Железный Феникс 2

Глава 26 Дела государственной важности

Меч в моей руке закономерно помалкивает.

— Молчишь? — выплёвывает Сам Ёл. — А не ты ли уверяла, что проблем не возникнет? Ты должна была удержать под контролем свою ярость. А вместо этого… Нашла себе социма!

— Эй, — надоедает мне слушать его причитания. — Что за социм такой, а?

Посол досадливо на меня зыркает, словно не ожидал с моей стороны никаких расспросов. Ну, это он просчитался.

— Тайны кхелотов, — произносит он скрипучим голосом, — защищены личным повелением кайзера. И подлежат разглашению лишь в особом случае. Как вы понимаете, ради постороннего, тем более роса, никакой информации быть разглашено не может. Поэтому приказываю сдать мне ваше оружие и удалиться восвояси.

Красные глаза посла полыхают праведным гневом. Только вот мне указывать явно не тому, кто перед Горевым слова не мог вымолвить.

— «Приказываю»? — усмехаюсь. — Может, тебе ещё в ножки поклониться, красноглазый?

Сам Ёл шумно выдыхает, явно сообразив, что не стоит безоружному дохляку вроде него так разговаривать с разгорячённым после боя вооружённым мной. Особенно находясь наедине. Ну а что? Горев уже никому ничего не расскажет, а Гайла вряд ли меня выдаст.

— Прошу прощения, если показался грубым, — едва сдерживаясь, цедит посол. Ещё и кланяется, сгибаясь так, будто проглотил палку. — Мои непочтительные речи в отношении моего спасителя проистекают лишь из глубочайшего удивления, которое я ощутил, увидев происходящее. Однако я вынужден повторить свою просьбу отдать меч мне.

Улыбаюсь ещё шире и развожу руками:

— Не было ещё такого, чтобы кто-то своё оружие первому встречному по первому же требованию отдавал. Вот и я начинать не стану.

— Желаете присвоить себе достояние моего народа? — тут взбрыкивает Сам Ёл. И поступает ко мне с недвусмысленным намерением отобрать оружие голыми руками. Ненадолго же хватило его благоразумия! — А ну живо отдай меч, а не то…

— Что? — уточняю издевательски, направляя клинок поближе к пословой пустой башке. — Заплачешь? Да хоть обгадься, мне-то что?

К такой манере ведения переговоров посол оказывается не готовым. Он открывает рот, чтобы мне ответить. Издаёт горлом сдавленный звук, похожий на клёкот. И вдруг хватается прямо за клинок!

Пытается, если быть точным. Потому что в последний момент я успеваю убрать оружие. Но съехавшего с катушек это не останавливает. Он снова бросается ко мне. Такого даже бить как-то неловко, только клинок марать…

— Хватит! — меч раздора исчезает из руки, а передо мной материализуется фигура Гайлы. — Позже я всё объясню и отвечу на любые вопросы. И буду ждать ответов от вас.

Но уже всё для себя решивший Сам Ёл тянет грабли уже к девушке.

— И что же здесь такое происходит? — слышится от двери. Там стоит собственной персоной кайзер с неизменным Рах Шаном за плечом. А позади них маячат ратники. Интересно, как долго они тут уже находятся? Судя по ошалелым взглядам, превращение меча в девушку заметить успели. На лице кайзера удивление смешано с досадой, а вот Рах Шан кивает, будто именно этого он и ожидал.

— Простите, уважаемый, — мигом приходит в себя неуравновешенный кхелот. — Здесь были нарушены законы нашего острова, поэтому я позволил себе разобраться.

Несмотря на извинения, сказано это было таким тоном, будто наш посол послал до кучи ещё и кайзера. Вот только правитель не обратил на это ровно никакого внимания. Просто кивнул, принимая.

— Это не отменяет того факта, что ты вёл себя неприемлемо, Сам Ёл, — всё же выговаривает послу Рах Шан. — Стоит принести официальные извинения не только господину кайзеру, но и господину Воскресенскому.

— Может, и тебе стоит их принести? — вызверяется в ответ Сам Ёл. — Раз всё произошло из-за твоего попустительства⁈ Ладно. Откланяюсь. А тебя, Гайла, жду на беседу в ближайшее время!

