Фокусы реальности

14.…ИНОГДА МЕНЯЕТСЯ СУММА

КАК ВСЁ СЛОЖНО…

14.06 (октября).0055, земли Белого Ворона, Мраморная каменоломня

Утро шестницы, переезд

Завтракали снова все вместе — всё одно каменоломня уже на консервацию поставлена, осталось так, по мелочи да по хозяйству. Глеб Сергеич жизнями и имуществом предпочитал не рисковать, а бури — они не минута в минуту, могут и на два-три дня раньше нагрянуть, так что четырнадцатое октября, день традиционно уже не шаткий — не валкий, сегодня (в порядке исключения) и вовсе был освобождён от работ. Сидели долго — прощались. Девки даже плакали.

Пришёл начальник каменоломни, толкнул короткую речь в духе: «Не посрамите, мужики, а мы про вас тоже не забудем».

Потом заглянул доктор, обнимал ревущую Шурочку и велел ей не бояться: больше практики — быстрее рост. Шура, оказывается, не просто так в медпункте торчала. Обнаружили у неё целительские способности, и Виктор Иваныч всячески старался этот дар развить. На новом месте, говорят, постоянного целителя нет, только в крепости, а до неё ещё сколько ехать, так что на Шурку возлагалась почётная обязанность изо всех сил поддерживать здоровье «всего вверенного контингента».

Потом пошли по корпусам, совсем уж готовиться к выезду.

Без пяти десять на площадку перед мужским корпусом въехал фургон, в котором уже сидели Шура и Леночка со своими пожитками.

— Кто тут на переезд — кидайте сидора́! — скомандовал сидящий на козлах «водитель кобылы» дядя Жора. — В десять выезжаем!

— Присядем на дорожку, — кивнул Бендер, и все на несколько секунд расселись на лавки вдоль стен.

— Ну ладно, прощевайте, мужики, — Бурый поднялся и пошёл вдоль лавок, пожимая руки, — даст бог, свидимся.

За ним поднялись Лось, Червончик, Гиря, Двасбоку, Кегля, Фломастер, Копатыч, Японец и Мага. Весь десяток. Как рук-то на прощание не пожать? Дело святое…

Ровно в десять ноль-ноль на краю площадки, рядом с самыми огромадными деревьями, распахнулся светящийся голубым проезд, за которым виднелась почти такая же площадка рядом с длинным домом. По сторонам портала стояли… орки? Новенькие тянули шеи, разглядывая зелёных. Про орков все, конечно, говорили, но… вот уж точно, лучше один раз увидеть, чем сто — услышать!

— Заезжай! — махнул огромной лапищей стоявший ближе других, и Георгий Иваныч, тоже слегка замешкавшийся от подобного вида, поторопил лошадей.

— Макаров! — раздавшийся сзади голос начальника колонии прозвучал так неожиданно, что Антон слегка вздрогнул. — Помогите фургон разгрузить, чтоб портал не держать!

Бе́ндер словно того и ждал.

— Айда́, мужики! — все с готовностью проскочили в синеющий проход — всё ж таки любопытно хоть оглядеться! Скалы здесь были не в пример выше белого мраморного «торта», который они потихоньку обгрызали каждый день. Серые стены высились с трёх сторон, превращая небо в узкий язык над головой, — только с четвёртой стороны полого уходил вниз почти нетронутый, заросший буками склон. Ни тебе дорожек, ни тропинок. Не ступала нога, как говорится. Лес пах по-другому, и воздух казался более морозным. Горы всё же. Они живо вытряхнули из фургона ящики/коробки и даже часть (пока Жора разворачивался) помогли стаскать в корпус. Дальше наглеть было нельзя — бегом вернулись в Мраморную, и портал закрылся.

Тот же день, спустя полтора часа, баронство Денисова, Пещеры

Во входную дверь их нового дома постучали, и Шурочка побежала открывать. Посетитель оказался невысоким, но очень коренастым. Заплетённая в две косы борода. Кожаная куртка. Заклёпки. Много заклёпок.

— Добрый день, мастер гном! Вы к нам?

— Вы позволите?

— Проходите, конечно! Вот сюда, — Шура с удовольствием покатала слово на языке, — в гостиную. Ребята! К нам пришли!

Гном в дом вошёл, однако остался стоять в коридоре:

— Я, с вашего позволения, ненадолго. Хотел похитить ваших мужчин.

В коридор высыпали все переселенцы.

— Нори Железномост, местный главный инженер, — отрекомендовался гном. — Уважаемые, я в курсе, что вам дали сутки на обустройство, однако обстоятельства складываются так, что завтра весьма рано я могу вас покинуть — скорее всего на неделю, но не исключено, что и чуть надо́льше. В свете этого меня чрезвычайно волнуют те работники, которые прибудут в понедельник. Насколько я понимаю, дисциплина их и без того находится в весьма плачевном состоянии. Мне бы не хотелось, чтобы она усугубилась бездеятельностью.

