Гиблое место

XII

Часа два они шли по тропинке, но вышли совсем не туда, куда предполагали. Перед ними простиралась большая река, неведомо откуда взявшаяся в этих краях. А на травке, прислонившись спиной к заросшему мхом валуну, сидел Шредер. Заметив их, немец встал и направился к ним.

Странно, но Свинцов не испытал ни радости, ни раздражения при виде этого человека, ради которого они и залезли в это проклятое место. Ему было все равно, хотя совсем недавно он так ратовал за дальнейшее преследование этого немца. Полное безразличие — вот что он чувствовал в этот момент.

— Добрый день, господа! — поприветствовал их Шредер на русском языке безо всякого акцента, подходя к ним. — Слава Богу, хоть вы появились, а то я уже начал думать, что мне одному придется коротать здесь время!

Эти слова обескуражили всех, за исключением, пожалуй, Свинцова. Тот ничем не высказал своего удивления или возмущения такой выходкой Шредера. А вот Дворянкин, Васнецов и Железнов были буквально шокированы этим.

— А ну-ка, поворачивайся! — грубо толкнул его Железнов стволом автомата. — Ишь ты, разговорился, фриц! Ну, ничего, теперь не сбежишь! Буду караулить тебя, как зеницу ока!

— Господа, я же не виноват, что вы так были заняты боем! — возразил Шредер, слегка поморщившись, когда сержант сильно затянул узел веревки на его запястьях. — Грех было не воспользоваться удобным случаем!

— Поговори еще! — Железнов ткнул его своим пудовым кулачищем в бок.

— Сержант Железнов! — вмешался Свинцов. — Отставить! Это теперь наш пленный, и обращаться с ним следует гуманно.

— Это за наших-то ребят, которые погибли из-за этого фрица? — возмутился тот и толкнул Шредера в обратном от реки направлении. — Давай, шагай! Они с нашими пленными не церемонятся!

Дворянкин и Васнецов не вмешивались. Они вообще мало говорили, предпочитая молчать, особенно после утреннего боя. Свинцов чувствовал их смертельный страх перед «гиблым местом». Железнов, наоборот, слишком много говорил, но это тоже был страх. Страх умереть неизвестно отчего и неизвестно какой смертью. Действительно, никто не знал, что их ожидает в следующее мгновение. И каждый гадал — не я ли буду следующим?

Свинцов, напротив, не испытывал никакого страха. Его сознание лишь бесстрастно фиксировал события и факты. Он уже понял, что они влипли в очень серьезную историю. Наверное, понял это и Шредер, раз не сбежал от них сейчас, а сам подошел, добровольно отдавая себя в их руки. Ведь факты-то были тревожными…

Его худшие опасения оправдались. Он это понял, когда они снова вышли к реке, к тому самому валуну, у которого встретили Шредера, хотя двигались в совершенно противоположном направлении.

— Что за чертовщина! — выругался Дворянкин. — Похоже, мы опять сбились с пути!

— Это и не удивительно, — откликнулся Шредер. — До того, как вы пришли сюда, я несколько раз пытался сделать то же самое, но все время возвращался к этому месту. Я пробовал идти вдоль реки в обоих направлениях, пробовал переплыть ее, но результат во всех случаях был один и тот же.

— И что это значит?.. — спокойно поинтересовался Свинцов.

— А значит это, господа, что эта зона не хочет выпускать нас отсюда. Мы попали в ловушку!

— Глупости! — ответил на это Дворянкин. — Что значит — «не хочет»? Ерунда какая-то!

Шредер пожал плечами.

— Можете мне не верить, это ничего не изменит. Факт остается фактом: мы крепко застряли здесь.

— Да не слушайте вы его! — вмешался Железнов. — Он просто хочет нас запугать!

— В этом нет необходимости, — усмехнулся немец, — вы и так напуганы.

Он был прав, просто остальные не хотели в этом сознаваться. Пожалуй, только Свинцов и Шредер оставались внешне спокойными, хотя и их беспокоила ситуация, в которую они попали. А Дворянкин, Васнецов и Железнов нервничали, это было заметно по их напряженным лицам и по тому, как они постоянно озирались по сторонам, словно каждую секунду ожидали какого-нибудь очередного подвоха.

— Товарищ младший лейтенант, — обратился к Свинцову сержант, — дозвольте сплавать на другой берег, проверить слова фрица?

Шредер опять усмехнулся, а Свинцов задумался. Он чувствовал, что немец их не обманывает, но кое-какие сомнения у него все-таки были. Может быть то, что не удалось Шредеру, получится у Железнова?.. В любом случае, стоило попытаться.

— А сможешь доплыть до другого берега? — поинтересовался он у сержанта. — Река-то широкая!

— Обижаете, товарищ младший лейтенант! — улыбнулся тот. — Я ж моряк!

— Ну, давай, — разрешил Свинцов.

Железнов быстро разделся и подошел к реке. Оставшиеся на берегу напряженно следили за ним. Он попробовал ногу водой и сказал, повернувшись к ним:

— Холодненькая!

И бросился в реку…

Железнов плыл довольно-таки быстро, отталкиваясь руками и ногами. Вот он преодолел десять, потом двадцать метров. Вскоре уже с трудом можно было различить среди волн его голову, но люди, стоявшие на берегу продолжали до рези в глазах всматриваться в водную гладь. Даже Шредер, и тот с интересом следил за бывшим моряком, искренне желая ему успеха, хотя и знал, что эта попытка ни к чему не приведет. Но в глубине души все-таки жила надежда — а вдруг? Вдруг этому бойцу удастся то, что не удалось ему? Вдруг он сумеет преодолеть эту преграду?..

Вот маленькая точка среди волн, в которую превратилась голова Железнова, скрылась под водой, и все сразу забеспокоились.

— Ты видишь его? — поинтересовался Свинцов у Дворянкина, пытаясь взглядом отыскать сержанта.

— Нет, — ответил тот.

— Вижу! — выкрикнул вдруг Васнецов.

— Где?

— Вон там, правее!

