Живые зомби

Глава 9

Зернохранилище на Олд-Сан-Хосе-роуд — каменное здание высотой этажа в три — стоит бесхозным уже более тридцати лет. От крыши почти ничего не осталось, как не осталось и признаков фермерского хозяйства, которое существовало здесь, пока раскинувшаяся через дорогу земля не отошла винодельне и пшеничное поле не было засажено виноградником. Округлые стены хранилища изрисованы выцветшим граффити, а вокруг — густые заросли сорной травы и диких цветов.

Рей живет тут с сентября, с того самого времени, когда его выставила жена, не в силах терпеть зловоние. Наверное, у нее слишком чувствительное обоняние, потому что Рей — единственный встретившийся мне зомби, не считая Риты, которого не выдает неизменный стойкий запах убитого на дороге животного.

— Милости прошу в мою скромную обитель. — В гнусавом голосе Рея звучит что-то деревенское, напоминающее о доярках и коровьих лепешках.

Он ведет нас через заднюю дверь. Сначала входит Джерри, потом Рита и я. Завершают шествие два зомби, что шли за Реем по полю — взрослые близнецы Зак и Люк, скончавшиеся от черепно-мозговых травм и переломов шеи. Летом, когда глубина в реке Сан-Лоренцо была не больше двух футов, братцы, взяв друг друга на «слабо», сиганули в нее с железнодорожного моста головами вниз.

Их историю рассказал нам Рей. Зак и Люк лишь скалились, кивали, да пару раз промычали «привет». По-моему, они слегка тронутые. Хотя кто я такой, чтобы судить?

Рей включает пропановый фонарь, и каменные стены освещаются мерцающим пламенем. Между внутренними и скругленными наружными стенами расстояние в четыре фута — место, куда ссыпали обмолоченную пшеницу. Примерно на уровне плеча на каждой из стен есть по квадратному раздвижному люку, к ним можно подняться по закрепленным на стенах металлическим лестницам.

Напротив одностворчатой задней двери — заколоченные изнутри передние ворота, через которые вполне проедет грузовик. В зернохранилище пусто. Здесь только мы, пара обгорелых поленьев да забытая кем-то давным-давно грязная теннисная туфля.

У меня за спиной Люк что-то шепчет брату; тот давится смехом.

Дождь кончился, и это кстати — крыши тут считай что нет. Закрытым сверху осталось только место для хранения зерна, в котором Рей устроил себе опочивальню и кладовую, оборудованную полками с батареями консервов, банок с домашними заготовками и бутылок «Будвайзера».

Хоть мы и относимся к нежити, это не означает, что нам чужд комфорт.

Помимо прочего, Рей разжился еще и дровами, спичками и старыми номерами «Плейбоя». Он берет несколько поленьев, щепу для растопки и журнал, который протягивает Джерри.

— Рви только статьи, рекламу и прочую писанину. Картинки оставляй.

Пока Джерри сортирует содержимое «Плейбоя» и вырывает страницы, чтобы Рей разжег огонь, я бросаю взгляд на Риту — а вдруг ей неловко. Она листает номер с Шарлиз Терон на обложке.

Через несколько минут дрова начинают потрескивать, дым поднимается вверх и выходит через открытую крышу.

— Кто-нибудь хочет есть? — спрашивает Рей.

Руки близнецов тотчас резко взмывают — ни дать ни взять, молодчики из «гитлерюгенд». Рита тоже дает утвердительный ответ. Мычу и я.

— А ты, Джерри? — интересуется Рей.

Джерри сидит на полу возле костра, поджав под себя ноги, с «Плейбоем» на коленях. Рядом — целая стопка журналов.

— Мне и так хорошо, — отвечает он, не поворачивая головы.

Рей приносит из кладовки пару банок, две вилки, что-то в вакуумном пластиковом пакете и пять бутылок пива. Одну из банок он вручает Рите, а вторую — Люку, который с жадностью хватает ее, как ребенок шоколадку. Раздается шипение — парень откручивает герметичную крышку; секунду спустя они с Заком по очереди вытаскивают из банки куски мяса и запихивают себе в рот.

Я сижу рядом с Ритой, которая в свете костра пытается разглядеть содержимое своей банки.

— Что там? — спрашивает она.

— Оленина. — Рей вскрывает пакет и достает ломтик вяленого мяса. — Я ходил на оленя. Не сказать, что всегда законно, но стрелял метко, так что добычу приходилось консервировать. Конечно, немного с душком, — говорит он, откусывая мясо, — но есть можно.

Рита вскрывает банку и, поковырявшись, выуживает вилкой большой кусок, обнюхивает его и только потом отправляет в рот.

— Ух ты, — жуя, говорит она, — пальчики оближешь. Вот уж мясо так мясо.

— Пища богов, — нахваливает Рей с полным ртом и, открыв пиво, делает глоток.

Рита берет еще один кусок, затем протягивает банку и вилку мне. Хоть еда уже и получила Ритино одобрение, я медлю: ни разу не пробовал оленину и вообще никогда особой склонности к дичи не имел. К тому же трудно поверить, что на вкус она отличается от маринованного тофу.

Зак и Люк, сидящие напротив меня по другую сторону костра, уже расправились со своей олениной и пальцами вычистили банку.

