Гибель Земли

Глава 37

С приближение часа «Ч» напряжение во всех делах нарастало с геометрической прогрессией. Особенно много работы было у пилотов тарелок. К этому времени пилотами на них работали уже тридцать пять землян. Они не только вывозили людей из самых труднодоступных мест, но и сопровождали транспорты, забирающие людей из пунктов большого сбора. Это прикрытие выматывало не только тратой нервов, но и физических сил. Сменщиков было мало, и после того как одна из тарелок едва не разбилась, Коэн начал сажать в каждую из них два человека: одного пилота, второго стажёра. Задачей второго было не столько учиться, сколько контролировать состояние пилота. Проще говоря — будить его, если тот невзначай уснёт за штурвалом. При этом самые опытные из них, Коэн и Ветров временно не принимали участие в полётах. Майкл окончательно освоился со штабной работой, а вот Владимир на одной из лун Марса — Фобосе, учился управлять хинковским штурмовиком. Место он выбрал не случайно: на Марсе не было баз хинков, а обратная сторона Фобоса не должна была засекаться ни с Земли, ни с расположенного за орбитой Плутона флота хинков.

— Ну, а как тут включается активная защита, — спросил Ветров своего невольного инструктора.

Найкк Гросс коснулся одной из кнопок, и в углу экрана управления появился значок, напоминающий свернувшуюся в кольцо змею.

— Это в стационаре? — уточнил Ветров.

Ящер кивнул головой. Вообще, Найкк Гросс вёл себя удивительно покорно. Он сразу, с момента пленения начал активно помогать Ветрову в освоении ромба. К этому все потихоньку привыкли, и если раньше его охраняли как минимум трое десантников, то сегодня это был один, да и то старый знакомый Ветрова, и кандидат в пилоты Юрка Новиков.

— Почему мы там помогаешь? — спросил как-то ящера Ветров. — Мы же твои враги?

— Если я попаду к своим, то меня тут же выбракуют, как предателя.

— Я что-то не понял в этой вашей системе выбраковки. Зачем это надо, расстреливать своих солдат по мере определенного времени?

Хинк осклабился.

— Нас очень много, большой выбор, слишком большой. А это придает стимул воевать лучше. Если ты останешься в звании солдата по истечении одного цикла, то тебя выбракуют. Считается, что солдат уже потеряет к этому времени физическую силу и выносливость. Зато одна серебряная ящерка дает шанс прожить еще один цикл. Вторая — еще один цикл. Третья — на два цикла. Золотая ящерица увеличивает срок жизни на три цикла. Вторая и третья золотая — на четыре. Это максимальный цикл жизни. Больше мы не живем.

— И есть такие претенденты среди вас?

— А как же. Благословенный великим Ящером-создателем адмирал Третьего флота Атакующей Армады Великого Племени ящеров Великий Замин Ганн! Если он удачно завершит этот рейд, он получит право дожить до конца своих дней без выбраковки. Таких хинков в нашей истории было всего десять, и их имена заучиваются солдатами с детства. Это наш идеал. Наш адмирал должен стать одиннадцатым.

— М-да, порядки у вас еще те. Не хотел бы я служить в ваших рядах.

И вот теперь они летят бок о бок, и хинк так же услужливо помогает Ветрову освоить свой штурмовик.

— А стрельба? Как тогда работает защита?

— Она отключается автоматически. Нажимаешь гашетку, и первым делом отключается защита. Точно так же она потом включается. Правда, там есть три секунды, когда после залпа штурмовик не защищен.

— Проверим.

Ветров остановил ромб, затем резко опустил его носом вниз и дал залп из плазменной пушки по скалистой почве Фобоса. Хинк аж зарычал, не то от возмущения таким резким маневром, не то от восторга. Кто не был в восторге, так это Юрка Новиков. Хотя, как и оба пилота, он был привязан, но, во время маневра зевнул, и так резко мотнулся вперед, что чуть не задушился от чересчур высоко сидевших на его теле ремней безопасности. Когда Ветров выровнял ромб, Юрка обрушился на пилота:

— Не, Вовка, ты совсем охренел, что ли?! Я тут чуть не удушился. Предупреждать надо!

