Жирдяй-2: Экспансия!

Глава 11

Глава одиннадцатая

Чтобы чуток успокоиться после не слишком приятного общения с Владом, я решил сделать сразу две вещи. Причем первую по пути ко второй. Выбрав небольшой округлый камень, я активировал магию и принялся пинать снаряд, уподобившись идущему со школы домой мальчишке. Хотя это я больше из старых фильмов помню — в наше время мальчишки по улицам уже не ходили. Разве что в ясную погоду без морозных перепадов и штормовых ветров, несущих брызги разъедающей все кислотной воды. Да и то… ходили они больше по безопасным закрытым улицам, где пинать было нечего. К тому же большая часть детей, подростков и студентов училась удаленно. Я сам только первые годы обучения посещал общий класс, где вместе со мной училось аж тридцать детей. Детский садик и первые два года обучения были общими только по одной причине — тот самый знаменитый «социальный минимум», что всячески рекомендовался детскими психологами. Мол, без взаимодействия и общения со сверстниками дети вырастут ущербными. А толку? Я таким и стал — классический интроверт, предпочитающий собственную компанию.

И вот я тут — лидер Искателей, иду себе под дождем и пинаю камешек по грязи.

И выходит, что мы — продукт нашего мира. Там я типичный домосед, бирюк, нелюдимец.

А тут в Ковчеге я… блин… да я не помню, когда последний раз в одиночку хотя бы бутерброд заглотил — причем так, чтобы машинально и с обязательным созерцанием какого-нибудь фильма, где несуществующие супергерои буцкают несуществующих суперзлодеев.

Ну да… а теперь я сам цифровой дальше некуда.

Вторая вещь, кою я выбрал для успокоения — библиотека. Это одно из самых спокойных и тихих мест любого мира. Место, где сосредотачиваются залежи книжной мудрости, а строгие библиотекари зло шикают на каждого шумливца.

Когда добрался до вагона, первое, на что я наткнулся, так это на висящую на двери табличку с полусмытой надписью маркером: «По погодным причинам библиотека временно закрыта». А чуть ниже красовалось столь же суховатое:

Книги сдавать или продавать с торца.

Если закрыто — стучать три раза.

Стучать тихо.

Нарушители лишаются читательских билетов и свежей сводогрузки!

Администрация.

— Сводогрузка, — изумленно пробормотал я, вдоль библиотекарского вагона двигаясь к торцу.

Там должна быть тамбурная дверь, но ника не… О как…

К вагону приставили кусок теплицы. Самой настоящей теплицы — прозрачный и мутный от старости пластик на алюминиевых рамах. Тут где-то треть, она чуть ниже вагончика, но это мелочи — главное, что эта пристройка обеспечила защиту от дождевой воды. Еще сильнее я удивился, поняв, что внутри четырехметрового в длину и чуть меньшего в ширину пространства образовался читальный зал — и он не пустовал. На стоящих вдоль стен длинных скамьях сидели уткнувшиеся в книги и журналы прилежные читатели. Центр занял стол, сделанный из двух толстых досок, положенных на высокие чурбаны. На столе несколько стопок книг и журналов. Торцевая дверь вагона открыта, но вход в тамбур перекрыт красной веревочкой, с которой свисает очередная табличка «Служебный вход».

Обалдеть…

Сама Елизавета Наумовна, как всегда строгая и спокойная, сидела за самой настоящей деревянной конторкой рядом с тамбуром. Тут же стояло два знакомых мне стальных ящика, причем один был закрыт на навесной замок. На ящиках громоздились кипы бумаги и старых книг. Библиотекарь была занята тем, что просматривала поочередно каждый листок или книгу, делала пометки в раскрытом перед ней журнале, а затем… шлепала печать внизу каждой страницы. Заинтересовавшись, я подошел чуть ближе и, пока не обнаруживая себя, сумел прочитать яркий фиолетовый оттиск: «Библиотека Искателей».

