Физик

Глава 4 Часть 2

…После того, как мое уточнение было принято, Волконская попросила, чтобы я влез в Сеть и открыл страничку с личным идентификатором.

Влез. Открыл. И обнаружил, что являюсь потомственным дворянином Лютобором Игоревичем Шаховым! Пока переваривал эту новость и пытался понять, как матушка сможет меня найти после того, как закончит мстить, если я за три с половиной месяца меняю уже третью фамилию, ношу «не то» лицо и выгляжу года на два старше себя-октябрьского, государыня анализировала мои эмоции. А потом решила ответить сразу на все вопросы, которые, по ее мнению, возникли или могли возникнуть в моем сознании:

— Как ни грустно это осознавать, но вашу нынешнюю ситуацию лучше всего описывает поговорка «Один в поле не воин»: если информация о том, что вы инициировались за два месяца до четырнадцатилетия и одновременно обрели два Дара, утечет за пределы узкого круга информированных лиц, то вас начнут рвать на части не только вербовщики большинства княжеских родов Российской Империи, но и куда менее гуманные представители спецслужб всех более-менее влиятельных государств. Причину понятна: у вас воистину сумасшедший потенциал, а значит, уже лет через пять-семь вы можете превратиться в силу, с которой придется считаться очень и очень многим. Однако реализовать этот шанс в гордом одиночестве и без серьезного финансирования физически невозможно. Поэтому в идеале ваше будущее должно выглядеть так…

Я вслушивался в ее выкладки и с каждым следующим предложением все лучше и лучше понимал, что государыня права: для того, чтобы превратиться в сколь-либо значимую фигуру, мне нужно дорасти хотя бы до первой ступени ранга мастер. Причем не лет через пятьдесят, а хотя бы годам к тридцати, что, по определению, потребует не только сумасшедших объемов далеко не самой дешевой алхимии, но и регулярных тренировок с высокоранговыми магами других специализаций. Мысленно согласился и тем, что особенности моей инициации желательно скрывать до последнего, то есть, изображать обычного пробужденного Земляка до середины или, даже, конца апреля, потом, вроде как, инициироваться, а «вторичку» получить летом. Поэтому промежуточный вывод лег на душу, как родной:

— Если Ярослав примет вас в род прямо сейчас, то это событие вызовет крайне нездоровый ажиотаж, ибо просто так в Императорский род никого не принимают. Выяснить, с кем вы близки, не так уж и сложно, а разговорить, используя менталиста, и того проще. В общем, интереса княжеских родов всей России плюс сотрудников спецподразделений других государств вы и ваши близкие можете не пережить. Поэтому де-юре переселяетесь во дворец не как физик и не к нам, Волконским, а как Земляк и к Шаховой: согласно слухам, которые уже вовсю распространяются, во время случайной встречи в ТРЦ «Призма» Валентина Алексеевна заметила в вас фамильные черты, сделала генетический анализ и обнаружила, что вы приходитесь ей правнуком!

— Особа я решительная… — весело подхватила «прабабушка». — Поэтому воспользовалась имеющимися связями, быстренько выяснила, откуда взялся мой правнук и чем ему помогли Зыбины, сделала напрашивавшиеся выводы и через Мирославу Михайловну вот-вот осыплю этот род всяческими благами. А тебя забрала к себе, ибо не смогла позволить такому милому мальчику жить жизнью простолюдина. Кстати, о том, что я когда-то закончила Академию Искусств и до сих пор вижу красоту даже в кучах опавших листьев, прекрасно знают все заинтересованные лица. Они же осведомлены и о моих сексуальных предпочтениях. Поэтому мой интерес к тебе наверняка будет трактоваться без перегибов.

Тут Волконская снова перехватила нить повествования и объяснила, что скрывалось под фразой Валентины Алексеевны «Вот-вот осыплю этот род всяческими благами». Оказывается, специально обученные люди уже начали распространять еще один слух. О том, что целительница через Императрицу-Мать убедила Ярослава Третьего обратить внимание на «многолетние заслуги рода Зыбиных перед Империей». А тот, поддавшись давлению матушки, вытребовал у аналитиков соответствующий доклад, признал, что заслуги имеются, и в ближайшие дни собирается вызвать Александра Всеволодовича на аудиенцию, во время которой выделит его приборостроительному заводу кредит на строительство и оснащение двух новых цехов, а затем включит «ПСЗЗ» в список поставщиков предприятий оборонной промышленности!