И он действительно откланивается. И широкими шагами покидает помещение. А вот кайзер наоборот — проходит внутрь. Со странным выражением лица разглядывает труп поверженного советника. Потом, поджав губы, с тем же выражением смотрит на нас с Гайлой.

— Что ж, — наконец произносит он. — Макс Воскресенский, если не ошибаюсь? Знавал я твоего деда когда-то. Ты, Макс, весь в него.

В том смысле, что раздражаю точно так же? Вот уж не думал, что у нас с Олгафом столько общего. Торопливо прячу ухмылку в вежливом поклоне.

— Битва в бальном зале завершена, — продолжает кайзер, будто бы совсем не замечая девушку. — Портал разрушен. Поэтому в честь победы в ближайшие пару дней мы устроим грандиозный праздник.

Пару дней? Праздник? Вот так сразу?

— Жители столицы должны видеть, что всё в порядке, — поясняет Рах Шан, словно прочитав мои мысли. — Слухи распространяются со скоростью света, да и спрятанные в городе донжоны удалось обнаружить далеко не все. Люди волнуются.

Всё равно не понятно. Разве не нужно сначала всё расследовать и переловить оставшихся преступников? Но кажется, создать видимость для них важнее, чем разобраться с первоисточником.

Ладно, мне-то какая разница? Они тут и сами знают, что для них лучше.

— На этот праздник, — продолжает кайзер невозмутимо, — приглашены все, кто принимал участие в защите резиденции. А также их ближайшие родственники.

— Благодарю, — чуть склоняю голову. — Тогда сейчас мы пока вернёмся в Нулевую академию…

— Разве я непонятно выразился? — поднимает брови правитель. — Вы остаётесь здесь. Или собираетесь со мной спорить?

Угрозу в последнем вопросе не услышал бы только глухой. Выражаю согласие, одновременно раздумывая, зачем ему нужно наше присутствие. Чтоб никому ничего не разболтали? Ну так у Ястребов это и так не принято.

И почему меня не покидает ощущение, что, несмотря на благостные речи, кайзер совсем не доволен нашим вмешательством? Да и приглашение это выглядит слишком подозрительным. Создаётся впечатление, что мы остаёмся тут в качестве… заложников. Но такого ведь не может быть, правда? Мы ж как-никак защитили город и самого кайзера. Без нас жертв и разрушений было бы намного больше.

Хотя кого я обманываю, в этом мире может быть что угодно! Мало ли что на уме у дядьки, прожившего целых пятьсот лет.

Но делать нечего. От таких настоятельных приглашений отказываться не стоит. Если, конечно, не хочешь обозлить правителя ещё больше. Конвой в виде пары ратников провожает нас к гостевым покоям, усиливая ощущение несвободы. Гайла всю дорогу раздумывает о чём-то своём, а, завидев комнату, спешит войти и захлопнуть дверь. Обсуждать случившееся и объясняться она будто не собирается. Так, словно меня болтовня посла ни грамма не касается. И это злит.

Ещё больше меня злит вернувшаяся наконец Эфения. Она сухо здоровается и тут же сбегает неведомо куда. Выглядит так, словно она не хочет со мной разговаривать.

Следующая пара дней проходит суматошно. Меня несколько раз вызывают ратники. Не на допрос, как все говорят, а «просто пообщаться». И действительно — всего лишь засыпают кучей вопросов. Чем сие отличается от допроса — мне не ведомо. Вероятно, минимальной степенью воздействия на подозреваемого. Но утомляет это дело знатно.

Последним меня вызывает к себе Рах Шан. Вот только спрашивает почему-то лишь про Гайлу. Особенно его интересует, в какой момент девушка обернулась мечом. Рассказываю неохотно, поскольку делиться информацией в ответ чистейший ни в коем разе не желает. «Это не важно», — бормочет как заведённый.

Саму Гайлу, как и других Ястребов, к которым уже отношу Игора с подругой, я не вижу. Подозреваю, что время они проводят не менее содержательно и интересно, чем я.

Надеюсь, никто ни в чём странном не признается. А то доказывай потом, что ты единственный был не в курсе…

Радуют лишь отведённые мне гостевые покои и еда, которую приносят по первому требованию.

И вот наконец меня призывает к себе лично кайзер.

До заветных дверей меня сопровождает молодой ратник. А после — остаётся дежурить снаружи, будто правителя от меня надо защищать. Вот только если я решу его поджарить, никакие ратники не спасут — просто не успеют. Впрочем, таких глупостей я творить не собираюсь — не вижу выгоды.

