Жертва Вдовы

ГЛАВА ПЯТАЯ

Глубоко в Подземье под Туманным лесом судия Дайрн стоял в обширной пещере, стены которой, точно соты, были пронизаны туннелями, столетия назад проточенными давным-давно исчезнувшими пурпурными червями. Свод над его головой затягивала многослойная паутина. С нее свисали укутанные в коконы трупы, капая вонючей жидкостью на пол, и тошнотворный запах висел в воздухе. Множество лиц рассматривали Дайрна из туннелей, лиц с эбеново-черной кожей и горящими красными глазами. Дроуки — выше талии дроу, но с восемью лапами, растущими из нижней части груди, и округлым паучьим брюхом.

Сам Дайрн был дроу — на представителей этого народа драуки обычно нападали сразу, но внезапность его появления заставила существа замешкаться, так же как и его внешность. Его череп был гладко выбрит, за исключением кружка волос на затылке, заплетенных в длинную косицу, кончик которой затвердел от постоянных обмакиваний в кровь. Его черная кожа была разрисована сетью светящихся белых линий — клеймо божества, которому он служил. У него были бесцветные глаза, с одними лишь черными точками на месте зрачков. Если приглядеться внимательно, можно было различить едва заметные желтые линии, сплетающиеся в паутину, на белках обоих глаз, и заметить, что зрачки его не совсем круглые, а в виде пауков.

Однако драуки не подходили к нему настолько близко, особенно после того, как заметили тяжелый двуручный меч судии. У рукояти этого магического оружия было две гарды, каждая в виде паука. Один из этих пауков плотно обхватывал лапами правую руку Дайрна. При судии не было ножен, и из левой руки он мог выпустить оружие, но из правой — никогда.

Дайрн распахнул свободной рукой плащ, демонстрируя красное одеяние и адамантиновый нагрудник, украшенный священным знаком Селветарма: скрещенные дубинка и меч на фоне паука. Магический плащ позволил ему неожиданно появиться в пещере драуков, выйдя прямо из камня. Пока они шипели на него сверху, пытаясь набраться мужества для нападения, он заговорил.

— Потомки Ллос! — выкрикнул он. — Изгнанники из Эриндлина, из Чед Насада, из Мензоберранзана, волею Селветарма отныне вы не будете отверженными! Для вас найдется место среди Селветаргтлин, если вы пожелаете занять его!

Сверху донеслись шорох и шипящие шепотки. Один из драуков выскочил из туннеля и спустился к Дайрну, повиснув вниз головой на нити паутины. Это был мужчина, длинные нечесаные волосы свисали с его черепа, точно клочья паутины. У него было узкое худое лицо, глаза прищурены, словно в постоянной гримасе боли. Из щек торчало по кривому зубу, с их полых копчиков сочился яд. Он медленно вращался на своей паутине, поворачивая голову, чтобы все время держать Дайрна в поле зрения.

— Ты служишь Воителю Ллос?

Меч Дайрна взметнулся, перерубая паутину. Драук завис в воздухе чуть дольше, чем было нужно, прежде чем грохнуться на землю, укрепляя подозрения судии. Висевший на нити драук был иллюзией. Дайрн продолжил движение меча, разворачиваясь и рубя, казалось, пустой воздух у себя за спиной. Клинок ударил во что-то твердое. Голова драука отлетела в сторону, а ставшее вдруг видимым туловище съежилось. Темная кровь хлынула из перерубленной шеи, словно вино из порванного меха. На одной руке у драука была перчатка, от которой исходила мощная магическая аура. Лужа крови, в которую попала эта рука, зашипела и исчезла, обратившись в ничто.

Дайрн оглядел остальных драуков. Пока меч упивался кровью, покрывавшей его клинок, глаза темного эльфа мерцали. Некоторые драуки уползли обратно в свои туннели. Тот, которого Дайрн только что зарубил, был, наверное, их маг. Если так, жаль. Его способности могли бы быть полезными.

— Мы все воители Ллос, — сказал Дайрн драукам, — и дроу, и драуки.

— Ее жрицы говорят иначе. — Голос был женский, наверное, их предводительница.

Дайрн переводил взгляд от дыры к дыре, пытаясь отыскать ту, которая это сказала.

— Мы прокляты, — продолжала она. — Мы обманули ожидания Ллос и были отмечены за свою слабость. Это кара Ллос.

Дайрн нашел ее. Женщина стояла на паучьих лапах, широко раскинув руки. Некогда она, должно быть, была красива. Изящно заостренные уши, раскосые глаза им под стать. Стройная верхняя часть туловища, тонкая талия. Даже ядовитые зубы, торчащие из щек, не слишком портили ее внешность, но жизнь изгоя убила в ней всякую гордость. Волосы ее свалялись, от тела смердело зловонными выделениями из трупов, излюбленной пищи драуков. Ее темную кожу покрывали грязные пятна каменной пыли.

— А вам никогда не приходило в голову, — спросил Дайрн, — задуматься, почему Ллос изменила ваши тела по образу и подобию священнейших из всех существ? Вы и в самом деле воспринимаете свой наполовину паучий облик как наказание? Нет, снова скажу я. Вы ее воители, такие же как Селветарм.

Он стоял, ожидая, давая драукам возможность обдумать то, что он только что сказал.

