Гасконец. Том 2. Париж

Глава 7

— Что ты сказал? — я до последнего надеялся на то, что ошибся. Незнакомец со шрамом опасливо покосился на приставленную к его горлу шпагу.

— Анна, — повторил он. — Меня просила Анна, чтобы я подговорил тех дурачков Бюте. А потом связался с бандитами, когда Бюте провалились.

— Анна де Бейл, — я всё ещё надеялся на то, что Миледи тут не при чём.

— Что? — вдруг лицо незнакомца вытянулось. Потом он тряхнул головой и сказал:

— Анна Австрийская, идиот! Вашей смерти хочет сама королева.

— Я её в жизни не видел! — чуть было не закричал я.

С чёрного неба снова посыпались пока ещё редкие снежинки. Даже ветер стих. Мой пленник уже начинал бледнеть. Он обречённо вздохнул:

— Моё бедро, месье.

— Вы правы, — я оттолкнул подальше его оружие, убрал своё в ножны. Усадил бывшего противника на землю. Достал из сумки на поясе несколько заранее заготовленных бинтов.

— Пока я вас перевязываю, вы можете продолжать, — сказал я, разрезая ткань. Только плотно затянув бинт над раной, я позволил себе вытащить кинжал. Незнакомец зашипел.

— Вы повесили дворянина. Испанца. Он был… братом или кузеном кого-то из друзей детства Королевы.

— Когда она ещё жила в Испании?

— Да, но… её поразила ваша жестокость. Казнь безо всякого уважения к его титулам…

Я забинтовал бедро мужчины так, как смог. Должен был выжить, особенно, если найдёт настоящего цирюльника.

— Она знала о заговоре? — спросил я. Незнакомец был чуть розовее выпавшего снега. Он кивнул.

— Удобно, спрятать один заговор в другом, — рассмеялся я. Мужчина кивнул во второй раз и сказал:

— Это решение далось ей нелегко, она всё же довольно набожная женщина. Вы… кому вы меня сдадите?

— Никому. Погибло уже слишком много людей. Вот что мы сделаем. Как вас вообще зовут?

— Вы обязаны моему отцу победой под Бапомом. Ему и его пушкам, — сухо усмехнулся незнакомец со шрамом. Я вспомнил ту битву, вспомнил, как артиллерия Франсуа Ларошфуко не давала испанцам опомниться, пока мы с мушкетёрами и гасконцами врывались в крепость.

— Значит и о том, как вздёрнули испанского капитанишку, тоже вы с папенькой рассказали королеве? — усмехнулся я. Мужчина вздохнул.

— Это вызвало негодование среди всей знати, месье. Не я, так кто-то другой.

— Вот что мы сделаем, месье Ларошфуко. Вас тоже зовут Франсуа?

— Франсуа VI, — с гордостью ответил мужчина. — Я прошёл с отцом всю Фландрию.

— Вы сказали, что Анна Австрийская очень набожная женщина. Я и сам слышал это. Примерная католичка.

— Всё верно.

— Вы вернётесь к ней и скажете, что кровь братьев Бюте и тех несчастных бандитов, что вы посылали, на её руках. Я не ищу войны, и не собираюсь мстить. Если она согласится и выдаст Его Величеству заговорщиков, всё закончится. Я мушкетёр, и не стану воевать против Королевы, я верен ей так же, как и её мужу. Вы всё запомнили?

Франсуа VI кивнул, и я поднялся на ноги. Вдруг он схватил меня за руку. Шрам на его лице дёрнулся, Ларошфуко с надеждой посмотрел на меня.

— Вы же человек чести! Ришелье мёртв, месье, если вы объединитесь с нами, то этот итальянишка не сможет запудрить мозги Его Величеству!

— Да что с вами не так? — взревел я. Франсуа одёрнул руку. Мрачная усталость прогнала всякую надежду с его лица.

— Вы так много времени провели в своей Гаскони, совсем не знаете, как мы натерпелись страху при Красном, — сокрушенно сказал он.