Я даже близко не представлял, насколько это может быть выгодно, так что просто принял новую информацию к сведению и продолжил вслушиваться в монолог государыни. А она почему-то развеселилась:

— По большому счету, это только начало. Но наш интерес к Зыбиным вызовет цепную реакцию, и сотрудничать с ними резко захотят даже те рода, которые считают себя ровней разве что Княжеским. Приблизительно в том же самом ключе изменится и жизнь Раисы Александровны: как только я объявлю, что беру на себя пять процентов финансирования ее команды, как Суккубе начнут звонить толпы меценатов…

Очень неплохо должно было «прилететь» и обеим целительницам — их труды государыня «оценила» в десять тысяч золотых рублей. Правда, сразу же призналась, что в случае с Замятиной получение настолько крупной суммы станет еще и тестом «на вшивость», но это было объяснимо. Зато решение, касающееся Янки, неслабо загрузило:

— А вашу единственную подругу я бы хотела перевести в Императорский Лицей. Да, эта девочка станет еще одним раздражающим фактором для ваших недоброжелателей и завистников, зато вы сможете вмешиваться во все ее конфликты на правах близкого друга, существенно упростите жизнь юной Землянички на весь период «провала кривой развития» и прикроетесь этой Зыбиной от большей части охотниц за кровью физика.

Не знаю, почему, но я почувствовал в этом предложении второе дно, так что заявил, что этот вопрос не ко мне, и пообещал, что переложу бремя этого решения на главу рода Зыбиных и приму его выбор, каким бы он ни был.

Вопреки моим опасениям, этот ответ был принят, как должное. А потом государыня отстучала на подлокотниках кресла что-то вроде бравурного марша, поймала вопросительный взгляд Шаховой, отправила ее «заниматься тезкой» и, среагировав на напряжение в моих эмоциях, мягко улыбнулась:

— Лютобор Игоревич, рисковать вашим хорошим отношением я, как уже не раз говорилось, не хочу и не буду, так что никаких вмешательств в разум вашей Слуги можете не опасаться! В данный момент Валентина Алексеевна нам не нужна. Поэтому выдаст Валентине Петровне линзу-камертон, артефакт ментальной защиты, накопитель и два комплекта алхимии, а затем поможет разобраться с логикой назначения последней и обучит первому продвинутому целительскому заклинанию.

Я поблагодарил ее за исчерпывающие объяснения, проводил Шахову взглядом, удивился решению Императрицы-Матери остаться со мной наедине и понял, что поторопился — сразу после исчезновения целительницы на пороге кабинета нарисовалась симпатичная рыжеволосая Лаванда лет восемнадцати-двадцати в красновато-рыжем кожаном костюме на голое тело, танцующим шагом дошла до ближайшего свободного кресла, изобразила замысловатый пируэт и замерла, опустив руку на его спинку.

— Знакомьтесь: Варвара Львовна Лапина… — мурлыкнула Волконская. — Оперативница одного из специальных подразделений СИБ, мастер третьей ступени магии Земли со «вторичкой»-Огнем, ваша личная телохранительница и, в случае перевода Янины Демьяновной в Императорский Лицей, ее личная помощница.

Пока я укладывал в голове новое знание и пытался представить, сколько лет этой «девочке» на самом деле, государыня дала понять, что я являюсь слишком лакомым кусочком для воздействий менталистов заклятых врагов Империи, соответственно, оставлять меня без охраны — полный и законченный идиотизм, затем деловито сдвинула к локтю левый рукав платья, стянула с запястья стильный мужской браслет, положила на журнальный столик и толкнула ко мне:

— А вот ваш первый новый аксессуар! Платиновая вставка на внутренней поверхности представляет собой линзу-камертон, позволяющую раскачивать Дар до ранга Архимаг включительно, а все остальное «украшение» — надежно экранированный артефакт защиты, блокирующие абсолютно все ментальные воздействия и… не определяющийся при сканировании. Поэтому снимать этот аксессуар перед любыми дуэлями не придется. И еще: стоит эта игрушка, как пара-тройка дальнемагистральных самолетов, так что единственная личность, которой вы имеете право сдавать его на хранение на время тренировки — это Варвара Львовна, а все остальное время браслет обязан находиться у вас на руке. Повторю еще раз: не в кармане, не у Валентины Петровны, не под подушкой и не в сейфе вашей личной спальни во Флигеле Мятущихся Душ, а на запястье!