— Добрый день, Жир Жирыч, — сухо молвила Елизавета Наумовна, не поднимая головы.

— И вам, — улыбнулся я, поспешно присаживаясь на одинокий стул перед конторкой, выглядящий как место для провинившихся. — Вот, заглянул…

— Почитать?

— И это тоже. Но больше поинтересоваться делами. Не надо ли чего?

— Покрыть долги, — мгновенно ответила Елизавета Наумовна. — Кое-что я оплатила из собственных средств, но моей зарплаты не хватает. Пришлось залезть в долги.

— Так…

— Бюджета нет. А библиотека без бюджета существовать не может. И без помощников.

— Я понял, — кивнул я, беря протянутый листок. — Так… так…

'Отчет по финансовым тратам:

Создание непритязательного стола из досок и чурбанов. Оплачено. Стоимость — восемь пластмассовых красных пуговиц из личных запасов.

Треть теплицы. Покупка, доставка, установка. Не оплачено. Стоимость — два полных итола.

Конторка деревянная, офисная. Не оплачено. Стоимость…'

Отчет занимал всю страницу. Прочитав, я молча достал из кармана пять полных итолов и аккуратно положил на край конторки.

— Это ваш временный бюджет. Тратьте смело.

— Хорошо.

— А вот это погашение всех долгов по отчету, плюс еще два полных итола на погашение всех ваших трат, Елизавета Наумовна.

— С вами приятно работать, молодой человек.

— Взаимно. Вы профессионал…

— Скорее представитель умершей профессии, — грустно вздохнула она. — Последние годы я занималась никому не нужными архивными работами по перекладыванию макулатуры. Те, кто еще читает, предпочитают электронное чтение бумажному. Неумолимый прогресс, что спасает деревья и увеличивает добычу кремния. В свое время наши предки чертили кремневым топором на гранитных стенах пещер. Возвращаемся к истокам? Ведь мы теперь живем в кремнии… не больше, чем электрические искры в каменных жилах…

— Главное, что мы живы, — улыбнулся я.

— Тоже верно. Сводозазгрузку не желаете ли?

— С радостью. — кивнул я.

Когда процесс завершился, и я стал обладателем аж сорока с чем-то информационных обрывков, в свою очередь поделился кое-чем мелким и безобидным.

— Хорошее начинание, — признал я, увидев на стене вагона еще одну табличку, где оповещалось, что каждый желающий может поделиться новой информацией из своего Свода, а также получить что-то новое от дежурного библиотекаря.

— Нанимайте пару человек персонала, — решил я, осторожно беря уже проштемпелеванный журнал. — Кстати, мы тоже нашли немало журналов. Вам должны были их…

— Уже получила, — ответила Елизавета Наумовна и указала взглядом на сидящего за краем центрального стола мужичка, что бережно перелистывал страницы журнала. — Уже на руках. Пользуется определенной популярностью.

— У нас есть фанаты старого чтива?

— Скорее фанаты-изобретатели. С каждым днем появляется все больше доказательств того, что старые изобретения, что давно уже отжили свое в реальном мире… вы понимаете, о чем я?

— Вроде паровоза, что топится углем? Или лампочки накаливания?

— Абсолютно верно, молодой человек, — с одобрением кивнула библиотекарь. — Появляются доказательства, что все эти раритетные изобретения могут быть более чем полезны в мире Ковчега. Уже сегодня сюда заходили Монти и Джина, чтобы порыться в новых поступлениях. Они и выдвинули эту теорию — вернее, озвучили ее и оформили в письменном виде. Они же предложили разместить в читальном зале особую картотеку с доступом для избранных.

— Ого… и что это за…

— Фракция. Помимо картотеки, фолианта для соответствующих записей и списка с текущим членством, они выдвинули идею о том, чтобы официально создать гильдию, в которую может вступить член любой фракции, не нарушая при этом, а лишь дополняя свой статус.

— Голова чуть заболела, — признался я.

— Чайку? Черного. С сахарком.

— Разоряю я вас.

