Живые зомби

Глава 27

На маркерной доске царапаю слова так, чтобы их не увидел Тед, а сам краем глаза наблюдаю, как он с отвращением и одновременно с интересом меня изучает.

— Что вы чувствуете сегодня, Эндрю?

Поднимаю доску, на ней написано: «Что вы чувствуете сегодня, Тед?».

Какой же он предсказуемый.

Вяло усмехнувшись, Тед смотрит на меня с деланной улыбкой. А может, просто решил продемонстрировать новые коронки.

…двенадцать… тринадцать… четырнадцать…

— Как я понимаю, недавно вы пережили небольшое приключение, — говорит он.

«Не совсем», — пишу в ответ я.

— А ваши родители считают по-другому.

Мои родители.

После неудачной поездки в автобусе родители два дня не забирали меня из приюта для животных. Тамошние волонтеры и штатный персонал проявляют ко мне большее внимание и уважение, чем многие живые, поэтому я рад случаю выбраться из своего погреба. К тому же собачья еда у них очень вкусная.

Знаю, отец хотел преподать мне урок, но доказал только, что он сам лишен сострадания. Я оскорбляю его чувства и действую ему на нервы. Я для него обуза, как социальная, так и экономическая. Ему приятнее увидеть не счастливую улыбку на моем лице, а личинок, пожирающих мое тело.

Мама по крайней мере пытается понять меня, разделить мою участь, хоть и обливает меня с ног до головы освежителем воздуха и надевает прочные резиновые перчатки перед тем, как ко мне прикоснуться.

Сейчас она сидит в приемной — наверное, читает журнал, бормоча что-то себе под нос, в то время как отец, как пить дать, поджидает меня дома с канистрой бензина и паяльной лампой.

— Садясь в автобус, вы хотели добраться до какого-то конкретного места? — спрашивает Тед.

Я не сказал родителям, куда ехал, потому что это создало бы кучу проблем. Чего доброго, тетушка с дядюшкой еще решат увезти Энни из штата. Так что и Теду я тоже не собираюсь докладывать. Да, существует такая вещь, как врачебная тайна, я в курсе. Но боюсь, вряд ли ее станут соблюдать в отношении зомби. Тед с такой же легкостью передаст все родителям, с какой он ходит на процедуры химического пилинга.

«Просто хотел почувствовать себя нормальным человеком», — пишу я.

— Нормальным, — повторяет Тед, словно показывая, что не знает, как на это реагировать. — Нормальным…

Он улыбается и с явным наслаждением проводит языком по зубам. Смотрю на электронные часы, на цифры, отсчитывающие время секунда за секундой. Лучше бы я сидел дома: сейчас по каналу «Кантри Мюзик» идет «Тачка на прокачку».

Стираю предыдущую запись и пишу: «Что происходит?»

— О чем вы, Эндрю? — спрашивает он с натянутой, неестественно-белоснежной улыбкой.

Думаю, он прекрасно понимает, о чем я.

«Зачем вы здесь?»

— Вы имеете в виду в эмоциональном, духовном или экзистенциальном смысле?

«Что это значит?»

В ответ — тишина.

«Что вы делаете?»

— Пытаюсь помочь вам, Эндрю.

«Чем это мне поможет?»

— Не знаю, — признается Тед. — А чем это вам помогает?

«Ничем».

Ответа нет. Лишь со свистом вырывается следующая порция освежителя.

Для каждого зомби наступает час, когда становится ясно: старые приемы уже не работают, и от них придется отказываться.

Как и от старых привычек.

И старых друзей.

И старых надежд.

В них больше не найдешь поддержки и ободрения; они лишь создают проблемы и вызывают зависимость, которая препятствует росту и развитию. Они связывают тебя. Не дают раскрыть свой потенциал. Рано или поздно от них нужно избавляться.

…пятьдесят семь… пятьдесят восемь… пятьдесят девять…

«Все, с меня хватит!»