#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 28

Глава 13

Замок Ламара, Примолодье

Гагер редко проигрывал в интригах и подковёрных играх. Он был опытным игроком. Багровый Властелин обычно не возражал против такого наращивания влияния своих подданных. Просто такова природа дроу: они всегда друг другу лыбятся на людях, а потом втыкают нож в спину. Главное — не попадаться. Ну и не вредить самому Багровому. А эту черту Гагер как раз и перешёл, когда захотел сжечь энта Данилы. А вот нечего было назначать Филинова ответственным за Молодильный Сад! Багровый сам виноват! Тоже мне, нашёл, кого выбрать!

За окном царит глубокая ночь. Лорд-дроу сидит в кресле и пьёт уже шестой бокал вина. Может, седьмой. Гагер уже не считает.

Группа Факела пропала и не откликается на звонок. Факел должен был выйти на связь час назад. Гризл, огромон-генерал, тоже не получил известий от своих парней. Гагер уже проверял.

Вывод ясен: отряд мёртв. Филинов опять вышел сухим из воды.

Гагер тяжело выдыхает. В целом — не беда, ведь Гагер всегда подстраховывается. Вот и Факелу установили ментальную закладку — при ранении или попадании в плен мозг зачищается, и всё: пустота, чистое полотно, ни одного следа. Никаких воспоминаний не остаётся. Так что ни сам Филинов, ни другой менталист не выйдет на Гагера.

Да, печально, что энт выжил. Теперь Филинов доложит об ожившем древозвере Багровому и получит награду. Это грустно, но всё же — не катастрофа.

Переживём. Придумаем новый план, как наконец прикончить этого везучего мальчишку.

Гагер отпивает из бокала и хмуро смотрит в окно. Уже давно пора спать, да чуйка лорда никак не успокаивается. Внутри — какое-то неясное волнение. Да что же такое! Иди спи, Гагер, всё в порядке.

Резко и быстро — не дольше трёх вдохов — окно разбивается. Огромная древесная лапа-сук проносится через стекло. Десятки веток-пальцев, гибких, острых, как жала, хватают Гагера поперёк тела.

Кресло ломается с треском. Стол опрокидывается, и вино заливает пол. Дроу не успевает даже воскликнуть — его уже вытаскивают наружу.

На улице гигантские пальцы разжимаются, и Гагер падает со второго этажа на каменные плиты двора. Гравитация беспощадна к хитрому дроу.

Он ударяется спиной о плиту. Удар об землю вышибает воздух из лёгких, и тут же — щелчок. В левое плечо вонзается арбалетный болт. Вскрикнув, Гагер пытается накрыться защитой, но поздно — болт выкован из антимагического металла. Мерцающий доспех Тьмы не включается. Только разряды боли бегут по позвоночнику.

А вдобавок ко всему сверху падает металлическая сеть с утяжелителями. Лорда-дроу прижимает к камням. Он дёргается — бесполезно.

— Что за… — сипит Гагер. — Ублюдки! Кто посмел⁈

— Ты облажался, изменник Гагер, — раздаётся знакомый голос. — Филинов тебя переиграл всухую.

Перед ним встаёт лорд Питон. За его спиной высится гвардия Змеиного Рода в стихийных доспехах, с мечами наголо.

А чуть поодаль — девушка с рыжим хвостом волос, растрёпанным ветром, в шортах и майке. Анастасия, жена Данилы. Милый человеческий облик не прячет волка внутри неё — только подчёркивает. Королева альвов лениво наблюдает за происходящим, а охраняют её мускулистые рептилоиды.

И ещё тут Гюрза — в чёрном кожаном костюме, с растрёпанными после скачки волосами. Алая прядь, упавшая на лоб, горит, словно кровь.

— Питон⁈ — орёт Гагер, хрипло, в бешенстве. — Ты охренел⁈ Я — жених твоей дочери! Ты что творишь⁈

Питон только хмыкает:

— Гагер, не надо нести этот бред. Если бы ты ценил возможность породниться со мной, то не вздумал бы сделать такую тупость с риском прослыть изменником.

— Что ты?!.

