Жизнь в трех лицах

Глава 20

Первые шаги в расследовании

Утром к нам неожиданно заехал дорт Зоран. Чуть сжав мою ладошку, прикоснулся к пальцам мимолетным поцелуем, выказывая свое восхищение хозяйке дома, и вручил букет свежих чайных роз.

— Несравненная дора Ангелина, прошу прощения за незапланированный визит. Дела вынуждают меня уехать на побережье дня на три-четыре, поэтому, проезжая мимо вашего дома, я не мог отказать себе в удовольствии еще раз лицезреть ваше прекрасное лицо! — Он добродушно улыбался, чуть щуря светло-серые глаза, и пожимал плечами, будто извиняясь за свой порыв. Его мягкий голос, как и в прошлый раз, действовал на меня гипнотически, рождая ощущение расслабленного спокойствия.

До встречи со следователем еще было время, поэтому я пригласила Зорана выпить чашечку чая. Завязалась легкая непринужденная беседа. Мужчина рассказывал, что занимается пчеловодством, продолжая дело покойного отчима, а в свободное от работы время возится в саду, читает или совершает конные прогулки по окрестностям. Шумным компаниям он предпочитал одиночество, а свой дом рассматривал как крепость, куда можно спрятаться от остального мира. Сейчас же дела вынуждали его отправиться в ближайший портовый город, чтобы получить кой-какие товары.

— Милая Ангелина, позвольте мне так называть вас, поскольку вы действительно подобны очаровательному крылатому созданию, ждущему нас на небесах. Так вот, место, куда я направляюсь, шумное и не самое симпатичное, но зато там можно купить превосходную рыбу десятка сортов, тончайшие ткани, отличные артефакты и удивительной красоты украшения. Не нужно ли вам чего-нибудь? Для меня покупки не составят большого труда.

В ласковом голосе не было и намека на флирт или интерес ко мне, как к женщине, лишь искреннее восхищение и желание угодить, поэтому я легко согласилась на его помощь и составила небольшой список желаемого, приложив к нему мешочек с деньгами.

Карета уже давно скрылась за поворотом, а я все еще стояла на крыльце, с улыбкой глядя вслед. Если бы в мире было больше таких людей, думалось мне, преступлений бы стало в разы меньше. Он уехал, а воздух вокруг до сих пор пропитан безмятежностью и покоем.

Сайрен Холл был полной противоположностью утреннему гостю: резкий, решительный и серьезный. Я удостоилась быстрого кивка и небрежного «добрый день, дора, поспешим». Твердая рука с сильными пальцами подхватила меня под локоток и буквально забросила в карету. Устраиваясь на сиденье и потирая предплечье после железной хватки следователя, я вдруг подумала, что у Зорана руки были мягкие, прохладные, с изящными длинными пальцами музыканта.

— Простите, дора, — отрывисто бросил Сайрен, заметив, что причинил мне боль, — Я работал всю ночь и совершенно не выспался.

— Так, может, я возьму в сопровождающие кого-то другого? А вы отдохнете. Со мной могут отправиться Ханна или Арвель.

— Нет-нет, мне нужно посетить приют, и ваше присутствие будет очень кстати. Красивые дамы всегда благотворно влияют на ход беседы, особенно если молчат и изображают внимание и заинтересованность.

— Х-хорошо, — я немного удивилась роли, которая мне отводилась в данной поездке, но почему бы и нет. Главное, чтобы мальчик поправился и вернулся в свой временный дом.

В больнице нас уже ждали. Бенни, так звали незадачливого воришку, чинно сидел в коридоре, поджидая нас: старая, но выстиранная и отглаженная одежда, независимо вздернутый подбородок, а в глазах — настороженность и привычное ожидание подвоха. Думаю, ему уже рассказали об экстравагантной дамочке, выложившей немаленькую сумму за лечение никому не нужного беспризорника. И теперь парнишка ждал, что же от него потребуют за небывалую щедрость.

— Привет, Бенни, — я спокойно поздоровалась, внимательно разглядывая бледное лицо. Синева под глазами практически исчезла, на щеках пока еще неуверенно расцветал легкий румянец. Все же, магическое лечение гораздо эффективнее традиционного земного. — Я рада, что ты так быстро оправился от падения. Сейчас поговорю с твоим врачом, и можем идти.

Бен поколебался мгновение, пытаясь казаться небрежно-дерзким, но потом все же встал и слегка склонил голову в поклоне.

— Спасибо, дора, — в бурчании не было и намека на благодарность, но я не обиделась. В свое время я много общалась с подростками, и за их показной ершистостью часто прятались страх и неуверенность.

Быстро подписав нужные бумаги, мы вышли на крыльцо.