— Главное, про бюджет библиотечный не забывать.

— Не забуду.

— Тогда и сахарка можно добавить, — едва-едва заметно улыбнулась женщина.

А я невольно задумался о том, был ли у ней муж и каково вообще жить с таким… сухарем? Или она только с чужими так, а дома она фонтан улыбчивость и веселых шуток?

Трудно сказать. Да я вообще почти ни о ком ничего не знаю — прошлая жизнь, увлечения, устремления и надежды. Почему? Потому что раньше меня это никогда не интересовало — в прошлой реальной жизни. А сейчас просто не остается времени на расспросы.

— Фракция, — произнес я слово, что раньше мне не нравилось своим звучанием и одним из своих смыслов. — Фракции… У нас их уже немало.

— Социалы, — с еще одной скупой улыбкой Елизавета Наумовна подняла правую руку.

— Социалы, — кивнул я. — Охотники, Воины, Искатели. Самая большая фракция у нас — это Социалы. Туда входит, считай, три четверти всего поселения.

— Но и мы уже делимся на составляющие. Чернорабочие, повара, механики, строители…

— Это понятно. А будет еще больше различий. До сих пор Социалы растут быстрее всех.

— А само название «Социалы» уже никто не произносит. Многие посчитали его слишком обидным или же политизированным.

— Голова вот сейчас заболела… А как теперь называют?

— Чаще всего — Трудяги. Вполне честное название. Где-то кто-то пытался еще организовать что-то вроде фракции Мастеров, куда бы входили бесспорные специалисты того или иного направления. Но дед Федор идею придержал, велев продумать все получше и сказав, что это не фракция, а то, что молодежь любит называть Гильдией. Вот тут все и началось…

— Гильдия. Логично, — признал я.

Дед Федор, с кем последнее время я вижусь лишь урывками, выполняет огромную роль в поселении. Он центр всего и вся. На ходу принимает сотни решений, мгновенно отказывая одним и поддерживая других, проверяя, отменяя, соглашаясь, веля исправить, разрешая конфликты… Человек нашел свое место в этом мире. Как и я свое.

Будто не услышав моих комментариев, библиотекарь, пододвинув ко мне чашку с чаем, продолжила:

— Тут же возникли начинания различного уровня серьезности и… бредовости… Вон тот стол видишь?

— Вижу.

— Вот буквально полчаса назад разогнала с него пятерку Социалов, что устроили нечто вроде сходки. Цель сходки — организация профсоюза чернорабочих для борьбы за их права, за увеличение заработной платы, бесплатную медицинскую помощь и снабжение необходимым инструментом.

— Обалдеть! Серьезно⁈

— Еще как. И чаще всего звучало имя некоего Лепрекона — мол, если с ним вдумчиво и вежливо побеседовать, он не откажет в увеличении оплаты процентов на десять. Ну и лопат с обувкой подкинет по щедрости душевной. Но не решились они к тебе делегацию послать. А затем я их разогнала. Но ты уж поверь — они придут. И придут не просто компанией чуток недовольных дружков, а во главе молодого неопытного профсоюза.

— От чего бежали — к тому и прибежали, — вздохнул я, опять вспоминая умирающий реальный мир. — Кошмар… Ну зачем тут все это городить? В волшебном цифровом мире, где, просто копая, можно отыскать очень многое!

— Просто копая? Ты напомнил мне. Возьми, — порывшись среди бумажек на столе, Елизавета Наумовна отыскала небольшой листок, аккуратно сложила, вместе с еще одним листом вложила в ненадписанный конверт и несколько церемонно протянула мне. — Тут пара интересных имен. Парень с девчонкой, совсем молодые, оказались заживо похоронены. И сумели выбраться. С ними стоит пообщаться.

— Спасибо. В Искатели?

— Она — да. Боевая девушка. Решительная. Я такой никогда не была… И могу лишь позавидовать белой завистью. Он тоже не трус, но больше нацелен как раз на создание новой гильдии.

— Изобретатели?