Старшина указал направление, и они увидели плывущего к ним Железнова. Потом боец развернулся в обратном направлении и опять попытался переплыть реку. С тем же результатом…

Обессиленный боец выбрался на берег, и они сразу же подбежали к нему. Железнов тяжело дышал, согнувшись и уперев свои сильные руки в колени. Потом распрямился и сказал:

— Дохлый номер!.. Фриц оказался прав!..

Ему помогли одеться. Васнецов покопался в своем мешке и вытащил на свет божий заветную флягу. Отвинтив крышку, он сунул фляжку Железнову.

— На-ка, выпей!

— Что там? — поинтересовался Свинцов.

— Спирт, товарищ младший лейтенант, — ответил Васнецов. — Специально прихватил на такой случай. Сгодилось…

Железнов отхлебнул из фляжки и закашлялся.

— Крепкий, зараза!

— Зато для сугрева очень хорошо, — возразил старшина…

И действительно, сержант практически сразу перестал стучать зубами, а глаза стали хмельными. Видимо, спирт и вправду был крепковат.

— В общем, все было нормально до некоторого времени, — рассказывал Железнов, сидя на стволе поваленной сосны. — Я уже подумал, что прорвался, и тут меня накрыла волна. Вынырнул на поверхность, гляжу, прямо передо мной — берег, и вы на этом берегу стоите! Ну, я развернулся, и сделал еще одну попытку. И опять через некоторое время оказался развернутым в обратную сторону. Вот так-то, братцы!

— Давайте-ка обмозгуем ситуацию, в которой мы все оказались, — Свинцов повернулся к Шредеру и посмотрел в его спокойные, уставшие глаза. — Вижу, что вы кое-что знаете об этом, майор. Или догадываетесь… По-моему, пришла пора поделиться своими впечатлениями.

Шредер улыбнулся.

— Приятно разговаривать с умным человеком! Очень хорошо, что вы, господин младший лейтенант госбезопасности, осознаете всю серьезность того положения, в котором мы с вами оказались. Итак, я предлагаю вам сотрудничество, господа! По крайней мере, до того момента, пока мы не выберемся из этого заколдованного круга.

— Мы принимаем ваше предложение, — ответил за всех Свинцов (остальные промолчали, видимо, понимая, что сейчас не время для споров). — Итак, что вам известно?

— Спасибо, господин младший лейтенант! — поблагодарил Шредер. — В данном конкретном случае нам придется действовать заодно, если мы не хотим сгинуть в этом прелестном местечке!

Он замолчал на некоторое время, собираясь с мыслями, потом продолжил:

— Итак, господа, мы в ловушке! Куда бы мы ни шли, все время попадаем в одну и ту же точку пространства. Выхода из этого заколдованного круга я не вижу — слишком мало информации. Давайте сделаем так: вы мне расскажете, что знаете об этом месте, а я расскажу то, что мне удалось уже выяснить здесь.

Свинцов пересказал Шредеру то, что знал от стариков. Немец внимательно выслушал эту легенду, а когда младший лейтенант закончил, сказал:

— Ну что же, ничего нового я не узнал. Эту легенду мне уже рассказывал Головин. Детали совпадают. Но и все на этом… Ничего такого, что пролило бы свет на то, что здесь происходит… С чем столкнулись вы здесь, в зоне?

Младший лейтенант коротко пересказал, что произошло с ними со времени вступления в пределы «гиблого места», а также свои соображения по поводу этих событий.

— Что ж, у меня не было ничего подобного, — сказал Шредер, выслушав его. — Но я с вами согласен, господин младший лейтенант. Это очень похоже на испытание. Только с какой целью?

— Не знаю, — честно сознался Свинцов. — Но вы говорил, что вам что-то удалось выяснить…

— На самом-то деле я знаю не так уж и много. С самого начала я обнаружил, что в этом месте присутствует очень сильное излучение, направленно действующее на объект. Источник этого излучения находится где-то там, — немец кивнул куда-то за реку. — Я сумел отследить сигнал, хотя это и стоило мне больших сил. И этот источник настолько мощный, что вызывает к жизни все те странные видения и вещи, которые проявляются здесь.

— Что это за источник? — поинтересовался Свинцов.

Шредер покачал головой.

— Я не знаю. Если бы знал, не сидел сейчас здесь.

— А чего хотят от нас?

— И это мне неизвестно. Но если нам удастся это понять, мы сможем отсюда вырваться. Возможно, кто-то останется живым.

— Есть какие-нибудь предложения в связи с этим?

— Надо как-нибудь перебраться через реку. Но пока лучше не сопротивляться, копить силы. Когда мы доберемся до источника и узнаем, что он из себя представляет, мы сможем бороться с ними. Бороться и победить…

— Чертовщина какая-то! — сказал Дворянкин, качая головой. — Ты ему веришь, Толя?

Вместо ответа Свинцов опять обратился к Шредеру:

— Как удалось узнать все это?

Немец немного помедлил с ответом.

— Я знаю, что у вас, у большевиков, не принято верить ни в Бога, ни в дьявола, ни в другие сверхъестественные вещи. Вы отрицаете все это. Поэтому, наверное, мне будет трудно объяснить…

— Попробовать-то можно, — предложил ему Свинцов.

— Хорошо, я попробую… Когда я был маленьким, я воспитывался у одного очень хорошего человека. Он был священником. Этот человек обладал сверхестественными способностями и успел часть своих знаний передать мне до того, как погиб. Впоследствии эти знания сыграли хорошую роль в моей жизни… Так вот, одной из таких способностей является способность чувствовать воздействие извне. Мысленно, усилием воли, я могу контролировать пространство вокруг себя. Но на этот раз я столкнулся с таким сильным противником, что мне пришлось уступить. Несколько раз мне приходилось применять свои способности, но в такую ситуацию я не попадал ни разу! Вы, конечно, можете мне не верить, но я-то знаю, что это правда!

Свинцов задумался. Он не доверял этому человеку, но каким-то внутренним чутьем чувствовал, что тот не лжет.