— Будет. Даю слово… — пообещал я. А после того, как взгляд государыни смягчился, «рискнул здоровьем», как сказала бы мама, «еще на этом берегу»: — Ваше Императорское Величество, а вы можете обходиться без манипуляций и смещения моего внимания со скользких моментов разговора на приятные? Да, я юн и не обладаю сколь-либо значимым жизненным опытом, однако в состоянии понять мотивы поступков и решений, на первый взгляд выглядящих не очень красиво. А еще ценю прямоту и искренность. Зато манипуляции и попытки принуждения вызывают внутренний протест и неприязнь к тем, кто позволяет себе относиться ко мне в таком ключе.

Как ни странно, Волконская не только не разозлилась, но и признала свою ошибку:

— Вы правы, я на самом деле пыталась перетянуть ваше внимание с факта появления у вас эффектной телохранительницы на по-настоящему серьезный артефакт, чтобы дать время принять первую, достаточно мягкую часть важной информации. Еще несколько минут назад это казалось мне целесообразным, но я уважаю ваши принципы, поэтому манипуляций больше не будет. В том числе и от Варвары Львовны. Порукой тому мое Слово!

Если бы не предложение, намеренно выделенное интонацией, то я бы ни за что не догадался, что Лапиной не понравилась покладистость государыни. А так смог оценить со стороны следствия использования эмпатии в реальной жизни — закончив со мной, Волконская вперила тяжелый взгляд в сотрудницу спецподразделения СИБ и холодно процедила:

— Вы слышали мое обещание?

— Да, Ваше Императорское Величество! — спав с лица, ответила та.

— В состоянии сделать напрашивающиеся выводы?

— Уже сделала, Ваше Императорское Величество!

— Что ж, тогда я дам вам еще один шанс.

— Благодарю, Ваше Императорское Величество… — с явным облегчением выдохнула девушка и была отправлена погулять. А Волконская, дождавшись ее исчезновения за дверью, уняла свой гнев и снова повернулась ко мне: — Она умна, исполнительна, надежна, инициативна, обладает впечатляющим боевым опытом и в принципе не способна на предательство. Единственный условный минус — не уживается с теми, кого не уважает. Вас именно этим и зацепило — Варя не поверила тому, что написано в досье, а с вами еще не общалась. В общем, дайте ей немного времени — и у вас появится вторая Слуга, преданная до гроба.

Тут несколько мелких фактов сложились в непротиворечивую картину, и я, согласно кивнув, задал государыне проверочный вопрос:

— Как я понимаю, третья спальня в моих покоях — для нее?

— Да, Лютобор Игоревич, для нее: как ни обидно в этом признаваться, но род Волконских нельзя назвать единым, поэтому как только информация о вашем Даре перестанет быть тайной, к вам начнут подбивать клинья все, кому не лень. Само собой, помешать личностям калибра Великих Князей наводить с вами мосты Варвара не сможет. Зато послужит живым щитом для любителей внезапно заявляться в гости и, пользуясь разницей в статусе, ставить, скажем так, в неловкие положения.

В этом решении тоже имелось двойное дно. Но если с существованием предыдущего я был готов мириться, то это заставило взбунтоваться. Что, само собой, мгновенно напрягло венценосную собеседницу:

— Что-то не так?

— Да, Ваше Императорское Величество! — ответил я. — Я понимаю, что крови физиков много не бывает, а значит, вокруг меня днями и ночами будут крутиться девицы, готовые на все и вся, но мне, если вы запамятовали, всего тринадцать, а желания пускаться во все тяжкие отсутствует, как класс. Кроме того, так уж получилось, что в данный момент все мое ближайшее окружение состоит из женщин, что изрядно действует на нервы. А ведь я устаю не только на тренировках, но и в лицее. Вот и хочу полноценно расслабляться хотя бы в своих покоях, а не ждать подвоха еще от кого-нибудь «условно близкого». В общем, буду счастлив, если вы меня услышите и замените госпожу Лапину на телохранителя-мужчину. А если подберете личность, способную вызвать уважение и, в идеале стать если не другом, то надежным старшим товарищем, то буду благодарен до конца своих дней.