— Гильдия Изобретателей. Ее суть — позволить участникам любой фракции законно стать членом гильдии.

— Но это и так не запрещено, — удивленно нахмурился я. — Любой из социалов может хоть завтра стать искателем, а затем, когда надоест, опять вернуться к мирной жизни в поселении. Главное — обладать решительностью и некоторыми навыками. То же самое у воинских и охотничьих фракций — никто не запрещает им уйти и стать социалами. Личное дело каждого.

— Пока что так, — кивнула Елизавета Наумовна.

— Я чего-то не знаю?

— Дед Федор сегодня с утра заявил, что поселение вводит жесткие штрафные санкции для всех, кто вдруг пожелает покинуть фракцию Воинов. Каждое такое заявление будет рассматриваться отдельно и справедливо. А это уже звучит как судебное рассмотрение. И… я считаю это правильным. Ты ведь далеко не глуп, Жир Жирыч. Понимаешь, почему дед Федор пошел на такое непопулярное заявление…

— Обучение, — вздохнул я с кивком. — Да. Фракция Воинов единственная, начавшая обучение воинскому делу. Защита, атака, оборона, удерживание позиций, штурм, грамотное отступление… я все это услышал от Милы только мельком, но уже под впечатлением.

— Армия! Армия должна быть обучена! — неожиданно по-мужски отрубила библиотекарь. — Многие хотят стать воинами. Вступают во фракцию, несколько дней живут на всем готовом, тренируются, забирая время инструкторов… а затем уходят восвояси, пускаясь в самостоятельное плавание! Чаще всего они становятся независимыми охотниками или черными искателями…

— Да нет никаких черных или белых искателей, — поморщился я.

— Ты это им попробуй объяснить. По поселению бродят слушки, что только Фракция Искателей имеет право на все трофеи в земле, воде и небе.

— Да-а-а… — протянул я. — Люди любят придумывать, да?

— О да. Что ж… такова человеческая природа. И такова человеческая лень, хитрость или даже подлость. Поэтому глава поселения и запретил самовольное покидание Фракции Воинов. Ушел самовольно — значит, дезертир!

— Хм…

— И тут же многие заныли, что это первый шаг окованной металлом стопы политической машины, что задавит ростки гражданской свободы… Бред! Сразу таких нытиков прогонять надо!

— Изобретатели?

— Сейчас подойдут, — удивила меня Елизавета Наумовна. — Я как тебя увидела — сразу послала мальчонку. Уж извини, что за тебя решила — но тебя не поймать. Они второй день по твоим уже остывшим следам бродят под дождем.

— И градом! — звонко выкрикнул вбежавший в теплицу мальчишка в чересчур большом для него ярком зеленом плаще с капюшоном, украшенным глазами и гребнем дракона. — Вот! Это же град?

— Это град, — медленно кивнул я, глядя на небольшие ледяные комочки в детских ладошках. — Вот черт… ой… извините.

— Я знаю это слово! — гордо надулся пацан.

— Хочешь заработать? — спросил я, глянув в черное небо и убедившись, что пока град не валит.

— А то! Мужчина без денег — не человек! Мне так дядя Влад сказал, когда я ему болты принес найденные!

— А-а-а… — протянул я, — Ну… Вот что. Лети на Базу Искателей. К навесу. И расскажи там всем, что с неба начал падать град.

— А они еще не знают?

— Вот и выясним, — улыбнулся я, протягивая мальчишке медный нагрудный значок в виде кометы с пышным хвостом. — Такой оплаты хватит, мистер посыльный?

— Ух ты! — подпрыгнул пацан и, тут же опомнившись, куда более солидно произнес: — Сойдет.

— Лети. И говори каждому встречному! — попросил я. — Прямо на бегу кричи!

— Хорошо!

— Нам ждать ухудшения погодных условий? — правильно поняла меня Елизавета Наумовна.

— Похоже что так, — кивнул я, усаживаясь поудобней. — Над нами ведь точно прочный пластик, а не стекло?