— Данила тебя переиграл и прочитал твоего Факела, взломав мозг. Ментальная надстройка самоликвидации не сработала. Так что все доказательства — против тебя.

Он выпрямляется.

— А теперь — будем решать, что делать с мразью, предавшей Багрового Властелина.

Анастасия Вещая-Филинова, стоя с руками на бёдрах, бросает, не скрывая гордости:

— Вот так-то, лорд-дроу. С моим мужем-королем шутки плохи. Он сам кого хочешь развеселит. Вам ведь весело сейчас?

«Эта сучка ещё и издевается!» — стиснув зубы, думает Гагер.

Гюрза же, кажется, очень довольна и добавляет с радостной насмешкой:

— Знаешь, женишок, я вот обязательно поцелую короля Данилу за то, что избавил меня от перспективы жить с тобой под одной крышей.

— Что⁈ — одновременно восклицают Питон и Анастасия.

У Гагера перекосилось лицо, но возразить он не успевает.

Потому что тут, совершенно не к месту и как-то особенно буднично, распахивается одно из высоких окон на пятом этаже замка. Там, щурясь и протирая лицо, появляется сам Багровый Властелин. Сонный, с растрёпанной красной чёлкой, он выглядывает наружу, как сосед, разбуженный шумом во дворе.

— Питон? — недоумённо бурчит владыка дроу. — Это ты тут расшумелся, что ли? Что, к демонам, здесь происходит?

Лорд Питон тут же делает церемонный поклон, как и подобает, и отчеканивает:

— Ваше Багровейшество, произошла поимка изменника. Лорд Гагер пытался уничтожить Молодильный Сад. У нас есть доказательства.

Багровый Властелин, всё ещё не до конца проснувшийся, моргает и вдруг замечает гигантский силуэт неподалёку.

— Погоди… это что? Это же… энт? Энт⁈

— Да, Ваше Багровейшество, — хмуро подтверждает Питон. — Король Данила возродил древозверя. По настоянию Данилы энт участвовал в операции и теперь готов засвидетельствовать перед вами успехи короля Данилы в восстановлении Сада.

Багровый Властелин просыпается окончательно. Он кивает несколько раз, словно записывая в уме:

— Успехи налицо. Король Данила радует. Значит, у него получается возрождать Молодильный Сад! Отлично! Ауст! Ауст, просыпайся!

Из соседнего окна, на этаж выше, появляется всклокоченный Ауст — в ночной рубахе и с полусонной, помятой мордой, которого разбудили в третий раз за ночь.

— Что такое, Ваше Багровейшенство?

— Запомни. Завтра — немедленно выдаёшь королю Даниле мандат. Он назначается управителем Молодильного Сада. Без права вмешательства со стороны лордов-губернаторов, без отмены его решений. На этой территории он — выше всех.

Ауст, мигом протрезвев, отвечает:

— Так точно.

В тишине, наступившей после этих слов, только один звук — лёгкий скрежет. Питон, стоя с прямой спиной, стискивает зубы так сильно, что это отчётливо слышит стоящая рядом Гюрза. Она бросает на отца короткий взгляд.

Гагер, лежащий под сетью, понимает, что падает не только он.

Падает вся элита Примолодья. А человек Данилы — как раз наоборот.

Гюрза молча наблюдала за отцом. Лорд Питон стоял с прямой спиной, словно ничего не произошло, но зубы его сжались так сильно, что щёки дрожали. Он скрипел ими.

Леди сейчас видела, как отец проигрывает.

У Гюрзы внутри всё замерло от неожиданности: ведь теперь король Данила получит мандат управлять Молодильным Садом и ближними землями. Без контроля со стороны лорда-губернатора. Без каких-либо обязанностей. Он теперь мог послать к чёрту любого лорда, который захочет поставить рядом с Садом свой гарнизон. И никто — ни Питон, ни Химериэль — не сможет влиять на его решения.

«Блин! Я же, идиотка, ещё и ляпнула, что поцелую Данилу…» — вдруг переключилась леди на совсем другие мысли.