Их предводительница нахмурилась:

— Жрицы Ллос…

— Лгали вам, — холодно ответил Дайрн, — как повелела им сама Ллос. Все это — часть замысла Паучьей Королевы. Изгнание сделало вас сильнее и коварнее. Охотясь на дроу, вы очищали наши ряды от слабых и бестолковых. Вы сделали наш народ сильнее. — Он помолчал, чтобы его слова дошли до них. — Если вы действительно утратили расположение богини, почему тогда она даровала вам такую силу? У вас отобрали знаки ваших Домов, но вы все равно можете левитировать. Вы больше не дроу, но все же можете окутывать себя тьмой и обнаруживать затаившихся врагов, осветив их магическим огнем. Вам подвластны силы, которые Ллос дарует лишь самым любимым из своих детей-дроу, способность различать врагов по их ауре и с помощью магии следить за ними с безопасного расстояния, устраивая засаду. Ллос превратила вас в совершенное оружие, в существа, наделенные коварством дроу и хитростью и ядовитостью паука. Единственное, чего вам не хватает, — руки, которая направляла бы вас.

— И ты должен стать этой рукой? — спросила предводительница с горечью.

Дайрн вскинул голову.

— Этой рукой должен стать Селветарм, — объявил он. — Я всего лишь его судия. — Дроу поднял меч. — Придите, и добро пожаловать в его веру. Настало время занять подобающее вам место среди темных эльфов.

Еще мгновение — и предводительница выскочила из своего туннеля и спустилась на паутине. Едва ее паучьи лапы коснулись пола пещеры, остальные драуки последовали за своей главой: одни спускались на нитях паутины, другие сбегали по стенам. Вскоре Дайрн был окружен несколькими дюжинами этих существ, преимущественно мужчин. Все они держались подальше от его меча, у всех на лицах застыло недоверчивое подозрение, но в глазах светилась осторожная надежда. Они лишились имущества, положения в своих Домах, возможности изменить собственную судьбу после превращения и изгнания, но было и нечто большее — горчайшее из всего. Они носили на себе болезненное клеймо, считая, что не выдержали испытания, уготованного им их богиней, полагая, что тела их носят на себе печать этого позора, чтобы все Подземье знало об этом.

Но кто-то явился сказать им, что все это было частью замысла Паучьей Королевы, что в темном сердце Ллос по-прежнему есть для них уголок, что и для них найдется место в паутине жизни. И говорит им это не кто-нибудь, а могущественный клирик Селветарма, Воителя Ллос, полубога, чей облик похож на их собственный.

Дайрн видел, что драуки страстно желают поверить ему, но им нужно что-нибудь еще, прежде чем они смогут принять его слова. Дайрн даст им это — кровавую победу.

— Есть дроу, на самом деле вызывающие отвращение у Ллос, — сказал он им. — Эти дроу далеко отбились от паутины жизни, которую волею Ллос нам суждено плести, дроу, живущие в Верхнем Мире и обращающиеся в нечестивую веру. Это и будет вашей задачей: быть той карающей силой, которая либо вернет этих нечестивцев в объятия Ллос, либо сдерет их подлое мясо с костей. Это будет ваш шанс проверить себя, испытание, которое вы не сможете не пройти.

Он выставил меч перед собой. Лезвие было чистым, сталь полностью впитала в себя кровь мага-драука. Он переводил взгляд с одного лица на другое.

— Кто из вас первым вступит в ряды Селветаргтлин?

Драуки колебались, глядя на свою предводительницу. Она встретилась с Дайрном взглядом, оценивая его. Потом выступила вперед, цокая паучьими лапами по камню, и опустилась на колени:

— Чил'трисс, из Дома Килсек.

Дайрн кивнул. Наверное, впервые за десятилетия она произнесла имя своего Дома.

— Чил'трисс из Дома Килсек, — повторил он, касаясь кончиком клинка ее щеки. Он медленно провел острием по ее лицу, прочертив тонкую, но кровавую линию от щеки до челюсти. Потом повторил то же самое, перечеркнув первую линию косым крестом. Еще две царапины — одна горизонтальная, другая вертикальная — довершили узор: расходящиеся лучами нити паутины. — Приветствую тебя в рядах Селветаргтлин.

Когда все было закончено, она улыбнулась сквозь кровь, стекающую по губам и подбородку. Ее ядовитые зубы подергивались от возбуждения, в глазах вновь горел огонь решимости.

— На колени! — крикнула она своему народу. — Присоединяйтесь к стае.

Дайрн улыбнулся.

К'арлайнд сидел скрестив ноги поодаль от костра на сырой лесной земле. Здесь, в чаще, почти у самого святилища, воздух был холодным. Туман, давший лесу название, клочьями липнул к земле, оставляя тонкий искрящийся слой влаги на всем, чего касался, но под деревьями, по крайней мере, это сверкание было чуть менее ярким. Распростертые ветви отчасти задерживали лунный свет.

Он вытащил из кармана пивафви кусок кварца и всмотрелся в окружающую чащу через магический кристалл. Все было именно таким, каким казалось. Никакие тайные соглядатаи не таились в этих туманных зарослях. Флиндерспелд и обе жрицы сидели неподалеку, поближе к костру, отогреваясь. Над огнем на крюке медленно поджаривалась тушка какого-то мелкого лесного зверька, только что пойманного и освежеванного.