— Старая добрая овощная теплица, что радует. Была бы здесь благородная оранжерея девятнадцатого века… Так ты дождешься инициаторов?

— Дождусь, — подтвердил я и тут встал. — Это что вон там мимо несут?

— Что-то из земли добыли, — пожала плечами повелительница Библиотеки Искателей. — Что-то большое и несуразное…

— Я мигом, — улыбнулся я, накидывая капюшон плаща и выходя под дождь. — Пока град не начался…

Большим и несуразным оказался шкаф. Даже не шкаф, а шкафище — что-то доисторическое, можно сказать, монструозное. И… запертое на замок, как я выяснил через минуту после того, как остановил торопящихся с добычей мужиков. Узнав меня, они заулыбались, и я с удивлением понял, что в их улыбках немало заискивания и робости. Причем такой робости, какая бывает, когда в коридоре сталкиваешься с директором предприятия — а ты сам простой стажер. И мне это не понравилось, но ничего такого, само собой, говорить не стал, сразу перейдя к делу. Выяснилось, что шкаф они отыскали в четвертушке дома, что ранее был скрыт земляными навалами у подножия горы. Вода ушла, дом обнажился и выглядел так, будто какой-то великан отрубил большую его часть и отбросил куда-то вдаль. Внутри частично уцелевших комнат они отыскали металлическую кровать, пару стульев, как будто-то только что сшитые шторы с пышными розовыми оборками, три связки газет и вот этот шкаф. Большую часть добычи они уже продали или обменяли на более путное — хотели стать охотниками и старательно собирали снаряжение и оружие. Шкаф же они тащили в ближайшее сухое место — частично ими разобранный дом начал обваливаться, и пришлось убираться восвояси. Их это расстроило — вот-вот отличный стройматериал либо утонет, либо уйдет в чужие руки.

Я предложил им два средних итола за шкаф «как есть». И еще один за те газетные связки, если бумага еще не размокла. Мужики переглянулись и тут же согласились. Судя по хитрой роже одного, он как-то сумел заглянуть внутрь шкафа и понять, что там нет ничего особенного — на него и глядели остальные.

Лицо «ведающего» я запомнил. И не забыл указать на него Елизавете Наумовне, когда они доперли шкаф до теплицы и внесли внутрь. Этот хитрец явно мог видеть сквозь стенки — уж не знаю как, но мог. Либо магия, либо технология. Но о нем надо сообщить деду Федору — на всякий случай. Еще одна великая проблема, с которой мы внезапно столкнулись и которая становилась все сильнее — люди не хотели делиться информацией о себе. Большинство кое-что еще рассказывало о своем прошлом в реальном мире, о своих навыках, умениях, образовании в конце концов. Хотя многие скрытничали и тут. Но как только ты начинал спрашивать о текущем уровне цифрового воплощения, о имеющихся заклинаниях, умениях или имплантатах… львиная доля опрашиваемых мгновенно замыкалась и начинала уходить от вопросов. И я их вполне понимал.

Мир Ковчега 5.0 много чем отличается от покинутого нами мира реального, но много в чем с ним схож. Например, в том, что любую узнанную от тебя же информацию позднее можно будет обратить против тебя же. Лучше уж молчать.

Шкаф-монстр был приставлен торцом к стене теплицы рядом с конторкой библиотекаря и дверцами к ней. Так был отделен этакой надежной стенкой небольшой угол читального зала. Учитывая мою любовь к тяжелой надежной мебели, я тут же взялся за протянутую сухую тряпку и принялся протирать деревянного гиганта, проходясь материей по старой полировке. Вещь безобразная и стильная одновременно. Жаль, что к себе его тащить уже поздно — как-то несолидно проявлять хищничество в такой ситуации. Так что хоть руки и чесались, шкаф я к себе не потащил. Но и оставлять его вот так — запертым — не собирался. До моего ухода мы шкаф вскроем и осмотрим его содержимое. Опять же — не из моего желания упустить что-то ценное. Нет. Просто в здоровенном шкафу вполне может скрываться какая-нибудь хищная тварь, что мгновенно выскочит, как только дверца приоткроется. Я такого насмотрелся в сериалах и фильмах, видывал и в играх, когда из темноты на твоего героя вдруг выскакивает страшенный монстр и откусывает ему голову. В мире Ковчега и похлеще ситуация может произойти.

