Гасконец. Том 2. Париж

Глава 10

— Что вам угодно, месье? — вежливо спросил я, вынимая пистолет.

Он ещё не был заряжен, но мне бы точно хватило времени, чтобы прикончить хотя бы одного жандарма. Всего их было трое, на одного меньше, чем нас. Вот только мы не носили стальные кирасы и шлема.

Оставалось только благодарить Бога за то, что на телах жандармов вообще оставались открытые участки.

— Есть среди вас некий Анри д'Арамитц, тайный гугенот? — раздался глухой голос из-под забрала шлема.

— Тайных гугенотов среди нас никто не было, — усмехнулся я. Мушкетёры тоже рассмеялись, даже Анри не удержался от короткого смешка. Все наши гугеноты вполне явные.

— Нам не до шуток, — жандармы уже брали нас в полукольцо, но мы спокойно ехали вперёд.

Через несколько секунд уже должны были поравняться с тем, что остался стоять посреди дорогие. Я уже засыпал порох и вставил пулю с пыжом, и теперь спокойно взводил замок пистолета. Ближайший ко мне жандарм, пытавшийся окружить нас справа, наконец-то заволновался.

— Вы что, собираетесь напасть на королевского жандарма⁈

— Нет, месье, просто планировал поохотиться на уток. Ещё раз повторю, среди нас вы не найдёте тайного гугенота. Вы меня поняли?

— Да, — неуверенно ответил правый жандарм.

— Вот и не крякайте, — рассмеялся я. В этот момент мы как раз поравнялись с тем всадником, что оставался на центре дороги.

Я искренне надеялся, что прокатит. Обескуражить врага хамством и дать дёру, ну разве не вышел бы из этого отличный эпизод про д'Артаньяна. Не прокатило, центральный взмахнул тяжёлой кавалерийской шпагой и закричал:

— Взять их, именем Короля!

Вот это «именем Короля», мне особенно не понравилось. Ещё до того, как центральный жандарм опустил шпагу, я выстрелил. Шансов на то, что даже в упор, мне удастся пробить кирасу выстрелом из пистолета было мало. Но жандарм как раз занёс руку для рубящего удара, и я выстрелил ему в подмышку.

Бедолага зарычал, выронил шпагу из ослабевшей руки. Попытался было отъехать в сторону и достать что-то здоровой рукой. Увы, на его пути уже стоял д'Атос. Как бы невзначай потянувшись со своей лошади к жандарму, он легонько приобнял его за шею. А затем, жандарм всё-таки повалился с лошади, в последний момент пытаясь нащупать новую рану в горле.

Д'Арамитц и де Порто, в отличие от нас, решили принять честный бой. Они разбились на пары, каждый со своим жандармом, и сейчас пытались своими оружием сдержать суровой натиск тяжёлых кавалеристских шпаг. Получалось откровенно так себе. Мушкетёрам приходилось отступать. Каждый раз, когда кто-то из них пытался блокировать выпад противника, звон и гул стоял такой, что становилось страшно за шпаги.

Мы с Арманом переглянулись и поспешили на помощь товарищам. Д'Атос не стал раздумывать долго, он принялся заряжать свой пистолет. Я же, чтобы не уронить лицо перед д'Арамитцем, решил вытащить шпагу. Подобравшись ближе к сражающимся всадникам, я весело спросил:

— Может вас сменить?

— Идите к черту, — только и огрызнулся д'Арамитц.

Однако, моё прибытие дало ему возможность вытащить кинжал. Теперь уже мы перешли в наступление, стараясь противопоставить мощи жандарма наш неистовый град атак. Проблемой было то, что какой-то неточный скользящий удар, жандарм мог спокойно пропустить. Кираса и после десятого удара шпагой, разве что слегка бы примялась. Он беспокоился и блокировал лишь те удары, что были нацелены на его шею, бёдра и руки.

Прогремел новый выстрел, а следом за ним словно кто-то ударил кувалдой по листу железа. Одновременной глухой и звонкий тяжёлый удар. Арман д'Атос грязнейшим образом выругался, после чего его противник рассмеялся.

— Проклятье, Арман, хватит меня позорить! — зарычал де Порто и до нас снова набросился на своего врага.

Отвлекаться на этих двоих больше времени не оставалось. Наш с д'Арамитцем противник уже опомнился и снова попытался перейти в наступление. К счастью, его рука уже начала уставать. Удары были уже не такими размашистыми, и он больше не вкладывал в них какой-то яростной дикой силы. Всё больше и больше полагался на тяжесть самого оружия и инерцию.