— А ты не зевай. Хочешь же стать пилотом? Тогда терпи.

Новиков поправил ремень, потом недовольно сказал: — Высокие эти ремни, не по нам.

— Конечно не по нам, по ним.

Ветров ткнул пальцем в сторону хинка. Юрка вспомнил про то, что является сегодня ещё и охранником, и недовольно крикнул хинку:- Ну, что, образина, что ещё есть такого особенного на вашей посудине?

— Тут много всего. Наш штурмовик — лучшее судно такого класса во всей вселенной. Если к нему ещё добавить невидимость — мы станем непобедимыми.

Ветров хмыкнул.

— Размечтался! Лучшее… Так мы вам и поверим. Наши блюдца бьют вашу защиту как яичную скорлупу. Хотя, слов нет, тачка у вас мощная, скоростная, вместительная.

— Перевозит за раз более сотни солдат, — с гордостью подтвердил хинк.

— Кстати, мощность вашего нижнего бластера такая же, как и носового? — спросил Ветров.

— Нет, он мощней. Его предназначение — работать по наземным целям.

— С такой мощностью силовых установок вы могли бы оснастить плазменными пушками и хвостовую часть и верх. Тогда бы ваш штурмовик точно был бы неуязвим.

— Стратегия хинков не предусматривает оборонительных боев, поэтому штурмовик вооружен так, что бы пилот видел свои цели визуально.

— Вот-вот, как раз из-за такой фигни войны и проигрываются. Придёт на ум генералам какая-нибудь доктрина, а нам за неё потом в бою кровью харкать приходится. А можно на вашей тачке закладывать виражи вдоль продольной оси? Ну, кувыркаться?

Ветрову пришлось показать руками этот маневр, чтобы объяснить его хинку.

— Зачем? — спросил тот.

— Да, просто так.

— Теоретически это запрещено, но у нас некоторые делали так. Они включали один горизонтальный двигатель, и один вертикальный.

— Что, и у вас бывают пилоты-хулиганы?

— Да, одного даже при мне разжаловали из капитанов в лейтенанты.

— Как это его не расстреляли? У вас же обычно с этим не церемонятся? Сам говорил — чуть что, и на выбраковку.

— К пилотам это не относится, пилотов трудно готовить. Мы элита армии, нам автоматически дают серебряную ящерицу. Только два процента хинков могут выносить вид звёздного неба.

— Да, это вам не повезло. У нас этим страдает один Симонов, — засмеялся Юрка.

— К тому же нужно много времени, полцикла, чтобы подготовить пилота.

— Десять лет? — спросил Ветров. — Ну, и у нас примерно столько же.

Новиков был не согласен.

— Не, я хочу быстрей, месяца за два. Я так на машине ездить научился, за два раза.

— Сравнил! Вспомни еще велосипед.

Они ещё полетали над каменистой поверхностью Фобоса, а потом Ветров развернул штурмовик к Земле. Но, стоило им было вывернуть из-за Фобоса в открытый космос, как тревожно запиликала звуковая сигнализация.

— Это ещё что такое? — спросил Ветров.

— Это система определения "свой-чужой", — подсказал хинк.

Ветров удивился. «Химики» установили на ромб свою систему определения «свой-чужой». Она работала так, что включалась только при приближении тарелок хасков. А если в поле зрения попадали ромбы хинков, у них должна была сработать её родная система. Найкк Гросс коснулся когтистым пальцем одной из клавиш, и на центральном экране высветились три светящихся точки.

— Это наши, — признался хинк. — Они определили нас как врагов, будут атаковать.

Ветров недоумевал.

— Но почему они определяют нас как чужих? Мы же не тронули вашу систему определения?

— Не знаю. Скорее всего, они просто сменили все коды.

— Это возможно?

— Возможно, хотя и трудно. Нужно заменить несколько тысячи блоков определения, на каждом ромбе.

