Жало зайгонов

6

Хэйлстон напряжённо сидел в кресле у окна и смотрел на восход. Столб яркого персикового света уже согревал комнату, пылинки летали в нём словно мухи. В тёмных углах комнаты постепенно светлело. Вскоре станет слышно звяканье посуды на кухне — первый удар сердца дома, пробуждающегося к жизни.

Он завистливо посмотрел на свою спящую жену — возвышение из накрахмаленной ночной рубахи и пухового одеяла. Она храпела, не зная о его возвращении, а он так и не смог заснуть. Он сделал запись в дневнике, но изложение странных событий прошедшего дня на бумаге не успокоило его.

С Эдвардом Ланном он был знаком давно — преуспевающий бизнесмен, верный друг, заботливый муж и отец. И вот, Ланн лежит искалеченный, а искалечившая его тварь — пародия на твари Божьи — была на свободе, непонятно где.

Он подумал о трупе чудовища в Темплвелле.

Глухой звон стальной плоти, по которой ударили пилой, звучал словно похоронный колокол. Не земного происхождения, так сказал этот Доктор.

А в глазах у Ланна было что-то, что говорило об аде.

Какая-то часть Хэйлстона хотела залезть на кровать и спрятаться под одеялом, в безопасной мягкой темноте. Но он стоял у окна, как на посту, зная, что приближается час, когда надо будет действовать.

Он моргнул. Рядом с ручьём, стекающим вниз по восточному склону горы, было какое-то цветное пятно. Оно было похоже на… маленького человека. На какое-то время Хэйлстон замер, охваченный смутным страхом. Затем он взял бинокль.

Это была девочка — серьёзное лицо, обрамлённое сияющими на солнце золотыми кудрями. Тонкой ручонкой она показывала на Волвенлатское озеро. Её глаза, казалось, смотрели на него, словно она знала, что он смотрит на неё.

Прикусив губу, Хэйлстон опустил бинокль и протёр глаза.

— Глупости, — выдохнул он. — Ты сейчас не можешь себе позволить, чтобы что-то мерещилось. Трезвый взгляд, вот что сейчас нужно.

Он снова поднял бинокль и отметил две вещи. Первая — девочка пропала.

Вторая — его руки тряслись.

Марта начала постепенно просыпаться в восемь утра. Дело пошло быстрее, когда её носа достиг запах пригоревшей пищи. Быстро одевшись, она спустилась вниз и обнаружила в столовой месье Романда, ковыряющего вилкой в подгоревшем беконе и недожаренных яйцах.

— Доброе утро, дорогая леди, — сказал он ей.

— Нет пока что ничего доброго, — Марта зевнула и потянулась. — Вы не видели Доктора?

— Он ушёл на рассвете, — сказала стоявшая в дверях миссис Ансуик.

Бедную женщину потревожили за ночь дважды — во время их ухода и возвращения — и лицо у неё было измученное.

— Он передал, чтобы вы не волновались, и что если всё будет хорошо, он вернётся до полудня.

— О, — сказала Марта, нахмурившись.

— Похоже, вас бросили, дорогая? — Романд жестом предложил ей сесть напротив. — Быть может, я смогу вас развлечь.

— Её гораздо лучше развлечёт хороший завтрак, — сказала миссис Ансуик. — Будете яйца с беконом, мисс Джоунс?

— Хм… а тостов у вас нет? — спросила она.

Миссис Ансуик покачала головой:

— Хлеба нет. Только бекон и яйца, дорогуша.

— Ну… тогда хорошо. Спасибо.

Женщина вышла, и Романд заговорщицки понизил голос:

— Они невкусные, но мне кажется, что ничего другого она готовить не умеет!

Марта улыбнулась и села напротив:

— Итак, какие у вас планы на сегодня?

— Как обычно, буду искать историю, — он промокнул губы салфеткой и разгладил пальцем усики. — Я подумал, быть может, мне удастся присоединиться к экспедиции охотников со своей кинокамерой. И пока отважные англичане будут охотиться на своё чудовище, француз будет это снимать. Кто знает! Быть может, мне даже удастся запечатлеть на плёнке знаменитого… как это называется… призрака этой местности.

— Вы имеете в виду малышку Молли? — сидя в лучах солнечного света, Марте тяжело было представить, что вчера вечером ей было так жутко. — Возможно, просто какая-то девочка гуляет.

— Возможно, — француз наклонился над недоеденным завтраком и стал говорить тише. — По словам миссис Ансуик, в деревне Битэм бродит безголовый пёс. Говорят, он предвещает смерть тем, за кем ходит.

