Жребий пепла

Глава 15

Сказать, что в Каноку разгорелся скандал — значит, не сказать ничего. Весь город гуд встревоженным ульем, в который засунули тлеющую головешку, и все его жители, от мала до велика, от торговцев до знахарей, от знати до босяков из трущоб, передавали из уст в уста слухи о Кента Ива из Дома Кошки, который убил одного из своих соперников прямо на пиру, попытался отправить на тот свет другого, а помимо всего прочего помог неизвестным негодяям совершить налет на сокровищницу императора.

Оставив позади тело предателя, Кенджи первым же делом отправился в магистрат, отыскал Нобу, который, к счастью, именно в то утро пытался разгрести скопившиеся бумаги, и выложил ему все как на духу, опустив лишь его разговор со Жнецом. Поначалу семья Кента как и весь Дом Кошки яростно отрицали все возможные обвинения в сторону погибшего, в свою очередь обвинив Кенджи в вероломном убийстве соперника и поклепе.

Однако внезапное исчезновение Исаро вместе со всеми его близким родственниками лишь подтвердили подозрения; а после один из его телохранителей, которого допрашивал Нобу, раскаялся и подтвердил слова Кенджи о заговоре между главой рода Ода, Кента и неким неизвестным, но весьма могущественным человеком. Следом заговорили и другие приближенные к Исаро, так что родные Кента и Дом Кошки резко поменяли позицию и тут же публично отреклись от него.

Немудрено — впасть в немилость императора было себе дороже, тем более, что клеймо предателей и без того еще долго будет заставлять с подозрением относиться ко всем, кто носит фамилию Ива и смывать позор придется нескольким поколениям. Кенджи был уверен, что немалую лепту в это внесет и семья Казе, которая пускай и не слыла богатеями, но была весьма старинна и уважаема, чтобы к ее мнению прислушивались даже представители Великих Домов.

Раскрывший убийство Нобу выполнил свою часть сделки и пообещал выслать пойманного с поличным синоби подальше из Каноку как только все уляжется, при условии, что тот и носа не покажет в столице.

Разумеется, прием у императора, как и последнее испытание, перенесли на пару недель вперед, но вряд кто-то расстроился, так как пищи для сплетен и без того было предостаточно.

— Вроде тихоня-тихоней, а на деле оказался тем еще мерзавцем, — задумчиво произнес Макото; дело происходило накануне ужина во дворце и они зашли скрасить вечерок и пропустить стаканчик-другой в компании Червя, который прибыл в такой восторг от их недавнего «подарка», что не поскупился на пару бочонков лучшего вина из дорогущей винодельни. — Жаль, ублюдок Исаро успел смыться — но то ненадолго, мой отец пообещали за его голову столько денег, что уже совсем скоро она будет торчать на пике. Слушай, а ты действительно копался в кишках той твари?

— О, разумеется, — кивнул Червь, которому и был адресован его вопрос. — Я до сих пор не знаю как вас благодарить — это просто уникальный экземпляр. Я ни разу в жизни не видел хоть что-то подобное! Жаль, вы его убили…

— Вообще-то он пытался нас прикончить, — заметил Кенджи, делая глоток.

— Да-да, конечно, я понимаю, — тяжело вздохнул Червь. — Но все же если бы мне довелось хоть одним глазком взглянуть на это существо вживую… поизучать его… поставить пару экспериментов… быть может, мы бы сумели использовать полученные знания во благо.

— Если вдруг встречу на севере что-то подобное — непременно постараюсь запихнуть его в клетку и доставить тебе в целости и сохранности, — в полушутку пообещал Кенджи.

— Ты и в самом деле собираешься отправиться в Хрустальные Пустоши? — с сомнением произнес Шу. — Это ведь чистой воды самоубийство.

— А у меня есть выбор? — задал справедливый вопрос Кенджи.

— Выбор есть всегда, даже когда кажется, что его нет, — глубокомысленно сказал Рю и дернул накладную бороду. — Жнец сгинет в снегах без твоей помощи, пойдешь за ним — и составишь ему компанию. Твой отец — мертв, как и твой брат, как и Сато, как и все остальные, кого ты знал. Смерть Жнеца не вернет их к жизни и не поднимет из пепла твою деревню.

— Я знаю, — буркнул Кенджи; отчасти он понимал справедливость его слов, но он понимал, что тлеющие в его душе угольки не потухнут, пока он самолично не пронзит сердце того, кто за одну ночь лишил его всего. Или хотя бы не увидит его бездыханное тело. — Однако он не остановится и рано или поздно вернется закончить начатое. Я должен его остановить. Любой ценой.