Ветров тут же вспомнил, что в последнее время хинки действительно крайне мало летали. Между тем пилоты ромбов уже точно знали, что перед ними тот самый, пропавший штурмовик. За двое суток техники хинков сделали адскую работу. Они не стали заменять на всех восьми тысячах задействованных в боевых действиях ромбов блок определителя. Они к нему просто добавили ещё один, точно такой же, но с другой кодировкой. Это было не сложно, на каждую операцию уходила минута, но по общему времени получилось внушительно. Час назад была произведена замена определителя на последнем штурмовике, и после этого последовал приказ адмирала — переключится на новый блок, и уничтожать любой ромб, по иному реагирующий на запрос определителя. Ветров этого не знал, он давно уже отключил и радио и коммутатор хинков, считая, что это ему только мешает.

Зато пилоты трех ромбов не верили своему счастью. Они нашли угнанный ромб, тот самый, на котором не сменилась система определения. Вообще то эта тройка была занята не поисками пропавшего ромба. Уже несколько суток эти штурмовики искали базы или флот хасков в районе Марса и Венеры. Но именно они засекли странную вспышку на Фобосе, очень похожую на удар плазменной пушки.

— Это тот самый пропавший штурмовик. Атакуем его! — крикнул командир звена.

Ветров не слышал этой команды, но и так понял, что ему сейчас придётся туго. Рука его машинально потянулась к кнопке включения невидимости, но, вместо этого, нашла пустоту.

— Чёрт, как это всё не вовремя! Юрка, забери динозавра к себе. Да привяжитесь там, сейчас будем крутиться, как караси на сковородке.

Новиков тут же выдернул из кресла второго пилота хинка, и усадил его во второй ряд. Даже сидя хинк на две головы возвышался над щуплым матросом.

Считается, что для того, чтобы стать хорошим пилотом, нужно налетать на самолете не одну сотню часов. На этой системе Ветров налетал всего три часа. Но, что всегда определяло его манеру вождения любых летательных средств — здоровая наглость. Он не стал дожидаться, что предложат ему хинки, а, разогнавшись до полной скорости, повел свой штурмовик в лобовую атаку. Хинки занервничали, и начали палить по ромбу Ветрова с предельно допустимых дистанций. Все их выстрелы беспощадно гасила система защиты штурмовика. А Владимир упорно не пускал в ход своё оружие.

— Ну, атака памяти моего ведущего, Валентина Каморина, — пробормотал Ветров. Когда столкновение уже казалось неизбежным, он дернул ручку управления на себя, и, находясь в верхней точке этой горки нажал на спусковой крючок нижней плазменной пушки. Хинк во встречном ромбе, зажмурившийся в предчувствии неизбежного столкновения, продолжал палить в пространство перед собой, так, что неожиданный удар сверху попал в незащищённую силовым полем броню и разнёс штурмовик в клочья. Это настолько поразило двух вторых пилотов, что они, и так раскиданные далеко от поля боя в разные стороны взрывом, резко прибавили в скорости, и скрылись в черноте космоса. Их светящиеся точки исчезли с экрана определителя. Самое время было убираться отсюда и им, но тут Ветров услышал сзади странный шум.

— Вовка! — Сдавленно крикнул сзади Новиков.

Обернувшись, Владимир увидел, что хинк душит Новикова. Матрос пытался сопротивляться, но силы были слишком неравны. В несколько секунд ящер задушил Юрку, и встал, явно собираясь заняться пилотом. Еще пару минут назад Найкк Гросс не собирался этого делать. Но, потом ему на глаза попался небрежно брошенный в углу серебристого цвета скафандр. Его принес с собой этот маленький, вздорный землянин. И хинк вдруг понял, что это и есть тот самый костюм невидимости. Если бы он привез его своим, тот уже Найкк Гросс обеспечил бы себе одиннадцатый номер в почетном списке, а не адмирал. Далее пилот уже не размышлял, а начал душить своего конвоира.