Так что я попросил себе чаю, чуть переставил стул и уселся, глядя как один из вызвавшихся помочь читателей удивительно ловко обращается с тонким пинцетом и проволочкой. Между прочим, все необходимые инструменты он вытащил из внутреннего кармана серого опрятного пиджака. Так что этого почти лысого невысокого серого мужичка я тоже запомнил. Грех не запомнить такого умелого и при этом такого деликатного человека с длинным розовым хвостом, торчащим из специальной дырки в штанах. Пусть это очередной весельчак, нашутившийся с редактором персонажа, он реально умелец и при этом, отперев замок за пару минут, не стал лично открывать дверцы, хотя и не ушел боязливо. Так он дал понять, что не лезет к чужой добыче, но при этом готов помочь, если развитие событий пойдет по плохому варианту.

С каких это пор я начал так вдумчиво оценивать людей?

Открыв дверцы — держа наготове свою магию пинка, а в правой руке тяжелый бронзовый бюст Блеза Паскаля — я убедился, что опасности нет и, не скрывая облегчения, шумно выдохнул. Убрав оружие обратно на стол, принялся выкладывать всю добычу на конторку, а Елизавета Наумовна с необычайной ловкостью все сортировала.

Три толстые книги. Все по ботанике. Все в кожаных коричневых переплетах. Две чернильницы — пустые. Огромный заварной чайник — причем абсолютно целый! Одно непонятно — с каких пор на чайниках начали рисовать зловещие черные средневековые крепости. Кипа старой пожелтевшей писчей бумаги — я сразу отделил себе пару десятков листов. Старые настенные часы, несколько носовых платков, крепкое мужское кожаное пальто, женская прозрачная блузка со слишком большим количеством пуговок, всякая мелочевка вроде уймы спиц, клубков шерсти, пары журналов о вязании, одежных крючков. Пять патронов двенадцатого калибра. Запасной ствол от пулемета — вроде бы. Несколько тонких темных пружин, динамитная шашка, будильник и связка разноцветных проводов. Не став ломать голову над этим набором юного взрывника, я забрал все «опасное», сложив трофеи в небольшой деревянный ящик из того же шкафа. Последнее, что мы добыли из деревянного монстра — семь вешалок и литровую бутылку джина Гордон.

— Отличнейшее приобретение для библиотеки, — заметила Елизавета Наумовна.

— И для любого банка, — хмыкнул я, изучая чересчур на мой взгляд сложные замки для обычного платяного шкафа. — Хм…

— Что не так?

— Шкаф прямо непростой, — признался я. — Старый, массивный, со сложными замками. Прямо так и хочется поискать тайники…

— Даже не подумала об этом. — удивленно призналась библиотекарь.

— Я займусь? — с легкой улыбкой спросил мужчина с розовым хвостом. — И позвольте спросить: не требуются ли в сие прекрасное учреждение старательные помощники? Люблю книги и картины. Особенно картины. Они требуют к себе бережного обращения и уважения…

— А вы у нас будете? — чуть наклонил я голову, глядя, как он умело простукивает стены шкафа, начав с его более чем могучего основания.

— Клим Свенсон к вашим услугам.

— Клим Свенсон?

— Так точно. Фрилансер, путешественник, философ и человек с богатым жизненным опытом.

— Оно и видно, — кивнул я, наблюдая за его действиями. — Не взломщик?

— О нет. Просто… богатый жизненный опыт.