Червончик восторженно присвистнул:

— Вот эт сказанул! Как по писанному!

— Погоди, — отмахнулся Бурый. — Вы хотите обозначить объём работ?

— Да, — решительно кивнул гном. — Локации, так сказать, инструментарий, склады и прочее. Ответить на ваши вопросы. Чтобы вы смогли продержаться без меня хотя бы несколько дней.

— Добро́! Пошли, мужики — дело важное.

— А обед как же? — всполошилась Лена.

— Ничё, попозже сядем. Всё одно сухим пайком. Вернёмся — разберёмся с кухней.

Дверь закрылась, и девчонки остались одни.

— Ленуська! Клёво как получилось! — Шурка восторженно обняла подругу.

— Ага! И не страшно. Я боялась, одних поселят. А с мужиками-то нормально. И свободно!

Большой восьмикомнатный дом, целиком доставшийся двенадцати переселенцам, был просторным — хоть на велике гоняй. Девушкам выделили по большой комнате (понятное дело, как иначе в гости-то к ним ходить — неудобняк), мужики заселились по двое, и ещё одна комната осталась под гостиную — девчонки уже прикидывали, как наведут красоту и уют. Патефон бы ещё заказать, как в Мраморной — ваще зашибись станет. Даже танцы можно устраивать!

Новая Земля, Серые земли, посёлок Хушо, 15.06 (октября).0055

На пятые сутки Рустам-ака добрался домой. Специально до ночи ждал. Хотел зайти тенью, залечь, затаиться, успокоить царящий в воспоминаниях и ощущениях хаос. При каждой мысли ведь об этих тварях сердце начинало колотиться в горле, и руки тряслись, словно это и не он теперешний был, а тот девяностошестилетний старик, которого правнуки перевели через границу портала, заботливо поддерживая немощное, дряхлое тело…

Но отсидеться не вышло. То ли из домашних кто сболтнул, то ли увидел кто, но уже к утру во дворе Рустамова дома собрался целый митинг — в основном женщины и малолетки, взрослые-то все ушли. Убедившись, что отговорки не работают и встревоженные бабы не собираются уходить, он всё-таки вышел к толпе.

Рустам-ака смотрел на требовательные лица и понимал, что ничего путного соврать не может. Не складывалась из дурацкой попытки захватить зелёных девок героическая история. В конце концов он выдавил:

— Мы попали в засаду… — и сам понял, как беспомощно это прозвучало.

— Как⁈… А рабы?… Вы обмен-то успели сделать?… А Джумагулы со своими людьми — они где? — вопросы множились и грозили перерасти в лавину.

— А ну, цыц! — рявкнул вдруг разозлившийся Рустам. — Куры заполошные! Толку от разговоров с вами! Мужчины придут — будем решать! Идите по домам, мне отлежаться надо, рана открылась — всё по вашей милости! — он скрючился, припоминая, как ходил, как двигался когда-то давно, действительно получив серьёзное ранение в живот, и ушёл в дом.

Бабы, привычные к своему третьему месту, из двора вымелись, но расходились неохотно, кучковались за воротами, даже из-за забора были слышны их возмущённые голоса.

Рустам, пытавшийся расслышать хоть что-то, стоя за резной под соты решёткой веранды, досадливо велел шустрому и быстроглазому дворовому мальчишке:

— Иди-ка на колодец, воды принеси! Да послушай, чего они там лопочут…

Пацан отсутствовал чуть не час, и Рустам успел известись на кизяки.

— Где тебя шайтан носит! — накинулся он на своего шпиона. — Ну, что?

— Всё узнал, хозяин! — и не думая пугаться, затараторил тот. — Пацанов отправили, родичей созывать. Много поехали, десятка три видел. И ещё собираются! Бабы по улицам стоят, у колодца и за площадью, придумывают, кто на вас напал… — на этом месте Рустам перестал слушать.

Значит, день-два у него есть. Хватит киснуть, надо с мыслями собраться, не то ославят на все Свободные земли, вовек не отмоешься.

Так, для начала…

Следовало перестраховаться уже сейчас. Мало ли, вдруг кого нелёгкая раньше принесёт.

Он сам пошёл в курятник, отрубил молодому петушку голову и спустил кровь в чистую плошку. Сам пропитал кровью подходящий кусок ветоши. Сам примотал его к боку, как раз поверх того, старого шрама. Сквозь белые бинты слегка проступили красные кровяные пятна. То что нужно.