Скрипнув от злости зубами, Ветров протянул руку к лазерному пистолету, прикреплённому к икре ноге. Но ремни безопасности, рассчитанные на фигуру хинка, не позволили ему дотянуться до оружия. А ящер был уже близко, и чещуйчатое его лицо выглядело как никогда прежде зловещим. Ветрову оставалось только одно, и он это сделал. Он переключился на ручное управление, одновременно нажал на педаль управления левым двигателем, и совсем отпустил педаль правого. При этом Владимир врубил один из посадочных агрегатов. Найкк Гросс никогда не думал, что, его штурмовик может исполнять такие фигуры высшего пилотажа. Штурмовик закрутился в бочке, делая один оборот вокруг своей продольной оси за другим. Снаружи это выглядело очень красиво, но внутри больше напоминало центрифугу с бельём. Ветров и тело Новикова находились на своих местах, а вот все остальное, незакреплённое, летало по воздухе, и с грохотом кружилось по замкнутому салону ромба. Пару раз хорошо прилетело и Ветрову. Раз на него обрушилось, и полетело дальше тело ящера. Тот успел его только корябнуть Владимира по щеке своим длинным ногтем. А второй раз по загривку пилота пришёлся удар ящика для хранения яиц, слава богу, пустого. Хорошо, шея Владимира была накачена не менее всего остального тела, и выдержала эту чувствительную примочку. Они кувыркнулись раз двадцать не меньше, и только потом Ветров перевёл машину в горизонтальный полёт. Глянув на панель управления, он убедился, что штурмовиков хинков близко нет, и, отстегнув ремни, добрался, наконец, до пистолета. Сняв его с предохранителя, Ветров отправился на поиски хинка. Его он нашёл в самой корме. Уже по неудобной, невероятной позе было понятно, что с Найкком Гроссом не всё в порядке. Пинком ноги перевернув тело хинка лицом вверх, Ветров несколько секунд рассматривал перекошенную морду ящера. Судя по странно изогнутой голове, бывший пилот этого штурмовика сломал себе шею. Зло сплюнув, Ветров на всякий случай выстрелил в тело хинка, и оно тут же почернело, запахло палёным. Потом Владимир вернулся в кабину, посмотрел на отрешенное лицо Новикова.

— Эх, Юрка-Юрка. Так и не стал ты пилотом. Но, спасибо за те несколько секунд, что спасли мне жизнь.

Он закрыл парню глаза, и сел за штурвал ромба. Первым делом он потянулся к рации.

— Это Второй. Парни, есть кто поблизости от квадрата сто сорок два — тридцать- пятнадцать?

— Двадцать второй на связи. Я в квадрате сто сорок- тридцать пять — десять, что надо?

— Возьми меня на подвеску, Франсуа. Хинки сменили систему определения «свой-чужой» и мне к Земле уже не прорваться.

— Всё понятно. Буду через три минуты.

Через полчаса Ветров был на базе. Обслуживающий состав уже вынес и положил на пол тела Новикова и хинка.

— Да, смена системы — это неприятная новость, — признал Коэн, доставая сигареты. — Смогут наши химики перепрограммировать этот блок?

— Вряд ли. Майдачный и до этого крутил его в руках, просвечивал его — бесполезно. Там надо влазить в потроха, а без кода это практически невозможно. Все их делают с системой автоматического подрыва, точно так же, как у нас.

— Что ж, совсем отказаться от этой идеи?

— Зачем. Есть другая идея, более простая. Только в это раз ты полетишь со мной. Тут нужна тонкая работа. Погнали?

— Ладно, хоть прогуляюсь. А то что-то засиделся в штабе.

Через час их сдвоенный тандем крался над каменными джунглями Лос-Анжелеса. С земли их наводили разведчики из группы Энди Маркеса.

— Чуть левей того разбитого небоскрёба, он ещё дымиться.

— Это там, где арматура торчит в форме буквы V?

— Именно. Хинки уехали куда-то на своем драндулете, и рядом с ромбом только два ящера.

— И два пилота внутри, — дополнил этот счёт Ветров.

— Пилоты тебе не нужны? — Спросил Огнен Зорич, натягивая на себя костюм невидимки.

— Нет, я уже и так там всё знаю.

Они опустились в ста метрах от ромба, за углом ближайшего небоскрёба. Через полчаса наблюдатели Маркеса увидели, как два стоящих в охранении хинка начали дёргаться, а потом упали на землю и уже не двигались. Потом люк ромба закрылся, а потом штурмовик просто исчез из виду. Через пять минут он снова проявился. В эфире раздался голос Коэна.

— Ладно, ребята, делайте отсюда ноги, и как можно быстрее. Спасибо вам за помощь.