— Вы знаете, что передать Королеве. И вот ещё что. То письмо, что мне передала нищенка. Кто его написал?

— Эту рыжая дурёха, леди Винтер. Когда Бофор прознал про это, он запер её в подвале. Я решил, что это отличная возможность послужить своей Королеве.

Я усмехнулся и больше ничего не сказал. Оставив раненого Ларошфуко на кладбище, я быстро нашёл его лошадь. Она посмотрела на меня без особой приязни, но дала себя оседлать и понесла прямо на место встречи с мушкетёрами.

Троица уже ждала меня в небольшом домишке, в квартале от особняка де Бофора. Я отпустил лошадь и она с тихим ржанием понеслась обратно на кладбище. Мушкетёры уже были готовы, и передали мне облачение. Чёрный камзол, чёрную шляпу и чёрный платок, который должен был скрыть лицо.

— Мы теперь банда Рошфора? — рассмеялся я.

— Не хватает тёмно-фиолетовых плащей, — усмехнулся де Порто. Мы проверили оружие и выдвинулись в ночь. Снегопад усиливался и к высокому забору особняка мы подошли уже с полными шляпами снега. Отряхнувшись, мы очень быстро, один за одним, перемахнули через забор. Даже де Порто, несмотря на свои размеры, с лёгкостью перелез через высокое ограждение.

— Собаки? — шёпотом спросил я у д'Атоса. Эта часть плана лежала на его плечах. Арман с улыбкой кивнул:

— Уже уснули.

— Не вечным сном, надеюсь? — вдруг спросил д'Арамитц. Я не понял, откуда у Анри возникла любовь к животным, учитывая то, с каким хладнокровием он резал людей. Арман покачал головой.

— Нет, в худшем случае утром будут вялые, — ответил самый молодой из мушкетёров. Медлить больше было нельзя, и мы двинулись к особняку.

Остановились у самой стены. Никто не караулил двор, никто не ожидал настолько наглого разбоя. Вся охрана должно быть находилась внутри. Свет горел только в одном окне, на втором этаже особняка. Мы решили, что пробираться через первый означало напугать многочисленных слуг. Обычно их селили именно там, если не в подвалах. Лишний шум нам был ни к чему.

Так что мы отошли на несколько метров от нужного нам окна. Д'Атос проверил верёвку на поясе и полез по стене. Он ловко хватался за малейшие выступы, сразу находил ногой крошечные щели между камнями. Через несколько секунд он уже был на карнизе второго этажа. В одном окне от нужного нам, где сейчас горел свет. И, скорее всего, находился де Бофор.

Арман вскрыл окно и распахнул его. Только забравшись внутрь, он скинул нам верёвку. Вот тут уже у де Порто возникли небольшие трудности. Толстяк взбирался быстро, но пыхтел как не изобретённый ещё паровоз. Мы с Анри оглянулись. Не дай Бог он кого-то разбудит! Уже через мгновение, в комнате первого этажа напротив нас, кто-то запалил свечу. Мы спрятались.

Верёвка мирно покачивалась перед окном. Кто-то открыл ставни и выглянул во двор. Не замечая нас, этот человек хрипло прошептал:

— Проклятые псы, чего вы там пыхтите?

Имел в виду он, разумеется тех собак, что на время усыпил Арман д'Атос. Мужчина нас не замечал и судя по голосу он был совсем уж стариком. Мы с Анри затаились как мыши. Мужчина не видел висящей над ним верёвки. Он высунулся из окна, со свечой в руке и щурясь, вглядывался куда-то вглубь двора.

— Да что б вы сдохли, псины, — пробурчал старик и скрылся в окне. Через мгновение ставни захлопнулись.

Мы с Анри смогли наконец перевести дыхание. Свеча погасла. Подождав ещё несколько секунд, мы тоже взобрались по верёвке в окно второго этажа.

— Где вас обоих черти носили? — шепотом спросил Арман д'Атос. Де Порто, всё ещё тяжело дыша, сказал:

— Изучали Святое Писание?