Возможно, если бы он использовал эту тактику с самого начала, его судьба сложилась бы чуть удачнее. Но жандарм, видимо, надеялся сломить Анри, выбить оружие из его рук или попросту заставить кисть дрожать от постоянной вибрации. Он не на того напал.

Анри отразил очередной выпад и тогда я уколол противника точно под шлем. Жандарм успел в последний момент вернуть шпагу в защитную позицию и отвести удар в сторону. Тогда-то и ударил Анри. Он не собирался убивать врага одним точным выпадом, вместо этого, он рассёк ему бедро до самой кости.

Кровь тут же начала заливать многострадальную дорогу у Сен-Дени, мужчина закричал, но оружие не бросил. Он повернулся к д'Арамитцу, чтобы сказать ему что-то грозное или угрожающее, но я уже атаковал его с другого бока. Бедолага с трудом отразил мой удар, тогда д'Арамитц снова полоснул его по бедру.

— Вам лучше бежать, месье, — осклабился он. Раненный только взревел и в третий раз попытался напасть на Анри. Тот с легкостью отбил уже подрагивающую в уставших руках шпагу. Жандарм терял всё больше крови, но словно не надеялся сам остаться в живых. Он продолжал и продолжал нападать и лишь только раз открыл рот, чтобы обложить нас проклятиями:

— Сатанинское семя! — последнее, что сказал жандарм, и шпага Анри всё-таки нашла щель между его кирасой и шлемом. Мертвец повалился на землю и примерно в то же время, де Атос попросту вышвырнул своего противника из седла. Несчастный попытался было сражаться пешим, но шансов у него уже не было.

— Мы почти у самых ворот города, — устало пробормотал де Порто, утирая рукавом пот со лба.

— Странно, что солдаты или другие жандармы не выехали нас разнять… — сказал я. Д'Атос кивнул:

— Со стены и ворот нас было видно, как на ладони всё.

— И всё же, никакой подмоги ни им, ни нам, — протянул д'Арамитц.

— А кто бы захотел вмешиваться в схватку мушкетёров и жандармов? — рассмеялся я. — Вопрос в том, рискнём ли мы теперь проехать через город или найдём окружной путь?

— Они бы уже напали? — пожал плечами де Порто. Мы согласились.

В первых вечерних сумерках уже проехали через городские ворота. Несколько солдат лишь с интересом оглядели нас, но ни слова ни сказали. Мы доехали до ближайшего постоялого двора, где оставили отдыхать лошадей и сами сняли одну просторную комнату на троих. Я не спал около суток, поэтому попросил поставить меня в последнюю, четвёртую смену.

Анри также лёг спать, а вот де Порто и д'Атос остались в общем зале. Мы с д'Арамитцем уснули практически сразу же. Я провалился в глубокий спокойный сон. Только для того, чтобы быть разбуженным ужасным грохотом и шумом в общем зале.

— Какого? — едва разлепив глаза пробурчал д'Арамитц. Видимо свою ледяную маску он одевал уже после утреннего кофе (который ещё нормально возить не начали, к великой моей скорби).

Я уже стоял в дверях, полуодетый. Сапоги и короткие штаны, поверх панталон, я натянул — и слава Богу. Шпагу брать не стал, поскольку звона стали со стороны общего зала слышно не было. Кто придёт за гаражи с пером, тот беспредельщик, а беспредельщиком ни я, ни оригинальный Шарль Ожье де Батс не были.

Быстро пробежав по коридору, я обнаружил удивительную картину. Де Порто зажали в углу трое. Один из них держал за ножки старый стул, двое оставшихся размахивали плотно набитыми кошельками. Д'Атос был в другом конце зала. Он безнадёжно пытался прорваться к Исааку, но всякий раз ему преграждала путь и заставляла отступить группа негодяев. Против Армана тоже было трое, вот только каждый держал в руках ножку от стула.

Постояльцы, кто убежал, кто попрятался. Хозяин дрожал, прячась за дверью в кухню. Выглядывал только его гигантский крючковатый нос.

Времени разбираться не было. Я схватил тяжелую деревянную пивную кружку. Близость к северу давала о себе знать, это была чуть ли не классическая английская пинта. В Париже я таких точно не видел. В два прыжка добравшись до молодчика с ножкой от стула, я с размаха опустил кружку ему на голову. Парниша пошатнулся, но не упал, тогда я ударил второй раз и третий. Только после этого, я выхватил из ослабевших рук импровизированную дубинку и нанёс последний удар. Лбом точно в переносицу.