К'арлайнд произнес заклинание и сделал себя невидимым. Он снял с себя ремень, на ощупь положил его на колени и пристроил магический кристалл на его внутреннюю сторону, поближе к пряжке. Хотя большая часть ремня оставалась невидимой, та его часть, что оказалась непосредственно под кристаллом, обрела видимость. На ней крохотными глифами были написаны слова: заклинания. Держа ремень поближе к глазам, чтобы разобрать надписи, он медленно передвигал кристалл по ремню, вновь освежая в памяти свою «книгу заклинаний».

На полпути он прервался и поднял взгляд. Флиндерспелд и две жрицы беседовали, дожидаясь, когда будет готов их предрассветный ужин, но гном склонялся к Лелиане в позе заговорщика, слегка развернув вперед одно плечо.

К'арлайнд попытался подслушать мысли Флиндерспелда, но связь отсутствовала. Его глаза сузились. Глубинный гном, разумеется, находился достаточно близко, чтобы магия колец действовала на него. Должно быть, жрицы сделали что-то, чтобы заблокировать связь. Впоследствии с этим надо будет разобраться, но пока пусть думают, что сумеют сохранить свои секреты. У него найдутся и другие способы, отточенные за целую жизнь подглядывания по углам и запертым комнатам. Он сотворил заклинание, позволяющее ему видеть и слышать на расстоянии.

Флиндерспелд снял перчатки. Лелиана держала его за руку и разглядывала кольцо рабства у него на пальце.

— …снять его, — говорила она. — Когда придем в храм, я попрошу Влашири сделать это. Она знает нужную тебе молитву.

К'арлайнд мысленно кивнул. Подобного вероломства вполне можно ожидать, в особенности от рабов. Тем не менее это раздражало. Кольцо на пальце Флиндерспелда было последним кольцом рабства из запасов мага Меларн. Остальные четыре, образующие единый комплект с его кольцом господина, были погребены — вместе с телами носивших их рабов — под развалинами Чед Насада. К'арлайнд не позволит, чтобы у него отняли еще и последнее кольцо.

Лелиана выпустила руку Флиндерспелда и наклонилась к другой жрице. Она понизила голос до тихого шепота, гном не смог бы расслышать ее слова, но магия К'арлайнда донесла их вполне отчетливо.

— Я собираюсь потолковать с этим его хозяином. По-моему, он не слишком-то похож на соискателя.

Роваан, казалось, была поражена.

— Но он носит подвеску-меч, — прошептала она в ответ.

На Лелиану это, похоже, не произвело впечатления.

— И что с того? — прошипела она. — Наши амулеты и раньше, бывало, попадали в чужие руки. Ты же слышала, когда я сказала, что жрицу, ушедшую в Чед Насад, звали Миласс'ни, он меня не поправил.

Роваан пожала плечами:

— Просто некоторые плохо запоминают имена.

— Он не настолько глуп. Он маг, а в академиях олухов не держат.

Пока жрицы шептались, Флиндерспелд поднялся на ноги. Он потихоньку отступал из круга света от костра, стараясь не привлекать к себе внимания. Гном пригнулся и начал расплываться…

Лелиана резко развернулась к нему:

— Прекрати немедленно! — Она выхватила меч, он был уже у нее в руке. Наготове.

К'арлайнд вскочил, сунув руку в карман за компонентом для заклинания.

Флиндерспелд замер на месте. Он снова вернулся к нормальному облику, бледный, как тень.

К'арлайнд остановился, сжимая компонент в руке. Похоже, Лелиана все же не собиралась немедленно разрубать его раба пополам. Она просто хотела получить от него некоторые ответы, и, если все пойдет хорошо, Флиндерспелд расскажет ей как раз то, что она надеялась услышать. К'арлайнд убрал магический компонент на место.

Однако, вместо того чтобы допросить глубинного гнома, Лелиана сделала нечто неожиданное. Она раскрутила меч над головой, пока тот не загудел в воздухе. Потом она остановила клинок над головой Флиндерспелда.

— Скажи мне, как твой хозяин заполучил амулет Эйлистри, — приказала она.

К'арлайнд выругался. Лелиана явно сотворила над его рабом заклинание, и маг Меларн мог предположить, каковы будут его последствия. Когда Флиндерспелд открыл рот, чтобы ответить, маг снова попытался проникнуть в разум гнома. Наконец-то у него получилось. Магический щит, поставленный жрицами между двух колец, потерял силу. К'арлайнд услышал, как Флиндерспелд мысленно повторяет историю, заученную перед тем, как они пошли в портал. Гном собирался сказать, будто видел, как жрица Эйлистри дала амулет его хозяину, но слова никак не шли на язык. Вместо этого глубинный гном начал бормотать что-то совершенно не то.

— Мы нашли подвеску среди обломков. Хозяин велел мне сказать…

Вне себя, К'арлайнд подчинил себе тело раба. Челюсть Флиндерспелда захлопнулась так стремительно, что зубы прикусили язык. Маг заставил лицо глубинного гнома изобразить улыбку, чтобы не дать ему скривиться от жгучей боли.