— Тебе бы тоже не помешало, Исаак, — ответил д'Арамитц.

— Успел осмотреть комнату? — шепнул я Атосу. Тот кивнул.

— Это женские покои, но хозяйки нет дома.

— Она в подвале. Слушайте, если де Бофор всё ещё в своём кабинете, нам важна скорость!

Мушкетёры поняли меня без лишних объяснений. На самом деле, мы уже проделали половину пути и ухитрились сделать это куда тише, чем я ожидал. У нас действительно появилась надежда на тихую операцию, а не наглый штурм!

Арман подошёл ко входной двери, прислушался. Он не спешил. Через несколько секунд по коридору кто-то прошёл, освещая себе путь свечой. Её свет несколько мгновений выбивался из-под двери. Но охранник прошёл по коридору дальше и когда его шаги затихли, Арман достал отмычки.

Разумеется, комната хозяйки была заперта снаружи, но молодого мушкетёра это остановило едва ли на минуту. Открыв дверь, мы выскользнули в коридор и тихим шагом приблизились к соседней двери.

— Луи, это ты, старая ты коряга? — донёсся оттуда знакомый голос де Бофора. Мы достали оружие и поправили платки, что закрывали наши лица.

Шпаги были в руках лишь у меня и д'Арамиса. Мы были скорее «Планом Б», на случай, если всё покатится по известному месту. Д'Атос вооружился верёвкой, скрутив на её конце петлю. Де Порто и вовсе вытащил из кармана увесистый кошелёк. Я кивнул мушкетёрам и отступил к стене. Исаак плечом высадил дверь.

— Что? — успел только сказать де Бофор, а затем Арман накинул на его шею верёвку. Бедолага захрипел, ловя ртом воздух, но закричать уже не мог.

В следующее мгновение, кошелёк де Порто приземлился прямо на голову де Бофора, и многоуважаемый герцог отправился отдыхать. Мы нырнули в кабинет и заперлись изнутри. Затем я быстро подбежал к окну и задёрнул тяжёлые шторы.

— Он переписывал письма, — сказал Арман, подзывая нас к столу.

— А ведь точно, — хлопнул себя по лбу де Порто. — Слуге никто не доверит такую работу, а вот первому из приближённых…

Я подошёл к столу, убирая шпагу в ножны. Три мушкетёра с интересом разглядывали лежащие на нём письма, вот только д'Арамитц выглядел куда мрачнее, чем обычно. Он стянул с лица платок, положил руку на одно из писем, покачал головой. Затем посмотрел на меня с каким-то опустошенным отчаянием во взгляде.

На столе стоял флакончик с духами. Он занимал достойное место, среди пары чернильниц, туши и изящного серебряного пинала с перьями. Я осмотрел письма. Таинственная «М.» (а не «Ш.») писала лично де Бофору, а уже он переписывал своей рукой.

— Но зачем? — почесал в затылке д'Атос. Я уже хотел ему ответить, но Исаак меня опередил:

— Чтобы письма не попали к пешкам, вроде тех, что убились о нашего Шарля.

— Анри, ты в порядке? — я перевёл взгляд на побледневшего д'Арамитца. Тот неопределенно качнул головой. Он взял одно из писем — оригинальное — поднёс его к носу. Вдохнул запах духов. А затем, с печальной улыбкой сказал:

— Это она. Моя кузина-белошвейка. Мадам де Шеврёз.

— Её же выслали из Франции? Ещё за прошлый заговор? — спросил де Порто.

— У вас тут что, в Париже, это ежегодное мероприятие? — удивился я.

— Ну вообще да, — пожал плечами здоровяк. — Красный наживал врагов даже быстрее, чем ты.

— В любом случае, — я повернулся к д'Арамитцу. — Вряд ли бы она доверила кому-то передавать столь важные письма. Неужели мадам де Шеврёз тайно вернулась в Париж?