Гюрза машинально тронула пухлые губы, как будто боясь, что поцелуй уже случился, а она его проморгала. На самом деле это была сиюминутная вспышка. Она сказала на эмоциях. Конечно, Гюрза не будет его целовать. Ну разве что если Данила сам потянется к ней…

И опять — хриплый рык под металлической сетью.

— У вас нет доказательств! — прорычал Гагер, сворачиваясь под грузом арбалетного болта. — Даже если вскроете мне память, ничего не найдёте!

На этих словах сеть, покрывавшая его тело, вспыхнула синим псионическим светом. Металлические узлы заискрились, словно сеть стала антеннами разума. Сеть изготовлена из аномального металла. Это именно Гюрза сказала отцу, чтобы Гагера накрыли ею.

Гюрза шагнула вперёд — спокойно, уверенно, как учитель перед доской.

— Знаешь, женишок, — произнесла она ровно, — король Данила научил меня одному трюку. А именно — как использовать аномальный металл, чтобы проникать под ментальные щиты. Очень удобно. Особенно когда предатель начинает стирать следы.

Она закрыла глаза. Щупы коснулись искрящейся проволоки и, используя её как проводник, проникли под щиты Гагера. В голове Гагера в это время щёлкали ментальные механизмы.

— Ты запустил программу самозачистки, которую разработали твои менталисты, — произнесла Гюрза. — Вычищаешь свою память кусками, выборочно, по ключевым словам. Но опоздал.

— Ах ты сука! — заорал Гагер. — Как ты оказалась в моей голове и перехватила настройку⁈

— Мне помог один телепат, — откликается леди.

Несколько секунд — и она поднимает ладонь, счастливая. Наглядный урок Данилы, правда, сейчас пригодился ей. Удивительный всё же человек, этот молодой король!

— Вот, — говорит леди, передавая воспоминания Питону. — Вот доказательства, отец. Гагер действительно посылал группу. Факел был с ним на связи напрямую.

Питон молча просматривает образы по мыслеречи.

— Этого достаточно.

Он разворачивается к гвардейцам:

— Увести и взять под стражу до суда Его Багровейшества.

Гагер пытается вскочить, но сеть давит. Сопротивление бесполезно. Всё кончено.

Гюрза, стоя немного в стороне, думает о том, как неожиданно изменилась эта ночь. И как приятно, чёрт возьми, быть снова необручённой. Хммм, а ведь она теперь и правда может целовать кого захочет.

Я спускаюсь к городку на Белогривом. Змейка сидит позади меня, ворчит, фыркает себе под нос:

— Фака-фака…

Фыркает и ёрзает голой попой. Не любит она верховую езду, ну а куда деваться.

Город впереди вырастает из скал, как нарыв. Небольшой, но заметный: серый, угловатый, как будто его лепили из обломков скал. Он раскинулся посреди лысых скал — вокруг ни лесов, ни лугов. Только рядом лежит узкое пастбище — крошечная полоска зелени в низине, будто положили туда коврик травы. Пасутся там только армейские шестилапки — ухоженные, жирные, перебирающие копытами.

Я краем глаза замечаю сцену. Один бедолага — местный, похоже — попытался подвести свою тощую шестилапку поближе к зелени. Только он опустил повод — тут же подлетели солдаты. Сняли его с седла. Шестилапку отогнали к армейскому табуну, хозяина же поколотили по рёбрам и спустили вниз со склона. Один из охранников даже прокричал, не без гордости:

— Это армейское пастбище, идиот! Твою лошадь конфискуем для нужд фронта!

Я, игнорируя солдатскую реплику, подвожу Белогривого к траве — тот нюхает, фыркает. Потом резко дёргает мордой в сторону, будто плюнул.

Ну, ясно. Трава — дрянь. Не по вкусу ему.

Решаю: не буду бегать по лагерю в поисках генерала Гризла. Пусть сам ко мне придёт. А внимание привлечь — совсем не проблема. Для этого еду в город. На воротах стоят двое. Лохматые огромоны, высокие, как шкафы, и пахнут тоже как шкафы, в которых давно что-то умерло.

— За проход — десять золотых, — заявляет один.

— Вы что, с каждого огромона берёте по десятке? — удивляюсь я.