— Говоритьвсем… что… он… нашеламулет. Жрица… сказалачтоона… не… хочетчтобыкто-то… знал… что-она… пришлав… Ч-Ч-Чед… Нас-Нас…

К'арлайнд нахмурился. Почему это дается ему с таким трудом? Даже несмотря на заклинание правды, он должен быть в силах управлять Флиндерспелдом, однако слова то застревали у гнома на языке, то в следующий миг извергались сплошным потоком. И одновременно разум раба вопил, точно шрикер, тщетно сопротивляясь контролю над его телом в попытке выболтать всю правду.

Роваан уставилась на Флиндерспелда, открыв рот. Лелиана соображала быстрее.

— Он под контролем мага, — прошипела она напарнице. — Он должен быть где-то рядом. Найди его.

Роваан прикоснулась к своему кулону, шепча слова молитвы.

К'арлайнд выскользнул из сознания Флиндерспелда. Глубинный том продолжал бубнить, завершая свой ответ на вопрос Лелианы, но его хозяина больше не волновало, что он наговорит жрицам. Все уже было испорчено, а если Лелиана сумеет применить свою магию правды к К'арлайнду и узнает, что тот сделал, дела станут еще хуже. Убийство их подруги-жрицы, пусть даже случайное, — такого не простит ни одна женщина-дроу.

Надежды К'арлайнда на встречу с Квили сгорели разом, будто паутина, подожженная пылающим факелом. Пора было заканчивать эту маленькую прогулку по Верхнему Миру и возвращаться в Чед Насад.

Но не без своего раба. Который стоял на удивление смирно, вместо того чтобы потихоньку отступать, как обычно, когда возникали проблемы.

К'арлайнд выругался, поняв, что Флиндерспелда, должно быть, удерживает магия. Он помедлил мгновение, ровно столько, сколько понадобилось, чтобы застегнуть ремень на талии, потом телепортировался к глубинному гному. Следующая быстрая телепортация…

— Есть! — воскликнула Роваан, указав прямо на него поверх потрескивающего пламени. Заклинание Роваан позволило ей видеть его, но не очень отчетливо. Маг Меларн прижал невидимую ладонь к голове раба и произнес слово, которое перенесет их обоих в…

И ощутил, что тело его окостенело. Потеряв равновесие, он упал ничком. Он тяжело грянулся о землю возле Флиндерспелда, едва не угодив лицом в огонь. Земляной дух опавших листьев заполнил его ноздри.

Он услышал пение Роваан. И внезапно снова увидел собственный нос. Его невидимость была рассеяна.

Лелиана перекатила его навзничь и ткнула в плечо острием меча, нанеся неглубокую рану. Если бы мог, К'арлайнд взвизгнул бы.

— Ты недоумеваешь, что же случилось, — заметила Лелиана с улыбкой.

Конечно, он недоумевал.

Лелиана приподняла край жилета Флиндерспелда и продемонстрировала ему нечто: начертанный с изнанки глиф. К'арлайнд не узнал его, хотя тот и был составлен на языке дроу. Должно быть, он был посвящен Эйлистри.

— Эта мысль пришла в голову Роваан, когда она увидела, как ты читаешь свой ремень, — пояснила Лелиана.

Глаза К'арлайнда еще двигались, поэтому он невольно моргнул от удивления. Он вломился в мысли Флиндерспелда. Глубинный гном единственный знал, где маг держит свою походную «книгу заклинаний», но Флиндерспелд мысленно помотал головой. Он не говорил жрицам.

К'арлайнд решил, что Роваан куда хитроумнее, чем ему казалось. Должно быть, она шпионила за ним еще раньше, когда он пополнял запасы магии.

Лелиана отпустила жилет.

— Глиф приводится в действие любым заклинанием, какое ты попытался бы сотворить над твоим бывшим рабом, — сообщила она магу. Глаза ее торжествующе сверкали. Она получила огромное удовольствие, перехитрив его.

Жрицы Эйлистри, решил он, ничем не отличаются от всех других женщин. Он был дураком, что утратил бдительность, находясь среди них.

— А теперь ты расскажешь нам, кто ты такой на самом деле, — продолжала Лелиана, — и почему так рвешься встретиться с Квили.

С этими словами она подняла меч над головой, повторяя молитву, которую уже творила ранее, — заклинание правды. К'арлайнд мысленно улыбнулся. Она, несомненно, ослабит магическую хватку, сковавшую его губы, оставив тело под действием заклятия, и когда она это сделает, ему будет достаточно одного слова. Он поразит обеих жриц слепотой, рассеет сковавшую его магию и телепортируется прочь вместе с Флиндерспелдом.

Лелиана коснулась его губ, освобождая их, потом простерла меч над его головой.

К'арлайнд попытался произнести заклинание. Однако уста его отказывались повиноваться. Как он ни концентрировался, но не мог произнести магическое слово, приводящее в действие заклинание. Вместо этого оказалось, что он покорно отвечает на вопросы Лелианы, а тело его остается окостеневшим и непослушным. Он рассказал ей, как нашел мечи-подвески на теле жрицы, как забрал ее магические ботинки и кольца, про кусок скалы, убивший ее.

Тут Роваан охнула и горестно переглянулась с Лелианой.

— Где ее тело? — спросила Лелиана.

— В Чед Насаде. Я сделал его невидимым и оставил там, где оно было.

— А ее амулет?

— Забрала Преллин.

— Кто такая Преллин?

