Галстук вождя

Глава 15 Бунт на корабле и игра в города

Развернулся, влез в системную консоль, вбил пароль супер-администратора. Вот она — обратная сторона автоматизации, ещё недавно ни о каком доступе к системам и речи не шло, но после последнего ремонта всё объединили, дав доступ и бортовым роботам. Ладно хоть некоторые системы — например, открытия люков — остались продублированы в простом, механическом варианте, и даже в случае взлома остаются доступны для работы

Просмотрел список процессов и прибил три подключения к системам корабля — видимо, помимо мозга робота где-то лежали вирусные копии, затем наглухо удалил все возможные права у учётной записи «Надежда Константиновна» и заблокировал запись. Прошёлся по адресам, с которых было подключение — и без разбора, что за устройства это было, добавил их в чёрный список. Послышался голос отца:

— Ага, спасибо! Дверь открылась, Ильича запустил, но что-то с ним не так!

— Фу-х. Она сказала… Она сказала, что Куратор с ними!

— Бред собачий… Гага, помоги мне! Мне надо стартовать!

— Арсен… — вспомнил я, прыгнул — то сдвинуть чугунную плиту не смог, и крикнул ещё раз. — Арсен!

— Я в порядке! — послышался тихий голос.

— Помоги! — с другой стороны звал отец. — Ильич не запускается, осталось три минуты!

Я посмотрел на высотомер и в просмотровые окна — мы шли уже на самой границе атмосферы, снова началась тряска — значит, батя говорил с волчком, и мы уже тормозили. Нырнул в люк, на ходу застёгивая лёгкий скафандр — благо, исходя из первого нашего плана, я уже был в него одет. Пробежал «полусекретный склад», шагнул к лестнице, ведущим в грузовой отсек. У входа в неё лежал Ильич — лампочки-индикаторы на виске робота загрузки моргали, сигнализируя об ошибке. Останавливаться не стал. Снизу, из открытого люка в грузовой отсек, уже дул ледяной ветер, а батя уже шагнул в люк-«фонарь» расчехлённого челнока атмосферника. Спрыгнул, захлопнул крышку «фонаря».

— Счастлива, сынок. Я мигом!

Отступил в сторону, прикрепившись страховкой к поручню, дёрнул рычаг, опускающий нижнюю часть шлюза. Лифт начал медленно опускать флаер вниз, ветер засквозил, воздух устремился в разряженную атмосферу. Внизу уже мелькали вытянутые чёрные тела отсоединяющихся от днища дроидов — отец дал команду на их отсоединение. Короткое включение двигателей — и флаер покинул лифт, а я повернул рычаг обратно, герметизируя помещение.

Арсен тем временем, видимо, добрался до браслета, заговорил в него, а я полез наверх.

— Слушай, тут стучится кто-то. В дверь.

— А, чёрт, — хлопнул я себя по лицу. — Протокол «Бастион» же. Тот вход тоже закрытый.

— Но как? Как он мог пройти? Только вождь же может!

Снова холодок пробежал по спине.

— Какой-нибудь заместитель вождя! — предположил Арсен. — Или…

— Или Надежда Константиновна под конец начудила. Подозреваю, что весь корабль теперь принадлежит племени. Папа? Слышишь⁈

Голосовой канал оставался активным, но он не отвечал. Я начал успокаивать себя, что просто потому что занят чем-то, например, переговорами с Цсофикой, или потому что квантовая связь на таких скоростях неустойчивая, или просто занят чем-то…

— Арсен, ты старший по званию. Командуй, — напомнил я.

— Давай не будем пока открывать? — предложил Арсен. — Что-то мне боязно без роботов. А каюты я, вроде бы, закрыл.

Пришлось согласиться. Промелькнула предательская мысль — вдруг там Галина, и с ней что-то случилось? Но я засунул размышления об этом куда подальше и продолжил пробираться вперёд, уже дошагав до Ильича. Тот всё ещё сидел с мигающим индикатором — такого сигнала я пока ни разу не видел. Нащупал в боку выдвижной экранчик диагностики, потыкался и прочитал неутешительный диагноз:

«ОТСУТСТВУЕТ ЗАГРУЗОЧНЫЙ ДИСК НЕЙРОМАТРИЦЫ»

«ПРОВЕДИТЕ ВОССТАНОВЛЕНИЕ С РЕЗЕРВНОЙ КОПИИ»

— Чёрт! У нас Ильич помер, Арсен, — я чуть не пустил скупую мужскую слезу. Правда, в следующий же миг вспомнил. — Резервные копии же есть?

— Валялись где-то! Там же, на полусекретном складе, да! Ты поищи, а я пока с волчком поговорю — пора орбиту поднимать.