Анри только развёл руками, и быстро вернул своему лицу бесстрастное и холодное выражение. Затем он снова натянула на него чёрный платок. Арман и Исаак, между тем, продолжали изучать письма.

— Не просто вернулась, — вздохнул де Порто, откладывая одно из писем на центр стола. Так, чтобы мы все могли его прочитать.

«Мой дорогой друг, Ф. Медлить нельзя, ситуация складывается всё более скверная. Нам смешали карты, и теперь нам осталось лишь одно. Действовать решительно. Верные нам люди уже собрались, и будут готовы отрубить Руку, если провалится ваш человек. Напиши мне скорее, смогли ли вы с ним связаться. Всегда ваша, М.»

— Почему тут «М», а везде «Ш»? — не понял д'Атос.

— Её зовут Мари, — пояснил д'Арамитц. — Она и де Бофора назвала тут по имени.

Возможно мне показалось, но в голосе Анри я услышал нотки ревности. Мы принялись дальше перебирать письма, пытаясь выяснить больше деталей. Увы, почти везде Мари де Шеврёз говорила загадками, понятными только самим заговорщикам.

— Человека, что хотел меня убить, я сегодня ранил, — сказал я.

— И не убили? — устало вздохнул де Порто. Я покачал головой.

— Не было нужды. Меня заказал другой человек, чьего имени я обещал не выдавать. Но он нам не угроза, если он человек чести.

Д'Арамитц посмотрел на меня сочувственно и сказал:

— Каждый, на моей памяти, кто говорил о «людях чести» погибал от их руки, Шарль.

— Плевать, вам нужно передать письма нашему общему другу, — ответил я.

— А ты? — спросил д'Атос.

— У меня здесь ещё одно дело. Уходите также, как пришли.

— Что будем делать де Бофором? — спросил де Порто. — Его нельзя просто выволочь из дома, дворяне этого не простят.

— Пусть отдыхает, пока наши руки связаны, — ответил я. — Идите и доверьтесь мне.

Мушкетёры, все разом, повернулись в мою сторону. Несколько секунд они молчали. Первым кивнул де Порто, затем и остальные. Д'Атос снова проверил коридор, а затем два мушкетёра быстрым шагом покинули кабинет. Задержался только Анри д'Арамитц. Он повернулся ко мне и в его глазах стояла какая-то дикая, нечеловеческая тоска.

— Шарль, — начал он и замолчал.

— Что стряслось, мой друг? — улыбнулся я, уже зная, что хочет сказать гугенот.

— Если это она…

— Это она.

— Если это она, — повтори Анри. — Я же ей рассказывал о тебе. Всё рассказывал, а она спрашивала. О друзьях, а Бапоме, обо всём!

Я подошёл к мушкетёру, не переставая улыбаться. Потрепал его рукой по плечу и сказал:

— Они нашли ключик к каждому. Я рад, мой друг, что ключиком от тебя оказалась любовь.

Анри тихо и грустно рассмеялся. Затем, не прощаясь, покинул комнату. На несколько секунд я остался один. Бросил прощальный взгляд на Франсуа де Бофора. Увы, я ничего не мог сделать с ним. Законы эпохи были безжалостны, допрос этого человека, прямо в его доме, без постановления суда, лишь сплотил бы новых противником Мазарини.

Я вышел в коридор и быстрым шагом направился к лестнице. Охрана меня уже не интересовала — друзья с письмами покинули поместье, и я мог себе позволить небольшой шум. Заметив отсвет свечи в глубине коридора, я быстро спрятался за угол. Когда охранник был уже в метре от меня, я попросту выскочил из своего укрытия и ударил его кулаком точно в угол челюсти. Прямо в зону нокаута. Бедолага отправился спать и мне оставалось только затушить свечу, чтобы не устроить пожар.