— Мастер Оружия Дома Тех'Кинреллз, Дома, которому я служил.

— Где остальные мечи-подвески, что были при ней?

— Спрятаны вместе с башмаками и кольцами, кроме… — К'арлайнд попытался утаить хотя бы последнее, но не мог. — Кроме одного, зашитого в ворот нового плаща Флиндерспелда.

Лелиана сделала знак Роваан. Вторая жрица провела ладонями по воротнику глубинного гнома, нащупала внутри подвеску и, вспоров шов, достала ее. К'арлайнд испытал облегчение, когда она не стала обследовать плащ дальше. За подкладкой были вещи, которые он предпочел бы сохранить.

Маг продолжал болтать, отвечая на другие вопросы Лелианы. Он подтвердил, что и в самом деле является Меларном и братом Халисстры, что воспользовался порталом, потому что хотел узнать о судьбе сестры, что не намеревался переходить в веру Эйлистри, но хотел встретиться с Квили, чтобы предложить ей свои услуги в качестве боевого мага.

К концу, когда Лелиана наконец коснулась его губ, снова заставив их замолчать, он был весь мокрый от пота. Жрица мрачно глядела на него сверху вниз. Без сомнения, она думала о той, которая погибла в Чед Насаде. Она явно собиралась убить его, но не быстро — не настолько сильно она разгневалась. Наверное, она пыталась решить, что отрубить ему для начала. В конце концов, она была женщиной, а женщины-дроу ни от чего не получали такого наслаждения, как от пыток.

Если бы К'арлайнд мог, он прикрыл бы руками пах. Именно в это место клинок обычно ударял в первую очередь. И всегда, соглашались жрицы, при этом раздавались самые впечатляющие вопли.

Лелиана взглянула на Роваан. Она сказала ей что-то на безмолвном языке жестов дроу — держа руки так, чтобы К'арлайнд не мог увидеть. Роваан мельком посмотрела вниз, на мага, и покачала головой.

Лелиана убрала меч в ножны и достала кинжал. Она нагнулась, ухватила мага за пивафви и слегка приподняла его. Позади нее Флиндерспелд подался вперед, пытаясь что-то сказать. Его губы силились выговорить какое-то слово.

К'арлайнд едва сумел сдержаться, чтобы глаза его не округлились от изумления. Заклинание, наложенное Лелианой на Флиндерспелда, переставало действовать. Руки глубинного гнома, сопротивляющегося ослабевающей магии, легонько подергивались от напряжения. В миг, когда удерживающее заклинание окончится, К'арлайнд сможет использовать гнома для отвлечения внимания. Он внедрился в глубины сознания Флиндерспелда, готовясь установить над ним контроль…

И едва не потерял связь, настолько поражен он был тем, что услышал. Флиндерспелд надеялся умолить Лелиану сохранить жизнь его хозяину! Или даже, если потребуется, схватить жрицу за руку, чтобы помешать ей причинить вред К'арлайнду.

Это было непостижимо. Рабы просто не делают ничего подобного, в особенности те рабы, которым эта самая жрица только что пообещала свободу. Хотел бы К'арлайнд знать, чего Флиндерспелд намеревался добиться таким поступком.

Тем временем Лелиана поднесла кинжал вплотную к горлу К'арлайнда. Вот-вот его постигнет кара. Жаль, что он не может закрыть глаза. В следующее мгновение жрица пустит оружие в ход, причиняя ему боль. Судя по расположению ножа, это, наверное, будет его лицо или горло. Он собрался с духом, мысленно шепча молитву Ллос. На самом деле пустая формальность, но богиня достаточно капризна, чтобы просто так впустить его душу после смерти в свои владения.

Глубоко в чаще послышался звук рога, резкий, громкий и долгий.

Обе жрицы опешили. Это была череда пронзительных звуков.

— Нападение на святилище, — напряженно бросила Роваан.

Лелиана кивнула.

Роваан указала на К'арлайнда:

— Что с…

— Оставим их здесь, — сказала Лелиана. Она перерезала кинжалом шнурок на шее мага, и тот упал на землю. Когда она выпрямилась, меч-подвеска был у нее в руке. — Идем.

Она бросилась в чащу.

Роваан на миг задержалась, глядя на К'арлайнда.

— И все-таки покаяние возможно, — прошептала она. — Когда-нибудь, надеюсь, ты отыщешь его в себе и…

— Роваан! — крикнула из-за деревьев Лелиана.

Роваан вскочила, повернулась и кинулась вслед за напарницей.

В следующее мгновение Флиндерспелд зашевелился. Медленно и одеревенело. К'арлайнд знал, что тот чувствует. Его собственное тело все занемело, суставы не гнулись, будто мороженая мясная туша. Он смотрел на глубинного гнома, все еще не вполне веря тому, что услышал в мыслях своего раба.

Когда К'арлайнд снова обрел возможность двигаться, он использовал Флиндерспелда вместо рычага, чтобы встать на ноги. Несмотря на небольшой рост, гном оказался на удивление прочной опорой.

Лелиана не забрала жезл К'арлайнда. Оплошность, конечно же.

— Что теперь? — спросил Флиндерспелд. И запоздало добавил: — Хозяин.

