Галстук вождя

Глава 19 Волга-Дунай

Я понял, что мне не поверят, и что жить мне осталось считанные минуты. Доказать гопнику я ничего не смогу. Опричники — спецназовцы не церемонились в случае грубого нарушения Протокола и внешней угрозы. Учитывая разворачивающуюся галактическую войну, права у их ордена становились неограниченными. Одно дело — мелкие распри десятка космических держав, мятежные воеводы и локальные секты, и совсем другое — подозрение в измене протоколу и работе на внешнего, общегалактического врага.

— Говори, паскуда, что в рюкзаке этом⁈

— Банки с дефлюцинатом!

Народ тем временем уже поспешно покинул помещение.

— А если честно? Новейший, судрь, детектор свернутого пространства не обманешь! Супостат, поди, какой? Теночтитлана засланец? Их технология, да? Нам сообщали!

Космический гопник-инспектор решительно приближался. Дверь сзади захлопнулась — видимо, подсуетились бессарабские полицаи.

— Да нет же, блин! Семен! Мне показалось, ты мне друг, стал бы я обманывать…

— Но ты же обманываешь!

— Хорошо! Я не из Теночтитлана! Мы простые челябинские контрабандисты. Это… это особый инструмент. Для контрабанды.

— Которым вам с вами поделился, судрь, Теночтитлан? Челябинск с ним заодно, да? Что это за корабль стоит, теночтитланский, да?

— Понятия не имею, чей он! Нет! Это гребаный квантовый рюкзак! Наследие первой московской империи, откопал на Дальнем востоке. Еще во времена Конфедерации.

Семен опустил ствол, сел на стул. Промолчал с полминуты. А мне на душе стало так противно. Так мерзко — ведь я снова предал свою державу, выдав государственную тайну.

— Верю, — наконец сказал Семен. — Мне дядя Ромуальд рассказывал. И у этих — синекожих, говорят, тоже такие есть.

— Кто такой Ромуальд? — зачем-то спросил я.

— Инспектор из ордена Схимников. Мой второй наставник. Тут-то я, судрь, обычную практику прохожу, а по факту трудиться собираюсь в ордене Схимников. Да.

Не опричник, а схимник, получается!

— Я думал, это что-то древнее, из старинных фильмов. Они что, до сих пор существуют?

— Еще бы. Тайный орден. Следит за реликтовой фауной.

И Семен рассказал, как стал схимником. Он жил на полузаброшенном корабле-заводе, на котором осталось реликтовое поселение космических гопников, и которое использовалось как сухогруз для терраформирования. Как-то раз они везли в грузовом отсеке здоровенный кусок леса, в котором ему позволили поискать грибы. Случайно он забрёл на странную лужу, в которой находилось какое-то неведомое четырёхмерное существо.

— Детали опустим, — сообщил Семён.

В общем, рядом обнаружилась избушка инспектора-отшельника, который, недолго думая, посвятил Семёна в тайны ремесла и отправил на своё задание на границу с Великой Бессарабией. Там ему удалось быть свидетелем первого вторжения флота Теночтитлан.

— Они, судрь, мой корабль паутиной пытались опутать! Припринтная печать в открытом космосе, прикинь? Ну, ладно, вернёмся… Вывертун же?

Он кивнул на рюкзак.

— Вывертун, — согласился я.

— Редчайшая, судрь, тварь, способная к проживанию на поверхности обитаемых планет. Повезло тебе.

— Она еще почкованием размножается. Если кто живой туда попадет — у того потом внутри детеныши вырастают.

Предыдущих детенышей, отпочковавшихся от Порфирия, Арсен так и не сдал — бережно хранил в сейфе в каюте, подсадив на тряпочки.

— Про такое не знал. Получается, он…- Семен обернулся на несчастного китайца

— Ага. Как-то сам вылез из вывертуна.

— А твой папаша?..

— Он там. И не только папаша. Еще и мачеха. И двоюродный прадед, он туда еще сто лет назад залез.

Семен какое-то время сидел молча, а потом громко расхохотался.

— Ну и семейка! А какого лешего он вам нужен?

— Дык ведь… контрабандисты мы.

— О! Понял. Удобно, да.

— Семен, прошу. Отпусти, отдай рюкзак. Пиши доклад, если хочешь, сдавай меня с потрохами, пусть меня потом экстрадируют, все равно, мне за раскрытие тайны сидеть пожизненно. Но позволь с рюкзаком вернуться. Там батя.

— Повезло тебе, Гагарин Шонович, что ты на доброго, порядочного инспектора напоролся. Я же тебе, получается, тоже тайну Инспекции выдал. И про орден рассказал. Понял, что у нас, судрь, уровни допуска похожие, коллеги, судрь, получается. Но вот загвоздка — рюкзак описан как вещдок. Я его из системы не выправлю никак. А я уже себя пропалил как спецназовец — хоть и назвался опричником.