— Прошлое в прошлом, — произнес я. — Насчет найма сюда — здесь все во власти Елизаветы Наумовны. Если не столкуетесь — приходи ко мне, Клим Свенсон. Мне всегда пригодятся люди, что не побоятся рискнуть и…

— Вот рисковать там, — он с извиняющейся улыбкой кивнул на залитую дождем долину, — не хотелось бы, если честно. Уж простите, Жир Жирыч. Наслышан о Искателях, но сам не рвусь…

— Это личное право каждого, — не стал я спорить. — Оппа…

— Оппа, — согласился Клим, когда под его нажимом одна из дощечек вдруг отскочила. — Прошу.

Присев, я изучил темное отверстие, задумчиво хмыкнул и, запустив руку внутрь, осторожно вытянул… обычную пачку сигарет. Лаки Страйк с красным кругом. Пачка открыта, пяти штук не хватает — я сосчитал. В том же тайнике оказался скрыт коробок спичек с этикеткой, изображающей горящее под котлом пламя.

— Позволите сигаретку?

Кивнув, я закурил и сам, неумело затянувшись цифровым ароматным дымом и не отводя задумчивого взгляда от шкафа. Поразительно просто — я так и не смог понять, кому принадлежал шкаф. Мужчине? Женщине? Ребенку?

— Небольшой семье, что могла позволить себе снять лишь комнату, но не полноценное жилье, — произнесла Елизавета Наумовна, явно поняв, какие мысли бродят у меня в голове. — Общий шкаф. Общая судьба. Детский тайник с первыми в жизни сигаретами. И раз сигареты так и остались в тайнике… возможно, эта небогатая семья познала общую смерть. Угостишь сигареткой?

Вскоре мы курили уже втроем, с уважением оглядывая шкаф. Тишину нарушил Клим Свенсон:

— Я вполне бы мог вставить сюда полки. Много крепких надежных полок. А с помощью нескольких достаточно крепких брусков я могу отделить эту зону от общей.

— А сколотить и повесить вот тут вот пару книжных длинных полок? Так, чтобы можно было ставить не только книги, но и тяжелые предметы вроде бронзовых бюстов?

— Сделаю, — сквозь табачный дым улыбнулся Клим Свенсон.

— Хорошо, — кивнула Елизавета Наумовна. — Вы временно приняты. Зарплату обсудим позже, но сразу скажу, что она будет скромной.

— Главное, чтобы начальник был человеком.

— Хорошим?

— Просто человеком. Этого уже достаточно, — широко улыбнулся Клим Свенсон.

Не выдержав, я засмеялся, чувствуя, как меня отпускает. Все напряжение последних дней ушло. Мир снова стал казаться интересным солнечным местом — даже невзирая на льющий с неба холодный дождь.

— Человеком, — фыркнул я, отсмеявшись. — Раз ко мне ты не пошел, мистер Клим Свенсон… значит, меня за человека не считаешь?

— Ты лидер, — уже без улыбки ответил Клим и пожал плечами. — В лидерах людей не бывает. Там либо машины грохочущие, либо черти орущие.

— Ну круто…

— Зато честно.

— Честно, — кивнул я и повернулся к Елизавете Наумовне: — Его зарплатный бюджет — с меня. Как определитесь со справедливой суммой — оповестите, пожалуйста.

— Щедрое предложение, — отрывисто произнесла начальница нашего историко-библиотечного центра и несколькими частыми «хапками» прикончила сигарету. — Пачку не оставите?

Молча выложив сигареты и спички на конторку, я задумчиво произнес:

— Раз у нас есть цифровые простуды, гриппы, пневмонии и воспаления легких… есть ли рак гортани и легких? А проказа? Что насчет Эболы? А если вспомнить об эпидемии сарсков-пять?

— Ну тебя, — рука Елизаветы Наумовны дрогнула. — Шутишь?

— А похоже?

— Надеюсь, что шутишь! Смерть от рака легких в цифровом мире — очень злая шутка!

— А мне кажется нашей новой реальностью, — покачал я головой. — И поэтому я… в небольшой панике. Я не знаю, чего и от кого ждать, уважаемая Елизавета Наумовна. Похоже, желание всего мечтающего человечества наконец-то сбылось — теперь каждый день действительно несет в себе что-то новое.