— Нет, — хмыкает второй. — Только с неместных. Скажи спасибо, что вообще тебя не обобрали до нитки.

— Ну вот вам тогда, — говорю, доставая мешочек. — Заслуженные десять.

Метко кидаю огромону в руки звякнувший мешок и еду на Белогривом вглубь города. За спиной — довольный гогот. Шуршат мешком, рассовывают монеты по карманам. Уже делят, кто сколько.

И тут — бах!

Карманы стражников взрываются, а сами они в ужасе подпрыгивают. Под иллюзией монет я передал петарды, причём, как оказалось, неслабые. Стражники с ором шарахаются в стороны и падают на землю, хлопая себя по разорванным штанам. У одного от страха мех встаёт дыбом, второй буквально поседел.

Как я и сказал, заслуженные десять.

Веду коня на самую широкую улицу и разглядываю вывески. Мой выбор падает на садовую лавку. Змейка остаётся снаружи — охраняет Белогривого, и лучше к Горгоне не подходить, если тебе дорога нижняя челюсть. Она и на коня рычит, когда скучно.

Внутри — пыль, мешки, запах старых корнеплодов. За прилавком болтают двое огромонов. Один — коротышка, наглый, с бородкой как у крота. Второй — массивный, с руками как бочки, и большей частью только поддакивает первому.

— Мне нужны семена кормовой травы, — говорю без лишних расфусоливаний.

Коротышка даже не поднимает глаз:

— Вон мешки. Овсяница луговая, нормальная трава, если не загнётся.

— У меня не загнётся. Сколько?

— Десять медиков.

Ну хоть здесь ценники без перегиба.

Пока лезу в поясной кошель и передаю деньги, в мыслеречь врывается радостный голос Насти:

— Даня, Гагера взяли! А ещё показ энта сработал, и Багровый Властелин в восторге…

Она ещё щебечет, что Багровый выдал мне какой-то мандат, но об этом потом подумаю. А то, что Гагер пойдёт под суд — очень даже хорошо. Одной проблемой станет меньше. Он, конечно, хитрый жук и ещё попробует выпутаться, но и мы начеку.

Один из огромонов вдруг косится в окно:

— Это твой конь?

— Мой, — отвечаю. Змейку оттуда не видно — она стоит за спринтом, а то бы коротышка ещё больше впечатлился.

Огромон выпрямляется, усмехается и лениво говорит:

— Мы его забираем. В счёт оплаты за мешок.

Я моргаю.

— Я же только что оплатил.

Коротышка глянул на напарника и довольно щёлкнул языком:

— Кажется, он не понял, брат.

Молчаливый мотает шеей, потирая кулаки. Типичный жест: «ща мы тебе объясним политику лавки».

— Это наш город, — продолжает коротышка, опираясь на стойку. — Здесь так работает. Раз мы сказали, что не оплатил — значит, не оплатил.

Он ещё что-то объяснял про местные правила, очень мудрёные, как по мне, потому вникать я не стал, а просто мысленно велел мощному огромону вломить кулаком коротышке по темени — так, что он стал ещё ниже. Настолько ниже, что рухнул за стойкой и исчез из поля зрения.

Я молча беру мешок с семенами.

— Сдачи не надо, — говорю. — Надеюсь, теперь оплатил?

Молчаливый огромон моргает в прострации. Молчание — знак согласия.

Выношу мешок наружу. Змейка кидает взгляд на лавку — вопросительный.

— Мазака грррромко ударрить. Поррвать кого?

— Нет-нет, — говорю. — Там уже всё понятно.

Когда выходим из города, стражей на воротах не встречаем. Может, ушли менять штаны, а может, бросили эту неблагодарную работу — в следующий раз вместо золотых ведь могут всунуть и боевые гранаты.

Оглядываюсь, выбирая место. Вокруг — голые скалы, каменные плоскогорья до самого горизонта. Земля словно выжжена. Ни дерева, ни куста, ни тени. Всё серо-жёлтое, всё мёртвое. Ну ладно — почти мёртвое. Попадаются редкие, упрямые травинки. Жалкие такие, высохшие.