Потом собрал домочадцев и рабов, строго-настрого запретил выходить за ворота, кроме как по специальному его лично разрешению, и… собирать вещи.

— Складывайте всё! Вяжите в тюки. Мы уезжаем. Три дня у вас.

Жёны ахнули, но в присутствии рабов ничего спрашивать не стали.

Первый гость и впрямь заявился уже к вечеру. Андалеб, двоюродный дядя Джумагулы. Зашёл с поклоном и со всем уважением, хотя сам тоже был из уважаемых старших и в возрасте Рустаму уступал всего лет на двадцать, что по местным меркам — мелочи. Покосился на рабов, бегающих с кулями и тюками.

— Никак, переезжать собрались, Рустам-ака?

— Есть маленько. Ты садись, садись, гостем будешь, — Рустам потянулся за стоящим на крошечной жаровенке чайником, так, чтобы полы расстёгнутой рубахи приоткрыли пропитанную кровью повязку, поморщился, как бы от боли. — Чайку выпей со мной.

После всех положенных фраз Рустам выдал гостю уже стройную историю: обмен прошёл удачно, а вот после того в лесу их ждала засада. О себе он говорил скромно, расписывая удаль остальных сотоварищей. Да что там, дескать: сражался, пока не получил ранение. Да ещё и по голове приложили. Сознание потерял — видать, решили, что мёртвый, обобрали да бросили. Хорошо, конь чужим не дался, а потом пришёл. А вот остальные — герои, бились как львы! Если бы не коварство и численный перевес засадников… К тому же, напали ведь не люди. Орки. Да ещё огромные пантеры.

О том, что пантеры были говорящие, он предпочёл умолчать. Вдруг показалось, мало ли…

Гость слушал и темнел лицом. Но не все важные для него известия уже прозвучали.

— Только Джумагулы с нами не было.

Андалеб замер, словно змея перед укусом:

— Как это?

— Так, — Рустам широким жестом поставил пиалу на стол, снова сверкнув окровавленными бинтами, и огладил бороду. — Тебе, как родичу, надо знать. Больше я ни с кем об этом не говорил.

Андалеб выслушал историю о том, как Ришат едва не подвёл младшего брата под клятвопреступление, играя желваками.

— Ты бы выяснил: кто ему такое присоветовал. Сам Ришат вряд ли додумался бы, — Рустам поморщился сильнее и извиняющимся жестом приложил ладонь к груди: — Ты прости меня, сынок. Я прилягу.

Старый интриган удовлетворённо смотрел в спину удаляющемуся гостю.

Вот и славно. Будет Андалебу чем свои мозги занять, кроме подозрений в Рустамову сторону. Не вытерпит же, начнёт неуклюже расспрашивать. К вечеру об этой Ришатовой выходке весь Хушо будет судачить. Пусть, пусть… И собираться быстрее надо.

Новая Земля, Серые земли, посёлок Хушо, 16.06 (октября).0055

Рустам

Улизнуть, не попрощавшись, однако, не получилось. К ночи посёлок наводнился родичами бесславно пропавших. Рустам велел погасить все огни, а если кто настойчивый будет ломиться — всех отправлять к Андалебу, дескать: тот всё знает, а хозяину плохо.

И всё же, наутро они-таки явились. Рустам велел рабам вынести его на открытую часть веранды на кушетке и ещё раз пересказал раздражённой толпе придуманную вчера версию случившегося. При этом он был красен и неумеренно потел, чему способствовало три больших кружки горячего чая, выпитых перед выходом к людям. На осторожные вопросы: не отправится ли он вместе с новым отрядом, Рустам ответил, что спешно собирается на север — к другу, который может договориться о визите к целителю, поскольку рана воспалилась и он опасается, что загниют кишки.

Мужчины примолкли, прикидывая, в какую сумму может стать такой визит, не считая подарков посреднику…

— Рустам-ака, а как же мы найдём место без вас? — тут же спросило несколько молодых голосов.

— С местом не промахнётесь. Новая крепость стоит как раз вокруг маленького портала, на заброшенном тракте.

Судя по гулу голосов, многие хорошо знали, где это. Рустам слабо кивнул и велел рабам тащить его в дом.

Баронство Денисова, Хвост Дракона, Пещеры, 14–16.06 (октября).0055

Бурый

Внезапно оказалось, что никакого начальника колонии не предусмотрено. То есть, была охрана из орков, и главная их задача была охранять не столько внутри, сколько от нападений извне. Были гномы-инженеры. А вот организацией непосредственно работ и быта должны были заняться как раз прибывшие. Понятно теперь, почему год за два, а первые пять — даже за четыре?