— Хорошо, тогда еще один вопрос. Почему это «нечто» отпустило Головина с Семеновой?

Шредер покачал головой.

— А кто сказал, что оно их отпустило? То, что их здесь нет, еще не говорит о том, что они смогли уйти. Может, их постигла участь ваших товарищей?

Эти слова болью отдались в душе Свинцова. Он не мог представить себе Лизу мертвой…

— Ладно, что будем делать? — спросил младший лейтенант, заканчивая это импровизированное совещание. — Уйти от этого места мы не можем, уже пытались. Переправиться на тот берег — тоже. Что же остается? Сидеть и ждать смерти от голода?

— От голода вряд ли, — ответил на его слова Васнецов, до сих пор не вмешивавшийся в разговор. — Вокруг полно ягод…

— На одних ягодах долго не протянешь, — заметил Дворянкин. — Да и кто знает, что это за ягоды…

— Нормальные ягоды, я попробовал, пока вы тут рассуждали о всяких там таинственных силах и способах разгадки тайны «гиблого места», — сообщил старшина.

— Зачем вы это сделали, Василь Василич? — укоризненно покачал головой Свинцов. — Мы ж договаривались!..

— Я человек простой, всю жизнь прожил в деревне и многого не понимаю, — сказал на это Васнецов. — Но я знаю одно: у нас практически не осталось припасов, так или иначе нам скоро придется голодать. Не все ли равно, от чего помирать — от неведомой силы, про которую вы тут так хорошо рассуждали совсем недавно, или от этих ягод? Часом раньше, часом позже…

— Товарищи, мы отвлеклись от темы разговора! — перебил их Железнов, которому очень не понравились слова старшины, хотя он и сам уже не надеялся на то, что им удастся выбраться отсюда. — Мы обсуждали вопрос, что нам делать дальше, как перебраться на тот берег!

— Как, как!.. — сказал Васнецов. — По речке, вот как!..

— Не понял? — удивился Свинцов. — Поясните свою мысль, Василь Василич!

Старшина пододвинулся к ним поближе и стал объяснять, рисуя на земле подобранной где-то палочкой:

— Вот река, вот мы… По суше мы никуда уйти не можем, через речку переправиться в этом месте — тоже. Но скажите, что нам мешает сплавиться вниз по реке? Может, ниже по течению есть место, которое нам позволит вырваться из этой ловушки?

— А ты уверен, Василич, что мы не вернемся туда, откуда начали? — поинтересовался Железнов, разглядывая рисунок старшины.

— Есть у меня пара думок по этому поводу, — ответил тот. — Вот тут немец говорил, что лучше не сопротивляться этой силе, которая морочит нас здесь. Пытаясь уйти отсюда, мы как раз этим и занимались… Плывя на плоту вниз по реке, мы не сами будем идти. Нас будет нести вода… То есть, эта таинственная сила, ежли только мое предположение верно, сама выведет нас туда, куда ей нужно.

— Плот? — переспросил Свинцов, задумчиво глядя на водную гладь.

— Ну да! — подтвердил старшина. — Мы с Железновым быстро его соорудим.

— Что скажете, майор? — обратился младший лейтенант к немцу.

— В рассуждениях старшины есть доля истины, — откликнулся тот. — Можно попробовать… Если получиться — хорошо. Не получится — значит, судьба такая!

— Итак, решено, — подвел итог Свинцов, — сплавляемся вниз на плоту. Возражения есть?

Возражений не было, и Васнецов, достав топор, сняв ремень и гимнастерку, приступил к постройке плавсредства…

Плот получился замечательным: хорошо держался на плаву и отлично слушался руля. Васнецов приспособил для этой цели на корме весло, возле которого стоял Железнов и управлял движением. Остальные держали в руках длинные шесты, которыми помогали плоту отталкиваться от берега на глубину. Исключение составлял лишь Шредер, который сидел посередине среди снаряжения. Они не рискнули развязать немца, не веря до конца в искренность его предложения о сотрудничестве. Впрочем, Шредер не обижался, понимая, что для них он, прежде всего, — враг. Он и сам на их месте поступил бы точно так же…

Они уже около часа сплавлялись вниз по реке, но приметного валуна, который должен был свидетельствовать, что зона снова вернула их в исходную точку, не было. Появилась надежда, что на этот раз им удалось вырваться из ловушки, хотя делать пока какие-нибудь выводы было преждевременным. Но, тем не менее, настроение у людей поднялось.

Мимо проплывали живописные крутые берега, покрытые хвойным лесом, подступавшим к самым краям обрывов. Высокие вековые сосны стояли, как часовые, освещаемые ярким солнцем, но дальше, в глубине леса, царила сплошная тьма.

На открытом пространстве реки люди чувствовали себя более уверенно, чем на берегу. Здесь, по крайней мере, опасность не могла приблизиться к ним незаметно. Ярко светило солнце с раскинувшейся над ними небесной синевой с редкими белыми барашками облаков, но близость воды давала о себе знать, — было довольно-таки прохладно.

Вдруг Шредер, до этого спокойно разглядывавший проплывающий мимо берег, повернул голову в сторону движения плота и принялся пристально всматриваться вперед.

— Господа, я чувствую приближение опасности! — наконец, сказал он.

— Где? — всполошился Дворянкин, беря свой шест наперевес.

— Впереди, — ответил немец. — Слышите?

Они прислушались.

— Ничего не слышу, — сказал Свинцов, поворачиваясь к Шредеру. — Может, вы ошиблись, майор?

— Да нет же, прислушайтесь!

И тут они услышали какой-то глухой шум. Его источник находился, видимо, еще далеко, но сам факт его присутствия обеспокоил всех, находящихся на плоту.

— Что это за шум? — поинтересовался Дворянкин.

Свинцов повернулся к Шредеру.

— Что там, впереди?

Немец пожал плечами.

— Пока ничего конкретного не могу сказать. Знаю только, что впереди — опасность!