Выбор падает на плоский пустырь. Опускаю мешок, расстёгиваю и высыпаю горку семян, затем «включаю» легионера-воздушника. Он призывает ветер, который вздымается послушно, вихрится и разносит зёрна веером по округе. Дальше — дело за легионером-друидом, а также за водником. Последний вытягивает влагу из недр на поверхность, а первый ускоряет рост травы. Сначала появляются зелёные точки на фоне глины, быстренько вытягиваясь в тонкие ростки. Через пять минут пустырь превращается в зелёное пастбище.

Белогривый подходит, принюхивается к свежей зелени, настороженно щиплет её и начинает жевать — медленно, с расстановкой, как будто разбирает вкус по оттенкам. Закончив, он поворачивает ко мне морду. Выражение у него такое, что и слов не надо:

«Не овсянка Лакомки, конечно… но жить можно.»

— Овса всё равно нет, — бросаю. — Так что ешь, что дают. Сюда скоро табун набежит.

Только сказал — и появляется путник на шестилапке. Оглядывается, щурится на траву, которая ещё вчера здесь не росла.

— О, луг! Но ведь тут раньше не было пастбища!

— Не было, — киваю. — Я его сделал. С тебя ползолотого, если хочешь пастись.

Он мнётся, почесывает шею.

— А… чего так дорого?

— А ты видишь ещё где-то траву? Дефицит товара — главное его качество.

— Всё равно дорого.

— Ну, дело твоё.

Путник уходит. Но надолго одиночество не затянулось. Вскоре на склоне появляются двое солдат-огромонов, верхом на ржущих, нервных шестилапках. Лохматые от природы, они зачем-то ещё и напялили шерстяные безрукавки.

Один из них прищуривается:

— О, смотри, пастбище. Раньше тут не было…

— А ты кто такой? — спрашивает меня второй солдат.

— Это моё пастбище, — гордо сообщаю. — Сам вырастил. С вас четыре золотых за доступ. Пакет стандартный, без навоза.

Они переглядываются. Мгновенно надевают поверх шерсти свои каменные доспехи. Похоже, разговор предстоит серьёзный.

— Четыре золотых за траву⁈ Ты что, с ума сошёл⁈ — рычит один из огромонов, вскидываясь в седле. — Мы тебя сейчас тут в кашу сотрём, человечишка! С этой минуты это армейское пастбище. Конфискуется для нужд фронта!

Я даже не отвечаю.

— Фака? — Змейка урчит вопросительно, приподняв руки со смертоносным маникюром.

— Да зачем тебе возиться с этим мусором? — качаю головой.

— Как ты нас назвал?!!! — рыкают солдаты.

Если они Воины-каменщики — лучше разговаривать на их языке.

Вскидываю руку — и солдат накрывает каменный град. Причём удар получился на редкость точный: их сдуло с седёл, как листовки во время бури. Шестилапки не то что не пострадали — наоборот, кажется, даже с облегчением выдохнули. Ещё бы — скинули с горбов каменные туши.

Через секунду солдаты оба лежат, засыпанные валунами. Торчат только локти да сапоги. Из-под груды булыжников доносятся в унисон два «у-у-уу».

Я отряхиваю ладони. Порядок.

И тут как по расписанию подходит караван. Торговец — по глазам видно, умный, как счётная машинка.

— Вы друид, и это ваш луг? Очень дельная бизнес-схема! Жалко, я не догадался! Можно попасти стадо?

— Пятнадцать золотых — и зелёный ковёр ваш, — бросаю равнодушно.

Мужик даже не торгуется. Платит, кивает и спускает своих шестилапок на луг.

Но покой, разумеется, длится недолго.

Из лагеря выходят трое новых солдат. Эти пришли точно ради пастбища.

— Что за херня тут происходит⁈ Откуда луг⁈ Это что, твои проделки⁈

Я смотрю на них спокойно.

— Это мой луг. Шесть золотых с каждого.

— Шесть⁈ За одну шестилапку⁈

— За шестилапку или за себя — мне без разницы. Можете сами пожевать травку, если чувствуете зов природы.

— Да ты охренел!!! — взрываются солдаты, вскидываясь разом. Шерсть на мордах встаёт дыбом. — Да мы же тебя сейчас…!