— Попробуй, — предлагает Рита. — Вкусно.

Пусть я не отношусь к тем, кто ищет религиозный символизм в обычных жестах или необъяснимых явлениях, но Рита в костюме плейбойского кролика с банкой оленины в вытянутых руках напоминает Еву, предлагающую Адаму отведать яблока. Хотя, с другой стороны, здесь не Эдемский сад. А если на земле и существует рай, нас оттуда уже вышвырнули. Поэтому яблочко я беру.

Рита права. Первый кусок оказывается гораздо более вкусным, чем я ожидал: ничего лучше я не пробовал с того самого дня, когда произошла авария. Второй — еще вкуснее. Я успеваю умять четыре куска, пока не вспоминаю, что нужно делиться с Ритой.

— Ты точно не хочешь, Джерри? — спрашивает Рита.

— Я не голоден.

Джерри отодвинулся от костра, прислонился спиной к стене и уткнул нос во вклейку на развороте журнала. Рядом на полу стоит бутылка пива и пропановый фонарь.

Пока мы угощаемся олениной и пивом, Рей расспрашивает о том, как нас угораздило очутиться в теперешнем положении. Поскольку я сегодня забыл маркерную доску, а Джерри так занят, что ничего вокруг не замечает, отвечать приходится Рите. Она рассказывает историю смерти каждого из нас и о том, что мы все встречаемся дважды в неделю на собраниях группы поддержки. Рей, в свою очередь, сообщает, что конец его жизни наступил год назад, когда он охотился на оленя и нарушил границы частной собственности. Землевладелец заявил, что всего лишь отстреливался в целях самозащиты.

— Это мне нужно было защищать свою задницу, — говорит Рей. — Я даже ружье отложил в сторону.

— А что ты делал? — спрашивает Рита.

— Отливал. Стоял со спущенным штанами, когда сукин сын влепил в меня заряд.

Я беру еще один кусок оленины и бурчу.

К тому времени, как с едой покончено, Зак и Люк спят, свернувшись клубком, словно коты, на полу рядом с ними — пустая банка и бутылки из-под пива. Джерри по-прежнему блуждает в царстве завуалированной порнографии.

Рей подбрасывает в костер дрова и открывает еще одну бутылку.

— Так что там у вас за группа?

Рита выкладывает краткие сведения о группе: кто в нее входит, какие цели она преследует, и все такое.

— Расшириться путем привлечения других выживших? — переспрашивает Рей. — А вас, случаем, вокруг пальца не водят?

— У Хелен немного нетрадиционные взгляды, — поясняет Рита. — Ей хочется сделать так, чтобы мы лучше относились сами к себе.

Я киваю и говорю: «Точно»; получается нечто похожее на смесь чиха с отрыжкой.

— Что ж, если кто-то пытается помочь другим, остается только восхищаться, — заключает Рей. — Хотя помочь себе можем только мы сами. Не так ли, мистер Хефнер[4]?

Джерри поднимает глаза от «Плейбоя»: взгляд остекленевший, рот приоткрыт. Похоже, у него текут слюни.

— Лично я ничуть не стыжусь быть тем, кто я есть, — продолжает Рей. — И вам не советую. Нужно извлекать максимум пользы из того, чем вы располагаете. А если у вас нет того, что вам необходимо, так пойдите и достаньте. Или сделайте так, чтобы оно у вас было.

По сути, Рей говорит то же, о чем вот уже три месяца кряду вещает Хелен. С одной лишь разницей: в его устах слова обретают куда больший смысл.

— Может, вы придете на собрание? — спрашивает Рита. — Наши будут рады познакомиться.

— За этих двоих не скажу, — указывает Рей на спящих у костра близнецов, — а я в группах взаимопомощи особого интереса не вижу. Хотя отчего бы не зайти…

Рита подробно объясняет, когда и куда приходить, и просит привести с собой близнецов. Рей говорит, что постарается, и предлагает еще по бутылке пива.

— Думаю, нам пора, — качает головой Рита, взглянув на часы. — Уже поздно.

В полночь для зомби установлен комендантский час — чтобы не было возможности беспрепятственно собираться в большие группы. Кроме как на собраниях «Анонимной нежити» и на кладбищах, нам вообще не дозволено встречаться. Даже виртуальное пространство, и то закрыто для нас — люди не желают, чтобы зомби копались в Интернете. Наверно, боятся, что мы создадим свои порносайты. Или станем заводить в сети романы с ничего не подозревающими живыми. Или организуем политическое сообщество, которое будет добиваться общественных преобразований.

Мы с Ритой благодарим Рея за гостеприимство, которое он не перестает выказывать, снабдив каждого из нас банкой оленины. Джерри поднимается, не выпуская из рук пачку журналов.

— Чувак, а я бы лучше на время взял вот это, можно?

По дороге назад я оглядываюсь на зернохранилище, исчезающее в темноте. Кажется, я обрел что-то, чего мне давно не хватало. Точно не скажу почему, но впервые со времени, когда я вернулся в мир, отвергающий мою человеческую природу, я почти чувствую себя человеком. Чувствую, что чего-то стою.

В первый раз я чувствую свою значимость.