По мере продвижения вперед шум усиливался. Теперь уже хорошо можно было разобрать, что это шумит вода. Берега сузились, течение заметно ускорилось.

— Это похоже на перекаты! — крикнул Железнов, стараясь перекричать шум.

— А это они и есть! — ответил на это Васнецов, стоявший у переднего края плота, и указал рукой вперед.

Глазам людей предстала величавая и впечатляющая картина. Впереди река сужалась, с большой скоростью устремляясь вниз по каменным перекатам, неведомо откуда взявшимся в этом совсем не горном краю. Вода, ударяясь о камни, бурлила и пенилась, издавая характерный шум, который они услышали на подходе к препятствию.

— Что будем делать? — поинтересовался Дворянкин, глядя на перекаты расширенными от страха глазами.

— Не дрейфить! — крикнул в ответ Железнов, крепче хватаясь за весло. — Прорвемся!

— К берегу давай! — приказал ему Свинцов.

— Поздно! — замотал головой сержант. — Нам уже не вырваться! Держитесь, ребята!

Действительно, плот уже попал в бурное течение, и его понесло к перекату со все увеличивающейся по мере приближения к препятствию скоростью. Люди опустились на бревна, из которых было сделано их плавсредство, и приготовились к схватке со стремниной…

Управляемый твердой рукой Железнова, плот держался точно посередине течения. Так его и вынесло на перекат. На мгновение он завис в воздухе, а потом ринулся вниз. Людей, находившихся на плоту, обдало водой, они буквально тут же оглохли от шума, стоявшего на перекате. Но почти сразу же они выскочили на открытое пространство и помчались к следующему перекату.

Люди старались изо всех сил, отталкиваясь шестами от камней, удар о которые мог запросто развалить их плот. Не снижая скорости, они влетели на следующий перекат, но на этот раз им повезло меньше. После падения вниз их ударило об один камень, развернуло и ударило о другой валун. Плот выдержал эти удары, но люди не удержались на мокрой поверхности и посыпались в бурлящую реку.

Оказавшись в холодной воде, Свинцов сразу же усиленно заработал руками и ногами, пытаясь удержаться на поверхности. Его с огромной скоростью тащило по камням, вода заливала лицо, и он изрядно нахлебался ее. Где-то впереди маячил плот с непоколебимо стоявшим у весла Железновым, но его было не догнать. Кроме сержанта никто не сумел удержаться на словно взбесившейся поверхности…

Мимо Свинцова промелькнуло перекошенное лицо Шредера. Он вспомнил, что руки у того были до сих пор связаны, и, ухватив его за шиворот, подтащил к себе. Захлебываясь, младший лейтенант все же умудрился как-то извлечь из ножен финку и перерезать веревки, стягивающие запястья немца. Потом их ударило о камень, и они потеряли друг друга из вида…

Наконец, их всех выкинуло на более или менее спокойное пространство. Свинцов оглядел своих людей, все вроде были на месте. Но успокаиваться было рано: впереди их поджидала еще более грозная опасность…

— Плывите к берегу! — услышали они крик Железнова. — Впереди водопад!

Свинцов не поверил своим ушам. Откуда здесь взяться водопаду? Но когда на его глазах плот клюнул вниз, на мгновение встав практически вертикально, и пропал из вида, он понял, что бывший моряк не шутил. Свинцов попытался выплыть из стремнины, но течение уже подхватило его, а на то, чтобы выбраться к берегу, у него не было уже сил.

Река вынесла его к водопаду и бросила вниз с высоты метров в тридцать. Он истошно закричал, ощутив под собой пустоту, но тут же со скоростью свободного падения полетел в эту бездну. Остальным его товарищам повезло не больше, все они последовали за своим командиром…

Падая с огромной высоты, Свинцов успел заметить их плот и большую воронку водоворота, к которой его несло. Железнова не было видно: возможно, он утонул или разбился при падении. В следующее мгновение он ударился о воду, уйдя с головой под поверхность. Свинцов отчаянно замолотил руками и ногами, выбираясь к спасительному воздуху, остатки которого выбило из его легких при падении. Вынырнув, он судорожно глотнул живительный кислород и опять ушел с головой под воду.

Оказавшись в следующий раз на поверхности, младший лейтенант с ужасом обнаружил, что его несет прямо к водовороту, впрочем, как и остальных его товарищей. Плота уже не было: видимо, его поглотила огромная воронка. А в следующее мгновение в водоворот засосало и самого Свинцова, несмотря на его отчаянные попытки выбраться…

Он закашлялся и перевернулся на бок, его вырвало водой, скопившейся в желудке. Сознание с трудом возвращалось в измученное борьбой тело, голова кружилась, мешая его телу принять вертикальное положение, а в ушах до сих пор стоял шум водопада. Наконец, после нескольких безуспешных попыток ему все же удалось сесть и оглядеться.

Место, которое предстало его глазам настолько мало походило на то, где они были до этого, что Свинцов невольно усомнился, не продолжение ли это его забытья. Его окружали невысокие горы, покрытые редким лесом, почва была каменистой, с чахлой растительностью. Неподалеку журчал небольшой ручеек, но той реки, по которой они сплавлялись, нигде не было видно, что само по себе уже было странным.

Остальные его спутники уже пришли в себя, не хватало только Железнова. Вокруг в беспорядке валялись бревна (все, что осталось от их плота), вещмешки и оружие, но самого сержанта он так и не смог обнаружить.

— Где Железнов? — спросил Свинцов у Дворянкина, который стоял над ним (это он помог ему вернуться к жизни, сделав искусственное дыхание).

— Пропал, — ответил лейтенант. — Мы его уже и звали, и искали. Бесполезно…

Шредер, заметив, что Свинцов очнулся, подошел к ним и встал рядом с Дворянкиным. Все они были мокрыми, но как-то не верилось, глядя на окружающую обстановку, что еще совсем недавно они мужественно боролись со стремниной.

— Долго я был без сознания? — поинтересовался Свинцов, вставая на ноги.

Его еще немного пошатывало, желудок сводило от приступов тошноты, но, в общем и целом, состояние его улучшалось с каждой минутой.