— Сама стараюсь не задумываться слишком глубоко…

— В чем-то даже мудрое решение, — улыбнулся я и снова перевел взгляд на Клима Свенсона: — Ты… уж извини что я на «ты»…

— Все верно. Моя вежливость не повод для других отвечать тем же.

— Ты вроде как неплохой мастер…

— Посредственный, но зато на все руки сразу. Сам такой шкаф не сделаю, а полки в него добротные поставить сумею.

— У Елизаветы Наумовны своей работы хватает.

— Понимаю. Видно, что она человек занятой.

— Я пришлю сюда пару человек на суточное рабочее… дежурство? Вахту?

— Я понял. Что надо сделать?

— Накормить работяг, напоить чаем, дать сигарет и проследить, чтобы за сегодняшний день было сделано все для сбережения библиотеки от затопления и града. Пусть там ненастье крушит землю — здесь должно быть сухо.

— Уяснил ваши требования четко. Еще распоряжения?

— Печь, — произнес я, делая глубокий вдох явственно посвежевшего влажного воздуха. — Мне нужна здесь большая железная печь, обложенная камнями. Грядет похолодание.

— Печь не сумею, но…

— Я напишу объявление, — вмешалась библиотекарь, ставя передо мной еще один стакан горячего чая. — Сырость надо гнать! Обратимся к читателям — вдруг кто-то сумеет?

— А это мысль, — задумчиво кивнул я, доставая из внутреннего кармана свои пластиковые квадратики, уже испятнанные следами маркера с прошлых раз. — Открою-ка я здесь дочернее отделение Искательской Доски Квестов.

— А я ее красиво оформлю, — поддержала меня Елизавета Наумовна — У входа, пожалуйста. Чтобы в грязной обуви через весь зал не ходили.

Оглядев не слишком-то и просторный «зал», я тяжко вздохнул и снова уселся, начав составлять несколько рабочих заданий. Чтобы не создавать лишней беготни, сразу же выдал Елизавете Наумовне несколько малых искательских талонов, а с ним на всякий случай вручил и один полный — вдруг на самом деле найдется умелец, что сумеет создать железную печь? Дело не особо хитрое, в реальном мире я бы даже знал, за что взяться, а вот в цифровом это выглядит посложнее.

— Задание на печь придержи пока, Жир Жирыч, — молвила руководитель библиотеки.

В ответ на мой удивленный взгляд она пояснила:

— Пришли те, за кем посылала. Они ведь изобретать горазды — так пусть изобретут…

— Хороший тест их способностей, — согласился я, отдавая ей «Печное задание». — Где бы нам с ними поговорить в спокойной обстановке?

— Так и садитесь у конторки моей, — радушно предложила она, убирая итолы и задание в карман платья. — Я вам чая еще подам. Ты только плащ свой на вешалку бы повесил.

— А вдруг бежать куда сквозь дождь? — покачал я головой и сквозь мутный пластик теплицы взглянул в черное небо. — Надо быть готовым.

Едва я это произнес, как о крышу явственно несколько раз стукнуло. По пластику скользнули белые крупные горошины. Похоже, града нам не миновать.

— Добрый день! — ко мне шагнул невысокий широкоплечий парень, заранее протягивая ладонь для рукопожатия. — Рад знакомству со столь знаковой фигурой!

— Я? — изумился я, едва не подавившись чаем. — Вы это бросайте, ребята. Я обычный искатель. Пойдемте. Посидим… поговорим, познакомимся толком.

— Мы с собой принесли пару чертежей и чуток информации из старых журналов…

— Вот и покажете. Садитесь, парни, садитесь. Вот так… а теперь рассказывайте и показывайте.

Трое пришедших расселись куда придется рядом с конторкой, переглянулись, а затем тот самый парень сбивчиво заговорил, но с каждой секундой его речь становилось все более плавной и… интересной.