— Бенни, — я с наслаждением вдохнула свежий воздух, подставляя лицо теплым солнечным лучам. — Я знаю, ты сейчас решаешь, как и когда от нас сбежать. Но не мог бы ты перед этим ответить на вопрос: ты так не хочешь возвращаться в приют или ждешь от меня какой-нибудь подлянки?

Мальчишка вздрогнул. Я чувствовала, что он мнется и воровато оглядывается по сторонам, но была уверена, стоит ему дернуться, следователь крепко-накрепко вцепится в тощую руку.

— Понимаешь, я подписала бумаги, что забрала тебя из больницы. И если ты сбежишь по дороге, у меня могут быть серьезные проблемы. Поэтому я бы хотела вручить тебя сотрудникам приюта. Далее ты совершенно свободен в своих поступках.

Парень, насупившись, молчал, рассматривая носки поношенных ботинок. Сайрен насмешливо кривил губы, облокотившись о стену. Я, со своими рассуждениями, была в этот момент так далека от их привычного понимания мира, так чужда ему, что стало впервые обидно и одиноко.

— Ладно, поболтали, и хватит, — резко бросила и, приподняв подол, спустилась с выщербленных ступеней. Настроение испортилось. — Дорт Холл, нам с вами все равно стоит доехать до приюта и отдать бумаги.

Не оглядываясь, пошла по центральной дорожке к выходу, где нас поджидал нанятый экипаж.

— Дора, — гибкие пальцы ухватили меня за рукав и тут же отпустили. Серые глаза испытующе смотрели снизу вверх, — Вы хотите стребовать деньги за мое лечение с директора? Так это не получится. Он скорее прикажет меня батогами забить до смерти, чем вам хоть монетку выделит.

— А разве одна благородная особа не пожертвовала вашему приюту практически все свое состояние? — вкрадчиво осведомился Сайрен Холл.

— Пожертвовала. — Нехотя согласился Бен. — Да толку-то. Крышу починили, забор поставили, у девчонок кровати поменяли. Вот и все.

Он еще немного помялся и процедил, глядя в сторону:

— Ладно, прокачусь с вами до центра. А то отсюда топать больно далеко выйдет.

Я от души расхохоталась. И на кого обижаться вздумала? На сироту да на следователя? Первой забралась в карету и устроилась на мягком сиденье. Вскоре ко мне присоединились остальные. Пододвинув к себе небольшую корзинку, извлекла оттуда завернутые в тряпицу пироги и бутыли с ягодным морсом. Ничто так не сближает людей, как совместный перекус.

Бен осмелел и расслабился, с удовольствием отвечая на вопросы Сайрена. Оказалось, что начальство приюта не только не запрещало мелкое воровство, но и исподволь поощряло малолетних преступников. Правда, от попавшихся страже сразу открещивались и показательно наказывали. Жили в приюте до шестнадцати-восемнадцати лет. Мальчишек выставляли раньше, иногда пристраивая подмастерьем или служкой, девчонок держали дольше, поскольку только после совершеннолетия можно было выходить замуж по собственному желанию или работать, не опасаясь запятнать свою честь досужими домыслами. А можно было и дальше жить в приюте, если готов был трудиться за кров, еду и жалкие гроши.

— Слушай, а много народу в последнее время приют покинуло? — как бы между прочим спросил Сайрен. — Или все стараются до последнего задержаться? А может, везет кому-то и его в семью берут?

— Эк вы хватили, дорт, в семью. Скажете тоже. Может, мелких совсем и берут, а чуть подрастешь, так никто и не смотрит. Хотя, конечно, и чудеса случаются. Вон, рыжую Зизи забрали, а ведь ей уже семнадцать стукнуло.

Я почувствовала, как напрягся следователь, услышав про эту Зизи. Ему явно хотелось узнать подробности, но карета дернулась и остановилась. Мы добрались до приюта.

Директор, плутоватый мужчина средних лет вначале принял нас с нарочитой суровостью, выставляя напоказ всю убогость заведения, чтобы у гостей и мысли не мелькнуло требовать денег за проведенное лечение. Но выяснив, что богатая дора в моем лице не требует возмещения потраченной суммы, заулыбался и пригласил нас в кабинет. Пока мужчины о чем-то беседовали, я прохаживалась вдоль стен, рассматривая снимки с выпускниками. Один из них зацепил мое внимание: на фоне величественного здания было запечатлено несколько десятков детей в разной форме. Лицо одного из мальчиков показалось мне смутно знакомым. В то время, как все смотрели вперед, он склонился к кудрявой девочке, стоящей рядом с ним. Изображение было старым и выцветшим, но странное ощущение, интуитивное предчувствие не отпускало меня. Подпись гласила, что двадцать лет назад лучшие воспитанники нескольких приютов удостоились чести быть приглашенными на экскурсию в Королевскую академию. Даже когда мы вновь сели в карету, я оставалась рассеяно-задумчивой. И не сразу расслышала приглашение пообедать вместе в кафе на главной площади.