— Довольно-таки долго, — ответил Дворянкин. — Мы уж думали все, конец тебе пришел! Ан нет, очухался, слава богу! — Он приобнял его за плечи. — Так что, долго жить будешь, Толя. Считай, с того света вернулся!

— Насчет «долго жить» — это еще бабушка надвое сказала, — заметил Свинцов и спросил: — Куда это мы попали?

— А черт его знает! — пожал плечами лейтенант. — Шредер вон говорит, что мы теперь намного ближе к этому таинственному излучению, чем раньше. Видимо, воронка водоворота выкинула нас туда, куда надо. Старшина оказался прав…

Свинцов вопросительно посмотрел на немца, словно ожидая, что тот дополнит чем-нибудь слова Дворянкина, но Шредер покачал головой и сказал:

— Это все, что мне удалось выяснить. Другой информацией, способной пролить свет на то, где мы находимся и как сюда попали, я не располагаю.

Свинцов подошел к одному из вещмешков, поднял его и распорядился, повернувшись к своим товарищам:

— Проверьте мешки и оружие. Нечего ломать голову, надо двигать дальше. Чем быстрее мы доберемся до этого таинственного источника, тем быстрее, возможно, сможем покинуть эту проклятую зону!

Люди молча разобрали вещмешки. Здесь было все, что они в свое время погрузили на плот, но состояние съестных припасов было плачевным. Конечно, консервам в железных банках ничего не сделалось, а вот остальное (галеты, чай, сахар) превратилось в сплошную кашу. Но, несмотря на это, никто ничего не выкинул. Еды и так было мало, чтобы так транжирить ее: две банки тушенки и пакет несъедобной на вид мешанины.

После проведенной ревизии содержимое вещмешков было перераспределено так, чтобы у каждого было по одному мешку. Лишнее оружие решили тоже оставить, исключение составлял лишь гранатомет Шредера, который Свинцов оставил себе вместе со своим автоматом.

Наконец, все было готово к тому, чтобы продолжить движение дальше. Решили не есть, хотя уже давно пора было подкрепиться. После пережитого пища не лезла в горло…

— Слушай, Толя, тебе не кажется, что со старшиной не все в порядке? — шепотом поинтересовался у Свинцова Дворянкин, подходя к нему.

Он посмотрел на Васнецова. Поведение старшины вызвало его недоумение еще в тот момент, когда он только пришел в себя. Остальные что-то делали, а тот сидел какой-то безучастный ко всему, погруженный в себя. Правда, когда он отдал приказ проверить снаряжение, старшина вместе со всеми осмотрел оружие и вещмешки, но взгляд его при этом по-прежнему оставался каким-то отрешенным.

Теперь же состояние Васнецова значительно ухудшилось. Глаза его безумно блуждали по сторонам, губы раздвинулись в идиотской улыбке, обнажая прокуренные зубы. Свинцов почувствовал подступающий страх. Не хватало еще, чтобы старшина сошел с ума! Что им тогда делать с безумцем?..

Но оказалось, что это не самое страшное. Взгляд старшины упал на Дворянкина, и в глазах появилось какое-то новое выражение, от которого Свинцову стало не по себе. Он почувствовал, что это ничего хорошего им не сулит.

Васнецов, не отрывая взгляда от лейтенанта, пошел к нему. Походка была неровной, его раскачивало из стороны в сторону. Дворянкин тоже, как завороженный, не отрывал от старшины глаз, будто парализованный этим зрелищем.

— Эй, старшина, ты чего это? — спросил у него лейтенант, который, видимо, еще не понял, что случилось с Васнецовым.

Тот не ответил, и тут до Дворянкина, наконец, дошло, что старшина сошел с ума, не выдержав выпавших на его долю испытаний. Он попятился прочь от сумасшедшего, а тот продолжал надвигаться на него, буравя лейтенанта безумным взглядом. Не сговариваясь, Свинцов и Шредер бросились к Васнецову и повисли у него на руках. Но тот их с легкостью, словно котят, отшвырнул в сторону. Шредер сразу же вскочил и снова бросился на старшину. Васнецов встретил его серией ударов руками и ногами, после чего тот упал на землю и скорчился от боли. Свинцов пытался нащупать хоть какое-нибудь оружие, но ничего подходящего не находил. Он уже понял, что такой нечеловеческой силой обычный человек обладать не может.

— Саня, стреляй! — заорал Свинцов.

Словно очнувшись от его крика, белый, как полотно, Дворянкин нажал на спусковой крючок. Очередь, пущенная в упор, отшвырнула Васнецова назад. Он упал на землю и затих.

Свинцов, наконец, нашарил гранатомет, захватил его с собой и, поднявшись, подошел к Васнецову. Над телом старшины стоял Дворянкин. Губы его нервно подергивались.

— Как же так? Что же это такое?..

— Успокойся, Саня, — сказал Свинцов, кладя руку лейтенанту на плечо. — Видно, старшина не выдержал пережитого здесь, рехнулся. Такое иногда случается. Нервы у человека не выдерживают и… Удивительно, как мы сами еще до сих пор остаемся в полном рассудке!

Хлопнув Дворянкина по плечу, он отошел к Шредеру, оставив лейтенанта стоять над Васнецовым. Немец еще не пришел в себя, и Свинцов принялся приводить его в чувство.

— Толя, здесь у него на правой руке, вроде, как след от укола.

Глядя на Дворянкина, склонившегося над Васнецовым, Свинцов вдруг почувствовал, что сейчас произойдет что-то страшное. И он не в силах этого предотвратить.

В следующее мгновение Дворянкин как-то странно вздрогнул и стал заваливаться на бок. Васнецов сначала сел, а потом и встал, держа в руке окровавленный нож. Свинцов понимал, что надо начать стрелять, но руки и ноги вдруг разом обессилили, будто их кто-то набил ватой. Не было сил не только нажать на спусковой крючок, но даже убежать. Леденящий душу взгляд мертвеца притягивал к себе все внимание, парализуя волю. По-прежнему сжимая в руке нож, Васнецов медленно двинулся на него.