Бурый схватился за голову и, как говорил Бендер, вечер сразу перестал быть томным. Весь остаток шестницы они всем кругом просидели с инженером Нори, прикидывая возможные варианты «оптимальной организации труда с учётом погодных условий». В субботу Нори отбыл в клан, но картина повторилась, только теперь с орочьим лейтенантом У́ргом и парой его бойцов — больше пока в пещерах кроме них никого не было.

Урга Бурый знал давно. Знал и уважал. Знакомство у них, конечно, прошло очень бурно. Но впечатляюще. Их банду ребята Урга на северной границе взяли. Как щенят, но аккуратно. Нежно, считай. Живыми. А кого помяли — всех до целителей доставили, ни один дуба не врезал.

Повязанный Бурый психовал сперва. Как же, сорок лет его ватага трясла Серые Земли как хотела! И тут… Как стоячих обошли!

Оборзели они тогда, конечно. Берега потеряли. Он к этой мысли сам пришёл, ещё до того как кельда приехала помогать в разбирательстве. Но в тот день бесился сильно, пока до Ладушек их не довезли — в телегах, кулями, — как раз на эту телегу местные и пришли поглазеть. Ребятишки малые. И когда глазки-то Бурый разглядел — тогда первый раз за многие годы и испугался. И обрадовался, что орки их скрутили, а не эти… люди. Потом уж услышал, что во всех северных посёлках есть превращённые, которые раньше были у некромантов, монстрами, и если такого превращённого разозлить, можно увидеть за ним тень монстра, который до конца не исчез. Вот, в той телеге лёжа, он не понял ещё, а только нутром почуял, что и деткам по крови от родителей эта жуть передаётся. А потом подумал, что от таких деточек должны бегом убегать не только саблезубые кошки, кой-когда забредающие с северов, но даже и ведьмачьи монстры…

Из своей гостиной они переместились в большую столовую — так было удобнее чаи гонять, а девки осваивали кухню, обещая уж сегодня-то накормить всех нормальным обедом.

Точных списков пока не было, но по прикидкам орков, должно было прибыть около ста двадцати человек. Как раз на два больших дома, таких же восьмикомнатных как тот, в котором они поселились. В комнатах стояли двухэтажные нары, по восемь спальных мест в каждой — вот и считай…

Бурый нервничал и переживал: а что если народу окажется хоть на десяток больше? Открывать третий корпус? Протапливать, выделять ещё дежурных?

Флегматичный Гиря высказался в том духе, что не облезут — и потеснее разместятся, и вообще, хорош психовать.

Огромный и добродушный лейтенант Ург аккуратно хлопнул Бурого по плечу и посоветовал:

— Да не парься, Михал Потапыч, — и это не шутка, нового старосту реально так звали — родители постарались (заслышав это обращение, Бурый всегда морщился, словно у него ломило зубы, но Ургу на правах старого знакомого и бывшего противника прощалось), — нормально всё будет. У тебя пока ни скотины, ни огородов нет — да и вряд ли будет, уж больно место неспокойное. Всё готовое везут. Дома́ все какие надо, считай, построены, не в чистом поле же сидим. В понедельник прибудут ещё наши, и девки тоже — твоим с хозяйством помогут. Дежурства там какие, туда-сюда — вместе наладим, чтоб без бучи. Я бы ещё принудительные занятия организовал, для тех кто по-русски не бельмес. Сам подумай, что за работники будут? Ты ему задание, а он — эшельме-бешельме.

— Н-но. И библиотеку надо! А то никакой культурной жизни! — высказался страстный любитель чтения Червончик. В снаряжённом фургоне обнаружилась пара ящиков с книгами, но даже для захудалой библиотеки этого, явно, было маловато.

— И драмкружок! — крикнула из окна раздачи театралка Леночка.

— Да погоди с драмкружком, Ленуся! — отмахнулся Лось. — Дай сперва с хозяйством разобраться.

В конечном счёте, объём работ по кухне и прачке получался никак не меньше, чем в Мраморной. Другое дело, что в Мраморной вольнонаёмных было больше половины, а тут — с десяток орков да пара гномов. Ладно, допустим, первые две недели прачка не особо нужна. Но на кухню дежурных надо уже двое. И на корпус хоть по одному. Баня. Уборка территории. Какой ещё тут снег — неизвестно. Половина вопросов упиралась в этот досадный фактор — неизвестно. Хрен, как говорится, знает.

Совещание прервалось появлением Шуры с пирогом, которая объявила, что толку нет — воду в ступе толочь. Начать с режима, дежурств по корпусам и столовой — а там по ходу дела само станет ясно: какие люди куда нужны. И вообще: ешьте, пока не остыло!

На том и порешили, и остаток выходных провели в относительном спокойствии.