И правда, что теперь, задумался маг. Признать поражение, телепортироваться обратно к порталу и вернуться в Чед Насад? Он вздохнул. Перспектива годы напролет рыться в развалинах и пресмыкаться перед Преллин, по правде говоря, не привлекала его. К тому же многого этим и не достигнешь. Если бы Преллин хотела формально признать его своим супругом и создать ему положение в своем Доме, она давно сделала бы это. Все, чем К'арлайнд сможет когда-либо стать в Доме Тех'Кинреллз, — это мальчиком на побегушках, растратившим свои таланты на то, чтобы передвигать скалы и выискивать магические безделушки среди груд камней, бывших некогда его домом. Его родной Дом готовил из него боевого мага, творца огненных шаров и ледяных бурь. За последние три года он часто спрашивал себя, доведется ли ему когда-либо снова воспользоваться этими заклинаниями.

Еще совсем недавно он полагал, что ответ на этот вопрос будет положительным. Его заклинания сделают его выгодным приобретением для Квили. Он рассчитывал заслужить место ее подмастерья и выучиться еще более могущественной магии, но теперь, похоже, надеяться на это не приходилось.

Он остановился, вдруг сообразив кое-что. Лелиана и Роваан одни лишь слышали, как он признался, что убил жрицу, и до конца битвы они никому не смогут рассказать об этом. Если они погибнут в этой битве, никто больше не узнает об этой маленькой тайной провинности К'арлайнда. Он сможет все начать сначала — опять стать соискателем.

Рог зазвучал снова. Маг Меларн уставился в чащу, потирая подбородок. Потом он улыбнулся.

— Что теперь? — повторил он. И указал в ту сторону, откуда доносились призывы рога. — Мы присоединимся к сражению. Жрицы нуждаются в нашей помощи.

Флиндерспелд, судя по всему, встревожился:

— Но…

К'арлайнд поднял бровь:

— Ты ведь хочешь снять это кольцо с пальца, верно?

Флиндерспелд моргнул. Он было кивнул, но заколебался и настороженно посмотрел на хозяина.

К'арлайнд счел это знаком согласия.

— Тогда пойдем.

Каватина шагала среди деревьев, наслаждаясь лесными запахами. Недавно прошел дождь, и ее окружали ароматы земли, палой листвы и кедровой коры. Хорошо было снова вернуться на поверхность, пускай даже яркий лик солнца и прятался за тяжелыми облаками.

Она была в толстой, подбитой войлоком рубахе, надетой под кольчугу, в мягких кожаных башмаках и перчатках. Ее длинные белые волосы были заплетены в две косы, связанные вместе за спиной. С учетом небольшого дорожного ранца у нее было при себе все, что нужно для охоты.

Остановившись, чтобы восстановить дыхание, она опустила руку на рукоять поющего меча. Если окажется, что в существе, на которое она охотится, есть что-то демоническое, на этот случай она хорошо экипирована. Вдобавок к оружию она несла с собой еще кое-какие магические предметы. Рядом с ее магическим охотничьим рогом на отдельном кожаном ремешке висела стальная фляга, способная удерживать демонов. Она добавила еще один амулет к тому, который обычно носила, — гладкий черный камушек, висящий на серебряной цепочке у нее на шее. Если яд существа окажется таким сильным, что Каватина не сможет вовремя вознести молитву, амулет защитит ее.

Она в пути вот уже шесть дней. Каватина давно оставила лес Веларс позади и углубилась в Кормантор, двигаясь сначала на север, вдоль реки Дуадампер, потом на восток. Два дня назад она видела охотничий отряд диких эльфов, а вчера — патруль солнечных эльфов в сверкающих доспехах — часть воинства Миф Драннора, без сомнения, — но не показалась ни тем ни другим. Хоть паства Эйлистри и основала святилище в лесу Веларс, но в этом, куда большем лесу дроу, скорее всего, будет атакована немедленно. Каватина не сомневалась, что сумеет выстоять даже против целой кучи нападающих, но не хотела оказаться в такой ситуации, когда ей пришлось бы отправить невинные души к их богам раньше времени.

Не выискивала она и дроу Кормантора. Члены Дома Джэлр, как и Дома Озковин, были пламенными приверженцами Варауна. Богохульники. Они ненавидели Ллос так же сильно, как и Каватина, но она никогда не разделяла эту чушь насчет «врагов моих врагов».

К счастью, у нее были и другие способы выяснить то, что ей нужно. Тот Джэлр, что выжил после нападения существа и пришел к жрицам за помощью, — уже соискатель, твердо стоящий на пути обращения в веру Эйлистри, — дал ей отправную точку, место, где на него напали. Оттуда она пошла по едва заметным следам — нить паутины, прилипшая к ветви дерева так высоко над головой, что пришлось левитировать, чтобы отыскать ее; пятна на земле, где лесная подстилка была потревожена чем-то тяжелым, приземлившимся здесь; сломанная ветка там, где существо передвигалось по верхам деревьев.

Несколько раз след совсем пропадал, и ей приходилось обращаться за подсказкой к деревьям. Всякий раз оказывалось, что существо совсем неподалеку. В одном случае оно просто вернулось по своему собственному следу — как будто знало, что Каватина идет за ним, и хотело быть найденным.

Очень похоже на засаду.