— Ваши двое также орали, — киваю на кучу камней. — Теперь вот уходить не хотят.

Из-под груды слышатся жалобные стоны:

— Обиинн?.. Гуруп?.. это вы? Помогите!

Новые солдаты округляют глаза. Мгновенно бросаются к груде валунов, начинают откапывать и вытаскивают своих — пыльных, с помятыми мордами — и спешно забрасывают их на шестилапок.

— Мы ещё вернёмся! — кричат напоследок. — Вернёмся с отрядом! Тебе хана!

— Удачи, — говорю я и машу им вслед.

И вдогонку посылаю ментальный импульс в сознание шестилапок. Животные вздрагивают и, встав на дыбы, сбрасывают всадников. Те скатываются по склону, улетают вниз с обрыва и исчезают.

— Фака! — Змейка снова с укором смотрит на меня.

— Ладно-ладно, если дойдёт до драки — следующие твои, — обещаю хищнице. Её обижать нельзя: она ведь вкусный латте варит даже в походных условиях.

Я продолжаю собирать плату с каждого, кто пасёт своих шестилапок на моём зелёном луге. Пять золотых, семь, десять — зависит от наглости клиента и моего настроения. Но, увы, пастбище оказалось не только зелёным, но и громким. Слухи полетели быстрее ветра. Конечно, в основном паслись торговые караваны, и я с них брал по-божески, а не как с солдат.

Через пару часов луг пустеет. Путники — как по команде — сгребли мешки, свистнули шестилапок и растворились в скалах. Один путник предупредил, что, мол, пошли слухи: будто армия собирается устроить рейдерский захват луга. А с армией, как известно, спорить могут только идиоты… или я.

Но ещё до этого проездом появляется высокопоставленный офицер-огромон в камзоле с золотым шитьём. За спиной — трое солдат, вытянутых, как по линейке. Оглядев пастбище, он довольно восклицает:

— О! Вот это я понимаю — новое пастбище! И никто не пасёт?

— Сто золотых, — говорю, не вставая. — Предложение дня.

Офицер моргает.

— Какие, нахрен, сто золотых⁈ Ты что, охренел? Я — генерал вообще-то!

— А я — король. И?

Он давится воздухом, мохнатое лицо идёт волнами:

— Какой ещё, к мракобесу, король⁈

— Сейчас по морде получишь — сразу узнаешь, как к монархам обращаться, — лениво тяну я, рассматривая его сапоги. У них, кстати, грязь на швах. Шито на сдачу.

— Генерал… — один из его бойцов перешёптывается, но тот не слушает. Прищуривается на меня:

— Как тебя зовут, умник?

Я потягиваюсь, разминая затёкшие плечи:

— Вещий-Филинов.

Генерал замирает, словно ему в ухо крикнули.

— Филинов? Тот самый?.. Так это на тебя Гагер зуб точит?

— Уже не точит, — пожимаю плечами. — Гагера скоро казнят.

— Что ты несёшь! — генерал хмурится, и по его лицу видно: сейчас будет глупость.

— А ты, видимо, Гризл? — спрашиваю уже почти весело. Ну а кто ж ещё, раз чувак знает Гагера? Я же говорил, что генерал сам ко мне придёт.

Он выдыхает резко — и орёт:

— Схватить его!

Трое солдат спрыгивают с шестилапок, как пружины.

Как хорошо, что я не «выключил» друида. Как раз сейчас пригодится. Мог бы обойтись и телепатией, но ведь обещал Змейке дать развлечься.

Из-под ног солдат вырываются корни. Они хватают троицу за лодыжки и прибивают к земле.

И в этот же момент — псшшш! — силуэт Змейки молниеносно размазывается в воздухе. Медные когти вспыхивают в лучах утреннего солнца. Мгновение — и от солдат остаётся только фарш.

Я поворачиваюсь к генералу. Тот за секунду уже заковался в блестящий металлический доспех, глухое забрало закрывает мохнатую морду лица. Он хотел было ускакать, но щиты у шестилапки — ни к чёрту. Легко взламываю, и животное скидывает «железного дровосека».