Снова затрясло корабль, снова тихое, ласковое шептание космического зверя. Иногда мне казалось, что он чувствует, когда мы волнуемся, и бросается успокаивать.

По самому центру склада во время ремонта врезали коробку шлюзовой камеры, ведущей в мой челнок, и при всём этом помещение полностью разгружалось, а разобрать коробки мы не успели. Впрочем, и до этого здесь был похожий беспорядок. Я полез шариться по разбросанным коробкам, стеллажам, нередко стукаясь затылком о потолок — он остался невысокий и неровный. Поиск занял минут десять.

— Нашёл! — крикнул я. — Бэкапчики. Блины. Так, последний…

Последним оказался диск трёхнедельной давности, и я вспомнил — Ильич снял с себя резервную копию в самом конце нашего тура на Дальний Восток.

— Старый слишком, — сказал Арсен. — Я помню, он снимал резервную копию, когда на орбиталку с племенем выбирались — помнишь?

— Помню, но где? В каюте у бати? Сейчас туда не попасть.

— Вернись, посмотри в камеры на мостике, что там в коридорах творится.

— Да я сейчас через браслет странслирую.

Порылся в менюшках — но камеры оказались выключенными. Похоже, физически, ещё Наденькой.

— Выключено.

— Тогда придётся откатываться к трёхнедельной версии…. жалко, он столько всего пропустил. — вздохнул Арсен. — В общем, Гага, тащи Ильича на палубу, там безопаснее будет откатываться.

Засунув подмышку кремниевый диск в помятой картонной коробке, я подхватил Ильича и потащил. Весу в нём было чуть более моего, но и сила тяжести сейчас была чуть меньше, поэтому я справился, изрядно повозившись только с вытаскиванием из люка.

Сел, воткнул диск с восстановлением, отдышался. Интерфейс считывателя кремниевых дисков у робота был допотопный, и на экранчике диагностики рассчитанное время — час сорок минут. Следующей проблемой было открытие «Бастиона» — чугуниевой плиты, отрезавшей рубку от остальной верхней палубы. Обычно эту операцию выполнял Ильич, либо же это могли сделать двое мужчин — но с одной стороны.

Текущее поручение: «Восстановление работоспособности после режима „Бастион“, РБКС-045»

— Надо лезть? — хмуро признался я.

— Надо. Резак прихвати.

Капитанский мостик оставлять очень не хотелось, но я проверил высоту — волчок её успешно держал, проверил большинство датчиков — всё было вроде бы в порядке. Рука дёрнулась прочитать новостную ленту, но я вовремя остановился. Ясно было, что ничего хорошего я прочитать там не мог, а время было на исходе. Не долго думая, я нырнул в люк.

Наш полусекретный склад, помимо пары упомянутых выходов — шахты в трюм и лестницы в остатки грузового отсека — имел еще пару засекреченных. Один из них вел в центральную часть грузового отсека — примерно туда, где располагался сейчас лазарет племени. Но мне нужно было не туда. В самом углу этого самого склада, под сломанными стойками с оборудованием, в котором сейчас кое-как крутился одинокий газовый рекуператор, был запаянный люк, ведущий в один из секретных коридоров…

Благо, одноразовый плазменный резак на случай, если придется прорезаться, мы припрятали в углу капитанского мостика. При желании им можно было бы прорезать и пять сантиметров чугуниевой плиты, отделившей отсек от капитанского мостика, но на это потребовалось бы слишком много времени. Потому я нащупал в нише у стены заветную рукоять, освежил в памяти все соображения по технике безопасности, нашёл ещё и лёгкую маску-щиток для резки, залез под стойку и приступил к процессу.

— Гага?

— А?

— Давай в города играть, — предложил Арсен.

— Ну, давай. Суздаль, — начал я, жужжа резаком.

— Как не патриотично! Львов.

— Владивосток.

— Калининград.

— Это где?

— А, это, слушай, за Пограничьем, в Альянсе Планет, единственная планета, которая на секторальном, да. Когда рукав колонизировали, все в нашу сторону поперли, а пара ковчегов — вместе с китайцами. Сейчас там сплошной сепаратизм.

— Хорошо. Раз уж про китайцев — Джун Ксин — это одно слово, или как?

— Два. Но пусть будет. Нью-Аляска.

— А это где?

— Как где? Во Внешней Монголии. Дальний форпост Инспекции Протокола там.

— Хорошо. Думал, я лучше географию знаю. Алма-Ата.

— Астана! — хохотнул Арсен.

— Ых, негодяй, опять на опять «А»! Анцифер.