Помещение, в которое я вхожу, оказывается рабочим кабинетом. Кайзер что-то пишет за столом. Он поднимает голову и почти дружелюбно кивает на свободный стул. Кланяюсь в ответ и занимаю место.

— Итак, — кайзер откладывает письменные принадлежности и переплетает пальцы. — Буду краток. Я заинтересован в том, чтобы вы послужили на благо Великой Росии.

— Разве прямо сейчас я не служу? — да, знаю, что вопросом на вопрос отвечать неприлично. Вот только подобные расплывчатые предложения нуждаются в конкретизации. Мало ли что он там под служением подразумевает!

Кайзер хмыкает, но всё-таки отвечает:

— То, чем вы занимаетесь сейчас — детские игрушки. Я же предлагаю настоящую работу. Дела государственной важности. С соответствующими полномочиями.

Ненадолго задумываюсь. Полномочия — это хорошо. А вот подобное предложение от человека, который в открытую не ладит с моей семьёй — довольно подозрительно.

— По какой причине вы мне это предлагаете? — спрашиваю прямо.

Кайзер пожимает плечами:

— Просто вижу, что вы подходите под эти задачи лучше всего… А! Сомневаетесь, потому что считаете мои отношения с вашими родственниками несколько натянутыми? Напрасно. Я меритократ по натуре, так что привык окружать себя способными людьми.

Вроде логично. И даже льстит — надо же, властьимущий и в этом мире признал мои заслуги! Но что-то всё равно заставляет сомневаться. Что-то царапает. Вроде бы не касающиеся этого предложения мелочи, почти не заметные, как толчёное стекло в грязной воде. «Беседы» со мной вместо поиска реальных виновников. Слишком раннее показное празднование. Особенно, если учесть, что при нападении пострадала не только резиденция, но и некоторые районы Ланинграда. Погибших, правда, оказалось не так уж много: над разрушением донжонов советник Рах Шан постарался на славу.

А ещё совершенно непонятны мотивы главных участников. Зачем Горев всё это устроил? Сколько ни думаю — всё равно его не понимаю. Ни революционером, ни особым злодеем он не выглядел, как ни крути. Ну да, превратился по итогу в монстра, с кем не бывает. Но фанатиком, как тот же Вилис, он мне совсем не показался. Зачем тогда напал на послов? Вопросы…

Пока я думаю, кайзер поднимается с кресла и отходит к окошку. Разглядывает происходящее за стеклом так, будто впервые видит.

— Я очень благодарен за ваше предложение, — наконец дипломатично начинаю я. — Однако мне необходимо больше времени для принятия такого серьёзного решения.

Кайзер поворачивается от окна всем телом. На его физиономии написана крайняя степень неодобрения.

— Вы, верно, не понимаете, — негромко произносит он. — Но я не предлагаю такие вещи дважды.

— В таком случае, я вынужден отказаться, — тоже поднимаюсь со своего места. — Не люблю, когда приходится что-то делать впопыхах.

— Все ваши соратники уже согласились, — сообщает он неожиданное. — Я собираюсь признать вечных официально. Отряд Ястребов станет элитным магическим подразделением для решения особых задач. И для них нужен командир.

— А как же Гайла? — вырывается у меня. — Она лидер. А Райт — её заместитель.

На имени наследника кайзер недовольно кривится. Но отвечает спокойно:

— У них совершенно особый статус. Да и прослужить в рядах Ястребов они вряд ли смогут долго. Не подходят.

Гайла не сможет быть в рядах Ястребов? Вот так новость! Она сама-то об этом знает?

— И всё же отказываюсь, — качаю головой.

— Ладно, — правитель хлопает ладонью по столешнице. — Если передумаете, непременно сообщите. А пока отправляйтесь готовиться к празднику. Желаю вам завтра непременно повеселиться.

На этом аудиенция завершается. Тот же ратник провожает меня к порогу комнаты. И как только я его переступаю…

— Макс! — Гайла бросается мне навстречу, обеспокоенно заглядывая в лицо. — С тобой всё в порядке?

— Уже всё, — быстро наклоняюсь и целую мягкие губы. — В порядке.

— Точно? — будто не замечает поцелуя девушка. — Тебя… не пытали?

