Живые зомби

Глава 44

В аннулировании личного номера страхового свидетельства после смерти нет ничего страшного, — если вы действительно умерли. Однако если вы вернулись, стали зомби из-за неких генетических нарушений или потому, что при жизни объедались печеньем «Твинкис», тогда пиши пропало. Оживших мертвецов не считают человеческими существами даже те из живых, кто не относится к основным религиозным конфессиям, и восстановить страховое свидетельство вам будет ничуть не проще, чем гею одержать победу на выборах шерифа в штате Вайоминг.

Без страхового номера невозможно получить работу, социальную поддержку от федерального правительства или штата или пособие на образование. А зарабатывать на жизнь чрезвычайно сложно даже для тех, кто не воскрешался из мертвых и не ел человечину. Если только вы не в Теннесси. Там, я слышал, не очень строгие порядки.

Обшарив дом, в шкафу в спальне родителей я нашел свое свидетельство о рождении и водительские права. Там же обнаружились «Камасутра», флакон массажного масла, кожаные наручники, фаллоимитатор и три полароидных снимка, на которых изображена мама в обнаженном виде.

По-моему, мне снова пора записываться на прием к психотерапевту.

Чтобы восстановить номер страхового свидетельства, утраченный по причине ложного заключения о смерти, необходимо подтвердить свое гражданство и возраст. Если вам уже исполнилось двенадцать, то в управление социального страхования надлежит явиться лично.

В былые времена, когда у людей еще не было телевизоров, свидетельство о рождении, удостоверение личности и страховой номер получали по почте. Однако в связи с принятием Патриотического акта после событий 11 сентября это невозможно.

Но даже если бы и так, я не собираюсь добывать страховой номер обманным путем. Не хочу выдумывать себе имя и подделывать документы. Я хочу уравнять правила игры. Хочу, чтобы живые знали: я — зомби. Чтобы относились ко мне с уважением, о котором раньше и не помышляли.

Говорили со мной на равных.

Местное управление соцстраха ничем не отличается от других государственных учреждений: здесь чувствуешь себя так же тепло и уютно, как в турецких тюремных застенках, разве что обходится без избиений, пыток, экзекуций, вымогательств и периодических захватов в заложники.

В глубине помещения расположены четыре окошка, рядом с первым — бронированная дверь. В зоне ожидания рядами стоят стулья. Слева от входной двери пост охранника, пустующий в момент моего прихода. Напротив поста — стойка компьютерной регистрации.

Нажмите «0», если вам назначено.

Нажмите «1», если вы пришли без записи.

Заранее я не записывался. Похоже, это не проблема: в зоне ожидания сидит всего один человек, второй разговаривает с клерком у единственного открытого окошка. Нажимаю «1», и из термопринтера появляется талон с номером А75.

Усаживаюсь в третьем ряду, на два стула дальше и на один ряд позади женщины средних лет, коротающей время за чтением журнала. Секунд через десять по телу женщины пробегает озноб, она кутается в свитер. Так и не дождавшись своей очереди, женщина встает и выходит из здания. Иногда на людей так действует мое присутствие.

Пожилой мужчина отходит от стойки и направляется к двери. Увидев меня, он бледнеет. Затем служащий называет мой номер.

Живого я первым делом оцениваю. Что лучше: потушить его или поджарить на открытом огне? Сделать бифштекс или смолоть на котлеты? Это зависит от ваших предпочтений. Или от того, сколько усилий вы планируете затратить на стряпню. Если не подходит ни то, ни другое, всегда можно просто отбить мясо, смазать оливковым маслом, добавить каперсов и филе анчоуса, и будет карпаччо.

Клерка в управлении социального страхования, пожалуй, стоило бы пустить на фарш.

— Чем могу быть полезен? — Улыбка на его лице смахивает на гримасу.

Он напоминает мне Теда, не хватает только золотой серьги в ухе да коллагеновых инъекций.

Сообщаю ему, что мне нужно восстановить номер социальной страховки.

— Восстановить? По какой причине было прекращено его действие?

— По ошибочному заключению о смерти.

Несколько мгновений он не сводит с меня взгляд, по-прежнему растянув губы в фальшивой улыбке.

— О, тогда не все так просто…

Я предъявляю свидетельство о рождении, водительские права и паспорт и называю номер страховки.

Клерк берет документы и вводит номер в компьютер. На лбу у него проступает и скапливается в маленькие бусины пот. Не знаю, что за сообщение появилось на мониторе компьютера, но клерк становится белым как стена.

— Тут написано, что вы… умерли, — говорит он дрожащим голосом.

Я напоминаю ему, что заключение о смерти было ошибочным.

Клерк глядит на меня и снова на монитор, затем вертит головой по сторонам. Он совсем один.

— Гари! — кричит он.

— Какие-то проблемы? — спрашиваю я.

— Гари!

— Но позвольте…

Он снова поворачивается ко мне, лицо мертвеннобледное, затем смотрит на монитор.

— По нашим сведениям, вы… то есть Эндрю Уорнер… умер четырнадцатого июля и через три дня воскрес.

— Как Иисус Христос, — киваю я. — А теперь мне нужно восстановить номер социальной страховки, если вы не возражаете.

— Это… невозможно. — Клерк отходит от стойки.

— Почему? — интересуюсь я.

— Потому что… — Он тянется к телефону. — Потому что…

— Отойти от окна!

Я оборачиваюсь. Слева от меня у бронированной двери стоит Гари, охранник. Правой рукой он в нерешительности щупает пистолет. Будто это ему поможет. Да выпусти он в меня хоть всю обойму, я поджарю его на вертеле быстрее, чем начнется шоу Опры.

Клерк за стойкой вызывает полицию.

— Мне нужен всего лишь номер страховки, — объясняю я.

Гари достает оружие из кобуры.

— Я сказал отойти от окна!

Мне не особо хочется получить пулю, и я делаю шаг назад.

— Руки за голову!

Вздохнув, я подчиняюсь. Ужасно неудобная поза.

— Осторожнее, это зомби! — предупреждает клерк, положив трубку.

Глаза охранника, еще секунду назад полные отваги, лезут на лоб от страха и неуверенности, руки трясутся.

Полицейский участок расположен не более чем в двух кварталах отсюда, и вскоре доносится вой сирен.

— Не двигаться, — произносит Гари дрожащим голосом.

У меня свербит в носу, не терпится почесать. Боковым зрением я вижу, как клерк удирает через заднюю дверь, оставив охранника наедине со мной.

Гари тоже заметил бегство клерка, что не добавляет ему уверенности.

— Вам не нужно оружие, — пытаюсь втолковать я.

Гари не удостаивает меня ответом, однако руки у него начинают трястись еще сильнее. Мечта, а не охранник.

— Я никому не причиню вреда.

Зуд в носу сводит с ума. Неужели я простудился?

— Мне нужно почесать нос.

Вой сирен все ближе, доносится скрежет шин по асфальту. Хлопают двери машин, слышны громкие возгласы. Гари украдкой глядит на входную дверь.

Я чихаю.

Он спускает курок. Первая пуля обжигает мне грудь. Вторая попадает в лоб чуть выше левого глаза и выходит через затылок.

Сейчас я был бы не прочь использовать опцию «аптечка».

Не знаю, продолжает ли Гари стрелять; даже если и так, остальные пули я все равно уже не чувствую. Ковыляю к выходу, совсем как в то первое утро, когда я оказался на Олд-Сан-Хосе-роуд. Затем падаю, ноги немеют, уши лопаются от криков и воя сирен.

А потом пустота.