— Рю прав, — это был один из тех единственных редких случаев, когда Макото неожиданно поддержал старика и даже назвал его по имени, а не «брюзжащим старым хрычем». — Ни один из Святого Войска не вернулся домой, а их было несколько сотен. Жнец не пройдет и половину пути, а вернется — окажем ему достойный прием. Он остался совсем один, его союзнички — мертвы или скоро таковыми станут, так что просто одержи победу в Турнире и наслаждайся заслуженной славой.

На какой-то миг Кенджи заколебался, раздумывая — а не правы ли его друзья? Скорее всего, Жнец погибнет и без его участия, а нет — так затаится в белых пустошах на долгое время. Быть может — даже навсегда. Да и что с того, даже если Кенджи сумеет настигнуть его и победить в честном бою — необходимо еще было вернуться назад, а это само по себе могло стать тем еще испытанием. Тем более, что кто-то из сидевших вокруг людей захочет составить ему компанию в его путешествии, а значит — он рискует не только своей жизнью, но и жизнями тех, кто за столь короткое время стали ему второй семьей.

Но… нет.

Кенджи будто снова услышал хруст шею Тэмо, рев пламени, пожирающего их дом, бледное лицо отца… Внутри него вновь начал разгораться тот знакомый огонек и лишь большими усилиями Кенджи смог унять его, до белых костяшек сжав стакан.

Он должен сделать то, что пообещал самому себе.

Пускай даже и погибнув сам.

— Я подумаю, — неопределенно сказал Кенджи, уткнувшись носом в бокал, и, судя по быстрым взглядам его друзей, каждый из них прекрасно все понял.

— К слову, старикан, ты чего до сих пор разгуливаешь во всем этом маскараде? — поинтересовался Макото, сменив тему. — Твои бывшие дружки вроде как передумали топить тебя в ближайшем колодце, или я ошибаюсь?

— Я настолько привык к своему новому облику, что уже подумываю носить все это просто так, — ответил Рю, кинул взгляд в висевшее прямо напротив него зеркало и довольно подмигнул. — Тем более, так я выгляжу куда моложе.

— Тут ты прав, — согласился Макото. — Тебе с виду дашь максимум лет сто двадцать, не больше. Ты кстати так и не рассказал, за что именно синоби стали точить на тебя зуб.

— Не рассказывал и не собираюсь, — отрезал Рю. — Не буду показывать пальцами, но прямо среди нас находится редкостное трепло, которому что расскажи — назавтра весь город судачить будет.

— Брось, — не унимался ничуть не обидевшийся Макото, хотя подколка явно была в его сторону. — Давай так: ты расскажешь, что именно не поделил с Проклятыми, а я познакомлю тебя с одной девицей, которая просто без ума от историй про синоби и предпочитает мужчин постарше. Чтоб меня отец наследства лишил, если я вру. По рукам?

— Ну, хорошо, — немного поразмыслив протянул Рю и поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее. — В общем — мне дали задание убить представительницу одного знатного Дома. Не буду вдаваться в подробности, кому и чем она успела насолить, скажем так — некоторые люди не поскупятся ничем, лишь бы обеспечить своему отпрыску достойное будущее. В том числе и покушением — пускай даже и ценой жизни одной юной барышни, едва-едва встретившей второй десяток. Так вот: без труда пробравшись в ее комнату через окно, я застал ее готовившуюся ко сну. Услышав шорох, она оглянулась — и я замер на месте. Но не от страха, нет — от сияния ее бездонных глаз…

По лицу Рю, расплывшемуся в мягком кресле, блуждала мечтательная улыбка; то ли его так разомлело выпитое вино, то ли приятные воспоминания, а может и то, и то.

— Казалось, она ничуточки не испугалась, — продолжил Рю. — Напротив: кинув быстрый взгляд на стилет, зажатый в моем кулаке, она подняла бровь и спросила: «Ты приходишь с оружием в руках ко всем, или я — исключение? Довольно странное решение впечатлить женщину».

— Железная девка, — с одобрением кивнул Макото.

— Не то слово, — усмехнулся Рю. — В общем, мы проговорили всю ночь и в следующую полночь я вновь постучался в ее окно. Но уже с бутылкой вина за пазухой. Встречи с Кин я до сих вспоминаю с теплотой, однако вскоре мне пришлось спешно покидать город, так как Проклятые не прощают тех, кто ослушался приказа.