Через пять минут система слежения эсминца хинков через один из трёх оставшихся на орбите спутников зафиксировала большой взрыв в районе Лос-Анжелеса. Это был типичный взрыв силовой установки штурмовика, с розовыми оттенками в видимом спектре. Командир эсминца поморщился, и приказал оператору: — Сообщите коменданту пункта питания номер шесть о гибели очередного штурмовика.

— Слушаюсь.

Генерала этот доклад не обрадовал, и не огорчил.

— Спишите его. Пилотов занести в книгу отторжения, — приказал он.

В это время Коэн, Ветров и остальные пилоты на базе рассматривали новый ромб. Даже в этом огромном пространстве базы черный ромб смотрелся огромным, и чуждым, со своими угрюмыми расцветками и формами.

— Ничем не отличается от того, прежнего, — высказался Коэн.

— Это и хорошо. Хоть переучиваться не надо.

В это время Сашко Билич выволок из ромба ящик для сбора яиц.

— А он полный, — сообщил он, доставая из ящика одно из яиц. — О, ещё даже теплое.

— По цвету похоже на перепелиное, — сообщил один из сербов. — Такое же серое, и всё в пятнышках

— Но покрупней гусиного будет.

— Гораздо крупней!

— Нет, что бы они как у страуса яйца откладывали.

— Ага, будут тебе господа завоеватели жопу рвать.

— И что с ними делать? — Спросил Сашко, поигрывая яйцом.

— Да разбей ты его, и всё!

— А зачем разбивать? Давайте их пожарим да съедим, — предложил Сашко.

Коэн возмутился.

— Ты что, с ума сошёл?! Жрать такую гадость!

— А что, молодец, Сашко. Не пропадать же добру, надо их попробовать на вкус, — рассмеялся Ветров.

Через полчаса они с интересом рассматривали огромную сковороду с грандиозной яичницей. По цвету и запаху она ничем не отличалась от обычной яичницы из куриных яиц. Только желтки были невероятно огромны.

— Ну, кто первый? — спросил Ветров, осматривая лица собравшихся со всей базы зрителей. Никто не решался притронуться к экзотическому деликатесу.

— А ты поверил их у химиков, Владимир? — спросил Коэн, недоверчиво рассматривая блюдо. — Мы не отравимся?

— Проверил, ещё прошлый раз, — успокоил Ветров. — В том два яйца всего было. Ничего особенного. Ни цианидов, ни ритинов нет. Вообще хинки близки нам по строению и составу. Ближе только свиньи.

Билич подтвердил:

— Да мы ещё первый раз нашли в таком же ящике пару яиц, Майдачный проверил их на биохимию. Ничего особенного.

— Ну, ладно, раз никто не хочет, то я… — Ветров достал из одного своих многочисленных карманов фляжку, налил себе в кружку прозрачную жидкость.

— Водка? — с благоговением спросил кто-то из сербов.

— Как же. Спирт, — ответил пилот, глотнул жидкость, запил её услужливо поданной Сашко Биличем водой, а потом решительно зачерпнул ложкой новоё блюдо и отправил его в рот. Все заворожено наблюдали за его лицом. Сначала на нём появилась гримаса удивления, потом пилот повел глазами вокруг себя, и сообщил: — Фигня, полная фигня. Есть невозможно.

После такой антирекламы он снова зачерпнул ложкой яичницу, потом ещё и ещё. Только тут зрители поняли, что во всем этом что-то не так. К сковородке потянулись десятки ложек, а Ветров увеличил число взмахов своего агрегата. При этом он с набитым ртом пытался отговорить конкурентов от подобного шага, мыча, и отрицательно махая свободной рукой. Те не вступали с ним в дискуссию, а, попробовав блюдо, начинали так же отчаянно работать ложкой. Так как на тридцать разбитых яиц собралось сорок едоков, то кое-кто остался без добавки. Но все, кто попробовал эту экзотическую яичницу, как один, бурно выражали свой восторг.

— Однако, по вкусу эти яйца ни чуть не хуже куриных!

— Они похожи на страусиные, я раз пробовал. Тот же вкус.

— Не, мужики, по вкусу они похожи на перепелиные, мне ли это не знать, — надрывался тот серб, то определил схожесть цвета двух видов яиц. — У меня отец перепелов разводил. Вот, точно такой же вкус. Здоровые только они!