— Получается, никак?

— Ну, почему никак. Сейчас вещдоки соберём все, да и придумаем. Я, получается, и так вскрылся. Значит, мне здесь нельзя долго находиться. Сейчас пойду и сообщу наставнику, что практику прерываю, а как вещдок — покажу вот этого товарища. Пущай разберётся, авось и найдёт чего у него в потрохах.

— Н… не надо потрахах! — пробормотал на очень плохом секторальном Ким.

— Да это не больно! В биомодуле любом за полчасика вырезается, а потом — как огурчик. Ну-ка, браток, подсоби.

Семён подошёл к Киму и попытался его поднять со стула.

Внезапно на улице послышались звуки выстрелов и крики. Пара пуль прошила обшивку сарая.

— Что за… — Семён приземлил Кима обратно на стул, подошёл к двери.

Следующий выстрел из чего-то крупнокалиберного разнёс в щепки хрупкие древесные листы сарая и отбросил Семёна прямо на Кима, сидевшего напротив. Поднялась пыль, одна из щепок распорола мой новенький дарёный комбинезон на боку и вогналась под кожу.

Семён был жив, тихо застонал в углу. Его тонкостенная броня искрилась, залечивая повреждения — хоть мой комбез был новый, но сделать такое не мог. Ким, на которого он свалился, молчал. Из пыли проёма вышла коренастая фигура — густые усы, узкие глаза, плоское круглое лицо. В руках он держал здоровенное мультиружьё с десятком стволом и присадок.

— Господа, вас приветствует старший специалист частного коллекторского бюро «Могиканов и партнёры», Аристарх Иосипович Ким. Властью и лицензией, данной мне планетарно-городской канцелярией планеты Волга я имею честь требовать ареста содержащейся у вас гражданки Бессарабского Феодального Королевства Бёрдс-Идрисовой, признанной виновной по пяти пунктам, в том числе и за убийство имперского офицера. Либо компенсации за издержки следствия и коллекторского бюро в размере двух миллионов семисот тринадцати тысяч имперских кредитов. Подпространственный маячок показывает, что она находится здесь. В ваших интересах сообщить мне её местоположение.

«Как странно, что они тёзки с этим несчастным», — подумал я.

— Ох, судрь, паскуда ты штопанная, подстрелил, — Семён кашлял и ворочался, силясь подняться.

Я заметил, что под ним кровь — видимо, удар был такой сильный, что Ким-1 не выжил. Коллектор подошёл вплотную, навис над Семёном, настаив дуло ружья прямо в лицо. Ружьё загудело, заряжая аккумуляторы.

— Считаю до пяти и жду ответа, где находится Цсофика. И иду искать сам. Раз…

— Судрь, твою медь, ты совершаешь покушение на жизнь инспектора Протокола, ты вообще понимаешь!

— А мне плевать! Задание важнее всего этого. Я нахожусь в поиске уже два года. Не был на родном Дзержинске и не видел своего любимого сенбернара уже целых три года. Моё терпение на исходе. К тому же, когда я его выполню — никто не узнает, что я нарушил пару пунктов протокола. Два…

— Да ты шибанутый совсем, судрь? Вообще без понятия, судрь, о ком ты. Гага, ты знаешь?..

— Три…

— Три-четыре-пять! Не знаю! Пошли, в базе посмотрим, что ли!

— Четыре…

— Стой, я знаю, где она, — не выдержал я.

Коллектор тут же метнулся ко мне, дуло ружья теперь оказалось наставлено на меня. Я пересчитал все дырки, отверстия и выступы — их оказалось то ли десять, то ли одиннадцать, если считать ту маленькую красную точку сбоку.

— Я узнаю твой голос, кажется, ты, юнга с её последнего корабля. Скажи мне, пожалуйста, я думаю, ты понимаешь, что я не стану церемониться.

Я кивнул, отчаянно соображая, как выкроить время.

— Она… в подпространстве.

— Хм. Где? Я что-то не вижу здесь ни волчка, ни чего-то…

— Вы не понимаете. Она находится здесь в тайном убежище. В квантовом кармане.

— Дорогой мой, мне кажется, ты врёшь.

Он огляделся по сторонам. Я заметил, что в его полупрозрачных очках мелькают голограммы — видимо, какой-то хитрый сканер искал живых людей. Затем он коротко обернулся, послышался оглушительный выстрел, и показавшуюся в раскуроченном проёме дверей фигуру разметало на куски. Семён тоже поднялся, но второй выстрел отправил его в дальний конец сарая — костюм снова сработал, как надо, но парня завалило обвалившимися полками и рухлядью, сложенной в углу. Он затих. Коллектор продолжал.