Качаю головой. Видно, не только мне в последние дни досталось. Девушка прерывисто вздыхает и обнимает — крепко, изо всех сил вжимаясь в моё тело. Даже не думал, что она так обо мне беспокоилась. Неловко глажу её по длинным чёрным волосам, провожу пальцами по нежной коже плеч — платье на ней открытое.

— А ты? — шепчу еле слышно. — У тебя ведь тоже всё хорошо?

Гайла кивает.

— А что посол? — продолжаю допытываться.

— Посол — пошёл, — усмехается девушка, подняв голову. И тут же утыкается носом мне в шею. — Я сделала выбор. Я остаюсь в Великой Росии, Макс. С тобой.

Ну вот, а кайзер болтал, что скоро её тут не будет. Только сжимая в объятиях красивую девушку, долго думать о каком-то там престарелом правителе невозможно.

Целую её шею у основания, дурея от еле заметного вишнёвого аромата. Хочется вдохнуть его весь — и больше не дышать, навечно сохраняя в лёгких. Вот только не получается, потому что Гайла тоже не желает стоять без дела. Её тонкие пальчики целеустремлённо стягивают с меня пиджак, а после проникают под рубашку. Гладят мгновенно покрывшуюся мурашками кожу спины. А после — возвращаются к пуговицам кажущегося ненужным элемента одежды.

Я в это время воюю с другим ненужным элементом — платьем. Даже нашариваю на спине мелкие застёжки, ловлю их непослушными пальцами.

Но руки приходится опустить. Рубашка, стянутая девушкой, повисает на запястьях. Гайла победно улыбается — опередила! — и осыпает поцелуями ничем не защищённую кожу. Нетерпеливо срываю манжеты с ладоней — кажется, все пуговицы оторвал — и поворачиваю хихикающую девушку к себе спиной.

Это вообще законно⁈ Застёжки такие мелкие, что выглядят издевательством над человеком и здравым смыслом. Треск! Лучше бы ты, Гайла, сразу голышом приходила. Но кажется, ничего против такой грубости девушка не имеет — глубоко вздыхает и сама вынимает руки из рукавов.

А я тем временем выцеловываю на её молочно-белой коже одному мне ведомые узоры. Не забывая одновременно приласкать освобождённые от оков одежды упругие полусферы.

Девушка тем временем переступает через сброшенное на пол платье. И поворачивается ко мне.

— Хочу тебя видеть, — шепчет с придыханием. Её глаза жадно светятся, шаря по моему лицу. А я чувствую, как в ответ тянется к ней энергия моего Источника, разлитая в теле. И не только она.

Растеряв по пути оставшуюся одежду, кое-как добираемся до кровати. Гайла подталкивает меня к ней и, стоит мне там разместиться, усаживается сверху. Ишь ты, руководительница. Но я не против — сейчас моей девушке можно вообще всё.

Некоторое время мы двигаемся с ней в унисон. Затем меняем положение — теперь я тут главный. Её пальцы царапают острыми ноготками мою кожу, а я двигаюсь размеренно и сильно — так, как нам обоим по вкусу.

И в тот момент, когда мы вместе достигаем пика, я внезапно осознаю, что среди бесконечного вакуума, в котором провёл последние двенадцать лет, я больше не одинок.

И больше меня это не пугает.

На кайзеровский бал, назначенный на следующий день, мы собираемся долго. Хорошо, что о моём костюме и платье для Гайлы заботится Джонна, — а то нам сейчас совсем не до них. Да и посещать это мероприятие никакого желания нет. Зато жутко хочется заняться чем-нибудь другим, поинтереснее.

— Покажемся там — и сбежим, — предлагает девушка, пока мы под ручку вышагиваем по коридору. — Выпрыгнем из окна, если надо.

Усмехаюсь:

— Представляю, что на это тебе скажет твой дядя.

— Он сказал: «Поступай по наитию, хеё. Ты лучше знаешь, каким будет твой путь», — серьёзно отвечает Гайла. Будто о благословении рассказывает. Хотя, может, для неё эти слова действительно много значат.

— Значит, так и будем действовать.

Перед нами распахиваются двери, выпуская наружу гомон, музыку и ароматы духов. Мы улыбаемся друг другу и смело ступаем внутрь.

— Надо же, явился, — ехидно удивляется знакомый голос. — И как только наглости хватило?