— Если у него нет головы, откуда он знает, за кем он ходит? — заметила Марта.

Разговор о псе напомнил ей о Тизеле, а затем и о его хозяине с разбитой головой. Нужно всё равно проверить голову мистера Ланна рентгеном, — размышляла она, — невзирая на его протесты. Она вспомнила категорический отказ раненого…

И вдруг вскочила со стула.

Романд удивлённо смотрел на неё:

— Дорогая, вы плохо себя чувствуете?

— Я чувствую себя полной дурой.

Вдруг всё показалось ей очевидным. Доктор сказал, что эти зайгоны могут принимать человеческий облик. А значит, после встречи с ними Ланн мог стать совсем другим человеком. Не станут ли видны на рентгене инопланетные кости? Этого Марта не знала, но она знала, что если бы на неё охотились, и она была мастером выдавать себя за другого, то внедриться в компанию влиятельных людей с ружьями было бы неплохим ходом. Но если Ланн — зайгон, то как долго он собирался действовать скрытно? Что ему там нужно, и не в опасности ли рядом с ним люди?

— Английский пенни за ваши мысли, — предложил Романд.

— Лучше я ей еды дам, — сказала миссис Ансуик, заходя в столовую с тарелкой с завтраком.

— Спасибо, миссис А., — сказала Марта.

На вид яйца были почти сырые, а бекон местами обуглился. Она всё равно взяла ломтик бекона и положила его в рот.

— Виктор говорил, что ваш сад примыкает к поместью Гоулдспур, — спросила она с набитым ртом, — это так?

— Почти что, — миссис Ансуик смотрела на неё неуверенно. — Хотя до поместья всё равно ещё полмили.

— Думаю, мне следует проверить моего пациента, — сказала она. Она взяла ещё один кусок бекона, чтобы не обижать хозяйку, и улыбнулась. — Вы покажете мне, как туда пройти?

Было красивое, ясное, свежее утро. Солнечный свет мерцал по поверхности озёр и окрашивал золотом оставшуюся на полях после уборки пшеницы стерню.

Доктора подвозил молочник, ехавший на телеге, запряжённой упрямой чёрной кобылой. Молочник уже возвращался домой, и проезжал всего в миле или в двух от того поля, где стояла ТАРДИС.

— Я рад, что не один еду, — сказал он, и что-то в его голосе подсказало Доктору, что это не просто вежливость. — Сегодня утром я дважды видел призрак бедняжки Молли Мелтон. Стояла вон там, в поле.

— Правда? — Доктор довольно болтал ногами, свесив их с задней части телеги, катившейся по изрезанной колеями дороге. — Она указывала куда-нибудь?

— Вы её, значит, тоже видели. Тут многие её видели, — молочник понизил голос. — Говорят, что куда она укажет — там будет беда. Она предупреждает об этом. Потеряв свою жизнь, спасает чужие.

Он хлестнул вожжами, прищёлкнул языком, и кобыла ускорила шаг.

— Говорят, она чаще всего является охотникам. Предупреждает, чтобы они не ходили на Уэстморлэндского Зверя. Чтобы они бежали, пока живы, — он вздохнул. — Они её не послушаются, разумеется.

Доктор кивнул, почти не слушая. Он наслаждался стуком копыт, поскрипыванием телеги, скрипучими голосами жаворонков и крачек над головой… и жужжанием своей звуковой отвёртки. А больше всего ему нравилось странное, прерывистое чириканье, издаваемое разлагающимся комком в его руке.

— Есть ещё в тебе жизнь, — довольно бормотал он себе под нос. — Опасно. О-очень опасно.

Словно услышав предупреждение, пульт управления выключился. Доктор продолжил возиться с ним.

Думай, — говорила себе Марта, направляясь через старый сад охотничьего домика. Нельзя же просто зайти и обвинить больного в том, что он пришелец. Но, возможно, удастся узнать, не вёл ли пациент себя ночью необычно, и потом сообщить об этом Доктору, когда тот вернётся… оттуда, куда он пошёл.

Она дошла до оградки и, подобрав юбку, перелезла через неё, оказавшись на зелёном склоне. Трава была высокая и всё ещё мокрая от росы, несмотря на солнце. Когда она шла сквозь траву, несколько коров озабоченно посмотрели на неё.

Путь отнял какое-то время. За гребнем невысокого холма она увидела высокую кирпичную стену, отмечавшую границу Гоулдспура.

Марта задумалась о том, как её преодолеть, как вдруг над стеной появилось лицо мальчика. Он был бледный и веснушчатый, на лоб свисала рыжая чёлка. Орлиным носом он был поразительно похож на Эдварда Ланна. Она узнала в нём мальчика, которого видела прошлой ночью.