Каватина улыбнулась. Пусть будет так. Она уже встречалась с такой тактикой. Демоны — мастера обманывать, но у Каватины накопился многолетний опыт охоты на них. Она следила и за происходящим на земле, И за ветвями над головой, ожидая нападения в любой момент. Но никто не появился.

След снова оборвался.

Пора было обращаться за помощью к ее проводникам. Выбрав огромный кедр, чьи распростертые ветки касались ветвей окружающих его деревьев, она сняла перчатку и коснулась ствола голой ладонью, позволяя простому деревянному кольцу на ее пальце войти в контакт с потрескавшейся красной корой. Она прошептала кольцу команду и ощутила, как его магия изменяет ее чувства. Ток крови у нее в ушах, казалось, замедлился, наподобие неспешно струящегося древесного сока, и она услышала скрип веток о ветки, зеленый звенящий шепот похожих на чешую листьев, медленное потрескивание вечно растущего ствола. Она чувствовала, как удлиняются и грубеют ее голосовые связки. Запрокинув голову, она заговорила, и голос ее был похож на звуки, издаваемые кедром, — медленный, скрипучий стон.

Дерево обдумало ее вопрос. Его верхние ветки склонились в подобии неспешного кивка. Оно действительно почувствовало, как существо вроде того, что она описала, пробежало по его ветвям, но это существо двигалось быстро и давно исчезло.

Каватина задала дереву второй вопрос. Кедр снова обдумал ответ. Он начал было отрицательно покачивать ветками, потом остановился. Дрожь пробежала по ветвям, стряхивая капли воды, пятнающие листья под ногами у Каватины. Их возбуждение передалось соседним деревьям, и спустя мгновение те тоже задрожали. Повторяемый шепотом листьев вопрос Каватины передавался все дальше, расходясь расширяющимся кругом под пологом леса. На некоторое время наступила тишина, словно кедр, которого касалась Каватина, ожидал ответа. Потом этот шелестящий ответ пришел. Вяз сообщил, что на нем висит мешок, похожий на кокон, еще липкий — недавно сплетенный. Он висит на дереве, по которому только что пробежало существо, в точности похожее на описанное Каватиной.

— Где? — басовито прогудела Каватина.

Ветки над нею задвигались. Искривленные зеленые пальцы указали дорогу.

Каватина улыбнулась. Ветер, благодарение Эйлистри, дул как раз в нужную сторону. Она поблагодарила кедр и взмыла в воздух. Пробираясь между сучьями, она обнажила меч и вознесла молитву. Эйлистри откликнулась на ее просьбу, даруя ей невидимость. Она медленно плыла над верхушками деревьев, влекомая ветром.

Ей пришлось дважды возобновлять заклинание невидимости, прежде чем она заметила грязно-белый овал, легонько покачивающийся на легком ветерке. Вяз, на котором он висел, стоял возле огромного полого древесного ствола — подходящее место, чтобы устроить здесь засаду.

Слишком подходящее.

Каватина сотворила заклинание обнаружения над полым стволом и получила результат, которого ожидала: никакого зла внутри не было. Она расширила поиск, исследуя лес вокруг, танцуя в воздухе и чертя мечом круг. Ничего. Песнь воздуха была чиста и сладкозвучна, без примеси зла.

Существо исчезло.

Стоп — какая-то диссонирующая нота донеслась из самого кокона. На мгновение Каватине подумалось, не оказалось ли существо даже умнее, чем она думала, не запечатало ли оно себя в одном из своих собственных коконов как сюрприз для преследователя, но аура, которую обнаружила молитва Каватины, была слабой, почти угасающей.

Она опустилась на землю рядом с коконом. Кто бы ни находился там внутри, он был еще жив. Едва-едва. Она видела, как жертва слабо барахтается между клейкими нитями. Вот что-то выпятилось — локоть? Из тугого шелковистого кокона донесся судорожный вздох, там кто-то пытался дышать.

Поведя мечом, Каватина разрезала кокон в том месте, где должно было находиться лицо. Острие клинка зацепилось за что-то, вытащив это через отверстие. Черная маска. Покачиваясь, она спланировала на землю и лежала неподвижно, но эта маска завладела вниманием Каватины куда сильнее, чем судорожные вздохи, доносившиеся из дыры, прорубленной ею в коконе. Что-то в этом клочке черной ткани было не так, и это внушало куда большее беспокойство, чем тот простой факт, что маска — это священный символ бога, являющегося одним из главных врагов Эйлистри.

Маска была живая. Каватина чувствовала, как она кричит. Она слышала это самым уголком сознания — как звук, который способен разрушить кристалл.

С этим она разберется чуть позже. Теперь же внутри кокона находилась жертва. Глаза ее по-прежнему были залеплены толстым слоем липкого шелка, но рот двигался. Губы скривились от муки, обнажив зубы, сквозь которые она выталкивала слова богохульственной молитвы, прося Господина В Маске исцелить ее, вывести яд из ее тела.

Каватина протянула руку и пальцами сжала губы пленника, прежде чем он успел закончить молитву. Мужчина, оказавшийся внутри кокона, отчаянно забился, но единственным результатом этого было слабое покачивание свертка из клейких нитей.

— Сегодня никаких молитв Варауну, — сказала Каватина, — по крайней мере, пока жрица Эйлистри держит твой рот на замке.