Спустившись по лестнице вниз, я принялся искать дверь в подвал. К счастью, Миледи сама мне помогла. Проходя мимо одного из богато украшенных резных столиков, я услышал тихое и грустное пение. Отодвинув столик, я обнаружил и люк с навесным замком. Сейчас мне бы пригодился де Порто, но здоровяка рядом не было. Как и д'Атоса с его отмычками. Выбора не было, пришлось шуметь.

Я схватил стоящую у камина кочергу. Не просто утварь, а произведение искусства. Украшенная тут и там фигурной ковкой, изящно изогнутая и с парой камушков в рукояти. Я вставил её конец между дужками замка, опёрся на неё как на старый добрый ломик. Кочерга начала гнуться, но через несколько секунд поддалась и петля, удерживающая замок. Послышался оглушительный в ночной тишине звон. Я распахнул люк.

Внутри было темно, и сама Миледи притихла. Я был слишком зол на человека, что решился запереть собственную жену в подвале. Какая-то часть меня хотела, чтобы де Бофор пришёл в себя и спустился вниз, чтобы у меня был повод хорошенько ему всыпать. Так что я сорвал с лица платок, запалил одну из стоящих на столике свечей и заглянул в люк.

— Ми… Анна? — тихо спросил я.

Девушка показалась через мгновение. Она была избита, отчего кровь д'Артаньяна, как и моя, вскипела. Синяки покрывали всё лицо, на губах не было живого места от кровоподтёков.

— Шарль, — выдохнула она.

— Вы вообще не умеете выбирать мужей, — устало произнёс я.

— Он… не настоящий муж, — словно оправдываясь сказала Миледи. — Это только для дела. Клянусь вам.

— У нас нет на это времени, — вздохнул я. К люку была приставлена лестница и я помог Анне де Бейл, а теперь миледи Винтер, подняться. Когда наши руки коснулись, девушка вдруг покраснела. Я тихо сказал:

— Готовы сбежать со мной?

— Была готова, когда писала вам то письмо, — ответила Миледи.

Я улыбнулся. Именно в тот момент, в гостиную вошёл охранник со свечой. Он не слышал нашего разговора, казался заспанным и ленивым. Но я сам держал в одной руке зажжённую свечу, а в другой ладонь жены его хозяина.

— Пискнешь, и я тебя убью, — холодно сказал я, даже не вынимая шпаги. Наши взгляды встретились, прошла секунда, другая. Охранник отступил на шаг и кивнул.

Тогда я крепче схватил ладонь Миледи, и мы поспешили к выходу. Только у самого забора нас настигли крики, во всём доме стали зажигать свечи, кто-то метался из комнаты в комнату.

— Скорее, пока они не начали стрелять, — крикнул я, подсаживая Анну так, чтобы она могла перелезть через забор. Девушка справилась куда лучше, чем я ожидал.

Но вот когда я ухватился за край забора, раздались первый выстрелы. Пуля высекла искру в нескольких сантиметрах от моей головы. Я выругался и всё-таки перемахнул через забор. А потом мы дали дёру.

На разговоры не было времени. Мы бежали до самого дома бальи, молясь, чтобы люди де Бофора не нашли способа разбудить собак и пустить их по нашему следу. К счастью, на ночных парижских улицах, нас встречали лишь пьянчужки и бродяги, и никто из них не обращал на нас внимания. Преследователи тоже очень быстро отстали.

Мы вбежали через кухню и только там смогли перевести дух. Весь дом спал, уверенный, что я не вернусь до рассвета. Из гостиной слышался спокойный храп Планше и тихое посвистывание Сирано де Бержерака. Миледи уселась на деревянный табурет и улыбнулась.

— С детства столько не бегала, — сказала она.

— Я так рад, что вы мне написали, — невпопад ответил я. Анна вновь покраснела и отвела взгляд.

— Я так вас ненавидела, — вдруг сказала она. — А потом сама же вам написала.

— Вопрос в том, что из этого было ошибкой.

Девушка промолчала. Тогда я уселся на корточки перед ней, совершенно не по-рыцарски. Заглянул ей в лицо и сказал:

— Оставим всё это до рассвета. Вы знали о мадам де Шеврёз?