— Пилот то больше всех сожрал!

— Надо его раскрутить, чтобы он ещё один штурмовик с яйцами украл.

— Не, мужики, если мы победим этих тварей, то всех их уничтожать не надо. Сгоним их в одну ферму, и пусть они нам яйца на завтрак несут!

Единственный, кто не решился попробовать этой своеобразной яичницы, был Майкл Коэн. Американец стоял со сморщенным лицом, и когда довольный Ветров подошёл к нему, облизывая ложку, сказал ему с осуждением: — Нет, вот этого я понять не могу. Как вы можете это жрать? Я сразу представляю морду этой твари, и меня тянет рвать.

Ветров обнял его за плечи.

— Не парься зря, дружище. Нам через сутки предстоит полёт в рай. Радуйся жизни, Мишка! Пусть это даже будет простая яичница! Погнали дальше. Что у нас там в программе?

— Дальше какое-то совещание. Райт зазывает всех в свой кабинет.

В этот раз они собрались в том же составе, что и прежде, три недели назад: Мбова Этери, Чай Сен, Луи Фиш, не было только умершего Боброва, его теперь заменял Столяров. Ну и, были еще два пилота, скромно сидевшие в самом конце стола.

Райт был сосредоточен и строг.

— Господа, я собрал вас для того, чтобы принять окончательное решение о судьбе планеты Земля. Время критическое, как говорят пилоты в таких случаях, — он посмотрел на Коэна и Ветрова, — время принятия решения. Либо мы взлетаем и, взорвав боеголовки, оставляем планету, либо остаемся и боремся до конца.

— Какие результаты нашей борьбы за последнее время? — спросил Чай Сен.

Докладывал Столяров.

— Двадцать наших тарелок ведут борьбу в воздухе, остальные десять, вернее уже девять, конвоируют малые транспорты. За эти дни уничтожены пятьсот сорок ромбов, но добиться перелома нам не удается. У них в запасе ещё как минимум восемь тысяч штурмовиков.

— А нельзя уничтожить где-нибудь в одном месте одних пилотов? — спросил Зорич.

— Нет, после того удара нашего генерала по Лос-Анджелескому аэродрому они рассредоточивают свои войска. Основная база у них на линкоре, там еще ожидают своей очереди пятьсот пилотов. Кроме того, на транспорте находятся до тысячи запасных штурмовиков.

— Зорич, что там с этим оружием на линкоре хасков? — спросил Райт. — Что-нибудь можно использовать?

— Нет, это довольно бесполезное вооружение, в основном штурмовые орудия, мощные, но совершенно беззащитные для атак с воздуха. Стрелковое оружие мы сейчас активно завозим в места сопротивления. Оно удобней нашего, и практически бесшумно.

— Трюм освободили?

— Да. Выкинули все на Плутон, замаскировали, на всякий случай. В тот трюм уже перемещают все попутные грузы: продовольствие, воду, лекарства. На освобожденные места расселяют вновь прибывших.

— Сколько людей взяли на борт?

Отвечал отвечающий за это Мбова Этери.

— Шесть миллионов сто пятьдесят тысяч.

— Хорошо. Сколько еще живых людей на земле?

На это ответил Столяров.

— Осталось примерно сто пятьдесят миллионов. Ещё неделя такой «успешной» борьбы, и некого будет вывозить.

О перспективах напомнил француз.

— А к нам движется флот, в нем три линкора, еще двадцать тысяч ромбов, и пятьдесят миллиардов ящеров.

— Так есть у нас шансы выиграть эту битву? — задал основной вопрос Райт. — Битву за Землю.

Они сидели, и молча смотрели друг на друга. Ответ был известен, но никто не решался произнести его вслух. На это решился один только американец.

— Значит — нет.

Он вздохнул, положил руки на колени.

— Господа, нам осталось только одно — достойно выполнить свой долг. Мы обещали хаскам уничтожить Землю, и мы это выполним. Мы проиграли это сражение, но не проиграли саму войну. Далее делаем все по оперативному плану, остался последний аккорд. И выполнят его наши пилоты. Вы готовы?

Коэн и Ветров кивнули головой.

— Тогда совещание закрыто, все свободны.