— Кин?.. — поперхнулся вдруг Макото. — Ты же не хочешь сказать, что…

— Да, с госпожой Кумо мы знакомы так давно, что страшно представить, — сказал Рю.

От отвращения на лице Макото вполне могло бы скиснуть крынка молока, стой оно рядом. Старик же искренне веселился, наблюдая за его реакцией.

— Как ты считаешь, Жнец и вправду может быть сыном основателя Дома Шипов? — спросил Кенджи у Червя, решив перевести тему.

— Почему нет? — задумчиво поболтал тот вино в стакане. — Разложение — самая малоизученная стихия и таит в себе множество тайн. Притом дурно пахнущих, как в прямом, так и в переносном смысле этого слова.

— Так вы получается с ним пусть и дальние, но все же родственнички, — заметил Макото, обращаясь к Рю.

— Избавь меня Каге от лишнего злата и такого семейства, — поморщился Рю. — Деяния моих предков меня не слишком радуют, так что я бы предпочел держаться подальше от их наследия.

Они проболтали о всякой ерунде почти до глубокой ночи, то пытаясь вникнуть в рассуждения Червя о каком-нибудь хитром механизме, что он собирается воплотить в жизнь в ближайшее время — правда, пытающийся говорить простым языком, он то и дело забывался, начиная жонглировать терминами, о которых ни один из его собеседников не был ни сном, ни духом, так что большую часть времени они просто вежливо кивали, делая вид, что понимают хоть что-то — то вслушиваясь в беззлобные перебранки Макото и Рю, которые, видимо, сегодня решили посоревноваться в придумывании острот. По итогу они сошлись на ничьей и ближе к полуночи разошлись по домам.

Следующим же вечером Кенджи и Макото вместе с остальными знатными членами Дома Змея, включая, разумеется, лично Каташи, направились во дворец императора, чтобы ознакомиться с условиями последнего испытания, которое и положит конец одному из самых ярких Турниров за последние сотню лет. Во всяком случае об этом твердили все вокруг и у Кенджи не было ни одной причины им не доверять.

— Выглядишь так, будто бы тебе совершенно плевать, кто одержит победу, — хмыкнул Макото.

— Почему «Будто бы?» — усмехнулся в ответ Кенджи. — У меня проблемы посерьезней.

— Да брось. Между нами — ничем хорошим твоя затея не кончится, — Макото понизил голос, так как едущий вперед на черном словно смоль скакуне Каташи, несмотря на возраст, обладал завидным слухом. — Отправимся на север — сгинем. Этот ублюдок просто заманивает нас в очередную западню.

— Никто не заставляет тебя или кого бы то ни было идти со мной, — дернул плечом Кенджи. — Я должен закончить начатое. Тем более, жить и постоянно оглядываться, ожидая ножа в спину — такая себе перспектива.

— Тут ты прав. Сам этот психопат явно не остановится, — согласился Макото и поежился. — Отправлюсь в Хрустальные Пустоши — отец с меня шкуру живьем спустит. И вдобавок…

Он умолк и состряпал невинное выражение лица, поймав подозрительный взгляд Каташи, до которого, видимо, все же долетели его слова. Остаток пути они проделали молча и уже вскоре вновь находились в том же самом саду. Правда, на этот раз атмосфера здесь царила довольно напряженная. Представители Домов держались друг с другом и разделялись разве что коротко поприветствовать особо хороших знакомых. На пиру не было замечено ни одной юной девушки — сплошь хмурые мужчины и молчаливые женщины, которые, насколько мог судить Кенджи, почти все не уступали боевому опыту или магическим навыкам мужьям, сыновьям, отцам и братьям. И еще — Кенджи мог поклясться, что у каждого второго, если не первого, в рукаве или за пазухой прятался стилет.

Особняком стояли выходца из Дома Кошки, вокруг которых пустовал большой круг, словно они были прокажены. Удивительно, что им вообще хватило духу явиться сюда. Однако, быть может, отказ принять приглашение только бы усугубил подозрения в том, что среди них вполне могут скрываться люди, разделяющие взгляды покойного Кента.

— Отец умер, — мрачно заявил возникший перед ними словно из ниоткуда Ясу. — Три дня назад.

— И тебе здравствуй, — сказал Макото и отхлебнул вино. — Соболезную.

— Досадно слышать. Твой отец был благородным и храбрым человеком, — без тени иронии произнес Кенджи и хлопнул парня по плечу.

После этого он поделился с ним всем, что произошло в последнее время, начиная от его встречи с Белым Лисом и заканчивая разговором со Жнецом.