В этот миг откуда-то из-за Свинцова по старшине ударила автоматная очередь. Это очнувшийся Шредер отыскал валявшееся на земле оружие и разрядил весь диск, поливая пулями Васнецова. На гимнастерке старшины появились многочисленные пятна крови, но он продолжал идти. Его тело было пробито пулями, он уже давно должен был упасть, но продолжал идти. Впрочем, тот, кто был мертв, не мог умереть во второй раз…

Вдруг что-то изменилось в окружающей обстановке. Эхо от выстрелов еще продолжало греметь среди гробовой тишины, но мертвец уже не двигался. Свинцов почувствовал мощный кокон силы, обволакивающий его со всех сторон. Он уже мыслил свободно, хотя двигаться все еще не мог. Он не видел, кто мог создать такой мощный экран, но догадывался, что кроме Шредера сделать это было некому. А дальше немец нанес удар…

В какое-то мгновение черты лица Васнецова изменились. Перед ним снова стоял прежний старшина. Потом лицо исказила гримаса страдания. Губы мертвеца задвигались, и Свинцов услышал голос, полный мольбы и боли:

— Убейте меня! Пожалуйста!

И он выстрелил.

Граната, выпущенная практически в упор, разнесла старшину на мелкие кусочки, а взрывная волна отбросила Свинцова назад.

Когда он очнулся, Шредер лежал рядом с ним, не в силах пошевелиться. Схватка со старшиной отняла у него слишком много сил.

Свинцов сел и огляделся по сторонам. Чуть поодаль лежал без движения Дворянкин. От Васнецова ничего не осталось.

— Ах, старшина, старшина! — горько промолвил Свинцов. — Думал ли ты, что так бесславно кончишь свои дни, что твоим же товарищам придется тебя убить?

Сзади очнувшийся Шредер принялся ругаться по-немецки. Отведя душу, немец перешел на русский и сказал:

— Еще одна такая встряска, и я уже никогда не смогу подняться!

— Спасибо тебе, что помог! Без тебя мне бы — хана! — поблагодарил Свинцов, переходя на «ты».

— Пустяки! — отмахнулся немец, воспринимая такой переход, как должное. — Что с лейтенантом?

— Похоже, Васнецов прикончил его.

— Помоги мне подняться. Я хочу посмотреть на него.

Он помог немцу встать, и они кое-как, держась друг за друга, доковыляли до лейтенанта.

Дворянкин был совсем плох, но еще жив. Гимнастерка на боку насквозь пропиталась кровью вокруг небольшой дырочки, оставленной финкой старшины. Было ясно, что жить ему оставалось недолго.

— Саня, ты меня слышишь? — попытался растормошить его Свинцов.

Дворянкин открыл глаза и посмотрел на него. Потом губы лейтенанта зашевелились, но Свинцову пришлось приблизить ухо к ним вплотную, чтобы расслышать, что он говорит.

— Толя… Не хорони меня… Сожги меня… Я не хочу стать таким, как они…

Свинцов посмотрел на Шредера.

— Кажись, отходит. Просит, чтобы его сожгли.

— Подожди, — сказал немец, отодвигая его в сторону. — Дай я его осмотрю.

Его пальцы быстро ощупали рану.

— Не все еще потеряно! — удовлетворенно произнес он, закончив осмотр. — Давненько я не занимался этим, но попробовать стоит. У меня единственная просьба — не мешать мне!

Шредер сел на колени, сложив пальцы обеих рук в какой-то замысловатый знак, закрыл глаза и что-то забормотал себе под нос. Его бледное, уставшее лицо было суровым и сосредоточенным. Свинцов невольно почувствовал уважение к этому человеку, который являлся его врагом, но одновременно чем-то был близок ему по духу. Ему не был ясен смысл этого таинства, но он чувствовал, что немец слов на ветер бросать не будет. От него веяло какой-то неземной силой. Она ощущалась почти физически, наполняя тело младшего лейтенанта какой-то дрожью, перекатываясь теплыми волнами от головы до пят.

Свинцов попытался разобрать, что там бормочет немец. С удивлением он обнаружил, что слова произносились на древнеславянском языке. Откуда офицер немецкой армии мог знать язык, на котором уже давным-давно никто не говорил? Из русских-то его знали считанные единицы, которые специализировались на этом! А этот человек произносил фразы свободно, словно всю жизнь только и разговаривал на нем!

Наконец, Шредер разомкнул пальцы и возложил руки на рану лейтенанта, продолжая нашептывать что-то. Минут пять он не отрывал их, потом вдруг резко снял и стряхнул их в воздухе. С кончиков пальцев посыпались голубые искры. Потом он провел руками от головы лейтенанта, вдоль тела, по ногам и опять стряхнул их. Капли пота, выступившие на его лбу, выдавали то огромное напряжение, которое испытывал немец.

— Все! — наконец, сказал Шредер, расслабляясь. — Будет жить, только проспит немного.

Свинцов посмотрел на Дворянкина. Лейтенант был без сознания, но дышал ровно и уже не был похож на умирающего. Младший лейтенант перевел взгляд на Шредера.

— Кто ты — святой или дьявол? Простому смертному это не под силу!

— Я — человек, — устало улыбнулся немец. — Просто у меня был хороший учитель, вот и все…

Где-то часа через два Дворянкин открыл глаза. Все это время Шредер восстанавливал силы, потраченные на его лечение. Свинцов подобрал оружие и произвел ревизию того, что у них осталось после схватки с Васнецовым. У них оставалось четыре автомата, три пистолета и гранатомет Шредера. А вот с патронами было негусто. У Шредера боеприпасов к гранатомету больше не было, только те, которые оставались в диске оружия, а их было не так уж и много. Свинцов набил диски автоматов патронами, оставшиеся гранаты выложил на траву, а остальное имущество сложил в один из вещмешков, выбросив остальные. А тут и Дворянкин очнулся.