Двое недоумков, что до этого мешали Арману, наконец-то сообразили, что что-то не так. Они повернули ко мне свои заплывшие, пьяные морды. Похожи были как две капли воды, просто Биба и Боба, два французских носорога.

Я опустил ножку от стула на голову первому. Тот было дёрнулся, чтобы подставить свою «дубинку» под мою, но слишком медленно. На лбу выступила кровь, но видимо, жизненно важных органов в голове у парниши не оказалось. Он рыкнул, совсем по звериному, и замахнулся сам. Его приятель, видимо решив, что тот сам справился, с новой яростью бросился на Армана д'Атоса.

— Арман, дружище, не мог бы ты в трёх словах пересказать, какого дьявола вы учудили? — лениво отбивая удары дубиной, спросил я.

— Хватит выпендриваться! — крикнул нам де Порто, приподнимая стол. Я отвлёкся на него и чуть было не получил концом дубинки в кадык.

— Неплохо, месье, — улыбнулся я парнише и пнул его под коленку. Он хрюкнул, потерял равновесие и тогда я снова стукнул его по голове. Потом ещё разок, и парень наконец успокоился. Осел на застеленный травой пол, держась за голову.

— Может вы мне расскажете, зачем напали на моих друзей? — спросил я у бедолаги. Тот лишь мычал в ответ. — Боже, он что, немой?

— Они глухонемые, — ответил Арман. Он наконец-то смог одолеть своего противника и тот, без чувств, лежал на полу.

Мы повернулись к де Порто. Столом оказался пришиблен только один негодяй, как раз тот, что пытался использовать против Исаака стул. Двое другим, с кошельками, пытались окружить его с боков.

— Все шестеро глухонемые? — спросил я у Армана. Тот пожал плечами.

Тогда мы двинулись на помощь де Порто. Однако, увидев, что численный перевес теперь на нашей стороне, молодчики сразу же бросились наутёк. Мы не стали их преследовать — в общем зале ещё оставались побитые негодяи, которых можно было допросить.

— Что-то не спешили вы на помощь, — усмехнулся де Порто. Я только развёл руками.

— Анри что, так и не проснулся? — рассмеялся Арман д'Атос. Мы с Исааком переглянулись. То, что Анри не вышел на звуки драки было странным.

— Скорее в комнату! — бросил я и побежал прочь из общего зала. За моей спиной послышался тихий шаг Армана и громкий топот Исаака.

За несколько мгновений добежав до комнаты, я обнаружил её дверь открытой. Внутри было пусто и распахнутыми оставались ставни окна, ведущего на дорогу. Я выглянул в окно. В сторону Парижа удалялась пара всадников! И если одну из фигур я не смог опознать, то второй точно был Анри д'Арамитц!

— Тысяча чертей! — заорал я и повернулся к мушкетёрам. — Скорее по коням! Анри хочет умотать обратно в Париж!

— Да как такое возможно? — всплеснул руками де Порто. Я уже хватал с кровати плащ и пояс с пистолетом и шпагой.

— Также, как и собрать целую банду глухонемых, или послать по наши души жандармов, — я быстро застегнул пояс. — С большим трудом, Исаак, с большим трудом.

Мы быстро добежали до конюшни и оседлали наших лошадок. На всякий случай проверив, я убедился — лошади д'Арамитца действительно не было. Мы бросились в погоню, больше не говоря друг другу ни слова. Ночной Сен-Денни сменился ночными же предместьями и подлеском. В свете октябрьской луны было видно, что фигура всё ещё впереди. Но вот, вместо того, чтобы скакать прямо на юг, в Париж, она свернула куда-то в западный подлесок.

— Проклятье, проклятье! — рычал я, подгоняя лошадь. Очень быстро я оторвался от товарищей.

Я очень боялся пропустить нужный поворот, но к своему удивлению, обнаружил привязанную в подлеске лошадь. Спешившись, я подошёл к ней. Животное лишь повернуло ко мне голову, тихо фыркнуло и отвернулось. Вторая лошадь — совершенно точно принадлежавшая нашему гугеноту — паслась в паре метров. Я подошёл к ней.

— И где же твой хозяин? — спросил я у лошадки, заглядывая в подлесок.

Какой-то особой густой растительности вокруг не было, сам подлесок и расположенный за ним лес, не был непроходимой чащей. В целом, вокруг было куда больше равнин и лугов, ну может быть холмов с мельницами. Но похититель выбрал именно редкий лесок своим укрытием, ровно также, как и мы днём ранее выбрали лесок для того, чтобы принять бой с незнакомцами.