— Я вынужден согласиться с тобой, — не нахожу здесь ни одной сигнатуры женского пола. Сейчас я подниму тебя, ты покажешь мне квантовый карман, или где вы там её спрятали.

Одним лёгким рывком он поднял меня с пола, едва не вывихнув мне плечо — я даже не удивился наличию экзоскелета.

Я шагнул в сторону размётанных вещдоков. Эх, если бы были волшебные нано-ускорители, у меня бы хватило проворности запихнуть его в рюкзак, как это с Кимом. Мой взгляд упал на рюкзак, я тут же отвёл его, но было поздно — Ким поймал его и поддел лямку стволом.

— Оно, да? Рюкзак? Хитро. Так, посмотрим, что это там?

Он подхватил рюкзак, в котором лежали трое моих родственников, и дёрнул за молнию.

Нет, подумалось мне, это неправильно. Это не должно, это не может происходить, я не имею право их всех потерять. Я стоял в трёх метрах от злодея и медленно глядел на то, как открывается молния открытого кармана, обнажая секретный клапан, как он насаживает дуло ружья на горловину рюкзака…

В следующий миг послышался взрыв. Меня повалило на спину, а в руках было что-то тяжёлое, горячее, вперемешку с липким. Послышался ужасающий вопль коллектора, он барахтался на полу, истекая кровью. Из моих рук выпала его ладонь, только что сжимавшая рюкзак, и обломок его пушки. Сам мой рюкзак лежал на груди.

Я поднялся, подошёл, посмотрел на коллектора, отчаянно пытающегося нащупать уцелевшей рукой разломанное мультиружьё. В углу зашевелился Семён, а в проёме сарая показалась коренастая фигура старика Хеоренмару. Он ковылял с простреленной ногой и рукой, приспособив какой-то обломок в качестве костыля. Подняв руку, он выставил её в сторону Кима, и из браслета вылетел сверкающий шарик. Раскрылся в полёте, взорвался над раненым злодеем и превратился в сверкающую студенистую плёнку, быстро покрывшую всё тело, как ловчая сеть паука. Противник начал барахтаться, пытаться сорвать плёнку — но безрезультатно. Десяток принтонов, мельчайших нанороботов хранились во взорвавшемся миллилитре жидкости. Они пробудились от реакции с кислородом и мгновенно принялись плести углеродные нити вокруг водяных плёнок, синтезируя молекулы из подпространства. Скоро кокон закрыл его полностью, оставив узкую щель для дыхания, и застыл.

— Аристарх Иосипович Ким, вы арестованы старшим сержант-инспектором Протокола Хеоренмару Ритсуко на основании нарушения пункта три параграфа номер двадцать шесть раздела четыре Московского Транспортного Протокола — нарушение полномочий сыскных служб, повлекших убийство местных силовых ведомств и мирных граждан иной державы, не находящимся в состоянии войны. А также пункта один параграфа номер четыре раздела два — покушения на жизнь Инспектора Протокола. Судить вас будут через девяносто восемь суток на планете Крым. Извещение близким родственникам будет доставлено в ближайшие сутки.

Он бормотал всё это, медленно продвигаясь через завалы в сторону Семёна, который двигался в том же направлении. На короткий миг он оглянулся на меня и сказал.

— Чего сидишь? Крадёшь вещдок с места лвойного преступления — так беги. Пока я добрый.

И я побежал.

Скоро редколесье с полями сменилось тропическим лесом. Слышались крики игрунок в листве, дорогу перебегали здоровенные многоножки. Только через километр, на очередном перекрёстке я сообразил, что неплохо бы выбрать направление. Порылся в рюкзаке — в обычном отделении, и нашёл там аварийный планшет, который положил туда отец.

Включился он с третьего раза, лишь немного полежав на солнце. Связи с кораблём, увы, не было. Зато карта планеты Дунай, загруженная в него, хоть и не отличалась точностью, но оказалась весьма интересной.

Я находился ровно посередине вытянутого Олдоклянского острова, который, скорее, напоминал небольшой континент. Чтобы попасть в челябинское консульство, мне требовалось пересечь океан на восток и добраться до крупного острова в другом полушарии. Вокруг располагались сплошные фермы и деревеньки, никаких признаков урбанизации и тем более — приличных космопортов. Портовые поселения на моём острове были отмечены как на юге — откуда я прилетел, так и на севере, и в обоих случаях до них было около полусотни километров.

Но ещё интереснее было то, что на карте было отмечено пять безымянных точек — «Метка 1», «Метка 2» и так далее.

Что-то подсказало мне, что на них батя отметил возможное расположение Галстука Вождя. И что с этим делать — я пока не мог решить.