Миледи кивнула.

— Вы знаете, что она собирается убить Мазарини?

Девушка вздрогнула, а потом наконец снова посмотрела мне в глаза.

— Знаю, Шарль.

— И где сейчас скрываются её люди? Ваш муж рассказал вам?

— Да… Шарль, я ведь тоже с ними. Была с ними. Меня всё-таки казнят?

— Вы не дали де Бофору вступить в заговор Сен-Мара. Я не думаю, что…

— Отговорила, потому что этот несчастный мальчик был обречён с самого начала! — покачала головой Анна. — А не потому, что не желала смерти Красному. Шарль, вы не понимаете.

Я вздохнул. К сожалению, я всё прекрасно понимал. Осторожно, я снова коснулся руки Миледи. Она не стала вырываться, только смотрела на меня с такой же горечью во взгляде, как совсем недавно смотрел Анри д'Арамитц.

— Ришелье умер раньше срока, — улыбнулся я. — Этого я, по-вашему, не понимаю?

— Бувар делал всё, чтобы Красный умер. Старик ужасно мучился, все эти кровопускания и… я хотела его убить, Шарль. Хотела.

— И убили? — печально вздохнул я.

— И убила, — холодно ответила девушка. — Но уже не из ненависти. Он бы всё равно умер, я просто не могла на это смотреть.

Несколько секунд она молчала. Я не давил. Тогда Миледи сказала:

— Я передала Бувару яд.

— Вы научились смешивать яды за один год?

Анна снова спрятала глаза, покачала головой.

— Я умела и до встречи с Робером, — голос девушки дрогнул, но она продолжила. — Надеялась, что никогда больше не пригодится. Но потом…

— Думаю, ваших показаний против доктора Бувара будет достаточно, чтобы купить у Мазарини вашу жизнь, — пожал плечами я. — Но сейчас важно другое. Скажите, где скрываются люди де Шеврёз и этот заговор будет обезглавлен.

Спустя час, я и моя верная сотня, уже окружали богатое поместье, стоящее на самой окраине Парижа. За пределами крепостных стен, оно было идеальным местом для того, чтобы спрятать там небольшое войско. Я беспокоился, что мои люди как-то выдадут себя, вытекая из ночного города малыми группами. Но Пьер и Диего, мои старые доверенные товарищи, справились безукоризненно.

Снегопад наконец-то закончился и яркие октябрьские звёзды освещали нам путь. В самом поместье, впрочем, света было полно. Свечи горели чуть ли не в каждой комнате, да и во дворе кто-то пил и смеялся. На нескольких деревянных столах, вынесенных на улице, стояли масляные фонари.

Мушкетов или аркебуз у моих людей не было. Зато каждый нёс с собой старый добрый охотничий арбалет, пару кинжалов, пистолет и шпагу. Мы залегли прямо в снегу, укрывшись белыми плащами. Моя мануфактура в Гаскони ткала их всех цветов и фасонов, как раз для таких случаев. Я ещё не мог себе позволить настоящий маскхалат, но это был хоть какой-то камуфляж.

Все приказы были отданы. Первая группа, со мной во главе, тихо поползла к высоким арочным воротам. Забор вокруг особняка не был особенно высоким, и не походил на крепостное укрепление. Кажется, он даже был ниже, чем забор в доме де Бофора. Мы очень быстро оказались у ворот, и немногочисленная ночная стража была слишком увлечена выпивкой и игрой в карты.

Кто смеялся, кто-то болтал на испанском. Всего во дворе было не больше пяти человек. Я коснулся ворот и попытался тихо их приоткрыть. Они не были заперты, но ужасно сильно заскрипели. Пять голов сразу же повернулось в нашу сторону. Выхода не было, и я вскочил на ноги и с силой надавил на ворота, распахивая их настежь.

— Тут не постоялый двор, идите куда шли! — закричал один из испанцев и через секунду в его грудь вонзился арбалетный болт. Штурм начался.