— Что со мной? — было первое, что услышали от лейтенанта.

— Все в порядке, дружище! — успокоил его Свинцов. — Считай, что вернулся с того света! Благодари Шредера, это его заслуга!

Дворянкин пропустил эти слова мимо ушей.

— Что со старшиной?

— Его больше нет.

Тут к ним подобрался Шредер и сразу же пристал к лейтенанту.

— Как ты себя чувствуешь?

Дворянкин опасливо дотронулся до раны.

— Помню страшную боль в боку…

— Сейчас болит?

Лейтенант призадумался.

— Нет, вроде.

— Давай-ка посмотрим, что у тебя там, — Шредер осторожно приподнял край гимнастерки.

— Что там? — поинтересовался Свинцов, выглядывая из-за его плеча.

— Ничего не могу сказать, все в крови, — ответил немец и обратился к Дворянкину. — Встать сможешь?

— Попробую.

Опираясь на своих товарищей, лейтенант осторожно поднялся с земли.

— Странно, но я ничего не чувствую.

— Ничего, сейчас смоем кровь и посмотрим, что там у тебя, — сказал Шредер, подводя его к воде.

Через некоторое время он удовлетворенно хмыкнул:

— Смотри-ка, и впрямь получилось!

Свинцов, сопровождавший их, посмотрел сам. Если бы он собственными глазами не видел раньше страшную рану, то никогда не поверил бы, что эта неглубокая царапина на коже и есть она.

— Этого не может быть!

Два удивленных возгласа слились воедино — один вырвался из уст Свинцова, другой принадлежал Дворянкину.

— Как это понимать? Я точно помню, что меня старшина пырнул своей финкой! Я умирал, а теперь!.. Это что, еще одна проделка «гиблого места»?

В голосе лейтенанта послышались нотки паники.

— Успокойся! — сказал Свинцов. — На этот раз «гиблое место» тут не при чем. Это все Шредер. Одного только я не пойму, — обратился он к немцу, — как это тебе удалось?

Тот смущенно улыбнулся.

— На самом деле ничего удивительного в этом нет. Все вы, наверное, знаете, что клетки человека имеют способность регенерироваться. Как хвост у ящерицы… Я просто искусственно ускорил процесс регенерации в клетках лейтенанта, вот и все! К его счастью, нож не задел жизненно важных органов. Ему грозила смерть от потери крови, а я вовремя подоспел на помощь. Вот так-то, господа!

«Господа» не все поняли из его объяснений, да и не очень-то поверили. Для них это было чудом из сказки, настолько казалось невероятным. Если бы они читали Библию, то нашли бы много подобных примеров. Но они родились в то время, когда религия называлась «опиумом для народа», и были атеистами. Естественно, церковные книги не читали, считая их выдумкой.

Как бы то ни было, факт оставался фактом — Дворянкин чувствовал себя вполне нормально, хотя по всем меркам давно должен был уже умереть.

— Что случилось со старшиной? — вспомнил вдруг лейтенант, продолжая с опаской коситься на Шредера. — Почему он бросился на нас?

— Рассудок вашего товарища, видимо, не выдержал того давления, которое оказывает на всех нас «гиблое место», — ответил на его вопрос немец. — Он сошел с ума, а сумасшедшие наиболее подвержены влияниям подобного рода. Вполне возможно, что его безумию поспособствовали те ягоды, которые он поел перед тем, как мы стали сплавляться по реке.

— Или тот укол, след от которого обнаружил Саня у него на руке, — добавил Свинцов.

— Но ведь я его убил! — воскликнул Дворянкин. — После таких ран не может подняться ни один нормальный человек, а он встал, как ни в чем не бывало!

— Чему ты удивляешься? — ответил на это младший лейтенант. — Я думал, ты уже привык к таким «шуткам» этой зоны.

Лейтенант покачал головой.

— К этому невозможно привыкнуть. Сердце обливается кровью, когда видишь, как твои товарищи…

Он не договорил и махнул рукой.

— Да ладно тебе, Саня! — Свинцов хлопнул его по плечу. — Не забивай свои мозги подобными мыслями, не то закончишь, как Васнецов! Сейчас надо думать о живых. Нам надо продолжать движение и поскорее добраться до цели. Так что не будем зря терять время. Пошли…

Они собрали свои немногочисленные пожитки и двинулись дальше. Дворянкин нес вещмешок с драгоценными банками тушенки. Драгоценными, потому что после случая с Васнецовым никто из них не рискнул бы что-нибудь съесть здесь, в «гиблом месте»…

Остальные были нагружены оружием. Шредер так и оставил себе автомат, а Свинцов вернул ему ремень с кобурой и ножом. И дело было даже не в том, что он стал больше доверять немцу, хотя после недавних событий это было бы неудивительно. Нет, младший лейтенант прекрасно понимал, что даже если Шредер и вынашивает какие-то планы, сейчас ему выгоднее действовать с ними заодно. Строго говоря, давать оружие в руки пленнику было опасно. Но в ситуации, в которой они оказались, немец был скорее союзником, что уже неоднократно доказывал своими действиями. Лед недоверия постепенно таял, и именно поэтому Свинцов ничего не сказал, когда тот присвоил себе оружие.

Боеприпасов было совсем мало. К каждому автомату — по двум полным дискам, к пистолетам — по две обоймы. Еще несколько ручных гранат, распределенных поровну между ними, и единственная граната в гранатомете у Свинцова. Еще одна хорошая схватка грозила оставить их без боеприпасов!..

Примерно через час они вышли к самолету, непонятно откуда взявшемуся в этом месте. Издалека он был похож на огромную раненую птицу, а белая свастика на хвостовом стабилизаторе не оставляла сомнений в его принадлежности. Это был транспортный «Юнкерс», лежавший на брюхе. Правое крыло отвалилось и лежало метрах в пяти от него, обшивка другого была прорвана в нескольких местах. Лопасти винтов были погнуты, что было неудивительно при такой посадке — самолет сел на брюхо, не выпуская шасси. Еще был виден след, который он прорыл, пока не остановился. Фюзеляж был практически целым и зиял черным провалом люка в хвосте, на котором был намалеван огромный крест.