— Когда выдвигаемся? — без лишних слов спросил Ясу, когда Кенджи наконец закончил рассказ.

— Может хотя бы сегодня забудем о беготне за уродом в маске и поиском стеклянных шариков с голосами внутри? — сказал Макото, пока Кенджи не успел и открыть рот. — Выпьем, отдохнем, Кенджи выиграет Турнир и получит заслуженную награду — а там решите, стоит ли оно того или нет. Лично я ставлю на второй вариант. Вы лучше посмотрите, как эти дурики стараются — даром что выглядят, словно хмельные улитки.

Приглашенные артисты сегодня действительно смогли превзойти сами себя и показывали на редкость отвратительные номера, словно бы проникнувшись витающей вокруг враждой. Жонглеры то и дело роняли снаряды на пол, один из акробатов едва не разбил себе голову, пытаюсь сделать сальто, второй — рухнул прямо на ближайший стол, разбив посуду. Половина музыкантов и вовсе лишь делала вид, что надувают губы или перебирают пальцами по струнам, обмениваясь косыми взглядами. И к слову — Кенджи заметил, что двигаются все они так, словно под одеждой у них что-то скрывается, мешаясь держаться ровно…

Грянули трубы — и к подданным вышел сам Симада, в окружении целой гвардии воинов и чародеев. На этот раз заместо Чикара Хицу гласом императора служил другой сановник — плешивый мужичок годков сорока, который явно не привык к ораторству на большую публику, то и дело запинаясь и обмакивая красное лицо быстро вымокшим платком. Он вместе с Симада заняли место на трибуне, тогда как телохранители последнего взяли подмостки в плотное кольцо.

— Рад приветствовать вас всех от лица его светлости! — протянул он срывающимся голосом, умолк и оглядел толпу, видно, ожидая какой-то реакции; однако ответом ему послужила звенящая тишина. — Не буду тянуть: всех нас потрясли события последних дней, но они никоим образом не должны внести раздор в наши ряды. Напротив: все мы должны сплотиться как никогда…

Взглядами, которыми члены Дома Ветра кидали на людей из Дома Кошки можно было убить. Да уж, «сплочение» — последнее слово, которое приходит на ум.

— … и последнее испытание озвучит лично его Святейшество! — закончил наконец-таки эту пытку горе-оратор, после нескольких безрезультатных попыток наладить контакт с гостями.

Склонившись в почтительном поклоне, он сделал несколько шагов назад, тогда как вперед вышел Симада. Опершись на трость и окинув стоящую перед ним знать задумчивым взглядом, он пожевал губы и вдруг неожиданно произнес:

— Когда-то я думал, что у меня есть все — власть, о которой многие могут только мечтать. Богатства, которые я не успею потратить и за десять жизней. Земли, многие из которых расположены так далеко, что я никогда не вел по ним коня. И лишь потеряв своего единственного сына, моего наследника Джиро, я понял, что на деле у меня более нет ничего. Я прекрасно знаю какого это — оплакивать своих детей и сочувствую каждому, кому так или иначе довелось пройти это тяжелое испытание на собственной шкуре. Не думайте, что я не слышал о произошедшем — отнюдь. И то, что мне довелось узнать, повергло меня не в ярость, нет. В чернейшую скорбь. Ибо при мне целые Дома могли сгинуть и за меньшее, нежели убийство. Притом столь коварное и совершенно бессмысленное. Однако убийца уже получил по заслугам и судить его могут только боги и предки, пред чьими ликами он предстал. От себя же официально заявляя, что я не собираюсь мстить невинным людям за проступки их сородича, который по той или иной причине ступил на кривую дорожку. И советовал бы всем прочим поступить точно также.

В толпе начались перешептывания. Представители Дома Кошки, которые явно явились сюда как на эшафот, казалось, не верили своим ушам — глава же Дома Ветра сжимал бокал побелевшими пальцами так сильно, что вот-вот раздавил бы его на кусочки. Тем не менее, градус напряженности вокруг заметно упал.

— Но приступим к тому, ради чего мы здесь и собрались, верно? — уголками губ улыбнулся Симада и погладил узловатой рукой бороду. — Вряд ли вы пришли сюда выслушивать брюзжание какого-то древнего старика, который застал времена, когда порох считали демонской забавой, — кто-то даже осмелился на пару смешков. — Итак, последнее испытание будет заключаться в том, чтобы…

Договорить он не успел, так как раздался громкий взрыв — и трибуна вместе со всеми на ней стоящими разлетелась на куски. Кенджи же почувствовал, как что-то обожгло ему лицо и подняло в воздух.