Из-за сомкнутых губ донесся приглушенный вопль ярости. Каватина держала их так, что уголки верхней губы могли немного приподниматься. Мужчина пыхтел сквозь эти крохотные щели, точно лошадь, проскакавшая галопом целую лигу.

— Ты вот-вот умрешь, — сказала ему Каватина. — У тебя уже начинают сереть губы. Скоро ты будешь со своим богом, но я хотела бы знать: понимаешь ли ты, что все, чему тебя учили, — ложь? Хоть Вараун и утверждает, что хочет низвергнуть Ллос, но правда в том, что он существует лишь с ее дозволения. Независимость, о которой он болтает, — вранье.

Голова мужчины внутри кокона чуть шевельнулась взад и вперед — едва заметное покачивание. Он отказывался слушать, верить.

— Элланиаф — это не спасение, это тюрьма, — продолжала Каватина. — Иначе почему бы он располагался на Колофисе, четвертом слое Уровня Изгнания? Вы, стремящиеся присоединиться к своему богу, такие же рабы Паучьей Королевы, как сам Вараун. Из всех темных богов — Варауна, Кайрансали и Селветарма — лишь Эйлистри дает какую-то надежду на избавление от зла, которое сплетает Ллос, или надежду на истинное вознаграждение.

Она помолчала, давая ему подумать, потом добавила:

— Тебе нет необходимости умирать. Эйлистри может вывести яд из твоего тела, если только ты примешь ее. Откажись от Варауна и раскрой объятия единственной богине, которая действительно любит народ дроу. Ты уже сделал первый шаг в танце Эйлистри, выбравшись на поверхность. Покаяние еще возможно. Если ты искренне скажешь «да», я узнаю это. — Она позволила ему немного пошевелить губами. — Ты примешь Эйлистри?

Ответом были резкий толчок воздуха и струйка слюны, стекающая по подбородку, которую он смог собрать при этих обстоятельствах.

Каватина фыркнула. Ответ оказался в точности таким, какого она ожидала. Она исполнила предписанную процедуру, дав ему шанс, положенный по закону. На этом ее обязанности перед ним оканчивались. Она снова крепко сжала его губы, наблюдая, как они медленно бледнеют. По губам стекал пот, и они сделались скользкими, а сопротивление мужчины все слабело и слабело.

Когда оно наконец прекратилось, Каватина отпустила его губы.

Она взглянула на мертвого мужчину, медленно вращающегося в своем коконе. Ее мать сказала бы, что погибла еще одна душа, которую можно было бы спасти. Однако ее мать была мертва. И погубили ее именно такие мысли.

Каватина осторожно нагнулась за маской, хотя ей вовсе не хотелось дотрагиваться до нее. Ей случалось слышать о подобной мерзости. Слуги Варауна называли это похищением душ. В этом квадратном куске черной материи была заперта чья-то душа.

Она положила маску на клинок меча и запела молитву уничтожения заклятия. Слабые стенания, доносящиеся из маски, стихли. Полоска ткани разгладилась, потом обвисла. Каватина позволила ей соскользнуть с клинка и полоснула опускающуюся на землю маску мечом, разрубив священный символ ровно надвое.

Она направилась прочь, не оглядываясь ни на обрывки материи, ни на тело в медленно вращающемся коконе.

Она продолжала охоту.

Прошло много времени после ухода Рыцаря Темной Песни, когда Халисстра возвратилась к полому дереву. К тому времени уже стемнело, но луна еще не взошла. Когда это случится, Рыцарь Темной Песни снова пойдет по следу Халисстры. Игра в догонялки начнется вновь.

Однако в данный момент Халисстре надлежало заняться другим делом, как повелела ее госпожа. Капризная, как всегда, Ллос передумала. Клириков Варауна не следовало убивать, а особенно того, которого Халисстра как раз убила.

По следам на земле Халисстра видела, что воин-жрица Эйлистри нашла спеленатого в коконе клирика. Возле рта мертвого мужчины было прорезано отверстие. Это Халисстру не удивило. Милосердие было одной из главных слабостей верующих Эйлистри. Однако клирику Варауна это на пользу не пошло. Он был мертв.

Потом она заметила его символ веры. Он валялся рядом на земле, разрубленный надвое. Халисстра кивнула. Быть может, именно поэтому жрица Эйлистри проделала в коконе дыру: чтобы извлечь священный символ и уничтожить его. Возможно, в конце концов, жрица была не столь уж милосердной.

При этой мысли Халисстра улыбнулась.

Она вцепилась в кокон когтями, разрывая его. Когти оставляли глубокие царапины на голове, туловище, руках и бедрах мертвого клирика. Из порезов вяло сочилась кровь. В конце концов труп упал на землю. Халисстра склонилась над ним, ее ядовитые зубы сначала широко раздвинулись, потом втянулись в выпуклости на ее щеках, скрывавшие их. Она подарит этому клирику поцелуй иного рода.

Его губы были холодными. Она прижалась к ним своими губами и прошептала имя Ллос, вдувая вдох-молитву в легкие мужчины. Потом она отстранилась, наблюдая.

Веки клирика дрогнули, глаза открылись, он жадно глотнул воздух. Мгновение он тупо глядел в затянутое тучами небо, зрачки его медленно расширялись. Потом он уставился на существо, сидящее у него на груди.

И завопил.

Смеясь, Халисстра спрыгнула с него и исчезла в ночи.