, гоблин сейчас находился на его стороне, и уже одно это радовало.