— Надо двигаться к ближайшему населённому пункту, — пока что решил я и зашагал вниз по свежей просеке, прорубленной в лесу.

Шёл и долго думал, почему инспектор Хеоренмару меня отпустил. Испугался грозной голограммы Семёна? Не захотел разбираться с уровнями секретности? Скорее, просто пожалел. Конечно, тут вспомнились слова отца, сказанные в отношение нашего родного профсоюза Контрабандистов. «Нас оставляют точно затем, зачем стервятников никогда не прогоняют из загона со львами». После того, как у меня сломали браслет, я всё сильнее стал понимать, что в галактике к нашей державе относятся, как к юродивым — тут и инаковость в мировоззрении, и не вполне совпадающие с буквой Протокола деяния вроде экспроприаций судов, и в целом — сложившиеся за столетия стереотипы.

Но я продолжал любить свою родную планету и желать вернуться. В моих руках теперь был рюкзак — мой пропуск домой. Да, я дезертировал, да, я потерял браслет, я не выполнил задание, в конце концов. Но я спас капитана своего корабля и практически не нарушил государственную тайну — так, самую малость выболтал, но в целом — молодец.

Оставалось одно «но», неприятная мысль, тяготившая все последние дни. Что, если Наденька говорила правду, и наш Куратор — предатель? В этом случае я ни за что не могу просто так взять и вернуться в Челябинск — мне не позволят оказаться на свободе. А то и прикончат где-нибудь в переулке. А в первую очередь — прикончат батю.

Тенге, которые мне отсыпал Семён, было вполне достаточно не только на внутрипланетный рейс, но и на перелёт на какой-нибудь попутке до соседней системы. Но стоило ли отправляться в путь до консульства прямо сейчас, не попытав счастья в поиске основной цели миссии? Я подумал, что в случае, если мне удастся найти Галстук Вождя и содержимое потерянной яхты — это будет куда более весомым пропуском на свободу, нежели квантовый рюкзак.

Мои размышления прервал шум тяжёлых шагов и громкое дыхание вперемешку с ворчанием. Звук шёл сбоку, я отступил назад, пытаясь разглядеть источник. И он показался — из листвы на высоте в пять метров высунулась большая, похожая на носорожью морда с бронированным лбом, длинным языком и уздечкой, прокинутой через зубы.

Индрик — вспомнил я один из роликов о биологии ближайших планет, реконструиированный реликт. Двадцать тонн веса, крупнейшее сухопутное млекопитающее. Выглядел при этом он весьма дружелюбно, и, несомненно, был одомашенным. В трёх метрах от земли, на покатой спине обнаружилась будочка, из окна которой высунулся парень, приветливо сказавший что-то на бессарабском.

— Не понимаю! — сказал я. — Секторальный знаешь?

— Знать-знать. Плохо знать. Сюда!

Он махнул рукой, приглашая подняться. Натянул поводья — непонятно, то ли руками, то ли какой-то автоматикой, затем крохотная дверца в будке открылась, развернувшись ярко-красной канатной лестницей.

Недолго думая, я полез наверх. Внутри оказалось тесно, пахло чем-то кислым и перебродившим. Крыша будки была полупрозрачной, и приходилось сидеть, согнув голову.

— Куда? — спросил парень.

Будочка была четырёхместной, и жокей диковинного зверя сидел спереди. Лицо я его толком не разглядел, заметил только, что он — смуглый метис, как и большинство местных. Я скинул мешавший рюкзак на сиденье и указал вниз по склону, в сторону предполагаемого поселения.

— Туда.

— Ай, давай туда! Домой. Потом опять — работа.

Зверюга медленно зашагала вниз через просеку, широкие листья листвы. Я заметил, что с противоположного бока шумит какая-то автоматика, а затем увидел, как над крышей проскользнул длинный суставчатый манипулятор, сорвавший здоровенный жёлтый плод с ветки.

— Это что, манго?

— Манго! Ты — откуда?

— Челябинск, — зачем-то сказал я.

Жокей заметно оживился.

— Ого! Другой планета! Товарищ!

— Да-да, шуточки, — усмехнулся я, глядя в окно.

Будка равномерно раскачивалась при каждом шаге — то влево, то вправо. Я посмотрел вниз и прикинул скорость. Несмотря на видимую медлительность дверя, из-за того, что его ноги были длинные, а шаги широкие, скорость получалась даже чуть выше, чем у человеческая шага. Рюкзак, лежащий у стенки, тоже болтался из стороны в сторону, я решил поправить его, схватился за лямку, и только в следующий миг понял, что он шевелиться.

— Вот блин!

Я уже почувствовав себя акушером-новичком, готовившимся принять роды в тесном флаере скорой помощи.