Внезапно, метрах в ста от меня, загорелся огонь. Это был настоящий факел, и похититель словно звал меня. Я зарядил пистолет, переложил его в левую руку, а в правую взял шпагу. Ловушка была столь очевидная, что мне даже стало любопытно.

Я не стал дожидаться остальным мушкетёров, тем более, что две оставленные у подлеска лошади были прекрасным ориентиром. Быстрым шагом я направился к огню. Спустя минуту, вышел на специально расчищенную опушку, в центре которой и стоял факел. На поваленном бревне сидел весьма грустный д'Арамитц. Он не был связан, не был напуган. Только весьма печален. Даже его шпага и пистолет лежали рядом.

Анри бросил на меня печальный взгляд и со вздохом кивнул. Рядом с гугенотом возвышалась фигура в чёрном балахоне. Возвышалась, впрочем, громко сказано. Фигура была довольно субтильной, чего я не смог разглядеть во время сумасшедшей скачки.

— Это снова вы? — не веря своим глазам, спросил я.

Девушка сбросила капюшон, и отблески пламени заиграли на её рыжих локонах. Анри д'Арамитц тихо сказал:

— Не часто меня похищают женщины.

— Как вы тут оказались? — спросил я, убирая шпагу в ножны. Пистолет мне мог ещё пригодиться, на случай, если новая банда слепоглухонемых гугенотов вдруг полезет из тайных лесных тоннелей.

— Я искала доктора, Шарль, — начала она, а потом посмотрела на Анри. Тот только поёжился.

— Искали и искали, на меня то что смотреть…

— Я попала на собрание парижских гугенотов.

— Они же тайные! — всё-таки не выдержал Анри.

— Я сама исповедую истинное понимание христианства, месье, — ответила мушкетёру Миледи. — Так что, я попала на собрание. И там говорили о вас, Шарль. Вас и некоем предателе Анри д'Арамитце.

— О, а это я, — отчего-то рассмеялся мушкетёр.

— Чему ты радуешься? — не понял я.

— Любимая предала, потом погибла, а теперь и братья по вере называют меня предателем, — всё ещё улыбаясь ответил д'Арамитц. — Как тут не посмеяться?

— Проклятье, нет сходи с ума! — я снова повернулся к Миледи и сделал шаг к ней. Очень хотелось взять её за руки, но я испугался, что девушку это может смутить. Всё-таки мы были не одни.

— Шарль, — вздохнула Миледи.

— Продолжайте.

— Анри д'Арамитца обвиняют в том, что он работает на Мазарини. Доносит ему о всех делах гугенотов. Что Анри виновен в гибели нескольких агентов принца Конде.

— Как и думал де Порто, — кивнул я гугеноту. Тот всё ухмылялся.

На полянку, наконец-то, вышли де Порто и д'Атос. Обе держали в руках шпаги, но заметив, что мы тут мило болтаем, они скорее растерялись. Д'Атос вышел вперёд и помахав в воздухе шляпой (безо всякой грации советского фильма) спросил:

— Мадемуазель, нас ещё не представили…

— Арман, это Анна. Анна, это Арман. Хорошо, что с формальностями покончено, теперь к делу. Анри, что там за агенты Конде?

— Думаю, он просто запудрил мозги паре молодых ребят, — вздохнул Анри. — Подослал их куда-то, где их бы точно раскусили и бросили в темницу. А то и порубили на месте.

— Верно, двое юношей погибли от рук личного слуги Мазарини. Того жуткого мужчины в чёрном.

— Рошфора? — почесал в затылке Исаак де Порто. — Не думал, что телохранители передаются по наследству среди кардиналов.

— Послать молодёжь убиться о Рошфора, а потом повесить это на тебя… — я вздохнул. — Но зачем, Анри? Он же вроде тебе доверял.

— Если бы я знал, Шарль. Но, мадмуазель Анна, что же было дальше? — с улыбкой, д'Арамитц уставился на Миледи. Исаак и Арман уселись рядом с ним, на том же поваленном дереве. Одни мы с Миледи остались стоять.

— Я поняла, что вас захотят убить. Кто-то сказал, какой-то мужчина в маске, что вы на рассвете покинете Париж. За вами отправят погоню, а потом ещё и гонца в ближайшие города в округе, где есть ещё гугеноты.

— Способные держать оружие в руках гугеноты, вы хотели сказать, — печально рассмеялся Анри.

Миледи кивнула.

— Я поняла, что вас захотят убить. Я знала, что вы поскачете на север и отправилась следом, но старалась держаться чуть подальше от главной дороги. Чтобы не выдать себя. Уже в Сен-Дени я заплатила паре солдат, чтобы узнать про вас.