— Давай поговорим, генерал, — говорю. — Есть тема.

Не дожидаясь ответа, кастую из своей энергии каменные плиты и выстраиваю небольшой закуток — грубые стены, примитивная крыша, две массивные скамейки из неотёсанных глыб. Уютный уголок для максимально неудобных разговоров.

— Прошу, — киваю в сторону домика.

Генерал, поднимаясь, таращится на меня:

— Ты… менталист же! Я точно знаю! Гагер рассказывал! Так откуда корни и камни⁈

— Я разносторонний менталист, — отвечаю без тени улыбки. — Да и не менталист вовсе, а телепат. Пошли, Гризл. Не заставляй короля повторяться.

Гризл всё-таки входит в закуток, хотя на скамейку не садится. Стоит, напряжённый, как струна. Я со Спринтом и хищницей тоже захожу. За спиной Белогривый зевает, а Змейка уже садится на скамейку.

И тут, как всегда вовремя, с хрипом и топотом подскакивают огромоны — отряд солдат, морды злые, оружие в руках, сапоги гремят. Обступают полукругом наш домик, но внутрь не суются.

— Отдай генерала! Живо! — кричит один. — Иначе мы тебя четвертуем, грёбаный друид! Выходи! У тебя пять минут на раздумья!

Я даже не оборачиваюсь. Просто смотрю генералу в глаза.

— На вашу войну с лордами Примолодьем мне плевать. Хоть взорвите друг друга. Но вот если вы полезете мешать возрождению Молодильного Сада — это уже моё поле работы. Я обещал Багровому поработать годик над Садом и не могу позволить вам мешать.

Генерал тяжело дышит, как после забега.

— Да что ты несёшь, Филинов! Какое мне дело до твоих хотелок!

Я продолжаю, холодно:

— Разборки с вами мне не интересны. Единственное, чего я требую — держитесь от меня подальше. В противном случае… — я пожимаю плечами. — … мне придётся сделать вам и вашим солдатам очень больно.

Генерал хмыкает, скрещивая на груди закованные в сталь руки:

— Да что ты мне сказки рассказываешь! Ты окружён и не в том положении, чтобы мне что-то диктовать. Думаешь, я у тебя в заложниках? Ха! Я — Мастер металла!

Эх, какие же все упрямые. Змейка красноречиво поглядывает на меня и водит когтем по шее, но я ещё раз пытаюсь достучаться до генерала:

— А какой вообще смысл вам губить Молодильный Сад?

— Большого практичного смысла нет, — признаётся Гризл. — Но Сад — центр Примолодья, и я его точно уничтожу! А ты мне не помешаешь! Сдавайся, человек!

— А как насчёт пари: я возьму любой ваш замок, и тогда вы отстанете от Молодильного Сада?

— Какой ещё замок? — смеётся Гризл, намекая, что я окружён и должен пощады просить на коленях, а не грозиться великими захватами.

— Любой, — на полном серьёзе отвечаю. — Да хоть Сторожевую Западную Крепость, что вы на днях отжали у дроу.

Из шлема доносится ржач с насмешкой:

— Ты не сможешь взять её даже за годы, мальчик.

— А я даю себе полчаса.

Он обрывает смех в растерянности, но я уже смотрю на Змейку.

— Хватай его!

— Что⁈ — не успевает генерал даже вздрогнуть.

И в тот же миг его доспехи исчезают — с треском и звоном, испаряются в воздухе, как будто их и не было. Он остаётся в одном камзоле, ошарашенно озираясь:

— Что… что это… Как это вообще?!.

Я показываю пальцем на его мохнатом запястье. Там блестит металлический капкан, светящийся псионкой.

— Сюрприз, — говорю я.

Змейка подхватывает:

— Сюрпрайз, мазака-фака, — и влепляет генералу кулаком в лоб. Прямо, с хрустом.

Тот падает навзничь, вырубившись. Змейка, фыркнув, закидывает его безжизненное тело себе на плечо, как мешок картошки. Капкан потом уберу. Я незаметно накинул железку на генерала сразу, как понял, что он тот самый нужный мне Гризл. А он даже не понял. Огромоны плохо восприимчивы к боли.