— Здравствуйте, — сказал он.

Марта улыбнулась. Возможно, это как раз тот шанс, на который она надеялась.

— Гуляешь?

— Знакомлюсь с окрестностями, — поправил её мальчик тоном, свойственным аристократам. — Земли старого Хэйлстона весьма плодородны.

— Не сомневаюсь. Тебя Йен зовут, правильно?

— А вы Марта Джоунс, — Йен залез на гребень стены и посмотрел на Марту. — Думаю, вы мне нравитесь. Вы помогли моему отцу.

Марта улыбнулась:

— Я хотела бы ему ещё помочь. Как он себя чувствует?

— К нему приходил доктор, — должно быть, он заметил её реакцию, — да не ваш Доктор, глупая. Доктор Фенчёрч. Хотя я бы предпочёл вашего.

— И что сказал доктор Фенчёрч?

— Не много… Отец его отослал, а оставленные им таблетки дал матери, — лицо Йена помрачнело. — Наверное, он надеялся, что после них она не будет плакать.

Или же человеческие транквилизаторы действуют на инопланетян иначе, — подумала Марта.

— Отец очень злится, что не может больше ничего вспомнить о том, что случилось, — продолжал Йен. — Накричал на меня и маму, когда мы ему завтрак принесли… успокоился только тогда, когда лорд Хэйлстон ушёл искать то, что он видел в Волвенлате.

Марта приняла решение:

— Йен, я думаю, что будет лучше, если я навещу твоего отца ещё раз.

— Уверен, мать не будет против, — с энтузиазмом сказал Йен. — Но обходить очень далеко. Может быть, перелезете? Смотрите, там некоторые кирпичи надколотые. Это я прошлым летом сделал, на них удобно ноги ставить.

— Изобретательный, — сказала она и полезла.

Доктор шагал по полям и долинам, во всю глотку декламируя коровам стихи Уильяма Уордсуорта.

С холмов открывался поразительный вид. Серые утёсы и лысые каменные вершины цепляли облака, усыпавшие ярко-голубое небо. Синева отражалась в озёрах, которые были похожи на осколки огромного зеркала. Поля с травой, рапсом, и ячменём выглядели зелёными, жёлтыми, и медными квадратиками. Местами угольно-чёрные квадратики отмечали места, вспаханные для посева пшеницы.

Доктор обернулся в сторону чьих-то тяжёлых шагов. Пасшаяся рядом корова неторопливо брела к нему, глядя на него коричневыми глазами. Она толкнула его в бедро, туда, где был карман пальто, в котором лежал пульт управления скарасеном.

— Простите, Бурёнка, моё инопланетное устройство вам мешает? — Доктор вынул зайгонский прибор и потряс его. — Сигнал то включится, то выключится. Видимо, разложение кристаллической решётки.

Вдруг, позади него, вдали, раздался громоподобный рёв. Корова бросилась бежать, а Доктор развернулся и успел разглядеть тёмную, гладкую фигуру скарасена, поднявшеюся над лесом в долине. Его горбатая спина поднялась над кромкой леса, и высунулась голова на длинной шее.

— Так ты, значит, настоящий, — удивился Доктор. — Второй скарасен, и недалеко от Волвенлата. Там, где Молли Мелтон указала опасность.

Скарасен повернулся к нему, и на один леденящий момент Доктор почувствовал, будто чудовище действительно его видело, несмотря на расстояние между ними.

— Ты слышишь, как оно зовёт? — он помахал в воздухе сигнальным устройством. — Это для тебя манящий звук флейты, или шум, который ты хочешь прекратить, пока он не свёл тебя с ума?

Внезапно голова скарасена спряталась за деревья. Доктор нахмурился, глядя на похожий на плесень комок в его руке, приложил его к уху и потряс.

— Опять выключилось! Надо тебя починить как следует… — он посмотрел на двух других коров, беспокойно прижавшихся друг к другу. — Знаете, особенность органической кристаллографии в том, что её атомная структура весьма восприимчива к звуковым колебаниям. Поэтому, если я подберу совместимый резонанс, чтобы вылечить клетки передатчика… — он нахмурился, глядя как коровы внезапно развернулись и разбежались. — Просто рассуждаю вслух! — крикнул им вслед Доктор.

Рядом раздался хриплый, булькающий стон. И, обернувшись, Доктор увидел нагнувшегося над ним зайгона, сморщенное личико которого было искажено гневом, а жалящие когти тянулись к лицу Доктора.