Они обошли самолет кругом и заглянули в кабину через разбитые стекла. Кресла пилотов были пусты.

— Это, видимо, самолет спецгруппы, которая пропала в этих местах, — сообщил Шредер Свинцову.

— Так что же здесь произошло? Непохоже, чтобы кто-то пострадал во время посадки.

Младший лейтенант задал вопрос скорее себе, чем своим спутникам, и не ждал ответа. Но Шредер уточнил кое-какие детали:

— Он не должен был здесь садиться. Группа должна была десантироваться, а самолет — вернуться на базу.

— Однако я не заметил ни следов от снарядов, ни следов огня. Почему же они сели?

— А почему баки не взорвались при посадке? — покачал головой Шредер. — Я знаю не больше тебя.

— Тогда давай осмотрим его изнутри. Может, это даст нам разгадку? — предложил ему Свинцов.

Немец отрицательно замотал головой.

— Не думаю, что это хорошая идея. Чувствую, там внутри — опасность!

Свинцов еще раз заглянул внутрь самолета. Позади пилотских кресел чернела открытая дверь, но в полумраке, царившем в салоне, ничего нельзя было рассмотреть.

— Что будем делать?

— Пойдем дальше, — предложил Шредер. — Надеюсь, скоро мы все узнаем.

Свинцов вздохнул.

— Ладно, двигаем дальше. А где Саня? — он завертел головой по сторонам, разыскивая лейтенанта, которого почему-то не было с ними, и позвал: — Саня, ты где?

— Я здесь, в самолете, — отозвался Дворянкин. — Ни черта не видно!

Нехорошее предчувствие появилось у Свинцова, пробежав мурашками по спине.

— Саня, немедленно выбирайся оттуда! Слышишь?

— А что такое?.. Ой, я куда-то вляпался! Что это такое, черт возьми!

Послышалась какая-то возня, что-то грохнуло, потом они услышали голос Дворянкина:

— Я тут в паутине какой-то запутался!..

У каждого человека существуют свои страхи. Но любой испытывает древний инстинктивный страх перед паутиной и пауками. Коснувшись тенет голой кожей, человек стремится скинуть, счистить их с себя. Одни относятся спокойнее к этому, другие принимаются судорожно отдирать от лица нити паутины. И уж, конечно же, никому не хочется ощутить, как ее владелец будет ползать по нему…

Свинцов и Шредер подбежали к люку. Лейтенант не успел далеко пробраться в салон, и его хорошо было видно. Дело обстояло совсем паршиво. Дворянкин был опутан какими-то серебрящимися в проникающем через люк свете нитями. Он отчаянно дергался, пытаясь освободиться, но только еще больше запутывался.

— Подожди, Саня, не дергайся, — попросил его Свинцов. — Сейчас мы тебя вызволим.

Он извлек из ножен финку и хотел уже шагнуть внутрь, но…

В этот момент сверху на Дворянкина свалилось что-то темное и мохнатое. Что точно, разглядеть в полумраке не представлялось возможным. Лейтенант дернулся и закричал, пытаясь сбросить тварь. Но сковывающая движения «паутина» не давала ему это сделать. К тому же тварь присосалась к нему намертво.

Сзади прогремела очередь. Стрелял Шредер, не расстававшийся с автоматом после случая с Васнецовым. Это темное что-то, сбитое пулями немца, свалилось вниз, но сверху на Дворянкина накинулось еще несколько таких тварей.

— Саня, держись! — крикнул Свинцов, скидывая с плеча свой автомат и давая короткую очередь. — Сейчас мы тебя оттуда вытащим!

— Нет! — закричал отчаянно лейтенант. — Уходите отсюда! Вы мне уже не поможете, здесь их слишком много! Прощайте, товарищи!

С этими словами Дворянкин выдернул кольцо из запала гранаты, которую как-то умудрился достать из кармана, хотя руки у него были спеленаты «паутиной». Свинцов со Шредером еле успели отскочить, как прогремел оглушительный взрыв, и из люка вместе с полыхнувшим пламенем полетели какие-то ошметки.

— А, гады! — закричал Свинцов, выстреливая из гранатомета и швыряя одну за другой все имеющиеся у него гранаты.

От взрывов салон самолета загорелся. Казалось, ничего живого там не должно остаться. Но словно в кошмарном сне из люка одна за другой стали появляться твари, выкуренные огнем и дымом. Будто пчелы из потревоженного улья… Эти черные мохнатые животные были очень похожи на пауков. Вот только насекомых таких размеров в природе никогда не встречалось!

Люди исступленно расстреливали этих тварей из автоматов, но они все лезли и лезли из недр самолета. Физически такого не могло быть! Они просто не поместились бы все там! Шредер ухватил Свинцова за рукав гимнастерки и потянул назад.

— Уходим! В моем автомате кончились патроны, в твоем сейчас тоже закончатся, а этих тварей не становится меньше! Уходим, иначе нас ждет участь лейтенанта! Да и самолет может сейчас взорваться!

Словно в подтверждение его слов автомат Свинцова замолчал. Близко подбежавшая тварь выметнула в его сторону быстро твердеющую на воздухе липкую плеть паутины, которая мгновенно обвилась вокруг его ноги. Но Свинцов расстрелял паука из пистолета, быстро перезарядил его и успел прикончить еще одну тварь, прежде чем оружие в его руках замолчало окончательно. Исступление битвы покинуло младшего лейтенанта. Он понял, насколько беспомощен перед этими тварями с голыми руками, и бросился за Шредером, оборвав обвивающую ногу толстую прозрачную нить, одновременно увернувшись от еще одной такой же. Позади осталось множество мертвых пауков, еще больше живых, горящий самолет и труп лейтенанта Дворянкина.

Они успели отбежать на несколько шагов, когда топливные баки «Юнкерса» взорвались. Взрывная волна подняла их в воздух и швырнула о землю, выбивая сознание…