Я беру Белогривого за гриву, Змейку — за руку. Щёлкаю пальцами. Легионер-«портальщик», активируйся.

Солдаты снаружи уже начали штурм. Но мир уже скручивается в спираль. Резкий импульс — и мы исчезаем с пастбища.

Ба-бах. Знакомая локация. Запах озона и мха. Мы стоим у входа в туннель, через который попали в Огромонию.

По связь-артефакту связываюсь с дежурным монахом у стел Невского замка:

— Дежурный, настрой мне перемещение на склон у Сторожевой Западной Крепости. Той самой, что в осаде. Быстро.

Дежурный монах уже научился вбивать координаты. Портальный камень вспыхивает.

И совершается более дальний переход.

Мы оказываемся на склоне. Под ногами — осыпь, хруст гальки. Внизу раскинулся лагерь дроу. Палатки, костры, знамёна лорда Питона. Лагерь окружил осаждённую Сторожевую Западную Крепость.

— Убббить, мазака? — спрашивает Змейка, ударив по спине Гризла.

— Ещё рано.

Я хлопаю генерала по щеке. Один раз. Второй.

Он закашливается, открывает глаза:

— Что за… какого хрена ты… куда ты меня перенёс… айй! — вскрикивает он, когда Змейка скидывает его на землю.

— Мы ведь заключили пари, генерал, — перебиваю я. — Захватить крепость за полчаса. У вас место в первых рядах.

Повернувшись к крепости, призываю Ломтика через мыслеречь:

— Открой портал, дружок. Прямо напротив той самой имба-пушки. Ты знаешь, какой.

У пушистика это долго не занимает. Теневой портал раскрывается рядом, а второй его выход аккуратно выводит на ствол моей имба-пушки. В последний раз я палил из неё по ханцам — получилось тогда на редкость удачно.

Орудие отсюда не видно, но это не помешает ему стрелять. Дежурные артиллеристы всегда на месте. Связаться с ними не занимает долго времени. От них даже не требуется рассчитывать траекторию выстрела — нужно просто нажать спуск.

Первый выстрел.

Возникшее вокруг крепости магическое поле мигом рвётся. Стена крепости содрагается. Камни разлетаются, как щепки.

В центре стены образуется зияющий провал— прямой вход в Сторожевую Крепость.

Из лагеря дроу доносится изумлённый вопль:

— ЭТО ЧТО, БЛ?!.

Не успевают договорить — их пехота уже мигом валит в пролом, как саранча.

Битва начинается.

Солдаты лорда Питона с криками влетают в крепость, начинают зачистку огромонов, как будто репетировали.

Я поворачиваюсь. Позади — генерал Гризл, глаза вылезли из орбит, руки вцепились в голову.

— Ты… уничтожил мой стратегический план! — хрипит он. — Как ты посмел⁈

Я пожимаю плечами и повторяю:

— Мы же договаривались. Я беру крепость за полчаса, а ты и твои люди не лезете в Молодильный Сад.

У Гризла начинается нервный срыв:

— Ты подписал себе смертный приговор! За это я тебя уничтожу, щенок! Как ты вообще посмел⁈ Тебе не жить!

Я вздыхаю. Даже скучно.

— Змейка?

— Уже поня-я-яла, мазака, — говорит она, и желтые глаза сверкают.

— Только не убивай.

Она делает шаг, разворот, и с чистой, искренней радостью влепляет генералу ногой в грудины. Гризл взлетает, как нелепая торпеда, и улетает с обрыва— с криком, перекрутившись в воздухе.

У подножия уже шум. В лагере оставшиеся дроу поднимает головы:

— Эй! Это… это ж генерал Гризл?

— Генерал долбаных огромонов⁈ Он катится с горы!

— Убейте выродка! За его голову нам заплатит лорд!

— Хватайте его!!!

Гризл подскакивает. На лице паника, как у загнанной курицы. Он не оглядывается. Несётся прочь. А дроу бегут за ним.

Я остаюсь стоять на склоне. Чешу подбородок. Смотрю на уходящий парад унижения.

— Хм, — произношу вслух. — Кажется, я только что нечаянно выиграл войну.