— Нет, слушай, не по правилам — не городская планета это. Материк орбитальный.

— Хм.

Я задумался — не только из-за того, что не мог вспомнить город-планету на «А», но ещё и потому что отпилил три края прихваченного на принтонную сварку люка и теперь размышлял, как отпилить нижний край, чтобы не повредить пальцы, когда люк отвалится. Наконец, придумал — нашёл какие-то железные бруски и подпёр люк сбоку.

— Сдаёшься?

— Не-а. Этот… Альметьевск.

— Посёлок. Там одни купольники и миллиона три от силы.

— Мда. Ну, тогда… А! Анкоридж! — вспомнил я.

— Да, молодец, есть такой. Ох, на «ж», ну и задачка… как ты, кстати?

— Вскрыл, лезу.

Впереди был двухметровый лаз, через который предстояло пробраться на четвереньках. Успешно его преодолел и попал в наш сверхсекретный коридор. Впрочем, коридор — громко сказано, это был проход шириной тридцать-сорок сантиметров между палубой и внешними корпусами, в который Арсен протискивался с трудом.

— Сдаешься?

— Ты там скоро?

— Ага, сейчас.

Я шел боком, перешагивал через контрабандные плутониевые «пирожки» для востроскручи, свертки с непонятными запчастями, затем полез наверх по хилой лесенке — впереди преграждал путь опутанный трубами и проводами туннелизатор.

— Слушай, тут в дверь постучали, — сказал Арсен. — И я услышал, сказали — «откройте, мы будем ломать». Ты скоро?

— Уже тут!

Дальше был спуск по лестнице, снова небольшая работа резаком — на этот раз пришлось срезать замок — и я открыл узкую дверцу прямо над унитазом нашего общего туалета. Выбежал, подбежал к Арсену.

— Женева! — сказал он и приветственно похлопал меня по плечу.

Я тоже был рад, что с ним, на первый взгляд, в порядке. Но видимость оказалась обманчивой — он сидел на стуле, и я не сразу понял, что у него сломана нога.

— Да вот, подломилась, когда эта дура железная меня парализовала.

— Блин! Тебе в медблок нужно. А, чёрт… — я обернулся на заблокированную дверь на палубе.

— Ладно, помоги встать, сейчас допрыгаем до рычага, и поднимем.

Щит «Бастиона» поднимался исключительно руками, либо двумя ручными лебёдками. Одна была за шторкой, в щитке за стелажжами, а вторая — во всё том же секретном коридоре, у туннелизатора, за стеной. Причина, почему батя не налепил туда хотя бы какой-то примитивный электромоторчик — ясна. Очередная паранойя по поводу электронных бомб — в том числе, бессарабских. Проводил Арсена к ближайшей лебёдке, а сам снова через туалет полез в секретный коридор.

— На счёт три! — скомандовал Арсен. — Раз, два…

Поручение «Восстановление работоспособности после режима „Бастион“, РБКС-045» выполнено.

Получена премия: 10 трудочасов

Мы тем временем ушли уже на приличное расстояние от точки высадки отца, связь через браслеты не работала, как и квантовая. Запрыгнул к открывшемуся капитанскому мостику, нажал связь с флаером.

— Ага, сел только что. Цсофика прислала сообщение, что они будут через полчаса. Дроиды десантируются, уже парашюты вижу, тоже с минуты на минуту. Осматриваюсь… Ну, пещера какая-то тут. Сейчас флаер поближе подгоню. Заходить не буду, нафиг, роботов дождусь. Конец связи, не хочу, чтобы ловили.

Попили чаю, снова поиграли в слова, пока я подручными средствами из аптечки обработал и зафиксировал ногу Арсена.

— Авалон? — предположил я.

— Ну… планета, скорее, мифическая, но зачтём, зачтём… Ай, зараза, больно же! Так, мне, получается, на «эн». Непал!

— Это же в Срединной Федерации где-то?

— Ага, в ней… за Альянсом, далеко. Тебе на «Эл».

— Тогда — Лхаса. Вроде бы, где-то там же.

— Ага. в Шамбале… Опять на «А»! Да блин… Так, а в Альянсе где-то есть Анкгор-Ват, я фильм смотрел старый.

— Вроде это не город, а плантация вроде нашего Кургана… Ладно, на «Т». Тугулым! Вернёмся, так сказать, в ближнее зарубежье.

— Магнитогорск! А, не… — я осёкся.

— Нет, ну, так уж нельзя. Там у нас купольные посёлки только.

— И зэки. Так, ну, тогда — Миасс.

— Сахалин. На картах не отмечен, но говорят, где-то в дальневосточном зарубежье.

— Нерчинск!