Такого Волконская точно не ожидала, поэтому на мгновение зависла. А я и не думал замолкать:

— И еще одно: проблема внезапных визитов в гости решается десятком чисто механических приспособлений типа клинышка, с вечера вставляемого под входную дверь. Так что хотелось бы, чтобы мои покои были моей крепостью, а не очередным тренировочным полигоном. Далее, если надо, то я готов изложить Варваре Львовне свои соображения и извиниться. Кроме того, не буду возражать против нее в качестве наставницы. И последнее: Раиса Александровна прочла довольно подробную лекцию по той грани взрослой жизни, частью которой, вероятнее всего, должна была стать госпожа Лапина, так что я могу со всей ответственностью заявить, что в данный момент спать с женщинами не собираюсь. А с колебаниями гормонального фона прекрасно помогают целительские навыки Валентины Петровны Замятиной…

…Вопреки моим опасениям, эта просьба была услышана. Да, не сразу, да, после «уточнений» и не особо завуалированных намеков на то, что рано или поздно я передумаю, но в конце концов мы договорились — Императрица-Мать пообещала подобрать Варваре Львовне толковую замену, а я согласился потерпеть присутствие Лапиной до конца следующей недели и дал сразу три обещания — ни в коем случае не соглашаться на приглашения в гости от потенциальных любовниц, спать с ними только в своих покоях во Флигеле Мятущихся Душ и обязательно пользоваться противозачаточным артефактом, который должен был получить не сегодня завтра. Потом государыня сменила тему и почти полчаса грузила меня информацией о всех более-менее значимых персоналиях рода Волконских и их приближенных, объясняла мои права и обязанности, описывала вполне вероятные конфликтные ситуации и помогала разобраться в алгоритмах их решения, стыковала с командирами всех четырех смен Конвоя и показывала на трехмерной карте дворцового комплекса области, в которые желательно не забредать. Что интересно, к концу этого «брифинга» женщина настолько хорошо разобралась с возможностями моей памяти, что выдавала новые порции знаний только после того, как в нее впечатывались предыдущие. Очень четко почувствовала и начало пресыщения — прервала монолог чуть ли не на полуслове, заявила, что интеллектуальной нагрузки «на сегодня» достаточно, попросила не тянуть со звонком Зыбиным, пожелала хорошего дня и отправила к первому персональному пестуну. Само собой, не одного, а в сопровождении Лапиной.

Всю дорогу до спорткомплекса Конвоя телохранительница молчала и переваривала известие о моем «взбрыке», а у входа в мужскую раздевалку «расщедрилась» на некоторое количество ценных указаний и куда-то свалила. Я нисколько не расстроился — забежал в туалет, ибо подпирало, помыл руки, подошел к голограмме, передававшей в подземелье вполне реальную картинку из окна третьего-четвертого этажа, полюбовался на начинающийся снегопад

и набрал Раису Александровну. Услышав ее голос, в котором, кроме радости, звучало искреннее беспокойство, сообщил, что у меня все в порядке, попросил набрать разовый код, который вот-вот прилетит в сообщении, и чуть-чуть подождал. А после того, как в гарнитуре дважды пискнуло, сказал, что мы говорим по защищенной линии, и пересказал Зыбиной «решения» государыни.

Как я и предполагал, первое разбудило ее совесть и напрочь испортило настроение. Но стоило рассказать о судьбах девяти физиков, попавших не в те руки, и заявить, что я должен ее отцу жизнь, как Земляничка разозлилась:

— Не говори глупости — он делал то, что должно…

— … как и положено достойному человеку! — подхватил я. — Я тоже считаю себя таковым, поэтому рад, что Волконские оценили ваш вклад в мое развитие настолько высоко, и в то же самое время считаю, что мой долг еще не выплачен.

Женщина попробовала потрепыхаться, но куда там — я подготовился к этому разговору. А еще не постеснялся сообщить, что тороплюсь. В результате сопротивление было сломлено, вся необходимая информация передана и даже получен предварительный ответ:

— Перевестись в Императорский Лицей Янка бы точно не согласилась. А к тебе наверняка рванет, теряя обувь. Впрочем, я могу и ошибаться, поэтому прямо сейчас переговорю сначала с батюшкой, а потом с племяшкой. В общем, жди сообщения с окончательным ответом. И не пропадай, ладно?

Я пообещал позвонить перед сном, сбросил звонок, быстренько надел новенький армейский комбинезон моего размера, запрыгнул в прыжковые ботинки и вышел в зал для брифингов.