— А затем она влезла в наше окно и сказала, что мы должны бежать, — улыбнулся Анри. — И что это лучший способ спасти тебя, Шарль.

— Вас нужно было выманить из города, — сказала девушка, повернувшись ко мне. — Я слышала, что большая группа головорезов, выехала из Парижа после заката.

— Значит, города нам отныне не друзья, — вздохнул де Порто.

— Верно, — кивнул я. — у Конде могут быть друзья в любом городишке по дороге.

— Его рука дотянется и до Гавра и до Шербура, — проронил Анри д'Арамитц. — Нам не сесть на корабль незамеченными.

— Он не собирается нас убивать, — вздохнул я.

— Что? — Арман даже поднялся с полена. — Как это так? Он же посылал трижды убийц!

— Пацанов, которые держали в руках аркебузы хорошо если в третий раз в жизни? Или банду глухонемых? Конде не нужна наша смерть. Конде нужно, чтобы мы пролили достаточно крови, чтобы гугеноты нас возненавидели!

— А жандармы, Шарль? — Исаак де Порто в очередной раз отправил ус в рот. — Они никак не вписываются в эту картину.

— Верно, — я задумался.

— Одно другому не мешает, — пожал плечами Анри. — Убьём их, хорошо. Погибнем, тоже на руку. Я думаю, Конде будет и дальше посылать по наши душу всех подряд. И совсем мальчишек, убивать которых грех. И опытных головорезов.

— Цугцванг, — только и сказал я. Не знаю, поняли ли меня мушкетёры, но де Порто задумчиво кивнул и сказал:

— Любой исход в его пользу.

— Не любой, — вдруг сообразил я. — Рукой принца Крови можно накрыть всю Францию, но не Фландрию.

— Что, чёрт подери, взбрело тебе в голову? — не понял Арман д'Атос.

— Навестить старого друга. Анна, наш друг Хуго О'Нил, ещё держит таверну в Лилле? — улыбнулся я.

— Он теперь пенсионер Лилля, — ответила девушка. — Входит в Совет, пытается восстановить местные хозяйства.

— Вы с ним в хороших отношениях? — спросил я, с некоторой опаской. Миледи не поняла этого и просто ответила:

— Я скорее дружна с его женой Клоттой, но сам месье О'Нил весьма порядочный человек. Он вам точно поможет.

— Боюсь, что «нам», Анна. Как вы собрались возвращаться в Париж сами? Если люди Конде следят за нашим домом, то они точно уже знают, что вы покинули город. И ваше возвращение может быть опасным.

Девушка неуверенно кивнула.

— То есть, мы сейчас скачем во Фландрию, чтобы какой-то ваш общий друг из Лилля, нашёл для нас корабль где-нибудь в Кале? — спросил Исаак де Порто.

— Или сразу в Дюнкерке, — я пожал плечами. — Это лучше, чем прорубаться через волны не умеющих держать оружие в руках мальчишек и простолюдинов.

Анри и Арман закивали. Исаак, тяжело вздохнув тоже согласился. Путь предстоял неблизкий.

— Дюнкерк всё ещё испанский, — грустно сказал Исаак, когда мы уже седлали лошадей.

— До сих пор? — удивился я.

Мушкетёр кивнул. Миледи взобралась на лошадь без моей помощи, но я все равно сперва проследил за ней, а потом уже запрыгнул в седло сам.

Путь предстоял неблизкий. Мы старались игнорировать крупные города, так что вместо того, чтобы ехать через Крей (что на севере), поехали по берегу Уазы, до самого Сен-Кантена. Оттуда уже, лишь изредка останавливаясь в трактирах, мы попали во Фландрию. Остановились на денёк в Лансе, чтобы выпить, отмыться и отдохнуть.

Я всегда снимал для Миледи отдельную комнату, хоть мы и проводили за разговорами почти каждую ночь. Наконец, мы проехали мимо когда-то захваченного мною Арраса и въехали в Лилль. Город уже давно отошел Франции, хотя многие атрибуты формальной власти остались такими же, какими были в Свободных Республиках.

Вот только город нас встретил совсем не с распростертыми объятиями. Ворота были заперты. Запах стоял отвратительный. Прямо у стен города была вырыта гигантская яма, где сейчас лежало множество трупов. Единственный солдат, завидев нас, замахал руками.

— Не приближайтесь, месье! — закричал он. Мы остановили лошадей.

— Нам нужно в Лилль, месте, увидеть пенсиона Хуго О'Нила, — сказал я. Солдат только покачал головой.

— Никак нельзя, месье! В Лилле чума!