— Козельск, — Арсен хитро усмехнулся.

— Кишенёв!

— Воронеж.

— Вот же ж… на «жэ!» Я думаю, ты выиграл.

— С тебя один трудочас.

Перевод 1 трудочас Винникубову Арсену Артуровичу

Заглянул в новости:

«Флот Теночтитлана отбыл на дальнюю орбиту внутри системы, оставив десять малых кораблей на орбите»

«Три легких катера Теночтитлан уничтожены корветом "Пан Пшезинский»

«В систему выдвигается шестой флот Львовско-Одесского Герцогства»

Скоро в дверь снова застучали.

— Послушай-ка, а? — попросил Арсен.

Я тихо, почти на цыпочках подошёл и услышал как там повторяли приглушённое: «Откройте! Мы будем ломать дверь!»

— Что делать будем? Ты же капитан? Может, поищем, куда сесть?

— Сесть-то сядем, но не факт, что потом взлетим, да! Ильич бы подыскал подходящий утёс, у него нейроузел мощный, хоть и старый, а бортовая эта халабуда…

— Хала… что⁈

— Не важно, в общем, бортовая ЭВМ тебе не просчитает место посадки, тут вообще не наш… да.

Он закряхтел, схватившись за ногу. Звуки за стеной сменились каким-то неприятным лязгом.

— И что теперь? — напомнил я. — Держать оборону? Подмогу просить?

— Одни не справимся. Посмотри, есть ли кто наш в радиусе.

На низких орбитах было пустынно — все послушались рекомендаций, сели на планету, либо ушли к другим небесным телам системы. Четыре орбиталки, одна из которых была разрушена флотом Теночтитлан, десяток разных судов, в основном, сами «пришельцы» — причём рой помеченных красным катеров сейчас находился как раз над местом высадки бати.

— Отец, к тебе тут гости, походу! — написал я в голосовой канал отца, но ответ не получил.

— Смотри, а это кто?

Я прочитал бортовой номер: гс-2–716969–2671-усп.

— Уральцы… грузовик. Чего они тут зависли-то?

— Звони им. Скажи, что бунт на корабле.

Ответ пришел почти сразу — голос был женский и строгий.

— Гипотра… то есть это, жилищно-пассажирский транспорт «Анвиллсон», — сказал Арсен. — Просим о помощи, отзовитесь.

— Грузо-экспедиционный транспорт «Эмили Девидсон». Мы представители феминистского военизированного частного охранно-транспортного предприятия «Панды Саратова». Я смотрю, вы — микронация, бывший грузовик, да? У вас мужской экипаж?

— Да мы тут… — начал Арсен, но я перебил его.

— Наша единственная женщина в экипаже находится на выполнении… находится на поверхности. В опасности. А у нас бунт на корабле. Мы — бывшие челябинцы. Нас двое, везём племя на паломничество. Капитан покинул корабль, у нас… критическая ситуация. Заперты на капитанском мостике, к нам ломятся эти, как их… путчисты! Сесть не можем, взлететь без наших — тоже.

Повисла пауза, видимо, они совещались. Я продолжил, спросив:

— А вы чего на орбите застряли?

— У нас тоже проблемы, — послышался тоже женский и грубоватый, но уже другой голос. — С востроскручей. Рядом эти чёрные пролетели, сорвалась с упряжи, мы тут на магнитах ходим. Выполнить посадку не можем, погрузиться — тоже, кони устали. И аэропринтер при ударе сломался, кислорода с баллонами на семь часов. Скажите, сколько этих ваших мятежников?

— Штук пять-шесть, не больше, должно быть, — предположил Арсен.

— Мы поддерживаем челябинское законодательство в отношение соблюдения равенства полов. И что ваш нынешний правитель — женщина. Готовы совершить манёвр. В обмен на пару вёдер дефлюцината.

— У нас ЦК — правитель, центральный компьютер, — пробормотал Арсен.

— Мы согласны!

— Ждите через час.

Я отключил связь, Арсен махнул в сторону столика.

— Пошли — чаю пока заварим. Пить хочу — не могу

Сделал два шага вниз с мостика — и увидел, как входную дверь на палубу пилят точно таким же плазменным резаком, как и у меня. Секунда, вторая — и в двери образовалась дырка, в которую выглянул язычок пламени, медленно побежавший вверх по контуру косяка.

— Приплыли, — сказал Арсен. — Подай-ка мне топор?

Но дотянуться до топора я не успел. Засвистело, загудело что-то в вентиляции, затем пара маленьких чёрных горошин просвистели в воздухе и впились мне в шею.

«Разрешён режим табуи…»

Сознание отключилось спустя пару минут.