Жемчуг в золоте

12

…Моя свекровь призналась как-то, что сын её пугает. Дескать, он был таким милым ребёнком — душа не нарадуется, но вдруг что-то пошло не так, и он стал превращаться в чудовище, и сложно теперь сказать, в какой именно момент это произошло. Понизив голос, она сказала, что это родовое проклятие откликнулось, не иначе. Ардвин просто в один прекрасный день перестал различать добро и зло и начал пробовать на зуб запреты, которые внушаются людям с рождения. Порой его… любознательность принимала шокирующие формы. Свекровь даже отказывалась рассказывать о случаях, которые, вне всякого сомнения, были ужасны. Я и не настаивала. Я и так заранее знала, что всё это правда.

Проклятие? Ну, как знать. Думаю, любая мать готова свалить вину на что угодно, если вдруг её чадо получилось «сломанным». На что угодно, кроме себя и чада. Родовое проклятие вполне подходит для этих целей. А впрочем, почему нет? Проклятие вполне могло проснуться в возрасте тринадцати лет, четырнадцати. Мальчики и девочки в это время особенно уязвимы перед злом и разрушениями, а проклятие — это такая вещь, что вряд ли настигнет, если сам не впустишь его в душу и не согласишься, что так тебе и надо. А ещё проклятия очень сильно портят характер, ломая все нравственные преграды. Ардвин под его действием превращался в чудовище, которому плевать на законы людей.

Это не оправдание. Если стал чудовищем, значит, тебя это устраивало. Если поймал проклятие, значит, ты с ним согласился.

Уж я-то знаю, как это работает. Однако чудовищем, в отличие от Ардвина, я так и не стала. И я вовсе не о скользкой гадости, в которую суждено превратиться всем, в ком проклятие проснулось.

Самые страшные чудовища всегда живут в облике человека. И в воле человека сдержать его. Договориться ли, пойти ли на сделку, подавить ли, убить ли — не так важно. Главное, остаться человеком.

…Правду говорят, что женщине на Миддуне проще умертвить мужа, чем развестись с ним. Права на развод у нас как такового нет. Так и живём — кого-то уличают в убийстве мужа, кого-то нет. Мужчине развестись с женой у нас гораздо проще, поэтому очень часто жёны давят на мужей, чтобы те добровольно с ними развелись.

Я завидую хайкари и шидро. Эти свободолюбивые дамы могут легко выпнуть из своей постели и жизни мужчину, не приносящего ничего, кроме разочарований. Хайкари — свободны, а шидро — добытчицы, и они диктуют мужчинам, как себя вести и где их место.

Свекровь и мама мне сочувствовали. И только. Ну, и говорили, что я могу всегда с ними поделиться своей долей несчастий.

Шли бы они со своими плечами, в которые можно поплакать!..

Жаль только, что большего они не могли предложить. По вполне очевидным причинам.

…А проклятие чужого рода я приняла, потому что хотела себя наказать. Это я после уже поняла, когда начала разбираться в себе. Наказать за поспешность и глупость, когда в лучшем порыве на пороге влюблённости согласилась на брак, зная, что это серьёзное дело, из брака не выпутаться, и нельзя даже ради семьи торопиться. Но… но.

Он меня насиловал. Он меня бил. Причём так, что на теле не оставалось следов и увечий, но они оставались глубоко внутри. Ему нравился мой страх и мои слёзы, он словно получал от них силу. Я всерьёз боялась за свою кошку, боялась, что он причинит ей вред, чтобы насладиться моим ужасом. Однако надо отдать должное Ардвину — всё нужное он предпочитал получать напрямую. Думаю, запугивать через кошек ему было просто скучно.

Меня тошнило от одной только мысли, что во мне будет расти его ребёнок. Уверена, я бы убила себя, если бы узнала о беременности, и поэтому, возможно, беременность так и не наступила. Любимая Мать надо мной сжалилась.

Он ещё много чего делал. Предавал зачатки доверия. Не выполнял обещаний. Отворачивался, когда мне было плохо и больно. Постоянно напоминал, кто он и кто я. Но это всё такие мелочи!.. И за мной он наблюдал с любопытством учёного, которому попался на глаза невиданный доселе вид кальмара. Чудовище под маской человека научилось вести себя по людским законам при полном равнодушии к ним — и давало себе волю, оставаясь наедине с тем, кому от него никуда не деться.

Живучая оказалась тварь.

Моё тело сдавливало, будто бы я в толще воды. Но я дышала легко, дышала воздухом. Это было странно, но я была жива.

Пока что.

Точно знаю — я находилась где-то не в мире людей, ибо странно было всё. Вокруг была кромешная тьма. Она была густой, основательной, плотной и непреодолимой. Легенды гласят, что до рождения мира существовала именно эта тьма, первичная, древняя, дикая, всепоглощающая. После Расслоения Мира она заполнила собою все пропасти между Уровнями. Говорят, в эту тьму можно попасть через бездонную впадину в Стеклянном море на северо-востоке Миддуны. Может, я нахожусь как раз в этой тьме? И меня протащило каким-то образом через впадину?

Или я не права?.. Ведь это так сложно представить человеку. Кто знает, какими силами владеет морская и земная нежить?

Моё платье было белоснежным пятном в безбрежной черноте. Оно не светилось, не рассеивало тьму. Но на его фоне пронзительно-чёрным червём тянулось нечто, исходя из моего живота. Оно выглядело некой пуповиной, которая тянулась вовне, во тьму, и растворялась где-то там, в её глубине.

С чем она соединяется?

— Моя жизнь, моё сердце… я чувствую, как бежит кровь по твоим венам, как движется твоё прекрасное тело… Я так хочу жить… Проклятие обернулось благословением, ведь я могу чувствовать тебя так же, как себя когда-то… Сколько же времени прошло?..

О боги. Нет.

Где-то в глубине души ещё теплилась надежда — вдруг получится избежать этой встречи?! Но нет. Ардвин пришёл за мной из Кораллового Чертога.