Варвара Львовна, успевшая переодеться быстрее меня, обнаружилась на небольшом возвышении — сидела на стуле, развернутом спинкой вперед, и общалась со светловолосым мужчиной лет сорока пяти в черном пластунском комбинезоне без знаков различий.

На мое появление среагировали оба. «Отставная» телохранительница изобразила намек на улыбку, а вояка деловито сложил лист, на котором что-то писал, в небольшой квадрат, убрал в нагрудный карман, встал, вперил в меня оценивающий взгляд и толкнул речь, напомнившую момент знакомства с дядькой Фролом:

— Евстигнеев. Илья Яковлевич. Позывной «Аллес». Твой инструктор по стрельбе и тактико-специальной подготовке. Твое имя-отчество, равно, как и вся остальная личная информация, меня не интересует: с этого момента ты для меня Новик и заготовка под будущего бойца.

Я вытянулся во весь рост и развернул плечи. Молча. Ибо правила этой игры выучил еще в далеком детстве. Аллес… прищурился, очень легко для его телосложения спрыгнул с возвышения, жестом приказал нам с Лапиной следовать за ним, провел по хитросплетениям коридоров в помещение для холощения и, остановившись рядом с оружейным сейфом, повернулся ко мне:

— Согласно информации из досье, тебя дрессировал отставной пластун. Если это действительно так, то в твоем арсенале должна быть не только рукопашка. Работу с какими видами оружия тебе ставили?

Илья Яковлевич, вне всякого сомнения, был Водяным со «вторичкой»-Молнией, но лгать ему я не рискнул. Поэтому сформулировал ответ так, чтобы не сказать ни слова неправды. А для того, чтобы он прозвучал еще весомее, вспомнил вес, форму и фактуру тех деревяшек, которые первые полтора года заменяли нам со Славомиром реальное оружие:

— Пистолеты, ножи, струны или цепные пилы, гвозди или заточки и другие подручные средства.

На самый скользкий вопрос Аллес ответил сам:

— Регулярные закупки достаточного количества патронов твой пестун, скорее всего, не потянул бы, значит, терроризировал тебя холощением. А вот к железу наверняка приучал без дураков. Метни-ка вот этот штырь во-он в ту мишень…

Откуда в его руке взялась железяка длиной сантиметров двенадцать я, четно говоря, не заметил. Но приказ выполнил. Благо, до мишени было метров шесть, а на такие расстояния мы с братом не промахивались лет с десяти.

Не успел я погордиться результатом, как пестун вручил мне еще один штырь, дал время перехватить за острый конец и… толкнул в плечо.

Подобные тесты мы тоже проходили, так что железяка улетела в мишень и воткнулась рядом с первой, а я перекатился через плечо и был вынужден уходить от очень быстрой серии атак по этажам.

Блокировать удары человека, весящего килограммов на сорок больше, было бы идиотизмом, поэтому вместо того, чтобы сдуру пытаться отводить или тормозить ноги и руки Ильи Яковлевича, я использовал его конечности в качестве дополнительных точек опор и отодвигал себя. К слову, совсем недолго — порядка двадцати секунд. А потом пластун остановился, заявил, что я небезнадежен, вернулся к оружейному шкафу, открыл дверь и бросил мне сначала видавшую виды «Дрель», а затем магазин на двадцать патронов.

Из этого пистолета мы со Славкой, собственно, и стреляли, так как для работы с более тяжелыми типа «Молота» или «Кувалды» не хватало веса и силы запястий. Поэтому уже через миг ствол «сам собой» лег в правую руку, зато магазин скользнул в штатное место только после того, как я развернулся корпусом к мишеням.

— Два выстрела в единичку, один в тройку, два в двойку… — приказал Аллес, выждал пару секунд, убедился, что меня учили не только стрелять, но и думать, и продолжил: — Максимальный темп. Огонь!

Я отстрелялся. Как обычно, на десятку. Ибо расстояние — шесть метров — было смешным. Следующие пять пуль положил в мишени, отстоящие на двадцать. А последние десять — вперемешку. После чего извлек магазин из пистолета, передернул затвор и включил предохранитель. Разворачиваться лицом к пестуну, естественно, даже не подумал — продолжал стоять лицом к мишеням. И удостоился еще одной сдержанной похвалы:

— И тут неплох. Что ж, Ученик, значит, начнем не с нуля. А ты, Барыня, можешь пару часиков погулять…